― Разочаруем? ― Только попробуй!.. ― Скорее, к Эльзе! Сюда! Давайте же вернем лето. ― Я иду. ― А сказать-то надо.
Эльза потянулась в кресле, разминая затёкшие конечности. Горы документов, переговоры с Бенджамином Сореном и юристом Океном, бесконечные встречи с партнёрами родителей по бизнесу, и много-много кофе… Вот уже почти три дня Разенграффе-старшая жила в таком режиме. У неё элементарно не было времени даже позвонить сестре и сообщить, что с ней всё в порядке — сил едва хватало на вечерний душ; и сейчас она искренне порадовалась, что заняться делами порта решила уже сейчас. Трудно представить, как она с ними справлялась бы в летние каникулы. Вникая во все вопросы и решения Стивена и Элизабет, попутно вспоминая всё, что забыла, и поспешно обучаясь новому, наследница морских портов мало спала и почти не ела; Джеральд и Джессика, у которых она снова остановилась, видели её изредка по утрам, когда она выбегала из дома. Если им везло. Всем существом Эльза сосредоточилась на жизни порта, и в эти дни её больше ничего не интересовало. Шёл восьмой час вечера, и девушка, подняв голову от очередного документа, вздохнула почти с облегчением. В конце концов, эти три дня без передышки дали ей понять, что она в состоянии вести дела основного порта, а навыки, привитые Элизабет и Стивеном, никуда не делись. Люди, поставленные управлять дочерними портами, оправдали своё доверие; и, как показала проверка, организованная дотошным Океном, чета Разенграффе умела подбирать персонал и окружать себя верными людьми. В таком же положительном ключе можно было охарактеризовать и работу Бенджамина Сорена, заместителя родителей, который, несмотря на то, что мог бы претендовать на долю в компании, не помчался подавать в суд, а довольствовался тем местом, на которое его взяли много лет назад. Юрист подтвердил, что за время отсутствия Эльзы, тот вполне мог подать иск о правах на акции порта. Конечно, никакой суд не вынес бы по этому делу положительное решение в его пользу, но нервы наследнице он бы потрепал знатно, да и небольшой процент вполне мог отсудить. Но Бенджамин не сделал этого. Как заметил мистер Окен, подобные мысли его даже не посещали. Его больше волновала молодая жена, чем работа. Поняв, что молодая наследница родительского бизнеса снова вернулась на свой пост, её подчинённые оживились. Официально Эльза ещё не стояла во главе компании — для этого ей нужно было дождаться двадцати одного года, как и было сказано в родительском завещании. И работники толком не знали, чего от неё ждать; им нравились Стивен и Элизабет, почти ничего не изменилось при Бенджамине, но совсем юная девушка вызывала и подозрения, и, чего скрывать, опасения. Понимая всю ситуацию, Эльза догадывалась, что ей придётся выступить перед рабочими, а также перебраться на всё лето в Галвестон, чтобы унять тревожные настроения. Иногда Эльза сожалела о том, что у Анны нет задатков для ведения бизнеса, ведь тогда у Эльзы бы имелась надёжная и верная помощница. В этом смысле она немного завидовала родителям: они были друг у друга, и каждый в любую минуту мог опереться на надёжное плечо партнёра. Когда-то Эльза мечтала о том, как она объявит своим заместителем и помощником Ханса, за которого к тому моменту выйдет замуж… Теперь эти мысли вызывали только усмешку на её губах. Боли уже давно не было. Ей предстояло самостоятельно управлять портом, и с этой данностью Эльза спокойно примирилась в своё время. Конечно, родители оставили ей отлаженный бизнес, вложив много сил в его становление, чтобы дочери было легче осваиваться на наследственном поприще. Вряд ли они предполагали, что уйдут так рано… но для своей Эльзы они успели подготовить почву. Как и всегда, воспоминания о родителях принесли с собой неподъёмное чувство вины… Но Разенграффе-старшая, справившись, погрузилась в нужное русло, то есть в работу. Только этот вид деятельности позволял ей отвлечься настолько, чтобы не думать о случившемся. Ей всё ещё безумно тяжело было осознавать свою, пусть и невольную, причастность к смерти Стивена и Элизабет, но теперь пришло осознание, что с этим надо научиться жить. Возможно, без малейшей надежды на счастье, существовать только в работе и заботиться о сестре, и лишь иногда позволять себе видеться с теми, кто за последние полгода стал ей очень близок. Вздохнув, Эльза набрала один из номеров, забитых в рабочей книжке родителей. — Здравствуйте, мисс Разенграффе, — раздалось в трубке ровное и сухое приветствие, — чем я могу быть вам полезен? — Добрый вечер, мистер Окен, — она давно привыкла к лаконичной и бесстрастной манере их семейного адвоката. Он всегда был, на неё взгляд, излишне официален в общении, никогда и ни к кому не обращался по имени, но его преданность семье Разенграффе не знала границ. Один, без преувеличения, из самых лучших юристов в штате, а, может, и во всей Америке. Элизабет и Стивен наняли его всего пять лет назад, когда были по делам в Норвегии. Тогда у них возникли недоразумения с клиентами из Осло, и решать их нужно было именно на чужой территории, то есть на крайне невыгодных условиях. Тогда-то они впервые увидели Кристиана Окена, малоизвестного и незаметного человека, которому предстояло решить спор между четой Разенграффе и их клиентами. В той тяжбе Стивен и Элизабет почти ни на что не надеялись, понимая, что ситуация сложилась против них. Но неожиданно юрист, который был нанят той стороной, вдруг вынес решение в пользу американцев. Сие явилось сюрпризом для всех — норвежцы были уверены, что гражданин их страны без дальнейших разбирательств сделает так, чтобы выиграли процесс они — исключительно из чувства патриотизма. Но нет: герр Окен добросовестно изучил все документы по данному делу, законы знал преотлично, и с каменным лицом оставил иск своих земляков неудовлетворённым. А когда те попытались возражать, с тем же выражением объяснил, что компания Разенграффе имеет право на моральную компенсацию в виде серьёзной суммы. Ну, а если они и после этого не успокоятся, сумма компенсации будет увеличена в четыре раза. После окончания тяжбы Стивен долго благодарил Окена и восхищался его честностью и скрупулезностью. Тот только кивал, а если и отвечал, то очень отрывисто и сурово. Когда Элизабет спросила, сколько они должны юристу, последовал ответ, что ему заплатили ещё при найме — он частное лицо и работает только на себя. Тогда супруги предложили ему переехать в Техас, если он согласен работать на их компанию. Окен пообещал подумать. Через неделю он прислал им по факсу своё согласие, а ещё через месяц переехал в штаты по официальному приглашению, чуть позднее сменив гражданство. И ещё ни разу не выразил сожаления по поводу того, что согласился работать на семью Разенграффе. — Я прошу вас проверить кое-какие сделки родителей, — сказала Эльза, — но заключённые довольно давно. — Когда именно, мисс Разенграффе? — Около десяти лет назад, — девушка не понимала, почему вдруг вспомнила об этом и почему именно сейчас, но чутьё, обострившееся за время почти непрерывной работы, подсказывало ей, что лишним это не будет, — может быть, даже больше, лет одиннадцать-двенадцать. — Понял, будет сделано, — так же равнодушно произнёс юрист и уточнил: — Но что именно мы ищем? — Понимаете, именно в тот период у мамы и папы почему-то были финансовые сложности. Они, разумеется, справились с ситуацией, но она достигла критической точки. И я со временем об этом забыла, а сейчас вспомнила и хочу разобраться. Мне бы не хотелось попасть в неприятную историю, поэтому нужно знать, где и что они сделали не так. — Ваши намерения мне вполне понятны. Отчёт будет готов примерно к завтрашнему вечеру. — Завтра вечером? — девушка открыла ежедневник, желая знать, не назначена ли у неё с кем-нибудь встреча на это время — она много общалась в последние три дня и могла забыть о неких важных мелочах, — так, завтра вечером я свободна… — Нет, ты занята! — прервал её бодрый и весёлый голос, от которого у Эльзы остановилось сердце. Голос, который она уже очень хорошо знала. Голос, который она меньше всего ожидала услышать у себя в кабинете. Потому что его обладатель остался в Хьюстоне. Повернув голову и убедившись, что Джек Фрост с удобством расположился на краю её собственного стола, откуда наблюдал за ней и довольно улыбался (сумел удивить непрошибаемую Снежную Королеву!), Эльза закончила разговор фразой: — Я перезвоню завтра утром, мистер Окен, и скажу, во сколько мне понадобятся все собранные вами данные. До свидания, — после чего отключилась и, мысленно проверяя, всё ли в порядке с сердцебиением, спросила: — Что ты здесь делаешь, Джек? — Привет, Эльза, — с его лица не сходила насмешливая улыбка, к которой, как бы не отрицала девушка, она привыкла и которой ей не хватало. Сбегать от него в Галвестон, похоже, не было никакого смысла — он тут же объявился здесь, а ей с трудом удалось усидеть в кресле. Потому что безумно хотелось вскочить и подойти к нему. К этому эмоциональному коктейлю примешивалось опасение, не выдала ли она себя выражением на лице — неожиданность визита играла против неё. А Джек, тем временем, выглядевший, как всегда, сокрушительно, не спеша подошёл к ней сам: — Видишь ли, насколько я помню, в прошлый раз, когда мы здесь были, ты обещала мне показать порт. Я очень хотел и хочу, наконец, увидеть место обитания твоих родителей. Тогда у нас не получилось, пришлось вернуться в Хьюстон, как ты знаешь. Но когда моя драгоценная матушка поведала мне о том, что ты отправилась в родной город… — он выдержал многозначительную паузу, а затем закончил, — …по делам, то я решил, что просто обязан присоединиться к тебе. — Мы должны осматривать порт прямо сейчас? — устало спросила девушка, отчётливо понимая, что она вряд ли отвертится. Свои обещания надо выполнять, а Джек так неудачно поймал её на слове. Что ей теперь — отправить его обратно? Сказать, что сейчас не время? — Нет, ну что ты, — поспешил успокоить её парень, — уже поздно, знаешь ли. Насколько мне известно, ты с момента приезда из порта почти не вылезаешь. — Кто тебе сказал? — Джессика Сэнд. — Ты к ним заезжал?! — Конечно, — кивнул Джек, — надо же мне было узнать, в каком направлении искать тебя. Так что я заехал поздороваться, уточнил информацию и получил любезное приглашение остановиться у них. Эльза мысленно застонала. Надежда, что дальнейших столкновений с Джеком в Галвестоне получится избегать, не оправдались. И он специально намекнул ей об этом сразу, чтобы она даже не пыталась от него спрятаться. — Так что со своими делами будешь разбираться позже, — закончил парень, — а сейчас — собирайся и поехали ужинать. Эльза, может, и хотела возразить, однако Джек мягко, но настойчиво, подхватил её под локоть и буквально выволок из кабинета со всей возможной аккуратностью под удивлённым взглядом секретарши Молли, которая, раскрыв рот, наблюдала за ними. Молодой человек, очень красивый, с обаятельной улыбкой, почти сразу добился от Молли позволения зайти в кабинет к её начальнице, не докладывая о себе. Когда она, спустя несколько минут увидела, как этот молодой человек уходит вместе с мисс Разенграффе, она почти не удивилась. Поразил её только способ, какой был выбран для того, чтобы увести заработавшуюся Эльзу из порта. Джек на прощание отсалютовал секретарше, всё так же обаятельно улыбаясь, а Эльза представила, какие завтра пойдут слухи по всей компании об её отношениях. Как и ожидалось, Джек не позволил ей сесть за руль и не стал садиться сам. Оставив обе машины на служебной парковке, пара села в подъехавшее такси и отправилась в ресторан. Кстати, тот самый, где отмечали день рождения Эльзы. Подумав, та не стала возражать: она любила морепродукты, а последний раз нормально ела в Хьюстоне. — Джек, у меня и в самом деле много работы, — заговорила Эльза после того, как официантка приняла у них заказ, — так что с экскурсией в порту вряд ли что-то получится. Мне нужно урегулировать большую часть дел до конца этих каникул. — Ты сейчас, скорее всего, удивишься, — не смущаясь, отозвался Джек, — но каникулы придуманы и для того, чтобы отдыхать. Эльза, у тебя сейчас выпускной класс в школе, потом ты уедешь в Коннектикут, чтобы продолжить учёбу в Йеле; по сути, ты всё ещё подросток, а тратишь столько сил на работу, сколько мои родители. — Сейчас именно я старшая в семье Разенграффе, — веско произнесла девушка, — и именно я стою во главе компании. Через три года порты окончательно перейдут ко мне, поэтому уже сейчас следует… — Через три года я тоже займу свою нишу в родительском бизнесе, — перебил её Джек, — и стану управленцем «Frost-Auto», но я же не схожу с ума по этому поводу. Хотя, как ты убедилась, я могу заниматься делами, а не только развлекаться. — Я знаю, — улыбнулась Эльза, — но не забывай, что твои родители в любой момент могут поддержать тебя, подсказать. А я такой возможности лишена. — Прости, — тут же покаянно отозвался парень, — правда, я не хотел, чтобы это прозвучало… — Всё нормально, не переживай, — поспешила успокоить его Эльза, — я знаю, что не хотел. Кстати, я всё забываю спросить кое-что. Можно? — Конечно, спрашивай. — А ты легко вникаешь в родительский бизнес? О своём предназначении они ещё никогда не говорили. Но Эльза знала, что Джек далеко не глуповатый мажор, а очень внимательный, умеющий докапываться до сути и терпеливо работать с документами, будущий бизнесмен. Как выяснилось из дальнейшего разговора, он так же следил за состоянием рынка, хотя и делал вид, что его не волнуют подобные нюансы. Ложь. Его вполне устраивало то, чем занимались Оливер и Аннабель, более того — соотносилось с его внутренними устремлениями. Он, немного смущаясь, поведал собеседнице о том, что хотел бы создавать не только автомобили компании «Frost-Auto», но и мотоциклы, которые не будут уступать знаменитому производителю «Harley-Davidson Motor Company». По большому счёту, Эльза затеяла разговор о бизнесе не столько для того, чтобы проэкзаменовать Джека и убедиться, что она не ошибается насчёт его способностей. Ей так же пришлось занимать его голову делами, чтобы места для романтического флёра там не нашлось, и Джек не вздумал разговаривать с ней о чувствах и их странных отношениях, а так же о своём недавнем признании в любви. Что приятно удивляло, так это то, что парень, кажется, совсем не сердился на неё за то, что той ночью она его отвергла. Он вообще пока делал вид, что того разговора вовсе и не было, и Эльза совсем не возражала, чтобы он окончательно изгладился в памяти у обоих. Им предстояло работать в дальнейшем вместе — как работали семья Фрост и семья Разенграффе до смерти Стивена и Элизабет. Эльза планировала возобновить сотрудничество как раз через несколько месяцев, ближе к осени, когда она будет чётко представлять себе картину, происходящую в основном порту и его небольших дочерних предприятиях. Не то, чтобы Фросты-старшие прервали соглашение, которое было взаимовыгодным для обеих семей. Просто контракт, возможно, устарел, и требовалось перезаключить его. В любом случае теперь, когда у девушки больше не было проблем с голосом, она собиралась разговаривать с Оливером и Аннабель не только как с опекунами, но и как с партнёрами. Разговор о бизнесе, хоть и весьма увлекательный, тем не менее, должен был закончиться ещё до окончания ужина, и к тому моменту, как им принесли десерт, Эльзе снова пришлось хвататься за первое, что пришло в голову. — Так что ты всё-таки решил с учёбой? — спросила она, дожидаясь, пока Джек разольёт по бокалам их сок. Несмотря на то, что оба были не за рулём, от алкоголя решили воздержаться. — Миссис Фрост всё ещё настаивает на Гарварде? — Эльза, объясни мне, — не отвечая, произнёс Джек, — почему ты называешь моих родителей так официально? Твоя сестра обращается к ним как к дяде и тёте, а ты… Как будто ты чужая в нашей семье. — Дело как раз не в этом, — она покачала головой, — просто Оливер и Аннабель не только друзья моих родителей, но и деловые партнёры. Я обращаюсь к ним так с тех пор, как поняла, что из меня готовят наследницу семейного бизнеса. — Не понимаю, зачем тебе это? — тут он нахмурился и оторвался от своей тарелки, пристально глядя на девушку. Она пожала плечами. — Затем, чтобы не забываться. Джек, я далеко не наивная девочка — в порту я проводила гораздо больше времени, чем где-либо ещё. И некоторые уроки выучила очень хорошо. В частности, тот, который гласит, что в бизнесе нет близких людей. И об этом надлежит помнить. Всегда. На этом моменте парень помрачнел, коротко кивнул и вернулся к еде. Молчал он очень долго, а Эльза и не торопилась возобновить разговор. Она понимала, о чём задумался Джек. О собственных родителях. Девушка не хотела на что-либо намекать, но ему было достаточно того, что она сказала. Она всё ещё помнила каждое слово, сказанное Джеком своему отцу и матери в разговоре, который Эльза подслушала много месяцев назад. Конечно, у неё и в мыслях не было расспрашивать Джека, за умалчивание какой именно тайны ему платят Фросты-старшие. Не сказать, чтобы её не волновал тот давний инцидент, но она понимала две простых вещи. Первая: Джек ни за что не расскажет ей о том секрете, который хранит, судя по всему, довольно долго. Вторая: у неё нет права на вопросы, которые её непосредственно не касаются. Тем более, что они с ним даже не друзья. И никогда ими не станут. Невозможно дружить с человеком, который открыл тебе свои чувства, а ты в ответ заявила, что между вами никогда ничего не будет. Учитывая эмоциональность парня, было странно, что он помчался за ней в другой город всего пару дней спустя. И заново возвращаться к тому, с чего начинались их отношения, Эльзе категорически не хотелось. Ей не нужно было, чтобы он её ненавидел. И она уж точно обошлась бы без такого врага. Умение держать себя в руках выручало её в те долгие, наполненные непониманием, месяцы молчания. Оно не должно было подвести её и сейчас, когда она могла выражать свои мысли и чувства словами. Поэтому она тоже, как и сам парень, предпочитала делать вид, что того ночного признания не было; но тон их беседам следовало задавать именно деловой — не дружеский, чтобы Джек вдруг не решил, что она не восприняла его признание всерьёз. И не вздумал попытаться ещё раз, в надежде, что Эльза просто скрывает своё истинное отношение. Поэтому, старательно поддерживая беседу, сдержанно улыбаясь и не меняя тона обычной застольной беседы, она не расслаблялась ни на секунду. Джек выглядел безобидно, с радостью делился планами на будущее, не стремился как-то свернуть с темы в романтическом направлении. Но девушка отлично знала, что он не сдался — иначе бы за ней не приехал, воспользовавшись самым пустяковым предлогом. С её стороны было бы непростительно недооценивать его — ещё один урок отца и матери, который вкладывался ими в её голову, гласил: никогда не недооценивай своего противника! Это опасно, может стоить тебе как бизнеса, так и жизни. И пускай Джек не был её противником, ощущение, будто бы он осторожно прощупывает почву, не проходило. Они снова — как когда-то! — превратились в двух игроков за карточным столом. Только в этот раз ставки были другими. — Так что ты решил с университетом? — как ни в чём не бывало, повторила свой вопрос девушка. — Пойдёшь против воли Оливера и Аннабель? — Я не собираюсь в Гарвард, если ты об этом, — парень небрежно пожал плечами, — и вовсе не из-за того, что хочу сделать им назло. Я не всегда и не во всём одобряю их методы, но в последние время я стал думать о них гораздо лучше. — Судя по тому, что я видела, когда мы провожали Джейми и Софи, — тут Эльза позволила себе улыбнуться, — ты их тоже удивил. — О, я же чуть не забыл! — Джек радостно выхватил из кармана телефон, — от Джейми пришло письмо, — его пальцы быстро передвигались по экрану, — вот, читай, — он протянул девушке гаджет, где открыл текст с письмом от их маленько приятеля.Дорогие Джек, Эльза и Анна! Простите, что долго не отвечал, но теперь у меня есть время рассказать вам обо всём. Софи снова будут делать операцию, уже завтра. Она немного переживает — как и мы с Дороти. После первой она так и не пошла, так что врачи приняли решение делать вторую. Дороти успокаивает нас обоих, говорит, что одна операция даёт лишь маленький шанс на то, что после неё сразу всё получится. Конечно, мы знали об этом, но надеялись на чудо. Хотя оно всё же произошло, пусть и не с нами. Сегодня нам по скайпу позвонил папа Софи и сказал, что её маме сделали очень сложную операцию, и после неё она очнулась! Софи даже не поверила поначалу, но мистер Лапин выглядел таким счастливым, растерянным и взбудораженным, что нам стало понятно, что это правда! Никто и ничего объяснить не может, даже сами израильские доктора толком не понимают, что произошло. Если бы это случилось на Рождество, я бы сказал, что это рождественское чудо! Но это произошло на Пасху, и Софи теперь считает это символом настоящей Надежды (мне Дороти подсказала написать это слово с большой буквы — говорит, что так будет более торжественно). Я знаю, что у неё и до этого Пасха была самым любимым праздником, а теперь мы втроём отмечали его, как самое важное событие в жизни. Мы украсили палату, чтобы создать нужную атмосферу — Софи очень понравилось. Это был сюрприз от нас, пока она была на процедурах. А потом Дороти принесла нам брецели из пекарни и много шоколадных яиц! Только увидеть маму у Софи пока не получилось. Доктор Томас говорит, что возле неё сейчас много врачей, все проводят исследования, берут анализы и снимают показатели. Но она уже вернулась, значит надо ещё немного подождать, и скоро Софи увидит маму, а я смогу с ней познакомиться! Мне немного не хватает вас всех, хотя не могу сказать, что тут скучно. Надеюсь, что и вы про нас не забываете!
Всем пока, Джейми Беннет.
Эльза подняла глаза на Джека: — Оливия Лапин пришла в себя?! Быть не может! — Если верить этому письму — да, — произнёс парень, улыбаясь, — хотя я, как и ты, тоже засомневался, когда в первый раз прочитал его. Подумал, что возможно, Джейми не так понял ситуацию. Поэтому я попросил Аннабель связаться с Томасом и уточнить детали. Так вот, Джейми всё понял правильно. Но женщина очень дезориентирована в пространстве, она с трудом понимает происходящее, поэтому возле неё сейчас на самом деле куча самых разных врачей. Даже собственного мужа пока держат на расстоянии, опасаясь, что он может поспособствовать стрессу пациентки, которая не вполне осознаёт, кто она и где она. — Значит, остаётся ждать дальнейших новостей? — Да. Как и всегда в таких случаях. Эльза промолчала, продолжая обрабатывать информацию. Она не была уверена, что после таких травм, да ещё и нескольких лет в вегетативном состоянии, Оливии смогут помочь даже гении. Она только надеялась, что маленькая подружка Анны, Софи Лапин, сможет ходить, а её отец, оценив добрую натуру Джейми, оформит над ним опекунство. Но боги решили иначе. Несмотря на усталость, девушка с радостью приняла предложение Джека немного прогуляться до дома Сэндов. Три дня почти безвылазно просидеть в офисе — конечно, воспользуешься возможностью размять ноги. Джек был обходителен, всю дорогу шутил, не пытался как-то смутить спутницу, держа вполне приемлемую дистанцию. — Кстати, ты спрашивала об учёбе, — вернулся он сам к теме, поднятой ещё в ресторане, — я подумал и решил не ехать в Дартмут. — Вроде бы в День Благодарения ты был серьёзно настроен ехать именно туда, — Эльза чуть удивлённо взглянула на него, — или что-то изменилось? — Да брось, — парень скривил губы в насмешке, — я это сказал только затем, что позлить отца с матерью. Думал, что ты понимаешь. — Признаю, эта мысль приходила мне в голову, — кивнула Разенграффе-старшая, — но, учитывая твоё упрямство, я решила, что ты пойдёшь до конца в своём желании испортить им настроение. То есть документы для поступления отправишь именно туда. — Нет, мне теперь достаточно просто проигнорировать Гарвард, — беспечно пожал плечами парень, — так что я решил составить тебе компанию. — Извини?.. — она в недоумении приостановилась, не понимая, что он хочет сказать. — Я поеду с тобой в Коннектикут. Мне кажется, Йель — самый приемлемый вариант из всех возможных. В конце концов, там учились твои родители, а ты ведь знаешь, что они для меня значат. Эльза едва перевела дыхание, услышав о том, что Джек выбрал Йельский университет. Девушка понимала, что он планировал застать её врасплох, и потому сообщил о выбранном месте учёбы тогда, когда она меньше всего ожидала это услышать. Хорошо, что она не зря гордилась своей сдержанностью. Единственное, что сумел уловить Джек на её лице — это недоумение, тут же сменившееся улыбкой. Хотя внутри всё её существо трясло в панической атаке. — Правда? — она смело глядела в его глаза, понимая, как внимательно сейчас Джек следит за её реакцией. Эльза успела достаточно узнать его и понять, что довольно часто сын Фростов не в состоянии проконтролировать и удержать простейшую эмоцию, чтобы она не отразилась на лице. Что уж говорить о том, как нелегко ему было скрыть (и зачастую не получалось) такое чувство как ревность. Эльза терпеть не могла как самих ревнующих, так и тех, кто романтизировал это чувство. Конечно, она не могла отрицать, что сама подвержена ему, но старалась минимизировать проявления ревности, дабы точно никто не пострадал. Наблюдая за отношениями своих родителей, девушка усвоила ещё в детстве, что ревность — не признак любви. Это признак жадности, эгоизма и абсолютной неуверенности в себе. Да, эта черта в Джеке присутствовала, и приходилось признать - Эльза не считала её привлекательной. А ещё она понимала, что не стал бы Джек, сгоряча способный наломать дров, так непринуждённо вести себя с ней, даже если у него было несколько дней на обдумывание ситуации. И в умную голову Эльзы прокралась весьма запоздалая мысль: у сына их с Анной опекунов появился консультант. Причём весьма хороший. Который неплохо выучил Эльзу, был уверен в том, что чувства Джека не безответны, и весьма настойчиво советовал тому спрятать свою ревность куда подальше. Только один человек имел на Джека такое влияние, и только он мог привести достаточное количество аргументов, что этот упрямец, наконец, послушался. По всей видимости, Эльза, в связи со своей поездкой в Галвестон, пропустила одно очень важное событие: перемирие Джека Фроста и Шарлотты Фэй. Значит, она твёрдо решила их свести… Браво, дорогая соседка, план своему другу детства ты разработала очень неплохой! Но лучше бы ты своей личной жизнью занялась! Не сказать, чтобы Эльза сильно рассердилась на Шарлотту, когда поняла, что вся непринуждённость Джека в поведении с девушкой, отказавшей ему в чувствах, — результат долгой беседы с её собственной подругой. Она в первый же день знакомства с ней поняла, что Зубная фея уверила себя в том, будто бы эти двое созданы друг для друга. Стоило отдать ей должное, ведь Шарлотта действительно была неплохим психологом, особенно для девушки, которой недавно исполнилось восемнадцать лет. Проблема была вовсе не в этом. Насмешливая, внимательная, уверенная в себе, любящая и любимая сестра и дочь, верный друг — все эти качества говорили сами за себя. Она с удовольствием наблюдала за отношениями своих собственных друзей — Клэр и Джеймса, Адрианы и Брайна; не давала советов, но умело направляла тех, кто был ей небезразличен, к пониманию себя и осознанию собственных чувств — так было с Анной, Джеком и самой Эльзой. Шарлотта неоднократно подчёркивала, что не нуждается в отношениях с парнями и прямо говорила, что ей хватает духовной близости с семьёй и друзьями. И в один миг буквально все её слова разбились о бесстрастный взгляд чужих чёрных глаз. Наверное, ей трудно было принять свои внезапно засиявшие сверхновой звездой чувства к офицеру Медине. Понимая, что отрицать их наличие глупо, Шарлотта старалась если не смириться, то, по крайней мере, не обращать на них внимания. Впервые влюбиться в таком возрасте — то ещё испытание, да и на взаимность она не стала бы рассчитывать — слишком здравомыслящей девушкой была. Разница в семь лет, она — школьница, а он — состоявшийся офицер полиции. Шарлотту, как видела Эльза, злило то, что Максимус не воспринимает её иначе, чем как своевольную девчонку, которая вмешивается не в свои дела. И в то же время она ясно понимала, что это неизбежно. Как ещё он может относиться к ней? Наверняка Зубная фея решила бросить все свои внутренние ресурсы на разрешение проблем между своими близкими и не очень людьми, только лишь для того, чтобы не думать о собственном сердце и том, кто, как ей громко подсказывала интуиция, его разобьёт. Вполне возможно, она надеялась только на то, что со временем её чувства погаснут так же, как гасли у многих её ровесниц. Правда, Эльза ещё была не в курсе того, что произошло в Хьюстоне. Офицер Медина дал слово, что поможет Рапунцель и Юджину. А Шарлотта совершенно точно не собиралась оставаться в стороне… — Что ж, это здорово, — пожав плечами, девушка вернулась к нынешнему диалогу между собой и Джеком, — я буду рада, если ты составишь мне компанию. — Серьёзно? — тот недоверчиво сощурил глаза. — Ты не против, если я поеду с тобой? — Почему я должна быть против? Нам придётся работать вместе в будущем, так почему не начать сотрудничество как можно раньше? — оптимистичным тоном закончила Эльза, хорошо понимая, насколько казённо звучат её слова. Джек явно был недоволен её реакцией, но кто ему гарантировал, что уловка с поступлением в Йель сработает? Правильно, ищи другие способы вывести меня из равновесия, мысленно поддела его наследница портов. — А ты знаешь про наших молодожёнов? — решив не падать духом, сменил тему парень. — Я про Юджина и Рапунцель? — Знаю, но в общих чертах, — кивнула Эльза, — Рапунцель написала мне сообщение, что она теперь свободна, и что официально отказалась от наследства Голденов. Если честно, мне больше ничего не известно. — Да мне тоже. Я увидел в новостях интервью с полицейскими — Холл и Уайлдером, — Джек коротко поведал о том, что слышал в том выпуске. — А теперь ни полиция, ни молодожёны не отвечают на звонки и сообщения. Я немного беспокоюсь, но уверен: раз офицер Медина решил им помочь, то всё обойдётся. — Я тоже так думаю, — согласилась девушка, — в конце концов, часть проблем уже решена. Джек предпочёл не возвращаться больше к теме неожиданных выпадов, и пара, разговаривая о чём угодно, но не о них самих, подошла к дому Джеральда и Джессики. Те ещё не спали, сидя перед телевизором в гостиной. Вежливо отказавшись от чая, уставшая молодёжь поднялась на второй этаж и разошлась по своим комнатам, пожелав друг другу спокойной ночи. Укладываясь в постель, Эльза думала о том, как же ей подготовиться к завтрашнему дню. Потому что она была уверена в том, что сюрпризы от Джека не закончились, и существует какой-то план, который он намерен воплотить в жизнь. Вряд ли бы Шарлотта стала ограничиваться двумя рекомендациями: неожиданно заявиться в порт и потом так же неожиданно объявить, что он собирается с ней в один университет. Собственно, очевидным становился лейтмотив его плана — всё, что завтра будет сделано или сказано Джеком для того, чтобы вывести Эльзу на эмоции, будет сделано именно тогда, когда она, в его понимании, не будет этого ожидать. О каком отдыхе может идти речь, если ей весь день предстоит провести в ожидании подвоха? Будильник она, естественно, не поставила. По обрывкам вчерашнего разговора в порту, девушка понимала, что Джек ей просто не даст сбежать из дома с утра пораньше. Наверняка чета Сэнд уже просветила его, во сколько обычно Эльза уходит на работу. Следовательно, надо было сделать опережающий ход и не доставить парню удовольствия вылавливать её перед входной дверью. Она решила воспользоваться ситуацией и выспаться за те дни, когда не вылезала из порта. Ход сработал, и в очень положительном ключе. Проснувшись в начале одиннадцатого, Эльза ощущала себя отдохнувшей и бодрой. Не торопясь, она приняла душ, привела себя в порядок и только после этого спустилась на кухню. Тем более, что близилось время ланча. К своему удивлению, она обнаружила, что дом пуст. Видимо, Джеральд ещё был на пляже, а Джессика отправилась в клинику. Но вот куда мог деться Джек? Эльза тихо порадовалась тому, что решила сегодня хоть немного расслабиться. Она спокойно варила себе кофе, отмечая, насколько он лучше, чем из рабочего кофейного автомата, напиток которого она вынуждена была пить предыдущие три дня. С наслаждением вдыхая аромат настоящих зёрен, девушка так разомлела, что даже не услышала стук входной двери. Человека, который наблюдал за ней, пока она варила кофе, Эльза заметила, только когда сняла турку с огня и отвернулась от плиты, чтобы взять себе чашку. — Доброе утро, — поприветствовал её Джек, глядя с такой нежностью, что она немного растерялась. Опасаясь, что щеки своим цветом выдали смущение, она поспешно взяла себя в руки и улыбнулась в ответ: — Доброе утро. Я думала, ты ещё спишь. — Нет, — он вошёл в кухню и приблизился к ней. Опасно близко. Стоило некоторых усилий не отпрянуть от него. — Я проснулся не так давно, услышал, что ты заняла ванну, и решил кое-что купить к завтраку, — он протянул ей бумажный пакет, от которого пахло выпечкой. Девушка, уже догадываясь о содержимом, заглянула внутрь. Ну, как она и думала… — Круассаны! Спасибо, конечно, но вовсе необязательно было за ними ездить. — Перестань, — Джек видел, что ей приятно его внимание, — Джессика сказала мне ещё вчера, где находится французская пекарня, в которой вы с сестрой покупали их. Рад, что успел к твоему кофе, — он смотрел, как Эльза спешно перекладывает выпечку на тарелку и ставит на стол. Несмотря на то, что его очень ранний подъём не оправдал себя (да, он всё же следил, чтобы Эльза не сбежала в порт, как делала обычно), парень считал, что вполне наверстал упущенную возможность, заставив эту нордическую деву слегка покраснеть. — Я знаю, что ты не пьёшь кофе, но могу заварить тебе специальный чай, — предложила девушка, — тот, который выращивает Джессика, из лепестков роз. — Не нужно, — Джек покачал головой, — садись и спокойно завтракай, — он галантно отодвинул ей стул, — я ещё вчера узнал рецепт и справлюсь сам. Следующим сюрпризом оказалось то, что круассаны были двух видов: сытные — с курицей и сыром, и сладкие — с миндальной пастой. Эльза не стала сие комментировать, но не могла мысленно не поаплодировать своему оппоненту, который набирал очки с неслабой скоростью. Она и понятия не имела, что он выучит её предпочтения. Аннабель, разумеется, иногда заказывала у своих поваров для завтрака круассаны с самыми разнообразными начинками, могущими удовлетворить вкусы любого обитателя резиденции Фрост. Получается, что Джек следил за тем, что выбирает Эльза. Браво, Разенграффе-старшая, ты уверена, что правильно оценила его и свои шансы на успех? Стремясь избежать неловких пауз за завтраком, девушка начала разговор: — Я так понимаю, что ты уже продумал наше сегодняшнее времяпровождение? — Да, — с энтузиазмом кивнул парень, отпивая чай, — потому я надеюсь, что ты не станешь сопротивляться выбранной программе и, как любой нормальный человек, согласишься с тем, что дни рождения нужно проводить именно так. «Нормальный человек… В том-то и дело, Джек, что меня вряд ли можно считать таковой. Даже если я сейчас и разговариваю. Стоп! Что?!» — Какой день рождения? — уже вслух спросила девушка, отставляю чашку в сторону. — Мой, — отозвался тот, несколько недоумённо глядя на неё. — А… я разве не сказал тебе? Она только молча покачала головой, осознавая весь ужас ситуации, точнее, ужас от собственной беспамятности. Анна ведь предупреждала её как-то в разговоре между делом, что нынешний день рождения Джека приходится на пасхальные каникулы. С ума можно сойти… Как она не проверила информацию, как вообще могла забыть об этом! Она ведь всегда помнила все важные даты! Чувствуя себя хуже некуда, девушка собралась было извиниться, но тут Джек сам сказал: — Прости. Мне стоило предупредить тебя. — Наверное, это мне стоило быть внимательнее, — Эльза совершенно точно собиралась проверить свой телефон на предмет предупреждений подобного рода. Возможно, Шарлотта или Анна писали ей об этом. — В любом случае, раз у меня сегодня праздник, — Джек вернулся к прежнему приподнятому настроению, — то я имею права просить тебя о том, чтобы ты провела этот день вместе со мной и так, как я пожелаю? — Разумеется, имеешь, — с улыбкой отозвалась Снежная Королева, понимая, что она опять проиграла. Но это точно был не тот случай, где она могла бы отказать Джеку. Переодевшись в джинсы и лёгкие кофты, молодёжь отправилась развлекаться. Парень постарался заранее, подробно изучив все подходящие места в Галвестоне и предварительно озаботившись билетами. В каникулы не так просто попасть, например, в тот же парк аттракционов. Именно он стал точкой отправления. Эльза, не обладая восторженностью своей сестры, тем не менее, в полной мере оценила старания Джека. Конечно, в отличие от Анны, она выражала свои эмоции более спокойно, но так, чтобы ему было ясно, что ей нравится его затея. Колесо обозрения, лабиринт страха, будка моментальной фотографии, американские горки, сладкая вата, море газированной воды, гонки на картингах… Парень почти не давал ей опомниться. Словно вихрь внезапных развлечений и возможность на время отпустить все свои страхи и тревоги, закружил их так, что не хотелось терять даже минуту на то, чтобы перевести дух. На душе было так хорошо и спокойно, что Эльза совсем забыла о своём решении не расслабляться возле Джека; она открыто ему улыбалась, не прятала взгляд и не стала возражать, когда он позволял себе быть к ней чуть ближе, молча нарушая ранее установленные личные границы. Ближе к вечеру уставшие, но довольные, они, наконец, покинули парк. Двигаясь вдоль улиц, Джек, заметив неоновую надпись «Караоке», немедленно указал на него своей спутнице: — Смотри! Давай зайдём? — Ты хочешь туда? — Эльза с сомнением уставилась на вывеску. — Если честно, я не особенно люблю такие места… — К тебе вернулся голос больше месяца назад! Давай, я хочу услышать, как ты поёшь, — не обращая внимания на протест, он тянул девушку к бару. — Я не умею петь, — сопротивлялась Эльза, — петь умела моя мама! Я только играю! — Ага, а ещё ты танцуешь, знаешь язык глухонемых и разбираешься в родительском бизнесе. Не думаю, что для тебя пение является проблемой. — Не сравнивай! Танцами я занималась, но потом бросила. Язык глухонемых мне известен из-за Джеральда, он всё детство провозился со мной и Анной. — Но твоей сестре почему-то этот язык не давался так легко, — резонно произнёс Джек, — так что, я уверен, ты гениальна во многих вещах, как и положено всем талантливым людям. — Спасибо за комплимент, — они уже были рядом с дверями бара, — но не заставляй меня петь, пожалуйста! — Давай договоримся? — внезапно он ослабил хватку. — Я спою первым, и, если тебе не понравится, то я от тебя отстану. — Откуда ты узнаешь, что я не солгала? Я ведь могу сказать неправду, чтобы не петь. — Насколько мне известно, — пара прошла контроль охраны, проверившей их паспорта и убедившись, что им есть восемнадцать лет, — в таких местах оценивают в основном все сидящие в баре посетители. Так что просто посмотрим, насколько их мнение совпадёт с твоим. — Ладно, — неохотно кивнула Эльза, присаживаясь за выбранный Джеком столик. Определившись с напитками и слушая, как одна из девушек пытается перепеть Шер (кстати, очень даже неплохо), они оглядывали заведение. Оно было вполне молодёжным, открывшимся явно не так давно, и имело неплохой интерьер. Нынешний день в этом баре был днём конкурсным, когда за лучшее исполнение песни выдавался какой-то значимый презент. Решив, что ничего плохого не случится, если они немного времени проведут здесь, Эльза выдохнула. Так как у Джека был день рождения, они решили позволить себе по паре алкогольных коктейлей, тем более, что очень неплохо перекусили в парке, и сильно подействовать на мозги спиртное не должно. Парень уходил узнавать насчёт очереди к микрофону, а, вернувшись, сказал: — Сейчас не так много народу, но через часа полтора будет уже не продохнуть. Место популярное, особенно в выходные и каникулы. Хорошо, что мы зашли именно сейчас. — И когда тебе петь? — немного настороженно спросила Эльза. — Сейчас закончит вот эта девушка, — он кивнул в сторону исполнительницы песни Шер, — потом её парень и подруга споют, затем дуэт пары за соседним столиком, а потом и я. — Вот она действительно хорошо поёт, — слушая претендентку на главный приз вечера, произнесла спутница Джека, — чувствуется, что ей долго и профессионально ставили голос. — Согласен с тобой, — не стал спорить Джек, — но вечер только начался, так что я не стал бы торопиться с выводами. — А какой у них приз? — догадалась спросить девушка. — Понятия не имею, — беспечно пожал плечами виновник торжества (и не только), — мне важно не это, а уговорить тебя продемонстрировать свой голос окружающим! — Это я уже поняла, — смирившись с неизбежным, Эльза, как это ни странно, но получала удовольствие, находясь в столь непривычном для себя обществе. Потягивая коктейль, она слушала малоизвестные песни, потому что кем-кем, а меломанкой не была никогда. Разумеется, школьные праздничные вечера и социальная жизнь более-менее знакомили её с новинками музыкального мира. А до тех пор, пока она занималась бальными танцами, ей и вовсе приходилось слушать многие модные композиции, если под них ставили какой-либо номер. Но после того, как она вынуждена была оставить танцевальную студию, она невольно дистанцировалась и от мира современной музыки. Ведь он был так бесконечно далёк от её ежедневных занятий на фортепиано, работы в порту, учёбы, что эта информация довольно плохо укладывалась в её голове. Так что большинство песен звучали для неё впервые. Девушка закончила с песней Шер, сорвала заслуженные аплодисменты и была отправлена ждать результатов. А вот её парню и подруге не повезло — ни один из них не смог даже немного приблизиться к уровню её исполнения. Зато пара, выступавшая следом за ними, дала такого жару, что вместе с ними танцевал весь бар, включая и Джека с Эльзой. Они пели дуэт Мадонны с Джастином Тимберлейком «4 Minutes». Несмотря на то, что песня была отнюдь не новой, её исполнили настолько качественно, что всем была безразлична новизна. — Ну что? — азартно спросила Эльза, слегка разгорячённая коктейлем и танцами. — Готов посоревноваться с ними? Могу сказать точно — их непросто будет обойти. — А я всё же попробую, — не менее азартно ответил Джек, — пожелай мне удачи, — и он отправился на сцену. Девушка с нетерпением ждала, когда заиграет музыка — всё же он сумел разжечь её любопытство, и ей было интересно, что же он выбрал. Конечно, сразу, едва услышав первые аккорды, она поняла, что не знает эту песню. Но потом он запел…Даже если бы небо рушилось И не было видно дневного света Я никогда не сломаюсь! Я никогда не сломаюсь! Ты можешь говорить все, что угодно, Я буду пробиваться Я никогда не буду на твоем маскараде Я никогда не сломаюсь! Я никогда не сломаюсь! Несмотря ни на что, Я прорвусь сквозь гнет! Разрушить карточный домик — Это анархия в моей агрессии, С устойчивым ветром перемен, дующим В мою сторону, Правда — это ложь, обернутая в признание, Подвергнуты остракизму за сексуальность и религиозные убеждения Откажи мне в еще одном пустом лице на улице, Все, что я слышу и все, что я вижу, это мертвые гробы, Тат-тат-тат-тат-тат, а потом ничего, Скажи мне, чего ты ждешь сейчас, Так что давай, займи позицию и сделай так, чтобы твой голос был услышан громко, Скажи мне, чего ты ждешь сейчас, Позвольте мне услышать, как вы все кричите об этом Даже если бы небо рушилось И не было видно дневного света Я никогда не сломаюсь! Я никогда не сломаюсь! Ты можешь говорить все, что угодно, Я буду пробиваться, Я никогда не буду на твоем маскараде, Я никогда не сломаюсь! Я никогда не сломаюсь! Правительства, убивающие во имя богов, Из-за отсутствия кампании, Затем смотрим в сторону фигур меньшинства, Нести вину, Массовое убийство в СМИ — мастер кукловодов, Обманывая массы, распространяя безумие, Правда размазана. С politix ради прибыли, У религии появился новый пророк — Это называется деньги и власть, Террор спрятался в его карманах, да Объединяйтесь, чтобы бороться за то, что вы знаете, что правильно. Никогда не позволяй никому удерживать тебя, Сквозь самую темную ночь с нулевым зрением, Никогда не позволяй им сбить тебя с пути, Скажи мне, чего ты ждешь сейчас, Так что давай, займи позицию и сделай так, чтобы твой голос был услышан громко, Скажи мне, чего ты ждешь сейчас, Позвольте мне услышать, как вы все кричите об этом. Даже если бы небо рушилось И не было видно дневного света Я никогда не сломаюсь! Я никогда не сломаюсь! Ты можешь говорить все, что угодно, Я буду пробиваться, Я никогда не буду на твоем маскараде, Я никогда не сломаюсь! Я никогда не сломаюсь! Что бы ни случилось на твоем пути С чем бы ты ни столкнулся… Я никогда не сломаюсь! Даже если бы небо рушилось И не было видно дневного света Я никогда не сломаюсь! Я никогда не сломаюсь! Ты можешь говорить все, что угодно, Я буду пробиваться, Я никогда не буду на твоем маскараде, Я никогда не сломаюсь! Я никогда не сломаюсь!
Ну, выбору песни удивляться не следовало — хоть Джек и стал по отношению к родителям менее жёстким, а бунтарский дух так сразу не успокоишь. По крайней мере, стоило порадоваться тому, что он не выбрал композицию о любви, это уже было бы тяжёлым испытанием для девушки. Пел он с необыкновенным чувством, хорошо брал ноты, легко переключался с одного голоса на другой (ведь песню пели два исполнителя), не пытался перещеголять оригинал — последний вывод Эльза сделала, услышав отзывы от той самой пары, что выступала перед парнем. От них она узнала и название песни, и тех, кто её поёт. Паре тоже понравилось выступление Джека, и они, не скрывая, хвалили его. Гром бурных аплодисментов завершил триумфальный номер Фроста-младшего, и он, быстро раскланявшись, поспешил вернуться на своё место. Правда, сказать ему ничего не дали, Эльза подняла руки в жесте «сдаюсь»: — Признаю: ты поёшь потрясающе, — произнесла девушка, — не думала, что Аннабель отдавала тебя ещё и на вокал. — Догадалась, значит, — обезоруживающе улыбнулся Джек, — да, она не ограничилась танцами, так что и вокальные занятия у меня тоже были. Правда, тоже давно. Не думал, что справлюсь, но я вполне доволен выступлением. Так, а теперь — твоя очередь! — Ты уверен, что мне стоит портить окружающим слух и нервы? — Ты обещала! Так что… — Прошу прощения, но можно вас на минуту? — та самая пара, что исполняла дуэт Мадонны и Джастина Тимберлейка, вежливо прервала их, ворвавшись в диалог. Джек удивлённо уставился на парня и девушку, что были немного старше их с Эльзой. — Мы бы хотели с вами поговорить, — продолжил незнакомец, — если вы не возражаете. Пожав плечами, Джек спокойно отошёл с ними ненадолго в сторону. Импровизированный концерт в караоке-баре, тем временем, продолжался. Спутник Эльзы вернулся только через три песни. Вид у него был одновременно и слегка огорошенный, и веселящийся. — Представляешь, меня в группу приглашали, — сообщил он девушке, отпивая коктейль, — эти ребята, оказываются, давно выступают по клубам Галвестона и пытаются выйти на большую сцену, но средств у них недостаточно. Я честно сказал, что это меня не интересует, но попросил продюсеров сегодняшнего шоу не включать меня в списки номинантов. Приз денежный, мне вообще без надобности, а им, — кивок в сторону пары, — глядишь, и поможет. — Я думаю, это правильно, — Эльза серьёзно смотрела на юношу, — и мне приятно, что ты сегодня выступил здесь. Надеюсь, не в последний раз. — Могу гарантировать, что не в последний, — подтвердил Джек так же серьёзно, — но только если ты тоже споёшь для меня. — Так, по этому поводу, — на секунду прикрыв глаза, Эльза заговорила более убедительно, — у меня к тебе предложение. Я не очень хорошо пою и абсолютно не знаю современные песни. Кроме тех, под которые когда-то танцевала. Давай я немного позанимаюсь, выучу что-нибудь приемлемое, и уже тогда спою специально для тебя. Обещаю, что это произойдёт не позднее будущего лета. Джек некоторое время недоверчиво сверлил взглядом свою несговорчивую собеседницу, но потом кивнул: — Договорились. Но чтобы больше — никаких отговорок, — и он протянул ей руку, — скрепим нашу договорённость рукопожатием? — Хорошо, — Эльза согласно протянула в ответ свою кисть, и устное соглашение, таким образом, было принято. Сидеть в баре больше не было особого смысла, да и вечерело. Назавтра предстояла экскурсия в порт, о которой Джек как бы невзначай напомнил, пока они возвращались к Сэндам. Волей-неволей, а пришлось Эльзе подтвердить своё прошлое обещание показать парню место работы её родителей. И завтра в порт им предстояло отправиться вместе. Эльза мысленно признавалась самой себе, что, несмотря на кое-какие попытки к сближению, Джек вёл себя довольно корректно и активных действий не предпринимал. В отличие от прошлого совместного времяпровождения в Галвестоне на её день рождения, когда кровь закипала от его близости, а дышать становилось трудно от одних только прикосновений. В этот раз она понимала, что рядом с ним может быть уютно. Тепло. Умиротворённо. Интересно. В общем, множество эпитетов, подходящих двум молодым людям, у которых не только гормоны бушуют во время переходного возраста, и кому дорого просто общество друг друга. И, как бы сильно Эльзе вновь ни хотелось открыться ему, она понимала, что не может себе этого позволить. Потому что как только она это сделает, её кошмарные сны вернуться… А они такого порядка, что никакой фильм ужасов с ними не сравнится. Таблетки, выписанные её психиатром, по-видимому, постепенно перестали действовать, у организма выработался на них, как часто и бывает, иммунитет, и теперь сон девушки вовсе не всегда был таким, каким бы она желала. Она собиралась попросить доктора Смита поменять ей рецепт, но притормозила с этим: Эльза чересчур хорошо представляла, что такое зависимость от антидепрессантов. Поэтому принимала лекарства исключительно тогда, когда очень долго не могла заснуть. А в последнее время усталость брала своё, и надобность в таблетках отпадала. Однако ей слишком нравились сны без кошмаров, чтобы отказаться от них… К счастью, Джек вёл себя пристойно и по-прежнему не пытался возобновить разговор о чувствах, за что Эльза была ему благодарна. Поздоровавшись, как и вчера, с хозяевами дома, которые после ужина прибирались на кухне, и разойдясь с взаимными пожеланиями спокойной ночи, немного утомившаяся, но довольная парочка, поднялась на второй этаж. Эльза только собиралась поздравить Джека ещё раз, как он сделал свой следующий ход, который, скорее всего, запланировал ещё в Хьюстоне. Молча, но решительно схватив её за талию, он прижал девушку к стенке, навалившись всем своим телом. Всего мгновение смотрел в её глаза, а затем просто впился своими губами в её. И это было уже не так, как предыдущие разы, где они довольно осторожно изучали, если можно так выразиться, друг друга. У них обоих был опыт первых поцелуев с бывшими. Но ни у Эльзы, ни у Джека не было столько эмоций, как сейчас. Наверное, в дамских романах чувства в подобных ситуациях сравнивают с пожаром. Когда хочется зайти за ранее не переступаемую грань, узнать — а как там? Когда понимаешь, что именно сейчас ты нашёл нечто своё. Вернее, своего человека. И думать о том, а правильно ли ты поступаешь, совсем не хочется. Хвалёная выдержка Эльзы дала глубокую трещину, и она почти сразу же перестала сопротивляться яростному напору Джека, столь же страстно отвечая на поцелуй. Неизвестно, сколько времени прошло, и как долго мог ещё продолжаться выплеск их общего желания, но парень вдруг сам отстранился и снова пристально взглянул ей в глаза. Затем приблизился к её уху и прошептал: — Ты можешь говорить всё, что хочешь или считаешь нужным. Не знаю, зачем тебе это, но сопротивляешься ты не мне, а себе, Эльза. До сегодняшнего дня я ещё сомневался, а сейчас уверен. Ты любишь меня. И не пытайся сказать, что это не так. Он отвернулся и направился к своей комнате, оставив замершую девушку у стены. Но вдруг остановился и, не поворачивая головы, произнёс: — Я не собираюсь отказываться от тебя. И буду ждать, когда ты решишься.***
Несмотря на довольно ранний подъём на следующее утро, Эльза чувствовала себя выспавшейся и отдохнувшей. Никуда особенно не торопясь, она завернулась в бело-голубой халат и села в кресло возле компьютерного стола. Взгляд упал на их с Джеком снимки из будки моментальной фотографии. Вопреки всякому здравому смыслу, она ощутила душевный подъём и легонько провела пальцами по глянцевой бумаге. За вчерашнюю выходку Джека ей, конечно же, следовало рассердиться на него, снова не подпускать к себе и изображать Снежную Королеву… Но сил на это не было. Да и особого желания, честно говоря, тоже. Наверное, весь свой запас энергии на холодную войну с Джеком Фростом был растрачен в первые месяцы знакомства. Сейчас, как она признавалась самой себе, ей просто хотелось нежности от него, внимания… Любви. Того, что он готов был ей дать, и отчасти уже давал. Возможно, позволь она ему большее, он бы этим не ограничился. Но она не позволяла. Эльза не собиралась давать ему надежду — в ту ночь в саду она думала, что лишила его права думать о том, что между ними может что-то получиться. Однако буквально вчера она неосторожно, пусть и невольно, пролила на ростки этой надежды поток воды. И теперь Джек уверен в том, что он ей небезразличен. Что абсолютная правда, но знать об этом ему не полагалось. Девушка совершенно не хотела выглядеть в его глазах пустой кокеткой, а именно это мнение могло у него сложиться, если продолжать в том же духе. Будучи в холодных отношениях, намного проще делать вид, что человек тебе безразличен. Но при наступлении оттепели это гораздо сложнее, и парень вполне может подумать, что она играет с его чувствами, а это в её планы не входило. Размышления прервал тихий стук в дверь. Перед тем, как открыть, Эльза постаралась изобразить на лице сонное равнодушие, понимая, кто может стоять за дверью. Джек с улыбкой протягивал ей стаканчик с кофе и пакет с невидимым пока содержимым. В другой руке он держал второй стакан, где, скорее всего, был его любимый чай, который он купил для себя. Опять ездил в какую-нибудь кофейню с самого утра. — Доброе утро, — поздоровался он, — был уверен, что ты проснёшься рано, потому что сегодня опять нужно в порт, у тебя тонна не разобранных документов и так далее. Так что решил подстраховаться, чтобы меньше тратить времени на завтрак. — Вообще-то я никуда не тороплюсь, — не только к собственному, но и к удивлению Джека, произнесла девушка и даже отошла в сторону, молча предлагая парню войти. Тот среагировал не сразу, всё же шагнув внутрь. — Я планировала спокойно выпить кофе, так что — спасибо, что съездил за ним, — она развернула пакет, в котором на этот раз лежали бельгийские вафли с клубникой и сливками. — Не угадал? — наблюдая за её реакцией, уточнил Джек. — С круассанами было проще, ты их при мне ела. А вот вафли пока нет. Поэтому я выбрал самый популярный вариант. — Всё в порядке, — успокоила его Эльза. — Мне подходит твой выбор. Ещё раз спасибо. Она расположились на полу, использовав вместо обычного стола небольшой журнальный столик. Судя по лицу Джека, он терялся в догадках, почему неприступная Снежная Королева вдруг пригласила его к себе в комнату. А та, пока решимость ей не изменила, после пары глотков кофе заговорила, стараясь придерживаться ровного тона в разговоре. — Я думаю, что задолжала тебе разговор, — начала она, — ещё с той ночи в саду, когда ты сказал… что… — почему-то трудно было произнести это вслух. — В общем, что у тебя ко мне чувства… — Я сказал, что люблю тебя, — помог с формулировками парень, не отводя взгляда от её порозовевшего лица и наблюдая, — и могу повторить, если нужно. — Не нужно, — поспешно произнесла Эльза, — да, так вот… об этом. Послушай, если вспомнить, что ты не переносил моего присутствия в одном пространстве с тобой после нашего с Анной переезда в ваш дом, то это довольно странно. Не знаю, почему тебя тянет ко мне, но давай рассуждать здраво: ты меня не знаешь, и даже не можешь этого отрицать. Спорить не буду, наши отношения претерпели ряд кардинальных изменений, и теперь… — Эльза, — устало простонал Джек, — а ты не могла бы говорить не так, будто находишься на встрече со своими партнёрами? Скажи не канцелярским, а нормальным языком, почему ты отказываешься встречаться со мной. — Говорю нормально: я не уверена в том, что твоё увлечение не испарится так же быстро, как возникло. Так пойдёт? Он собирался что-то ответить, но, как обычно бывает в таких ситуациях, сработал закон подлости. Мобильник Эльзы выводил классическую мелодию, и она, немного удивлённо взглянув на дисплей, ответила: — Слушаю, мистер Окен. — Доброе утро, мисс Разенграффе. — Если вы звоните мне, не дожидаясь, пока я свяжусь с вами сама, то у вас есть для меня новости. — Именно так, — подтвердил юрист обычным деловым тоном, — могу поздравить вас с прекрасной интуицией. — Вы что-то нашли, — она не спрашивала — утверждала, — именно там, где я сказала поискать. — Вы правы. Я прошу прощения, но Молли, ваш секретарь, сказала, что вчера вас забрал из офиса молодой человек с крайне характерной внешностью. Не сочтите за дерзость, вы знаете, что я никогда и ни о чём не спрашиваю просто так. Но это был Джексон Оверланд Фрост? — Да, он, — покосившись на напрягшегося парня, ответила Эльза. — Я сейчас пришлю вам отсканированные документы на вашу почту, — продолжал Окен, — зная вас, уверен, что вопросы возникнут. Как только вы изучите их, дайте и мистеру Фросту с ними ознакомиться. Чтобы дело продвигалось чуть быстрее, я сделал несколько пометок в отдельном файле. — Хорошо, я готова к работе, — Эльза включила компьютер, приготовившись ждать от своего юриста обещанного письма. — Через полминуты проверьте почту, — не меняя сухой интонации, продолжал норвежец, — но на всякий случай хочу предупредить: я жду вашего решения, — он выделили каждое слово чуть эмоциональнее, и девушка сообразила, что речь идёт не просто о серьёзных вещах, но и о судьбе самого порта. — Итак, до связи, мисс Разенграффе. — До связи, мистер Окен. Эльза зашла к себе в почту, настроившись на работу с документами. Затем взглянула на растерянного Джека, который продолжал сидеть возле журнального столика, вопросительно глядя на неё. — Мне нужно решить один вопрос, — мягко произнесла Разенграффе-старшая, — это очень важно. И тебя, кстати, тоже касается. — Меня? В каком смысле? — он тут же вскочил и подошёл к ней. — Я сама пока не знаю. Но прошу: дай мне немного времени и не мешай. Джек молча протянул ей недопитый кофе, хотя она уже открыла присланные файлы и погрузилась в изучение. Подумав, что стоять над душой всё же не надо, парень решил закончить импровизированный завтрак и отправиться в душ. Он появился у Эльзы в комнате вновь только спустя полтора часа — посвежевший, благоухающий туалетной водой, одетый, как чаще всего и предпочитал, в джинсы и футболку. Девушка не обратила внимания на его возвращение, задумчиво уставившись в сторону окна, хотя по-прежнему сидела за столом. В отличие от него, она не переоделась, продолжая оставаться в халате. В воздухе было разлито нечто тревожное. Эльза не выглядела злой или даже рассерженной — она будто бы привыкала к какой-то мысли. И не сразу отозвалась, когда парень негромко позвал её. — А, Джек, — она едва взглянула на него и поднялась из кресла, — хорошо, что ты здесь, я как раз закончила. Это договора и все, прилагающиеся к ним документы, с определёнными компаниями, заключённые чуть больше десяти лет назад. И теперь я прошу тебя заняться их изучением. Поверь, это важно. — Если важно, то я, конечно, займусь этим, — Джек не переставал удивляться, но сел за компьютер и ушёл с головой в мир чужого бизнеса. Эльза наблюдала за ним. После изучения присланных Океном файлов, у неё почему-то стало спокойнее на душе; хотя их юрист был бы крайне удивлён, узнав об этом — он-то явно ожидал другой реакции от преемницы родительского бизнеса. Возможно, потому что сразу несколько вопросов получили свои ответы, и гештальт наконец-то закрылся. А, может, дело было и в том, что нынешней главе порта была интересна сейчас реакция Джека на всё прочитанное. Или же дело было в том, что всё оказалось вовсе не таким уж страшным хотя и… весьма неприятным. О чём идёт речь в присланных документах, Джек, видимо, догадался быстро. Его красивое бледнее лицо, по мере прочтения, приобрело сероватый оттенок — он не хотел, чтобы Эльза узнала обо всё именно таким образом. К тому же у него появились опасения, и вполне обоснованные, что подобная информация может повлиять на дальнейший ход их, пока ещё не выстроившихся, отношений. Он и без того с трудом пробивался сквозь ледяной туман, который окутывал душу этой загадочной девушки плотным шлейфом. Ему не нужно было, чтобы и без того сложная задача вдруг усложнилась в десятки раз. И девушка видела, как тяжело ему даётся принятие того, что ей всё-таки стала известна тщательно скрываемая им информация. Он не знал, как будет сейчас всё объяснять, но повернулся, чтобы разорвать пелену молчания в комнате. Однако, едва Джек встретил спокойный взгляд льдисто-голубых глаз, он не успел ничего сказать. Потому что услышал столь же спокойный вопрос: — Это и есть та причина, по которой ты выплёскиваешь ненависть на своих родителей?* * *
— На тот момент мне исполнилось семь лет. Я гордился тем, что являюсь наследником семьи Фрост. Пойми правильно — я гордился не деньгами, а тем, что ношу эту фамилию. Они были для меня примером. Я никогда не был особо старательным в учёбе, мне легко давались знания, пусть я к ним и не стремился. Но для Оливера и Аннабель Фрост я готов был стать лучше, упорнее, трудолюбивее. Тогда я мечтал, чтобы отец гордился мной, а мать не стеснялась называть своего сына достойным того, чтобы носить фамилию Фрост. Наверное, они любили меня и Мейси. Но способ, чтобы показать это, они выбрали точно недостойный. Элизабет и Стивена Разенграффе я считал не друзьями родителей. Я считал их своими друзьями. Они относились ко мне как к равному. И не стоит объяснять, что любой ребёнок чувствует, когда с ним разговаривают от души, а когда от речи невыносимо разит фальшью. Я точно знал, что чета Разенграффе, хоть и считала меня маленьким мальчиком, но их привязанность ко мне была искренней. С ними никогда не было скучно, они оба всегда могли рассказать что-то увлекательное, поэтому вечера, когда они приезжали в Хьюстон, я очень любил. Я думал, что мои родители, как я сам, считают их своими друзьями. Это и была моя ошибка. Только Стивен и Элизабет относились к Оливеру и Аннабель как к друзьям. Чета Фрост, в свою очередь, просто делала вид, что согласна с этим. Я тогда пораньше вернулся из школы — мне не терпелось рассказать маме с папой, что я занял первое место на внутришкольном конкурсе по машиностроению среди детей. Я же мечтал доказать им, что не зря ношу фамилию владельцев стремительно развивающейся автокомпании. На тот момент я, конечно, знал, что третий этаж — рабочая зона, и туда не следует подниматься, если тебя не приглашали. Но я так хотел поделиться с ними своими успехами, что не увидел в нарушении запрета ничего страшного. Дверь в кабинет была приоткрыта. Я стал ступать тише, чтобы меня не обнаружили раньше времени, и сюрприз не был испорчен. А потом я отчётливо услышал разговор, который вели между собой Оливер и Аннабель Фрост… — Они обсуждали, сколько денег украли у моих родителей, правильно? — Эльза не выглядела, как и при первом прочтении всех документов, ни растерянной, ни удивлённой. Они гуляли вдоль пляжа. Оценив выражение лица Джека, девушка сочла за благо вытащить его из дома во избежание вызова врачей — настолько плохо он выглядел в тот момент. Однако морской воздух его приободрил, а Эльза ни о чём не расспрашивала. Она, как никто, умела молчать. И сейчас её умение тот оценил больше, чем когда-либо. Придя в себя, Джек постепенно начал рассказывать, как уже стало ясно, всё с самого начала. — Я не понимаю, почему ты так спокойно реагируешь? — спросил парень. — Ни возмущаешься, ни злишься… Ты ведь уже представляешь, какую сумму денег увели Оливер и Аннабель из порта, воспользовавшись тем, что Элизабет им доверяла, зная обоих со школьной скамьи. Эльза, это даже не миллионы… — Я знаю, Джек, — по-прежнему ровно отозвалась его собеседница, — не стоит повторять мне то, чему я лично увидела подтверждение. Как я понимаю, именно эти деньги и помогли им в становлении собственного бизнеса. — Так и есть. Но мне всё ещё непонятна твоя буддийская реакция. — Видишь ли, Джек, когда-то я невольно подслушала один ваш разговор, — она наскоро пересказала, какой именно, — и уже тогда поняла, что у мистера и миссис Фрост есть какая-то неприятная тайна, связанная с бизнесом. Не то, что бы особо грязная, но такая, о которой они хотели бы забыть. Честно говоря, я боялась, что они замешаны в чьей-то смерти, а оказалось, что в воровстве и мошенничестве. Я знаю, что это повод для судебного иска, к тому же и доказательства у меня на руках. Ты ведь шантажировал их тем, что расскажешь обо всём моим родителям, они поднимут давние документы, убедятся в твоих словах, подадут в суд и — вот он, крах автомобильной империи Фростов! Так? — Ты же понимаешь, что такое развитие ситуации вполне могло быть, — пожал плечами Джек, — они должны вам столько, что отдать бы им пришлось практически всё, что у них есть. Мало того, пострадала бы их репутация, а её обелить в нашей стране почти невозможно. — Да, тут я с тобой соглашусь, — кивнула Эльза, — но, признаюсь тебе откровенно, я рада, что они не убийцы, а всего лишь воры. Потому что я подсознательно боялась, что дело гораздо серьёзнее, чем выяснилось сегодня. Что ж, теперь мне понятно, почему они так настаивали на опеке меня и Анны после смерти наших родителей. — А вот мне непонятно, — признался парень, — ведь любому мало-мальски знакомому с тобой человеку будет совершенно ясно, что ты не поддаёшься контролю. Было бы странно полагать, что моя мать хотела таким образом влиять на твои решения. — Нет, дело не в контроле — Аннабель действительно очень хорошо меня знает. Так что такая глупость не могла бы прийти ей в голову. Дело в их с Оливером чувстве вины перед нашей семьёй. Вот и всё. — Ты уверена, что они способны чувствовать вину? — недоверчиво нахмурился Джек. — Боюсь, им незнакомо это слово. — Брось, Джек, — перебила его Эльза, — вспомни историю Томаса Лапина. Дело не только в твоём очередном требовании. Я уверена, что они пришли в состояние шока, когда ты поведал им о том, чего они добились своими поступками. Опять-таки, вспомни, как после прощания в аэропорту Оливер произнёс небольшую, но очень внушительную речь о том, каким ты стал взрослым и как они тобой гордятся. В ответ на это парень промолчал, вспоминая день, когда все они виделись с Софи и Джейми последний раз. После паузы Эльза тихо, но внушительно, продолжила развивать свою мысль. — Поверь, твои родители не самые плохие люди. Это не значит, что я собираюсь молча забыть эту историю, вовсе нет — когда мы вернёмся в Хьюстон, я поговорю с твоей матушкой, и мы проясним некоторые детали о дальнейшем сотрудничестве. Но, кроме тебя и меня, больше никому знать об этом не стоит. Наши сёстры прекрасно обойдутся и без этой правды. А что касается самого воровства… Думаю, редкий человек отказался бы от возможности что-то украсть, чтобы как можно быстрее заняться тем, что он считает делом всей своей жизни. Вот и семейная пара Фростов не устояла. — Я уверен, что твои родители никогда бы так не поступили, — горячо произнёс Джек, но девушка покачала головой. — Джек, мои родители — замечательные и порядочные люди, насколько мне известно, я очень любила их, но они не святые. И я это понимаю. Так же, как я понимаю то, что не могу сказать о себе «я бы никогда так не поступила». Потому что ни ты, ни я не были в предложенной ситуации, и не можем судить непредвзято. Чтобы точно знать, как поступишь, эту ситуацию нужно пережить. Так что постарайся пока если не простить отца с матерью, то хотя бы перестать на них злиться. Они любят и тебя, и Мейси. К нам с Анной они тоже прониклись, и я им признательна. — Ладно, я попытаюсь успокоить себя на их счёт, — нехотя согласился Джек, — но это будет нелегко. — Вот и хорошо, — радостно улыбнулась ему Эльза. — А теперь вернёмся к нашим планам. Ты, кажется, хотел экскурсию в порту?