— Скажи пароль! — Что? — Не тот. — Сейчас же откройте! — Вообще не тот.
— Рапунцель, что это? — Один из домов семьи Голден. Был построен специально для меня в кратчайшие сроки. — Скажи, что мне кажется. — Боюсь, что нет… Представь, а я тут жила! — Очень тебе сочувствую. Этот содержательный диалог происходил за городом, возле частной территории, представляющей собой довольно большой кусок земли с расположенным на нём архитектурным чудовищем под названием замок. Ребята не рисковали подходить ближе, опасаясь, что на их пристальный интерес обратит внимание охрана дома. Всё же, как они смогли убедиться, далеко не все охранники идиоты. Поэтому своим наблюдательным пунктом они выбрали один из холмов, находящихся не очень далеко. И теперь изучали в бинокль так называемое поместье. Вернее, изучала Шарлотта; сама Рапунцель смиренно стояла рядом, давая необходимые пояснения на все невнятные моменты, о которых могла спросить подруга. Кроме подъездной дороги да парочки деревьев и кустов, больше вокруг ничего не было. Только классическая мшистая стена, служившая, очевидно, ограждением для этой демонстрации отсутствия какого-либо вкуса. Ни цветущего сада, ни зелёных аллей, ни даже плодовых культур или элементарных хвойных насаждений, чтобы дом выглядел не так вычурно и в то же время более презентабельно. Не добавляла эстетичности и огромная табличка, пришпиленная на ворота псевдо-замка и видная издалека, благодаря ярким краскам:Поместье Золотой Принцессы
— А Джек считает, что резиденция Фростов выглядит чересчур кичливо, — покачала головой Шарлотта, — он этот кошмар не видел. Что за больной на голову архитектор проектировал это убожество? — Архитектор-то здоровый, — вздохнула Рапунцель, — этот дом строили по специальному заказу Бенджамина Голдена. Он лично спроектировал дом для дочери, архитекторы только довели его до более приемлемого решения. — Ну, если ЭТО приемлемое решение, то я боюсь представить, что там было изначально. У твоего биологического отца настолько дурной вкус? — Ты же знаешь, что они усиленно делали из меня золотую принцессу, которой я не являюсь. Вот и построили этот дурацкий замок, уверенные, что я буду только счастлива поселиться здесь. — Да? А пароль для охраны, случайно, не «Рапунцель, сбрось свои волосы»? — Шарлотта не могла остановиться в своих попытках язвить. Юджин не расхохотался в голос только потому, что счёл нужным пощадить чувства своей невесты-жены. После официального обещания от Максимуса Медины прошло не так много времени, но офицер добился того, чтобы Рапунцель съехала от своих родителей на нейтральную территорию, местоположение которой, кроме самого офицера, никто не знал. Юджину он, разумеется, сообщил адрес корпоративной квартиры, где временно жила девушка, но велел не злоупотреблять встречами. Паскаль, понимая, что близится развязка этого дела, и что скоро в его услугах нуждаться не будут, спешно уволился, уведомив новоявленных супругов, что всегда будет рад их видеть уже в качестве гостей у себя дома. Но удивляла в данном случае Шарлотта Фэй. Она пообещала офицеру Медине, что сама разберётся с делом всем изрядно осточертевшей диадемы, и не собиралась отказываться от своего обещания, несмотря на то, что полицейский открыто пригрозил ей заключением в камере. Угроза только раззадорила Зубную фею, которая поспешила развернуть бурную деятельность; хотя, как утверждал Джек, его соседка никогда не отличалась строптивостью. Во всяком случае, раньше. Юджин не привык задумываться о серьёзных вещах, поэтому он не сразу понял, почему же Шарлотта — совсем неглупая девушка — решилась на открытое противостояние с человеком, который был на порядок опытнее её и имел куда более весомые источники информации для расследования. И пока в «Arendelle High School» шли разборки между Джеком Фростом и его оппозицией, пока Анна с Кристоффом ездили на экскурсии в лучшие университеты страны, а Шарлотта продумывала план по поиску диадемы, — у Юджина с Рапунцель появилось немного времени передохнуть. Офицер Медина и его помощники сумели поставить чету Голден в такие условия, что те сочли за благо предоставить своей дочери право на официальное обследование у полицейского психиатра. Несмотря на то, что Рапунцель Голден не являлась совершеннолетней, тем не менее, согласно некоторым оговоркам в законах, на время расследования она могла просить о дополнительном жилье, дабы избежать давления со стороны родственников. Америка — страна, построенная на публичных скандалах, многолетних судебных тяжбах, судебных же запретах, и таких законах, которые каждый штат выворачивает наизнанку так, как ему удобно. При всех неудобствах, а иногда и откровенном кретинизме принимаемых законов, сейчас было грех не воспользоваться жёстким несовершенством судебной и юридической системы страны, которая называла себя великой. Максимус, как наполовину венесуэлец, имел весьма непредвзятый взгляд на место, где родился и жил. Он не впервые сталкивался с откровенным лицемерием и лживостью принятых убеждений, каждое из которых не стоило ни цента. Он был лишён показательного патриотизма — чем очень сильно отличался от своего отца, который искренне считал, что для полицейского нет ничего важнее, чем служение своей стране. Пилар Медина, его супруга, откровенно посмеивалась над столь наивными утверждениями в его возрасте; и её сын, избравший ту же профессию, что и Теодор Палмер, молча соглашался со своей матерью. История с диадемой семьи Голден, похищенной много лет назад дочерью золотых магнатов, вором Флинном Райдером, несчастной Эммой Готель — всё это наглядно демонстрировало, что Максимус Медина прав. Он не был ни разочарован, не испытывал страха при мысли о том, что окончательно испортит себе карьеру. Потому что каменной была не только его натура. Но и нравственные принципы, которые, кроме него, больше никого не интересовали. Юджин честно предупредил Крюка, что иногда будет видеться со своей невестой, и, поскольку вскоре ситуация поменяется, то ему так же придётся сменить образ жизни. Это была наименьшая проблема, все давным-давно поняли, что Флинн Райдер исчезнет, а его место окончательно займёт семьянин Юджин Фитцерберт. И у всей банды Крюка было довольно времени, чтобы привыкнуть к подобному раскладу. Но нельзя сказать, что просто пришлось самим молодожёнам. Почему-то именно сейчас, получив возможность не тревожиться, не обращать внимания на звонки и спокойно провести время друг с другом, им стало тяжелее всего. Лёгкость и взаимопонимание испарились, оставив место недоумению, смущению и неловкости. Когда Юджин впервые пришёл на корпоративную квартиру, где обитала Рапунцель, они оба отчётливо поняли: ничего по-прежнему уже не будет. Да, препятствия скоро исчезнут, они обвенчаны, они могут быть вместе… Но обоим что-то мешало обрадоваться этому. По-настоящему обрадоваться. Глядя на возлюбленную, которая суетилась у плиты и готовила что-то очень вкусное для своего жениха-мужа, тот искренне пытался понять, что же изменилось в их взаимоотношениях. На первый взгляд — ничего. Они проверяли друг друга в быту ещё во времена проживания Рапунцель в подвале, парень не тосковал по воровской жизни и скитаниям, интерес друг к другу не пропал. Их общие мечты и планы наконец-то могут осуществиться, а чувства, отмеченные уже довольно продолжительной привязанностью, станут только крепче… — … Выпей пока, скоро ужин будет готов, а пока тебе следует немного заглушить аппетит, — звонко прозвучало у него над ухом, и перед парнем оказалась кружка, наполненная только что сваренным горячим шоколадом с карамельным сиропом. — Спасибо, родная, — улыбнулся невесте Юджин, выныривая из своих мыслей. — Мне только в радость! — отвечая такой же солнечной улыбкой, отозвалась девушка. Если бы юноша не наблюдал за своей наречённой в тот момент, он бы, может, и не заметил излишнюю нервозность, неприсущую ей в обычные дни. Но он смотрел, а потому заметил. Стало быть, не он один подмечает некоторые изменения вокруг них обоих. Требовалось дать Рапунцель немного времени, чтобы успокоиться, поэтому Юджин, едва она накрыла на стол, спросил у неё о Шарлотте. — Она звонила мне сегодня, — пожав плечами, ответила невеста, — попросила, чтобы я показала ей дом, в котором меня поселили родители. — Зачем? Неужели она всерьёз собралась искать там диадему? — парень едва не выронил вилку от неожиданности заявления. — Похоже, что так. — Не понимаю я, для кого она так старается, — покачав головой, произнёс он, — мне кажется, что офицер Медина — едва ли ни единственный нормальный полицейский в Техасе, который не всё меряет законом, но ещё и человечностью. Нам невероятно, просто категорически повезло, что именно ему поручили вести моё дело. — Ты правда не понимаешь, почему Шарлотта так яростно бросилась выполнять своё обещание? — недоверчиво переспросила Рапунцель своего суженого. — Это же очевидно. Неужели только мы с Эльзой поняли, что наша дорогая Зубная фея безнадёжно влюбилась в этого непримиримого полицейского? — А… почему безнадёжно? — Юджин собирался спросить совсем о другом, но мозг почему-то зацепился именно за это слово. — Потому что он никогда не посмотрит на неё как на взрослого человека. Она всё ещё школьница, и прекрасно отдаёт себе в этом отчёт. Да и потом… Судя по тому, сколько длится наше невольное знакомство с ним, Максимус Медина — гранит, который расплавить можно разве что в жерле вулкана. — Считаешь, у Шарлотты вообще нет шансов? — Она и сама так считает, — кивнула невеста, — но, к её чести, единственное, чего она хочет сделать — это доказать ему, что она вовсе не малолетняя пустышка. И неважно, как она выглядит, сколько ей лет, и насколько разные они люди. Шарлотта просто решила быть собой до конца. И к последствиям она готова. До Юджина неожиданно дошло, что же его смущает в нынешнем нахождении наедине со своей почти женой. Рапунцель вряд ли заглядывала так далеко в их будущие отношения, да и он сам об этом не особо задумывался. Их любовь всегда выстраивалась чересчур целомудренно, хотя поцелуи, разумеется, имели место быть. Но у обоих не было никакого опыта в сексуальном аспекте. Молодой вор, ввиду специфики своей вынужденной многолетней деятельности, умел очаровывать, флиртовать, пудрить мозги. Но этим всё и ограничивалось. А у Рапунцель и вовсе опыт общения с противоположным полом ограничивался одним-единственным возлюбленным, его бандой головорезов, да теми женихами, что навязывали родители. Она умела дружить, но всякое, мало-мальски присущее любой женщине, искусство соблазнения было ей чуждо. Даже Анна Разенграффе на этот счёт была более просвещённой, нежели золотая принцесса. И сейчас, глядя на любимую девушку, которая нервничала, но старалась вести себя естественно, жених-муж понял, что кое-чего они не учли, когда связывали свои судьбы перед алтарём. — Кажется, мы поторопились, — с лёгкой улыбкой произнёс парень, пока она теребила свою тяжёлую косу. Замерев, Рапунцель взглянула на него. Его взгляд не оставлял сомнений, что он догадался о причине её волнения. Вздохнув, девушка пересела поближе к избраннику. — Ты не жалеешь? — вдруг спросила она. — Не жалеешь, что решился на такой серьёзный шаг, а твоя невеста даже толком не готова к супружеским отношениям? — Рапунцель, мы ведь даже не знали, что в ближайшее время у нас появится возможность вместе пожить, — он обнял её за плечи, — ни тебе, ни мне не приходило в голову, что нас поймает на собственном венчании один упёртый детектив и решит помочь. Только благодаря этому мы смогли остаться наедине. Но ведь изначально мы решились на это только для того, чтобы в разлуке, когда будет особенно тяжело, мы вспоминали наши клятвы, думали друг о друге и о том, что перед Богом мы уже муж и жена. И нам обоим хоть ненамного, но становилось бы легче. Разве не для этого мы венчались? — Да, для этого… — девушка тоже улыбнулась любимому, вспоминая ту ночь в церкви, — но… сейчас всё изменилось. И… одной из обязанностей жены является именно… — Не надо! — он осторожно прикрыл её рот ладонью, чтоб не дослушивать окончание фразы, — я вовсе не хочу, чтобы ты относилась к сексу как к обязанности. Потому что в этом случае он никому из нас не принесёт радости. Не буду скрывать, что хотел бы этого, но тебе ведь даже семнадцати лет не исполнилось, милая. Рапунцель, видя понимающий и тёплый взгляд Юджина, не могла не чувствовать себя счастливой. Конечно, она уже не ребёнок, но и не взрослая. За последний год её жизнь состояла сплошь из скачков — как эмоциональных, так и психологических. Образы жизни менялись чересчур резко, под каждый приходилось приспосабливаться и учиться соображать очень быстро. По большому счёту, сейчас ей следовало просто привыкнуть к мысли, что она замужем. А дальше будет проще.***
План постепенно вырабатывался, пока несколько дней подряд Шарлотта со своими друзьями просматривали фильмы про ограбления. Она хорошо понимала, что в одиночку осуществить задуманное не получится, и потому обратилась к проверенным годами людям. Только им она доверяла, как никому. Между нами говоря, с любым представителем этой разношёрстной компании можно было спокойно прятать трупы. Даже Брайн ничего не стал бы говорить по этому поводу (разумеется, пока метафорический труп не был надёжно спрятан — после этого он бы не затыкался два часа, высказывая тому, по чьей милости они были вынуждены от этого самого трупа избавляться). Но дело шло всего лишь о проникновении на чужую территорию, так что проблем с убеждением не предвиделось. Кстати сказать, именно Брайн помог Шарлотте внести корректировки в план, доведя его до ума. Участвовать должны были все, включая Юджина и Рапунцель. Так же был взят один человек со стороны. Дело в том, что Брайн вынужден был указать Шарлотте на некоторые несостыковки в плане, а так же на то, что им необходим хороший хакер, способный перехватить управление видеокамерами, которыми дом Голденов был буквально забит. Претерпевая некоторые душевные метания, Шарлотта воспользовалась его советом и осторожно обратилась к Анне Разенграффе. Та, в свою очередь, поведала о школьном информаторе Джека, Хелене Блаустер, которая как раз начала проявлять молчаливую активность к их компании, в частности, к Эльзе. Пришлось искать знакомства с этой хакершей, в чём Шарлотта, не без помощи той же Анны, преуспела. Желая быть честной, Шарлотта старалась, чтобы при любом её шаге присутствовал кто-либо из молодожёнов, а лучше оба. Поэтому Юджин был в курсе того, как проходило знакомство и уговоры Хелены на участие в противозаконном мероприятии. — Взять на себя управление камерами? — зевая, уточнила ничуть не удивлённая хакерша. — Да. Это очень богатый и хорошо охраняемый дом, — с каменным лицом уточнила Зубная фея, не показывая, насколько её изумляет столь спокойная реакция на предложенную авантюру. — А что вам надо в том доме? — без особого интереса спросила Хелена. — Вскрыть четыре сейфа, найти в одном из них редкую диадему и свалить, необнаруженные охранниками. — То есть забирать из сейфа эту хрень вы не будете? — как ни странно, но главное она и в самом деле услышала. Шарлотта осталась очень довольна. Хоть Хелена и начинающий хакер, но уже профессионал. Сработаемся. — Нет, нам просто нужно убедиться, что она там. — А-а, так скучно, — и она флегматично потянулась, разминая руки после долгой работы на планшете, — ладно, я в деле. В соцсетях я тебя нашла, свои контакты уже скинула. Сообщишь, когда и куда надо подъехать, только заранее — мне ещё территорию надо будет проверить. Точно. Сработаемся. Так в компанию Шарлотты неожиданно влилась Хелена Блаустер, флегматичная и курящая хакерша, по большей части молчаливая и сонная, но безоговорочно преданная и не упускающая шанса попробовать свои навыки в чём-то сложном. Рапунцель самым тщательным образом нарисовала план дома для Шарлотты и её друзей, не забыв при этом самые незаметные подсобные помещения. У неё было достаточно времени для изучения этого места и, если она хотела в любой момент сбежать от очередного надоевшего охранника, то место собственного заточения знать нужно было идеально. Сей замок был набит камерами видеонаблюдения именно в связи с этим. Поскольку в задачу юных авантюристов не входила непосредственно кража, то дело значительно упрощалось. Не тратя времени на дальнейшие размышления, Зубная фея предложила своим друзьям следующий вариант. Так как пытаться подобрать коды к сейфам бесполезно — подобных навыков не было ни у кого из компании, проще всего было отключить электрическое питание самого дома, чтобы сейфы сами открылись, в течение нескольких секунд их проверить и очень быстро покинуть дом. Далее возникали дополнительные трудности: охрана и камеры. Хелене предстояло «зациклить» все изображения до того, как диверсанты проникнуть в помещение; затем Шарлотте, Клэр, Джеймсу и Андрэ предстояло занять свои позиции у каждого из четырёх сейфов и ждать, пока отключиться электричество. За эту часть задания отвечал Юджин, чей пост располагался как раз возле трансформаторного столба. Его консультировал Брайн по поводу того, как это сделать аккуратно, дабы потом, при проверке, никто не заметил, что досадное недоразумение вовсе не было случайностью. Адриана и сам Брайн должны были изображать приехавших энергетиков-ремонтников, отвлекая охрану на себя: один — заумной терминологией, вторая — внешностью и обаянием. Каждый из группы имел при себе рацию — фактор случайности никто не отменял. Несмотря на многочисленные дыры в подобном плане, все единогласно признали его вполне рабочим, да и другого, надо признать, у компании не было. Изучив план дома и месторасположения сейфов, проверив всю территорию дома-замка, заучив наизусть каждый шаг своих и чужих действий, ребята отправились на дело. Это произошло за несколько дней до начала пасхальных каникул. У Рапунцель тоже было своё индивидуальное задание: ей предстояло следить за родителями в Хьюстоне, чтобы никому из них не пришло в голову сунуться в загородное поместье. Сейчас они жили в одном из городских домов, и девушка знала, в каком именно. В случае чрезвычайной ситуации ей надлежало сообщить по телефону своему жениху-мужу, а ему, в свою очередь, всем остальным по рации. Первая часть плана прошла гладко. Рапунцель доложила, что мистер и миссис Голден готовятся к встрече с прокурором штата, и никто из них не собирается наведываться за город. Хелена, за дни подготовки от и до запомнившая расположение каждой камеры в доме, произвела несколько манипуляций, и изображения на них «замкнуло». Происходило это сразу после очередного обхода здания, так что охранники ничего не заподозрили. Четвёрка тех, кому предстояла самая опасная часть задания, проникла на территорию, руководствуясь помощью Хелены. Спустя не очень много времени, когда каждый из взломщиков нашёл свой сейф, Юджин, наконец, получил команду об отключении. Адриана и Брайн ждали неподалёку — им предстояло активно пудрить мозги охране, и при этом не нарваться на настоящих ремонтников, когда они приедут, получив сигнал об отсутствии электроэнергии в закрытом жилом комплексе. Юджин справился со своей задачей за несколько минут. Поняв, что сейчас охрана ринется с проверкой по этажам, Брайн и Адриана, загримированные таким образом, чтобы в них не сразу можно было распознать подростков, дали по газам в одолженной для этого случая у родителей машине и помчались к замку. Тем временем, проникшие в помещение ребята разбежались по всему дому в поисках сейфов. Охранники, часть из которых чуть было не отправилась с проверкой, была отвлечена прибывшей парочкой. Шарлотта стояла возле своего сейфа, которому условно дали второй номер, пока шло распределение ролей для этой авантюры. Диадемы там не было. Внезапно она услышала, как её друзья-подельники доносят ей сообщения по рации: — Шарлотта, это Клэр, чисто. — Андрэ на связи, пусто. — Говорит Джеймс. Она здесь. Выдохнув с немалым облегчением, Зубная фея, максимально сохраняя спокойствие и понимая, что фразу от Джеймса услышали все остальные, произнесла в рацию: — Хорошо. Уходим, как и договаривались. Конечно же, школьники не полезли в дом, не облачившись предварительно в удобную одежду и перчатки. Они сумели покинуть жилище таким же путём, как и проникли в него. Едва четвёрка достигла ограды, через которую им предстояло перелезть, как Шарлотта дала сигнал Юджину о возвращении электричества в дом-замок. После того, как снова станут работать все приборы, Адриана и Брайн должны немедленно покинуть дом. Хелена запустит камеры в обычном режиме, и все скроются с опасной чужой вотчины. Но вот один фактор той самой пресловутой случайности друзья-подельники-авантюристы не учли вовсе. Едва последняя из них, Клэр, преодолела зелёную стену, а все радостно собрались бежать, как раздался холодный голос со стороны: — Всем стоять, полиция! Шарлотта не сильно удивилась, успев подумать, что тот же самый голос Рапунцель и Юджин слышали в церкви. Потому что вскоре перед глазами подростков предстал офицер Максимус Медина вместе со своими неизменными помощниками. И если лицо Джулианы Холл выражало изумление, лицо Николаса Уайлдера — искреннее восхищение, то каменное выражение лица офицера Медины было совершенно нечитаемым. — Что вы здесь делаете, мисс Фэй? — сумел произнести Максимус, когда к нему вернулся дар речи. — Выполняю своё обещание, — не стала юлить девушка, — я говорила, что помогу Рапунцель и Юджину, я держу своё слово. — И это после того, как я запретил вам вмешиваться в ход расследования? — Пардон, но именно здесь мы появились первые, — безапелляционно возразила Шарлотта, — больше недели назад. А вы пришли только сейчас. Так что кто и в чьи дела вмешивается, ещё можно поспорить. — Мисс Фэй, на вашем месте я не стал бы столь неосмотрительно переговариваться с офицером полиции, — мужчина сжал губы в тонкую линию, — вы сделали достаточно действий со своей стороны, чтобы я мог посадить вас на несколько суток. Клэр, Джеймс и Андрэ с интересом прислушивались к диалогу, в то время как Зубная Фея, не растерявшись, ответила: — Вы же, кажется, тоже собирались помочь Рапунцель и Юджину, так? Вам потребуется сделать буквально несколько шагов, чтобы закончить с этим делом. Мы знаем, в каком именно сейфе Бенджамин Голден прячет диадему. — Так вы за этим залазили в дом? — с интересом уточнила детектив Холл. — Искали украшение, но брать не собирались? — Да, — утвердительно кивнул Джеймс, — я лично видел эту побрякушку. — Так, хорошо, — Максимус, умеющий моментально приспосабливаться к новым обстоятельствам, соображал очень быстро, — Уайлдер, созвонись с журналистами, Джулс — выдумай любой предлог, чтобы наша уважаемая госпожа прокурор и её друзья-магнаты Голдены приехали сюда в ближайшее время. А вы, мисс Фэй, — он повернулся к Шарлотте, которая уже откровенно улыбалась, — сейчас коротко изложите мне всё, что связано с этим делом и вашими поисками. — Простите, — вмешалась Клэр, — но нам надо забрать ещё нескольких наших друзей с окружающей территории. Пока Максимус остался с компанией юных взломщиков и выслушивал от них воплощённый в жизнь безумный план, Джулиана и Николас отправились за остальными участниками этой авантюры. Они обнаружили всех четверых в одном месте — Адриана и Брайн успели сбежать из дома, и теперь вместе с Юджином и Хеленой ждали друзей около трансформаторного столба. Детективы сумели коротко объяснить им, что никто их прямо сейчас арестовывать не собирается, но необходимо как можно быстрее вызвать из города тех, кто в силах развенчать легенду о Флинне Райдере и переключить внимание на самих Голденов. Как выяснилось по ходу действия, полицейские оказались возле замка Рапунцель только потому, что случайно встретили её в городе и заметили слежку за собственными родителями. Это показалось Максимусу подозрительным, и он потребовал у той, кто в данный момент находилась под его защитой, пояснения. Рапунцель, которая успела понять, что офицер Медина им не враг, и к тому же невероятно умён, решила не скрывать от него правду, хотя именно так поступила бы раньше. Сообразив, что молодые авантюристы решили залезть в дом Голденов в поисках диадемы и вот-вот вляпаются, Максимус и его напарники немедленно выехали по адресу. И пусть успели они только к окончанию событий, но ведь успели же. Вполне возможно, что подростки и в самом деле избежали неприятностей благодаря своевременному вмешательству полицейских. Журналисты прибыли в рекордно короткий срок на место событий; почти одновременно с ними прибыли Бенджамин и Элис Голден в сопровождении Корделии Энджелс — прокурора штата, весьма принципиальной дамы, находящейся в довольно хороших отношениях с семьёй золотых магнатов. Вызвал её офицер Медина неслучайно: всем было известно, как дорожит госпожа прокурор своей репутацией неподкупного и порядочного представителя судебной системы Техаса. Поэтому он отлично понимал, что дружеские связи с этой женщиной никак не помогут Голденам отделаться минимальными потерями после того, как произойдёт их публичное разоблачение. Максимус попросил журналистов о прямом эфире, получил безоговорочное согласие и начал действовать. Компания подростков-авантюристов, находясь пусть и не близко, но и не особенно далеко, наблюдала за развернувшимся действом всё в тот же бинокль, который Шарлотта захватила с собой на всякий случай. Корделия Энджелс, смерив офицера уничижительным взглядом, поначалу и слышать не хотела о публичном вскрытии сейфов Бенджамина Голдена. Просто именно перед этой железобетонной леди в своё время оправдывался Максимус за провал в доме Фростов. Но находящиеся тут же журналисты со включенными камерами немедленно забросали её наводящими и провокационными вопросами (на которые, собственно, Максимус и рассчитывал), и той пришлось согласиться с этим решением. К тому же венесуэлец звучал весьма уверенно, когда утверждал, что ему даже известно, в каком конкретно сейфе лежит якобы украденная драгоценность; и от взора этой далеко неглупой женщины не могло ускользнуть то, что магнаты встревожились, услышав подобное заявление. Разумеется, они попытались весьма неуверенно заявить о своих правах на частную собственность, но миссис Энджелс насторожилась ещё больше. Как она заявила, если вам нечего скрывать, то почему же вас пугает, если один из ваших сейфов подвергнется осмотру? Непререкаемым тоном потребовав у них код от указанного сейфа (Джеймс весьма подробно описал, в какой части дома он находится), прокурор самолично открыла его в присутствии нескольких полицейских и журналистов. Через несколько мгновений все граждане Техаса, сидящие перед телевизорами, с жадностью наблюдали, как из хранилища извлекается диадема, стоимостью тридцать миллионов долларов. На этом всё дружеское участие Корделии Энджелс в отношении золотых магнатов Голденов было закончено. Она с непроницаемым лицом наблюдала, как Максимус Медина заполняет официальные протоколы, как журналисты берут интервью у Джулианы Холл и Николаса Уайлдера, как злосчастная диадема запирается в особый чемоданчик и уносится полицейскими в служебную машину… И ни разу за всё это время она не взглянула на лица бывших друзей. Её так не подставляла даже собственная дочь Рафаэлла, встречающаяся с парнем не своего круга! (Для тех, кто забыл, напоминаю: как-то раз Рапунцель случайно встретила в полицейском участке молодую модель Рафаэллу Энджелс и её возлюбленного — рокера Деймона Сульфаруса. Невольно подслушав их историю, она увидела параллель со своей собственной историей отношений.) Уже вечером, сидя в полицейском участке, Рапунцель выслушала от прокурора штата все положенные извинения. Произнесены они были достаточно сдержанным тоном, но звучали вполне искренне. Джулиана и Николас по-прежнему брали на себя общение с прессой, не желающей уходить без сведений, добытых из первых рук; Максимус не горел желанием делать заявления, но и ему пришлось сказать алчущим сенсации журналистам пару слов — именно он подкинул им мысль о том, что вора и мошенника Флинна Райдера никогда не существовало в природе. На волне того события, которое случилось днём в одном из особняков золотых магнатов Голденов и их ареста, все с радостью схватились за эту идею. Теперь преследование Юджина официально прекращалось полицией штата. Он сам, как и Шарлотта, в ожидании Рапунцель отсиживались в полицейском участке — подальше от репортёров. Друзья Зубной феи давно ушли и увели за собой Хелену; что-то подсказывало, что курящая хакерша замечательно впишется в их разношёрстную компанию. Рапунцель получила разрешение отказаться от опеки кровных родителей, так же, как и от их денег. Офицер Медина и прокурор Энджелс в первый и наверняка в последний раз видели, чтобы человек так радостно отказывался от огромного состояния. Максимус предупредил, что девушка по-прежнему будет жить на корпоративной квартире, пока не решится вопрос с её дальнейшей жизнью. Корделия, прекрасно понимая, что она сама отчасти виновата в том, что дочь Голденов подвергалась домашнему насилию и едва не была признана невменяемой, обещала помочь с решением этого вопроса, а так же с тем, чтобы Эмма Готель была переведена в более демократичное заведение, нежели то, где она содержалась сейчас. Об этом Рапунцель просила отдельно. Пока прокурор Энджелс решала последние вопросы с теперь уже бывшей подопечной золотых магнатов, Юджин и Шарлотта наблюдали и другую картину. Капитан отдела, Теодор Палмер, вызвал в свой кабинет Максимуса. Несколько минут из-за двери кабинета доносился ровный гул, а затем резко заговорили на повышенных тонах. Ребятам удалось разобрать только несколько выражений: «мне плевать», «нет, я не идиот», «сам виноват» и «пошёл к чёрту!». После чего из кабинета вышел офицер Медина, не отказавший себе в удовольствии хлопнуть дверью. Переглянувшись, Юджин и Шарлотта поспешили за ним, очень надеясь, что их не пошлют туда же, куда послал своего начальника Максимус. Было странным видеть его вышедшим из себя — обычно создавалось ощущение, что нервная система полицейского удалена. Он не ушёл далеко. Стоял на улице и смотрел на стремительно темнеющее небо. Журналисты, к общему спокойствию, наконец-то покинули участок, и можно было с уверенностью сказать, что дело Рапунцель Готель и Юджина Фитцерберта благополучно завершилось. Но вместе с невероятным облегчением пришло чувство неловкости. И Шарлотта первой догадалась о причине его появления. — Офицер Медина, — обратилась она к полицейскому, — у вас… неприятности? — Нет, мисс Фэй, — ровно отозвался Максимус, — просто рабочие моменты. — Но почему капитан вашего отдела недоволен? — не отставала девушка. — Ведь вы нашли диадему! — Я уже говорил вам не один раз, — в голосе венесуэльца звучала усталость, — перестаньте лезть в то, что вас ни коим образом не касается. Я вам, конечно, признателен за ваше рвение, но оно чуть не вышло боком всей вашей компании. — За помощь нам вы расплатились своей карьерой? — вдруг вмешался молчавший до этого Юджин. — Именно об этом вас предупреждали напарники, когда вы поймали нас на венчании. Тогда вы впервые пошли на контакт с нами, услышали нашу версию событий и согласились помочь, — спешно продолжал парень, во все глаза глядя на офицера, — но вы не первый день в полиции, и у вас нет наивного взгляда на государственную службу и слепой веры в справедливость. Вы прекрасно знали, на что идёте. Знали. Но всё равно помогли нам. Максимус никак не прокомментировал слова Юджина. Он по-прежнему смотрел на небо, словно сказанное относилось не к нему. Зато промолчать не смогла Шарлотта. Зубная фея, осмелев, подошла ближе и встала напротив него. Она едва доставала ему до груди, но это не мешало ей. — Так вы сознательно пошли на это? Вы знали, что капитан Палмер не одобрит, если в деле хищения окажется замешан непосредственно сам владелец? — Я не могу сказать, что не предвидел такую ситуацию, — он позволил себе, в конце концов, взглянуть на Шарлотту, — видите ли, фарс, в который мы превратили ситуацию с Флинном Райдером, выставляет наш отдел и, в частности, его капитана, в крайне невыгодном свете. Получается, что несколько месяцев кряду весь отдел тянул «пустышку». Крупный даже по меркам штата скандал с семьёй Голден — ещё более идиотский спектакль. Но если бы не вмешались журналисты, которые раздули до невероятных размеров эту водевильную историю, то у родителей вашей подруги Рапунцель были все шансы выкрутиться. Даже с помощью нашего прокурора. А теперь я им такого шанса не предоставил, публичность меняет очень многое. Но все те, кто участвовал в поимке вора, поисках диадемы, общался с прессой всё это время — мы все сейчас выглядим, мягко выражаясь, редкими придурками. Потому что полицию Техаса обвёл вокруг пальца золотой магнат. — Так вы теперь потеряете работу? Из-за того, что оказались честнее других? — голос девушки дрожал от гнева. — Неужели ваш начальник не понимает, как ему повезло с таким порядочным сотрудником?! — Благодарю за лестное мнение, мисс Фэй, — как ни странно, но Максимус чуть улыбнулся собеседнице, — однако я не жалею о своём решении. И, поверьте, зная наперёд, что меня выкинут из отдела, я бы всё равно помог мистеру Фитцерберту и мисс Готель. Я уже сказал вам тогда, — он обернулся в сторону Юджина, — для меня важнее чистая совесть, а не чистое личное дело. — Спасибо вам за всё, офицер Медина, — подойдя ближе, твёрдо произнёс парень, — я не знаю, сможем ли мы когда-нибудь отблагодарить вас. Но мы никогда не забудем то, что вы для нас сделали. — Я желаю удачи вам и вашей невесте, — отозвался теперь уже бывший сотрудник отдела по ограблениям, — думаю, вы будете счастливы. Особенно, если продолжите следовать вашему обещанию и больше не вернётесь к воровству. Не волнуйтесь — наш прокурор поможет ей, даже если я не смогу. — А почему миссис Энджелс не может помочь вам с должностью? — задала вполне логичный, как ей показалось, вопрос Шарлотта, но Максимус, усмехнувшись, ответил: — Потому что это не в её компетенции. Мы относимся к другому департаменту. И, потом, мисс Фэй, я ведь вам уже сказал: моё отстранение меня не удивило. И никого ни о чём я просить не собирался и не собираюсь. — Ну-ну, не будь так суров с девочкой, Максимус. В конце концов, она явно сожалеет о том, что косвенно причастна к твоему увольнению. Все удивлённо обернулись на новый голос. Точнее, удивлены были только Шарлотта с Юджином. Лицо Максимуса выражало, скорее, досаду. Из переулка к ним неспешно подходила смуглая девушка в легком летнем костюме, широкополой шляпе и сабо. В сумерках можно было разглядеть тёмные вьющиеся волосы, блестящие глаза, лицо с обычными чертами, по которому в это время суток невозможно было определить возраст. — Что ты здесь делаешь? — спросил офицер у появившейся незнакомки. Та пожала плечами: — Увидела репортаж с твоим участием, поняла, чем тебе это грозит, приехала сюда, но не прошла сквозь толпу репортёров. Пришлось ждать в этом переулке, когда они изволят убраться отсюда. — Короче, ты всё слышала, — недовольно констатировал Максимус. Женщина с улыбкой подошла ближе. — Разумеется. И очень рада, что мне представилась возможность убедиться в твоей порядочности. Конечно, я и раньше знала, что ты неиспорчен ложным патриотизмом отца, но сейчас я впервые вижу, насколько, — она протянула руку и ласково провела ею по щеке молодого мужчины. Он слегка дёрнулся, но не остановил её. Развенчанный вор и школьница пытались понять, кому человек с почти полным отсутствием чувственности позволяет такие вольности. Долго гадать, к счастью, не пришлось. — Мисс Фэй, мистер Фитцерберт, — придав немного официоза своему голосу, произнёс Максимус, — позвольте представить вам мою мать — Пилар Медину Палмер. — А так же жену его непосредственного капитана, Теодора Палмера, — с улыбкой закончила свою речь женщина, — которому срочно следует прочистить мозги, — эта часть фразы была сказана уже без улыбки. Пазл в головах подростков, наконец, сложился. Стали ясны и требования сверх меры к офицеру Медине, и его замкнутость в отношении тех же напарников, и почему капитан решил его уволить. Шарлотта и Юджин одновременно заговорили, сбиваясь на вопросы и восклицания. Пилар оказалась общительной и весёлой домохозяйкой, которая вовсе была не против поговорить с подростками. Максимус, не желающий принимать участия в этом немного безумном знакомстве, поспешил скрыться в дверях участка, сказав, что пока его ещё не уволили, и потому он сходит и узнает, как дела у Рапунцель. Пилар понадобилось выждать всего минуту, прежде, чем обратиться к Шарлотте: — Ах, девочка, вы не представляете, как я рада, что именно мой сын занимался поисками диадемы. — Значит, вы не сердитесь на нас? — всё ещё опасаясь расстроить её, уточнила Зубная фея. — Сержусь? За что? — миссис Медина Палмер даже рассмеялась, услышав такой вопрос. — Я счастлива, что судьба свела Максимуса с вашей бесшабашной компанией. Потому что я всегда боялась, что ему суждено прожить жизнь в одиночестве. Он похож на своего отца, но лишь отчасти. Тед просто долгое время искал свой идеал, а нашёл меня — эмигрантку из Венесуэлы, моющую посуду в среднестатистической забегаловке. Он вовсе не покорил меня, и в моих мечтах не мелькала «зелёная карта». Какое-то время он неумело ухаживал, потом мы сумели подружиться, а потом мне стало ясно, что он просто одинок. Повёрнут на своей работе, сирота без друзей… Поэтому я и стала его женой. Любовь к нам обоим пришла уже в браке, хотя такое нечасто бывает. К сожалению, мужа иногда заносит, вот как сегодня, например. А мне приходится приводить его в чувство. — Вы считаете, он передумает увольнять собственного сына? — с тревогой уточнил Юджин. — Не представляю, но мне важно даже не это, а чтобы их межличностные отношения не пострадали, — неунывающим голосом призналась Пилар, — потому что Тед, бывает, путает работу и дом. Именно он настоял на том, чтобы в участке никто не знал, что они с Максимусом родственники. — Извините меня, но я рада, что вы отличаетесь от своего супруга, — ремарка Шарлотты выглядела нагловато, но Пилар, кажется, так не считала. — О, я тоже этому рада! Но, повторюсь, в первую очередь я очень вам обязана. Вы сумели расшевелить моего сына, хотя я сомневалась в успехе данного предприятия уже несколько лет. Его алмазную натуру было не пробить ничем, и потому я так счастлива, что у вашей компании это получилось! — Разве? — недоверчиво протянул Юджин. — Нам не показалось, что он хоть сколько-нибудь изменился за время нашего общения. — Он не изменился, он раскрылся, — поправила его женщина, — вам кажется, будто всё осталось как есть, но, поверьте мне, как его матери, которая наблюдает за ним всю жизнь: Максимус открыл свою душу вам. А вам, моя дорогая, — тут она повернулась к Шарлотте, — ещё и своё сердце. Она лукаво подмигнула, а Зубная фея резко залилась краской стыда. Она не хотела, чтобы ей напоминали о собственных чувствах. К тому же поверить в слова Пилар было фактически невозможно. — Миссис Медина Палмер! — вскрикнула девушка, — вы, право, ошибаетесь. — Я вас смутила? — уже участливо спросила Пилар, — простите, я не собиралась. Но мне показалось, что вам нравится мой сын. — Он мне… он и в самом деле мне нравится… — с трудом, но выдавила из себя Шарлотта, — но вряд ли это взаимно. — Может, он этого и не хочет, — не согласилась мать Максимуса, — может, ему будет сложно это признать. Но он однозначно питает к вам слабость. Вам стоит лишь немного подождать. — Но я — всё ещё школьница, и я моложе его на семь лет. К тому же он упрекал меня в препятствии правосудию… — Ерунда какая, — отмахнулась Пилар, — он видит, что вы молоды — но при этом неплохо разбираетесь в людях. Он оценил, что вы не полицейский и не юрист, но при этом смогли помочь ему в деле о диадеме. И если бы он хотел устранить вас на время следствия, то сделал бы это незамедлительно, а не ограничивался угрозами.***
Именно таким началом порадовала нынешняя Пасха молодожёнов. Вполне естественно, что им пришлось отвлечься от уже привычного круга друзей — Фростов и Разенграффе. Требовалось так же и время для осознания пришедшей свободы. Поэтому начало каникул Рапунцель и Юджин провели в квартале банды Крюка, где их с радостью встретили и поздравили с новым этапом в отношениях. Сам Крюк предложил отметить обручение в «Сладком утёнке». По этому поводу расстарались все, притащив нечто приличное на стол — не только из напитков, но и из еды. На робкие предложения девушки помочь с готовкой главарь местной банды заметил, что виновникам торжества не полагается стоять у плиты. Ничего другого не оставалось, кроме как танцевать и веселиться вместе со своим женихом. Корделия Энджелс решала вопросы не только об опеке Рапунцель и условиях содержания Эммы Готель; так же она занялась восстановлением всей истории Юджина Фитцерберта и, по возможности, его родителей. Как заверила их обоих прокурор, узнать что-либо о прошлом Юджина было вполне реально. Теперь нужно только набраться терпения и ждать новостей. Пока они по-прежнему оставались на корпоративной квартире, где их поселил Максимус. О судьбе самого полицейского они ничего не знали, искренне надеясь, что бойкой и решительной Пилар Медине удалось уговорить своего мужа не включать режим тирана. После вечеринки в одном из самых опасных кварталов Хьюстона у жениха и невесты, наконец, появилось время привыкнуть к ситуации и новым ощущениям. Правда, длилось оно тоже недолго. В один из первых дней каникул Рапунцель позвонила немного смущённая Анна Разенграффе и попросила о встрече. Та подруге, конечно, обрадовалась, но удивилась тому, что Анна, запинаясь, сказала, что придёт не одна. Впрочем, и в этом ничего странного златовласка не увидела, прощебетав в ответ, что с радостью приготовить хороший обед из нескольких блюд и угостит тех, кого рыжая девушка позовёт с собой в гости. Кажется, Разенграффе-младшая хотела что-то возразить, но передумала и, попрощавшись, отключилась. В назначенный день Рапунцель поднялась пораньше и отправилась на рынок. Юджин, не раздумывая, пошёл с ней, понимая, что теперь он будет неизменным помощником своей возлюбленной на кухне. Вернулись они довольно рано, и теперь у обоих было достаточно времени, чтобы всё приготовить к приходу гостей. Рапунцель, как обычно, взялась за дело с энтузиазмом, от души надеясь угодить своим гостям. Юджин тоже старался, успев привыкнуть к кипучей энергии своей невесты ещё в тот период, когда она жила в подвале, и оба даже не представляли, как круто поменяется их жизнь впоследствии. Рапунцель как раз закончила накрывать на стол закуски и салаты, когда в дверь позвонили. Юджин отправился встречать прибывших, оставив девушку присматривать за горячим. Та услышала звук открывающейся двери, тихий голос Анны… и всё. Из коридора не доносилось ни звука. Затем снова раздался голос рыжей подруги, будто бы что-то объясняющий. Отрегулировав огонь на плите до минимального, Рапунцель, устав теряться в догадках, вышла в холл. Поначалу ей показалось, что в нём полно людей. Кроме Анны, там находилось ещё человек восемь, отчего хозяйка вечера растерялась так же, как и её жених. — Это она? — толпа расступилась, пропуская вперёд пожилую, но статную женщину, которая с тёплой улыбкой смотрела на златовласку. — Это и есть дочка нашей Эминьи? — Эминьи?.. — прошептала Рапунцель, которая никогда не забывала истинное имя своей приёмной матери. — Так вы — семья моей матушки?.. По идее, ей стоило бы порадоваться. Но она не смогла. Слишком много свалилось на её голову за последний месяц, полгода, даже год… Ей не давали отдышаться. И сейчас, разглядываю доброжелательно улыбающихся ей абсолютно незнакомых людей, она могла только молчать — все силы уходили на то, чтобы не грохнуться в обморок как нервная институтка. — Может, текилы? — предложил Юджин, понимая, что от его возлюбленной сейчас не будет никакого толку, ей необходимо прийти в себя, а за гостями нужно ухаживать. — Я могу помочь сделать коктейли, — вступила в разговор и Анна, хорошо запомнившая мексиканский ужин в доме Фростов. — Анна, отведи Рапунцель в кухню, она покажет тебе все нужные ёмкости и ингредиенты, — поддержал её парень, — а я пока провожу наших гостей в гостиную и займу их. Разенграффе-младшая немедленно подхватила подругу под локоть и увела туда, куда и указал её жених. А Юджин помог раздеться дамам, поприветствовал джентльменов, представился сам и занялся тем, что у него всегда хорошо получалось: развлекательной беседой. Анна бережно усадила совершенно потерянную подругу в кресло на кухне. Не задавая вопрос, она самостоятельно нашла всё необходимо и соорудила домашний коктейль «Текила Санрайз» — специально для выведения Рапунцель из прострации. Так залпом опустошила высокий хайбол, даже не поморщившись, но после этого к ней вернулся дар речи. — Господи, помилуй! Семья моей матери здесь! Почему они приехали? Как нашли меня? Что вообще произошло? И чего они хотят? — Я думаю, ты с тем же успехом можешь пойти и задать вопросы им лично, — произнесла Анна, попутно сооружая знаменитый «эгг-ног», который они тоже пили на мексиканском вечере, только в этот раз добавляя в него текилу — Рапунцель руководила её действиями. — Ты прости, что я тебя не предупредила о том, кто придёт вместе со мной сегодня. Они просили не говорить, потому что опасались, что ты не захочешь с ними встречаться. — А как они вышли на тебя? — приходя в себя, уточнила хозяйка. — Всё очень просто, — вздохнула рыжая, — и очень грустно. Помнишь, у Мейси появился парень, Майкл? — та кивнула. — Так вот, на самом деле его зовут Мигель, и он внук той женщины, которая с тобой в холле здоровалась. Когда он признался Мейси в том, что просто хотел поближе узнать тебя и действовал только в интересах семьи, она его чуть не убила. В таком гневе я её ещё никогда не видела. Конечно, он был вынужден объясниться. Ты же была несколько раз с ней на службе, — напомнила Анна, — неужели никого из них не помнишь? Они всей семьёй приходили в церковь. — Нет, — покачала головой Рапунцель, — не забывай, тогда я меньше всего стремилась привлекать к себе внимание. И в церковь одевалась соответственно. Обязательно черное глухое платье, чёрные туфли и густая мантилья, скрывающая волосы и лицо даже вблизи. Так одевается большинство вдов-прихожанок, посещающих воскресные службы. Поэтому на меня никто не обращал внимания. Я ни с кем не говорила, просто провожала Мейси, а после службы, когда её подзывали к их семье, я сразу же уходила из церкви. Ведь исповедальный день у меня — среда. — Да, а сейчас они решили представиться непосредственно тебе, — продолжила Анна, — потому что теперь ты, вроде как, самостоятельная единица, а во-вторых, этот Мигель устал обманывать Мейси. Кажется, она ему на самом деле нравится, поэтому он чувствовал себя неловко. Решил не дожидаться, когда обман вскроется сам, ведь тогда реакция будет в сто раз хуже, и подставился под удар. — Да уж, ситуация… хуже не придумаешь, — Рапунцель со вздохом поднялась из кресла, чтобы достать поднос и составить на него заполненные коктейлем бокалы, а так же убрать огонь на плите окончательно - одно из горячих блюд уже приготовилось, — и перед Мейси неудобно… Но теперь мне уже самой интересно пообщаться с этой мексиканской семьёй. Посмотрим, что они расскажут, — её лицо посветлело, вид вновь стал довольно бодрым, — пойдём, пора проявить гостеприимство, которому меня обучила матушка. — Я помогу тебе с ужином, — немедленно предложила Анна, — побуду официанткой. — Я думаю, не стоит. Ты же тоже мой гость… — А я думаю, стоит. В конце концов, они все здесь потому, что я их привела. Юджин поддерживает светскую беседу, тебе предстоит руководить этим вечером и следить за переменой блюд, уборкой грязной посуды… В общем, я всё это давно наблюдаю на вечерах, которые проводят мои опекуны. И помощь тебе точно не помешает. — Хорошо, Анна, — подмигнула ей подруга, — бери поднос и пойдём в гостиную. Далее начался вполне себе светский вечер. Рапунцель вдохновенно поприветствовала всех на своём первом званом обеде, подала знак Анне, что можно обносить гостей коктейлями, и попросила их усаживаться за стол. Юджин по-прежнему балагурил и был мил, поэтому девушки если и ощущали дискомфорт, то лишь поначалу. Гости вели себя приемлемо, не забывали хвалить то или иное блюдо, просили хозяйку присоединиться к ним, но после пары вежливых, но твёрдых отказов, оставили свои попытки. Анна старалась изо всех сил, изрядно облегчив работу самой Рапунцель, за что та была ей чрезвычайно признательна. И лишь после десерта и кофе, когда Анна унесла грязную посуду на кухню, где частично загрузила её в посудомоечную машину, Рапунцель убрала скатерть, а Юджин сложил стол, пришло время поговорить о делах. — Что ж, я прошу у вас прощения, — начала та самая женщина, что разглядывала её в холле, — я сомневалась в том, что вы сможете справиться с обязанностями настоящей мексиканской хозяйки, учитывая ваш возраст и происхождение. И я вовсе не собиралась ставить это вам в вину. Но вы — идеальный образец для наших женщин, мне даже не верится, что я признаю это открыто. Она сидели возле кофейного столика, не отрывая взглядов друг от друга. Остальные члены семейства предпочитали не вмешиваться, рассредоточившись по комнате, иногда вступая в беседу с Юджином или Анной, либо между собой; но при этом все внимательно прислушивались к общению двух главных действующих лиц в этой комнате. — Спасибо, что оценили мои умения, — на чистом испанском проговорила Рапунцель, вызвав очередные удивлённые взоры, — я не знала, кто именно пожалует ко мне, но рада, что решилась приготовить именно блюда вашего народа. Дело в том, что я очень люблю мексиканскую кухню. — Да, мы наслышаны об этом, — женщина тоже перешла на испанский язык, — но я не предполагала, что вы были до такой степени серьёзны. — Я могу ошибаться, но мне кажется, что вам стоит представиться, — хладнокровно заметила молодая хозяйка, — женщина, которая учила меня искусству кулинарии, так же дала мне и прекрасное воспитание. Поэтому я знаю, что с вашей стороны крайне невежливо не назвать своего имени. Особенно с учётом того, что вы находитесь в моём доме, принимаете приглашение на званый обед, остаётесь довольны как самим обедом, так и обходительным отношением к вам хозяйки. Я предпочитаю, чтобы уважение было взаимным. И хотя Рапунцель понимала, что ведёт себя не особенно почтительно в отношении женщины, которая гораздо старше по возрасту, напрямую указывая на её недостатки, это мало беспокоило. Её терпение испытывали собственные родные родители в течение довольно долгого времени. И запасы этого терпения значительно истощились. Она привыкла обращаться к старшим со всей присущей ей любезностью; но ведь долгое время единственным человеком, с которым она общалась, была матушка Готель. И она никогда не злоупотребляла своим влиянием. Чего нельзя сказать о мистере и миссис Голден. А теперь ещё и эта мексиканская семья пытается разговаривать с ней с позиции снисходительного величия! Нет уж, в жизни Рапунцель вполне хватило диктаторов. И, по всей видимости, её собеседница это поняла. — Я ещё раз приношу вам свои извинения, — сказала она, на этот раз вполне нормальным тоном, — вы бесконечно правы. Итак, моё имя — Имельда Гонсалес. Я являюсь матерью Эминьи Гонсалес, так же известной в штатах как Эмма Готель. Это, — она изящно взмахнула рукой в сторону остальных родственников, — лишь небольшая часть всей нашей семьи. Мы приехали в штаты, чтобы найти мою дочь и забрать её домой, в Мексику. — Но почему вы объявились здесь только сейчас? Она переехала в Техас много лет назад. — Дитя моё, она не переехала, — воскликнула Имельда, — она сбежала! И мы все эти годы даже не знали, что своим пристанищем она выберет американский город. Несколько лет подряд мы искали её на родине. И только прошедшей осенью, когда по телевизору шла трансляция с вашего дня рождения, там был показан снимок моей дочери — ввиду комментария о вашем прежнем проживании в подвале. Так мы поняли, что всё это время она скрывалась здесь. — Послушайте, — Рапунцель слегка надавила пальцами на виски, — но матушка вела очень популярный блог в интернете. Он как раз был посвящён мексиканской кухне. Как так случилось, что никто из вас не заинтересовался им? — Скажите, дитя, а когда она учила готовить вас, она разве чем-то пользовалась? Я имею в виду какие-то записи, — Имельда понимающе улыбнулась. — Или же все рецепты были в её голове? Я говорю, разумеется, о том периоде, — спешно добавила она, — когда её сознание не раскололось. — Нет, — удивлённо протянула девушка, — при ней никогда не было ни книг, ни тетрадей. — Вот именно. Дело в том, что большинство представителей нашей семьи увлечены кулинарным мастерством, которому отдаются со всей страстью. Рецепты передаются из поколения в поколение, из уст уста, на протяжении вот уже больше ста лет. Они не выходят за пределы семейного круга — раньше, во всяком случае, не выходили, до того, как Эминья взялась вести блог. В моей стране существует сеть ресторанов, управляемая нашей семьёй, которым тоже уже достаточно лет. Но они не теряют свою популярность и по сей день. Поэтому никому и никогда не приходило в голову заглядывать в кулинарные блоги и передачи — не за чем. — А почему вы сразу не обратились ко мне за помощью? — продолжила допрос Рапунцель. — Я, по крайней мере, знала бы, что у мамы есть тот, кто любит её и переживает за её судьбу. — Но мы даже не знали, как именно вы относитесь к той, что похитила вас и вырастила затворницей, лишив тех благ, на которые вы имели право, — резонно заметила женщина, — мы долгое время надеялись на то, что вы хотя бы не ненавидите её! — Поэтому вам понадобилась Мейси? — проницательно уточнила Рапунцель. Мать Эминьи вздохнула. Разговор принял неприятный оборот, но неизбежный. — Поймите, мы потратили достаточно времени на оформление виз, долго выясняли, где именно содержится Эминья, и мы — чужаки в этой стране. Конечно, нам понадобился человек, который в дальнейшем мог бы свести нас с вами. Мой внук Мигель хорошо играет на гитаре, ему было довольно просто попасть в группу музыкантов-любителей. Гораздо сложнее было познакомиться с вашей юной подружкой. Он знал, кто она, хотя эта девочка самым тщательным образом скрывала свою фамилию и своё происхождение. К тому же она оказалась довольно упорной. Когда Мигелито сказал ей, что его семья состоит сплошь из католиков, она взялась за изучение основ нашего вероисповедания и даже пришла в церковь на службу. Мы были осторожны при общении с ней. Пара вопросов о семье, о друзьях, любимом фигурном катании. А потом и она сама стала разговорчивее. Так нам частями стала известна ваша история: и то, что вы тоскуете по приёмной матери, несчастливы со своими родителями, разлучены с возлюбленным, придерживаетесь католицизма, а вашим единственным и главным хобби является наша национальная кухня… — И что вам дала эта информация? — Вполне достаточно, — Имельда Гонсалес ответила так, как будто ответ разумелся сам собой. — Например, мне стало понятно, что моя дочь имеет вовсе не самый запущенный случай тяжёлой душевной болезни, раз она смогла привить вам любовь к готовке и даже воспитала в своей вере. Или, например, я поняла, что вы, по сути, чужой ей человек, но искренне любите её. Про вашу поездку в федеральную лечебницу мне стало известно вообще на днях! Но то, что ваш жених сумел дать стимул одному из головорезов самой опасной банды в Хьюстоне получить образование и присматривать за Эминьей!.. Примите мою глубочайшую признательность, юноша, — далее последовал легкий поклон головы в сторону Юджина, который даже не делал вид, что чем-то занят, а напрямую прислушивался к тревожному разговору. Впрочем, как и все в гостиной. — А об этом вы откуда знаете? — неподдельно удивилась Рапунцель. — Про поездку ни мы никому не рассказывали, ни Эльза! — Да, так и есть. Но вы забываете о том, что для того, чтобы остаться в штатах на довольно приличный срок, нам всем нужно было устроиться на постоянную работу. А мой брат Оскар имеет медицинское образование и опыт работы, — она указала на мужчину, рассматривавшего картину на стене, — я ведь уже сказала, что не все выбирают делом всей своей жизни кулинарию. Когда мы узнали, куда поместили Эминью, мы поняли, что единственная возможность увидеть её — это работать в данном заведении. Конечно, ни врачом, ни медбратом Оскара не взяли, иностранцев вообще берут неохотно на такие должности. Опять же, возраст не позволил ему претендовать на должность санитара. Но уборщиком подсобных помещений его взяли, — Имельда саркастически усмехнулась. Такой расклад вовсе не удивил златовласку. Вся история с диадемой и Максимусом Мединой позволила ей понять, что вся-из-себя-демократичная-Америка — весьма и весьма лицемерное государство, которому и до своих граждан не всегда есть дело. А на иммигрантов так и вовсе наплевать. Хорошо, что семья Гонсалес имела хороший доход в Мексике, и вопрос с выживанием в штатах не стоял. — Знаете, как правило, низший слой социума старается держаться друг за друга, — матриарх семьи продолжала обращаться к Рапунцель на «вы», видимо, помнила о требовании взаимной вежливости, — поэтому повар Атилла изначально ощутил симпатию к неприметному уборщику-латиносу. Понятно, что он никому особо не доверяет. Работать в подобном месте и довериться кому-то — изощрённый вид самоубийства. Но Оскар не стремился с ним сдружиться, просто вёл себя достойно и тихо. Так что пару раз Атилла обмолвился об одной пациентке, которую навещали тайно; наводящие вопросы помогли составить нам всю картину события. Постепенно к беседе подключились и другие присутствующие в гостиной. Какое-то время занял рассказ о том, как почти всему семейству пришлось несколько месяцев работать в самых разнообразных местах на самых низких должностях. И жить, соответственно, в неприглядных условиях. Вместе они собирались только по воскресеньям в церкви. Так же был снят отдельный дом в неплохом районе, где проживала сама Имельда, и где принимали Мейси. Надо сказать, что все члены мексиканского семейства были людьми неунывающими, а потому никто не скулил по этому поводу, и история с игрой в шпионов преподносилась как хороший анекдот. Один раз Рапунцель даже поймала себя на мысли о том, что эти люди больше не раздражают её, а вполне даже нравятся. Речь представляла собой невероятную смесь английских и испанских языков, и их мешанина напомнила о вечерах, которые она проводила за готовкой вместе с матушкой. Анна, чтобы не мешать, окончательно удалилась на кухню наводить порядок; Юджину подобные тусовки тоже не были в новинку. В конце концов, он долгое время обитал в оживлённом и опасном квартале Хьюстона, где жили люди самых разных национальностей. Общаться и договариваться приходилось со всеми. Крюк сам учил испанский, и всех своих приспешников заставлял вызубрить элементарные выражения и основы языка. Юджин к заданию подошёл старательно, поэтому его уровень знаний был значительно выше, чем бывает в столь специфической среде обитания. В беседе, конечно же, не могли обойти тему душевной болезни, которая не миновала Эминью. Как пояснила Имельда, шизофрения — заболевание наследственное, но далеко не всегда находит своё отражение во всех представителях отдельно взятой семьи. — Моя двоюродная сестра Елена была первым, кто заболел, впервые после нашей прабабушки, — рассказывала женщина, — существует одно незыблемое правило, благодаря которому мы знаем, кого обойдёт болезнь, а кого нет. Правда, это распространено только в нашем роду, и мы понятия не имеем, почему так сложилось. В период от двенадцати до двадцати лет болезнь всегда проявляет себя. Неважно, как надолго она затаится потом, но если приступ случился за это время — человек обречён. Моя дочь видела и наблюдала, как было тяжело Елене и нам всем. Конечно, она испугалась подобной участи. Мы не хотели обрекать сестру на существование в специализированной лечебнице, и она жила с нами до конца своих дней. Но Эминья… Ей было жаль нас всех. С каждым днём в ней всё сильнее зрела решительность, и никто из нас не догадался, какое в итоге решение она примет. — Да уж, мы тогда надеялись, что она вернётся, — вздохнула Росита — ещё одна дочь Имельды, — она ведь не оставила нам даже записки. Но она не захотела, чтобы её родственники, как она выразилась, «тратили своё время на сумасшедшего, которому уже не помочь». Хотя она больше всех старалась, ухаживая за Еленой, ведь Эминья — самая старшая из нас. — Она любила быть нужной, но ни в коем случае не обузой, — добавил Фелипе, брат-близнец Оскара, — каждый из нас пытался ей объяснить, что её любят вне зависимости от того, чем и почему она болеет. Она никого не слушала. — Да, а один раз даже сказала, что из-за того, что у одной из семьи проявилась шизофрения, остальным будет сложно подобрать себе мужа или жену, — добавил Энрике — отец Мигеля и брат Эминьи. — Конечно, душевная болезнь является определённым минусом, — снова взяла слово Имельда, — но все мы - представители династии, которая имеет блестящую репутацию хороших поваров и рестораторов. И многих не беспокоит, что за этим крадётся мрачноватая тень генетического сбоя. — Верно, моих родителей не беспокоил этот фактор, — подтвердил жена Энрике, Луиза, — как и меня. — Хорошо, я вас всех услышала, — подытожила Рапунцель, — но что вы теперь собираетесь делать? И как я вам могу помочь? — Помогите нам забрать Эминью из той клиники, где её содержат, — без обиняков ответила Имельда, — и мы перевезём её на родину. За всё время, что мы следили за вашей жизнью, мне стало понятно, что вы любите мою дочь. И именно её вы считаете своей матерью. Значит, вам небезразлична её судьба. К тому же последние несколько дней во всех новостях не забывают рассказать о вашем решении отказаться от наследства семьи Голден, только чтобы обрести желанную свободу. Я знаю, что прокурор штата сейчас пытается что-то решить с вашей опекой до совершеннолетия, а так же как-то уладить вопрос с переводом Эминьи в более лояльное заведение. Но если мы оформим все необходимые бумаги по уходу за ней на себя, будет гораздо проще увести её из штатов. Поразмышляв над словами матриарха семьи Гонсалес, Рапунцель согласилась с предоставленными ей доводами. Она устала переживать и беспокоиться о той, что вырастила её как свою дочь, и дала ей необходимое образование и воспитание. Пусть Атилла дал слово, что присмотрит за ней, и, судя по рассказам Имельды, слово он сдержал, Рапунцель не переставала думать об её благополучии. Ни секунды больше не теряясь, она набрала номер Корделии Энджелс. Та незамедлительно ответила, точно зная, что бывшая наследница семьи Голден не станет тревожит столь занятого человека по пустякам. Выслушав сжатый до минимума, но достоверно передающий все факты, рассказ девушки, прокурор Энджелс очень обрадовалась. Она пока не нашла решения, как смягчить режим Эмме Готель — она же Эминья Гонсалес — а потому вариант с переездом в другую страну, да ещё и с кровными родственниками показался ей очень своевременным и подходящим. Суровым тоном она сказала, что готова встретиться с несколькими представителями семьи прямо завтра с утра. Перечислив документацию, которую важно было иметь при себе на этой встрече, женщина попрощалась с Рапунцель и сказала, что лично сообщит ей о своём решении. В гостиной начались переговоры по поводу того, кто ещё должен сопровождать Имельду на завтрашних переговорах. На это время Рапунцель позволила себе удалиться в кухню, где Анна уже привела всё в порядок и теперь отдыхала в кресле, переписываясь с Кристоффом. — Они — отличные люди, — без предисловий произнесла златовласка, плюхаясь на стул напротив подруги. — Думаю, Мейси зря переживает по поводу того, что Майкл, то есть Мигель, её использовал. Глава семьи Имельда подтвердила, что у мальчика ничего дурного на уме не было, и она ему на самом деле понравилась. Поэтому он и признался. — Я обязательно ей расскажу! — забыв об усталости, Анна вскочила в кресле, — он с тех пор, как объяснил ей всё, куда-то пропал. Хотя она везде его заблокировала, так что не факт, что он не пытался выйти на связь. Может, сейчас она оттает по отношению к нему. — Ага, только не забудь предупредить её о шизофрении в анамнезе, — добавила Рапунцель, — он всё ещё находиться в группе риска — диагноз проявляется до двадцати лет. Уверена, он решился на признание раньше положенного времени, чтобы быть честным до конца. Нельзя привязывать к себе человека, когда большинство твоих семейных тайн он не знает. Поэтому Мигель после того, как Мейси его послала, и не спешит извиняться и снова навязывать ей своё общество. — Но они же совсем ещё юные, — возразила рыжая, — вряд ли их совместное увлечение перерастёт в нечто большее. Им только по четырнадцать исполнится… — Я бы не была в этом так уверена, — и Рапунцель со значением взглянула на подругу, — я, к примеру, обвенчана со своей первой любовью. Следующий день начался в несколько напряжённой обстановке. Рапунцель даже не смогла сварить горячий шоколад с утра: у неё выкипало молоко, плита испачкалась, а она всё не выпускала телефон из рук. Юджин впервые наблюдал, что готовка совсем не успокаивает девушку, хотя обычно она с радостью отвлекалась на неё. Пока его невеста не начала портить продукты, парень усадил её в кресло и велел не двигаться, он сам приготовит им завтрак. Беспризорная жизнь, а затем и присутствие возлюбленной шеф-повара научит всему, чему угодно. У Юджина получился довольно приличный кофе и весьма недурные блинчики. Девушка, хоть и утверждала, что из-за нервов у неё пропал аппетит, всё же немного запихнула в себя, иначе жених бы не отстал. Телефонного звонка, в конце концов, дождались, и оба выдохнули: Корделия Энджелс, как и обещала, позвонила сразу же после переговоров с семьёй Гонсалес. Она, подробно ознакомившись со всеми документами, запросив срочные характеристики на граждан Мексики из их родного города, приняла предварительное положительное решение. Окончательное решение будет принято, когда Эминья Гонсалес пройдёт несколько медицинских обследований. Рапунцель от переполнявших её эмоций едва смогла поблагодарить прокурора Техаса, принявшего такое участие в судьбе её несчастной матери. Но, по крайней мере, теперь девушка могла надеяться, что в том таинственном городке, о котором она слышала столько рассказов из далёкого детства, и по которому — она точно знала — её приёмная матушка никогда не переставала скучать, она всё же станет счастливее и хоть немного оздоровится. Пока прокурор Энджелс занялась делом Эминьи Гонсалес, нечего было и думать о том, что вопрос с самой Рапунцель решится быстро. И ей, и Юджину приходилось ждать, когда же эта деловая женщина станет посвободнее, но оба понимали, что нужно раз и навсегда разрешить вопрос с Эминьей, чтобы больше не возвращаться к нему. Через пару дней их неожиданно снова навестила Имельда Гонсалес — в этот раз одна, без семейного сопровождения. Рапунцель встретила её приветливо, немедленно отправившись печь печенье. Однако Имельда не стала дожидаться её в гостиной, пройдя следом на кухню. — Насколько я поняла, вы и ваш молодой человек сумели обвенчаться, несмотря на обстоятельства, — начала она светскую беседу, после того, как девушка пригласила её сесть в кресло. — Так и есть, — кивнула она, — но в связи с тем, что это был очень быстрый процесс, и то его умудрились прервать, а может быть, дело в том, что мы чересчур молоды, но мы никак не можем воспринимать себя как женатую пару. Поэтому мы называем это обручением. — Юджин ведь ради вас принял католичество? Должна сказать, это весьма похвально. — Он всегда старался уважать мои взгляды, хотя в нынешнее время они кажутся старомодными. — Вы же знаете, что прокурор штата приняла решение о том, чтобы позволить нам опекать Эминью и увезти её в Оахаку? — Да, знаю… Куда, вы сказали, увезти? — В Оахаку. Так называется штат, где издавна проживает наша семья. Скажите, Рапунцель, вопрос с вашей опекой всё ещё не решён? — Нет. Я не возражаю подождать, если это поможет матушке поскорее оказаться в приемлемых для жизни условиях. — Рада это слышать, — Имельда с улыбкой наблюдала за гармоничной суетой девушки. — Не имеет смысла ходить вокруг да около, я спрашиваю напрямую: вы хотите уехать с нами? — С вами? — Рапунцель отвлеклась от теста, встретившись глазами с матриархом семьи Гонсалес. — В Оахаку? — Да. Я предлагаю вам стать частью нашей семьи, Рапунцель. Понимаю, вы не любите, когда вас не ставят в известность, но я спросила у госпожи Энджелс о возможностях такого варианта, и она дала своё согласие. Если только вы захотите влиться в семью Гонсалес… — Подождите! А как же другие члены вашей семьи? Вы их спросили? — Разумеется. Такие решения не принимаются в одиночку. Но все будут довольны таким исходом. Вы — хорошая дочь, Рапунцель, и я уверена, сумеете вписаться в нашу семью. К тому же вашему кулинарному таланту у нас совершенно точно найдётся применение. Если вас беспокоит ваш жених, то мы не возражаем, если он захочет поехать с вами. Вы сумели выбрать себе в мужья подходящего человека. Так что вы скажете, дитя? Каков будет ваш ответ? — Мне… мне надо подумать, — и девушка без сил опустилась на стул.