О королях и бастардах

— Уже виделся с ними? — без всяких приветствий спросил Эйгон, как только Джон вошёл в комнату. Сидя с серебряным кубком вина в руке на широкой скамье, обитой множеством подушек, он словно ожидал его прихода, только чтобы задать этот вопрос. Рядом с ним сидела Рейнис. Всё ещё одетая в оранжевое шёлковое платье, в котором должна была встречать гостей, но теперь некоторые кружева были расстёгнуты, открывая изумительный вид её длинных ножек, что без сандалий поигрывали на краю стола. Джон сразу разглядел в её лице то дразнящее выражение с лёгкой улыбкой, когда она хотела расспросить его о чём-то, что обязательно может смутить. — С кем? — спросил Джон, подойдя к маленькому столику у стены и налив себе арборского золотого вина. — Не валяй дурачка, со Старками! С кем ещё? — Нет, пока нет, — честно ответил он, сев в кресло напротив них. — Я думала, тебе не терпится вновь свидеться с ними, — сказала Рейнис, подталкивая пальцами ног одинокую виноградинку на столе. — Само собой, я не видел их с тех пор, как покинул Винтерфелл. Это было… — Два года назад, — сказал Эйгон, кивнув, — Ты не спешишь, потому что с ними нет Робба? — Или Сансы? — спросила Рейнис с едва сдерживаемой улыбкой. — Санса? — нахмурившись, спросил Джон. — Она замужем и уже ждёт первого ребёнка. О чём мне с ней говорить? — Санса Старк замужем? — удивился Эйгон. — Когда успела? За кем? Я будущий король, я обязан знать о браках важной для королевства знати… — Хьюберт Аррен, сын Элберта Аррена и наследник Джона Аррена, почти полгода назад. Тебе давно стоило бы читать протоколы с заседаний Малого Совета, дорогой братец. Отец не просто так присылает их нам, — сказала Рейнис со своей самой красивой улыбкой. Джон достаточно хорошо знал Рейнис, чтобы понять значение этой улыбки. Хочет того Эйгон или нет, она заставит его прочитать эти протоколы. Эйгон тоже это понял, и улыбка быстро сошла с его уст. Тем не менее возражать он не стал и вместо этого молча чмокнул сестру в лоб. — Всё верно, и тебе действительно не стоит отлынивать, будущий король, — сказал Джон. — В любом случае мы не были особо близки. Она была достаточно вежлива при мне, но на этом всё. Большую часть времени я проводил с Робом и Арьей, иногда с Теоном Грейджоем. — Этого мы уже видели, — сказала Рейнис, — Он всегда так тупо улыбается, или он сделал исключение для нас? — Всегда. У Теона существует всего три выражения лица. Тупая улыбка делает вид, что он ничуть не напортачил. Есть улыбка ещё глупее, когда он пытается охмурить девчонок. Ну а последнюю повседневную он носит, не снимая. Думаю, он пытался произвести на тебя впечатление, Рей. — Значит, у него ничего не вышло, — со смехом ответила она, ещё сильнее прижавшись к брату. — Леди Арья, говоришь… — сказал Эйгон, широко улыбаясь и допив последний глоток вина. — Она действительно здесь, — подмигнув, сказала Рейнис, — Сколько ей было, когда ты уехал из Винтерфелла? — Двенадцать, — сказал Джон. — Хм, маловато, — сказал Эйгон, — Сейчас ей должно быть четырнадцать, но всё равно немного недостаёт. — Для чего? — спросил Джон, которому уже не нравилось, к чему они ведут. — Чтобы ты уложил её в свою постель, — сказала Рейнис, как будто это что-то очевидное. Это не совсем то, чего он ожидал от них услышать. Джон скривился от этих слов и едва не выплеснул вино прямо на Рейнис и Эйгона. — Зачем мне это делать? — А для чего ещё двум молодым людям это нужно? — с издёвкой сказал Эйгон. — Молиться на ночь Семерым? — С ума сошли?! — разозлился Джон. — Да даже будь она старше… В смысле… нет, ни за что! — А почему нет? Я видела её, она хорошенькая, — сказала Рейнис, — Из того, что я слышала, не так хороша, как старшая сестра, но всё же. Я только надеюсь, что она не всегда бывает такой грязнулей, тогда из неё точно выйдет толк. — Да, наследник Штормового Предела и дочь Старков… — сказал Эйгон. — Конечно, нынешняя леди Штормового Предела тоже Старк, но знаменосцы её уважают и точно будут не против, если следующая тоже прибудет из Винтерфелла. — Сказал же, ни за что, — проворчал Джон, который не любил, когда кто-то лезет в его личную жизнь. Он знал, что рано или поздно придёт время, когда отец и мать всё равно подберут ему невесту, и не хотел того же самого от этой парочки. Может ему и пора задумываться о женитьбе в свои восемнадцать лет, но… Арья Старк? Глупости. — Ну, если не жена, то хотя бы как возлюбленная, — предложила Рейнис, — Необязательно сразу надевать на неё свой плащ, но если леди Арья тоже заинтересуется… — Ни в коем случае! — чуть ли не прорычал Джон. Он знал, что они просто дразнят его, но ему было совсем не смешно. — И почему же? — Потому что… не знаю. В Винтерфелле мы проводили много времени вместе с ней и Роббом. Мы стали очень близки, когда росли вместе. Она мне как сестра… Джон быстро понял, в какую ловушку он только что себя загнал. Насмешка на их лицах лишь подтверждала его догадки. Как сестра. Браво, Джон! Ничего гениальнее сказать не мог? Словно в подтверждение его мыслям, рука Эйгона, ещё недавно лежавшая на плече сестры, скользнула вниз и исчезла в декольте Рейнис. Через тонкую ткань её платья Джон мог чётко разглядеть, как он ласкает её грудь. Рейнис ничуть не сопротивлялась и наслаждалась прикосновениями брата. Она закрыла глаза и положила голову ему на плечо, издав тихий стон. Эйгон с удивлением приподнял бровь. — Значит, ты не хочешь спать со своей сестрой? Знаю, как ты к этому относишься, но поверь, я тебе очень рекомендую, — сказал он, поцеловав сестру в макушку. Джон сделал последний глоток, затем встал и вернулся к столику налить себе ещё вина. Иногда с ними просто невозможно оставаться трезвым. Эйгон и Рейнис сами были ему как родные брат и сестра. Не настолько близки ему, как друг к другу, но всё же достаточно, чтобы вести себя так открыто перед ним. В каком-то смысле он должен быть польщён за такое доверие, но предпочёл бы всего этого не видеть. — Я не Таргариен, Эйгон, — сказал он, не оборачиваясь. — Ну и она тебе не совсем сестра. Впрочем, в некоторых краях и ваше кровное родство считается достаточно близким, чтобы отношения звались кровосмесительными. Срочно бегу туда, подальше от таких разговоров. — подумал Джон, налив вино из другого графина. Он тут же пожалел об этом, когда понял, что это дорнийское красное вино. Джон не любил кислое вино и хотел подобрать другое, но всё же передумал. Он снова обернулся, желая что-то сказать в надежде закрыть эту тему, но понял, что разговор уже окончен. Эйгон посадил сестру себе на колени, всё ещё массируя её полную грудь одной рукой и прижимая к себе её голову другой, в то время, как их языки уже во всю страстно переплетались, и сама Рейнис уже избавлялась от одежды. По крайней мере, не придётся больше об этом говорить и пить это ужасное вино. — подумал он и направился к выходу. Сир Артур Дейн всё ещё стоял на страже у двери. Он немного удивился тому, как быстро прошла их беседа. — Принц и принцесса… желают остаться наедине какое-то время, — сказал он, подмигнув рыцарю. Смех Рейнис за закрытой дверью говорил сам за себя. Сир Артур понимающе улыбнулся, ничего не сказав. Джон шёл по коридорам Красного Замка, размышляя, не пойти ли ему прямо сейчас к Старкам. Он знал, что король предоставил им лучшие комнаты твердыни Мейгора. Большинство королевских гостей разместились где-то в городе на подножии крепости, но самым знатным и уважаемым выделили место в гостевых комнатах Красного Замка и лишь немногим из них позволили разместиться в твердыне Мейгора рядом с королевской семьёй. И всё же он решил с этим повременить. Ему не терпелось снова увидеть дядю Эддарда, расспросить его о путешествии и о том, как идут дела у Робба, особенно теперь, когда тот стал женатым мужчиной. Он хотел увидеть Арью, вновь взлохматить ей волосы и показать ей Красный Замок, как обещал ещё в Винтерфелле. Но Старки только что приехали и наверняка слишком устали с дороги. Мысль о семье его матери заставила его улыбнуться. Но вместе с тем мысли о Старках и слова друзей, дразнили они его или нет, заставили его вспомнить кое-что ещё. Снова и снова эти слова эхом отдавались в его голове. Помолвка. Свадьба. Брак. Он уже не ребёнок в свои восемнадцать лет, и ему действительно пора задуматься о таких вещах. В среднем об этом вообще заставляют задуматься ещё раньше. Будь на то воля его матери, его бы ещё по возвращении из Винтерфелла ждала та, что понравилась лично ей. Около года он провёл в Штормовом Пределе с родителями, прежде чем ему позволили вернуться в Королевскую Гавань и снова жить при дворе, где его ждали Эйгон и Рейнис. Джон был благодарен их семьям за то, что они позволили будущим королю и лорду Штормового Предела расти вместе и стать близкими друзьями, как это случилось с его отцом и дядей в Долине Аррен. И всё же за тот неполный год в Штормовом Пределе он услышал от матери больше девичьих имён, чем за всю свою жизнь. Когда Джон написал об этом дяде, тот в ответном письме выразил крайнее удивление. Его маму саму чуть ли не силком потащили замуж за его отца. Кто бы знал, что годы спустя она начнёт так же наседать уже на своих детей. Джона от неизбежного брака сумел спасти лишь понимающий отец. Роберта Баратеона не назовёшь примером для подражания. У него много увлечений, среди которых на первом месте, очевидно, стояли женщины. Он более чем понимающе отнёсся к словам сына о том, что тот чувствует себя ещё не готовым к браку, хочет подольше насладиться свободой от обязательств и нагуляться всласть. Джон, разумеется, не собирался пускаться вразнос, но и не без этой части. Давать себе обеты безбрачия всё равно, что запрещать себе дышать, как сказал бы отец. В любом случае это помогло ему отложить разговор о браке, но это время подходило к концу. Давным-давно он думал, что сможет жениться на Рейнис. Дома Баратеон и Таргариен были близки ещё со времён высадки Эйгона Завоевателя, и уже были не раз повязаны кровью, так что в этом не было бы ничего необычного. В детстве он даже мечтал об этом. Рейнис умна, умнее большинства тех, кого он знает. Сильная и гордая, она всегда умела рассмешить его и без всяких сомнений ещё совсем юной обещала вырасти одной из первых красавиц королевства. Годы лишь подтвердили это. Однако со временем стало очевидно, что Рейнис не испытывает к нему таких сильных чувств и не желает становиться следующей леди Штормового Предела. Вместо этого она всё сильнее сближалась с Эйгоном. Намного сильнее, чем подобает братьям и сёстрам, но они Таргариены, и законы обычных людей на них не распространяются. Некоторое время Джон бесцельно бродил по твердыне Мейгора, не зная, чем бы себя занять. Он мог бы пойти к матери, но та наверняка первым делом заговорит с ним об очередной незамужней девице или заставит его попросить о чьём-то знаке расположения во время турнира. Ему в любом случае придётся это сделать, но он не хотел давать кому-то ложную надежду. Отправляться к Старкам он передумал, отец уже который день пропадает в королевском лесу, а где искать братьев Джон попросту не знает. Ему даже пришла в голову мысль пойти к Элинор, но он тут же от неё отказался. Они стали постоянными любовниками, вскоре после его возвращения в Королевскую Гавань. Она была умна, справедлива и остроумна, а в постели и вовсе огонь. Она никогда не была против попробовать что-то новое и даже однажды предложила привести к ним свою застенчивую и изысканную кузину Аллу, когда та расцветёт. Однако около месяца назад её отец, сир Теодор, объявил о её помолвке с Алином Амброзом. Они поженятся, как только его посвятят в рыцари. После этого они ещё несколько раз делили постель, но уже не так охотно. [1] Быть может, ему стоит узнать, как идут дела у Минеллы Блэкбар? Джон знал, что она интересуется им. В последнее время её можно было увидеть на каждом его спарринге, и она даже подарила ему свой шёлковый носовой платок, чтобы вытереть пот со лба. Она также расспрашивала Джона о его участии в турнире и нашёл ли он даму, что окажет ему знак внимания. Даже хотела знать его любимый цвет, чтобы выбрать подходящую ткань под платье и ленту, которую передаст ему в знак расположения. О последнем он узнал от Рейнис. Джон тут же отругал себя за эти мысли. Его отец, конечно же, одобрит такое поведение, но что если об этом узнает его мать или дядя? Если я просто хочу шлюху, я должен быть честным и признаться хотя бы себе. Вместо этого он решил спуститься в город и навестить бронника, который готовит его доспехи к началу турнира. Мастер Эдер был превосходным знатоком своего дела, известным далеко за пределами Королевских земель. Он пообещал ему такой доспех, что у зрителей отвиснет челюсть. Если судить по цене, это обязано быть правдой. Джону потребовалось около получаса, чтобы покинуть Красный Замок верхом в сопровождении эскорта из шести человек — три золотых плаща и три солдата его отца из Штормовых земель. На Стальной улице стало так тесно от людей, что Джону потребовалось куда больше времени, чтобы добраться до нужного места. Обычно он наслаждался такими поездками, но не теперь. Мастер Эдер, пожилой коренастый мужчина с массивными руками, слишком густыми усами и редкими волосами на голове, лично поприветствовал его. Его дочь Фрида, красавица пятнадцати-шестнадцати лет с длинными волосами и голубыми глазами, провела его и молча встала позади отца, застенчиво опустив глаза, но улыбаясь во всё лицо. — Милорд, отрадно видеть вас. — Спасибо. Я знаю, что доспехи должны быть готовы только завтра, но всё равно хочется проверить их, если это возможно. Терпение — не одна из моих сильных сторон, — со смешком сказал Джон. — Конечно, следуйте за мной, милорд. Осталось внести пару мелочей для украшения, но основная работа сделана. Можете взглянуть. С этими словами он повернулся и побрёл наверх по узкой лестнице. Джон последовал за ним. Они добрались до небольшой комнаты с таким низким потолком, что Джону пришлось сгорбиться. Насколько он знал, здесь Эдер вносит последние штрихи, вроде чеканки или покрытия эмалью. В комнате было темно, но Джон достаточно чётко разглядел доспехи своей мечты. Жёлто-чёрная сталь с головы до ног, на груди гордо красовался герб дома Баратеонов, такой большой, что доходил до плеч. Одни только оленьи детали были настоящим шедевром. Поверх стали доспехи были сплошь покрыты мелкими чешуйками различных оттенков серого, что блестели на свету и были похожи на волчий мех. Но больше всего впечатлял шлем. Тоже жёлто-чёрный, покрытый серой чешуёй и в форме волчьей головы, и при этом по бокам из него торчали великолепные золочёные оленьи рога. — Идеально, — выдохнул он. — Для меня ваша похвала большая честь, милорд. Джон по его тону быстро понял, что он хочет сказать что-то ещё, но не может решиться. — Есть проблема? — сразу спросил он. Что бы это ни было, оно не может испортить ему всё впечатление от этого зрелища. — Нет, никаких проблем, милорд. Всё хорошо, но… знаете… Всё до слова «но»… — вспомнил Джон слова дяди. — В чём проблема? Скажите, мастер… Эдер неуверенно глядел то на доспехи, то на пол, словно маленький ребёнок, которого поймали с горшком конфет в руках. Затем он сильно и протяжно прочистил гордо, прежде чем ответить. — К сожалению, мне пришлось раздобыть кое-какие материалы, и… цены в последнее время слишком взлетели, поэтому… мои расходы оказались больше, чем планировалось, понимаете? — Вы просите дополнительной оплаты, — сказал Джон. — Боюсь, я вынужден настаивать, милорд. — Сколько? — Ещё тридцать серебряных оленей, милорд. Джон сделал вид, что ему нужно серьёзно это обдумать. Ему ничто не мешает сказать «нет» и соревноваться в одном из своих старых комплектов, но будет позором позволить мастеру Эдеру продать их кому-то ещё. Кроме того, он может потребовать от мастера Эдера счётную книгу и поймать его на лжи. Джон подозревал, что в его словах была не вся правда. Несмотря на умелое обращение со сталью, так же хорошо обращаться с деньгами он попросту не умел. Это было широко известно. Тем не менее несмотря на свои недостатки, человеком он был хорошим, и Джону не хотелось, чтобы он или Фрида попали в беду. Также Джон знал, что отец мастера Эдера был таким же прекрасным кузнецом, но собственная алчность привела его к огромным долгам, из-за которых он вынужден был отдать единственную дочь в бордель. Это всё их личное дело, но Джону не хотелось, чтобы ту же Фриду постигла участь её тётки. — Хорошо, к завтрашнему дню вы получите ещё тридцать серебряных оленей, — согласился Джон. Мастер Эдер чуть не лопнул от радости и облегчения, но ограничился кроткой благодарностью и поклоном. Джон решил завтра первым делом поговорить с Рейнис. Фрида была простой девушкой, не умела читать и писать, но была доброй, внимательной и трудолюбивой. Рейнис может позволить себе ещё одну служанку. Работа в Красном Замке обеспечит Фриде куда лучшее будущее, чем такая жизнь с её отцом. Дети не должны отвечать за ошибки родителей. Закончив на том, Джон направился обратно в Красный Замок. Доспехи скоро будут готовы, и он сможет предстать в них на большой арене к югу от города, построенной королём Рейгаром. Броня действительно идеальна. Он — Баратеон и с гордостью продемонстрирует это своей бронёй, но он не мог обойти вниманием и волчий дом своей матери. Как же ему не терпелось увидеть реакцию родителей и дяди Неда, когда он въедет на арену в этом сокровище. Джон решил не торопиться и проехать более длинным путём вокруг холма Висеньи. Там он спешился с лошади и угостил себя со своим эскортом лёгкой закуской и питьём, прежде чем вернуться в замок. Даже издалека стало очевидно неладное. У закрытых ворот Красного Замка собралась целая толпа. Некоторые люди выглядели так, будто ввязались в драку, что было нехорошо. В крепости уже несколько месяцев было особенно оживлённо, из-за чего всегда возникали проблемы, но не больше, чем мелкая рознь между купцами и ремесленниками, которым было разрешено выставлять свои товары на продажу на западном дворе. Были драки и даже поножовщина, но никто не умирал, пока что. Тем не менее это никогда не доводило короля Рейгара до закрытия Красного Замка от простого люда, чтобы не напрягать отношения с подданными. Солдатам всё же были даны чёткие инструкции, как поступать в тяжёлых инцидентах. Агитаторов и провокаторов немедленно хватали и сажали в темницу, а всех остальных причастных выгоняли из крепости. Судя по всему, сегодня проблемы оказались особенно тяжёлыми. — Поезжайте вперёд и объявите о моём прибытии, — приказал он одному из Золотых плащей. Они не откроют ему ворота, но хватит и просто приоткрыть тяжёлые двери и приподнять решётку так, чтобы туда пролез один человек. Некоторым из его людей с лошадьми придётся остаться снаружи, пока ситуация не успокоится. — Да, милорд, — ответил солдат, затем пришпорил коня и помчался по дороге к Красному Замку, к большому неудовольствию людей, что стояли у него на пути. Пробираясь сквозь всё ещё стоявшую возле главных ворот толпу, Джон медленно приближался к Красному Замку. Множество мужчин и женщин в нарядной одежде громко ругались, не решаясь подойти к стенам ближе, чем на двадцать шагов. Женщины в красивых, но грязных платьях держали друг друга за руки или сидели на земле все в слезах. — Мои товары ещё там! Дайте мне забрать мои вина! — взревел пузатый человек с огненно-красным носом пьяницы. — Пожалуйста, откройте. Я знатная женщина! Вы не можете оставить меня здесь с этими… простолюдинами! Прошу, пожалуйста, впустите меня. — молила женщина людям на стене. Джон едва узнал в этой грязной и заплаканной женщине леди Кариллен Смоллвуд.[2] — Это всё вина того мерзкого еретика, за что вы так с нами? — пожаловался молодой человек с разбитой губой и синяком под глазом, на чьей груди был изображён герб дома Рисли из Рисли-Глейд. Джон слез с лошади и передал поводья одному из солдат, что должен будет прождать снаружи, и последовал сквозь толпу со своими людьми, что расталкивали её. Многие из них выглядели совсем жалко, и Джон решил обязательно поговорить с капитаном стражи, чтобы положить конец их страданиям. Те, у кого остались товары, должны получить их обратно, и обитателей Красного Замка обязательно нужно вернуть в их покои. Нельзя позволить купцам и знатным вельможам ночевать за воротами. — Он здесь! — услышал Джон крик над воротами, и тут же раздался грохот и лязг поднимающейся решётки. Некоторые люди бросились вперёд, но их быстро остановили арбалетные болты, воткнувшиеся в землю. — Джон? Это ты? Джон! Джон! — услышал он позади себя женский голос. Голос звучал молодо, но это точно не Элинор, её бы он узнал сразу. Однако он не мог вспомнить другой женщины, что звала его по имени, кроме своей матери, Рейнис и королевы Элии, когда она в хорошем настроении. Конечно, бывали вечера, когда они с Эйгоном выпивали, и Джон предлагал всяким девушкам называть его просто Джоном, а не милордом или лордом Джоном, но их голоса уже не припомнишь. Кто бы там ни был, он не мог остановиться ради какой-то девки из таверны. — Джон! Джон! — всё ещё звал его голос. Должен признать, она настойчива, кем бы она ни была, — подумал он, когда решётка поднялась достаточно высоко. — Блядь, Джон, развернись, придурок! Это я! Придурок? Джон с трудом мог поверить своим ушам. Во всём мире он знал только одну девушку, что могла быть с ним такой дерзкой, да ещё и на людях. Он живо обернулся, всмотрелся в толпу, и заметил её, машущую руками. Он тут же выругал себя за то, что сразу не узнал. Арья! Точно она! С грязными волосами, одетая в простое платье, что раньше, наверное, было голубым, а теперь стало серо-коричневым от грязи и пыли, с одной оставшейся туфлей, она стояла там и кричала, размахивая руками. Поняв, что он заметил её, она широко улыбнулась. Это действительно была Арья. — Та девочка, — сказал он одному из солдат. — Приведи её, живо! Солдат повиновался, не задавая лишних вопросов. Вероятно, подумал, что ведёт его любовницу. Он быстро высвободил её из толпы и повёл назад. Под конец она вырвалась из его хватки и бросилась в объятия Джона. Он быстро ответил ей, крепко прижимая к себе. — Арья, седьмое пекло, что ты здесь делаешь? Что с тобой? С тобой всё хорошо? — Я тоже рада тебя видеть, Джон, — сказала она, проигнорировав каждый вопрос, и снова улыбнулась. — Она пойдёт с вами в Красный Замок? — спросил солдат по ту сторону ворот. — Да, — ответил Джон. — Это леди Арья Старк — дочь лорда Эддарда Старка из Винтерфелла. Мужчина тут же побледнел и живо уступил дорогу, впуская их обоих. — Милорд, мы понятия не имели. Просим прощения, милорд и миледи. Если бы мы знали… — Всё в порядке, — сказала Арья. — Пострадало только моё платье. Мне нужно переодеться, хотя я, наверное, и так опоздала. — Ты в порядке? — снова спросил Джон, когда врата за ними снова закрылись. — Да, просто они всех здесь повыгоняли, когда началась драка. Ничего серьёзного. — Мне кажется, тебе стоит завести привычку одеваться более женственно или хотя бы брать с собой сопровождающих, — улыбаясь, сказал Джон. — Я не говорю, что такого бы не случилось с Сансой, но я сильно в этом сомневаюсь. Арья наклонила голову, будто действительно серьёзно задумалась о его словах. — Ха, нет уж, спасибо, — сказала она, заливаясь смехом. Джон тоже рассмеялся и взлохматил ей волосы, как в былые времена. — Я так рад тебя видеть, — сказал он. — Давай, отведу тебя к отцу. Уверен, он волнуется. — Нет, нельзя. Нас пригласили на званый обед к королю и королеве. Если я появлюсь в таком виде, отец запрёт меня в моих покоях, пока мы не уедем. — Ужин с королём и королевой? Да, не лучший вид для встречи с ними, но сейчас главное дать ему знать, что с тобой всё в порядке. Король с королевой тоже будут рады знать. Пойдём, я знаю дорогу и отведу тебя к ним. 1. Элинор и Алин действительно мелькали в основной серии и должны были вот-вот пожениться. Они смотрелись довольно гармоничной парой, несмотря на свои свободные нравы. 2. Дочь той самой Равеллы Смоллвуд, что помогала Братству без знамён и ненадолго позволила Арье снова выглядеть как юная леди, а не мальчишка-оборванец, что очень рассмешило Джендри.