О королях и бастардах

Робб лежал в своей постели, глядя в потолок и тяжело дыша. Это всё что он мог делать — лежать и получать удовольствие, пока Бетани сидела у него в ногах, массируя его яйца и заглатывала его член так глубоко, как могла, двигая головой вверх и вниз снова и снова. Его дыхание участилось, и становилось всё быстрее, пока он в конце концов не выдержал и не спустил всё в рот своей жены. Робб тяжело дышал, словно дюжину раз поднялся и спустился по лестнице библиотечной башни. Затем Бетани подползла к нему, страстно поцеловала в губы и легла ему на грудь. Робб вдохнул запах её волос и провёл рукой по обнажённой спине. — Ты великолепная жена, — с трудом проговорил он. — И не сомневайся, муж, — сказала она с едва уловимой усмешкой. Это был уже четвёртый раз, когда Бетани доставляла ему такое удовольствие. Перед первым разом она рассказала ему, что прочитала об этом в одной запрещённой книге, которую потом нашёл и сжёг мейстер Барроухолла. Это был настоящий позор, но он ничего не сказал её отцу. Книгу ей подарила подруга, дочь мастера над оружием, у которой не было таких достоинств, как у самой Бетани. Она считала, что это может пригодиться ей для замужества, и не прогадала. Теон как-то рассказывал ему о том, что мужчина может также доставить удовольствие женщине ртом, называя это Поцелуем лорда. Робб тогда не особо прислушивался и больше смеялся над его как всегда преувеличенным хвастовством, а теперь он жалеет, что не расспросил Теона об этом поподробнее. Он уже думал учиться на ходу и доставить Бетани ответное удовольствие, но она всегда проявляла больше инициативы и стремилась сделать приятнее ему, а не себе. Сегодня вечером он это исправит. Знать бы точно, что он должен делать с этим Поцелуем лорда… «Самое важное, чтобы твой язык всегда…» «Я не хочу этого слышать», — прервал он тогда Теона, за что сейчас готов был дать самому себе по морде. Почти час они безмолвно лежали, прижавшись друг к другу. Но вечно так продолжаться не могло, пора было вставать, одеваться и приступать к своим обязанностям. Бетани предстоит весь день провести с леди Кетлин и септой Мордейн, которые будут учить её вести хозяйство в Винтерфелле. Они вместе позавтракали, после чего Робб вместе с Родриком Касселем отправились практиковаться с мечом, а Бетани с леди Кетлин отправились в септу для молитвы. Хоть Дастины не исповедовали веру в Семерых, мать утверждала, что её следует хотя бы просветить, на случай если их будущие дети по тем или иным причинам захотят поклоняться новым богам вместо старых. На это им было нечего возразить, а Бетани старалась не портить отношения с леди Кетлин. Схватка с сиром Родриком проходила недолго и всё же заставила его попотеть. Теперь у него останутся синяки, о которых придётся объясняться Бетани вечером. Робб оказался слишком невнимателен, поскольку не мог выбросить из головы мысли о том, что произошло сегодня утром и произойдёт сегодня вечером. — Проклятье, парень, я ожидал большего от сына Эддарда Старка. У меня есть дела поважнее, чем лупить тебя. — Прошу прощения, сир. Голова не тем занята. — Не дай боги, чтобы она оставалась занята тем же в настоящей битве. Ты не сможешь ни перед кем извиниться, если твоя голова слетит с плеч, — сказал он и мощным ударом в грудь повалил его на землю. — Думаю, на сегодня хватит, — простонал Робб и поднялся, схватившись за протянутую руку сира Родрика. — Я тоже так думаю, но завтра ожидаю от тебя лучшего, сынок. — Обещаю. — Что-то не так? — обеспокоенно спросил старик, пока Робб снимал с себя броню. — Нет, всё хорошо, просто слишком много навалилось. Не успел я жениться, как стал лордом Винтерфелла. — Да, возможно, это слишком. Тем не менее ты должен держать себя в руках. Небрежен в спарринге, небрежен во всех остальных важных делах. — Я понимаю, сир. — Я на это надеюсь. Когда-нибудь это станет для тебя вопросом жизни и смерти, и не дай мне боги пережить ещё одного Старка. Мне уже хватило потери твоих деда и дяди. Сняв с себя тренировочную броню и смыв с себя всю грязь, Робб решил прогуляться по Винтерфеллу, проверил собак с лошадьми и вернулся в Великий Чертог. Сегодня ему предстоит проводить суд, чтобы урегулировать споры, принять решение о неуплаченных налогах или вынести приговор. С отъезда отца ему приходилось решать мелкие и незначительные дела в пределах Винтерфелла или Зимнего городка, но сегодня всё будет по-другому. В сопровождении одного гвардейца справа и ещё одного слева в чертог вошли первые посетители. Большинство опускались на колени, пока Робб прямо восседал на большом каменном троне старых королей Севера, на котором они сидели задолго до завоевания Эйгона. Руки лежали на массивных подлокотниках в форме рычащих лютоволков. Бетани, его мать и мейстер Лювин заняли свои места рядом с ним. Бетани села слева от него, а мать с мейстером сели справа. Обычно слева от лорда восседает леди Винтерфелла, и ему стало интересно, как Бетани удалось убедить его мать уступить. Казалось, она умела общаться с леди Кетлин лучше, чем он сам. В любом случае сейчас не время для расспросов. Не успел Лювин объявить первых посетителей, как через двери прошли двое мужчин и опустились на колени так же быстро, как встали. Обычно это полагается делать, пока Робб не позволяет прибывшим встать и изложить свою позицию. — Лорд Лукан Мосс и лорд Пэйтон Уэллс. — объявил Лювин. [1] Оба были высокими и широкоплечими мужчинами с длинными курчавыми бородами, ниспадавшими на грудь. Оба обладали внушительными животами, которых не могла укрыть плотная шерсть и прочная кожа. Их можно было бы принять и за братьев, не будь у лорда Мосса соломенных волос и голубых глаз, а у лорда Уэллса тёмно-каштановых волос и карих глаз. Оба громко о чём-то спорили, и разобрать их брань было не просто. — Милорды, прошу тишины, — твёрдо сказал Робб и подождал, пока они не умолкнут. — Лорд Уэллс, вы сообщили о вашем споре, поэтому начните излагать дело первым. — Нет никакого дела! — воскликнул лорд Мосс. — Этот человек был убийцей, за что его и повесили. — Что за человек? — спросил Робб. Разве это не вопрос разделения границ? — Ещё как есть! — выпалил Пейтон, напрочь проигнорировав вопрос Робба. — Не будь твой череп так же пуст, как твоя грязная земля, ты бы это знал! — Это в твоей голове так же пусто, как в твоих никчёмных бочках, в которых ты толкаешь свой ужасный мёд! — Ужасный? Я заставлю тебя проглотить свои слова! Роббу потребовалось несколько минут и четверо крепких солдат, чтобы разнять их, и ещё около часа, чтобы наконец разобраться, что именно они не поделили, и с чего всё началось. Всё действительно началось с небольшого спора о том, где проходит линия границы между их территориями. Два крестьянина, свинопас на земле лорда Уэллса и пастух на земле лорда Мосса, поспорили о точном прохождении границы между их фермами. Этот конфликт назревал давно и лишь обострился, когда пограничная река сменила своё русло после небольшого наводнения. Во время очередной ссоры свинопас напал на жену пастуха, за что его забили до смерти. Обычно такие проблемы должны решать лорд Мосс или лорд Уэллс, но вместо этого конфликт обострился ещё сильнее, из-за чего были потеряны две отары овец, около десятка свиней и две тягловые лошади. Хуже всего пострадали даже не причастные. Дом одного из соседей, не участвовавшего в конфликте, был сожжён, а дочь другого лишилась руки. Когда лорды наконец вмешались, они не стали разрешать конфликт и вершить правосудие во имя короля, и вместо этого принялись сами спорить о том, кто кому должен возместить его потери. Когда Робб смог расставить всё по местам в этом сложном деле, его голова так разболелась, словно от удара молотом. Мосс и Уэллс снова начали браниться, когда Робб встал и удалился в отцовскую комнату для совещаний. Бетани и мать с мейстером Лювином последовали за ним. Ему нужно что-то выпить, чтобы успокоить голову и привести мысли в порядок. — Тебе плохо? — спросила Бетани, как только дверь оказалась закрыта. — Просто голова болит от всего этого бардака и всех этих криков. Робб уселся на стул и приказал единственному в комнате слуге принести ему мёда. Тот быстро вернулся с полной до краёв чашей. — Как ты намерен поступить? — прямо спросила его мать. — Для начала выпью, чтобы голова прошла. — Ты знаешь, о чём я. Что ты собираешься делать с лордами Моссом и Уэлсом? Между ними давняя вражда. Смерть этого крестьянина и рука этой девочки — всего лишь очередной повод ненавидеть друг друга. Это чудо, что они до сих пор не взялись за сталь. — Много лет назад вашему лорду-отцу уже приходилось решать проблемы с Моссами и Уэллсами, а до него вашему деду, — сказал мейстер Лювин. — Ссора между ними началась ещё с их предков. Дед… Робб почти не помнил старого лорда Рикарда, что умер вскоре после его третьих именин. Мог лишь вспомнить, что он был высоким мужчиной с длинной седой бородой, низким хриплым голосом и большими грубыми руками. Больше ничего. Говорят, смерть старшего сына сильно его подкосила, сделав усталым и меланхоличным. Ни один отец не должен переживать своих детей. Возможно, смерть была для него благословением. Смерть деда так и осталась для всех загадкой, но многие полагают, что он попросту утратил волю к жизни и… сам привёл приговор в исполнение. Робб мог только представить, как тяжело было его отцу в то время, а ведь он был ненамного старше, чем сам Робб сейчас и получил титул, который должен был унаследовать его брат. Робб мог лишь благодарить богов за то, что его отец ещё молод и здоров. У него будет ещё немало времени, чтобы поучиться у отца, прежде чем придёт его время стать настоящим лордом Винтерфелла и Хранителем Севера. — Быть может, лучше подождать, когда вернётся отец? — предложила мать. — Раз эта глупая ссора длится не одно поколение, она может подождать ещё несколько месяцев. — Я думаю, решение должен принять ты, как тебе заблагорассудится, — сказала Бетани, положив руку ему на плечо. — Бетани, — начала леди Кетлин увещевательным тоном, который часто говорил его отец в детстве. — Я не думаю, что ты… — Я хочу услышать, что она скажет, мама, — прервал её Робб. — Бетани — моя жена и однажды станет леди Винтерфелла. Её мнение тоже важно для меня. — Однажды, но не сейчас. — Может быть, но она уже моя жена. Сказав это, Робб почувствовал, как рука Бетани крепче сжала его плечо. Он посмотрел на неё и увидел, что она улыбается, но не слишком заметно, чтобы не заметила его мать. Она была благодарна ему за доверие. — Я думаю, — снова начала Бетани, — что тебе следует самому принять решение. Это правда, что лордом Винтерфелла является твой отец, но ты говоришь от его имени. Как их лорд ты должен проявлять силу и решимость, если хочешь, чтобы знаменосцы уважали тебя. Нерешительность напротив заставит их потерять всё доверие и уважение к дому Старк, и тебе могут ещё не раз припомнить этот случай. Даже если твоё решение не будет верным, это не важно. — Как это понимать? — возмутилась мать. — Этот совет вы собираетесь дать моему сыну, леди Бетани? — Да, миледи, — ответила она. От Робба не ускользнуло, как быстро они от обращения по имени перешли на «леди» и «миледи». — Вы с мейстером Лювином сами сказали, что между этими домами слишком давняя вражда. Не имеет значения, что предпримет Робб, их грызня как шла сто лет назад, так и будет продолжаться ещё через сто, и их потомки ещё не раз предстанут в суде Винтерфелла. Робб с трудом подавил улыбку, завидев удивление матери. — Тогда покончим с этим побыстрее, — сказал Робб и встал со стула, направившись к выходу. Он не стал дожидаться реакции своей матери и мейстера, и им оставалось лишь последовать за Роббом. Вернувшись в Великий Чертог, он поднялся на помост и уселся на трон своих предков. — Милорды, — обратился он к Уэллсу и Моссу, с нетерпением ожидавших его решения. — Я обдумал ваше дело и нашёл решение. Мы отправим ворона в Цитадель, чтобы они прислали нескольких своих мейстеров. Они помогут разобрать все имеющиеся карты спорной территории, принимая во внимание старое и новое течение реки, начертят новые карты и установят пограничные камни. С вашей же стороны, милорды, ожидается выплата компенсации каждой пострадавшей семье и выдача им новых территории подальше от границ. Не успел Робб договорить, как оба лорда запротестовали. — Возмутительно! Я здесь пострадавшая сторона! Это я требую возмещение ущерба! — кричал лорд Уэллс. — Это фарс, а не правосудие! — прорычал на весь чертог лорд Мосс. — Я не приму этого, мальчик! — Я тоже! Только зелёный юнец, мог вынести такую чушь. Компенсация крестьянам… — Посмотрим, что скажет ваш отец, когда вернётся. — Вот именно, я тоже буду ждать его решения. Робб ничего не сказал, позволив им закончить свою тираду. Как только они развернулись к выходу и собирались разъярённо покинуть чертог, Робб дал сигнал своим гвардейцам. Сначала трое, затем ещё четверо преградили им путь, не слушая их возмущения. — Вы в своём праве, милорды. — сказал Робб, дожидаясь, когда они повернутся к нему. — Вы в своём праве вернуться в ваши земли, сидеть в своих замках и дожидаться моего отца, коль так хотите. Я же дождусь своего отца, и мы вместе навестим вас, чтобы обезглавить, как клятвопреступников. Нравится вам это или нет, я говорю от имени своего отца, принимаю решения от имени своего отца и вершу правосудие от имени своего отца. Я лорд Винтерфелла, которому вы поклялись в верности и повиновению. А теперь хорошо подумайте, вы действительно настолько глупы, чтобы оспаривать моё решение? Они неуверенно переглянулись, затем снова посмотрели на Робба и встали на одно колено. Когда они встали, от прежнего их бахвальства не осталось и следа. Неважно, чью бы сторону он принял, неважно, смог бы он примирить их обоих, это лишь вопрос времени, когда их ссора вспыхнет вновь. Он принял решение и вынудил их подчиниться здесь и сейчас. — Я горжусь тобой, — услышал он тихий шёпот Бетани. — Жду тебя вечером. Забыла сказать, была ещё одна книга... Остаток дня прошёл уже спокойнее. Пара пастухов поспорила из-за барана, которого один продал другому, но в итоге оба не сошлись в сумме. Робб решил, что заплативший должен получить своего барана. Другой пастух сам виноват, что не умеет торговаться. Но всё же Робб предложил ему взять у него в долг деньги, на которые он сможет купить нового барана на ближайшей ярмарке, и погасить долг в течение пяти лет. Три торговца, двое из которых договорились о ценах, начали из-за них же спорить. Владелец таверны из Зимнего городка жаловался на пьяницу, который не мог или не желал оплатить свой долг, и так уже несколько месяцев. После обеда Робб встретился с мейстером, чтобы изложить свои решения в письменной форме и отправить эти сведения знаменосцам. К счастью, это не заняло много времени. Робб думал провести остаток дня верхом, но голова всё ещё гудела, и он решил отдохнуть в богороще. Теперь он понимал, почему отец так любил проводить здесь время в одиночестве со своими мыслями, если не считать древних богов, наблюдающих за ним. В последнее время он мало спал, и не совсем по вине Бетани, на это он не жаловался. Всё дело в странных снах, где он становился огромным волком. Он всегда был вместе со своей стаей — его братьями и сёстрами, такими же огромными лютоволками. Они всегда были вместе, вместе охотились за своей добычей, вместе убивали и вместе выли на луну. Все, кроме одного брата с белым мехом и красными глазами, что всегда молчал. Робб не раз задавался вопросом, что могут означать эти сны, но никому не смел говорить о них. Было бы слишком странно рассказывать о том, как ты перегрызал глотку оленя и затем проснулся с привкусом его крови во рту. С тех пор, как Санса уехала жить в Долину Аррен, а Джон вернулся на юг, сны поутихли, а со временем и вовсе прекратились, но недавно они вернулись и стали сильнее, чем прежде. Он не знал, что могло на это повлиять, как будто в мире что-то изменилось. В своём последнем сне он бегал по северным лесам, гонял дичь и даже сумеречных котов. Он видел огромную и величественную Стену и ощущал запах чёрных братьев, охранявших её. Даже сейчас он помнил запах старой кожи и пота. Внезапно что-то рухнуло на землю и разлетелось на тысячу осколков. По запаху он понял, что раньше это был кувшин с дешёвым ликёром. Одна из сестёр попыталась облизнуть ликёр, но быстро фыркнула и задрожала от отвращения. Он огляделся, запах людей ударил ему в нос, но нигде не было видно их крепостей. Только в этот момент Робб понял, что они находятся на северной стороне Стены. Это пугало, но воодушевляло. Ему хотелось исследовать бесконечные леса и ледяные пустоши земель вечной зимы вместе с братьями и сёстрами. Бетани вытащила его из этого сна своими нежными поцелуями и прикосновениями незадолго до рассвета. Было грустно покидать такой сон, но не отказывать же своей жене в таких капризах. Он не знал, как долго просидел у небольшого пруда рядом с чардревом, наслаждаясь покоем и величием этого места, но ближе к закату к нему подошёл солдат и объявил о прибытии чёрного брата Ночного Дозора. К его радости, им оказался дядя Бенджен. Робб быстро встал и направился в замок. Дядя уже ждал его в солярии отца и крепко обнял, как только он вошёл. — Робб, мой мальчик, рад тебя видеть. — Дядя Бенджен, я тоже рад. Почему не предупредил? Мы бы подготовились к твоему приезду. — Вообще-то мы отсылали ворона. Видимо, глупая тварь заблудилась. Впрочем, это не важно. Без обид, Робб, но я на самом деле надеялся увидеть твоего отца. — Сейчас он в Королевской Гавани на турнире в честь именин наследного принца Эйгона. — Эх, а я был уверен, что он попытается увильнуть. — Он хотел, но мать его отговорила, — сказал Робб, налив им по чаше пряного вина. Бенджен громко рассмеялся, но по его лицу Робб быстро понял, что он прибыл сюда не ради смеха с вином или визита вежливости. — Я могу тебе как-то помочь, дядя? Пускай только на время, но сейчас я лорд Винтерфелла, — неуверенно сказал Робб. — Да, похоже, что так, а может и нет. В любом случае ты должен знать, — сказал Бенджен, сделав глоток вина. — Ночному Дозору нужна помощь, Робб. Настоящая помощь. Помимо припасов нам прежде всего требуются люди. Каждую ночь мы теряем всё больше и больше братьев за Стеной. Пропадают даже самые лучшие разведчики, что знают эти территории так же хорошо, как волосы у себя на яйцах. — Одичалые? — Да. Всё больше их людей пытается пересечь Стену. Совсем недавно мы поймали группу из двадцати мужчин и женщин к югу от Стены, и ещё неизвестно, скольких мы могли упустить. Если бы дело было только в этом. — Что ещё? Дядя Бенджен какое-то время молчал, зачарованно глядя в пламя очага. — Я не знаю. Это прозвучит странно, но я чувствую, что за Стеной происходит нечто большее. У одичалых, которых мы поймали, был выбор: смертная казнь или возвращение назад за Стену. Никто из них не захотел возвращаться. Они почти ничего не сказали, будто были слишком напуганы, но каждый из них предпочёл петлю или обезглавливание, чем возвращение назад. Что-то там за Стеной неладно, Робб. — Что именно? — Я не знаю. Просто… что-то. Но что бы это ни было, оно не сулит ничего хорошего. 1. Моссы только упоминались, а из Уэллсов мелькал только один представитель — Теодан Уэллс, что стал одним из командиров возрождённого ордена Сынов Воина (спасибо Серсее), но он скорее всего принадлежит к другим Уэллсам из Дорна, или одноимённый дом на Севере один из немногих, что поклоняется Семерым.