О королях и бастардах

— Нет, я никогда на это не соглашусь! — Элия, прошу, пойми. Мы должны хотя бы… — Никогда, — перебила она его. Взволновано похаживая взад и вперёд, она внезапно остановилась перед большим окном своей спальни, глядя вниз на залив Черноводной. Он мог расслышать в её голосе гнев и едва сдерживаемые слёзы. Рейгар сидел в кресле рядом со столом, за которым Элия всегда писала письма своей семье в Дорне, и молча смотрел на неё. Неизвестно, сколько они так молчали, но в какой-то момент Рейгар встал, подошёл к маленькому столику у двери и налил им обоим по кубку вина. Дорнийское красное. Он никогда не любил это вино. Оно кислое как незрелый фрукт, горькое как одно из зелий великого мейстера Пицеля и царапало в горле, словно песка проглотил. Элия, наоборот, любила вино своей родины. Прямо как Рейнис, — подумал он и улыбнулся. — Наша маленькая девочка так похожа на неё. Он подошёл к ней и протянул кубок через плечо. Элия поколебалась, но затем выхватила кубок и сделала глоток, по-прежнему не глядя на него. Рейгар тоже посмотрел в окно. Вид на бухту в свете полуденного солнца был прекрасен, но сейчас он этого не замечал. С самого начала было очевидно, как пройдёт этот разговор. Возможно, именно поэтому он столько его откладывал с того дня, как поговорил с дочерью. Он собирался поговорить об этом ещё вчера, но тогда бы она не подпустила его к своей постели впервые за последний месяц. Вид дочери Старка и его испуганное лицо сильно рассмешили Элию, и так же сильно приподняли ей настроение. После сегодняшнего мы ещё не скоро займёмся любовью. — Ты не можешь этого допустить, — наконец заговорила она. — Могу, они Таргариены. — Они мои дети, Рейгар! — её голос стал громче. — Мои дети! Ты не можешь с ними так поступить. — Я ничего им не сделал. Они сами пришли ко мне. Они сами этого желают. — Они не знают, что для них лучше. Прошу, Рейгар, ты не можешь это допустить, — упрямо наседала она. — И что я должен сделать? — спросил он, тоже повышая голос. — Запретить им? Насильно выдать за других? — Да! Именно этого я хочу от тебя! Подбери им кого другого. Хайтауэры, Ланнистеры или Веларионы, или даже Тайреллы. Марджери просто замечательная, и я уверена, что она станет Эйгону хорошей женой. Он обязательно полюбит её, как только по-настоящему узнает. Или дочь Редвинов. Да хоть обеих, мне всё равно. И Рейнис… любой из великих домов с радостью согласится выдать её за одного из сыновей. — Рейнис — драконий всадник, Элия. Кому бы мы её ни выдали, этот дом получит и её дракона. — У нас достаточно верных домов, не каждая семья мечтает свергнуть Таргариенов! Ты уже говоришь как твой отец. Рейгар строго посмотрел на неё, но она сама быстро осознала, что сейчас наговорила. — Прости, я не это имела в виду. — Я всё равно не могу передать дракона, они все принадлежат дому Таргариен. Выдав Рейнис замуж за постороннего, мы дадим одному из её детей возможность восседать на Мераксес после её смерти. Я не могу этого допустить. Элия отвернулась и сделала ещё один глоток вина, затем подошла к маленькому столику, её плечи поникли. Она села, сделала ещё один глоток и глубоко вздохнула. — Ты обещал мне, — тихо сказала она. — Что? — Ты мне обещал. — Что обещал? — Что ты не будешь женить наших детей. Ты обещал мне в ту ночь, после рождения Эйгона, когда я могла умереть, рожая тебе наследника. Ты обещал мне не женить их друг на друге. Рейгар какое-то время молча смотрел на неё. Он не мог поверить, что она воспользовалась таким грязным методом. — Нет, — наконец ответил он. — Я обещал не это. — Прости? — Я обещал, что не буду принуждать их к этому. Я обещал, что позволю им выбирать самим, и они свой выбор сделали. Элия больше ничего не сказала, но зарыдала, сотрясаясь всем телом. Рейгар понял, что ему пора уходить. Он допил вино, поставил кубок на стол и отправился на выход, пока Элия продолжала плакать, сидя за столом. Рейгар был уверен, как только он выйдет, и она успокоится, в Дорн полетят бесчисленные вороны с письмами о её негодовании. Не сегодня, так завтра. Но это ничего не изменит. Рейгар давно общался с принцем Дораном и знал о том, как он ведёт свою политику. Дорнийцы давно выступают за то, чтобы Рейнис по их традициям стала первой в порядке наследования на престол. Как бы Доран ни относился к традициям Таргариенов женить братьев и сестёр, это единственная для него возможность пойти на компромисс, и ему придётся с этим смириться. Сир Джерольд остался у двери в спальню Элии, когда Рейгар вышел, и вслед за ним отправился сир Артур. Свернув за два угла, Артур быстро сократил почтительное расстояние и стал идти с ним бок о бок. Рейгар знал, что это значит. Теперь он больше не бы сиром Артуром Дейном, Мечом Зари и рыцарем Королевской гвардии. Теперь он просто Артур, его старый друг. — Значит, она не согласилась на помолвку. Это был не вопрос. — Всё слышал? — Урывками, но я достаточно хорошо знаю свою дорнийскую королеву, и те немногие вещи, что доведут её до слёз. Кроме того, я знаю об отношениях Рейнис и Эйгона. Сложить два и два для меня несложно. — Ты знаешь о них? — удивился Рейгар. — С каких пор? — С самого начала, — сказал Артур, улыбаясь либо Рейнис и Эйгону, либо тому, что знает больше своего короля. — Я рыцарь Королевской гвардии, я не могу не знать, что происходит в спальне моих подзащитных. Мы все всё знали, и поверь мне, многое о своих детях тебе и дальше лучше не знать. — Вы ведь никому не говорили? — За меня можно не беспокоиться, но с Льюином я бы не был так уверен. К тому же, они не скрывали этого от юного Баратеона, даже наоборот, бедный мальчик. И это я молчу о тех, кто заставал их на горячем, где только можно... — Ладно, хватит, но почему ты не сказал лично мне? — Как уже говорил, я рыцарь Королевской гвардии, и в мои обязанности входит хранить секреты моего короля. Как нынешнего, так и будущего... Ваше Величество, — с усмешкой сказал он, имитируя поклон. — В любом случае, им действительно стоит пожениться после всех забав. — Спасибо. Не забудь сказать это моей жене. — Я, пожалуй, не буду навлекать на себя гнев моей королевы. — И как мне следует поступить, Артур? Мне нужен твой дружеский совет. Да, я могу дать им разрешение на помолвку. Они будут счастливы, и драконы останутся в семье… но Элия никогда мне этого не простит. Скажешь, будущее дома Таргариен должно быть важнее её чувств? — Конечно, это хорошо, что ты пытаешься оставаться для неё внимательным мужем, друг. Если хочешь совет, ты его получишь. Тебе никогда не удастся убедить Элию на брак Эйгона и Рейнис. — Спасибо, без тебя знаю. Значит, я должен выдать их за других, как этого хочет Элия? Сделать их несчастными и передать Мераксес другой семье? — Разумеется, нет, я вовсе не об этом, — сказал Артур, и они начали спускаться по лестнице. — Я о том, что её не удастся убедить тебе, но не твоим детям. Я думаю, Эйгон и Рейнис сами должны рассказать ей, что они друг к другу испытывают. Элия, конечно, не будет этому рада, но, возможно, она найдёт в себе силы смириться. Спустившись на два лестничных пролёта, они вышли в широкий коридор слева. Слуг здесь почти не было, зато солдат стало намного больше. Вскоре они достигли массивной двери под охраной ещё двух солдат. — Ваше Величество, — поприветствовал один из солдат, открывая дверь и отойдя в сторону. Рейгар поприветствовал его коротким кивком и продолжил свой путь. Коридор за дверью был тёмным и освещённым лишь несколькими масляными лампами. Скоро они будут на месте. С этого коридора ещё два поворота, затем ещё один лестничный пролёт вниз. — У Элии будет достаточно времени, чтобы обговорить всё с ними, если она захочет. — Верно. Я думаю, она просто боится услышать, что они скажут. Думаю, она знает о них куда больше тебя, но всё равно отказывалась смотреть правде в глаза. Теперь же, когда они сами скажут, чего хотят, ей придётся это принять. Рейгар задумался об этом. Артур был прав, как обычно. Как человек, который ни разу не был женат и не имел собственных детей может быть лучше сведущ в таких вещах, было для него загадкой. — Думаю, ты прав. — Я всегда прав, — сказал Артур, заставив его улыбнуться. — Лучше с этим не затягивать, Рейгар. Такие вопросы нельзя оставлять без ответа слишком долго. Реши это как можно быстрее. Так будет лучше для тебя, для Элии и ваших детей. Это правда, но для начала он должен как можно быстрее позаботиться о некоторых вопросах в темницах. У него осталось всего два часа до того, как он официально объявит турнир открытым. Как король он не может пропустить эту церемонию. Его семья обязательно тоже будет там, но королевская ложа — не лучшее место для таких разговоров. Завтра. Завтра они первым делом соберутся в его солярии и серьёзно поговорят. Вдруг он вспомнил о Визерисе. У них с Элией всегда были тёплые отношения, и оба страдали при его покойном отце, каждый по-своему, но Рейгар знал, как они придавали сил друг другу в те непростые годы. А ведь это должен был сделать я как старший брат и как муж. Ему бы хотелось, чтобы Визерис был там завтра утром, но он быстро передумал. Артур прав, Элию должны убедить её дети. Ни он, ни тем более Визерис… С другой стороны, Визерис по себе знает, как тяжело получить разрешение жениться на любимой женщине. Ему самому было нелегко убедить Рейгара и Малый совет разрешить ему взять в жёны племянницу Элии. Их опыт может быть полезен для разговора с ней. Нет, это глупо. Визерис женился на той, кого любил вопреки всему, но она не была его сестрой. Визерис здесь не помощник, да и не хочется втягивать в это своего брата. Он приедет ещё не скоро и будет рад встретиться с семьёй, провести с ними время на балах и пирах, но на этом всё. Пора решать раз и навсегда. Слишком долго Рейгар убеждал себя, что времени ещё полно, а женихов и невест слишком много, чтобы решиться, но на самом деле он просто не хотел ссоры с Элией. Но откладывать вопрос о помолвке их детей больше нельзя, и завтра они уладят его раз и навсегда. Они добрались до входа в темницы, тяжёлой двери из толстого дуба, обитой железом и тремя замками, под охраной пятерых солдат. Они уступили ему путь и открыли дверь. Пройдя ещё некоторый путь по крутой лестнице, они почувствовали в воздухе запах затхлости, духоты и человеческих экскрементов. Дорогу тускло освещали факелы в железных держателях на стенах. Потом они свернули направо и пошли по длинному низкому коридору. — Письмо из Староместа ещё не приходило? — спросил Рейгар, когда их стал сопровождать один из тюремщиков, невысокий человек в коже и серой шерсти с крысиным лицом, открывая перед ними некоторые двери. — Из Староместа? В смысле из Цитадели? Не знаю, вороны — не моя специальность. — Да, знаю. Просто мне бы сейчас не помешал совет от архимейстера Марвина. Особенно сейчас. — Почему бы просто не заменить им Пицеля? Ты — король, другие мейстеры не посмеют тебе отказать. — В последнем письме он уверял меня не делать это. Хочет продолжить свои исследования в Цитадели. Он также предупредил, что Конклав может пресечь наше общение. Коль так… Могу лишь надеяться, что с ним всё хорошо. — Так и думал, — сказал Артур, усмехнувшись. Рейгару же было не до смеха. В последнее время Марвин действительно был отличным советчиком относительно драконов, его снов и страхов, а также проделанных открытий из легенд и пророчеств. Марвин… человек не простой, но крайне полезный. Рейгар до сих пор помнил, какой ажиотаж у него вызвало его первое письмо, которое он прислал через несколько недель после рождения драконов. Стеклянная свеча загорелась, — гласила первая строчка его письма перед самым приветствием или извинениями за то, что беспокоит короля без ведома Конклава. Не раз Рейгар размышлял о том, чтобы поставить его на место великого мейстера и избавиться от Пицеля. Этого Королевская Гавань ждала очень давно. — Про письмо из Цитадели я ничего не знаю, зато хорошо знаю о письмах из Кастерли Рок. — Не напоминай, прошу, — сказал Рейгар, чувствуя надвигающуюся головную боль. — Ланнистеры сейчас здесь, Рейгар, включая Тириона Ланнистера. Игнорировать его просьбы и дальше будет не так просто. — Знаю, я… позабочусь об этом. — Не сомневаюсь, друг. Просто не хочу, чтобы ты забыл. Рейгар уже много лет получал письма от младшего сына лорда Тайвина. По всей видимости, он очень увлечён драконами и взял на себя задачу написать свою книгу о драконах и доме Таргариен в частности. Он по меньшей мере тридцать раз просил о разрешении впустить его в Драконье логово, чтобы узнать драконов как можно ближе, и также хотел обсудить с самим Рейгаром детали их возрождения. Как будто он может рассказать об этом каждому встречному. Не говоря уже о том, что сам Рейгар не был точно уверен относительно обстоятельств их вылупления. Следует признать, упорство Ланнистера достойно восхищения. Ему не отвечали, но он всё равно продолжал писать королю. — Я об этом позабочусь, — снова сказал он, теперь придётся. Тюремщик открыл последнюю дверь в маленькую комнату, куда они направлялись, затем развернулся, поклонился и ушёл. Остальные уже были здесь. В комнате не было окон, и освещали её лишь вонючие сальные свечи на маленьком железном подсвечнике в углу. Посреди комнаты стоял стул, на котором сидел тот, с кем он пришёл сюда поговорить, и вокруг него столпились мужчины и женщины в ярко-красных робах — его единоверцы. Торос из Мирра выглядел дерьмово. Его красная роба стала совсем изношенной, выцветшей и ещё грязнее обычного. — Ваше Величество, мы рады вашему присутствию, — сказала жрица Мелисандра, стоявшая рядом с Торосом. Рейгара едва не скрутило от запаха дешёвого вина, холодного пота и запаха мочи с дерьмом, испускаемых Торосом. Мелисандра же, казалось, ничего из этого не замечала. Взгляд Рейгара слишком задержался на красной женщине, для него она была настоящей загадкой. Без всяких сомнений, она была настоящей красавицей со своими длинными медными волосами, красными глазами и безупречной бледной кожей. Высокая и стройная, но с полными грудями, поднимающимися с каждым вдохом. Не раз Рейгар ловил себя на мысли, что думает о ней… не как подобает. Он думал о том, каково было иметь эту женщину в постели, наслаждаться её телом без всякого едва скрывающего красного платья. Он не сомневался, стоит ему только попросить её о большем, чем совет, и она не откажет. Тем не менее он старался сопротивляться её чарам и своим желаниям. — Я чувствовал, что моё присутствие здесь необходимо, — сказал Рейгар, стараясь дышать только ртом. — Хотя предпочёл бы сейчас находиться где-нибудь ещё. — И я тоже! — выпалил Торос, не отрывая подбородка от груди. Неизвестно откуда он достал вино или другой алкоголь, просидев всю ночь в темнице, но трезвым его сейчас не назовёшь никак. С этим они разберутся позже, надзирателей ждёт очень неприятный разговор. — Я думал, мы чётко договорились, Торос из Мирра. Я разрешил твоим братьям и сёстрам по вере жить в моём доме, я подпустил тебя к себе и поверил твоим пророчествам, не требуя многого взамен. — За что мы премного благодарны, Ваше Величество, — ответила вместо него Мелисандра. — Вы оказываете нам честь своим доверием. — Мы бы здесь сейчас не говорили, леди Мелисандра, не будь в ваших пророчествах сходства с моими опасениями. — Само собой, Ваше Величество. Это настоящее благословение всего человечества, что вы так скоро осознали угрозу, исходящую от Великого Иного и его нечестивых слуг. — Оставьте свои пустые лести, жрица, — раздражённо сказал он, это последнее, что сейчас ему нужно. — Я позволил вам остаться в Красном Замке и заручиться вашими советами по подготовке страны к грядущей войне, пока вы сохраняете своё присутствие в секрете. Возвращение драконов и без того вызвало некоторые беспорядки в королевстве и за его пределами. Последнее, что мне сейчас нужно, так это беспокойство народа о том, что их король собирается отвернуться от Семерых. — Семеро всего лишь… — Мне не до проповедей, леди Мелисадра. Ваши взгляды на Семерых мне хорошо известны. Я только хочу прояснить, насколько недоволен этим инцидентом. Заставить слуг молчать о вашем присутствии уже было непросто, а прибирать за вами я и вовсе не желаю. Всё, что я просил, так это вести себя тихо и осмотрительно. — Я понимаю, Ваше Величество. — снова ответила вместо Тороса Мелисандра. — Тогда скажи мне, Торос, твою проповедь на западном дворе Красного Замка, в которой ты оскорблял мой народ и дрался с септоном на глазах у сотен свидетелей, можно назвать тихой и осмотрительной? — Это была ошибка, Ваше Величество, но… — Я спрашиваю у Тороса, миледи, — прервал её Рейгар. — Так ответь мне, жрец, ты бы назвал сие действие осмотрительным? — Нет… нет, Ваше Величество, — наконец ответил Торос с заплетающимся языком. По крайней мере, он всё ещё в сознании. Рейгар глубоко вздохнул. Какую шутку должны были сыграть с ним боги, чтобы послать ему этого жреца, худшего из всех, кого он знал. Тем не менее другие жрецы уверяли, что он был первым, кого их бог благословил ясным видением надвигающегося зла, угрозы столь великой, какой человечество не испытывало уже много тысяч лет. Их пророком и провидцем оказался пьяница, балагур и распутник, способный потягаться даже с самим Эйгоном Недостойным и публично дерущийся с септонами посреди королевской крепости, при том, что им необходимо соблюдать секретность. Страна не должна знать, что её ждёт. Пока не должна. Всё должно идти по плану, чтобы сначала были осведомлены и, главное, убеждены первые лица королевства, прежде чем это станет широко известно. Конечно, никто не поверит таким пьяницам, как Торос из Мирра, поэтому он разрешил ему свободно разгуливать по городу, в то время, как остальные были вынуждены укрываться в самой укромной части Красного Замка. Однако в дальнейшем подобные действия могут привлечь много ненужного внимания, и тогда достоверность его открытия подвергнут сомнениям. Более того, люди уже начали сомневаться. — Я ожидаю, что вы будете смиренно соблюдать наше соглашение, Торос из Мирра. Паника и религиозные бредни не должны мутить воду в стране, пока мы не предоставим весомых доказательств нашей правоты. Во всяком случае, не раньше, чем мне удастся убедить членов Тайного совета, ради сбора которых я и затеял весь этот турнир. Лорды и леди королевства ни в коем случае не должны поверить, что Рейгара настигло безумие его отца, и разговоры об угрозе человечеству, основанные на бреднях этого жалкого ублюдка, лишь пошатнут его власть, и станут для будущего правления Эйгона, мягко говоря, большим бременем. — Уверяю, подобный инцидент больше никогда не повторится, Ваше Величество, — сказала Мелисандра вместо молчащего Тороса. Как только она договорила, Торос наклонился в сторону и опорожнил желудок на одного из своих братьев, чернокожего здоровяка с белоснежными волосами по имени Мокорро. [1] Тот на удивление спокойно отреагировал на блевотину на полу и на своём балахоне. — Важно проинформировать лордов как можно быстрее, — сказал Рейгар, стараясь дышать через рот и не проблеваться вслед за Торосом. — Но это должно произойти на моих условиях. Страна должна быть едина перед общей угрозой. — Если бы вы позволили нам поговорить с принцем и принцессой… — Нет, — твёрдо сказал Рейгар. — Я хочу уберечь от этого своих детей как можно дольше. — Но они драконьи всадники, Ваше Величество. Один из них или даже оба избраны Р’глором стать оружием судьбы. — Может быть, но они не верят в пророчества и в Войну за рассвет. Нам не убедить их без веских доказательств. И они отвернутся от меня. Они — мои дети, а не чьё-то оружие. Я не могу позволить себе думать так о них, и им тоже. — Скоро я соберу Тайный совет, на котором будут присутствовать самые могущественные люди королевства, даже если они сами не знают об этом. Тогда настанет момент убедить их в истине. Вы способны на это, леди Мелисандра? — Мы не можем заставить их поверить, Ваше Величество, но мы можем открыть им бесконечную правду о Владыке Света. — Как утешительно. Его желудок сжался при мысли об этом. Если говорить честно, у них не было ничего, кроме древних запутанных пророчеств, видений пьяницы в огне и сообщений Ночного Дозора о пропавших без вести за Стеной. В течение нескольких месяцев до начала турнира Рейгар надеялся собрать ещё больше доказательств, что подкрепили бы его слова и склонили бы лордов на его сторону, но потерпел полную неудачу. Какие тут могут быть доказательства? На их месте он и сам бы не поверил словам об угрозе конца света, собирающейся за Стеной. Но время поджимает. Красная комета и последующее за ней появление Тороса и других жрецов в Тронном зале несколько лет назад не оставили ему никаких сомнений. Рассказы о видениях, посланных красным богом, всё сильнее убеждали Рейгара в неминуемости угрозы. Ставки слишком высоки, чтобы цепляться за власть и позволить страху овладеть собой. И всё же, одних собственных убеждений мало, и с этим срочно нужно что-то делать. Он снова посмотрел на Тороса, разлёгшегося в луже собственной блевотины, к которой добавилась расширяющаяся лужа из промежности. — Торос останется здесь до моих следующих распоряжений. Позаботьтесь о том, чтобы он протрезвел и взял себя в руки. — Но здесь вам не будет от него никакой пользы. — Как и вреда. 1. Того самого, что спас руку Виктариона.