О королях и бастардах

Кровь, кровь была повсюду. На его морде была кровь, на его теле была кровь, на его языке была кровь. Он чувствовал её запах и вкус. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким взволнованным и таким живым, как в этот момент, когда вонзил свою волчью пасть глубоко в шею лося, пробуя на вкус его кровь и страх и глядя в его угасающие глаза. Вспотев, Джон вскочил с кровати, всё ещё ощущая привкус крови во рту и запах свежего снега и сосновых иголок в носу. Он лихорадочно огляделся вокруг и с облегчением обнаружил себя в своей постели, он снова в своём шатре на поле для участников турнира на берегу Черноводной. Он дома. Тяжело вздохнув, Джон упал обратно на кровать, глядя на балдахин наверху. Серо-золотой со вшитым тёмно-красным драконом, петляющим туда-сюда, словно дорнийская песчаная змейка. Драконы, в этом городе всегда драконы. Он предпочёл бы оленя или, может быть, волка, но это были драконы, в этом городе всегда и везде были драконы. В детстве он мечтал о балдахине с волком, но никогда не осмеливался выразить это желание королю и королеве. Сейчас он был рад тому, что не приходится смотреть на волков. Не то, чтобы сны были неприятными. В них он чувствовал себя сильным, свободным и неудержимым, любил бродить и охотиться вместе с семьёй по ледяным лесам Севера, лесам за Стеной. Его жизнь был такой простой, она состояла в основном из сна, бега и охоты. И время от времени он спаривался с золотоглазой волчицей. Какое-то время Джон так и продолжал лежать в своей постели, глубоко дыша и позволяя поту высохнуть на своей коже. Он уже мог слышать, как суетятся рыцари и оруженосцы за пределами шатра. Их поединки давно закончились, но они остались здесь, чтобы своими глазами увидеть, чем окончится турнир. Джон учуял солоноватый запах свежей похлёбки, мучной аромат овсянки, запах свежего чая и приятный аромат свежевыпеченного хлеба. Тут же он почувствовал в своём животе урчание, заставившее его встать с постели. Как бы сытно он ни питался в волчьих снах, сам он явно не наелся. Мясо лося из снов не могло наполнить его желудок. Он уже сбросил своё одеяло и собирался встать, как полог шатра внезапно отбросило в сторону, и кто-то вошёл. Вздрогнув, Джон тут же натянул одеяло назад, прикрывая свой срам, когда Эйгон быстрыми шагами поспешил к нему. — Отдохнул наконец? День уже начался, соня,— сказал он, весь сияя. — Я только встал,— сказал Джон, всё ещё наполовину укрытый одеялом и сидящий на краю своей кровати. — Зачем ты ворвался ко мне так рано и в таком хорошем настроении? — Во-первых, мой сонный друг, сейчас не раннее утро. Все нормальные люди уже давно успели встать и позавтракать, а снаружи сейчас пахнет обедом. Во-вторых, у меня такое хорошее настроение, потому что сегодня я выбью тебя из седла и надену венок из роз на голову моей прекрасной Рей. И, в-третьих, у меня хорошее настроение, потому что… Он выжидающе поглядел на Джона, надеясь, что тот закончит предложение. — Потому что? — Только не говори мне, что ещё не слышал? — Что не слышал? — спросил Джон, протирая глаза. Несмотря на то, что уже полдень, он не чувствовал себя достаточно выспавшимся, чтобы играть в разгадки. Эйгон смотрел на него почти потрясённый, затем ещё сильнее просиял во всё лицо. — Наша мать, наконец, дала согласие. Сегодня вечером на пиру в конце турнира будет официально объявлено о нашей с Рейнис помолвке. — Семеро, это чудесно, Эйгон,— обрадовался Джон и вскочил с кровати, бросившись крепко обнимать Эйгона.— Поздравляю тебя от всего сердца, друг. Эйгон ответил на объятие. — Спасибо, Джон. Спасибо. Я был бы ещё больше благодарен, если бы ты сначала надел штаны. Джон отпрыгнул назад, весь красный, и потянулся к одежде, висящей на маленьком стуле неподалёку. — Скажи, Джон,— сказал Эйгон, пока он одевался.— Это какой-то особенный способ соблазнения, встречать со своим оружием наперевес всех, кто сюда входит? Коль так, боюсь тебя разочаровать. Ты парень красивый, но, к сожалению, не в моём вкусе. Джон этого не видел, но был уверен, что его улыбка стала только шире. — Ты о чём? Это вышло случайно, я вообще так не делаю! — возмутился он, натянув тунику, и принялся искать дублет в сундуке у стола. — Леди Минелла рассказывала совсем другое. — Что? Пекло, она… — Всё в порядке, Джон. Не расстраивайся,— со смешком сказал Эйгон. — Все, кто её знает, могут догадаться, что она всё неверно поняла. Не в первый раз. Ты бы небось предпочёл, чтобы в твой шатёр вошла леди Арья, не так ли? — Что это должно означать? — Ну, ты просил её расположения и с тех пор каждую ночь с ней танцуешь. И это при том, что в день её приезда наотрез отказывался видеть в ней женщину, а не маленькую девочку. — Это ничего не значит,— сказал Джон, повесив на шею серебряную цепочку с бронзовым кулоном в виде оленя, и снова уселся на кровать, чтобы надеть ботинки. — Правильно, всё верно, да. Ничего не значит, как и то, что вы вместе провели ночь за пределами Красного Замка. — Откуда ты?..— хотел спросить Джон и тут же понял, какой это глупый вопрос,— Рейнис. — Конечно, Рейнис. И даже ваш поцелуй следующим утром ничего не значил, полагаю. Не смотри на меня так. Ты серьёзно думал, что Рейнис не узнает? У неё везде глаза и уши. Слуги и кухарки знают, какой благодарной и щедрой может быть моя Рей, если они сообщат ей ту или иную интересную мелочь. — Мы не целовались. Не совсем. Просто… — Просто ваши губы по чистой случайности столкнулись и не хотели отлипать? — сказал Эйгон, шагнув к пологу.— Просто признай, что она тебе небезразлична. — Конечно, небезразлична. Я никогда этого не отрицал. Она… — Знаю, дружище, она тебе как сестра,— отмахнулся Эйгон.— Коль так, то в тебе больше драконьей крови, чем у других Баратеонов за всю историю. Наверное, я единственный мужчина в мире, что смотрит на свою сестру так же, как ты смотришь на свою маленькую сестрицу. — Мы можем сменить тему? — спросил Джон, когда они прошли мимо большого котла с кипящим супом на маленьком огне. Джон понятия не имел, что там кипело в густом бульоне, но пахло отменно. Они остановились, и один из оруженосцев, следящих за тем, чтобы ничего не подгорело, и подбрасывающих травы с овощами, протянул ему полную тарелку горячего супа с ломтем чёрного хлеба. — Как знаешь. Я могу только повторить за своей чудесной невестой. Можешь сколько угодно кормить нас всей этой чушью о том, что она тебе как сестра, но будь честен хотя бы сам с собой. Ты не делаешь одолжение ни себе, ни ей. Эйгону также подали маленькую тарелку супа, хотя он и не был голоден. Вместе они прошли немного по территории за ареной между палаток участников. Большинство рыцарей и оруженосцев кланялись Эйгону, желая ему удачи в грядущем финале, или оставались нейтральными, желая удачи им обоим и победы сильнейшего. Они уселись у крошечного старого причала неподалёку, где обычно пришвартовывались небольшие рыбацкие лодки, которым сейчас было запрещено приближаться до конца турнира, и ели суп, глядя на залив Черноводной. Говорили мало, лишь немного обсуждали турнир, внезапные победы и поражения. — Как ты? — внезапно спросил Эйгон серьёзным тоном. — Я в порядке. Почему ты спрашиваешь? — Скажи мне правду, Джон. Ты поздно просыпаешься, хотя всегда рано ложишься, и выглядишь таким изнурённым, словно не спал несколько недель. Если ты болен, тебе следует повидаться с мейстером. — Я не болен, Эгг. Правда, не болен. — Сны? — Да. — Понимаю,— сказал Эйгон, и Джон ему верил. Он хорошо помнил, как себя чувствовал Эйгон много лет назад, когда оказался связан с Балерионом. В течение нескольких недель ему тоже снились странные сны, драконьи сны, как он их называл. Они были беспокойными и болезненными, будто в нём что-то пробудилось. Оно росло и цвело, но лишало его сил. Только когда Эйгон впервые забрался на Балериона и улетел вместе с ним, тогда их связь полностью закрепилась, и сны прекратились. Эйгон снова мог нормально спать изо дня в день и после этого даже стал чувствовать себя лучше и сильнее прежнего. То же самое касается Рейнис, когда она связалась с Мераксес, но с ней Джон тогда виделся гораздо реже. Но драконы были настоящими и всегда были рядом, ожидая, когда Эйгон и Рейнис взберутся на них. Как я мог связаться с лютоволком за Стеной, которого в глаза не видел? Я почти уверен, что вся эта стая всего лишь плод моего воображения. — Возможно, тебе действительно стоит обратиться к мейстеру,— сказал Эйгон после недолгого молчания.— Это нездорово, Джон. Сделай одолжение и хотя бы поговори об этом с мейстером. Необязательно рассказывать подробности своих… волчьих снов. Просто попроси чего-нибудь, что поможет нормально уснуть. — Хорошо, я сделаю это. У нас ещё несколько часов до финала, могу пока встретиться с мейстером в Красном Замке. — Буду держать за тебя скрещенные пальцы, Джон. Пицель и его ужасные лекарства могут лишь всё усугубить. — пошутил Эйгон. Доев суп, Джон попрощался с Эйгоном, ещё раз поздравил его с помолвкой, крепко обняв, затем направился в Красный Замок, чтобы найти мейстера. Боги меня и правда ненавидят,— подумал Джон, что уже больше часа сидел на маленьком стуле. Великий мейстер Пицель тем временем шаркал взад-вперёд по всей комнате, и его старые глаза пристально смотрели на полный беспорядок на полках перед ним, битком набитыми склянками, баночками, горшками и коробочками. До него он ходил к двум мейстерам, но первый был слишком занят, собираясь отнести Его Величеству стопку книг и фолиантов, а второй согласился помочь, но отправил Джона сюда. Джон взял себе на заметку больше никогда не обращаться к тому мейстеру. И теперь ему приходится сидеть здесь в ожидании помощи от человека, что запутался во всех своих лекарствах, травах и мазях. Пицель с лязгом рылся в своих полках, брал то один флакон, то другой, пытаясь прочесть, что нацарапано на их бумажках, пока не дотянулся до одной маленькой пыльной бутылочки, наполовину заполненной маслянистой красноватой жидкостью. — Ах, вот оно. Подлейте это в чай перед сном, оно должно помочь. — Что это? — Сонное вино. Оно должно помочь с вашей бессонницей, милорд. — У меня нет бессонницы,— уже в который раз повторил Джон. — Но… но вы пришли ко мне из-за проблем со сном, милорд,— пробормотал великий мейстер и поглядел на него так, будто в лицо сказал ему, что он идиот. — Я могу заснуть, но сон не приносит мне отдыха. — Тогда сон недостаточно глубокий. Сонное вино или Сладкий сон должны помочь вам погрузиться в глубокий сон. — Мой сон очень глубокий, мейстер,— сказал Джон опять же не в первый раз.— Чтобы разбудить меня, требуется чуть ли ни рёв дракона, но, когда я просыпаюсь, чувствую, что почти не спал. И мне снятся… сны. — Надеюсь, милорд. В ином случае был бы лишний повод для беспокойства. — Да, но эти сны другие. Они как будто… натуральнее обычных снов. Мне кажется, они держат меня в напряжении и истощают. — Ваши сны вас истощают? — спросил старик с таким недоверчивым тоном, словно обвинял его во лжи. — Я не знаю, как лучше это объяснить. — Если ваши сны настолько тревожны, предлагаю вам прочитать перед сном хорошую книгу. Это отвлечёт ваш разум и подарит вам более приятные сны. — Я не говорил, что мои сны меня тревожат,— сказал Джон, но тут же понял, что великий мейстер его не слушает. — Я очень рекомендую трактат мейстера Эовина о растениях Дорнийских марок. Он написан довольно живым языком. Если вас больше интересует история, у меня есть довольно проникновенный труд о жизни и смерти первых Штормовых королей дома Дюррандон, от короля Дюррана Бронзового топора до короля Эриха Корабела. — Спасибо, но не думаю, что книга поможет моему случаю. Мне нужно что-то ещё. — Вам, милорд, нужен здоровый и крепкий сон, который не будет сильно беспокоить ваш разум. Если хотите, я могу дать вам немного Сонного вина. Оно должно помочь с вашей бессонницей. — У меня нет… — начал Джон, но так и не закончил, пока всё не началось по новой. Вместо этого он потянулся к маленькой бутылочке в руке великого мейстера. Поблагодарив его кратким кивком, он покинул мейстерские покои так быстро, как только мог. Джон был рад наконец вдохнуть свежего воздуха. Он не знал, что пахло хуже, содержимое полок великого мейстера или сам Пицель. Джон вернулся на территорию турнира в сопровождении горстки Золотых плащей. Он подумывал вернуться в свой шатёр и поспать ещё немного, прежде чем финальный турнир начнётся через час. Несомненно, Эйгон в своём шатре сейчас вместе со своим оруженосцем вовсю готовят доспехи к поединку. Джон не слишком заботился о таких вещах, поэтому решил сделать небольшой крюк, чтобы насладиться последим днём турнира среди пьющих, танцующих и празднующих людей. Площадь перед ареной и вокруг неё была заполнена людьми, которые развлекались по мере своих возможностей, раскупая в прилавках еду и напитки. То тут, то там он слышал крики и брань, когда очередной довольный торговец объявлял, что продал весь товар. Даже перед фургонами и палатками проституток в задних рядах выстроились целые очереди из мужчин. Джон свернул у того места, где купил лук для Арьи, когда услышал громкие крики спереди. — Дорогу! Уступить дорогу принцессе! — громогласно кричали золотые плащи. Большинство людей тут же отскакивали в сторону, других грубо отталкивали, если они слишком медлили. Он увидел большой эскорт, окружавший Рейнис. Золотые плащи, что шли впереди неё, поприветствовали Джона с его сопровождением и пропустили его к принцессе. Рейнис в окружении дюжины своих фрейлин пыталась разглядеть прилавки через широкие спины солдат с обеих сторон. Леди Аллара крепко вцепилась в правую руку Рейнис как сестра, красиво улыбаясь, в то время, как две или три другие фрейлины боролись за то, чтобы левую руку. — Джон, что ты здесь делаешь? — радостно спросила Рейнис, увидев его. Джон собирался ответить, как вдруг его внимание привлекла другая леди в сопровождении Рейнис, что радостно улыбалась ему. Арья. Ну конечно она с ней, — подумал Джон, и его сердце забилось быстрее. Словно вспышка, воспоминание об их последней встрече пронеслась в его голове. Он вспомнил тот быстрый, нежный и в то же время удивительно сладкий поцелуй, который она ему подарила. Джон посмотрел на Арью и тоже улыбнулся. Он смотрел ей в лицо, в глаза, что смотрели на него в ответ, следил за движением носа, маленького и милого, поглядел на застенчиво улыбающиеся губы, что были такими нежными и сладкими на вкус. В его нос снова ударил запах свежего снега и хвои. — Я просто хотел немного размять ноги перед финалом,— наконец ответил он. — Советую не слишком затягивать с этим. До финала осталось чуть больше получаса. Мы как раз идём к трибунам, чтобы ничего не пропустить. Тебе лучше сделать также. — Ты права, я как раз иду,— сказал он, не в силах оторвать глаз от Арьи, которая краснела всё сильнее и сильнее, но не переставала улыбаться ему. — Удачи,— услышал он её голос, когда уже собирался развернуться. И тут же она исчезла в толпе фрейлин, окруживших Рейнис, словно стая птиц. Джон ещё шире улыбнулся на прощание, уверенный, что и сам весь раскраснелся как девица в первую брачную ночь. Быстрыми шагами он удалился от дам в надежде, что никто этого не заметил. Вскоре Джон добрался до своего шатра, где его уже ожидали оруженосец и паж. Вскоре после посвящения в рыцари Эйгон взял к себе на службу оруженосцем Лимана Дарри, что был энергичным, но слишком безропотным мальчиком, на взгляд Джона. Когда-нибудь он станет лордом Дарри и вместе с тем одним из самых влиятельных знаменосцев Эйгона. Джон до сих пор не завёл себе оруженосца, хотя был посвящён в рыцари в тот же день, что Эйгон. Многие рыцари с лордами не раз предлагали ему в оруженосцы своих сыновей, но ему не хотелось брать на себя ответственность за воспитание и обучение чужих детей. По этим причинам хозяева турнира назначили ему временных оруженосца и пажа, как это обычно и случалось. — Вы опоздали, милорд,— сказал оруженосец Уилбур Свигерт. — Меня задержали,— кратко объяснил Джон, хотя ему нет нужды оправдываться перед чужим оруженосцем. — Ваши доспехи готовы, и вашу лошадь уже седлают. — Хорошо, Уилбур, а теперь помоги мне с гамбезоном и доспехами,— сказал Джон, затем обратился к пажу.— Ты тем временем отполируй до блеска мой шлем и ботинки. — Да, милорд,— ответили оба мальчика. Джон уже мог слышать нарастающие аплодисменты со стороны арены, когда надел свою броню, и Уилбур застегивал последние ремни на плечевых пластинах. На арене уже были подняты знамёна домов Таргариен и Баратеон. Он вышел из шатра, сел на коня и взял из рук пажа свой шлем. Джон пообещал себе запомнить имена обоих мальчиков и по возможности взять их себе на следующем турнире. Снова раздался гул аплодисментов. Видимо, король встал со своего места, чтобы произнести небольшую речь, объявив финальный турнир открытым. Под защитой дюжины солдат Джон доскакал к южному вход на арену, достаточно большому, чтобы уместить лошадь со всадником. На противоположной стороне располагается такой же проход, через который сейчас должен проезжать его соперник. Его сердце подскочило к горлу, когда перед ним открылись деревянные ворота, и послеполуденное солнце окутало его своим тёплым светом, открыв взор на арену. Джон пришпорил своего коня и выехал на арену под оглушительные возгласы зрителей. Он махал рукой во все стороны, объезжая арену по кругу мимо трибун для простолюдинов, трибун для знати и королевской ложи. К своему облегчению, помимо членов королевской семьи, включавшей короля, королеву, принца Визериса и Рейнис, там сидели принцесса Арианна, леди Аллара и Арья. Остальные фрейлины из компании Рейнис, к своему разочарованию, были отосланы на трибуны для знати. Он не мог не задержать свой взгляд на Арье, очарованный её взглядом. Сосновая хвоя. Сосновые иголки и свежий снег, — подумал он,— Откуда эти запахи вообще могут исходить? Быть может, стоило спросить Пицеля? Нет, тогда бы я вообще не смог различать запахи. Джон направил свою лошадь к исходной позиции и стал ждать, когда откроются врата Эйгона, чтобы он так же всех поприветствовал. Ему не пришлось долго ждать. Деревянные ворота открылись, и Эйгон, одетый во всё чёрное, выехал на арену верхом на таком же чёрном жеребце. За ним, словно огромное знамя, развевался чёрный плащ с огромным огненно-красным трёхглавым драконом. Вслед за его появлением со всей арены раздались громкие аплодисменты и выкрики людей, особенно от женщин и девушек, как благородных, так и простолюдинок. Они орали так оглушительно, что у Джона заложило уши, а Эйгон и вовсе должен был свалиться с коня ещё до их столкновения. Доскакав до Джона, он замедлил шаг, направился к нему и протянул руку. Джон протянул руку в ответ, и они крепко обхватили запястья друг друга. Этот жест является знаком уважения между двумя противниками. К сожалению, в последние сто лет его всё больше и больше забывают, но для них обоих это был особо важный момент. — Пусть победит сильнейший,— сказал Джон. — Не волнуйся, мой друг, так я и сделаю,— с улыбкой сказал Эйгон, прежде чем снова пришпорить коня. Эйгон, всё ещё держа шлем в левой руке, проехал ещё один круг по арене, прежде чем встать на свою позицию напротив Джона. Издалека он увидел, как друг ему кивнул. Уступает мне первенство. Хорошо, хотя это ему не поможет. — подумал Джон. Он надел свой шлем, как это было принято, когда просишь расположения знатной дамы, и подъехал к королевской ложе. Его взгляд был прикован к Арье, которая смотрела на него вся красная как спелое яблоко, но улыбающаяся во всё лицо, будто сейчас лопнет от волнения. Она чувствует то же, что и я,— подумал он с облегчением. Взгляд Джона ненадолго метнулся к Рейнис, что сидела рядом с Арьей и самодовольно улыбалась. Весь её вид так и намекал: «Я же говорила». Подойдя к ложе, он остановил лошадь и поднял забрало шлема правой рукой. Без всяких сомнений, он улыбался как дурачок, но хоть убей, ничего не мог с этим поделать. Но это не важно. Он знал, что все взгляды на арене прикованы к нему, так пусть видят, какой он счастливый. — Леди Арья Старк, могу ли я удостоиться чести носить знак вашей благосклонности в этом поединке? — спросил он. Не сказав ни слова. Арья вскочила со своего места с серой шёлковой лентой в руке, что идеально сочеталась с её платьем из того же серого шёлка, украшенного чёрно-белой вышивкой. Джон протянул правую руку, и Арья обвязала ленту вокруг его латной перчатки на запястье. Присмотревшись к ленте, он заметил, что она была немного… влажной? Как давно она держала её в руке? Джон улыбнулся ещё шире от этой мысли. Сосновые иголки, — снова подумал он, прежде чем увидел их вокруг себя. Кругом стояли высокие сосны и густые кустарники, покрытые свежим белым снегом, таким белым, что слепило глаза. Джон сузил свои волчьи глаза и поспешил через лес в сопровождении своих братьев и сестёр. Они устремились по плоскому холму, по глубокому снегу. Он чуть не потерял равновесие, но как волк он был достаточно искусным охотником и привык к суровым условиям этой местности. Куда они торопятся? Они охотятся или убегают? В следующий момент всё закончилось, и Джон посмотрел в растерянное лицо Арьи, затем на настороженную Рейнис. Озадаченный, он посмотрел в сторону короля, что казался смущённым или… обеспокоенным? Ему потребовался ещё один удар сердца, чтобы взять себя в руки и выкинуть волка из головы. Он посмотрел на свою руку с обёрнутой лентой, затем на Арью, потом снова на ленту. Наконец на его лицо вернулась широкая улыбка, которая предназначалась исключительно Арье, прежде чем опустить забрало, развернуть коня и снова пришпорить его. Что сейчас произошло? Я уже сплю наяву. Кажется, мне действительно нужен хороший ночной сон. Я серьёзно отосплюсь этой ночью при первой возможности. Джон наблюдал за тем, как Эйгон тоже подъехал к королевской ложе. Рейнис поднялась ещё до того, как он остановился. Королева улыбалась, хотя Джон мог разглядеть в её глазах нотку тоски, но её улыбка казалась искренней. С годами он научился хорошо её читать. Король широко и довольно улыбался, совершенно счастливый, как и принц Визерис с принцессой Арианной, но даже их улыбки — абсолютно ничто по сравнению с улыбкой Рейнис, что затмевала само солнце. Эйгон поднял забрало и протянул руку Рейнис, вокруг которой она тут же обвязала огненно-красную ленту. Однако вместо того, чтобы поцеловать ленту, как она это обычно делала, Рейнис внезапно приблизилась к нему вплотную, обхватила его лицо и подарила глубокий поцелуй. Арена попросту взорвалась от возгласов и аплодисментов. Их поцелуй продлился недолго, и Джон не сомневался в том, как тяжело им было его прерывать. Он достаточно хорошо их знал, они могли часами не отрываться друг от друга, но нельзя было заставлять зрителей ждать. Нужно как можно скорее покончить с этим турниром. Я их не виню, — подумал он,— Будь это мы с Арьей… Раздался звук труб и барабанов, прервав его размышления. Эйгон снова встал на свою позицию, и вместе с Джоном получил своё первое копьё. Джон ещё раз проверил свою хватку вокруг рукояти копья, сбалансировал вес в руке и мысленно приготовился к предстоящему столкновению. Вскоре звук труб и барабанов закончился, и ему оставалось дождаться сигнала для участников. Время пришло. В тот самый момент, когда Джон увидел флаг с двумя красными семиконечными звёздами на двух белых квадратах и двумя красными трёхглавыми драконами на двух чёрных, он услышал сигнал рога. Джон пришпорил своего коня, и тот с грохотом помчался вперёд. Скорость была невероятной, но в то же время казавшейся ему такой медленной, будто вся скачка длилась целыми часами. Они с Эйгоном мчались навстречу друг другу. Джон увидел, как Эйгон опустил своё копьё, целясь прямо ему в нагрудник. Джон тоже опустил копьё, желая сделать то же самое, что и его друг. На долю секунды, всего на долю, он в последний раз посмотрел в сторону королевской ложи на Арью. Он знал, что не должен делать этого во время скачки, ему нужно сосредоточиться на противнике перед собой, но его взгляд словно приковала к ней какая-то невидимая сила. Она сидела там в своём красивом платье, её пышные волосы были уложены всего несколькими разноцветными лентами, а её улыбка была такой чарующей. Джон снова оказался ослеплён ярким солнечным светом в белом снегу вокруг. Волк споткнулся, пересекая замёрзший ручей, когда неправильно поставил заднюю лапу на один из торчащих изо льда камней, а не на лёд, Он сделал последний прыжок и тут же преодолел небольшой ручей. Его большой серый брат ждал на вершине небольшого кургана перед ним, другие братья и сёстры уже собирались взобраться к нему. На полпути он увидел свою золотоглазую сестру, которая ждала его, хотела, чтобы он шёл рядом с ней. Как будто он когда-либо поступал иначе. Они оставили ручей позади и поспешили дальше через курган, через неглубокую долину, затем другой курган. Джон чувствовал холод на морде и на носу, в глазах и на языке, пока бежал всё дальше и дальше. Он не знал, сколько они так бежали. Когда они наконец остановились, он ясно ощущал жжение в мышцах, усталость в конечностях и голод в животе. Его серый брат, вожак стаи, взобрался на небольшую скалу на краю поляны, где они сейчас стояли, глядя на раскинувшуюся перед ними равнину. Позади них возвышались высокие горы с острыми вершинами. Джон до сих пор не понял, чем они занимались. Направлялись ли они куда-то? Охотились? Убегали от кого-то… или от чего-то? Мех у него на затылке вновь стал дыбом от одной только мысли о тех людях. Воспоминания вспыхнули в его голове словно молния. Мужчины, женщины и даже дети, все были холодными мертвыми, но двигались. Их глаза были синими как небо зимним утром. Да, они шевелились, хотя насквозь пропахли смертью. Они приближались всё ближе и ближе к людям в чёрном, словно сами были хищниками на охоте. Это невозможно, но Джон чётко видел это своими волчьими глазами. Он помнил ту ночь, смрад и… глаза, эти ужасные глаза. Он вскочил как громом поражённый. — Эй-эй, успокойся! — услышал он обеспокоенный голос. Джон огляделся и заморгал, не зная, где он… и кто он. Рядом с собой он увидел два хмурых лица. Эйгон сидел на стуле рядом с кроватью, и сир Артур Дейн стоял позади, возвышаясь над ним. Джону потребовалось немного времени, чтобы осознать, он находится в своих покоях в Красном Замке, в своей постели. Он медленно сел, взял чашку из рук Эйгона и сделал глоток. Это был слабый чай. — Тебе лучше? Ты здорово напугал нас всех,— сказал Эйгон, вымученно улыбнувшись. — Да,— неуверенно сказал Джон,— Да, я в порядке… кажется. Что произошло? Я даже не помню поединок. Должно быть, мне сильно от тебя досталось, Эгг. Улыбка тут же сползла с лица Эйгона. — Джон,— начал он после недолгого колебания и неуверенного взгляда сира Артура,— Дело не во мне. Ты… ты просто упал с лошади, не успели мы столкнуться. Джон просто смотрел на него в ожидании, как Эйгон сейчас расхохочется и скажет, что просто пошутил, но этого не произошло. Наоборот его друг продолжал говорить с серьёзным тоном и всё более серьёзным выражением лица. — Артур и я вместе с парой золотых плащей вынесли тебя с арены обратно в Красный Замок. Остальные скоро прибудут. Мейстер уже приходил, чтобы проверить тебя. Не волнуйся, это был не Пицель, но он не нашёл никаких причин для беспокойства. Ты не болен и не ранен, не считая синяков от падения. Как он сказал, ты просто упал в обморок. — Обморок? — с облегчением и замешательством сказал Джон,— Как я мог упасть в обморок? Барышни падают в обморок при виде крови, но уж точно не рыцарь посреди поединка. — Кто я, чтобы спорить с юной леди,— не сдержался от колкости Эйгон и снова улыбнулся. — Мейстер не может вернуться и снова осмотреть? Он не может хотя бы придумать более мужественное объяснение? — сказал Джон, не в силах сдержать улыбки от вида Эйгона. Даже сир Артур слабо улыбнулся. — Ну, я уверен, это был очень мужской обморок,— сказал Эйгон, улыбаясь ещё шире. — Спасибо, утешил, Эгг,— сказал Джон с кривой улыбкой. Внезапно дверь с грохотом распахнулась и в комнату ворвались его отец с матерью и братьями. Все они взволнованно переговаривались друг с другом, спрашивали, всё ли с ним в порядке, подтверждали это друг другу и снова спрашивали Джона. Эйгон сделал шаг назад, оставив Джона в окружении его семьи. Джон сделал всё возможное, чтобы убедить всех, что он в порядке. Правда, он так и не упомянул слово «обморок». Ему потребовалось почти полчаса, чтобы семья перестала опасаться за его жизнь, особенно мама. — Успокойся, женщина. Мальчик упал с лошади и ударился головой. Ничего страшного. Со мной такое часто случалось в его возрасте. — И в большинстве случаев ты был пьян! — огрызнулась мать, и Джон едва ли не вздрогнул от её резких слов, особенно в присутствии Эйгона и сира Артура. Отец молча смотрел на неё, почти потрясённый, затем громогласно расхохотался. — И то верно! А теперь дай мальчику отдохнуть. Раз падение его не прикончило, то твоё нытьё уж точно добьёт,— сказал отец, подмигнув Джону. Чтобы на самом деле ни думал его отец, он понимал, что заботы матери-наседки сейчас последнее, в чём Джон нуждается,— Дай ему отдохнуть. Уверен, завтра с ним всё будет в порядке. Верно, Джон? — Да, отец. Уверен, всё будет хорошо,— сказал Джон, благодарный за спасение. — Эйгон,— снова прогремел по всей комнате голос отца, который даже не упомянул его титул, как он собственно поступал и с королём,— Будь Джону другом и захвати вам обоим эля или вина, а лучше и того, и другого. Это всегда помогало мне в такие моменты. — Роберт, так нельзя! — запротестовала мать, но отец просто отмахнулся. — Не беспокойтесь, милорд,— сказал Эйгон с лёгкой улыбкой,— Я прослежу, чтобы ваш наследник не умер от жажды. — Ха-ха-ха, хороший мальчик! Мать хотела возразить, но «всего лишь маленький глоток для крепкого сна» от отца заставил её в конечном итоге замолчать. Затем отец вывел мать с братьями из комнаты, пожелав всего наилучшего, и с ним в комнате снова остались только Эйгон и сир Артур. Только дверь снова закрылась, как он услышал, что отец с матерью заговорили с кем-то в коридоре, и в комнату вошли Арья и дядя Нед. Он посмотрел в испуганные глаза Арьи, улыбнулся ей, и страх тут же испарился из её взгляда. Они поприветствовали Эйгона, кратким поклоном и словами «Мой принц», прежде чем подойти к Джону. Дядя только открыл рот, желая что-то сказать, как Арья его опередила его. Любая другая леди на её месте упала бы на колени рядом с его кроватью вся в слезах и взяла бы за руку, говоря, что будет за него молиться, но Арья была Арьей. — Идиот, не смей нас больше так пугать! — сказала она, стукнув его кулаком по плечу. Арья — это Арья, — подумал он,— Она другая, на удивление другая, за это я её и люблю. Джон сам не ожидал от себя таких мыслей. — Ух, даю слово, миледи,— сказал он с улыбкой, потирая плечо. — Арья! — упрекнул её отец и повернулся к Джону,— Надеюсь, ты в порядке, Джон. Что произошло? — Всё в порядке. Я не знаю, как это случилось,— сказал он, не раскрыв всей правды. Он решил пока никому не рассказывать о своих волчьих снах. Позже он поговорит об этом с Эйгоном, который уже знал о них, но больше ни с кем. Кто ещё может понять и поверить ему? Да и скажи он об этом своему дяде, как это поможет? Никто не знает, откуда они берутся и что означают, и от чего начали настигать его наяву. В этом отношении Джон действительно не знает, что произошло,— Я потерял сознание, затем очнулся здесь. — Что ж, мы рады, что ты цел и невредим. Мы так испугались, когда ты упал. — На самом деле у меня сильно болит голова,— сказал Джон, выдавив из себя улыбку. — Тогда мы больше не будем мешать. Уверен, тебя сейчас нужен отдых. — Отец, я могу остаться? — спросила Арья,— Я хотела бы остаться немного с Джоном. Да, оставайся. Пожалуйста, оставайся. Джон посмотрел ей в глаза, которые, несмотря на вопрос отцу, смотрели на него. Они были серыми, как бушующее море у Штормового Предела, и в этот момент ему хотелось утонуть в её глазах. Его взгляд устремился ниже к её улыбающимся губам, и внезапно его охватило сильное желание поцеловать её. Он чувствовал себя так глупо, и это желание казалось ему таким неправильным, но опять же… в то же время казалось таким правильным. Абсолютно и совершенно правильным. Прошу, останься, Арья. Он снова посмотрел ей в глаза и увидел, что она тоже этого хочет. — Нет, Арья, — разочаровал их обоих дядя Нед,— Сейчас Джону нужен отдых. Завтра мы можем снова проведать его. А сейчас пойдём, пусть Джон немного отдохнёт.