О королях и бастардах

Потребовалось несколько ударов сердца, чтобы колючий вихрь из снега и льда развеялся и открыл вид на серебряного дракона, что быстро набирал высоту мощными взмахами своих крыльев. Довольно быстро он исчез на фоне серого облачного неба. Джону казалось, что он всё ещё слышал смех старого слепого мейстера, когда Мераксес поднялся в небо довольно изящно для столь громадного существа. Смех мейстера довольно скоро прекратился, и весь Чёрный Замок погрузился в тишину, пока тоскливый рёв Балериона не пробудил всех. Лорд-командующий Мормонт, Старый медведь, как его называли чёрные братья, снова начал отдавать приказы. Сир Аллисер, которому явно не терпелось снова избить кого-то, поступил так же. Вскоре все разошлись по своим делам. Джон вместе с Эйгоном и остальными отправились в трапезную Чёрного Замка, которая хоть как-то напоминала великий чертог настоящего замка и была единственным местом, где постоянно горел огонь. Никакой еды им не подали, так как через несколько часов им предстоит отобедать вместе с братьями Ночного Дозора. Однако лорд-командующий никому не мешал перед этим выпить. Когда Джон вошёл в зал, Робб общался с Робаром Ройсом, стоя рядом с дверью. Эйгон сидел за одним из столов с кубком вина в руке. Рядом с ним сидели Байрант Гаргален, Тирион Ланнистер и Гарлан Тайрелл. Остальные разбрелись кто куда, общаясь на свои темы. Принц Оберин, принц Льюин, сир Освелл и Даман Уэнт сели за стол неподалёку и перебрасывали кости вместе с двумя чёрными братьями по имени Эдд и Гренн. Джон поначалу подумывал присоединиться к игре в кости, но не знал ни правил, ни ставок, а энтузиазм принцев Оберина и Льюина не предвещал ничего хорошего. Потом он подумал забраться на вершину Стены, осмотреться с её вершины. Он часто читал и слышал о том, какие великолепные виды оттуда открываются. Но ему не очень хотелось часами подниматься по обледенелой лестнице, рискуя сломать себе шею, а отвлекать чёрных братьев на вызов и подъём лифта ему не очень хотелось. Кроме того, последние несколько дней он провёл на спине дракона. Какие бы виды ни открывались на Стене, вряд ли это сильно отличается от видов с высоты драконьего полёта. Из вереницы голосов он вдруг услышал Эйгона, хоть и не мог понять, что он говорил. Глядя на группу играющих в кости, особенно на кислые лица принца Льюина и двух дозорных, стало понятно, что Оберин был в ударе. Ему часто везёт находить соперников, что недооценивают его или играют слишком плохо. Джону не хотелось испытывать судьбу, поэтому он решил пойти к Эйгону и остальным. Он сел между Гарланом Тайреллом и Байрантом Гаргаленом. Стюард, что ходил по залу, налил ему чашу вина. Они немного выпили, поговорили на разные темы и посмеялись. Понадобилось добрых два часа, чтобы братья Ночного Дозора постепенно заняли места. Как самый почётный гость, Эйгон сидел на помосте рядом с лордом-командующим Мормонтом, первым строителем Офелом Ярвиком, лордом-стюардом Боуэном Маршем и сиром Аллисером Торном. Остальная часть их группы занимала один из передних столов вместе с несколькими чёрными братьями, вероятно, тщательно отобранными для соседства со столь благородными людьми. Им подавали сваренных в бульоне крабов, доставленных сюда всего несколько часов назад из Восточного Дозора на телегах, запряженными лошадьми, с большими бочками, наполненными снегом и льдом. Они были сочными, ароматными и действительно вкусными. Что ни говори о Ночном Дозоре, кормят у них не так уж плохо, — подумал он, но глядя на то, с каким энтузиазмом остальные чёрные братья поедали крабов, стало понятно, что их здесь подают не так уж часто. — Или нам просто повезло не попасть сюда во время подачи овсянки или вяленого мяса с овощной кашей. — Вернусь в Винтерфелл и позабочусь, чтобы нам регулярно подавали крабов, — сказал Робб с набитым ртом. — Тогда лучше закупайте их напрямую у Дозора, — сказал Тирион. — Получите их свежими, и братству окажете пользу. В Кастерли Рок часто подают крабов, но не таких больших. — Тогда вам лучше передумать, лорд Робб, — сказал сир Освелл и с ухмылкой глянул на Тириона. — Очевидно, слишком много крабов слишком вредно для роста. Вы же не хотите, чтобы вашему сыну приходилось вставать на цыпочки, чтобы дотянуться до дверной ручки. — Зато они точно полезны до ума. По крайней мере, я знаю, как правильно пользоваться дверной ручкой и мне не приходится собственным лицом проверять, в какую сторону открывается дверь, — уколол в ответ лорд Тирион с такой же ухмылкой. Все от души рассмеялись, вспоминая, как час назад сир Освелл в спешке покинул зал в поисках ближайшей уборной и с громким стуком ударился лицом о дверь, потому что толкнул её, а не потянул. К всеобщему облегчению, сир Освелл тоже рассмеялся, потирая лоб. Джон мельком взглянул на помост, где лорд Мормонт оживлённо разговаривал с Эйгоном. Лорд-командующий взял крабовую клешню и разломал её, сжав одной рукой. Несмотря на возраст, лорд-командующий ещё не растерял медвежьей силы. Один стул на помосте оказался незанятым. Без сомнений, здесь должен был сидеть мейстер Эймон. Ещё до отлёта Рейнис Джон узнал, что пятьсот бойцов и три мейстера Староместа уже плывут в Восточный Дозор. Они прибудут на место со дня на день. Судя по всему, Его Величество не сомневался, что лорд Мормонт примет такое предложение во благо Дозора, но, несомненно, Старому Медведю было тяжело переступить через себя и отпустить мейстера Эймона. В конце концов, он согласился, когда Рейнис и Эйгон согласились на то, чтобы мейстер Эймон не отрекался от своих обетов и вместо этого стал официальным представителем Ночного Дозора в столице. Должность, в которой никто не нуждался, зато она позволяла отпустить старика домой, не создавая слишком опасного прецедента. Лишь бы никто не пострадал сейчас, — подумал Джон. — Если кто-то получит перелом, неделя без мейстера покажется ему сущим пеклом. После трапезы чёрные братья покинули зал так же быстро, как и пришли, отправившись спать или нести свой дозор. Джон услышал, как лорд-командующий предложил Эйгону ещё одну чашку горячего вина в своём солярии, но тот вежливо отказался. Вместо этого Эйгон подошёл к Джону и предложил вместе прогуляться по Чёрному Замку. Смотреть было не на что, но им обоим не помешает подышать свежим воздухом после трапезы в столь душном зале. Они прошли через двор, поднялись по деревянной лестнице, затем спустились и быстро обошли большую часть старой крепости, не забираясь на башни и не спускаясь в подвал. Вскоре они устроились на плоской крыше одной из башен на краю двора, глядя на лес к югу от Стены. — Я уже скучаю по ней, — сказал Эйгон, и Джону не пришлось спрашивать, о ком идёт речь. Эйгон потянулся к маленькой цепочке на шее, и Джон узнал в ней одно из украшений Рейнис. — Могу представить. — Да, ещё как можешь, — сказал Эйгон, не глядя на него. — Я до сих пор не спрашивал, но… почему леди Арьи не было там, когда мы покидали Королевскую Гавань? Это было немного странно, согласен? Джон не решился ответить. Ему не хотелось сейчас говорить об Арье, не хотелось снова разжигать те чувства, что заставляли его терять голову. Эйгон завёл дурную привычку дразнить его Арьей в присутствии других, заставляя его щёки краснеть как от варёных яиц. Джон достаточно хорошо знал Эгга, и понимал, что он делает это не со зла. Он хотел, чтобы Джон публично признался в своих чувствах к Арье, считая, что так будет лучше для них обоих. Джон даже стал сомневаться, что это неправда. У Рейнис было похожее мнение по этому вопросу, а она мало когда ошибалась, особенно в таких вещах. Мне бы самому хотелось знать, что я на самом деле чувствую, — подумал Джон. — Это я просил её не приходить, — сознался он. — Я не умею прощаться. — О, об этом я знаю, — сказал Эйгон, приведя Джона в замешательство. — Помнишь тот день, когда ты уехал из Королевской Гавани на воспитание в Винтерфелл? Ты попросил моего отца отпустить тебя очень рано утром, чтобы мы с Рей не устроили сцену. — Да, помню, — сказал Джон и улыбнулся. — Рей вовремя об этом узнала, и вы с гвардейцами догнали меня на королевском тракте, чтобы попрощаться. — Да, так и было, — сказал Эйгон, улыбнувшись в ответ. — Я пришёл к ней за ночь до отъезда. Попрощался с ней лично, затем попросил не приходить. Она всё поняла. Видимо, она тоже не умеет прощаться. — Так, а вот с этого момента поподробнее, — сказал Эйгон и выжидающе улыбнулся. — Что поподробнее? — Как прошло ваше… прощание? — спросил он, подмигнув. Джон фыркнул, взял горсть снега и швырнул прямо в его наглую морду. Эйгон вздрогнул, затем принялся выплёвывать снег. — Всё прошло гладко, — сказал Джон. — Дядя Эддард тоже был там. Он был очень горд, что я лично пришёл попрощаться. Он похвалил мою порядочность. — А, так вам помешали, — сказал Эйгон, вытирая остатки снега с лица. — Вроде того, — сказал Джон. Он понятия не имел, как бы прошло прощание без присутствия дяди. Так они ограничились кратким разговором, полудюжинами объятий и обещаниями вернуться живым и невредимым. Он не мог отрицать, что был разочарован, застав его в покоях Арьи именно в тот момент. Конечно, он бы не сделал ничего неразумного и бесчестного, но… возможно, он бы забрал у неё прощальный поцелуй? В этом же нет ничего бесчестного? Нет, — решил он и сам удивился, как быстро пришёл к такому ответу. — Получу его, когда вернусь. Он почувствовал, как его лицо снова заливает румянец. Боги, не веди себя как маленькая девочка, — отругал он себя. — Это поцелуй. Всего лишь поцелуй. Больше ничего. Но мысль о том, как он хотел того поцелуя тогда и хочет его сейчас, удивляла даже его самого. Стоит ли сказать об этом Эйгону. Каким бы шутником он ни был, Джон знает, что тот понимает, когда нужно быть серьёзным. Но что ему сказать? Что он что-то испытывает к Арье? Эйгон и так об этом знал. Что он хотел поцеловать Арью? Глупо. Поцелуи с ней не совсем то, чего Эгг ожидает услышать. Он только выставит себя дураком. Так или иначе сейчас он ясно осознавал, что хочет этого. Абсолютно. Не просто позволить ей поцеловать его, но и самому поцеловать её в ответ. — Я знаю, о чём ты думаешь, — внезапно сказал Эйгон, вырвав его из мыслей о губах Арьи. — Не говори чепухи. Ничего ты не знаешь, — надменно сказал Джон. — Следи за языком, мальчик. — предупредил его Эйгон, наигранно возмутившись. — Смиренно прошу прощения, Ваше Высочество, — сказал Джон, широко улыбаясь и показывая поклон. — Прошу, не вели казнить. Уверен, в вашем сердце найдётся место милосердию. — Вот так-то лучше, — сказал Эйгон. — Видишь, не так уж тяжело? И я всё равно знаю, о чём ты думаешь. — Да, и как же? — Друг мой, твои уши горят так ярко, что их можно наблюдать аж с Винтерфелла. Может, тебе стоит наконец… Внезапно его прервал звук рога. Должно быть, дозорные что-то заметили и теперь подал сигнал. Хриплый звук большого сигнального рога разносился на много миль. Один длинный громогласный сигнал заставил содрогнуться весь Чёрный Замок и леса вокруг. У-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у! Звук постепенно утих. Джон знал, что один сигнал должен означать возвращение разведчиков. Сначала они продолжали сидеть, глядя на заснеженные земли перед ними, но, когда во дворе стало собираться всё больше чёрных братьев, решили спуститься и посмотреть, что происходит. Дозорные молча стояли вокруг собранных наспех саней из палок и верёвок, с убийственно серьёзными лицами глядя на то, что на них лежало. Джон и Эйгон подошли поближе, чтобы лучше разглядеть, из-за чего начался весь этот переполох. Только протиснувшись сквозь первый ряд чёрных братьев, они смогли увидеть, что там лежало. Джон с удивлением увидел двух мертвецов, одетых в чёрные одежды Ночного Дозора. — Отор, — объявил сир Джереми Райккер. [1] — Вне сомнений. А этот был Джейфером Флауэрсом. Он подошёл к ним и перевернул обоих мертвецов на спину. Флауэрс с глухим стуком упал на человека по имени Отор. Оба мёртвых лица смотрели на пасмурное небо синими-синими глазами. Джон почувствовал, как по всему его телу пробежала дрожь. Эти глаза. Прямо как в моих волчьих снах, — подумал он, но быстро отбросил эту мысль. — Это просто сны, и синие глаза не такая уж и редкость. Но этот синий… точно такой же… иной. — Оба были людьми Бена Старка, — продолжил сир Джереми. Спутники моего дяди, — ошеломлённо подумал Джон. Он быстро огляделся и обнаружил Робба на один ряд позади группы. Кузен изо всех сил старался выглядеть спокойным, но Джон видел, как сильно ударило по нему это известие. Сам Джон всего несколько раз виделся с дядей Бендженом, но успел сильно к нему привязаться, и Робб был к нему гораздо ближе. Одна только мысль о том, что с ним могло что-то случиться… — Боги милостивые, — пробормотал Старый медведь, внезапно появившись рядом с Джоном и Эйгоном. — Нам пришлось самим их тащить. Лошади шарахались от них как от Неведомого. Даже собаки боялись подойти к ним, — сказал Басс конюх. Джон посмотрел на больших массивных зверей, сбившихся в кучу на небольшом расстоянии. Все выглядели как испуганные детёныши и даже сейчас рычали и скулили. — Было бы проще, если бы сир Хрюшка хоть немного помог, — выругался сир Джереми, сердито глядя на Сэмвелла Тарли, стоявшего неподалёку. Глядя на его круглое жирное лицо цвета простокваши, Джон не мог понять, зачем он вообще понадобился за Стеной. Не то, чтобы это было как-то важно. Возможно, он выполнял какие-то обязанности мейстера, пока не прибыла смена старого Эймона, но Джон не сомневался, что к этому приложил свою заботливую руку сир Аллисер. В этом отношении Сэмвеллу на самом деле повезло, что они не зашли слишком далеко, и свернули назад, как только они нашли эти трупы. — Где вы их нашли? — спросил лорд Мормонт. — В роще чардрев, — сказал сир Джереми. — Лежали посреди него как на блюдечке. И снова взгляд Джона задержался на этих синих глазах. Он не хотел смотреть в них, но не мог отвести взгляд. Он знал этот синий цвет и боялся его до дрожи. Это бред, — сказал он себе. — Это просто мертвецы. Я уже видел мертвецов… Это были просто сны. Больше ничего. Известно, что некоторые Таргариены могли видеть пророческие сны, но он Баратеон, а не Таргариен. Не так уже много в нём драконьей крови. Да, Орис Баратеон, основавший дом Баратеон, был незаконнорожденным братом Эйгона Завоевателя, и его прабабушка по отцу тоже была Таргариеном, но на этом всё. Слишком дальнее родство, чтобы считаться драконом. Нет, он Баратеон, штормовой лорд, не драконий. Сны. Это были просто сны. — Сир Джереми, — хриплым голосом сказал Старый Медведь. — Вместе с Беном Старком со Стены ушло шестеро. Где остальные? Сир Джереми покачал головой. — Если бы я знал. Мормонта такой ответ явно не удовлетворил. — Двух наших братьев зарезали в пределах обзора со Стены, а наши разведчики ничего не слышали и ничего не видели. Вот до чего скатился Ночной Дозор? Мы всё ещё прочёсываем эти леса? — Да, милорд, но… — Мы всё ещё выставляем дозорных? — Да, но… — Этот носил охотничий рог, — Мормонт указал на Отора. — Должен ли я предполагать, что он умер, не протрубив сигнал? Или все наши разведчики стали такими же глухими, как и слепыми? Сир Джереми ощетинился, и лицо его напряглось от гнева. — В рог никто не трубил, милорд, иначе мои разведчики услыхали бы его. — Как они умерли? — услышал Джон чей-то вопрос и понял, что это был его собственный голос. Сир Джереми с удивлением посмотрел на него, но по кивку лорда Мормонта присел на корточки рядом с человеком, которого звали Джефером Флауэрсом, и начал внимательно осматривать труп. Сир Джереми схватил голову за волосы, но они обломились в его пальцах как соломинки. Рыцарь выругался и повернул лицо тыльной стороной ладони. В шее трупа обнаружился огромный разрез, покрытый запёкшейся кровью. Только несколько ниток бледных сухожилия всё ещё соединяли его голову с шеей. — Руку Джеферу будто оторвали. Остальное было сделано топором. — сказал он затем. — Точно, — проворчал Дайвен, старый лесник. — И похоже, что этот был тот же топор, что носил Отор, милорд. Джон чувствовал, как крабы крутятся у него в животе, но стиснул зубы и заставил себя посмотреть на второе тело. Отор был человеком рослым и уродливым и теперь превратился в рослый и уродливый труп. Никакого топора при нём не было. Все молча посмотрели на мертвецов, белых как молоко или свежевыпавший снег. Джон никогда не видел такой белой кожи ни у живых, ни у мёртвых. Его внимание привлекли руки Отора. Они были другого цвета. Чёрные, словно уголь, как и у Джефера. Обморожение? Но почему только на руках, а не на ушах и носу? Проживая в Винтерфелле, ему приходилось видеть замёрзших на смерть, когда он отправлялся на охоту вместе с Роббом и Теоном. Особенно часто такие попадались после нескольких холодных ночей. Однажды они наткнулись в лесу на группу молодых людей, которые не смогли пережить ночь. Эти трупы выглядели иначе. Джон заставил себя рассмотреть их повнимательнее. Зрелище жуткое, но он чувствовал, здесь что-то неладно. Если не считать страшных глаз, что-то в этих трупах привлекало его внимание, но он не знал, что именно. Красовавшаяся вокруг смертельных ран запёкшаяся кровь, покрывавшая их тела словно сыпь? И всё же их глаза всё ещё были открыты и смотрели в небо. Синие как сапфиры. Сир Джереми встал. — У одичалых тоже есть топоры, — сказал он. Мормонт повернулся к нему. — Думаешь, это работа Манса Налётчика? Так близко у Стены? — Кто ещё мог это сделать, милорд? — Кто такой Манс Налётчик? — спросил Эйгон, нахмурив брови. — Самопровозглашённый Король-за-Стеной, Ваше Высочество. — И вы думаете, что это сделал Манс Налётчик? — Да. — сказал сир Джереми и тут же поправился. — Да, Ваше Высочество. И всё же лорд-командующий Мормонт фыркнул. — Если бы кто-то осмелился напасть на Бена Старка в полудне пути от Чёрного Замка, он бы вернулся за подкреплением и преследовал бы нападавших хоть через все семь преисподних и вернулся бы с их головами. — Только если его тоже не убили, — сказал сир Джереми. — Лес огромен, милорд. Одичалые могли напасть откуда угодно. Могу предположить, что эти двое были последними выжившими из его отряда, и враг настиг их прежде, чем они сумели добраться до Стены. — Нет, — пискнул Сэмвелл Тарли. Джон был поражён. Его нервный высокий голос был последним из всего, что он ожидал услышать. — Я не спрашивал твоего мнения, мальчик, — холодно сказал Райккер. — Пусть говорит, — сказал Мормонт. — Если парню есть что сказать, я с радостью выслушаю. Подойди поближе, мальчик, и выскажи своё мнение. Обливаясь потом, Сэм протиснулся мимо других чёрных братьев, за которыми до этого прятался. — Это… всё неправильно, — настоятельно сказал Сэм. — Смерть никогда не кажется нам правильной, Тарли, — сказал Старый медведь, которому не особо стремился утешать Сэмвелла. — Но это не значит… — Я не это имел в виду, — перебил его Сэмвелл, и его глаза сразу же стали большими как блюдца, когда он понял, что посмел перебить лорда-командующего. Но теперь пути назад не было, и он обязан объясниться. — Кровь… на их одежде пятна крови, и… их плоть сухая и твёрдая, но… на земле, где мы их нашли, ничего не было. С такими…. Такими… такими…. Он заставил себя сглотнуть и глубоко вздохнул. — С такими ранами… ужасными ранами… кровь должна была быть везде. Разве нет? — Так и было? — спросил Старый медведь сира Джереми. — Крови действительно не было? — Да, это правда, — нехотя признался последний. Дайвен облизал свои деревянные зубы. — Может быть, они умерли где-то ещё, и кто-то мог отнести их в рощу В знак предупреждения, — старый лесник с подозрением посмотрел вниз. — Может, звучит глупо, но у Отора никогда не было таких синих глаз. Сир Джереми выглядел испуганным. — Как и у Флауэрса. — сказал он, поглядев на мертвеца. — Но я всё равно не влюблюсь в его труп. В любом случае нападение могло произойти неподалёку. Трупы ещё свежие, им не больше суток… — Я так не думаю. — внезапно сказал Тирион Ланнистер, протиснувшись сквозь ряды чёрных братьев, почти вдвое больше себя, и склонившись над мёртвыми телами, с интересом рассматривая их, словно они были произведением искусства. Казалось, это ужасное зрелище не вызывало у него никакого отторжения. — Почему нет, милорд? — проворчал сир Джереми, явно недовольный тем, что ему снова кто-то возражает. — Посмотрите на кровь, — сказал Тирион, не отрывая взгляда от мертвецов. — Кровь. — сказал Мормонт. — И что с ней? — Внимательно посмотрите на обрубок руки. — сказал он. Никто ничего не ответил, поэтому карлик глубоко вздохнул и продолжил. — Культя совсем не кровоточит. В юности мой лорд отец был достаточно любезен, что соизволил показать мне раздел туши, когда возвращался с охоты. У свежей добычи всё ещё текла кровь. Лишь спустя некоторое время она сгущается и засыхает. Эти раны сухие и покрыты коркой. Джон сразу понял, что имел в виду Тирион. Он ясно мог разглядеть разорванные вены на руке мертвеца, что железными червями расползались по его бледной плоти. Кровь была чёрной и совсем сухой. Джон посмотрел на Эйгона, и тот согласно кивнул. И всё же Джереми Райккер не был убеждён. — Будь они мёртвыми дольше суток, они бы уже созрели, милорд. От них даже не пахнет. Дайвен придвинулся к ним поближе и принюхался. — Ну, они не маргаритки, но… это правда, трупной вони нет. — Они не гниют, — сказал Тирион. — Посмотрите, ни опарышей, ни червей, ни чего-либо ещё. Они просто так провалялись в лесу, но хищники и падальщики просто обошли их стороной. Хоть на вид они свежие, но… — Нетронутые, — сказал Джон. — Да, нетронутые, — согласился Тирион. — Мы должны сжечь их, — прошептал кто-то. — Да, сожгите их. Мы должны их сжечь, — согласились другие, перешёптываясь. Старый медведь покачал головой. — Не сейчас. Отнесите мёртвых в мейстерскую. — приказал лорд Мормонт, и призывы сжечь телу сразу же утихли. — Пускай преемники мейстера Эймона осмотрят их, как только прибудут сюда. Я хочу знать, что с ними случилось. Только после этого мы сожжём их и похороним, ни минутой раньше. Однако некоторые приказы легче отдавать, чем выполнять. Мертвецы, закутанные в чёрные плащи, ещё какое-то время продолжали лежать, пока несколько чёрных братьев после громких проклятий сира Аллисера не нашли в себе силы последовать приказу лорда-командующего. Остаток дня прошёл как в тумане. Увидев два синеглазых трупа, он больше не мог сказать с кем говорил или куда ходил. Эйгон точно был с ним, как и Робб. Это всё, что он помнил. Вскоре солнце зашло, и он удалился в маленькую комнатку в башне лорда-командующего, выделенную ему на ночь. Джон надеялся, что им всем предоставят покои в королевской башне, как свите наследного принца, но та пострадала от штормов несколько месяцев назад и в данный момент оставалась непригодна для проживания. По этим причинам им выделили камеры под покоями лорда-командующего. Время не такое уж позднее, но Джон слишком вымотался и хотел, чтобы этот день поскорее закончился. И хоть комнаты для всех членов экспедиции располагались в башне лорда-командующего, здесь всё равно было холодно и сквозило, а единственным источником света была воняющая плесенью сальная свеча на маленьком табурете у тонкой стенки напротив кровати. Джон сразу же лёг спать в надежде, что сон придёт к нему быстро. Где-то за Стеной находился кто-то или что-то ответственное за произошедшее с разведчиками Отором и Джефером, а может и с его дядей Бендженом, и всё же Джон глядел широко раскрытыми глазами в потолок. Он надеялся, что они уже приближаются к Стене, чтобы их группе не пришлось долго находиться в поисках. Им не помешает попросить ещё больше людей у Дозора. Чем быстрее они выполнят свою миссию, тем быстрее вернутся. Лучше бы Эйгон и вовсе настоял на немедленном начале похода за Стену. Собирать чёрным братьям всё равно особо нечего, кроме пайков, оружия и запасного чёрного белья. Но ему не хотелось давить на лорда-командующего, поэтому он согласился подождать ещё одну ночь. Что бы их ни ожидало за Стеной, это вряд ли могло быть хуже синеглазых трупов. Снова и снова он невольно вспоминал эти глаза, эти призрачные синие глаза. Глаза из его снов, хотя он знал, что это невозможно. Мой разум играет со мной злую шутку, — подумал он. — Каким-то образом. Невольно ему вспоминались истории старой Нэн, которую она рассказывала детям Старков во время его пребывания в Винтерфелле. Робб и Теон иногда приходили послушать её истории, как в детстве, и даже водили Джона. Он почти что мог слышать её скрипучий голос и стук её вязальных спиц. «В той тьме прискакали Иные», — говорила она, понизив голос. — «Холодные мёртвые твари, они ненавидели железо и огонь, прикосновение солнца и всех живых существ, в жилах которых текла горячая кровь. Они опустошали крепости, города и королевства людей, когда шли на юг верхом на своих бледных мёртвых лошадях и ведя за собой полчища мёртвых. Они кормили своих мёртвых слуг плотью человеческих детей…» Джон стукнул кулаком по деревянной стенке у кровати в надежде, что боль прогонит эти глупые мысли. Он задул свечу и решил наконец-то закрыть глаза. Он надеялся, что сон покажет ему что-то кроме мертвецов и бледных синих глаз. Ему вспомнилась Арья. Он представил, будто она сейчас здесь рядом с ним. Он представил, как они обнимаются, согревая друг друга в холодную ночь. Он представил запах её волос, землистый запах летнего снега в лесах Винтерфелла. Постепенно его мысли блуждали всё дальше, и он стал думать о… других вещах. Он думал о её каштановых кудрях, что так великолепно ниспадали на её обнажённые плечи, когда они проснулись вместе тем утром в таверне Королевской Гавани. Джон думал о красоте её кожи, такой нежной и безупречной. Он подумал о форме её стройных и жилистых ног, о маленьких и упругих ягодицах, о плоском животе и о нежно-розовых сосках, которые он мог разглядеть сквозь тонкую ткань её исподнего. Он сразу же почувствовал внутри себя тепло, будто вспомнил особенно прекрасный момент из детства. Но в то же время он почувствовал, как с каждым моментом это тепло проникает в него всё глубже, пока не достигло промежности. Что бы я сказал, будь она сейчас здесь? Или… что бы сделал? Ничего! — услышал он голос у себя в голове. — Ты бы ничего не сделал, потому что это неправильно. Всё! — раздался ещё один голос у него в голове. — Ты бы поцеловал её, сорвал с неё одежду, бросил на свою кровать, потому что это будет правильно. Правильно для вас обоих. Снова и снова он ворочался на своей кровати, стараясь не думать об Арье, о её ногах, груди, волосах, глазах и губах. О губах, которые он так хотел поцеловать. И не только их, — промелькнуло у него в голове. Он снова ударил кулаком о дерево стены в надежде, что это боль прочистит его разум и ослабит твёрдость между ног. Затем он попытался поправить подушку, наполненную старой периной. Может теперь он наконец сможет уснуть. Но из этого ничего не вышло. Волчий сон сейчас был бы не так уж плох,— подумал Джон. Но даже волчий сон к нему не пришёл. Он скучал по той волчице так же сильно, как по Арье, как бы глупо это ни звучало. Если он не мог быть с Арьей, а она не могла быть с ним прямо сейчас, он хотел бы быть рядом хотя бы с той волчицей из снов. Каким-то необъяснимым образом она казалась ему отражением Арьи. В его снах она была такой же бесстрашной, дикой и неукротимой. Даже в моменты близости ему казалось, будто она смотрела на него своими золотыми глазами так же, как Арья смотрела на него. Чем больше Джон думал об этом, тем глупее себя чувствовал, поэтому старался выбросить из головы все мысли о серых и золотых глазах и постарался думать об охоте в лесах за Стеной. Но волчий сон так и не пришёл. Несмотря на то, какими сильными эти сны стали в последнее время, с момента его отлёта из Королевской Гавани, они резко прекратились. Этой ночью мне не уснуть, — подумал Джон, и всё же в какой-то момент задремал. Когда он проснулся, одеяло соскользнуло с его ног, и он замерзал ещё сильнее, чем раньше. Да, должно быть, он задремал. Но что бы его ни разбудило, он не мог сказать, в чём дело. Ему показалось, что он слышал какой-то звук, похожий на треск или сломанную ветку. Но когда он прислушался, в его комнате оказалось тихо. Наверное, просто сон, — подумал он. Джон снова хотел залезть под одеяло, но его ноги окоченели от холода. Он немедленно встал. Сейчас ему не помешает подвигаться и разогнать кровь по ногам. И в этот момент он услышал его — мягкое шуршание ног по камню, звук поворачивающейся защёлки. Звуки раздавались сверху из покоев лорда-командующего. Это может быть кошмаром, но точно не сном. С неудержимой дрожью он схватил бы меч, но тот лежал у ворот Стены вместе с остальными вещами, собранным для похода на север. Тремя быстрыми шагами он подошёл к двери и резко потянул её на себя. Скрип петель чуть не заставил его подпрыгнуть. Чёрный брат, караулящий в коридоре, охраняя сон принца и его сопровождающих, теперь ничком лежал на полу. Он лежал на животе со свёрнутой шеей. Невозможно! — сказал себе Джон. — Это башня лорда-командующего, здесь спит наследный принц, она охраняется днём и ночью. Этого не может быть. Это какой-то кошмар. Меч стражника всё ещё был в ножнах, и Джон опустился на колени, подобрав его. Вес стали в руке сделал его немного смелее. Он медленно поднялся по ступенькам. Тени прятались за каждым поворотом лестницы. Джон осторожно подкрался, осторожно наставляя меч на каждую подозрительную темноту. На миг ему показалось, что он слышит что-то позади, но не осмелился оглянуться. Внезапно он услышал, как кричит ворон Мормонта. — Зерно! — пронзительно кричала птица. — Зерно, зерно, зерно, зерно, зерно! Джон остановился у дверей в покои лорда-командующего с клинком в руке, позволяя глазам привыкнуть к темноте. Окна быль задёрнуты тяжелыми шторами, потому здесь было черным черно. — Кто здесь? — крикнул он. Затем он увидел его, тень в полумраке, скользящую к внутренней двери в спальню лорда Мормонта. Человеческие очертания, в чёрном плаще с капюшоном… под которым сияли синие ледяные глаза… Кровь будто застыла в его жилах. Зачарованный, не в силах пошевелиться, он не мог ничего, кроме как смотреть в эти холодные синие глаза, поглядывающие на него из темноты. Затем тень повернулась обратно к двери спальни лорда Мормонта. Только теперь Джон нашёл в себе силы вновь двигаться и осторожным шагом ступил в тёмную комнату, с мечом перед собой. Он чувствовал себя слепым как мейстер Эймон. Затем он что-то услышал. Стук сапог по каменному полу и звук двери, но в комнате было слишком темно, чтобы кого-то разглядеть. Ему показалось, будто он увидел ещё одну фигуру в темноте. Затем он услышал, как два тела врезались друг в друга, рухнув на пол. Кто-то или что-то врезалось в стул, опрокинув стоявший рядом с ним стол с бумагами. Он услышал стон и звуки ударов с пинками. Звуки чьей-то борьбы. Он должен что-то сделать! Сейчас же! Ворон лорда Мормонта взволнованно порхал по комнате. — Зерно, зерно, зерно! — кричал он снова и снова. Прижавшись к стене, он дотянулся до окна и сорвал занавеску. Лунный свет осветил солярий, и Джон увидел чёрные руки, зарывшиеся в седые волосы, и опухшие пальцы, вцепившиеся в шею Эйгона. Его лицо было красным, почти чёрным в бледном лунном свете, глаза расширились от ужаса. Эйгон пытался высвободиться, вырваться из безжалостной хватки чёрных рук, сжимавших его горло, но не смог. У Джона не было времени бояться. Он с криком бросился вперёд, обрушив меч всем своим весом. Сталь пронзила рукав, кожу и кости, но звук был каким-то неправильным. Ударивший в нос запах был таким странным и холодным, что он чуть не задохнулся. Джон увидел на полу отрубленную ладонь, чьи пальцы извивались в лунном свете. Эйгон высвободился от другой руки, отпихнул массивное тело от себя и отполз, тяжело хватая ртом воздух. Человек в капюшоне поднял своё бледное лунообразное лицо, и Джон без колебаний полоснул по нему. Меч пронзил незваного гостя до костей, оторвав половину носа и проделав рану в щеке и под горящими как голубые звёзды глазами. Джон узнал это лицо. Отор, — подумал он, отшатнувшись. — Боги, он должен быть мёртв, я видел его труп! Он почувствовал, как что-то царапает его лодыжку. Чёрные пальцы отрубленной руки вцепились в его ногу. Рука ползла вверх по ноге, разрывая шерсть и плоть. С криком отвращения Джон кончиком меча отсёк пальцы от ноги и отбросил эту мерзость в сторону. Она лежала, корчась и двигая сохранившимися пальцами. Остальное тело рвануло вперёд. Крови не было. Однорукий с располовиненным лицом, он, казалось, не чувствовал боли. Джон держал меч перед собой. — Не подходи! — скомандовал он визгливым голосом. — Зерно! — кричал ворон. — Зерно, зерно! Мёртвый Отор врезался в него, сбив с ног. У Джона перехватило дыхание, когда он упал спиной на стол. Меч, где его меч? Он потерял долбанный меч! Когда он открыл рот, чтобы закричать, тварь вонзила свои чёрные пальцы в рот Джона. Задыхаясь, он пытался оттолкнуть его, но мертвец оказался слишком сильным. Его рука проникла глубже в его горло, ледяная и удушливая. Он видел его лицо напротив своего. Мороз покрыл его сияющие синие глаза. Джон царапал холодную плоть ногтями, пинал тварь ногами. Он пытался откусить, ударить, пытался дышать… Вдруг вес трупа перестал на него давить, и пальцы вырвались из его горла. Джон мог лишь перевернуться, его тошнило и трясло. Он услышал громкий треск. Повернув голову, Джон увидел, как Эйгон, оторвавший от него мертвеца, швырнул его через всю комнату. Отор врезался в стену рядом с дверью. Железный гвоздь, на котором висел чёрный плащ лорда-командующего, вонзился ему в спину и вырвался из груди. — Что это за хрень?! — в панике воскликнул Эйгон. — Отор. — всё что смог сказать Джон. Мертвец снова зашевелился, глядя на них своими синими светящимися глазами. Джон ожидал увидеть в них гнев, ярость и ненависть, но ничего из этого он не увидел. Его глаза просто смотрели на них, пустые и равнодушные. Труп двигался вперёд, выбираясь из гвоздя со рвущим и чмокающим звуком. Рядом с Джоном открылась дверь. Он тут же обернулся, готовый ударить любого нового врага, но быстро узнал разгневанное лицо лорда-командующего Мормонта. Раздзетый и сонный, Старый Медведь стоял в дверях с масляной лампой в руке и неверящими глазами смотрел на происходящее. Быстро, без заминок, Джон выхватил масляную лампу из руки Старого Медведя. Пламя вспыхнуло и почти погасло. — Жги! — каркнул ворон. — Жги, жги, жги! Обернувшись, Джон увидел шторы, сорванные им с окна. Обеими руками он швырнул лампу в мятую ткань. Заскрипел металл, разбилось стекло, брызнуло масло и шторы вспыхнули пламенем. Жар на его лице был слаще любого поцелуя, каких Джон когда-либо знал. — Давай! — крикнул он Эйгону, и тот сразу понял. Джон и Эйгон бросились к горящим шторам, схватили и бросили в мертвеца. Пусть он сгорит, — мысленно молился Джон. — Боги, пожалуйста, пусть он сгорит. В этот момент в солярий ворвались ещё люди с обнажённым оружием в руках. В красно-золотом свете пламени Джон узнал белых плащей и чёрных братьев Ночного дозора. Раздались гомон и крики, и ворон продолжал что-то каркать, но Джон и Эйгон продолжали стоять бок о бок, молча глядя на пламя. Первыми к ним подошли сир Освелл и принц Льюин, проверяя, не ранены ли они. Но кроме ожогов на руках и синяков на шее они не нашли никаких ран. Джон оцепенел, не в силах что-либо сказать или сделать, кроме как наслаждаться зрелищем, почти не замечая происходящего вокруг. Он не видел этого, но знал, что Эйгон чувствует то же самое. Он слышал, как ему задавали вопросы, но не мог разобрать слов. Всё, кроме пламени, казалось бессмысленным. Всё, что имело значение в этом мире, — это пламя перед ними, такое яркое, тёплое и прекрасное. — Как ты там оказался? — спросил Джон, когда они оказались снаружи. — Не мог уснуть, — сказал Эйгон, пожав плечами. — Услышал твою дверь и решил глянуть, что там у тебя. Лорд командующий, уже одетый в ночную рубашку и чёрный плащ поверх, начал раздавать приказы. Всюду бегали чёрные братья, и где-то раздался звук колокола, ожививший весь Чёрный Замок. Вскоре кто-то начал чем-то натирать и перевязывать им руки тонкой тканью, пока они стояли и наблюдали за тем, как из комнаты выносили обгоревший тлеющий труп. — Жаль, что он сгорел. — сказал Эйгон. — Жаль? — с удивлением спросил Джон. — Да. Могли бы вернуться с ним в Королевскую Гавань, а теперь придётся лезть к его дружкам за Стеной. 1. Знаю, должен был попасть в Дозор после восстания вместе с Торном. Видимо, вместе с ним попал в опалу к Эйрису. Все претензии пишите автору, только установите перед этим VPN.