О королях и бастардах

— Не знаю, отец, — сказала Рейнис, — я никогда не видела его таким расстроенным. — Мы можем что-то сделать? — спросил Рейгар. — Сделать? Мы точно не можем. — Должно быть что-то. — Что, скажи мне? Предлагаешь напоить его бочками макового молока? Вейгар — дракон, а не буйное дитя. Подошёл слуга и налил им ещё вина. Рейнис, её мать, Визерис и принцесса Арианна выбрали себе кислого дорнийского красного, в то время как Рейгар предпочёл сладкое арборское золотое. Эймон вообще предпочёл чашку крепкого чая с козьим молоком и мёдом. Рейгар невольно заметил, что выпил слишком много вина за сегодня, несмотря на то, что сейчас наступил только полдень. Но они должны были отметить столь грандиозное событие. Его двоюродный прадед Эймон вернулся домой в качестве официального представителя Ночного Дозора в столице. Эта должность позволяла ему оставаться верным своим клятвам и при этом провести остаток своих дней среди семьи. Рейгар даже приказал одному искусному ювелиру со Стальной улицы сделать новую брошь в виде маленького чёрного меча из драконьего стекла на стене из полированного серебра, которую Эймон с гордостью носил поверх своей чёрной мантии. Правда, на столь маленьком и старом человеке брошь казалась нелепо большой. Рейгару даже хотелось заменить её, но дядя Эймон был так рад на церемонии вручения, что у него не хватило духу это сделать. — Что бы с ним ни случилось, нам всё ещё нужно это выяснить, — сказал Визерис, — Должен быть способ ему помочь, не говоря уже о жителях. Его нескончаемый рёв всю ночь не давал мне заснуть. — Дядя, почему-то я сомневаюсь, что уснуть тебе мешал именно драконий рёв, — сказала Рейнис, глядя на их с Арианной переплетённые пальцы, — Во всяком случае, твоя очаровательная жена рассказала мне другую версию событий. — Рейнис, — упрекнула её Элия. — Хотя в той истории тоже мелькали громкий рёв и крики, — невозмутимо продолжила она, — не только дракона. — Рейнис! — на этот раз ещё громче сказала Элия. — Настоящий рыцарь не говорит о таких вещах, — сказал Визерис с ухмылкой на лице и взглянул на свою жену. Рейгар чуть ли не слышал их безмолвный диалог. Почему ты рассказываешь о таком Рейнис? — казалось, спрашивал Визерис. Потому что это правда, — отвечала Арианна. Рейгар не сомневался, что именно так шёл их разговор. — Я не знаю, что нам делать, — продолжила Рейнис, бросив извиняющийся взгляд на мать, — Как я уже говорила, Вейгар — взрослый дракон, а не буйное дитя. Кроме того, кто может его осмотреть? Сомневаюсь, что мейстеры Цитадели много знают о лечении драконов, если он вообще болен. — Хочешь сказать, это не болезнь? — спросила Элия, больше всех страдающая от бессонницы. От Рейгара не укрылись её бледность и пудра, прикрывающая чёрные круги под глазами. Его жена и королева выглядела такой усталой и болезненной, какой не была уже много лет. — Не знаю. Во всяком случае, он не выглядит больным. Он просто… огорчён, — сказала Рейнис, пожав плечами. Платье из дорнийского песочного шёлка немного соскользнуло с её плеча, но Рейнис быстро вернула его обратно. Она похудела? — недоумевал Рейгар. — Она не выглядит больной, слава богам. Нет, на вид она здорова. Здорова и красива как никогда, моя замечательная девочка. Возможно, долгое путешествие на Мераксес прошло слишком утомительно. Эйгон знал, если бы с ней было что-то не так. Рейгар отругал себя и быстро выкинул из головы мысли о болезни дочери. С ней всё хорошо, она здорова. Это просто путешествие. — Дядя Эймон, что ты думаешь? — спросил Визерис. Все взоры обратились к Эймону, который безмолвно сидел рядом с Рейнис, вцепившись в свою чашку с чаем. Какое-то время Эймон молча вертел своей лысой головой, покрытой пигментными пятнами, словно его слепые молочно-белые глаза разглядывали лица окружающих. Рейгар знал, что это невозможно, но всё же выпрямил спину под, казалось бы, испытующим взглядом старца. — Простите, что молчал всё это время, — начал он слабым и писклявым голосом, что постепенно становился твёрже, — Прошло немало времени с тех пор, как я последний раз сидел за столом со своей семьёй и просто… слушал. Я любил это делать, будучи маленьким, и неосознанно погрузился в воспоминания. Он сделал глоток чая, и Рейгар чуть не испугался, как бы тот ни подавился. Но потом он продолжил говорить. — Это правда, что говорит дорогая Рейнис. Драконы не дети, поэтому вы не можете обращаться с ними как с детьми. Вы даже не можете обращаться с ними как с животными, потому что ими они тоже не являются. Драконы — существа целиком магические. Как ещё они могли родиться из мёртвого камня много лет назад? Драконы — это огонь и магия во плоти. Это правда. Драконы много лет назад родились из мёртвого камня на погребальном костре его любимой матери. Рейгар хорошо помнил ту ночь, каждую её деталь, прекрасную и ужасную одновременно. Он помнил, как пламя, сияющее ярко, словно само солнце, окутало тело его матери. Он помнил женщин и даже некоторых мужчин, что оплакивали потерю своей любимой королевы. Как бы люди ни боялись его отца, они любили его добрую мать. Он вспомнил, как душераздирающе плакала Рейнис, не понимая, почему бабушка больше не может петь ей каждую ночь. Он вспомнил собственные слёзы на щеках, горячие как расплавленная сталь. Он видел, как его мать навсегда исчезла в пламени. Он вспомнил взгляд своего отца, наблюдающего с высоты Железного трона. Его лицо, полное гнева и презрения от вида слёз своего сына. Он не удосужился покинуть Красный Замок даже на похороны своей сестры и жены. Затем он вспомнил лицо отца в ту же ночь, когда свет померк в его глазах, и какое облегчение испытал Рейгар. Затем он вспомнил, как на следующее утро вбежал в детскую Рейнис и Эйгона, услышав испуганные крики служанок, и обнаружил три чудесных создания, свернувшихся калачиком в кроватках Рейнис и Эйгона и мирно спящих рядом с его детьми. Драконы. — Боюсь, сейчас Королевская Гавань испытывает недостаток в настоящих магах, — сказал Визерис с кривой ухмылкой, за что тут же получил от Арианны тычок локтем по рёбрам. Эймон только рассмеялся, весёлый и беззубый как ребёнок. — Полагаю, ты прав, сынок. Со времён Рока Валирии в мире не осталось магов с такими знаниями и навыками. — Тогда что вы предлагаете делать, мейстер Эймон? — спросила Элия. — Прошу, мы же семья, — сказал Эймон, — я был бы счастлив, зови ты меня просто Эймоном, милое дитя. По крайней мере, в кругу семьи. Элия недоумённо поглядела на него. Она уже не в том возрасте, чтобы кто-то звал её милым дитя. К тому же, она была ещё и королевой. Но затем она быстро улыбнулась и потянулась через стол, похлопав Эймона по руке. — С удовольствием, — сказала она, улыбаясь всё шире. Хоть Эймон не мог этого видеть, его лицо будто просветлело. — Эймон, что ты предлагаешь? — Я знаю, Рейнис считает, что мы ничего не можем сделать, но что-то должно быть, — добавил Рейгар, — С сегодняшнего дня ты официально мой советник, дядя, так что… дай мне совет. Что, по-твоему, мы можем сделать? — Послушать своё родное дитя, — сказал он, — послушать Рейнис. Никто из присутствующих не знает этих драконов лучше неё. Если она говорит, что Вейгар не болен, значит я ей верю. — Но с ним явно что-то не так, — сказал Рейгар. — Может быть да, а может и нет, — сказал Эймон, — Может быть так, что мы неправильно понимаем знаки, что пытается истолковать это чудесное создание. Пока мы не узнаем, что ему нужно, мы ничего не можем сделать. А теперь, дорогие мои дети, кто-то должен помочь мне подняться и довести до моих покоев. Я устал и боюсь, что уже не так хорошо ориентируюсь в Красном Замке, как в былые годы. — Я отведу вас, дядя Эймон, — сказала Рейнис, элегантно поднимаясь со стула. — Мы могли бы заодно сделать небольшой крюк к королевской библиотеке. Раз она всё равно по пути, я могла бы почитать тебе, если хочешь. — Ты просто чудесное дитя, — сказал Эймон, вцепившись своими тощими руками в руку Рейнис и вместе с ней покинул малый чертог. Остаток дня прошёл для Рейгара не так приятно. В последнее время он был рад передать большую часть своих обязанностей Джону Коннингтону, но сегодня ради разнообразия он решил провести суд самостоятельно. Каким бы утомительным это ни было, он всё ещё должен оставаться королём. Когда-то давно его отец оставил все утомительные обязанности своему бывшему деснице, лорду Тайвину. Старый лев так долго исполнял обязанности короля, что по каждой улице и таверне пошли слухи о том, что истинным правителем королевства был лорд Тайвин, а не король Эйрис. При его отце люди могли лишиться своих жизней за любое не так сказанное слово, Рейгар же предпочитал делами опровергать любые глупые сплетни, хотя бы время от времени. Но с какой бы решимостью Рейгар ни приступал к своим обязанностям, он быстро жалел о своём решении, взбираясь на огромное чудовище, прозванное Железным троном. Холодное железо трона и необходимость опираться ногой о верхнюю ступень, чтобы не опираться спиной о рукояти мечей, не приносили его колену никакой пользы. Недавно душная и жаркая погода довольно быстро становилась всё холоднее, что заставляло его старую травму напомнить о себе тягучей болью в колене. В последние ночи он мог уснуть лишь благодаря молодым мейстерам, что помогали Пицелю подавать королю сонное вино. Не раз он подумывал о том, чтобы подложить подушку на Железный трон, но быстро отказывался от этой затеи. Чего он точно не хотел, так это ассоциаций с Эйгоном Недостойным, в чьи последние годы правления Железный трон был обит одеялами, мехами и подушками. Все те часы, что ему приходилось решать все эти глупые суды, делали этот день ещё более несносным. Два рыцаря-ленника из Королевских земель спорили о том, получил ли сын одного рыцарское звание, прослужив оруженосцем у другого. Этому сыну была обещана дочь другого в жёны, как только он получит рыцарское звание. Два других рыцаря также заявили, что им была обещана рука девушки. Как в итоге удалось разобраться, на потеху всему двору, она уже была замужем, причём дважды, и оба мужа всё ещё живы. В конце концов, Рейгар объявил первый брак действительным, второй недействительным, дочь, рождённую от второго брака, чьё существование всплыло уже во время вопроса о законности обоих браков, была объявлена незаконнорождённой. Отец, пообещавший дочку нескольким мужчинам одновременно ради притязаний на их земли и титулы, понёс наказание и согласился надеть чёрное. Его сын этой участи избежал, но Рейгар ни на секунду не поверил, что он не был к этому как-либо причастен. По решению короля, за ним осталось право унаследовать от отца его небольшой участок земли и титул. Также, если первый муж его сестры захочет аннулировать брак, он будет обязан взять опеку над ней и её дочерью-бастардом. Следующим просителем был торговец из Вольных городов, одетый так ярко и пёстро, что был похож на экзотических птиц в королевских садах. Даже его изогнутый нос был похож на клюв. Его длинная борода, разделённая на четыре зубца, была выкрашена в зелёный цвет, а зубы в тёмно-синий, что можно было разглядеть через его широкую улыбку. Ни один придворный шут не мог выглядеть столь же нелепо, но Рейгар воздержался от того, чтобы произнести эти мысли вслух. И всё же, несмотря на его забавный вид, прошение его было сухим как старый пергамент. Несколько недель назад один из его конкурентов сбился с курса из-за небольшого шторма, поэтому его до краёв загруженный когг пришвартовался в доках Сумеречного Дола, а не Королевской Гавани. Там он заплатил куда меньше портовых сборов, чем берут в Королевской Гавани, и теперь этот торговец всерьёз требовал, чтобы Рейгар изъял у конкурента деньги, сбережённые на портовых сборах, ведь он воспользовался кощунственным благословением Штормового бога… Рейгар не собирался в это вмешиваться. Королевская Гавань всегда была наиболее предпочтительной точкой маршрута для моряков, что сильно затрудняло жизнь других прибрежных городов королевства. Он не сделает никому лучше, если станет наказывать любого, кто по ошибке бросит у них якорь. Рейгар предложил торговцу два варианта: либо он отзывает своё прошение, либо король действительно обложит его конкурента дополнительным налогом, а сам торговец оплатит все расходы по перевозке его товаров из Сумеречного Дола в Королевскую Гавань. Следующими предстояло принять ещё несколько решений, в основном об урегулировании мелких споров или разъяснения ситуации по поводу невыплаченной арендной платы, счетов или налогов. Не в первый раз Рейгар задавался вопросом, почему король должен заботиться о таких мелочах. За несколько часов, проведённых на троне, его зад болел как после недели на седле, боль в колене стала такой ужасной, будто его сжигали на костре. В конце концов, он решил завершить судебное заседание и больше не принимать просителей. Следующий час он подписывал указы, которые уже были подготовлены Джоном Коннингтоном и лишь нуждались в его подписи и печати. Затем ещё час, самый долгий, великий мейстер Пицель читал ему письма, принесённые воронами. От него не ускользнул тот факт, что Пицель был недоволен присутствием Эймона, но Рейгар решил не удостаивать ответом его ворчание. Если он когда-нибудь посмеет публично пожаловаться, я позабочусь, чтобы Цитадель отправила его в Чёрный Замок до конца его жалких дней, — подумал Рейгар, выходя из комнаты великого мейстера, пока тот бормотал себе под нос. К счастью, он провёл встречу с малым советом ещё утром сразу после завтрака, поэтому больше королевских обязанностей на сегодня за ним не стояло. После всех его мучений на Железном троне и в комнате Пицеля, необходимость сидеть в зале малого совета стала бы для него чистой пыткой. Станнис Баратеон внёс предложение ввести новый закон, согласно которому цена на пшеницу больше не будет определять цену на буханку хлеба, но будет влиять на её вес, а также цена эля будет определяться ценой на пшеницу, ячмень и овёс. Идея была хорошей и не потребовала долгих обсуждений, поэтому Рейгар быстро согласился на предложение. День стал намного лучше, когда он встретился с братом в его покоях. К своей радости, он обнаружил там же Майлса Мутона. [1] Оба сидели на широких мягких креслах на большом балконе покоев Визериса и пили вино. Когда к ним присоединился Рейгар, Майлс тут же протянул ему свою чашу. Ещё лучше стало, когда по запаху и цвету Рейгар узнал в вине арборское золотое, а не дорнийское красное. Визерис сообщил, что у них осталось всего несколько часов, прежде чем его жена вернётся. После этого он снова уделит всё внимание ей. Пока что она находилась где-то в Красном Замке в компании тёти Элии, фрейлин и полудюжины внебрачных дочерей принца Оберина от разных женщин. Визерис наглядно подчеркнул, как много внимания требует его жена и днём, и ночью. Рейгар сильно сомневался, что брат искренне на это жаловался. Он ждёт не дождётся, чтобы снова упасть в объятия любимой жены. — По крайней мере, она всё ещё с тобой разговаривает, — сказал Рейгар с кривой улыбкой в надежде, что это прозвучит смешнее, чем его мысли. В последнее время, когда они оставались наедине, Элия могла молчать целыми днями. Не слышь он её голос на официальных встречах и в присутствии семьи, Рейгар и вовсе подумал бы, что она лишилась языка. — Ты так этому удивлён, брат, — нахмурившись, сказал Визерис. — Ещё бы. Что я мог такого сделать, что она больше не хочет со мной разговаривать? Не говоря уже о… других вещах. Визерис и Майлс озадаченно переглянулись. — Первое, я ничего не хочу слышать о том, как обстоят супружеские обязанности моего старшего брата и моей дорогой Элии. Второе, как давно это продолжается? — спросил Визерис. — Уже несколько дней, но я точно не уверен, — честно ответил Рейгар. Тот факт, что он даже не знал точно, сколько дней прошло с тех пор, как Элия перестала с ним общаться, стыдил его. Визерис всегда был довольно наблюдателен в таких вещах, чтобы не заметить. — А ты случайно не думаешь, что это как-то связано с отсутствием некоего наследного принца, старый друг? — спросил Майлс. — Ты отправил её единственного сына в опасное для жизни путешествие за Стену, брат. Ещё бы не злилась на тебя, — сказал Визерис так снисходительно, будто объяснял ребёнку самые очевидные вещи. В этот момент Рейгару хотелось дать себе пощёчину за то, что сам сразу этого не понял. — Я знаю, ты веришь в сверхъестественное, поэтому тебе лучше молиться всем известным тебе богам о благополучном возвращении сына. Не только я не хочу терять любимого племянника, а королевство своего наследного принца. Если с Эйгоном что-то случится, Элия перережет тебе глотку во сне. — Ты хороший король, мой друг, но муж из тебя ужасный, — сказал Майлс. — Я боюсь не Элии, — сказал Рейгар, заставив себя усмехнуться, — это Рейнис может скормить меня своему дракону, появись на нём хоть одна царапина. — Возможно, тебе стоило отправить с ним больше королевских рыцарей, — сказал Визерис, — Артура Дейна, Барристана Селми или Джейме Ланнистера. Быть может, это хоть немного успокоило бы Элию. Двух рыцарей может быть маловато там, где сейчас Эйгон. — Только не начинайте, — отмахнулся Рейгар, — Я отправил с Эйгоном двух королевских рыцарей, и с того дня только и слышу жалобы оставшихся пятерых, как они хотели бы сопровождать его. Будь на спинах драконов больше места, я бы посадил на них всю Королевскую гвардию и золотых плащей в придачу. Все три тысячи. В последние несколько дней он не слышал от сира Барристана и Артура ничего, кроме ворчаний и мелких замечаний по поводу того, как они несчастны оставаться здесь, пока принц Эйгон и двое их братьев рискуют своей жизнью. Сир Джейме просил разрешения отплыть на корабле на север в Белую Гавань или может даже в Восточный Дозор-у-Моря. Сир Джонотор и сир Герольд в последнее время мало разговаривали, но их угрюмые взгляды говорили сами за себя. — Тебе вообще не стоило посылать Эйгона, — сказал Майлс. Рейгар не взглянул на друга, ему не хотелось видеть укоризны в его глазах. Майлс никогда не стеснялся говорить, что думает, даже Рейгару, ни как другу, ни как своему королю. Это одно из немногих, что он ценил превыше дружбы, и одна из причин, по которой Рейгар уже не раз предлагал ему место в малом совете. Но в данный момент это лишь действовало ему на нервы. После долгого и тяжёлого дня Рейгар надеялся на приятный и спокойный вечер с братом, а не на поучительную лекцию о том, как много ошибок он совершил за последнее время. — У меня не было выбора, — сказал он, сделав большой глоток арборского золотого, — После того, как Тайвин решил отправить собственного сына, я не мог поступить иначе. — Видимо, ты не такой хороший король, каким тебя считает наш дорогой Майлс, — сказал Визерис с кривой усмешкой, но тут же резко посерьёзнел, — У тебя был выбор, брат. Ты король, даже когда забываешь об этом. Даже если бы лорд Тайвин послал за Стену всех Ланнистеров мужского пола, у тебя бы всё равно оставался выбор. Так что не прячься за своим… уважением к Тайвину Ланнистеру, и не заявляй об обратном. Очевидно, вместо слова «уважением» на языке Визериса совсем другое. — Поступи ты иначе, никто бы не имел права сомневаться в твоём решении. Никто. Даже Старый лев. — Тогда мне лучше не говорить вам, что лорд Тайвин уговорил меня помочь найти подходящую жену для Тириона, когда он вернётся из-за Стены, — сказал Рейгар. — Ох, брат... — И что я согласился на брак одной из дочерей Тириона с сыном Эйгона и Рейнис. Брат ничего не сказал, лишь покачал головой, что было самым худшим его ответом. Некоторое время они сидели в тишине, глядя с балкона на Королевскую Гавань, видневшуюся за массивными башнями Красного Замка, и потягивая вино из кубков. Рейгар хотел что-то сказать, желая оправдаться, сказать, как сильно они нуждаются в лояльности лорда Тайвина. Но он не смог себя заставить, опасаясь очередного разъяснения, какую глупость он совершил. Ни слова не слетело с его губ. Майлс первым нарушил молчание. — Старый лев не растерял все зубы. Нужно отдать ему должное, он идеально подобрал момент. — Что ты имеешь в виду? — спросил Рейгар. — Сам подумай. Все знают, что Тайвин ненавидит своего сына, самого мелкого. Ржавый нож в кишках не станет ему ненавистнее Тириона. Бес может умереть за Стеной, и Тайвин после такого может потребовать, чтобы ты освободил сира Джейме от его клятв, поскольку его единственный наследник погиб, следуя твоей воле. Если же он вернётся, Тайвин ничего не потеряет и получит брачный союз с королевской семьёй. Он в любом случае останется в выигрыше. Хитрая старая сволочь. — Ты уже решил, какую несчастную приговорить к участи стать женой Беса из Кастерли Рок? — спросил Визерис. — Нет, не решил, — вздохнул Рейгар. — Найти подходящую жену будет совсем не просто, даже если удастся убедить отца девушки. Я даже думать не хочу, сколько титулов и земель это будет мне стоить. — Да, будет нелегко. Она должна быть из хорошего дома, древнего дома, влиятельного дома. Иначе Тайвин её не примет. — Будто ему есть из чего выбирать, — сказал Майлс, но Визерис оставил его слова без внимания. — Возможно, будет лучше подобрать ему девушку валирийских кровей, чтобы твои правнуки тоже могли восседать на драконах. Жаль только, в Вестеросе таких осталось немного после трагедии в Летнем Замке. — А что с Волантисом или Лисом? Валирийской крови там предостаточно, — сказал Майлс. — Да, вот только во всём Вестеросе не соберётся золота, чтобы уговорить какой-либо из благородных домов Лиса или Волантиса выдать свою дочь за Тириона Ланнистера, — сказал Рейгар. — Значит, искать нужно в Семи королевствах, — сказал Майлс, — Учитывая, что несчастной придётся заодно взять с собой богатое приданное, выбор не так уж велик. — Легче всего будет искать в Дорне среди Мартеллов и всех, с кем роднились потомки Дейнерис и Марона Мартелла. Знаю я одного лорда. Он не только тесно связан с Мартеллами, но и его жена обладает древней кровью Первых Людей. — Звучит неплохо, — сказал Рейгар. — Я так понимаю, у них есть дочь. — Да, Аллара Гаргален. [2] — Её отец никогда на такое не согласится, — фыркнув, сказал Майлс. — Я достаточно хорошо знаю лорда Тремонда. Он скорее отправит свою дочь к молчаливым сёстрам, чем в постель к Бесу. Аллара Гаргален молода и невинна, и не уступает красоте своей матери в её возрасте. Эта девочка может заполучить себе любого мужчину Семи королевств, и Тремонд прекрасно об этом знает. — Я тоже хорошо знаю лорда Тремонда, — сказал Визерис, налив себе ещё вина. — Каким бы гордым он ни бы, его верность Короне и в особенности дому Мартелл не поддаётся сомнениям. Если король и принц Доран потребуют, он согласится. И тебе не стоит забывать, Тремонд довольно амбициозен. Выдать дочку за Эйгона он не смог, но шанс сделать её следующей леди Кастерли Рок станет хорошим утешительным призом, особенно если это повлечёт брак его внуков с Таргариенами. — Скажи это девочке, она точно будет в восторге, — сказал Майлс, нахмурив брови, и сделал большой глоток вина. — Значит, для начала стоит послать ворона Дорану? — спросил Рейгар. — Если ты действительно намереваешься обречь Аллару, то да. Тебе понадобится поддержка Дорана, чтобы убедить Тремонда. Так они и продолжали сидеть втроём на балконе, пить вино и обмениваться парой слов. Все знали Аллару Гаргален, хорошо воспитанную, умную, добрую и безмерно красивую. По сути, она была единственной, кто мог посоперничать с Рейнис красотой. Вдобавок ко всему, они были лучшими подругами. Много лет назад Рейгар думал выдать её за Эйгона, и, если бы его дети не были такими настойчивыми в своей любви, так бы он, скорее всего, и поступил. Теперь же он вынужден выдать её не за своего замечательного сына, о котором мечтали многие женщины королевства, а за мерзкого карлика-Ланнистера — его полной противоположности. Вскоре Майлс ушёл, сказав, что у него назначена встреча с одной женщиной, имя которой он хотел бы не разглашать. Скорее всего, ему просто хотелось уйти подальше от этого разговора. Впрочем, о предлоге он тоже не стал бы лгать. Рейгар мог лишь надеяться, что женщина, к которой он идёт, не замужем и никому не обещана. Его дуэли за честь чьей-то жены или невесты в Красном Замке — последнее, что сейчас нужно Рейгару. Визерис принёс им обоим ещё выпить, сладкого и крепкого грушевого бренди из Тироша. Рейгар заметил, как брат пристально смотрит на него, пока наконец не заговорил. — Что у тебя на уме, брат? — спросил он. — Кроме того, что меня обхитрил Тайвин Ланнистер, и что я обязан сделать с бедной девочкой? — Да, кроме этого. — Ничего, — сказал Рейгар, но приподнятая бровь брата ясно говорила, что Визерис ничуть в это не верил. — Почти ничего. Всё так сложно. — Это из-за Долины? — Откуда ты знаешь? — спросил Рейгар, вскочив со стула так резво, будто дракон только что укусил его за зад. — А ты как думаешь? Элия. В семье не должно быть секретов, брат, я не раз об этом говорил. А от твоей жены ничего не утаишь. — Кто ещё знает? — Только я. Элия ничего не сказала Арианне, если ты об этом. Она член семьи, но язык у неё без костей, — сказал Визерис. — А сама Элия как узнала? — Не знаю, — пожал плечами Визерис. — Я бы посоветовал спросить об этом, но пока Эйгон не вернётся, из этого ничего не выйдет. Пока что это неразгаданная тайна. — Раз всё равно знаешь, мог бы заодно дать совет, — сказал Рейгар, вздохнув. — В данный момент я ничего не могу сказать, — сказал Визерис, снова пожав плечами. — Ничего? И это весь твой совет, брат? Я сегодня я слишком часто об этом слышал. — Ну, в данный момент ты ничего не можешь узнать, пока корабль с Джоном Арреном и Недом Старком не доберётся до Чаячьего города, но до того пройдут недели. Тебе просто нужно набраться терпения. Если действовать слишком быстро и опрометчиво, ситуация может только усугубиться. Услышав это, Рейгар улыбнулся. Его брат был умён и грамотен, но никогда не отличался хорошим политическим мышлением. Однако время, проведённое в Дорне при дворе принца Дорана, явно пошло ему на пользу в этом плане. Он изменился в лучшую сторону. Из него выйдет неплохой принц-консорт для принцессы Арианны, когда она сменит отца, став правящей принцессой Дорна. — Просто доверься им, — продолжил Визерис, — голова Старка помимо его заботы о чести и семье может и полна опилок, но у Джона Аррена точно нет. Если он считает, что сможет разрешить ситуацию с помощью этого угрюмого северянина, значит ему стоит верить. — Возможно, ты прав, — сказал Рейгар, сделав глоток бренди. Напиток обжигал его горло, словно лесной пожар, и Рейгару пришлось приложить немало усилий, чтобы не закашляться. Визерис тоже сделал глоток, но даже не вздрогнул. — Ну, под «ничего» я, конечно, не имел в виду совсем ничего не делать, — сказал Визерис. — Тебе стоит подготовиться к худшему. Даже если это только предположение. Если Аррену и Старку не удастся всё уладить, ты должен понимать, что нас ждёт. Война. Ты знаешь, я не верю в пророчества и в сверхъестественное так, как ты. Но во что я точно верю, так это в опасность восстания. На нашу семью их выпало слишком много, чтобы отбросить такую возможность. Как бы мы ни верили в успех Джона Аррена и его собачки, лучше заранее спланировать, как мы выиграем войну, если она действительно случится. — Честно говоря, я бы предпочёл об этом не думать. — В это я верю, брат, — сказал Визерис. — Ты всегда был мечтателем. В детстве я восхищался этим больше всего, ты знал? Все вокруг были такими… серьёзными и помешанными на политике, но не ты. Ты жил в своём собственном мире, мире песен и историй, сказок и пророчеств. Но ты больше не мечтательный наследный принц, ты король. Как бы сильно эти мысли ни выворачивали тебя, ни мешали спать, если дело дойдёт до войны, ты должен быть к ней готов. Если всё пройдёт хорошо, и эти двое справятся, опасения были напрасны. Всегда лучше перебдеть, чем недобдеть и потом жалеть. Разумеется, это было так же просто, как и правильно. Рейгару нужно время, чтобы обдумать это. Война — дело грязное. В мейстерских книгах всё кажется простым и ясным. Одна сторона боролась против другой. Король благороден, законы и боги на его стороне. Кровавый узурпатор низвергнут, и добрые люди всего королевства ликуют. В том городе была битва, тот замок был взят, затем тот. Время от времени тот или иной лорд сменял сторону, но в целом всё казалось ясным и простым. На деле же Рейгар знал, что историю пишут победители. Войны ведутся намного сложнее. — Что бы ты посоветовал? — спросил Рейгар, сделав ещё глоток. — Для начала, самое очевидное, — сказал Визерис, налив себе ещё на маленький глоток, — подумай о тех, кто будет союзниками или противниками, и в ком ты не уверен. Итог тебя не обрадует, но ты точно должен знать, на кого стоит положиться, кто может тебя предать и кого потребуется… уговорить оставаться верным тебе. — Тогда начнём с Королевских земель. С этим мы можем согласиться. — Без сомнений, они ещё не забыли печальной участи Дарклинов, но много солдат с них не соскребёшь. Простор тоже будет на нашей стороне. Многие лорды Простора гордятся своей верностью Короне и Тайреллам. Даже если Мейс Тайрелл недоволен тем, что его девочка не стала женой Эйгона, он всё ещё должен помнить, что дом Тайрелл всем обязан только дому Таргариен. Дорн тоже тебя поддержит, но здесь стоит быть осторожнее, брат. В Дорне есть люди, которые хотят видеть Эйгона на троне скорее раньше, чем поздно. — Думаешь, Дорн выступит против меня? — Ну, открыто ни в коем случае, но у меня есть свои связи в Дорне… Многим не понравилось, что ты подверг такому риску Эйгона. Он тоже сын Дорна, а ты отправил его за Стену. — Быстро ты узнал. — Да, дорнийцы, мягко говоря, скоры на гнев, и они не скрывают своего недовольства ни здесь, в Королевской Гавани, ни в Дорне. — Я думаю, ты слишком беспокоишься, брат, — сказал Рейгар, пытаясь проявить хоть немного оптимизма. — Даже если произойдёт восстание, Долина останется сама по себе. Потребуется нечто больше кучки глупых писем, чтобы устроить восстание по всему королевству. Если восстание произойдёт, мы быстро его раздавим. Визерис посмотрел на него, совершенно недоумённый. — Прошу, скажи мне, что ты не говоришь об этом серьёзно, Рейгар. Ты не можешь быть так наивен. Опасность намного, намного выше. Да, в данный момент все зовы к восстанию исходят из Долины, но останутся ли они одни, совсем другой вопрос. Нед Старк, несомненно, лоялен короне, но есть вещи намного дороже — семья. — При чём тут его семья? — Его старшая дочь — жена Хьюберта Аррена, Рейгар. Однажды она станет леди Долины. Ты должен знать. Итак, если Хьюберт Аррен восстанет против тебя, каковы шансы, что дом Старк и Север не поддержат его? Рейгар на миг опешил. Он в самом деле не задумывался об этом. Рейгар никогда особо не интересовался династическими связями между великими домами королевства, за что Элия и Джон Коннингтон не раз упрекали его за закрытыми дверьми. Он никогда не сомневался в лояльности Эддарда Старка, но в словах Визериса была своя правда. Когда человеку приходится выбирать между верностью своему королю и верностью собственной крови, лишь немногие смогут остаться непоколебимы в своей верности короне. — И жена Старка, леди Кетлин, Талли по происхождению, — продолжил мысль Рейгар. — Таким образом, есть риск, что Эдмюр Талли поднимет знамёна в поддержку своей племянницы и сможет склонить большую часть Речных земель на сторону мятежников. — Верно. Дом Дарри поддержит тебя. Они никогда не подумают пойти против дома Таргариен. Уэнты тоже лояльны, но леди Кетлин тоже Уэнт по матери. Сложно сказать, на чью сторону встанет лорд Уолтер, но лучше постараться переманить к себе. Тебе понадобятся мечи и казна Уэнтов. С Фреями совсем другая история. Если лорд Эдмюр сделает лорду Уолдеру достаточно щедрое предложение, например, выдать одного из трёх своих ни с кем не помолвленных детей за кого-то из его многочисленного потомства, они не будут долго колебаться. Последнее, но не наименее важное — не забывай о жене Роберта Баратеона, леди Лианне. Она Старк по происхождению. Неважно какими хорошими друзьями стали Эйгон и первенец Роберта, когда дело дойдёт до драки, Роберт поднимет знамёна Штормовых земель на стороне Старков, за кого бы те ни встали. — Значит, на моей стороне остаются Королевские земли, Дорн, Простор, часть Речных земель и Западные земли. Расклад всё ещё неплохой. — Западные земли? Серьёзно, Рейгар? Мы точно сейчас говорили о брачных и кровных узах? Рейгар задумался, осознание поразило его как удар молнии. Лорд Тайвин может и заключил с ним соглашение о помолвке ещё не родившихся детей, но… жена лорда Эдмюра и мать его детей — единственная дочь Старого льва. Свадьба его гипотетической внучки на гипотетическом внуке Рейгара произойдёт ещё не скоро, а в данный момент на кону стоят живые внуки и живая дочь. В лучшем случае, он сохранит нейтралитет, о худшем Рейгару даже думать не хотелось. — На помощь Западных земель можно не рассчитывать, — наконец сказал он с тяжёлым вздохом. — Не стоит, — согласился Визерис. — Но у нас всё ещё есть драконы, — сказал Рейгар, и ему показалось, что его голос звучит упрямо как у капризного мальчишки. — Верно. И как ты собираешься их использовать? Эйгон по твоему приказу отправился за Стену и неизвестно, когда он сможет вернуться. До тех пор Балериону не будет никакого дела до войны. У Вейгара нет всадника, потому он тоже бесполезен, если ты, конечно, не собираешься победить наших врагов, скормив весь их скот. Мераксес… Рейнис — замечательная молодая женщина, умная и добрая. Однажды она станет прекрасной королевой, я в этом не сомневаюсь. Но она не воин, ты знаешь об этом не лучше меня. Она слишком нежна для такого. Ты действительно хочешь, чтобы она верхом на Мераксес сожгла заживо десятки тысяч солдат на каком-нибудь поле битвы и превратила в пепел целые крепости или города с мужчинами, женщинами и детьми внутри? Если она это сделает, то попросту сломится. Это правда. Рейнис, его чудесная дочь, невероятно умна, сильна и храбра, но она не воин. Много лет назад, когда Эйгон стал достаточно взрослым, чтобы отправляться на охоту с рыцарями Королевской гвардии, она узрела забой свиней, которых должны были подать на небольшом пиру в тот вечер. Визги умирающих свиней заставили её расплакаться, и после она так сильно продолжала рыдать весь вечер, не выходя из своих покоев, что Рейгар бесцеремонно отменил пир. После того случая она ещё несколько месяцев не прикасалась к свинине. Если он заставит её сражаться на этой войне, убивать мужчин, солдат или нет, возможно даже женщин и детей, это разорвёт её прекрасную душу на клочки. Что бы ни случилось, он не мог поступить так со своей девочкой. — Значит, у нас нет драконов, — сказал он, в очередной раз тяжело вздохнув. — Нет, по крайней мере, сейчас. И другие дома, которые могут ввязаться в войну, знают об этом так же хорошо, как мы с тобой. — И что нам тогда делать? — спросил Рейгар. — Надеяться и молиться, брат. Надеяться на то, что Джон Аррен и Эддард Старк добьются успеха, и молиться, чтобы Эйгон вернулся целым и невредимым как можно скорее, как бы всё ни обернулось в Долине. Было холодно, когда Рейгар вернулся в свой солярий. Формально он покинул Визериса, чтобы ещё немного поработать, на деле же он хотел оставить его наедине с женой, которая вот-вот должна была прийти. По пути в коридоре он как раз пересёкся с принцессой Арианной. Судя по румянцу на щеках, она была немного пьяна. Насколько он помнил из тонких намёков Визериса, она была особенно требовательна к супружеским обязанностям, когда выпьет. Рейгар приказал слуге разжечь огонь в очаге и принести ещё вина, прежде чем сел за свой стол и постарался ни о чём не думать. Тепло медленно расходилось по комнате, и крепкое пряное вино помогло ему скоротать время. Он молча сидел с закрытыми глазами, потирая виски, не зная, что делать со всем этим. Ситуация намного хуже, чем Рейгар себе представлял, и он уже чувствовал нарастающую головную боль, с которой он пол ночи не сможет уснуть. Только ощутив тепло из очага на себе, Рейгар открыл глаза и огляделся, хотя совершенно не знал, чего ищет. В его солярии лежало столько книг, но можно было провести здесь целый год и ни разу не наткнуться на одну и ту же строку. Но даже эти книги не могли поднять ему настроение. Бесчисленное множество книг о пророчествах и историях, в основном связанных Обещанным принцем, концом мира людей и Долгой ночью. Древние книги и ломкие свитки по истории Валирии, немногим больше отличающиеся от сказок, о Великой империи Рассвета или о последней Долгой ночи. Ещё можно было увидеть множество перепутанных рукописей с указаниями на переводы и толкования текстов, потерянных веками назад. Последним его взгляд упал на письмо, лежащее на столе не вскрытое и нераспечатанное. Глядя на него, ему захотелось плакать, кричать или разбить что-нибудь, но нахлынувшая приливной волной пустота не позволяла даже этого. Он мог только молча сидеть и смотреть на письмо. Она отвергла его, его письмо. Это было хуже всего. Рейгар бы вынес, даже если бы она просто оставила его без ответа, как делала это столько лет. Но это… было намного хуже. Она отказалась от него, отказалась от меня, — думал он. Ему снова хотелось плакать, но слёз не приходило. — Мы созданы друг для друга, Лианна. Созданы. Почему ты этого не видишь? Мы могли бы договориться с Робертом, я уверен. Он уже получил от тебя законных наследников, большего ему не нужно. Он даже не любит тебя. Не по-настоящему. Не так, как я. Уверен, мы бы пришли к соглашению. У Роберта остались бы его шлюхи и вино, а у нас наша любовь и счастье, Лианна. Даже Элия согласилась бы, объясни мы всё. Почему ты против нашего счастья? Мы могли бы дать друг другу всё, чего когда-либо желали. Зачем ты отказываешься от нашего счастья? Лианна. Моя Лианна. Рейгар встал со стула с тяжёлой от вина головой и потянулся к письму, сам поначалу не осознавая зачем. Он взял письмо и подошёл к очагу. Немного поколебавшись, он скомкал письмо и бросил маленький круглый комок в огонь. Он увидел, как пламя расплавило воск печати, заставив гордого дракона растаять как снег под дорнийским солнцем. Точно так же должны были испариться чувства к Лианне после того, как она окончательно отвергла его. Бумага обуглилась по краям, затем почернела и обратилась в пепел. Всего через мгновение от письма ничего не осталось. — Доброе дело, Ваше Величество, — вдруг услышал он голос со стороны двери. Ему даже не пришлось оглядываться, чтобы узнать Мелисандру. Неизвестно как, но ей удавалось приходить к нему тихо, словно кошка. Куда интереснее было, как ей удалось так бесшумно раскрыть дверь и пройти мимо сира Герольда, стоявшего на страже. Но затем, посмотрев на неё, он выбросил все эти мысли из головы. — Что за доброе дело? — Предать это письмо огню, Ваше Величество, — промурлыкала она, — Вы вложили своё сердце в эти строки, но если то, что вы изложили в нём, осталось без ответа, отдать его священному пламени единственно истинного Бога было лучшим решением. — Вы читали письмо? — спросил он, потрясённый. — Нет, это невозможно. Печать была цела. — Конечно, нет, Ваше Величество. Но я имела честь провести с вами немало времени, поэтому некоторые вещи стали очевидными. Рейгар фыркнул, затем повернулся к своему столу. Он подумал налить себе ещё вина, но быстро передумал. Голова и без того будет болеть завтра утром. Нет смысла делать ещё хуже. — А я и не знал, что в очаге моего солярия горит священное пламя, — сказал он вместо этого. Красная жрица подошла к нему, улыбаясь. — Каждое пламя священно, и каждый огонь — дань уважения единственно истинному Богу и храм его безграничной силы, — сказала она. — Как удобно, — сказал Рейгар. Жрица ничего не ответила, лишь продолжала глядеть на него своими внеземными красными глазами с улыбкой, от которой большинство мужчин попадали перед ней на колени. — Почему вы здесь? — Чтобы проведать вас, Ваше Величество. За последние недели у нас было мало возможностей поговорить, поэтому я просто хотела узнать, как вы себя чувствуете. — Ужасно! — выпалил он. — И этим я в немалой степени обязан вам и вашим братьям по вере. Ваши письма нанесли куда больше ущерба, чем я представлял. — Если дело в этом, то… — Они говорят о бунте против меня, против моей семьи! — перебил он её. У него уже не хватало нервов для соблюдения такта. — Королевство может кануть в гражданскую войну, и это в преддверии грядущей борьбы за выживание человечества. Ваши письма, жрица, нанесли нам столько урона, что врагам и не снилось. — Мы сожалеем о случившимся, — сказала она в ответ. — Да неужели? Мне казалось, вы ни о чём не жалеете, когда дело касается вашего бога. — Мы действительно так думали. Но если наши письма привели к такому исходу, это была работа не нашего Бога, а, безусловно, уловка Великого Иного, сбившая нас с праведного пути. Ночь темна и полна ужасов, Ваше Величество, и похоже, что даже самые смиренные служители Владыки время от времени забывают эту простую истину. Мы будем осторожны в будущем, Ваше Величество, даю вам слово. — Впредь вы и ваши братья ничего не будете делать без моего согласия. Я ясно выразился? — Предельно ясно, Ваше Величество, — сказала она, смиренно склонив голову. Рейгар присмотрелся к ней, желая разгадать, не было ли это смирение обычной игрой. Но он быстро выкинул эту мысль из головы, сейчас не время раздувать ещё один конфликт. Что сделано, то сделано. Если это действительно была уловка их врага, размолвка с красными жрецами определённо была одной из его целей. Они обязаны сохранить единый фронт, но всё же для себя Рейгар решил быть намного осторожнее с жрецами Р’глора. Он снова закрыл глаза и потёр виски. Головная боль наступила даже раньше, чем он опасался. Внезапно он почувствовал на своих руках тепло, нежное и ласкающее. Это были руки Мелисандры. Он опустил руки и позволил красной жрице массировать его виски. Её прикосновения были нежными, тёплыми и на удивление успокаивающими. Казалось, будто они извлекли всю боль из его головы. Рейгар открыл глаза и увидел, что жрица придвинулась слишком близко к нему. Её лицо находилось всего в половине ладони от его. — Вы слишком много на себя берёте, Ваше Величество, — сказала она, — Отдайте себя целиком Владыке Света, доверьтесь ему и его милости. Сбросьте с себя груз всех забот, свалившиеся на ваши благородные плечи, мой король. — Я не знаю, как, — сказал он, глядя в её кроваво-красные… и такие восхитительные глаза Его взгляд скользнул ниже по её алым щекам, её полным и цветущим губам. Ниже и ниже вдоль её бледной шеи, ключиц, восхитительно выглядывающих из-под красной ткани платья. Платья, которое прикрывало всё и при этом демонстрировало её изящные формы так наглядно, что Рейгар чувствовал жар, поднимающийся в чреслах. Он чувствовал этот жар при виде её и раньше, возможно ещё в ту самую минуту, когда впервые её увидел. Только сейчас он позволил себе по-настоящему ощутить его. Его взгляд блуждал дальше до самого декольте, открытого и завлекающего. Её полные округлые груди будто бы ждали его, почти умоляли схватить и насладиться ими. — Да, вы знаете, — выдохнула она, — Вы знаете это. Владыка Света благоволит, когда его избранные дети возлегают друг с другом. Отдайтесь огню в своей крови, мой король, ибо каждый огонь — это храм славы единственно истинного Бога. Рейгар почувствовал, как у него пересохло во рту. Он хотел что-то сказать, но ни слова не сорвалось из его губ. Он хотел отступить, отойти от неё, но ноги не слушались. Огонь в моей крови, — повторил он про себя, — пламя и кровь. В следующий момент он схватил её, обвил руками её талию и притянул к себе, прижимая её тёплое и мягкое тело к своему. Он прильнул своими губами к её губам, его язык требовательно проникал в её рот. Она ответила на поцелуй охотно и страстно. С почти забытой дикостью он толкнул её на стол и прижал, стянув с неё платье. Он слышал, как разорвались швы в нескольких местах, но в тот момент его это не заботило. Её груди были бледными, полными и мягкими, какими он и представлял. На самом деле, даже ещё прекраснее. Он схватил их обеими руками, начал целовать и сосать, в то время как Мелисандра начала сдирать с себя остатки платья. Только оказавшись совсем обнажённой, она прислонилась к краю стола, и её бёдра маняще раздвинулись для него. Рейгар тоже начал раздеваться. Он быстро стянул через голову камзол, развязал шнурки штанов и скинул их. Он вошёл в неё быстро и жёстко. Её внутренности оказались даже мягче и теплее, чем он представлял. Давно он не чувствовал себя так хорошо, таким желанным внутри женщины и на мгновение злился на то, что не воспользовался услугами красной жрицы раньше. Он слышал, как она говорила что-то о судьбе и благословении Р’глора, о пламени, свете и тенях, но не обращал на это внимание и просто продолжал её трахать. Её стройные ноги обвились вокруг его тела, пока его рот посасывал её восхитительные соски. Ему не потребовалось слишком много времени, чтобы излить в неё своё семя и сделать несколько последних толчков, быстрых и глубоких, прежде чем рухнуть на неё сверху. Тяжело дыша, он некоторое время так и лежал на ней, по-прежнему держа один из сосков во рту и массируя рукой другую тяжёлую грудь. Другая его рука блуждала по её ягодицам, округлым и восхитительно упругим. Он уже знал, как воспользуется ей в следующий раз. Вскоре Рейгар встал и вытащил из неё своё обмякшее мужское достоинство. В этот момент он пожалел, что не попробовал на вкус её влажную и сочную промежность, но это всегда успеется. Он снова натянул штаны и надел камзол, наблюдая за тем, как красная жрица натягивает порванное платье на своё великолепное тело. Теперь оно свободно висело на ней, но не похоже, чтобы это приносило какие-то неудобства. Она улыбнулась ему в последний раз, прежде чем безмолвно развернуться и направиться к выходу. У двери она остановилась в последний раз, снова обернулась со всё тем же спокойным и собранным выражением лица. — Я же говорила, что вы знаете, Ваше Величество, — сказала она, затем исчезла за дверью. Только оставшись наедине с собой, Рейгар задумался, что это была не самая лучшая идея. 1. Друг и оруженосец Рейгара, которого он впоследствии посвятил в рыцари. В каноне погиб от рук Роберта во время Колокольной битвы. 2. В оригинале речь шла о том, что у Эшары, как у Дейн, течёт кровь Первых Людей и Валирийцев. Распространённое заблуждение, которого не удалось избежать даже автору данного фика. По словам Мартина, Дейны не имеют никакого отношения к Валирии, и их фиолетовые глаза лишь являются похожей мутацией, как у нас голубые. Для сравнения, зелёные глаза тоже довольно редкое явление, но не считать же из-за этого Ланнистеров потомками Ридов или других жителей Перешейка. К тому же, далеко не все Дейны светловолосы как Эдрик, а у некоторых цвет волос и вовсе странно чередуется с чёрным и седым как у того же Герольда Дейна. Кроме того, дом Дейн насчитывает десять тысяч лет, тогда как Валирия была основана лишь за пять тысяч лет до основных событий. Из браков между Таргариенами и Дейнами известен лишь один между Мейкаром и Дианной (родителями Эймона и Эгга). Сомневаюсь, что они могли заключить их до присоединения Дорна к Железному трону. Можно было бы предположить, что сёстры Эгга могли слишком сблизиться с кем-то из кузенов, но они и их дети, скорее всего, тоже погибли в Летнем Замке. То, что отец Аллары является Мартеллом по линии одного или обоих родителей, и тем самым имеет вместе с дочкой свою каплю драконьей крови, звучит куда правдоподобнее.