О королях и бастардах

Вино было кислым и крепким, совсем не в её вкусе, но хотя бы с добавкой чёрной смородины, сливы и корицы, которую ей обещали. Леди Серлина могла считать себя обладательницей самого изысканного вкуса в винах, но чтобы всерьёз полюбить дорнийское красное вино, кому-то не должно хватать либо ума, либо языка. Чего-чего, а от недостатка языка она точно не страдала. В этом Лианна не сомневалась, поскольку леди Серлина почти не прекращала говорить. Казалось, она не останавливалась, даже когда выпивала. Способность, отработанная многими годами тяжёлого труда и практики. Лианна также подозревала, что любовь к дорнийскому красному больше проистекала из привязанности к своей дорнийской родине. Лианна тоже испытывала привязанность к Северу, но её любовь к дому ещё не зашла так далеко, чтобы отказаться от сладких вин Арбора и Простора. Она хорошо помнила, как гордился лорд Локк, когда построил сооружение, вдохновлённое стеклянными садами Винтерфелла, и сказал, что Север сможет изготавливать собственное вино, несмотря на холодный и суровый климат. Лианна тогда ещё жила в Винтерфелле и оставалась ещё больше ребёнком, чем женщиной. «Настоящее северное вино для настоящих северян, крепких и честных», — хвастался он, половину вечера рассуждая о том, как это освободит Север от зависимости от импорта с юга или Эссоса, а также откроет совершенно новый источник доходов для дома Старк. Вино, однако, получилось отвратным. Отец тогда позволил ей сделать маленький глоток. Ужасное, слабое на вкус и кислое как уксус. Оно так першило в горле, что с таким же успехом можно было проглотить горсть гвоздей. То, что следующие посевы не пережили относительно мягкую зиму, было настоящим знамением богов. Как и то, что здание сгорело дотла, когда даже думать о новой посадке было рано. Что на самом деле стало причиной пожара, она уже не помнила, но ей нравилось объяснение Брандона, что винодел из Арбора, нанятый Локком, сам устроил поджог от стыда за то, что был вынужден производить. Когда в Винтерфелл прибыл ворон с известием о пожаре, отец смеялся во всю глотку. Лорд Рикард, человек по-своему любящий, но всегда серьёзный и суровый, всегда был скуп на смех, но в тот день он смеялся так, что его лицо стало таким же красным, как вино в её руках. Лианна оторвалась от вина и посмотрела на леди Серлину, так погружённую в свою болтовню, что не заметила, как Лианна перестала её слушать. Серлина могла сколь угодно утверждать, что любит дорнийское красное, но от Лианны не укрылось, как она немного кривилась с каждым глотком, и это была вовсе не довольнаяулыбка. Она могла сдерживаться сколь угодно, но её веснушки не лгали. Они никогда не умели это делать. Как и у многих представителей дома Сантагар, лицо Серлины было покрыто бесчисленными очаровательными веснушками, хотя и не так обильно, как у её племянницы леди Сильвы. Лианна встречала эту юную леди однажды, несколько лет назад, когда она сопровождала свою подругу детства принцессу Арианну и её новобрачного мужа принца Визериса в путешествии из Дорна в Королевскую Гавань. По пути они на пару дней остановились в Штормовом Пределе. Девочка была хороша, ещё красивее Серлины, а главное, куда спокойнее. Она казалась застенчивой, когда принцессы Арианны и принца Визериса не было рядом, и её было так же трудно читать, как книгу на незнакомом языке. Только в их присутствии она расцветала и могла стать такой же говорливой, как её тётушка. Лианна даже подозревала, что Сильва делит ложе с принцем Визерисом на пару с его женой. Впрочем, спрашивать об этом прямо она не осмелилась, как и подтвердить свои догадки обходными путями. Какой бы непостижимой ни была леди Сильва, веснушки Серлины позволяли Лианне легко разглядеть любую малейшую эмоцию на её прелестном, но неугомонном лице. Она ненавидит дорнийское красное, — подумала Лианна с триумфальной улыбкой, увидев, как её веснушки снова дёрнулись, и тут же сделала глоток вина, чтобы не показывать улыбки. Веснушки на её весёлом лице несомненно были самым большим достоинством Серлины, но и её величайшей слабостью. Главным образом потому, что её мужу явно нравились эти веснушки. Лианна достаточно часто слышала, как сир Ломас звал жену своим диким котёнком каждый раз, когда думал, что его не слышат. Возможно, именно из-за семейной черты на гербе дома Сантагар красовался пятнистый леопард. Сир Ломас был хорошим и прилежным мужчиной, в этом не было никаких сомнений, но его интимные разговоры были просто невыносимы. Мысль о том, что после этого Серлине приходилось отдаваться своему мужу, вызывала у Лианны мурашки по спине каждый раз, когда она слышала от него нечто подобное. И это происходило довольно часто. Роберт, несмотря на все свои недостатки и раздувшийся с годами обхват, всё ещё обладал особенностью, из-за которой Лианне было трудно отказать, когда он хотел, чтобы жена лежала на спине с раздвинутыми ногами. Даже мысль о том, что сир Ломас, крепкий как солома и мужественный как тёплая овсянка, может сделать что-то подобное, заставила Лианну выпрыснуть целую чашку чая на стол в самый первый раз. К счастью, рядом в тот момент не было никого, кроме Роберта. Она хорошо помнила тот день, а ночь ещё лучше. Она поделилась своими мыслями с Робертом, после того, как извинилась за то, что выплеснула чай на его камзол. Вместе они полночи пили вино, посмеиваясь над абсурдной мыслью о том, как сир Ломас поднимает настроение леди Серлины, шепча на ухо о её веснушках. «Не представляю, как они вообще заделали сына, — сказал Роберт, и вино потекло по его подбородку от смеха. — После таких разговоров Ломасу понадобятся руки кузнеца, чтобы раздвинуть ей ноги. И даже тогда, я уверен, она останется сухой как долбанная дорнийская пустыня». Это было подло, Лианна знала, но не могла перестать смеяться над этим и пролила своё вино, испортив второе платье за день. Правда, в ту ночь ей не пришлось надевать третьего. Это была замечательная ночь. Ночь, когда они зачали Стеффона. Она была в этом уверена. В то время Роберт намного чаще проводил с ней время, но ей нравилось так думать. Вскоре Лианна под предлогом выпроводила леди Серлину. Ей нравилась эта женщина. Серлина Эстермонт была для неё самой дорогой из всех дам, сновавших в Штормовом Пределе изо дня в день как цыплята в курятнике, но даже обществом лучших друзей, если Серлину можно так называть, Лианна могла наслаждаться только в меру. Кроме того, у Ломаса не осталось важных дел на сегодня, — подумала она с ухмылкой, когда леди Серлина вышла из её солярия. — Уверена, он снова захочет поговорить о твоих веснушках. После этого Лианна быстро переоделась в красивое платье из плотной ткани, более пригодное для ветра и всё холодеющего климата, и покинула свои покои. У Лианны самой не оставалось дел на остаток дня, а идти к мейстеру Юрну, чтобы обсудить письма, которые нужно будет отправить завтра в ответ на последние несколько дней, ей не хотелось. После возвращения Роберта она пыталась обсудить с ним некоторые важные вещи. В основном просьбы и прошения знаменосцев о пустяках, с которыми она могла бы справиться сама, а также новые просьбы лордов Штормовых земель и даже некоторых лордов Простора и Королевских земель на разрешение отправить своих дочерей в Штормовой Предел. Официально в качестве фрейлин, но фактически это было предложение о помолвке. Они надеялись, что девочки смогут привлечь внимание кого-то из их с Робертом сыновей. Роберт, будто могло быть иначе, не проявлял к теме разговора особого интереса и каждый раз откладывал его на следующий день. Она немного прошлась по западной стене крепости, наслаждаясь видом на обширные просторы, затем взяла сопровождение и отправилась на короткую прогулку верхом на Старике, своей любимой лошади. Однако плохая погода быстро испортила всё удовольствие от верховой езды, и ей пришлось вернуться в Штормовой Предел, не прошло и пары часов. Тот факт, что поездка прошла в одиночестве, тоже не приносил удовольствия. Как бы сильно ей ни хотелось покинуть Королевскую Гавань, она наслаждалась временем, проведённым вместе с любимой племянницей. Как и Лианна, Арья тоже обожала верховую езду, и она была такой же бесстрашной и рисковой, когда они ездили по лесам, через речки и ручьи, через поля и деревни. Возможно, ей следовало настоять и попросить Неда взять Арью с собой в Штормовой Предел. Лианна была уверена, они бы замечательно провели время вместе. Она не могла не улыбнуться при мысли об Арье, о том, с каким энтузиазмом она вскочила на одну из лошадей, что подготовила для них Лианна. Дорнийские песчаные скакуны — маленькие, но быстрые, крепкие и добродушные. Совсем как Арья, — с улыбкой подумала Лианна. — Хоть она и не из Дорна. Она завела Старика обратно в конюшню и передала поводья Хубарту, попросив протереть его и дать угощения, яблока или морковки. Когда она вернулась, они уже лежали в углу. Хубарт ждал от неё таких наказов. — Мы с тем же успехом можем бросить луки на растопку, — услышала она ворчание одного из солдат, проходя неподалёку от оружейной. Она всего-то собиралась отыскать Стеффона и Ориса, желая спросить, не желают ли они присоединиться к ней за ужином сегодня вечером. Ещё до восхода солнца мальчики отправились на охоту и вернулись с фазаном и двумя жирными полевыми зайцами. Они наверняка надеялись достать, но она любила зайчатину и была бы рада отведать её вместе со своими мальчиками. Но вместо этого она свернула к оружейной, перед которой стояла группа громко бранящихся солдат в цветах Баратеонов. Один держал в руках пару солдатских луков, простое, но крепкое оружие, затем бросил их на землю перед собой. Тетивы порвались, и плечи выпрямились. — Видите? Одно дерьмо! — Что это значит? — строго спросила она, встав перед ними. Мужчины обернулись и сердито посмотрели на неё, но быстро узнали свою леди и молча поклонились. — Простите, миледи, — быстро извинился один из солдат. Она узнала его — это был Уилфрен. Он служил в гарнизоне Штормового Предела столько же, сколько она жила здесь, может, даже дольше. Его грязные каштановые волосы с годами поседели, живот увеличился, но в остальном он всё ещё был сложен, как настоящий воин. — Простите мой тон. — Всё в порядке, — сказала она. — Просто объясни, почему вы здесь собрались, и что не так с нашими луками? — Эти луки, миледи, — полный хлам. С ними мы не защитим Штормовой Предел даже от армии котят. Лианна присмотрелась к лукам, лежащим на земле. С виду они ничем не отличались от обычных луков, которыми регулярно пользовались солдаты. И было видно, что они не новые. — Они чем-то отличаются от обычных? — спросила она. — Если изготовители луков продали нам брак, нужно было сразу обратиться ко мне, а не поднимать такой шум. — С плечами и рукоятью всё в порядке, миледи, дело в тетивах. Новые тетивы, которые нам выдали… просто не держатся. Должно быть, их намочили несколько раз. Глядите, я всего лишь уронил, а они тут же лопнули. С такими тетивами нам не защитить Штормовой Предел, миледи. Лианна присела на корточки и схватила одну из тетив, немного натянула и протёрла большим пальцем. Действительно слишком мягкая. Тетивы, изготавливаемые из кишок овец и свиней, нужно держать сухими, чтобы они не растягивались слишком сильно. Если же они намокли, их следовало сушить медленно и осторожно, чтобы они не растеряли форму и в то же время не стали ломкими. Эти тетивы были старыми и, как уже подметил Уилфрен, несколько раз намокали. Он прав — это полный хлам. — Понятно, — сказала она, выпрямившись. — Сегодня я позабочусь о закупке тетив у изготовителей в Слейне. Мне говорили, что они самого лучшего качества. Нам хватает остальных тетив в оружейных, чтобы защититься в случае необходимости? — Да, миледи, по крайней мере, если нам не грозит затяжной осады, — сказал Улифрен, обнажив остатки старых зубов. — Хорошо, отберите все хорошие тетивы, а эти лучше сразу сожгите. Нельзя, чтобы этот брак затерялся среди хороших. Я позабочусь о том, чтобы заполучить новые как можно скорее. Как сир Ломас мог это допустить? Он всегда следил за ценами, но и оставался внимателен к качеству. — О нет, сир Ломас здесь не причём, миледи, — сказал Уилфрен. — Как это понимать? Сир Ломас отвечает за закупку припасов и провизии, — нахмурившись, сказала Лианна. — Да, миледи, но эти тетивы достал сир Лотор. — Сир Лотор? Лотор Брюн. Морщины на её лбу, должно быть, стали такими глубокими, что в них можно было спрятать драконье золото. — Так точно, миледи. Он сказал, что закупил их в Королевской Гавани по выгодной цене. — Выгодной цене? Да даже если это бесполезное дерьмо стоило полгроша, никакой выгодой здесь и не пахнет. Какой идиот доверил сиру Лотору закупку тетив? — спросила она, заметив, что её голос стал громче и злее. — Насколько мне известно, миледи, лорд Роберт дал ему на это добро, — ответил Уилфрен. — Всё ясно, — сказала она, в последний раз кивнув солдату, и умчалась прочь. Просто уму непостижимо! Лотор Брюн, который должен был стать заменой Петиру Бейлишу, стал чуть ли не худшей напастью Штормового Предела за последние годы. После его фиаско с бухгалтерскими книгами Лианне и сиру Ломасу пришлось не только исправлять ошибки, но и делать всю остальную работу самим, освободив его от всех задач и обязанностей лорда Бейлиша. Сначала она долго убеждала себя, что ему просто нужно время освоиться, затем и вовсе стала бояться подпустить его хоть к какому-нибудь делу. Можно подумать, его подослали сюда специально для диверсии. В войне против Штормовых земель протолкнуть на важные должности Штормового Предела таких людей и правда было бы умным ходом, — мрачно подумала она. — Если не положить этому конец, Штормовой Предел смогут взять даже полтора инвалида. Глупость, конечно. Лотор Брюн абсурдно некомпетентен, но лорду Бейлишу, не унаследовавшему от отца ничего, кроме малозначащего имени, полуразрушенной башни на бесплодном полуострове и скудного стада овец, точно незачем было затевать войну против Штормового Предела. Тем не менее гнев на дерзость сира Лотора находить себе новые дела, спрашивая у Роберта в обход Лианны, заставлял её ощутить горький как желчь привкус во рту. С каждым провалом сира Лотора она всё меньше верила, что Мизинец считал его достойной себе заменой. Мизинец… В течение многих лет она старалась не назвать лорда Бейлиша этим прозвищем даже в мыслях, но теперь оно вернулось. Она слышала, что Бейлиш получил такую кличку от Эдмюра Талли, когда ещё мальчиком воспитывался в Риверране. То ли дело было в том, что он рос на самом маленьком полуострове Перстов или в том, что Бейлиш сам был маленького роста, а то и всё вместе. Она знала, что лорд Бейлиш ненавидел это прозвище, поэтому из вежливости и уважительности старалась не произносить его. Однако каким-то образом оно добралось и до Штормового Предела и произносилось шёпотом среди слуг, солдат, поваров и конюхов за его спиной. Сейчас прозвище лорда Бейлиша волновало её меньше всего. Сир Лотор не только оказался некомпетентным, но, к её неудовольствию, чувствовал себя в Штормовом Пределе как дома. Только сегодня утром во время завтрака она услышала, как служанка, подававшая чай и овсянку с ягодами и мёдом, шептала другой служанке. Прошлой ночью он бродил по конюшне, разглядывал сёдла, рылся в уздечках и попонах, будто всё это принадлежало ему, и он мог брать всё, что хочет, стоит захотеть. По её словам, его видела кухарка, которая была там на сеновале с одним из сыновей кузнеца. Служанка была уверена, что он ожидал там встречи с девушкой, возможно, светловолосой дочерью повара Арнульфа или служанку с каштановыми волосами и милой улыбкой, прибывшей из Бронзовых Врат несколько месяцев назад. Лианна в этом сомневалась, хотя понятия не имела, что он забыл в конюшнях прошлой ночью. Во всяком случае это был не первый раз, когда его ловили там, где ему нечего было делать. Ладно ещё конюшня, но что он забыл в подвалах с грязным бельём или в библиотеке, где его обнаружил мейстер Юрн, обшаривающего полки. Садовник Оливер также видел, как он крадётся среди старых деревьев в небольшом саду Штормового Предела, который заменял Лианне богорощу Винтерфелла. Сир Лотор не стирал бельё, и никогда не производил впечатление высокообразованного и начитанного человека. Не говоря уже о поклонении старым богам, которое редко встретишь в Королевских землях. Поначалу Лианна думала, что сир Лотор просто мается от безделья, поэтому пытался хоть чем-то занять себя, пока всего несколько дней назад сама не застукала сира в солярии, где он якобы ожидал Роберта, чтобы обсудить маршрут следующей охоты. Будто бы Роберту нужно было, чтобы ему указывали, куда можно ехать, а куда нельзя. Мало того, что эта ложь была нелепой, так ещё и очевидной. У сира Лотора не было с собой даже карты. Но другого объяснения или хотя бы более правдоподобной лжи он давать не хотел, не говоря уже о правде. Вместо этого он неловко поклонился ей, затем быстро выбежал из комнаты. Она совсем не удивилась, когда услышала, как слуги, называющие лорда Бейлиша Мизинцем, стали называть сира Лотора, рыскающего по всей крепости, Скользким пальцем. После всех его провалов и инцидента с тетивами, она бы и вовсе предпочла называть его каким-нибудь Средним пальцем. Пора с ним разобраться, немедленно. Она быстро вернулась в свой солярий, на самом деле солярий Роберта, и начала записывать приказы с разрешениями сиру Ломасу сделать новые закупки, прежде всего тетив, за счёт казны дома Баратеон. Она не стала звать его к себе, опасаясь, что не сможет сохранять невозмутимое выражение лица после глупых мыслей о нём и леди Серлине. Кроме того, до завтрашнего дня он всё равно не сможет договориться о поставке новых тетив для гарнизона Штормового Предела. Будет лучше отправить слугу с запечатанными письмами сиру Ломасу, а потом она снова поговорит с Робертом о сире Лоторе. От него просто необходимо избавиться. Впервые она пыталась поговорить об этом ещё неделю назад. Она доставила Роберту удовольствие сначала руками, затем ртом, пока наконец не позволила поставить себя на четвереньки, как ему нравилось, чтобы сделать мужа более уступчивым. Но это оказалось бесполезно. Роберт, упрямый как бык, каким он иногда бывал, наотрез отказал ей, даже запретил что-то предпринимать против сира Лотора. «Лотор отличный мужик, — сказал он, вставая с кровати, голый и потный от любви, проявленной всего минуту назад, но совершенно возмущённый её требованием избавиться от этого человека. — Бейлишу вообще не нужно возвращаться, Ломас и Юрн тоже умеют считать медяки. Лотор же сделан из правильного теста. Он замечательный мужик, говорю я тебе». Ей нетрудно было догадаться, почему Роберт так полюбил этого человека. Лианна знала, что Роберт лучше ладил с теми, кто чаще всего выпивал с ним по ночам, делясь одним винным мехом за другим. Она могла лишь надеяться, что они не делят одних и тех же шлюх. Любая другая женщина на её месте уже давно бы отчаялась из-за этого. Разве она не давала ему, что он хотел до сих пор? Здоровых и красивых сыновей, наследников, своё тело, когда бы он ни захотел, даже свою любовь. Во всяком случае, столько, сколько могла из себя выдавить, а это всяко больше, чем заслуживает мужчина, так обращающийся со своей женой. Всякий раз, когда Лианна думала о Роберте и его выходках, ей вспоминалась поговорка, которую сказала мама незадолго до своей смерти. Речь тогда шла о будущей жене Брандона, который тоже был падок на женщин. «Единственная женщина, которая каждую ночь знает, где находится её муж — это вдова», — сказала тогда мама резким говором горных Флинтов, унаследованном от бабушки. Может, так оно и есть, но кто в таком случае Лианна, если не знает, где её муж проводит большую часть ночей? Нет, быть женой Роберта не доставляло никакого удовольствия, а его поведение по отношению к ней было невыносимым. Пусть Лианна и не могла родить ему целую ораву детей, но родила, сколько смогла, и никогда не отказывала ему на брачном ложе. Ни разу. Чего ещё такой мужчина, как Роберт, может желать от своей жены? Она отбросила эту мысль. Роберт не был хорошим мужем, ничуть, но всё могло быть гораздо хуже. Она говорила себе это уже много лет со дня их свадьбы. Время от времени этого даже хватало, чтобы развеять её печаль и разочарование, хотя бы на время. Но сейчас у неё были заботы поважнее. Лотор Брюн зашёл слишком далеко. Он убедил Роберта, что сможет обеспечить Штормовой Предел новыми припасами гораздо лучше сира Ломаса, что было довольно смелым заявлением, учитывая, как хорошо сир Ломас служил дому Баратеон в течение стольких лет. Его тетивы оказались настоящим мусором, что годится только на растопку. Это не просто пустая трата денег, но и настоящий саботаж в обороне Штормового Предела. Даже такую мощную крепость нельзя защитить должным образом, если лучникам придётся перебрасывать стрелы руками, а не стрелять из туго натянутых луков. Если есть что-то, над чем Роберт не мог шутить, так это подготовка к войне. Превратить Штормовой Предел в лёгкую добычу в случае войны и стать его первым лордом, сдавшим крепость, для Роберта просто недопустимо. Штормовой Предел ни разу не был взят, ни разу не подвергался осаде или штурму за всю свою долгую, очень долгую историю. Даже Эйгон Завоеватель не брал её боем. Штормовые земли были усмирены только после того, как король Аргилак был убит Орисом Баратеоном в бою, чем Роберт, потомок Аргилака и Ориса, женившегося на Аргелле Дюрандон, яростно гордился. Как бы сильно ему ни нравился этот человек, Роберт не осмелится оборвать эту длинную историю непобедимости. Лианна вернулась в свои покои, чтобы дождаться Роберта. На ужин он всё равно не придёт, и самой Лианне не хотелось беспокоить сыновей своим дурным настроением. Будет лучше подождать его здесь, чего-нибудь почитать и поразмыслить над тем, как преподнести новости о недавнем провале сира Лотора. Она знала, перед тем, как снова умыкнуть сегодня ночью, чтобы где-нибудь напиться и засадить какой-нибудь девке на пару со своим новым лучшим другом, Роберт вернётся в их покои, чтобы переодеться. По крайней мере днём он пытался выглядеть, как человек достойный своего высокого положения, чего Лианне приходилось долгие годы вбивать ему в голову первые годы брака. Вечерами же, когда Роберт достаточно напивался и терял всякое чувство меры, он одевался в то, в чём ему было удобно. Сидя в своих покоях за чашкой горячего чая и пирожными со сливами, которые ей принесла служанка, она наконец начала читать. Роберт ещё какое-то время будет занят осмотром леса к северу от крепости. В последнее время там увеличилось число браконьеров и воров древесины, и Роберт решил лично оценить масштабы ущерба. Затем ему предстоит дать разрешение простым крестьянам из земель Штормового Предела жениться. Это была одна из немногих весёлых обязанностей лорда, которую он с радостью взял на себя. Но за чтением время пролетело не так быстро, как она надеялась. Единственные книги, что удалось найти в покоях, были «Радостные сны и прекрасные мысли» — сборник стихов, подаренный несколько лет назад во время визита племянницы лорда Гулиана Свонна, совсем неоригинальные описания лугов, облаков, восходов и закатов, критические, но ужасно сухие заметки мейстера Юрна к Триумфам и поражениям архимейстера Вайрона, которые он собирался отправить в Цитадель, но предварительно хотел услышать мнение Лианны, и непонятно откуда взявшаяся сказка «Рыцарь и свёкла» — детский сборник стихов и историй Штормовых земель. Последний она часто читала сыновьям, когда те были ещё маленькими. Она решила выбрать самое неприятное — записи мейстера Юрна. Рано или поздно ей бы и так пришлось бы их прочитать. Обещания стоит выполнять, как бы больно это ни было. Будто бы сам вопрос, является ли Штормовой Предел достоянием Первых людей или был заново перестроен после высадки андалов, был недостаточно скучен, Лианна с ужасом обнаружила, что мейстер Юрн обладал особым талантом, о котором она не подозревала. Она знала, что этот старик скучен и многословен абсолютно во всём, о чём говорит. Однако с письменным словом он был ещё более скучен и многословен. Каждое предложение изгибалось как минимум в трёх-четырёх углах, и каждое слово, даже самое простое, было погребено под примечаниями и комментариями и о происхождении, первом известном употреблении, переводах и произвольных от других языков. Текст был настолько же скучным, насколько и неразборчивым. Вскоре она заметила, как начала зевать, и каждый новый абзац становился всё более тяжёлым препятствием, высоким как Лунные горы, на которые нужно было взбираться со связанными глазами, верх ногами и задом-наперёд. В конце концов она отложила книгу в сторону и с ужасом обнаружила, что едва одолела пять страниц, а впереди их было ещё семьдесят восемь. Тот факт, что мейстер Юрн, вручая ей записи, говорил, как важно изучить многочисленные и подробные таблицы после трети текста, без которых остальная часть его аргументаций будет непонятна, не прибавлял энтузиазма. Если и было что-то, на что Лианна насмотрелась в последнее время, особенно после прибытия Лотора Брюна, так это нескончаемые и очень подробные таблицы. Лотор Брюн и его работа — настоящий бич Штормового Предела. Вместо этого Лианна решила поразмыслить о том, как лучше всего убедить Роберта наконец прогнать этого человека. Глупость с тетивами убедит Роберта в его безнадёжности, но он сам дал ему разрешение на покупку, так что отчасти вина лежит на нём. Важно преподнести всё правильно. Если слишком подчёркивать его причастность к катастрофе, Роберт разозлится и откажется слушать дальше. В прошлый раз она слишком избаловала его, лаская как котёнка, буквально бросившись на него, чтобы он уложил её в постель. Очевидно, это не сработало, как она надеялась. Роберт, конечно, взял её, и у него даже немного приподнялось настроение, но оно тут же испортилось, как только Лианна заговорила о сире Лоторе. Только теперь после размышлений она поняла, в чём заключалась её ошибка. Как бы Роберт ни любил заниматься с ней любовью, ему не нравилось, когда ему дают что-то даром. Конечно, Роберту было приятно, когда Лианна сама зазывала его в свою постель и к себе между ног, но он оставался воином, который желал завоевать себе победу. Он не хотел, чтобы она просто взяла и бросалась на него, во всяком случае, не всегда. Он должен был завоевать её. Вот, что она должна предложить Роберту, когда он придёт сюда. Она должна быть для него соблазнительной, манящей и желанной, чтобы он не думал ни о чём другом, кроме как взять её здесь и сейчас. Конечно, она не отдастся ему сразу и позволит покорить себя одной из своих очаровательных улыбок и ласковыми словами. Не слишком долго, но и не слишком быстро, не облегчая ему задачу, чтобы Роберт не почувствовал, как ему поддаются, и не ощущал слишком упорного сопротивления. И только тогда она позволит взять себя. Лианна решила не проявлять инициативу сама, а позволить Роберту взять её в таких позах и местах, в каких он захочет. Тогда он будет в таком хорошем настроении, что она сможет просить у него о чём угодно. После этого прогнать человека, который своей некомпетентностью подставил под угрозу безопасность и обороноспособность Штормового Предела, не покажется чем-то затруднительным. Ей потребовалось больше часа, стоя перед открытым большим шкафом и тремя такими же большими открытыми сундуками с многочисленными платьями, чтобы решить, что надеть такого, в чём Роберт захочет её, едва завидев. Она подумывала о том, чтобы надеть чёрное платье из шёлка и драгоценной парчи с оленями, вышитыми золотыми нитями. Оно было очень похоже на платье, которое было надето на ней в день их свадьбы, и она знала, что Роберту понравится. Однако из-за кучи шнуровок надеть его без помощи служанок будет сложно, как и снять, поэтому не самый лучший вариант. Конечно, Роберт, если она правильно разыграет карты, сможет просто сорвать его, но Лианне не хотелось портить такое красивое и дорогое платье. Не ради Лотора Брюна. Кроме того, оно слишком дорогое и благородное, чтобы носить его в своей комнате и читать. Её наживка не должна быть столь очевидной, чтобы не отпугнуть добычу. Затем она посмотрела на жёлтое льняное платье с вышитыми цветочными завитками и жемчужинами на подоле. Роберт купил его во время посещения Простора несколько лет назад. Оно было красивым, не слишком дорогим, и у Роберта связаны с ним приятные воспоминания. Однако она не носила его уже где-то четыре года и сомневалась, что оно налезет. На то, чтобы швея подогнала его времени слишком мало. Для такого вынашивать планы стоило на следующие два-три дня, но Лианне хотелось как можно быстрее решить этот вопрос. Следующим она обратила внимание на синее платье, тоже льняное, которое лежало в одном из сундуков под зелёным шерстяным платьем с меховой оторочкой на рукавах. Она на ней хорошо сидело несколько недель назад и было простым без множества шнуровок и пуговиц, а также без слишком громоздкого лифа, что без сомнения понравится Роберту. Однажды он сказал ей, что платье похоже на то, что Лианна носила, когда их впервые представили друг другу, и через несколько месяцев было принято решение о помолвке. Сама она не помнила, что на ней было надето в тот день, но находила очаровательным то, что Роберт до сих пор помнил. Она уже подумала надеть его, но быстро передумала. Как бы оно ни нравилось Роберту, и как бы легко оно не снималось, платье было слишком простым, и Лианна слишком часто носила его, чтобы привлечь пристальное внимание мужа и пробудить в нём влечение. Конечное решение оказалось столь же гениальным, сколь и простым. Ночное платье. В нём она будет не слишком одетой, чтобы привлечь внимание, но и не слишком голой, чтобы вызывать подозрения. Ещё и удобно, чтобы пролежать так на кровати в ожидании Роберта. Она быстро вернула все платья обратно в шкаф и сундуки, закрыла их и открыла другой маленький сундук со своими ночными платьями. Она быстро выбрала платье из тончайшего шёлка из Наата, драгоценного и мягкого как сам грех. Для Роберта все шелка одинаковые, а ещё у этого платья нет заметного декольте, и оно доходит до самых ног. Но он не сможет оторвать от неё глаз. Шёлк был таким тонким, что хватит света одной свечи, чтобы просвечивало через него. Если она будет ждать его здесь, сидя за маленьким столиком и делая вид, что читает записи мейстера Юрна при мягком тёплом свете свечи, Роберту откроется приятный вид, в мельчайших деталях подчёркивающий все пропорции её тела. Его чресла задымятся сильнее, только если она будет совершенно нагой. Она уже слышала зов солдат со стен, возвещающих о возвращении Роберта, когда натягивала ночное платье. Она быстро поставила свечу на столик в нужном месте, чтобы свет падал на неё под прямым углом, чтобы лучше просвечивал сквозь шёлк и подчёркивал её формы. Перед собой она разложила бумаги мейстера Юрна и села. Лианна быстро развязала ленты и позволила волосам свободно упасть. Поначалу она хотела перебросить их через плечи, но Роберт любил её кудри. Вместо этого она позволила свободно упасть ей на спину. Тем более, что так она не позволит волосам прикрыть всё самое интересное спереди. Впервые она обрадовалась, что в Штормовом Пределе в последнее время стало так холодно, даже несмотря на постоянно горящие очаги. Даже сейчас в её покоях было так прохладно, что соски чуть ли не протыкали тончайший шёлк. Она сидела и ожидала, сидела и ожидала, но ничего не происходило. Снова и снова она смотрела на дверь, но так не открывалась. Не было слышно шагов в коридоре снаружи их покоев. Так она и продолжала сидеть и ждать. Быть может, он решил лично завести своего коня обратно в конюшню, — подумала она, но тут же отругала себя за эту глупую мысль. — Будто он когда-либо делал это за последние двадцать лет. Она сидела и ожидала, глядя на бумаги перед собой, затем на дверь и обратно. Через некоторое время она поймала себя на том, что и в самом деле читает написанное на этих бумагах. Как бы скучно ей ни было, это было лучше, чем тупо глядеть на стену, хоть и ненамного. Лианна посмотрела на уже изрядно догорающую свечу, потом снова на бумаги, на дверь и снова на бумаги. В следующий раз, когда она подняла голову, свеча окончательно догорела, и их покои накрыла кромешная тьма. Должно быть, она уснула, хоть и не помнила, чтобы клала голову на стол. Лианна замёрзла. Она встала, подошла к двери и позвала слугу разжечь огонь в очаге напротив кровати, чтобы ей не пришлось замёрзнуть одной в постели. Огонь приятно потрескивал, когда она укрылась под одеялами и мехами. Она задумалась, почему Роберт не пришёл к ней, и ей не потребовалось много времени, чтобы прийти к ответу. На этот раз он не стал переодеваться и сразу перешёл к своему лучшему другу, вину и шлюхам, — с горечью подумала она. Она закрыла глаза, пытаясь отогнать эти мысли. Не то чтобы она так сильно желала Роберта, но всё же почувствовала в груди укол предательства. Наконец она нашла, за что зацепиться, чтобы не думать о Роберте, где он находится и, самое главное, чем занимается. Лианна снова подумала о своей очаровательной племяннице, об Арье. Арья стала дорога Лианне с первого дня, когда она её увидела. Другая племянница, Санса, была красивой и воспитанной девочкой, но особой близости между ними никогда не было. Ничего такого, что выходило бы за рамки кровного родства, да и того было мало. Она слишком похожа на свою мать, — подумала она. — Слишком много от речников. С Арьей она всегда чувствовала такую связь, как если бы она была её сестрой или дочерью. Она вообразила, что Арья находится здесь, в Штормовом Пределе, возможно, как племянница или даже принятая в семью. В её маленькой мечте это не имело значения. Они бы вместе прогуливались верхом по Штормовым землям, вместе стреляли из лука и может даже упражнялись с мечом, если бы Арья захотела. А потом, когда-нибудь, они будут сидеть перед очагом и вместе читать её детям Рыцаря и свёклу. Под конец она погрузилась в глубокий и утешительный сон, где сир Тумтум отпугнул диких кабанов от деревни Виндхат. Капу-у-ум! Её резко разбудил громкий хлопок. Лианна вскочила и села прямо на кровати, ещё даже не успев открыть глаза. Она огляделась и увидела, что дверь в покои была распахнута и сильно ударилась о стену за собой. Её сердце чуть не остановилось, как тут же забилось с такой силой, будто сейчас разорвётся. Снаружи было темно, солнце ещё не взошло и огонь в очаге снова потух, оставив лишь слабое напоминание о тепле, но не свет. Темнота была почти абсолютной, но свет факелов из коридора помогали разглядеть фигуру, стоявшую в дверном проёме, прислонившись к одному из косяков. Она сразу узнала Роберта, даже не разглядев его лица. Такими формами в Штормовом Пределе не обладал больше никто. Сначала она собиралась наорать на него за то, что так грохочет, но быстро передумала. Роберт был пьян. Она чувствовала этот запах даже с такого расстояния. Что бы Лианна ему ни сказала, утром он об этом уже не вспомнит. Раздражённая, она откинула голову на подушку и отвернулась от двери, в другую сторону, пока Роберт шатался по комнате. Она услышала, как он снял сапоги и с грохотом бросил их на пол. Затем он начал раздеваться, также сбросив одежду на пол, затем присоединился к ней под одеяла и меха. Лианна сразу почувствовала, как одна из рук протянулась к ней. Не успела она возразить, как Роберт силой притянул её к себе. Рука схватила одну из грудей и принялась яростно, почти болезненно мять её, в то время как в её задницу уткнулось его твёрдое как камень мужское достоинство. Она была уверена, если он захочет взять её, то просто проткнёт тончайший шёлк своим членом. Лианна задумалась, стоит ли оттолкнуть его и сбросить руку или позволить Роберту быстро закончить свои дела. Но не успела она решить, как хватка Роберта ослабла, после чего она услышала позади себя громкий храп. Она не стала будить Роберта, когда проснулась следующим утром всё ещё в его объятиях. С трудом вырвавшись из его хватки, она встала с постели, оделась, выбрав простое платье из серой и жёлтой шерсти, и покинула покои. В малом чертоге слуги уже накрывали на стол для завтрака. Некоторые служанки принесли тарелки, миски и кружки с чаем, разбавленным вином и буханкой свежего хлеба. Одни выглядели свежими и бодрыми, несмотря на ранний час, другие ходили с полузакрытыми глазами и едва держались на ногах. Лианна сразу заподозрила, что прошлой ночью этим девочкам было не до сна. Они явно были рядом, когда Роберт напивался. Нужно будет приглядеть за ними на случай, если кто-то из них забеременеет. Несложно догадаться, кто будет отцом. Это уже не в первый раз, а зная Роберта, далеко не последний. Много лет назад она неохотно подчинилась его воле, когда он захотел, чтобы его бастард Эдрик вырос здесь, в Штормовом Пределе. Эдрик Шторм был точной копией своего отца в юности, даже выше Ориса и Стеффона. На этом сходство заканчивалось. Он был хорошим мальчиком, честным и вежливым, и никогда не делал ничего, за что она могла его упрекнуть. По большей части Лианна даже была рада его пребыванию здесь. Он стал хорошим другом её сыновьям, по крайней мере, младшим. Джон большую часть жизни провёл за пределами Штормового Предела и совсем не знал мальчика. Больше бастардов — больше свидетельств, какой Роберт ужасный муж, больше доказательств того, как мало он уважает жену, заботится о её чести и благополучии, но ей это было не нужно. Не в собственном замке. За последние двенадцать лет ей пришлось сослать из Штормового Предела восемь служанок, все они были беременны от Роберта. Лианна не злилась на них, и с трудом могла в чём-то винить этих девочек. Они были глупы и наивны, и позволяли Роберту обвести себя вокруг пальца, как и она сама даже после стольких лет бесчисленных разочарований. Она знала, каким убедительным может быть Роберт, когда чего-то сильно захочет, особенно, когда это что-то находится у женщины между ног. Поэтому она всегда следила, чтобы девушек отдавали служанками какому-нибудь другому лорду. Всё ещё в Штормовых землях, но достаточно далеко, чтобы ни они, ни их бастарды никогда не пересекались с Робертом. Само собой, она заботилась и о детях. Дети невиновны в обстоятельствах своего рождения, и Лианна ни в коем случае не собиралась наказывать их из-за отца-блядуна. Мальчики были отданы под опеку рыцарей-ленников или мелких лордов Штормовых земель, тем самым получив возможность самим стать рыцарями, а дочери были воспитаны, чтобы стать служанками. Лианна знала, что одна из девочек, кухарка по имени Шелла, смогла стать компаньонкой дочери лорда, которому её отдали. Если повезёт, она сможет привлечь внимание какого-нибудь рыцаря или его наследника. И всё же она не могла и не хотела мириться с таким поведением Роберта и самих девушек. Много лет назад она чётко и ясно дала понять, что любая женщина или девушка, что позволит Роберту оставить себя с ублюдком, будет изгнана из Штормового Предела и никогда не вернётся, пока жива Лианна. То же самое произойдёт со всеми, у кого родится ребёнок с чёрными волосами и голубыми глазами. Орис и Стеффон тоже выглядели не самыми отдохнувшими, войдя в малый чертог для завтрака. Они поприветствовали её поцелуем в щёку и сели за стол, заливая в себя столько чая и воды, будто бы только что прошли через дорнийскую пустыню. Ночная пьянка явно далась им нелегко, и, скорее всего даже не в одиночестве. Мысль о том, что её сыновья начинают вести себя как отец в юности, совсем не радовала. Сами Орис и Стеффон могут видеть это иначе, но они всё ещё были её мальчиками. Но пока это просто веселье и дурачества. Они ещё достаточно молоды, чтобы хорошая и красивая невеста заставила бы их выкинуть из головы все похождения. Лианна могла лишь надеяться на это. Возможно, эти служанки провели ночь вместе с Орисом и Стеффоном, — подумала она. — Не слишком радует, но это было бы более приятной альтернативой. Придётся спросить их позже. На этот раз цвет волос и глаз не поможет точно определить отца. К её удивлению, не прошло и получаса, как Роберт присоединился к трапезе. Он был в хорошем настроении, смеялся и приветствовал своих сыновей сильными хлопками по плечам, а её громким поцелуем в макушку. Лианна не ответила, даже не удостоила его взглядом. В то время, пока мальчики молчали и пытались вылечить свои больные головы водой и чаем, Роберт безудержно болтал. Сначала он спросил сыновей, как прошла вчерашняя охота, но не получил ни от одного из них ответа длиннее трёх слов. Затем он спросил Лианну, как у неё прошла ночь. К сожалению, сказал Роберт, она уже спала, когда он лёг спать. Лианна не ответила. Он спрашивал, как у неё дела, и какие у неё планы на сегодня. Лианна снова не ответила. После очередного молчания, он раздражённо огляделся, не понимая, почему она не разговаривает с ним, Роберт спросил её, слышала ли она новости от Неда с Долины или от Джона со Стены. Лианна так и не ответила. Орис и Стеффон, потеряв аппетит и явно ощущая напряжение в воздухе, быстро допили последнюю чашку чая, встали из-за стола и попрощались. После этого Лианна и Роберт остались в малом чертоге одни, если не считать одной из хорошо выспавшихся служанок, которая принесла им новые чашки горячего чая и миску свежих ягод. Но ей хватило одного краткого строгого взгляда в её сторону, чтобы сделать реверанс им обоим, затем выбежать из комнаты, будто от этого зависела её жизнь. Как и ожидалось, Роберт не мог долго выдержать её молчания. — Хорошо, женщина, и что я снова сделал не так? — спросил он. — О, а знаешь, что? Мне насрать. Если хочешь облить меня дерьмом, на здоровье. Мне всё равно. Если не хочешь говорить, говорить буду я, так что слушай. Вчера я принял решение. Штормовая Башня пустует со времён моего деда. Так дело не пойдёт, поэтому я хочу отдать её в лен кое-кому. Я выдам титул и право на владение землёй Лотору. — Что?! — воскликнула она, больше потрясённая, чем удивлённая. — Ага, значит, ты не разучилась говорить. — Лотор Брюн? Ты не можешь говорить об этом всерьёз, Роберт. — Я, Лианна, лорд Штормового Предела! — прогремел он. — И если я сочту Лотора Брюна достойным восстановить Штормовую Башню и управлять ей, я, мать его, выдам ему лен! — Спрашиваешь, что ты сделал не так на этот раз? Поздравляю, ты сам себе только что ответил, Роберт. Лотор Брюн не может управлять вотчиной и уж точно не может восстановить Штормовую Башню. — Он хороший мужик, и ты бы тоже это знала, если бы не была так слепа от презрения к нему. — Я слепа? Я, Роберт? Это ты слепец. Не хочешь замечать очевидного, потому что не хочешь потерять нового собутыльника, как только Миз… как только лорд Бейлиш вернётся. — Мизинец. Давай, скажи это. Я не против, а если этот мелкий против, мне всё равно, пусть валит. Ему нет нужды возвращаться ради меня. — Роберт, пожалуйста, посмотри правде в глаза, — умоляла она. — Штормовая Башня? Она пустует и рушится уже больше пяти десятилетий. Это руины, Роберт, кучка рушащихся стен и гнилого дерева, а земля не принесёт достаточно доходов, чтобы содержать крепость, даже такую маленькую, не говоря о восстановлении. А Лотор Брюн? Этот человек не может записать и два числа без трёх ошибок. Его тетивы… — Он купил их по моему приказу! — снова прогремел Роберт. — Лотор сэкономил нам много денег, купив их через своего друга дешевле, чем когда-либо покупал Ломас. Это тебе нравится, не так ли? Экономить монеты в наших сундуках? Чего тебе ещё желать? — Я пытаюсь уберечь Штормовой Предел и дом Баратеон от полного разорения, потому что тебя это совсем не заботит, Роберт, — сухо сказала она. — Каждый год ты тратишь больше золота, чем мы зарабатываем за два года… — Тогда ты тем более должна радоваться, что сир Лотор сэкономил нам немного денег. Да что с тобой, женщина? — Лотор Брюн не сэкономил нам ни единой монеты. Наоборот, его тетивы были самым что ни на есть мусором. Я уже отправила приказ сиру Ломасу закупить новые взамен брака, засорившего наши оружейные, благодаря сиру Лотору и тебе. А теперь ты ни с того, ни с сего хочешь дать ему лен. Ему, а не множеству других достойных мужей, что столько лет верой и правдой тебе служили. И, главное, почему? Потому что они не могут столько же пить и блудить вместе с тобой. — Довольно! — взревел он. — Я принял решение и не тебе меня спрашивать, женщина. А теперь катись отсюда и займись рукоделием или чем ты там ещё целыми днями занимаешься. Ты действуешь мне на нервы своим нескончаемым нытьём. Лианна поставила чашку чая на стол перед собой и молча поднялась со своего места. У неё пропал аппетит. Роберт всё ещё хмуро смотрел на неё, скрестив руки на своей широкой груди, когда она вышла за дверь, не говоря ни слова, с высоко поднятой головой. Она вернулась в их покои, уверенная, что Роберт ещё не скоро сюда явится. Быть может, даже несколько дней, что целиком её устраивало. Так она хоть немного отдохнёт от него. Хотя бы до тех пор, пока он не выдержит её молчания и не появится с какой-нибудь блестящей безделушкой в руках и неловкими мольбами прощения. Она давно знала эту игру, и она успела ей наскучить. Не зная, что делать, она села и потянулась к своему рукоделию, к которому уже несколько недель не притрагивалась. Вспомнив, что из неё должна была получиться какая-то глупость, о которой просил Роберт, Лианна злобно швырнула ткань и иголки обратно на столик. — Какой же он идиот! — проворчала она. — Штормовая Башня, смех один. С тем же успехом он мог бы заставить сира Лотора восстановить Летний Замок, а заодно и Перебитую Руку Дорна. А почему бы и нет? Новый сухопутный мост в Эссос наладит торговлю с Вольными городами. Лотор Брюн. Штормовав Башня. Лотор Брюн. Штормовав Башня. Лотор Брюн. Штормовав Башня. Лотор Брюн — новый лорд Штормовой Башни. Она всё ещё не могла в это поверить. Ей придётся снова поговорить с Робертом, хотя она уже слышать не могла его крики. Но она должна это предотвратить. Эта идея всё ещё витает у него в голове, но не воплотилась. Ему нельзя выставлять себя абсолютным дураком из-за такой глупости. Нед всегда считал, что из Роберта выйдет великий лорд, если с ним будет хорошая женщина, которая наставит его на верный путь. Просто надо немного подтолкнуть. Ей пришлось узнать Роберта намного лучше, чем дорогому братцу. Потребуется толчок боевого слона, чтобы хоть немного заставить Роберта сдвинуть с прямой дороги в пропасть. Неужели, она была ему плохой женой? По всей видимости, нет. Во всяком случае, недостаточно хорошей. Много лет назад она также считала, что в Роберте скрыто куда больше, чем кажется на первый взгляд. По крайней мере, она на это надеялась. Но Роберту быстро удалось погасить этот крохотный нежный огонёк надежды, да так, что больше никогда не вспыхнет. Сейчас Лианна знала, внутри Роберта никогда не было великого лорда, который приведёт дом Баратеон к новой славе. Внутри Роберта сидел обычный мужчина, мужчина с разумом ребёнка, но с чревоугодием десяти и похотью двадцати взрослых. Не более. Не в первый раз она ловила себя на мысли о том, что для королевства было настоящим благословением то, что Роберт родился всего лишь лордом и не более того. Было бы ещё лучше, родись он простолюдином, не имевшим власти причинять вред никому, кроме себя. Но могло быть намного хуже. В его жилах текла кровь Ориса Баратеона, побочного брата Завоевателя. Подумать страшно, как бы развернулась история, если бы на Белерионе восседал не Эйгон, а Орис. И тогда бы уже Баратеон выковал Железный трон и восседал бы на нём. И тогда бы королём сегодня был Роберт, — подумала она, усмехнувшись этому абсурду. Нед мог любить его, сколько угодно, но Лианна знала, Роберту никогда не стать Джейхерисом Миротворцем. В лучшем случае он бы стал Эйгоном Недостойным. Роберта никогда не интересовали обязанности лорда, и он не тратил даже получаса в месяц на правление своими землями, зато мог целыми днями охотиться в лесу. Пол дня он пьёт, а остаток дня трахает шлюх и всех других женщин, позволяющих делать с собой, что ему угодно. Она знала, Рейгар никогда бы не причинил ей такой боли, никогда бы так не унизил и не опозорил её. Лианна не знала, откуда к ней пришли мысли о Его Величестве, но не стала им сопротивляться. Даже в свои худшие дни Рейгар остаётся лучшим мужчиной, чем Роберт когда-либо был в свои лучше годы, — с горечью подумала она. Так она и сидела, уткнувшись в стену и пытаясь сдержать слёзы. Ей не хотелось плакать, она никогда не плакала. Она не плакала, когда разбивала коленки до крови или царапала руки, даже когда получала синяки или порезы. Она не плакала, даже когда подвернула лодыжку в детстве, упав с лошади. Но всё это было болью телесной. Та боль, которую Роберт причинял ей снова и снова, когда отсутствовал ночами и спал с кем-то другим, была другой. Эта боль заставляла её плакать, и не раз. Если бы я только приняла письмо, — подумала она, ощущая, как слеза скатывается по её холодным щекам, прожигая, словно расплавленная сталь. Письмо. Письмо Рейгара. Она не знала, что было в нём написано, но могла представить. Слёзы снова выступили у неё на глазах, но на этот раз от гнева на себя. Ей хотелось вскочить со стула и биться головой об стену, пока стена или голова не сломается. Поделом тебе, глупое дитя, — ругала она себя. — Ты могла хотя бы раз его прочитать. Письма Рейгара, даже если она никогда не отвечала на них, всегда согревали её. Они приносили ей столько утешения, сколько Роберт никогда не мог, даже несмотря на то, что отправитель находился в сотнях милях отсюда, в Королевской Гавани, а Роберт храпел всего в нескольких комнатах от неё. Ей не пришлось бы отвечать на то письмо, как и не приходилось отвечать на многочисленные письма, которые он присылал ей на протяжении многих лет. Хотя, возможно, стоило. Быть может, это было бы первое письмо, на которое она дала бы ответ. Но хватило бы ей на это сил или храбрости? Она не знала. Она всегда гордилась своим бесстрашием, как всегда говорили её лорд-отец и братья, но так и не могла набраться храбрости сделать что-то столь простое, как ответить на письмо. Лианна огляделась, но не нашла в своих покоях вина, которое могло бы успокоить её бьющееся сердце и головную боль. Однако ей не хотелось звать служанку, поэтому она просто села на стул и постаралась не думать о Рейгаре. Ничего хорошего из этого не выйдет. Это невозможно. Просто невозможно. Лианна закрыла глаза, пытаясь прогнать боль из головы, но безуспешно. Она старалась не думать ни о чём, ни о сире Лоторе, полнейшем разочаровании, ни о Роберте с его детскими капризами, ни о Рейгаре, особенно о Рейгаре с его чудесными словами, красивой улыбкой и нежными прикосновениями. Но чем дольше она пыталась выгнать этого прекрасного человека из своей головы, тем сложнее ей это удавалось. Она открыла глаза и убедилась, что вина всё ещё нет, затем снова закрыла. В тот же момент он снова оказался там, в её мыслях, заполняя их так, будто не оставалось места ни для чего другого и ни для кого. Она снова открыла глаза и вскочила со стула, затем подошла к окну, толкнула ручку в сторону и распахнула его. Немного свежего воздуха мне не помешает, — сказала она себе. Она глубоко вдохнула прохладный воздух, один раз, два, три, затем старалась ничего не делать, кроме как прислушиваться к звукам из дворов ниже. Из кузницы доносились удары молота по металлу, кто-то изготавливал меч, подкову или даже гвоздь. Она слышала фырканье и ржание лошадей, далекий стук подкованных солдатских сапог по стенам, шелест ветра в листве деревьев, посаженных ей несколько лет назад в малом саду. И даже тогда все её мысли возвращались к нему. Когда она снова закрыла глаза и прислушались, ржание и фырканье стали принадлежать лошади Рейгара, на которой он приехал тогда в Штормовой Предел, чтобы забрать её с собой. Стук его сапог гармонировал с лязгом чёрный доспехов, которые он носил на турнире в честь её свадьбы с Робертом. Ударом по металлу стало его копьё, которым он выбил из седла множество противников на турнире, пока, наконец, не столкнулся с сиром Барристаном в финале. Стал бы он короновать её своей королевой любви и красоты в случае победы? Он так много раз задавалась этим вопросом. И даже в шелесте листвы она вдруг услышала не только ветер, а его имя, что шептал ей незримый бог. Боги в деревьях, — подумала она. — Старые боги, боги Севера, боги моей семьи, мои боги. В этот момент, сама не зная почему, она вдруг кое-что поняла. Рейгар уже давно завладел её разумом и душой, а она только и рада уступить ему. После возвращения из Королевской Гавани она представляла себе Рейгара каждый раз, когда Роберт возлегал с ней. Представляла себе его нежные прикосновения, сладкие поцелуи и его идеальное мужское естество внутри себя, пока Роберт возлегал сверху и проникал в неё, хрипя и тяжело дыша. Из последних сил она вырвала себя из этих мыслей. Этого просто не может быть. Роберт мой муж, — упрекала она себя. — Я должна тосковать по нему. Ни по кому другому. Даже по такому идеальному мужчине, как Его Величество. Кроме того, это была всего одна ночь, прошло почти двадцать лет. Это глупо. Глупая девчонка. Глупо зацикливаться на этом. Это была всего одна ночь. Лианна закрыла окно, набросила на плечи плащ и выбежала из покоев. Она должна чем-нибудь себя занять. Что угодно, но оно должно отвлечь её от этих мыслей, как бы сильно она не злилась на Роберта. Она помирится с мужем. Так было всегда, так будет и впредь. Она заставит его понять, какой глупостью было предлагать Брюну феодальное владение в Штормовых землях. Такому человеку нельзя доверить даже ночной горшок, не опасаясь за будущее королевства. Это было глупо и безответственно, особенно учитывая тот факт, что обе ветви дома Брюн, — только сейчас Лианна поймала себя на мысли, что даже не знала, к каким Брюнам он относится, — занимали территории в Королевских землях, что делало ситуацию ещё более опасной и абсурдной. Предоставлять семье из другого региона влияние на Штормовые земли, каким бы малым оно ни было, может быть чревато в долгосрочной перспективе, даже если с этим придётся иметь дело их сыновьям или внукам. Это была всего одна ночь. Она долго ходила по крепости мимо кухонь и кладовых, заполненной занятой работой прислугой, мимо казарм и оружейной гарнизона Штормового Предела, мимо библиотеки и конюшен, мимо тренировочного двора для её сыновей и комнат для благородных гостей, пустых и холодных. Хоть какое-то занятие должно отвлечь её и занять все мысли. Но она ничего не нашла. Как бы много ей не приходилось работать в последние дни, и как бы сильно она не раздражалась по этому поводу, сейчас Лианна не могла занять себя ничем полезным. В конце концов, она вернулась к конюшне, сделав большой круг и обойдя пол крепости. Быть может, поездка поможет ей встряхнуться и не думать о лишнем. Всё равно её нечего делать. Безмолвная и неподвижная, она стояла, нерешительно глядя на закрытые двери конюшни, но не сделала шага вперёд. Ноги будто отказывались её слушаться. Это была всего одна ночь, — снова подумала она. Но разве одной ночи может быть недостаточно, чтобы заглянуть в душу человека и осознать, по-настоящему осознать, как он прекрасен, и как идеально они подходят друг другу? Неужели одной ночи недостаточно для любви? Достаточно. Лианна никогда не была девочкой, ни тем более женщиной, что предавалась глупым балладам, в которых скромной деве и благородному рыцарю хватало одного взгляда друг на друга, чтобы осознать, что они предначертаны друг другу, вопреки всему. И всё же в тот момент она на собственном примере убедилась, что такое всё-таки возможно. Одной ночи, всего одной ночи достаточно, чтобы мужчина и женщина осознали совершенную истину. И тот факт, что Рейгар не переставал писать ей письма все эти годы, говорил ей, что он думает точно так же. Почему ей потребовалось столько лет, чтобы признаться себе в этом? Она не знала. Но это неважно. Нехорошо плакать о потерянных годах. У них обоих в любом случае не было и шанса. Или был? Боги часто играли в жестокие игры с мужчинами и женщинами, зачастую это приводило к худшему, но иногда к лучшему. Возможно, это был один из тех моментов. Каким-то образом, Лианна не знала, как и почему, её разум и сердце зацепились за эту мысль. Возможно, что боги, старые или новые, а может и те, и другие, были к ним добры. Окончательно. В этот момент она знала, что ей делать. Хубарт вышел из конюшни и поприветствовал её улыбкой и коротким кивком, но у Лианны не было времени на разговоры. Она развернулась и бросилась обратно к себе. Она решила прочесть письма Рейгара. Прочтёт все до единого. Начиная с самого первого, присланного всего через несколько недель после их ночи, до последнего, которое она получила несколько лет назад. Она снова разозлилась на себя за то, что не приняла то последнее письмо, но тут же отбросила эту мысль. Не имеет значения. Она будет читать его письма, впитывать его клятвы любви и жизни рядом с ним, и только тогда она решится. Либо у них нет никакого будущего, либо она наберётся храбрости и наконец ответит ему. Будто бы она уже не определилась. Никогда за столько лет она не была полна такой решимости, такой уверенности. Одной ночи было достаточно. Да, так и есть. Она поспешила по коридорам, вверх по лестнице, ещё коридоры, мимо торопливо отскакивающих в сторону слуг и горничных, затем, с грохотом хлопнув дверью, ворвалась в свой солярий. Лианна также громко захлопнула дверь, накинула плащ на ближайший стул и опустилась на колени, чтобы достать письма из своего маленького тайника. Лианна немного потрясла, толкнула и потянула, пока половица перед ней не начала двигаться, и она не вытащила её. Одной ночи было достаточно, — снова подумала она. — Я прочитаю его письма, увижу правду в его клятвах, и тогда я отвечу ему. Тогда мы… Однако то, что предстало перед ней, когда Лианна наконец открыла тайник, оборвало её мысли так же внезапно, как пощёчина. Пусто. Письма пропали.