О королях и бастардах

Когда солнце было уже высоко, должно быть, наступил полдень, Теон осмелился снять шлем и впервые внимательно огляделся. От рыбацкой деревни не осталось ничего — всё либо воняло, либо остывало после дождя. Мужчины были преданы мечу, все, кроме горстки тех, кого Теон решил оставить в живых. В основном мальчики, молодые и достаточно послушные, чтобы стать невольниками. Их затащили в ладьи и привязали к каркасу руки и шеи. Их жёны, сёстры и дочери были захвачены как солёные жёны или шлюхи, самые молодые и красивые. Старух и уродин попросту изнасиловали и убивали или брали в полон, если они умели делать что-то полезное и не приносили проблем. Где-то на берегу за его спиной до сих пор слышались крики одной из девушек. Среди деревенских девочек нашлась одна особенно хорошенькая, четырнадцати-пятнадцати лет, с большими голубыми глазами и длинными светлыми локонами. Когда Теон увидел, как Аггар тащил её за волосы одной рукой, держа в другой голову её отца, стало понятно, что её ждут тяжёлые дни и ночи. Мужчины точно захотят взять её с собой. Аггар хотел сделать её своей солёной женой, и Урцен, убивший братьев девушки, заявил о том же. Они чуть не перегрызли друг другу глотки из-за этого. Когда они наконец закончили драку, не досчитавшись нескольких пальцев и зубов, Ральф Рыжебородый уже изнасиловал девушку, а Таймар только приступил, втиснувшись к ней между бёдер. После этого Аггар и Урцен расхотели делать её своей солёной женой, довольствуясь тем, что просто оттрахали девушку. Вслед за Аггаром в ней побывали по меньшей мере ещё пять человек, и, судя по крикам позади, после небольшого перерыва и убийства оставшихся рыбаков, они принялись развлекаться с ней снова. Теон подумывал прийти к ней позже и перерезать ей горло. Всяко милосерднее, чем и дальше позволить ей оставаться всеобщей девкой для утех следующие несколько недель их набегов. С другой стороны, это было бы большой потерей. Девушка была хорошенькой, очень хорошенькой. По крайней мере, сегодня утром, до того, как она оказалась избита и приняла в себя кучу херов. Пожалуй, он решит судьбу девушки, когда навестит её. Он поднялся на холмик на окраине деревни, где стояло небольшое укрепление, которое и замком не назовёшь. Трёхэтажная башня с простой стеной вокруг, частью из дерева, частью из наложенных друг на друга камней без раствора. Хозяин замка, ленный рыцарь, чьё имя Теон забыл, как только услышал, не смог оказать должного сопротивления. Деревня уже была охвачена огнём, когда полгорстки собранных им латников сбежали через маленькие ворота в стене. Теон послал за ними Дреннана, Эндехара и ещё полдюжины человек, и через полчаса те вернулись с отрубленными головами и руками. Как было приказано, одного они оставили в живых, отняв у него только руки. Он должен будет распространить весть о произошедшем, как желал дядя Юрон. Мой король, не только дядя, — с горечью подумал он. Теон преклонил колено перед дядей ещё на вече, как и дядя Виктарион. Аша и Мокроголовый словно испарились. Как выяснилось, Аша сбежала на кораблях со всеми преданными ей матросами и бойцами. Юрон сразу же назначил за неё награду в тысячу золотых драконов, желательно целой и невредимой. «Будет грустно, если моя дорогая племянница пропустит собственную свадьбу. Давайте надеяться, что Эрик Айронмейкер получит свою невесту в целости и сохранности», — со смехом сказал Юрон. Теон тоже рассмеялся, услышав его слова. Он не мог пожелать лучшего мужа своей суке-сестре. Мокроголовый проповедовал на Большом Вике ещё два или три дня, прежде чем также исчез. Куда он запропастился, никто не знал. Либо он сбежал с его шлюхой-сестрой, либо одна из немых дворняг Юрона отправила его к Утонувшему Богу с ножом в глотке. Впрочем, Теону не было до него дела, хватало забот и о себе. Он ожидал, что Юрон убьёт и его, как соперника за корону, но ничего подобного не случилось. «Я хочу, чтобы ты нанёс первый удар, Теон», — сказал Юрон в вечер своей коронации. «Как пожелаете, мой король», — сказал Теон, склонив голову. Он ожидал, что его казнят, а не удостоят чести возглавить первую атаку в грядущей войне. Оглядываясь назад, Теон не знал, действительно ли улыбка Юрона была вызвана его покорным жестом или выступала в качестве предупреждения. Но прежде чем он успел обдумать это, Юрон продолжил говорить. «Ты возглавишь восемь ладей на юге…» «Восемь?» — его лицо тут же побагровело от гнева, и только предостерегающий взгляд дяди Виктариона удержал его от дерзких протестов и проклятий, — «Что я могу сделать всего с восемью ладьями, мой король?» «Будешь опустошать побережье к югу от Крейкхолла, на пограничных землях Запада и Простора, совершая набеги на рыбацкие деревни и топя любые корабли, какие попадутся». «Но зачем? С восемью ладьями я не смогу сделать ничего, кроме как предупредить лордов Простора о нашем приходе». «Вот именно», — сказал Юрон, с ухмылкой попивая вино, — «С тобой поплывёт Дагмер Щербатый. Не сомневаюсь, он даст тебе пару полезных советов, дорогой племянник». Для Теона это было всё равно, что пощёчина. Его послали выполнять грязную работу, сжигая рыбаков в их лачугах и насилуя их уродливых дочерей. Король Юрон даже этого не мог ему доверить, поэтому и поставил Щербатого, сделав его командование чисто условным. Затем король Юрон обратился к другому дяде. «Виктарион, твой задачей будет нанести главный удар. Пока наш дорогой племянник ударит, Хайгарден отреагирует и пошлёт флот Щитовых островов на север, отбивать пограничье. Ты атакуешь с севера вместе с половиной Железного флота, а я с юга вместе с другой половиной. За исключением небольшого флота Зелёного щита, большинство кораблей стоит на якоре в гаванях между островами, и там особо не развернёшься. Плыть они будут долго и не смогут сделать это плотным строем, поскольку выплывать между островами придётся длинной линией. Ты отрежешь голову змее, как только она покажется, я же вырежу её сердце, предав огню слабо защищённые гавани. Они сгорят и утонут, не успев толком осознать, что их поразило». Теон не мог промолчать. «Смелый план, дядя…» «Король», — поправил его Юрон с добродушной улыбкой, в которой Теон не почувствовал никакого добродушия. «Смелый план, мой король, но лорды в своих замках…» «Все лорды — трусы. Честеры и Серри, Хьюэтты и Гриммы — все стали слабаками с последней войны. Победа над моим почтенным братом досталась зелёным землям слишком легко. Это сделало их слишком самоуверенными и слабыми. Мирное время стоило им сил, они оказались повержены своим же триумфом. Они сдадутся или падут один за другим. Они ещё могут засесть и сопротивляться в своих замках, но что с того? Остальное за пределами их чертогов всё равно достанется нам. Их подданные станут нашими рабами и солёными жёнами». И таким образом, вместо того, чтобы сложить голову, Теон вынужден совершать набеги на побережье к югу от Крейкхолла. Позже той же ночью, в подпитии, Теон снова хотел возразить. Он — сын Бейлона и племянник Юрона. И пока у дяди не появится законных детей, Теон останется его наследником. Однако не было похоже, чтобы Вороний глаз заботился о поиске жены, поэтому Теон так и останется наследником короля. Больше не сын лорда, но наследник короля, принц по праву. Мужчина, достойный принцессы, — не в первый раз подумал он. Но в таком случае, зачем Юрону так унижать своего наследника, заставив его грабить рыбацкие деревеньки, когда им скоро предстоят грандиозные сражения в настоящей войне. Однако ещё один предостерегающий взгляд Виктариона заставил его держать рот на замке. «Ты слишком долго не бывал в море, Теон», — сказал ему потом дядя Виктарион, — «Юрону нужно убедиться, что он может доверять тебе и твоим способностям». Для Теона это звучало, как бессвязная болтовня старика, чьи славные дни давно канули в лету, но всё же он прислушался к дяде. Во всяком случае, пока. Что бы ни задумал Вороний глаз, очень скоро он станет частью его плана. Очень скоро он станет участником войны, которую будут воспевать тысячу лет. Войны, в которой железнорождённые отберут себе драконов и власть у валирийских захватчиков. Их имена войдут в историю. Его имя войдёт в историю. Маленькие мальчики будут мечтать стать похожим на него, а женщины будут представлять его по ночам на месте своих никчёмных мужей. И король в такой войне может быстро умереть, и тогда следующим королём станет принц. Что бы там ни планировал дядя, его король, Теон сомневался, что Вороний глаз понадобится ему, когда раскроет все детали своего плана. Всё, что ему понадобится, это меч, мужество и несколько надёжных людей, которые последуют за ним и подавят любое сопротивление, когда на его голову наденут корону из плавника. На пути к башне на холме Теон мельком взглянул в сторону. Справа от него росла большая липа, липа висельников, как называл её один из местных рыбаков, прежде чем его предали мечу. Не имея темниц, куда можно было сажать преступников, затем отправлять их на Стену, правивший здесь рыцарь регулярно вешал на этом дереве преступников, нарушавших королевский закон. Когда они напали на деревню, на ней висели три пустые виселицы. Теон задумался, зачем такой крошечной деревне целых три виселицы. С одной всё понятно, две уже много, но три? Не то чтобы это его волновало. Теперь ни одна из виселиц не пустовала. Они были заполнены шеями рыцаря, его жены и сына шестнадцати-семнадцати лет, который храбро, но тщетно пытался сопротивляться им с мечом в руке, когда железнорождённые набросились на его мать. Теон ненадолго задумался, стоит ли отдавать эту башню вместе с владениями одному из своих людей. Земля в любом случае нуждается в новом владельце, поскольку род старого безусловно прервался на нём и его сыне. Как принц, он имеет право принимать такое решение. Юрону незачем возражать. Но Теон быстро передумал. Ни один из его людей не был достоин править этой землёй, даже если бы Ланнистеры или Тайреллы не собирались возвращать её себе. Единственным стоящим человеком под его командованием был Дагмер Щербатый, но он достаточно хорошо знал этого старого головореза, чтобы понимать, что тот выбьет Теону несколько зубов за одно только предложение поселиться здесь и состариться. Эта полуразрушенная башня и жалкий клочок земли вокруг с самого начала не представляли какого-либо интереса. Будет лучше сжечь её перед отплытием, как они поступили с деревней. Им предстояло совершить набег ещё на несколько деревень вдоль побережья Простора, прежде чем они подойдут слишком близко к Щитовым островам, как и приказывал Юрон. Тогда они снова встретятся с флотом к западу от Щитовых островов. Западные земли, жирные и богатые, так и напрашивающиеся на набег, останутся без внимания. Почему, он не знал, однако обязательно узнает, когда вернётся к Юрону. А пока придётся следовать приказу своего короля и предавать рыбацкие деревни огню. Большинство деревень в лучшем случае укреплены деревянными стенами, если вообще будут укреплены. Ничто не станет лучшим свидетельством их присутствия, как сгоревшие дотла деревни и дозорные башни. Куда бы они ни пошли, они не оставят ничего, кроме выжженной земли, решил Теон. Выжженная земля и один единственный выживший, который расскажет всем о произошедшем. Они будут звать меня Теон Поджигатель или Теон Огненный кракен, или Пылающий кошмар морей. Последнее ему нравилось больше всего. Быть может, он даже выберет себе пылающего кракена в качестве личного герба, когда закончит здесь. Возле маленьких ворот, наполовину сорванных с петель Гельмарром и Ганиром Красноносым после того, как их выбили, лежало несколько мертвецов. Три рыбака и солдат со стрелой в глазу. Теон задумался, стоит ли ему обобрать трупы. До сих пор он не брал ничего, что можно было бы счесть за добычу. Он убил двух рыбаков и женщину, когда вбежал в деревню, ведя за собой дико кричащих людей. Женщина была полуголая, только вскочила с постели от шума, и на ней не было ничего, что могло быть заманчивым. Даже манда не привлекала, — подумал он. Судя по её виду и обвисшим сиськам, женщина успела родить где-то восемь или девять детей, и её лучшие дни, когда она могла привлечь хоть какое-то внимание Теона, давно остались позади. Позади себя, среди дымящихся руин, Теон слышал крики и смех своих людей, занятых обиранием трупов. Однако он сомневался, что в этой дыре можно отыскать хоть что-то ценное. Неподалёку от врат он увидел Гевина, стоявшего на коленях на груди мертвеца и срезающего палец, чтобы взять его бронзовое кольцо. Железная цена. Мой лорд-отец одобрил бы, — подумал Теон. Может, и ему стоит поискать тела тех рыбаков, но эта мысль оставила у него горький привкус во рту. Он мог представить, что бы на это сказал Эддард Старк. Эта мысль тут же взбесила его. Старк никто для меня, — напомнил он себе, — Я железнорождённый. Это наш путь. Кроме того, хоть на рыбаках было больше одежды, скорее всего, они направлялись к своим лодкам, не было похоже, чтобы они несли что-то ценное. Какие сокровища могут быть у сраных рыбаков? Особенно достойные принца. В лучшем случае найдётся старый компас без иглы и дурацкая трижды перевязанная рыболовная сеть. И за это говно я заплатил железную цену, — с горечью подумал он. Мертвецы у ворот тоже не похожи на носителей чего-то ценного, а солдата, по всей видимости, уже обобрал тот же Гевин Харлоу. Теон прошёл через ворота. За ними во дворе лежали две дохлые лошади. Свиней и коз тоже прирезали, как и крестьян, что ухаживали за ними. Он поднялся по нескольким ступеням в башню и оказался в помещении, которое могло бы называться великим чертогом, будь это настоящий замок. Во главе большого стола, вмещавшего не более пары десятков человек, стояло большое кресло, которое никак нельзя было назвать троном. Разве что очаг позади намекал, что здесь восседал знатный человек, пусть и не шибко богатый. Справа от Теона находился лестничный пролёт вверх, который вёл к ещё нескольким комнатам под крышей, спальням рыцаря и его семьи, лестница была такой крутой, что почти походила на стремянку, слева была ещё одна крутая лестница, ведущая уже вниз к кельям нескольких слуг, кладовой и кухне. Чуть больше дюжины его людей сидели на скамьях по обе стороны стола, выпивая всё, чем их могли обеспечить ничтожные погреба этой башни и пожирая цыплят с одной из недавно зарезанных свиней, зажаренных в очаге. Остальные слуги, старик с недостающими пальцами и толстая медлительная женщина спешили как могли, чтобы поднести им всем больше еды, вина и жёлтого эля из кладовой. Теон был уверен, что их кладовая скоро опустеет, и как только слуги об этом оповестят, их убьют за ненадобностью. Его люди не обратили внимание на Теона, когда он вошёл через дверь и подошёл к креслу, которое уже облюбовал Кадвил. Не похоже, чтобы он спешил освободить его для Теона. Теон на мгновение замер перед Кадвилом, который даже не посмотрел на него, и не знал, что делать. Он уже подумал сесть на скамейку рядом, как Дагмер Щербатый вскочил со своего места, несколькими широкими шагами прорвался к изголовью стола и одним могучим ударом тыльной стороной ладони вышвырнул Кадвила с кресла. — Это собственность принца, бесполезный кретин! — прорычал он побитому, пока тот не очухался и не наделал глупостей. Теон кивнул Дагмеру, затем сел в кресло и позволил старику с усечёнными пальцами подать ему рожок эля. Он предпочёл бы хорошего вина, но какое бы вино здесь ни хранилось, оно точно не было хорошим. Эль оказался ещё хуже, чем Теон представлял вино, но всё же он выпил его. Дагмер предупреждал, что к нему начнут приглядываться ещё до первой атаки, даже если он ничего не заметит. Какой бы жалкой в его глазах ни была эта команда, все они теперь сражались под его командованием. Все знали, что Теон удостоился такой чести лишь потому что был племянником их короля. Ему необходимо проявить себя не только перед Юроном, но и перед своими людьми в особенности. Поэтому ему нельзя отставать от них ни в чём, будь то командование кораблём, убийство врагов или в праздновании победы. Он убил пару рыбаков и одну женщину в начале высадки, и это должно было увидеть достаточно его людей, и теперь настала очередь праздновать их победу. Нашу победу, — подумал он, — Какая может быть победа в убийстве горстки безоружных крестьян? Я должен командовать битвами, топить боевые корабли или прорываться через вражеские ряды верхом на боевом коне, а не сжигать хижины каких-то грязных крестьян. Он выпил ещё эля в надежде, что это успокоит его мысли. Курица была такой тощей и жёсткой, что лучше сразу бросить её в огонь, чем в желудок. Последнее, что ему было нужно, так это выблёвывать кишки на глазах у своих людей. В конце концов он потребовал вина, и толстая баба принесла ему чашу с красной жидкостью, кислой как уксус. Он выплюнул отвратительное пойло ей в лицо, развеселив своих людей, и бросил чашу в ближайшую стену, где она со звоном разбилась. Чаши из глины, даже не из серебра или бронзы, да хотя бы из олова. В какую же жопу меня занесло. В то время как его люди становились всё веселее с каждой выпитой чашей, настроение Теона становилось всё мрачнее и мрачнее. Война началась, хотя большая часть королевства пока что об этом и не подозревала, а он сидит здесь, в обветшалом чертоге жалкого рыцаря с дерьмовым элем и ещё более ужасным вином в виде единственной добычи. Ему бы нагружать свои корабли золотом, серебром, драгоценными камнями, невольниками и соляными жёнами, но вместо этого он сидел здесь, надеясь напиться и забыться. Лишь бы не думать, почему из всех людей именно его постигла такая судьба. Вдруг его ушей достиг приглушённый крик. Сначала он подумал, что крик доносился снаружи, но это было невозможно. Как бы громко не кричала хорошенькая девушка, пока её трахают на берегу, её крики невозможно было услышать здесь, в башне с шумной толпой. С другой стороны, ему приходилось видеть достоинства некоторых своих людей, когда те мочились. Особенно впечатлял Хото, которого звали Копейщиком, хотя он вообще не владел копьём. Этот точно мог заставить девушку кричать как никогда в жизни. Если он прямо сейчас вставляет в ту девку, может, её крики и правда могут дойти даже до них. Эта мысль забавляла Теона не так сильно, как он надеялся. Он снова услышал приглушённый крик, на этот раз куда отчётливее. — Что это было? — спросил Теон. Потребовалось спросить ещё раз, чтобы ему ответили. — Дочь, — сказал Гайнир. — Дочь? Какая дочь? — У того рыцаря был не только сын, но и дочь. Пряталась наверху в своей спальне, — сказал Гайнир, — Урек сейчас с ней. Сначала Теон не знал, что делать. Он посмотрел на Дагмера, который вливал себе в рот остатки эля и с явным интересом присматривался к толстухе. Он быстро отвёл взгляд, прежде чем старик успел заметить и что-то сказать. Во время нападения Теон поручил ему охранять корабли на берегу. Само собой, в этом не было нужды. Крестьяне были слишком заняты тем, что их убивали и насиловали, они даже подумать не могли о нападении на ладьи. На самом деле такая задача недостойна такого опытного и гордого человека, как Дагмер, но она была необходима. Если бы Дагмер участвовал в нападении, люди видели бы этот налёт, как его успех, а не Теона. Кто-то бы мог принять это за оскорбление, но Щербатый рассмеялся. Просить у него совета на глазах у стольких людей он не мог, иначе будет выглядеть слабым и неуверенным, и все будут считать настоящим командиром Дагмера. Поэтому он встал, выбросив рог эля, и поднялся по слишком крутой лестнице. Наверху он намного отчётливее стал слышать крики в одной из трёх комнат. Взглянув на лестницу, он увидел, что Дагмер тоже встал со своего места и последовал за ним. Всё же заметил мой взгляд, — подумал Теон, опасаясь, что он был таким не единственным. Не став дожидаться Щербатого, он быстро вошёл в комнату, из которой доносились крики. Она была маленькой и скудно обставленной. Всего два сундука с маленьким столиком, ещё более маленьким стулом и слишком узкой кроватью с молодой девушкой, привязанной к одной из стоек. Её руки были задраны за голову, лицо в кровоподтёках. Ночное платье было разорвано, свисая на ней и почти не скрывая вид на её юное тело, мягкий бледный живот и маленькие округлые грудки. Теон даже мог разглядеть кудрявые тёмно-каштановые волосы у неё между ног, такие же как на голове. Интересно, как она пахнет? Её тело было красивым, и лицо тоже должно было быть красивым несколько часов назад. И тело и лицо могли бы быть ещё прекраснее, если бы не все эти бесчисленные синяки и порезы от заклёпок на кожаных перчатках Урека. Теон уже слышал, что он предпочитал избивать женщин до полусмерти, прежде чем снять штаны. Он уже потерял из-за этого одну каменную жену и двух солёных жён, как рассказал прошлой ночью Урцен. Глядя на избитое лицо девушки, на перемешанные с кровью слёзы, стекающие по щекам и груди, Теон понял, что Урек уже почти готов приступить к делу. Урек мельком глянул на Теона, когда тот вошёл в комнату, явно злой от того, что его отвлекают, но ничего не сказал. Он повернулся назад к девушке, нанеся ей сильный удар в живот, от которого весь воздух вышел из её лёгких, лишив даже возможности кричать. — Довольно, — сказал Теон. Урек снова повернулся к нему, в его взгляде не читалось ничего, кроме презрения. — Довольно будет, когда я скажу, — бросил он в ответ, затем снова повернулся к девушке и сильно ударил тыльной стороной ладони по её и без того разбитой щеке. Кровь хлынула из её рта на пол. — Я сказал довольно. На этот раз Урек даже не взглянул на него, только фыркнул и снова замахнулся. Сам не зная почему, Теон шагнул вперёд, прежде чем кулак Урека снова настиг девушку. Только посмотрев в глаза Урека, полные шока и удивления, он с удивлением обнаружил, что вонзил кинжал ему шею. Тот был уже мёртв, когда свалился на пол. Теон опустился на колени и вытащил нож из шеи, не зная, как теперь быть. — Всё в порядке, — услышал он позади голос Дагмера. — В порядке? Я убил своего человека, — сухо сказал Теон с выпученными от ужаса и страха глазами и посмотрел на Дагмера. — Ты отдал приказ, он не подчинился. Люди должны знать, что ты их лидер, их принц, а не их друг. Когда ты отдаёшь приказ, они обязаны подчиняться. И теперь, когда я спущу мерзкого ублюдка с лестницы и расскажу, что случилось, они будут знать, чем чревато неподчинение. Невелика потеря. Его мать будет только рада, а оставшиеся солёные жёны и подавно. Теон ничего не сказал на это. Он поднялся и подошёл к избитой девушке, истекающей кровью. На миг Теону показалось, что девушка пыталась отвернуться от него или лезвия в руке, но сомневался, что она вообще могла сейчас что-то видеть. Он срезал верёвки, которыми её руки были привязаны к спинке кровати над головой поглядел на её тело, такое нежное и такое юное, и положил её на кровать. Девушка не удосужилась прикрыть свою наготу. Через несколько ударов сердца он услышал тихие всхлипы и шёпот: — Спасибо, милорд. Спасибо. Он подошёл к маленькому стулу между столом и кроватью и опустился на него. На столе стоял серебряный кубок с выпивкой. Очевидно, Урек захватил себе выпить. Избиение женщин перед изнасилованием, безусловно, вызывает жажду. Больше она ему не нужна, поэтому Теон взял чашу и сделал глоток. Это было вино. Не самое лучшее, но всяко лучше того, что ему подавали внизу. Мне придётся серьёзно поговорить с толстухой позже. Если она к тому времени останется жива. — День сегодня вышел удачным, — сказал Дагмер, прислонившись к столу, — И всё же ты не смеёшься, парень. Живые должны смеяться вместо мёртвых. Он сам громко рассмеялся своей безобразной пастью, демонстрируя, как это делается. Отвратное было зрелище. Под белоснежной бородой Дагмера Щербатого красовался самый жуткий шрам, который приходилось видеть Теону. Он получил его ещё в юности, словив удар топором. Челюсть раздробило, передние зубы выбиты, а две губы превратились в четыре. Лохматая борода обильно покрывала его щёки и шею, но не росла на месте его шрама, поэтому заметная линия искривлённой плоти разделяла его лицо как расщелина в снежном поле. — Ты хорошо поработал сегодня, Теон. Я горжусь тобой, — продолжил он, — Сколько человек потеряли? — Наших? — Теон пожал плечами, — Урек. Больше никого. — Некоторые рождены, чтобы быть убитыми, — сказал Дагмер, и его улыбка превратилась в ухмылку. Человек поскромнее постеснялся бы показывать такую устрашающую улыбку, как у него, но, насколько помнил Теон, Дагмер улыбался ему чаще и шире, чем когда-либо улыбался лорд Бейлон. Какой бы уродливой ни была его улыбка, она пробуждала сотни воспоминаний. Теон часто видел её в детстве, когда перепрыгивал на лошади через мшистую стену или метал топор, расколов цель. Он видел её, когда смог отбить удар мечом Дагмера или пустить стрелу в летящую чайку, когда взял в руки румпель и благополучно провёл ладью через скопление пенящихся скал. Он подарил мне больше улыбок, чем родной отец и Эддард Старк вместе взятые. — Все будут говорить, что это твоя победа, — наконец сказал Теон. — Не выйдет. Я оставался на берегу и охранял корабли от бродячих тюленей и чаек. Ты вёл их в бой. — И всё же они присвоят победу тебе. Дагмер умолк, и Теон краем глаза заметил, что улыбка исчезла. Каким бы весельчаком он ни был, этот человек умел быть серьёзным и, что не менее важно, серьёзно относиться к Теону, когда необходимо. Никто из его знакомых не обладал таким чувством такта. — Тебя не было слишком долго, парень, — наконец сказал он, — Что я говорил тебе тем утром, когда мы отплывали? — Что я не должен ни в чём отставать от своих людей. Только тогда они примут меня как железнорождённого. — Верно. И ты всё делал правильно. Ты вёл их, сражался вместе с ними, убивал и грабил. Теперь никто не скажет, что ты не один из нас. Но если хочешь стоять не только среди них, но и над ними, потребуется нечто большее. Железнорождённые не кланяются чужакам. Мы преклоняем колено только перед теми, кого боимся так же сильно, как и уважаем, а уважение нужно заслужить, как и страх. — Хорошо, что ты здесь, — сказал Теон и впервые за столько дней искренне улыбнулся, — Юрон сказал, что ты непременно дашь мне хороший совет, и он оказался прав. — Сомневаюсь, что Вороний глаз и правда на это надеялся. — Я тоже, — рассмеялся Теон, — Тем не менее, я рад, что ты здесь. Поддержка такого славного воина, безусловно, принесёт мне немало уважения. — О, мальчик, — Дагмер громко рассмеялся, — Боюсь, тебя не было слишком долго. Когда тебя утащили, всё было, как ты сказал, но я состарился на службе твоему отцу. Теперь певцы зовут лучшим Андрика. Андрик Неулыба, так они его называют. Гигант среди людей. Он служит под началом лорда Драмма из Старого Вика. Чёрный Лоррен и Карл Девица тоже довольно опасны. — Андрик, может, и великий боец, но люди не боятся его так же, как тебя. — И то верно, — сказал Дагмер. Пальцы, обхватившие рог, были увешаны кольцами, золотыми, серебряными и бронзовыми, инкрустированными кусками сапфиров, гранатов и драконова стекла. За каждое из них он заплатил железную цену. — Так что я могу сделать? — Продолжай, мальчик, — сказал Дагмер, — Продолжай в том же духе. Веди людей в море и в бой, проливай кровь наших врагов и забирай у них всё, золото и серебро, их никчёмные жизни, их драгоценных жён и дочерей. Они станут уважать тебя всё больше и больше, с каждым мужчиной, падшим от твоего меча, женщиной, в которую ты вонзишься с кровью их отцов, братьев и мужей на своих руках. Не показывай слабостей, мальчик, никаких колебаний. Дагмер оглядел комнату, хлопнул по бёдрам, заставив встать на ноги, затем продолжил: — Ну а я пока спущу Урека, потом опробую ту кухонную девку. Давно у меня не было толстушек. Он схватил тело Урека и перебросил его через плечо, будто ребёнка. Затем Дагмер вышел через дверь и бросил труп на ступеньки, по которым он покатился как мокрый мешок. Десять раз он яростно ударялся о ступеньки, и Теон слышал, как у него ломаются кости. Какое ему дело. Он уже ничего не чувствует. — Теон, ты уже брал кого из девок? — спросил Дагмер, стоя на первой ступеньке. — Нет, — ответил Теон, на миг заколебавшись. — Тогда пора, — сказал он, кивнув в сторону плачущей девушки, — Не отставай от своих людей, помнишь? Ни в чём. Я оставлю дверь открытой, чтобы все внизу слышали. И тогда он ушёл, оставив Теона наедине с девушкой, трясущейся от рыданий и уже посиневшей от побоев и красной от крови. Сначала он просто смотрел на неё, глядя на её фигуру. Её маленькие ножки были грязными и окровавленными, но при этом на удивление милыми и нежными. У неё были синяки и небольшие порезы на ногах, особенно на бёдрах, но форма оставалась красивой, длинной, не слишком тонкой и не слишком толстой. Ещё несколько лет, и она стала бы вполне миловидной женщиной, пусть и не истинной красавицей. Снизу он услышал, как Щербатый рассказывает, что Теон убил Урека. Мужчины внизу только рассмеялись и в знак одобрения постучали кулаками по столу. Мысль, что они стали уважать его больше и не сплотились против него, немного успокоила Теона. Однако сейчас голоса внизу мало его волновали. Остатки ночного платья девушки съехали ещё немного в сторону, открывая вид на её задницу, сияющую, словно в беззвёздную ночь, бледную круглую и, безусловно, упругую. Сам того не желая, он почувствовал шевеление и жар в промежности. Он пытался, но не мог оторвать глаз от тела девушки. Его глаза продолжали блуждать по её бёдрам, спине, усеянной широкими и опухшими следами кожаного ремня Урека. Одна из её грудей выскользнула из-под руки, будто призывая Теона. Схвати меня, — говорила она, — Схвати и пососи меня. Насладись мной. Жар в его промежности становился всё сильнее и сильнее. Теон больше не мог отрицать, что его член стал твёрдым как камень от вида её тела. Он пытался заверить себя, что возбудился бы быстрее, не будь она избитой до полусмерти, хотя не был целиком в этом уверен. Но это всё равно не имело значения. Не здесь и не сейчас. Теон сделал короткий шаг к кровати. Девушка должна была это заметить. Мельком, всего на мгновение, она глянула на него, убрав руку от лица. — Спасибо, милорд, — снова заскулила она, — Спасибо, что спасли от этого человека. Большое спасибо. Я не должен отставать от своих людей, — говорил он себе, ощущая тяжёлый ком в животе, — Ни в чём. Может, надо было трахнуть ту девчонку на пляже. Ей-то уже что, одним членом больше, другим меньше. Но уже поздно. Ты здесь, и я здесь. Покончим с этим поскорее. Ничего не сказав, он развязал свои штаны и позволил им спуститься до колен. Его член выскочил наружу, твёрдый как камень и такой прямой, что можно было использовать вместо копья в бою. Девушка тоже это заметила и стала плакать и рыдать громче, тщетно пытаясь отползти от него. Теон схватил её за длинные волосы и притянул к себе. Его член лишь ненадолго коснулся одной из ягодиц. Он оказался таким твёрдым, как Теон надеялся, ощущая себя хорошо. Она боролась, пыталась колотить его руками, извивалась всем телом, в надежде вырваться из хватки, но Теон положил конец её сопротивлению одной резкой хлёсткой пощёчиной. И куда ты от меня убежишь, девочка? Внизу тебя ждёт участь похуже моего члена в твоей пизде. Намного хуже. Тебе будет лучше со мной. Даже если ты не знаешь этого. Он схватил её за плечи и развернул. Ему хотелось опустошить её упругие маленькие сиськи, схватить их, размять, пососать и искусать. Он уже взял одну из них в руку, как увидел её взгляд во всё ещё не полностью опухшем глазу. Никогда он не видел такого страха и отчаяния. Ком в животе стал тяжёл как камень. Он быстро опустил её грудь. Быть может, он займётся ей позже, когда она успокоится. Теон снова развернул её. Он решил не смотреть ей в лицо, пока будет трахать. Её избитое лицо слишком уродливо, — подумал он, — Да, именно так. Лучше буду смотреть на её задницу. Теперь, когда её бледная округлая попка предстала прямо перед ним, Теон потянулся к ней между ног. Однако там оказалось сухо как в пустыне, и сколько бы он ни возился своими пальцами, она не была готова к нему. Единственное, что изменилось, так это плач и рыдания, ставшие сильнее и громче, в то время как тело девушки сотрясалось, будто её привязали к дикому скакуну. — Пожалуйста, не надо, пожалуйста, не надо, — хныкала она. Если бы ты так же изливалась внизу, всё прошло бы намного легче и быстрее, — подумал он, — Не усложняй жизнь нам обоим. Затем он плюнул на руку и втёр слюну между ног, входом в её маленькую пиздёнку и даже немного её попку. В этом не было особой необходимости, по крайней мере, сегодня он не планировал трахать её там, но кто знает, как пойдёт. Возможно, ей даже понравится. Это был не первый раз, когда он приятно удивлял женщину своей мужской силой, и впоследствии она просила ещё. Вот только почти все из них были шлюхами, — подумал он, — Но ты тоже ей станешь, девчонка, так что невелика разница. Затем он снова сплюнул себе на руку и протёр слюной кончик своего члена. Он пристроился между её ног и ещё больше раздвинул их коленями. Он приставил свой член к её дырке и вошёл в неё. — А-а-а-а! — кричала она, — Нет, пожалуйста! А-а-а-а-а! Одной рукой он быстро схватил её за шею и прижал лицом к кровати, заглушая её мольбы и крики, когда погрузился ещё глубже. Он ненадолго вытащил член и снова вошёл в неё, на этот раз быстрее, сильнее и глубже. Её крики стали такими громкими, что можно было услышать даже через солому кровати. С третьим яростным толчком, он наконец почувствовал, как разрывается на части её девичество. Теперь ему будет намного легче трахать её. Она снова пыталась сопротивляться, но ему потребовалось всего два или три метких удара по заднице и спине, чтобы убедить её в обратном. Её тело так сильно сотрясалось от рыданий, что Теон боялся в любой момент случайно выскользнуть из неё. Поэтому он старался держать её крепче, трахать глубже и не высовывать свой член слишком сильно после толчков. Пожалуйста, прекрати плакать, девочка. Перестать плакать, — думал он, трахая её, и почувствовал, как слёзы текут по его щекам, — Прошу, перестань плакать. Поверь, мне тяжело так же, как и тебе. Пожалуйста, прекращай.