О королях и бастардах

В своих снах Нед часто вспоминал невероятный вид на просторы Долины Аррен, что открывались ему из Соколиного Гнезда, когда он сидел у окна своей комнаты, будучи вместе с Робертом ещё воспитанниками Джона Аррена. Особенно ему запомнился тот год, когда в расщелине Копья Гиганта неподалёку от окна поселилась пара соколов. Роберт хотел поймать соколов, когда Нед показал их следующим утром, но Джон Аррен запретил тому приближаться к птицам. Тогда для Неда пара соколов за окном была чем-то вроде знамения от старых или новых богов, он не был уверен. Но в чём Нед точно тогда уверился, так это в том, что Долина Аррен станет его новым домом, где он возьмёт в жёны девушку из Долины и станет навсегда повязан с Джоном, своим вторым отцом не только по любви, но и по крови. Как оказалось, у богов были на него совершенно другие планы, но Нед всё равно с любовью вспоминал тот вид из маленького окна своей комнаты. Конечно, вид с вершины Золотого дома в центре замка Графтон не мог соперничать с видом из Гнезда, но вид всё равно был хорош. Долина Аррен раскинулась перед Недом на западе, рядом с побережьем, всё ещё окутанным прекрасным вечерним туманом, сияющим золотом от заходящего солнца, землёй, богатой чернозёмом, широкими медленными реками и сотнями маленьких озёр, блестящих на солнце как зеркала. Со всех сторон они были защищены пиками могучих гор Долины. Да, Эддард действительно скучал по Долине, скучал по тем ощущениям маленького мальчика, наполненного удивлением и благоговением при виде этой земли. Это признание удивило его больше, чем ожидалось. Больше всего он удивился, когда встретил на крыше Золотого дома леди Мелари Боррел, теперь уже Лонгторп по мужу. Она была фрейлиной леди Алис, когда они жили в Соколином Гнезде, и Нед больше ни разу не виделся с ней, покинув Долину Аррен. Это произошло вскоре после смерти Брандона, когда он должен был вернуться к отцу в качестве нового наследника Винтерфелла. В ночь перед отъездом она робко поцеловала его на прощание, и через несколько месяцев Эддард уже был женат на Кетлин. В последнее время Нед часто ощущал себя стариком, двое его детей уже состоят в браке и скоро должны будут подарить ему внуков, в то время как Мелари с виду ничуть не изменилась за прошедшие годы, пусть и стала выглядеть несколько иначе. Прямые светло-каштановые волосы местами поседели, бёдра стали шире после рождения семерых крепких и здоровых детей, как он потом узнал, но в остальном она ничуть не изменилась. Чёрные глаза по-прежнему сияли так же ярко и живо, как у молодой девицы, которую он когда-то знал, а улыбка, всегда играющая на губах, была такой тёплой и приветливой, что Нед немедленно ответил. Даже её голос всё ещё звучал так же ярко и живо, как он помнил. Они два часа просидели вместе, любуясь закатом, и беззаботно беседовали. Они вспоминали прошлое и как много изменилось с тех пор, как они виделись в последний раз в Соколином Гнезде. Политику они опустили настолько, насколько это было возможно. Мелари долго рассказывала о своём муже, добром и милом, хотя и не слишком важном человеке, о протекающих крышах маленького замка, где они жили, о двух бастардах деверя, милых девочках с золотыми волосами и прелестными голубыми глазами, о добрых конях, выведенных на Милой Сестре в последнее время, и, наконец, о собственных детях, в которых она, казалось, души не чаяла, как и подобает матери. — Вы могли бы прислать к нам Доннела, — сказал Нед. — Для меня было бы честью взять на воспитание одного из ваших сыновей в Винтерфелле. — Сомневаюсь, что воспитание девятого внука лорда Длинной Сестры станет слишком большой честью для Старков Винтерфелла, Нед, — со смехом сказала Мелари. — Знала бы, что у вас в Винтерфелле и правда живёт помазанный рыцарь, я бы не колеблясь отправила к вам своего младшего, вороном, если потребуется. Она всегда была достаточно смелой, чтобы высказывать своё мнение, иногда откровенно дерзко. Лёгкость, с которой ей всегда удавалось поддерживать баланс между поведением истинной леди Долины и нахальным сорванцом, впечатляла Неда уже тогда. — Ты всё ещё можешь это сделать. Сир Родрик будет рад принять его в качестве своего оруженосца. — Боюсь, уже слишком поздно. Доннел уже стал оруженосцем сира Янаса, кузена сира Эдмунда Ваксли. Ужасно скучный человек, ни разу в жизни не смеялся, но с юнцами управляться умеет, насколько мне известно. Так что надеюсь, он не окажет на моего Доннела дурного влияния. Но хватит о моих лоботрясах, лучше расскажи о своих. Слышала, у них всё хорошо. Твоя старшая дочь уже зарекомендовала себя как истинная леди Аррен, и у тебя есть ещё одна дочь, которую ещё предстоит выдать замуж. — Верно, — сказал Нед с лёгкой улыбкой, — но сомневаюсь, что Арье удастся заработать ту же репутацию, что и Сансе. Она… совсем другая. Если честно, то Санса и Арья просто огонь и вода. — Значит, она больше пошла в твою сестру? Леди Лианна, так её зовут? — Да, и правда, — сказал он с удивлением. — Ты её помнишь? — Лично её никогда не встречала, но ты в те времена много говорил о ней, Нед. Даже слишком много. Если бы разговор не шёл о твоей сестре, я бы сильно ревновала, — сказала Мелари, подмигнув. — Вскоре даже Роберт не переставал говорить о ней. А ведь он даже совсем её не знал. Она ведь стала его женой? — Да, стала, — сказал Нед. Но кажется, что Роберт так толком её и не узнал, — подумал он, но не стал озвучивать свою мысль. — Что ж, тогда я надеюсь, что Роберт стал твоей сестре лучшим мужем, чем женихом. В Долине наберётся по меньшей мере дюжина мальчиков и девочек с чёрными волосами и голубыми глазами, не так ли? И все носят почётную фамилию Стоун. — Роберт… изменился за эти годы. Брак его изменил, — солгал он, сам не зная почему. — Он уже не тот мальчик, каким был раньше. Так же, как и я уже не тот мальчишка. — О, дорогой Нед, ты никогда не был мальчишкой, — засмеялась Мелари, — но я рада слышать, что Роберт пошёл по правильному пути. Леди Лианна из Штормового Предела, хорошо звучит. Значит, твоя младшая дочь такая же дикая? Ты уже нашёл ей подходящую пару? Она уже подходящего возраста, нет? — Да, через неделю у неё наступят пятнадцатые именины. — О, так скоро. В таком случае сердечно поздравь её от меня. — Ты можешь сделать это сама. Арья практически никого не знает здесь, в Долине, кроме своей сестры и Джейн Пуль, старой подруги из Винтерфелла. Уверен, она обрадуется твоему присутствию на праздновании именин. Боюсь, у нас не выйдет большого пира, но уверен, она будет счастлива. — Очень в этом сомневаюсь, — сказала Мелари и снова засмеялась. — С чего бы ей радоваться присутствию на своих именинах незнакомой женщины, которая полжизни назад знала её отца? Но я подумаю над этим, если тебе так угодно. Так ты уже нашёл ей подходящую пару? — Нет, ещё нет, — сказал он. — У меня нет для неё подходящего подарка на именины, чего уж говорить о муже. — Что ж, я могу порекомендовать отличного кукольника, у которого есть мастерская в Чаячьем городе. Он настоящий мастер своего дела, родом из Королевской Гавани. Даже король Рейгар делал у него заказ для принцессы Рейнис, когда она была маленькой. Говорят, он вернётся в Королевскую Гавань, как только у принцессы появятся свои дети, так что сейчас может быть твой последний шанс получить куклу без необходимости возвращаться в столицу. — И ты думаешь, ей понравится что-то подобное? — Конечно, Нед, — Мелари похлопала его по руке, — она же девочка. А если и не понравится, это всё равно будет поистине королевский подарок, который она позже сможет передать своим детям. Завтра мой слуга отведёт тебя в мастерскую кукольника. Его творения поистине великолепны. Он всегда в делах, но обязательно согласится отложить их на неделю-другую ради лорда Винтерфелла и его дочери. Вот увидишь, ей понравится. Нед не был в этом так уверен. Даже Санса перестала играть в куклы, когда ей исполнилось десять или одиннадцать, Арья и вовсе никогда не была Сансой. Он не помнил, чтобы когда-либо видел её играющей в куклы, за исключением того случая, когда она избивала одну такую палкой, заменяющей тренировочный меч как у братьев на уроках фехтования с сиром Родриком. Меч сделает её счастливее, чем все куклы мира, — подумал он. — Но, если я подарю дочери оружие, оно больше понадобится мне самому, чтобы защититься от гнева Кет. — Спасибо, я посмотрю на них и подумаю над этим, — ответил он Мелари. Вскоре она попрощалась с ним элегантным реверансом и нежным поцелуем в щёку, собираясь проведать своего старшего сына Эдвила, который служил оруженосцем у сына Арренов Чаячьего города, и в ближайшие несколько дней должен будет получить рыцарский титул. Нед решил пойти повидать Джона Аррена. Воздух на улице стал довольно свежим, когда солнце скрылось в горах, и чашка горячего чая с мёдом и пряностями в компании старого приёмного отца определённо пойдёт им обоим на пользу. Он всё ещё не успел поговорить с ним сегодня после долгого и бесплодного диалога с лордом Йоном Ройсом и лордом Утором Толлетом и не мог позволить старику уснуть в неведении. Спустившись по бесчисленным лестницам Золотого дома, он нашёл дорогу через несколько дворов, которые знал достаточно хорошо, чтобы не заблудиться, и вошёл в Серебряную башню через боковую дверь. Вся прогулка не заняла и получаса. Нед был потрясён, войдя в маленькую комнату Джона Аррена. Воздух был влажным и вонял мочой с холодным потом. Джон выглядел ещё более слабым и истощённым, чем вчера, а его лоснящаяся от пота кожа была бледна как парное молоко. Мейстер Гиллен сидел на маленьком табурете рядом с кроватью и изо всех сил пытался накормить Джона коричневой жидкостью с маленькой ложечки. Последний, однако, наотрез отказывался открывать рот и двигал головой взад-вперёд, как мог, стараясь избежать ложки. — Закройте дверь, — крикнул мейстер, не оборачиваясь. — Холодный сквозняк вреден его светлости. Нед быстро закрыл за собой дверь. — Прошу вас, милорд, выпейте. Оно поможет вам, пускай и горькое на вкус. — Нет, нет, не надо больше. Нет, — с трудом проговорил Джон. Он был так слаб, что, казалось, не мог открыть глаз. — Если он не хочет пить… — Ему придётся это сделать, если хочет пережить ночь, — сердито прервал Неда мейстер. Только сейчас он наконец повернулся и вздрогнул, осознав, кто стоит позади. — Прошу меня простить, милорд. Я принял вас за одного из тех дерзких слуг, что суетятся здесь целыми днями. — Ничего. Оставьте нас ненадолго, мейстер, — сказал Нед. — Возможно, мне удастся убедить лорда Джона принять ваше лекарство. — Как скажете. Мейстер со вздохом встал с табурета, вручил Неду маленький пузырёк с полной ложкой и покинул комнату. Теперь на табурет уселся сам Нед, глядя на своего старого друга. Вблизи тот выглядел ещё хуже. Из уголков рта текли слюни, глаза дёргались, дыхание тяжёлое и хриплое. Также Нед заметил, что шерстяное одеяло, под которым он лежал, промокло в промежности. — Нет, хватит. Нет, пожалуйста, хватит, — слабым голосом продолжал говорить Джон. Нед отложил пузырёк и ложку в сторону, тёмная, почти чёрная жидкость растеклась по маленькому боковому столику, маслянистая и вязкая. — Джон, всё в порядке. Это я. Нед, — сказал он, взяв старика за руку. Она была холодна как лёд, несмотря на духоту в маленькой комнате, но при этом влажной и потной, как и лицо. — Нед? Это ты? — Да, это я. Как ты себя чувствуешь? — спросил он, чувствуя себя глупцом. Будто бы не очевидно, как ему тяжело. — Я… я слаб, Нед. Я умираю. — Чепуха. Ты поправишься, сколько бы времени тебе на это не понадобилось. Даже без тебя мы с Элбертом… — Прошу, Нед, — прервал его Джон, и его глаза внезапно распахнулись, — прошу, сделай так, чтобы мне больше не давали эту ужасную жижу, Нед. Они заставляют меня. Пожалуйста, помоги мне. — Джон, она точно отвратна на вкус, но если это поможет тебе, то… — Нет, нет, оно не помогает. Не помогает. Они травят меня, Нед. Я уверен в этом. Они травят меня. Этот молодой мейстер, этот шарлатан поит меня пять раз в день, Нед. И с каждым разом я становлюсь всё слабее. Они травят меня, Нед. — Джон, — вздохнул Нед, — тебе может так казаться, но мейстер всего лишь пытается тебе помочь. Он слишком хорошо помнил, как несколько лет назад Бран тоже думал, что его пытаются отравить, когда заболел летним гриппом. В любой другой ситуации Нед не колеблясь созвал бы всю свою охрану и никого бы не подпускал к Джону, даже силой, если потребуется. Но он знал, что мольбы старого приёмного отца были всего лишь лихорадочными бреднями больного человека. — Поверь мне, Джон. Пожалуйста, выпей лекарство. Через несколько дней ты снова встанешь на ноги, я уверен. — Нед, пожалуйста, я уверен, что… — Мне пора идти, Джон. Я должен встретиться с Элбертом. Но завтра утром я вернусь первым делом. Обещаю. А теперь отдохни, старый друг, — сказал Нед, поднимаясь с табурета и высвободив руку из слабой хватки Джона. Джон больше ничего не сказал, опустив голову на влажную подушку, тяжело дыша и закрыв глаза. Нед покинул комнату, и не успел он закрыть за собой дверь, как в неё тут же вбежал молодой мейстер. Он действительно выглядит ужасно и слабеет день ото дня, — подумал Нед. Двумя днями ранее он даже говорил об этом с мейстером Гилленом, но тот заверил его, что беспокоиться не о чем. «Все силы лорда Джона уходят на борьбу с лихорадкой и инфекцией, милорд. Вот почему он выглядит таким слабым, тело находится в постоянном сражении. Кроме того, его телесные жидкости несбалансированы, поэтому каждое утро и вечер я делаю кровопускание его светлости. Я понимаю, непосвящённым покажется, что это ещё больше слабит его, но только на первый взгляд. На самом деле это лишь часть целительного процесса. Ночь всегда темнее всего перед рассветом, милорд», — сказал молодой мейстер. Нед сомневался в его словах, но чем дольше думал над ними, тем резоннее они звучали. Неудивительно, что Джон считает, будто бы его пытаются отравить. Бедный старик. В своих покоях Нед быстро разделся и вымылся. День был не настолько утомительным физически, но морально он чувствовал себя грязным и измученным. Час спустя, чистый и переодетый, он явился в покои Элберта Аррена, который поприветствовал его кувшином эля, чёрного, крепкого и такого густого, что можно было даже жевать. Первое время они говорили о всяких пустяках, попивая эль, о том, как они скучали друг по другу и почему Неда так долго не видели в Долине. Общение постепенно сбивалось. Не то, чтобы у них не было тем для разговора, но главная причина встречи всё ещё висела в воздухе. Первым заговорить об этом решил Элберт. — Слышал, у тебя сегодня прошли переговоры с Бронзовым Йоном. — Да, прошли, — сказал Нед, сделав глубокий глоток эля. — Как вижу, не очень гладко? — Нет, увы. Лорд Йон всё ещё настаивает на отречении короля Рейгара от престола. Правда, он так и не определился, кого хочет видеть на троне вместо него. Принца Эйгона он признает только если он разорвёт помолвку с принцессой Рейнис. К сожалению, это невозможно, — сказал Нед со вздохом, — Но если лорд Йон не желает короновать принца Эйгона, альтернатив не осталось. Разве что принц Визерис, но не похоже, чтобы он играл какую-то роль в его планах. — Так и есть. В интересах лорда Йона и его союзников, скорее всего, будет посадить кого-то неженатого, чтобы можно было сделать королевой одну из их дочерей. У лорда Йона есть незамужняя дочь Изилла и больше племянниц, чем ты можешь сосчитать, все со старыми добрыми именами по обеим сторонам семьи. Поэтому принц Визерис точно не вариант. — Тогда я не понимаю, кем они собираются сменить Его Величество. Трон не должен пустовать. — Он и не будет, Нед, — немедля, сказал Эльерт. — У меня есть контакты с обеих сторон, знаю этих людей лично, поэтому в их словах не сомневаюсь. Они говорят, что некоторые предатели уже поручили мейстерам проверить родословные великих домов королевства. — И что они должны найти? — Очевидно, найти достойного кандидата на трон, чей дом сменит Таргариенов, — сказал Элберт, пожав плечами. — Если придётся, они найдут самозванца, который сплотит большую часть королевства с правильной женой, чем гарантирует стабильное правление. Нед вздрогнул от этих слов. — Ты уверен? Я думал, лорд Йон не поддерживает тех, кто собирается полностью сменить дом Таргариен. — Так и есть, он не питает к ним никакой любви. Ему необязательно избавляться от Таргариенов, но этот вариант для него предпочтительнее, чем упускать шанс для настоящих перемен, по его словам. Так что, если нет никаких альтернатив… Если они хотят получить больше союзников, все могут сойтись на кандидате из дома Баратеон. — Что? Невозможно! Роберт никогда не согласится на такое, — воспротивился Нед. — Возможно, но Роберт не единственный Баратеон. — Ты говоришь про лорда Станниса? — тихо, но всё ещё уверенно спросил Нед. — Он много лет верно служил Его Величеству в малом совете. Он верен своему долгу, предан и целиком лоялен Короне. — Предположим, но есть ещё один брат — лорд Ренли. Если они так отчаянно желают свергнуть королевскую династию, то не будут сильно заморачиваться в линии наследования Штормовых земель, — сказал Элберт, сделав большой глоток эля. — Да и у Роберта вдобавок есть сыновья. Ты бы за них поручился, старый друг? Нед задумался. Он мало что мог сказать про лорда Ренли, поскольку почти его не знал, и ещё меньше он мог сказать о младших сыновьях Роберта. Возможно, молодой и тщеславный человек, каким по слухам был лорд Ренли, действительно соблазнится принять участие в подобном деле. Он не мог знать, насколько тщеславны сыновья Роберта. Только Джон, как был уверен Нед, никогда не осмелится восстать против принца Эйгона или дома Таргариен. Никогда. Что касается Ориса и Стеффона… Лианна всегда хорошо отзывалась о своих сыновьях в письмах, но она их мать. Нет ничего необычного в том, что она ослеплена любовью к своим детям. Нед мог лишь надеяться, что они последуют примеру старшего брата, оставшись верными, преданными и честными. — Нет, — сказал он, решительно покачивая головой, — Роберт никогда этого не допустит. Ни один Баратеон никогда не позволит втянуть себя в столь гнусное предательство. — Может, да, а может, и нет. Я не знаю, — сказал Элберт, пожимая плечами. — Но в чём я точно уверен, так в том, что даже простое привлечение Баратеонов к возможной преемственности Таргариенов может вбить клин между Железным троном и Штормовым Пределом. Клин, который оставит Его Величеству ещё меньше союзников и сторонников. Элберт сделал ещё один глоток эля, прежде чем поставить чашу на стол, затем продолжить: — Многие в Долине хорошо отзываются о Роберте, и вы с сестрой обеспечили ему лояльность на Севере. У него трое неженатых сыновей, возможных принцев с претензией на Железный трон. Для многих это станет заманчивой возможностью. Если убедить достаточно людей, что ты, повязанный кровью с Робертом, поддержишь предателей, многие быстро сплотятся вокруг него. — Тогда мы должны объяснить, что этого не случится, — сказал Нед настолько твёрдо, насколько мог, несмотря на боль в животе. — Ни с Робертом, ни с его сыновьями, ни со мной. — Нам может не хватить времени, — со вздохом сказал Элберт, встав со стула и до краёв наполнив чаши элем. — С самого начала наши позиции были не слишком крепки. Слишком много влиятельных людей поддержало предателей и с каждым днём шансов предотвратить войну становится всё меньше. Время работает против нас, Нед. Нед потерял дар речи. Он хотел сделать глоток эля в надежде вернуть себе голос, но не смог собраться с силами, чтобы поднести чашку к губам. Ему потребовалось три, четыре, пять ударов сердца, чтобы прийти в себя и задать вопрос, который так его волновал. — О чём ты говоришь? Элберт молча посмотрел на него, прежде чем отвернуться и подойти к окну, безмолвно глядя в темноту. За тем окном простирался вид на южную часть города, с усиленно охраняемой гаванью, освещенной бесчисленными факелами и кострами. На якоре стоял флот дома Графтон. Не самый большой по сравнению с флотом Редвинов в Арборе или королевский флот в столице и на Драконьем камне, но всё же крупнее многих в ближайшие тысячи миль. Если дело действительно дойдёт до войны, за него начнутся ожесточённые бои. Чаячий город станет очагом, откуда разгорится пожар войны и сгорит от него первым вместе с этой крепостью. Нед молчал, всё ещё ожидая ответа от старого друга. Но чем дольше он ждал, тем сильнее у него крутило в животе. Казалось, прошло полжизни, прежде чем Элберт повернулся и сделал ещё один глоток эля. — Я готовлюсь к отъезду, Нед, и надеюсь, тебе хватит ума поступить так же, — ответил он. — Я уже предупредил лорда Графтона и всех, кому необходимо знать. — Вы с Хьюбертом покидаете собрание? Но что вы… — Не мы с Хьюбертом, Нед, только я. Время работает против нас, и когда дело дойдёт до войны, мы с сыном окажемся по разные стороны. Пока идут разговоры и переговоры, все ведут себя так, будто ничто не решено окончательно, но это не так. Жребий давно брошен. Как только мой дядя Джон умрёт, война начнётся. Я уверен в этом, как и в восходе солнца. — Что… — начал Нед. Но тут же остановился, не находя слов и не в силах собраться с вопросами даже у себя в голове, не то что произнести. — Что я собираюсь сделать? Я скажу тебе, Нед, потому что считаю тебя хорошим и честным человеком, своим другом. И я искренне надеюсь, что ты поддержишь меня в грядущей войне, несмотря на союз между моим сыном и твоей дочерью. В Железной Дубраве меня ждёт тысяча человек. — Тысяча человек? Для чего? — Для захвата Соколиного Гнезда. Стражи замка не откажут в приёме солдатам со знамёнами дома Аррен. Как только мы окажемся внутри, крепость перейдёт под мой контроль. Тем временем ещё пятьсот моих людей в нескольких милях от Редфорта возьмут Кровавые Врата одним быстрым ударом. — А потом? Ты попытаешься захватить Соколиное Гнездо и Кровавые Врата… и на этом всё? — Конечно, нет. Как только я покину город, лорд Графтон закроет ворота, захватит столько предателей, сколько сможет и сожжёт большую часть своего флота, чтобы он не попал в их лапы. Остальные шесть или семь кораблей как можно быстрее обогнут Ведьмин остров и подожгут Старый Якорь со всеми кораблями, что встретятся им на пути, и военными, и торговыми. Долина останется без военного флота, и берег окажется беззащитным. В случае необходимости это даст возможность людям короля напасть со стороны моря, и предатели не смогут их остановить. — Элберт, как ты можешь говорить о желании предотвратить войну, если хочешь первым нанести удар? — в ужасе спросил Нед. — Хочу? Ты действительно думаешь, что я хочу пойти войной против собственного сына? Отнюдь, Нед, но я обязан. Война близка как никогда. Она начнётся ровно в тот момент, когда Джон испустит последний вздох, и, если я могу закончить её одним быстрым и решительным ударом, то так и поступлю. До тех пор, пока я удерживаю Соколиное Гнездо, мой сын не сможет провозгласить себя лордом Долины. Во всяком случае, фактически. Одно только это будет стоить ему большой поддержки. Без выхода по суше и на море Хьюберт не сможет покинуть Долину и получить поддержку извне. Увидев, что всё восстание обречено на провал, его союзники опустят свои мечи так же быстро, как и подняли. — И что тогда? — Что тогда? Кому-то не сносить головы, и ещё больше людей отправится на Стену за измену, — сказал Элберт таким спокойным тоном, что у Неда по спине пробежали мурашки. — Если опасения Его Величества подтвердятся, там они будут нужнее. — Значит, ты желаешь вести войну против собственного сына? — Если это единственный способ его спасти, то да. Разве ты не сделал бы то же самое для своего, Нед? Скажи правду. — Я бы попытался отговорить его от этой глупости, Элберт, — сказал Нед, с каждым словом повышая голос. — Я бы попытался спасти его, прежде чем случится непоправимое. — Именно это я и пытаюсь сделать! — громко заорал на него Элберт. Нед редко видел своего друга в гневе, но сейчас его лицо исказилось от злости. Он хотел извиниться за свои слова, как Элберт продолжил: — Я пытался несколько месяцев, но потерпел неудачу. Хьюберт больше не желает меня слушать. Ему слаще слова подхалимов и фанатиков, которыми он себя окружил. Боюсь, мой дядя не проживёт долго, потому война неизбежна. Даже если мне придётся вести её против собственного сына, я сделаю всё возможное, чтобы это не привело к падению всей семьи. Если мы задушим войну достаточно быстро, до того, как Железный трон будет вынужден счесть это полноценным восстанием и отправить в Долину войска и особенно драконов, ещё останутся шансы, что Его Величество проявит милосердие к дому Аррен. Если мы уладим эту проблему достаточно быстро, без необходимости впускать войска из остальных концов королевства, у меня ещё будет возможность сохранить жизнь сыну и будущее моей семьи. Я могу лишь на это надеяться. — Как именно? — Попытаюсь убедить Его Величество, что исключения Хьюберта из линии наследования в пользу его ещё не родившихся детей будет достаточно. Если удастся, Хьюберту никогда не стать лордом Долины, зато им станет один из многих сыновей, которых в будущем может родить твоя чудесная дочь. Нед тоже поднялся со стула, покачивая головой, и подошёл к другому окну, откуда при дневном свете открывался вид на один из внутренних дворов замка Графтон. Теперь же там проглядывалось слабые оранжевые языки пламени, колыхавшиеся на ветру. Факелы едва освещали стены и двери рядом с собой. Весь двор был похож на обломки корабля, растерзанного бурей и поглощаемый волнами в ночном чёрном море. — Что, если Джон выживет? — спросил Нед. — Я люблю Джона не меньше тебя, он мне как родной отец, но надежд не осталось. Ты знаешь мейстера Гиллена? Тот мейстер, что приглядывает за ним. Удивительно способный молодой человек. Он также пытается помочь Сансе зачать ребёнка. Лорд Бейлиш лично отобрал его, и мы возлагаем на него большие надежды. Но даже он готов опустить руки и может лишь сделать уход старика как можно более безболезненным. Как только это случится, наступит война. — Нет, я не могу в это поверить, Элберт, — сказал Нед, почти яростно покачивая головой, — Я не могу поверить, что дело настолько безнадёжное. Должен быть другой выход. Хоть что-нибудь. — Если есть предложение, старый друг, я весь внимание, — сказал Элберт, наливая себе ещё чашу эля. Он предложил ему остатки в кувшине, но Нед отказался. Затем Элберт сказал задумчивым тоном: — Бунтовщики по-прежнему разделены на два лагеря. — Да, — согласился Нед, — одни хотят просто свергнуть короля Рейгара, другие избавиться от всех Таргариенов. Но если дело дойдёт до войны, им ничего не останется, как объединиться перед лицом общего врага. — Не сомневаюсь. Поэтому нам необходимо ослабить их, прежде чем ситуация дойдёт до этого. — Ты имеешь в виду убить их? — в ужасе спросил Нед. Он не мог поверить, что Элберт даже задумается о таком. — Нет, конечно нет. Ничего подобного. Прямо сейчас они образуют два блока, крепких и массивных как крепостная стена, всё ещё раздельных, но обращённых против нас. Но что будет, если мы проделаем в одном из них брешь? Не силой, наоборот, союзом, если мы привлечём кого-то важного на нашу сторону. Если мы ослабим один из блоков, их единый фронт может развалиться на части. Один хороший удар может произвести цепную реакцию, которая может предотвратить войну. — И как мы это сделаем? — Твоя дочь Арья ещё никому не обещана, так ведь?