О королях и бастардах

Прошло три дня с тех пор как они добрались до Замка Крастера. После спешного и утомительного марша с Кулака Первых людей у них наконец-то появилась возможность передохнуть и согреться. Робб предпочёл бы как можно быстрее уйти, не полагаясь на помощь этого ужасного человека, но у них было полно больных и раненых, едва способных держать глаза открытыми, не говоря о том, чтобы ходить. За три дня мало что изменилось. Собственные ноги до сих пор ныли, местами были воспалены и даже кровоточили, что совсем не облегчало дальнейшее путешествие. У них почти не осталось лошадей, двадцать две ещё стояли в ряд снаружи хижины, которую почему-то называли замком, но он уже слышал слова разведчиков, что в лучшем случае четверть лошадей сможет дойти до Стены, и остальных будет лучше сразу перебить. Впрочем, ситуация среди людей была немногим лучше, чем у лошадей. С Кулака спустилось чуть больше пятидесяти человек, многие из которых истекли кровью, замёрзли или попросту затерялись в лесу. До Замка Крастера не добралось и сорока из них. Ещё трое умерло от ран или лихорадки уже после их прибытия, и, глядя на человека, лежавшего на земле неподалёку от большого костра, можно быть уверенным: скоро к ним присоединится четвёртый. Робб знал, что этого человека звали Баннен, и он был с Севера. Это было всё, что он знал о нём. Баннена накрыли кучей мехов и разожгли костёр, но это мало помогало. Он был бледным и мокрым от холодного пота и беспрерывно трясся всем телом. — Холодно… мне… так холодно. Так холодно, — снова и снова стонал он. Никто не знал, что с ним случилось, но каким-то чудом ему удалось вместе с остальными уйти с Кулака. При этом его нога оказалась изуродована и страшно обезображена. Почти неделю назад, во время отхода через лес, Баннену пришлось отрезать ногу, чтобы спасти ему жизнь, но этого оказалось либо мало, либо было сделано слишком поздно. Мейстер мог бы знать, как его спасти, но такового здесь не было. В итоге окровавленная культя его ноги, перевязанная не чем иным, как тряпками и верёвками от палаток, распухла от крови и гноя. Она так воняла, что Робба чуть ли не тошнило каждый раз, когда запах ударял ему в нос. Несколько потрёпанных чёрных братьев сидели на полу или необтёсанных скамьях хижины, попивая из чаш всё тот же жидкий луковый бульон и грызя чёрствый хлеб. Некоторым пришлось хуже, чем Баннену, если присмотреться. Один бредил несколько дней, а из плеча сира Байама сочился вонючий жёлтый гной. Покидая Чёрный Замок, один из дозорных захватил с собой мешки с миррийским огнём, горчичной мазью, молотым чесноком, пижмой, маком, медью короля и другими лекарственными растениями. Не забыл он и про сладкий сон, с которым можно подарить умирающему безболезненную смерть. Но тот чёрный брат умер на Кулаке, и при побеге никому не было дела до лекарств. И теперь оставшимся стюардам приходилось довольствоваться любыми подвернувшимися под руку травами, чтобы хоть как-то помочь раненым. Но растений нашлось немного, а как правильно использовать большую часть из них они не знали. Сэмвелл Тарли сел на корточки рядом с Банненом и почти час пытался накормить умирающего жидким луковым супом, который наготовили жёны Крастера по его наказу. Но Баннен не мог глотать, и суп стекал у него по подбородку и уголкам рта, пока тот снова и снова бормотал, как ему холодно. Робб не мог его винить. Несмотря на весь жар и дым в чертоге Крастера, ему всё равно было холодно. Он устал, очень устал. Ему нужно было поспать, но всякий раз, как Робб закрывал глаза, ему снились снежная буря и мертвецы с чёрными руками и яркими синими глазами. — Этому не жить, — услышал Робб слова Крастера. Его взгляд был таким же жёстким и холодным как погода снаружи. — Милосерднее будет воткнуть ему нож в грудь, чем ложку в глотку. — Тебя не спрашивали, — сказал маленький человечек по имени Бедвик, которого чёрный братья звали Великаном, хотя тот всего на две или три ладони выше лорда Тириона. — Смертоносный, ты спрашивал совета у Крастера? Сэмвелл Тарли, известный теперь как Смертоносный, содрогнулся, услышав своё имя. В историю о том, как Сэмвелл Тарли убил Иного, будучи таким же толстым, как и трусливым, было почти невозможно поверить. Робб бы и сам не поверил, но у него не было причин не верить Джону, когда тот вместе с дозорным по имени Гренн рассказывали лорду-командующему о произошедшем днями ранее. Многие чёрные братья так и не поверили. — Огонь и еда, — сказал Великан. — это всё, о чём мы просили. И тебе жалко еды. — Радуйся, что сразу не прогнал, — рявкнул Крастер, и его взгляд стал холоднее и жёстче. Крастер был тучным мужчиной, и рваные вонючие овечьи шкуры, которые он носил днём и ночью, делали его ещё толще. У него был широкий плоский нос, свисающий на бок рот, и ещё недоставало уха. И хотя его спутанные волосы и борода уже покрывались сединой, в его руках ещё хватало сил, чтобы постоять за себя. — Я кормил вас, чем мог, но вы, вороньё, вечно голодные. Я набожный человек, иначе бы давно прогнал вас. Думаете, мне нужны такие, как он, подыхающие на моём полу, коротышка? Вороны, — сплюнул одичалый. — Когда это чёрные птицы приносили добро к человеческому очагу? Никогда. Да, никогда. Робб невольно задумался, прав ли Крастер. Каким бы отталкивающим ни был этот человек, положить конец страданиям Баннена действительно будет милосерднее. Будь у них сладкий сон, он давно бы его получил. Напоить умирающего сонным зельем далеко не то же самое, что вонзить нож в грудь или глотку. Но Робб не спешил делиться со всеми своими мыслями. Его вырвал из раздумий женский крик. Одна из жён Крастера наверху громко рожала, и другие женщины рядом пытались ей помочь. Однако самого Крастера, всё также сидевшего в единственном кресле у очага и жевавшего жирную чёрную колбасу с чесноком, не слишком волновали страдание молодой жены. Её судорожные рыдания эхом раздавались по всему низкому залу без окон. — Тужься, — услышал он слова одной из старших жён. — Ещё. Ещё. Кричи, если помогает. Она закричала ещё громче и душераздирающе. Крастер повернул голову и посмотрел наверх. — Я сыт по горло её визгом, — закричал он. — дай ей закусить тряпку, или я заставлю опробовать моего кулака. Робб не сомневался, что он так и поступит. У Крастера было девятнадцать жён, но ни одна из них не посмеет вмешаться. Не больше, чем чёрные братья две ночи назад, когда он бил одну из младших девочек. Был ропот и проклятия, но никто не осмелился сделать что-нибудь. Когда Джон не выдержал и поднялся за ним, держа руку на рукояти меча, Робб последовал за ним, но их остановил разведчик Роннел Харкли. «Его дом, его правила, — прошептал он. — Крастер — друг Ночного Дозора, и лорд-командующий желает, чтобы так оно и оставалось». «Мы не можем так это оставить», — прошипел Джон. «Вы можете и оставите, милорд Баратеон, — сказал Роннел твёрдым голосом, не считающимся ни с именем, ни титулом. — Это не ваше дело, так что разворачивайтесь и отправляйтесь спать. Живо». Недовольным Роббу и Джону пришлось развернуться и улечься. Будто бы они могли уснуть под крики девочки. Но иначе им пришлось бы прорубаться через Роннела Харкли и убить Крастера. Девушка на чердаке начала тяжело дышать. Крастер жевал свою чёрную колбасу. Он сказал, что ему хватает мяса для себя и для жён, но не для Дозора. — Женщины, — ворчал он, — как же они воют… У меня была толстая свиноматка, которая родила восемь поросят, и хоть бы хрюкнула. — пережёвывая, он презрительно покосился на Сэмвелла Тарли. — Она была такой же жирной, как ты, мальчик. Смертоносный, — мерзко рассмеялся он. Сэмвелл Тарли молча смотрел на него, и Робб уже подумал, что сейчас он заплачет. Вместо этого, однако, толстяк неуклюже поднялся и поковылял от костра через свисающие оленьи шкуры, служившие дверью. Сытый по горло этим человеком, Робб поднялся так же неуклюже и последовал за ним. Воздух снаружи был таким прохладным, что у него заболело в лёгких, зато свежим. Роббу хватало и того, что больше не приходится вдыхать влажный дым и гной с гангреной. В западной части двора двое мужчин кормили и поили оставшихся лошадей. Другие братья с другой подветренной стороны снимали шкуры и разделывали туши тех лошадей, которых сочли слишком слабыми, чтобы и дальше держать их живыми. Копейщики и лучники караулили за земляными валами, представляющими единственную защиту Крастера от того, что скрывалось в лесу, в то время как дюжина костров поднимала густые клубы сине-серого дыма. Робб слышал отдалённое эхо топоров в лесу, где несколько чёрных братьев собирали древесину для костров, чтобы они могли гореть всю ночь. Ночью хуже всего — темно и холодно. Другие чёрные братья на востоке пускали стрелы в соломенную куклу, сделанную этим утром. Некоторые справлялись на ура, особенно молодой человек по имени Доннел Милашка. Но самым лучшим оказался человек по имени Ульмер, который раньше принадлежал к печально известному Братству Королевского лес и хвастался, как поразил стрелой руку самого Белого Быка, сира Джерольда Хайтауэра. Робб не знал, говорил ли он правду, но тот факт, что этот человек хвастается своими поступками как подвигами, достойными песен и сказаний, не сулил ничего хорошего. Такой человек не внушал доверия. На юге Гренн рубил своим массивным топором дрова для большого костра в центре хижины Крастера. Гренн был высоким и упитанным с толстой бычьей шеей, и Робб не сомневался — тот станет только крупнее, если они переживут всё это. Голый по пояс и облитый потом, испаряющимся от волосатого тела, словно горячий суп на холоде, его лицо было красным от напряжения. — Вижу, ты не в восторге от своего прозвища, — сказал Робб, стоя рядом с Сэмвеллом перед входом. — Н-нет, милорд, — заикаясь, пробормотал Сэмвелл, с такими выпученными глазами, будто Робб приставил лезвие к его шее. Как человек, родившийся первым сыном лорда, мог бояться всего на свете, до сих пор оставалось загадкой для Робба. — Почему нет? Не такое плохое прозвище, как те, что носят твои братья. Косолапый, Зубр, Крыса… Да и ты носишь его заслуженно. — Это просто ещё один способ обозвать меня трусом, — ответил Сэмвелл. — Они смеются надо мной так же, как над Бедвиком, называя его Великаном. — Бедвик и правда не великан, — сказал Робб. — Но ты на самом деле убил Иного, Сэмвелл. Это не одно и то же. — Я просто… Я никогда… Я боялся! — И кто тебя в этом обвинит? Ты столкнулся с Иным, Сэмвелл Тарли. Любой на твоём месте, кто не побелел бы от страха, — либо лжец, либо дурак, но ты не кажешься ни тем, ни другим. Мой лорд-отец однажды сказал, что храбрость не означает бесстрашие. Храбрость — это способность преодолеть свой страх, и ты в этом деле более чем преуспел. — Вы слишком добры, лорд Робб. Большое спасибо. Значит, вы… ты мне веришь? — Что ты убил Иного? Сказать честно, услышь я эту историю лично от тебя, то не стал бы. Но раз Джон сказал, значит, так и было. Так что да, верю. Толстяк заметно обрадовался и испытал сильное облегчение. Затем Робб кивнул и разошёлся с Сэмвеллом Тарли в разные стороны, направившись в противоположную сторону от Гренна. Пройдя несколько шагов, он наткнулся на Эддисона Толлета, угрюмого седовласого доходягу с вытянутым лицом как у мула, любимого своими чёрными братьями. Он стоял на краю двора, непринуждённо справляя нужду, будто находился за деревом или кустом, и никто его не видит. Робб задумался, не стоит ли ему что-то сказать дозорному. Но в голову ему не пришло ничего, кроме просьбы не мочиться посреди двора. Правда, оглядевшись и вспомнив, что сам двор и без того представляет собой не что иное, как большую кучу грязи и свиного дерьма, решил не мешать ему. — Робб, вот ты где, — сказал Джон, внезапно подойдя к нему. Как всегда, он оставался хмурым. Робб не видел улыбки кузена и друга с тех пор, как они заметили пропажу принца Эйгона. Джон хотел повернуть назад. Попытаться спасти принца, своего друга с детства, но лорд-командующий запретил своим людям сопровождать Джона, назвав это неоправданным самоубийством. Джон, как и принц Оберин, всё равно хотел уйти, но Мормонт также не мог предоставить им лошадей, факелов или рационов, из-за чего им пришлось отказаться от этой затеи. Без лошадей, дающих хоть какое-то преимущество перед тварями, пробиться было бы не просто, даже если бы нежить, как позже выяснилось, не последовала за ними по пятам. Без припасов и помощи разведчиков они не продержались бы и недели. — Лорд Мормонт желает поговорить с нами, — продолжил он. — Говорить, — прокаркал старый ворон, пролетая над их головами, — говорить, говорить. Куда бы ни летел ворон, Мормонт вскоре явился вслед за ним. Лорд-командующий вышел из-за деревьев верхом на лошади между старым Дайвеном с деревянными зубами и разведчиком с лисьим лицом по имени Роннел Харкли, ставшим первым разведчиком после исчезновения дяди Бена и смерти Торена Смоллвуда на Кулаке от лап неживого медведя. На вопрос караульных, кто идёт, Старый Медведь ответил хриплым лаем: — Пекло, Иные забрали твои глаза? Кем ещё, по-твоему, я могу быть? Он проехал между столбами ворот, на одном из которых всё ещё висел медвежий череп, затем остановил коня и поднял кулак, свистнув. Ворон тут же прилетел на его зов. — Милорд, — обратился к нему Роннел Харкли, — у нас всего двадцать два скакуна, и я не думаю, что хотя бы половина доберётся до Стены. Вчера говорилось про четверть, а сейчас шансы увеличились вдвое, — подумал Робб, — Мы должны уходить. Как можно скорее. — Знаю, — проворчал Мормонт. — Мы все должны уйти. Крастер ясно дал понять. — он поглядел на запад, где за грядой тёмных туч скрывалось солнце. — Боги дали нам передышку, но надолго ли? Мормонт спрыгнул с седла, подбросив своего ворона обратно в воздух. Тут он заметил Сэмвелла Тарли, сидевшего на земле вместе с разведчиком Гренном. — Тарли! — Я? — Сэмвелл грузно поднялся на ноги. Его глаза широко раскрылись от шока, а лунообразное лицо вдруг стало цвета молока. — Я? — ворон сел на голову старика. — Я? — Тебя зовут Тарли? Не думаю, что когда-либо смогу обращаться так к твоему лорду-брату. Закрой рот и иди за мной. — За вами? — вылетели из его рта слова, из-за которых лорд-командующий Мормонт наградил его испепеляющим взглядом. — Ты брат Ночного Дозора. Постарайся пачкать штаны пореже, когда я смотрю на тебя. Подойди, я сказал. — его взгляд быстро пробежался вокруг, прежде чем остановиться на Джоне и Роббе. — Лорд Джон, лорд Робб, прошу вас также прогуляться со мной. Джон и Робб последовали за лордом Мормонтом и остальными. Робб задумался, не стоило ли пригласить на эту встречу принца Оберина, но вспомнил, что тот ещё на рассвете отправился на охоту вместе с сиром Байрантом. Но даже будь он здесь, Старый Медведь не рискнул бы звать его. С того дня, как он отказался предоставить людей и припасы на поиски принца Эйгона, отношения между ними всё больше накалялись. Последние три дня дорнийский принц почти ничего не говорил и становился всё мрачнее. Он сидел без дела и хмурился, поглядывая на лорда Мормонта так, будто был готов в любой момент вонзить нож ему под рёбра. Никто не смел говорить при нём лишнее и в особенности упоминать принца Эйгона. Даже Крастер его побаивался. Вскоре они отдалились от хижины. Их ботинки хлюпали по грязи, и Сэмвеллу явно было непросто за всеми угнаться. — Вы хотели поговорить со мной, лорд командующий? — вдруг услышал Робб. Он огляделся и обнаружил лорда Тириона, также ковылявшего позади. Глубокая рваная рана на его лице от правой стороны лба до левой стороны подбородка, к счастью, не воспалилась и уже начала заживать. Но на лбу и над губой всё ещё требуется наложить швы, если он не хочет быть похожим на уродливую куклу из жутких спектаклей, пугающих детей. Кто-то другой мог бы обвораживать девиц, рассказывая им, как заработал его. Но к лорду Тириону это не относится, он совершенно не похож на отважного рыцаря в сияющих доспехах, по которому тоскуют юные девы, скорее на грамкина, прокрадывающегося в покои посреди ночи, чтобы украсть их. — Да, милорд, хотел, — сказал лорд Мормонт. — Прошу прогуляться с нами немного. Наследник Штормового Предела, наследник Кастерли Рок и наследник Винтерфелла, — подумал Робб. — Вместе с Сэмвеллом Тарли, одним из ярчайших умов Ночного Дозора, если верить Джону. — Я думал о драконьем стекле Сэмвелла Тарли, — сказал лорд Мормонт, когда убедился, что они находятся за пределами слышимости Крастера и его старших жён, которые с виду просто пытались собирть скудные овощи из грязи маленького двора. — Оно не моё. Я нашёл могилу, но раскопал её лорд Джон и… — начал было Сэмвеллл. — Значит, драконье стекло лорда Джона, — прервал его лорд-командующий. — Не суть, Тарли. Если нам нужны кинжалы из драконьего стекла, почему у нас их только два? Каждому человеку на Стене следует выдавать по одному в тот день, когда он принесёт свои клятвы. — Мы никогда не знали… — ошарашено сказал Сэмвелл. — Мы не знали! Но должны были знать когда-то давно. Ночной Дозор забыл о своей истинной цели. Никто не строит ледяную стену семисот футов высотой, чтобы удержать дикарей в шкурах от разбоя. Стена была создана, чтобы охранять царство людей… и не против таких же людей, кем являются одичалые. Спустя столько лет, сотни и тысячи, мы забыли своего истинного врага. И вот он здесь, но мы не знаем, как с ним бороться. Драконье стекло и правда создаётся драконами, как говорят в простонародье? — М-мейстеры так не думают, — пробормотал Сэм, — они говорят, что оно исходит от земного огня, и зовут его обсидианом. — Пускай зовут его хоть лимонным пирогом, мне всё равно, — буркнул Мормонт. — Если оно может убивать Иных, мне нужно как можно больше. Сэмвелл споткнулся и чуть не упал, когда его сапог застрял в грязи, уже не в первый раз. — Мы нашли на Кулаке куда больше: сотни наконечников стрел, лезвия для ножей и острия для копий. Но большая их часть была потеряна при отступлении, — сказал Джон. Как быстро понял Робб, лорд Мормонт ненавидел называть их паническое бегство иначе чем отступлением. Уже не раз он устраивал выговор всем, кто заговаривал о побеге. — То же самое сказал Сэм. Нам мало от этого пользы, — сказал лорд Мормонт, — чтобы снова занять Кулак, нам потребуется оружие, которого у нас не будет, пока мы снова не доберёмся до трижды проклятого Кулака. И в довесок ко всему над нами нависает угроза одичалых. Сколько драконьего стекла у нас осталось? — Три кинжала, один наконечник копья и девятнадцать наконечников стрел, — перечислил Сэмвелл. — Чтоб вас, — прорычал лорд Мормонт, — этого не хватит на битву, не говоря уже о войне против Иных. С таким же успехом мы могли бы охотиться на стаю волков с одной деревянной ложкой. Нам нужно больше драконьего стекла. И поскольку мы не можем вернуться к Кулаку, придётся достать его другим путём. — Разве принц Эйгон не говорил, что его хватает на Драконьем Камне? — спросил Робб, вспомнив рассказ Джона за чашкой горячего вина в тот день, когда они нашли тайник. — Да, действительно, — Джон кивнул, но тут же помрачнел. — А Винтерфелл? — спросил лорд Тирион. Робб был сбит с толку, и не смог сразу ответить. — Винтерфелл? Винтерфелл обязательно поддержит Ночной Дозор, — решительно сказал он, — Весь Север встанет на защиту Стены, когда… — Я не об этом, — прервал его лорд Тирион, — Разве Винтерфелл не стоит на горячих источниках? — Да, по стенам Винтерфелла течёт горячая вода. Как кровь течёт по венам, говоря словами моего отца. Так что… у нас есть горячие источники, — сказал Робб, не понимая, что имеет в виду лорд Тирион, — Но какое это имеет отношение к… — Наличие горячих источников говорит, что под Винтерфеллом есть вулкан, — пропищал Сэмвелл Тарли. — Это означает, что в Винтерфелле также может отыскаться драконье стекло. — Вот именно, — согласился лорд Тирион. Робб задумался над их словами. То, что Винтерфелл был возведён на вулкане, звучало безумно. С другой стороны, горячая вода в древних стенах Винтерфелла не могла взяться из ниоткуда. Это может быть правдой. Он попытался вспомнить дни своего детства, когда вместе с Теоном Грейджоем исследовал самые древние места крепости и пытался пробраться в подвалы. Но им ни разу не попадалось ничего похожего на драконье стекло. В итоге Робб решительно покачал головой. — Нет, в Винтерфелле такого не попадалось. Я хорошо знаю свой дом, но драконьего стекла не видел до находки на Кулаке. — Значит, нам остаётся только Драконий Камень, — сказал лорд Тирион. — По крайней мере, из достоверно известных источников драконьего стекла. — Уже представляю, что мы скажем королю: «Ваше Величество, не разрешите ли нам покопаться в пещерах под Драконьем Камнем? О, кстати, мы потеряли вашего сына и наследника. Скорее всего, он погиб», — горько выдавил из себя Джон. — Не хотелось бы мне быть этим несчастным. — Кто-то должен сообщить Его Величеству, но я могу понять ваше нежелание приносить дурную весть, лорд Джон, — сказал лорд Мормонт, — Возможно, мы могли бы… Старый медведь умолк, увидев Крастера, вышедшего из-под оленьей шкуры, заменявшей дверь. Одичалый улыбнулся, обнажив ряды гнилых коричневых зубов. — У меня родился сын. — Сын, — каркнул ворон Мормонта, — сын, сын, сын. Лорд-командующий застыл, будто кто-то приставил нож к его горлу. — Рад за тебя. — Неужели? Что до меня, то я буду рад, когда вы, наконец, уйдёте. Думаю, настала пора, — бросил Крастер. — Как только наши раненые достаточно окрепнут… — Они окрепли настолько, насколько это возможно, старая ворона, и мы оба это знаем. Перережь глотки всем, кто точно не доживёт и покончим с этим. Коль кишка тонка, так оставь здесь, сам разберусь. Лорд-командующий ощетинился. — Торрен Смоллвуд утвеждал, что ты друг Дозора… — Да, — сказал Крастер, — и я поделился всем, чем мог, но близится зима, и девчонка одарила меня ещё одним вопящим голодным ртом. — Мы могли бы взять его, — пропищал кто-то. Робб огляделся и обнаружил, что это был Сэмвелл Тарли. Его лунообразное лицо снова побледнело как молоко, а глаза расширились от страха, будто до смерти испугался собственных же слов. Крастер повернул голову, сделал несколько неожиданно быстрых для старика шагов к ним. Его глаза сузились, когда он посмотрел на Сэмвелла. — Что ты сказал, Смертоносный? — Я… я… я имел в виду, раз он вам всё равно не нужен… — запинался Сэмвелл. — Мы могли бы избавить… вас от лишнего рта, вот и… — Мой сын. Моя плоть и кровь. Думаешь, я отдам его вам, воронам? — Я просто подумал… Да. Мы должны взять твоего сына, — подумал Робб, глядя на уродливое лицо старика, — чтобы ты не оставлял его в лесу умирать или… чего похуже. — Помолчи, Сэм, — сказал лорд-командующий, — ты сказал достаточно. Сверх необходимого. — М-милорд… — Тихо! Затем Крастер, весь злобный, развернулся и вернулся в свою хижину. Лорд-командующий столь же злобно поглядел на Сэмвелла, красный как перезрелое яблоко, то ли от страха, то ли от ярости. — Каким нужно быть дураком? — сказал Мормонт, когда Крастер скрылся за шкурами. — Даже если бы Крастер отдал бы нам ребёнка, он бы не пережил отхода до Стены. Новорождённый младенец нужен нам так же сильно, как снегопад. В твоих жирных сиськах найдётся молоко, чтобы кормить его? Или ты хочешь заодно прихватить мать? — Она хочет уйти, — сказал Сэм. — Она умоляла меня… Мормонт поднял руку. — Больше ни слова, Тарли. Тебе приказали держаться подальше от жён Крастера. — Она его дочь, — слабым голосом сказал Сэм. — Отправляйся к Баннену. Сейчас же, пока я добрый. — Да, милорд. — Сэм поспешил прочь. Лорд Мормонт быстрым шагом последовал за ним, чуть ли гоняя толстяка как гончая зайца. — Думаю, Сэмвелл прав, — сказал Джон, когда лорд-командующий скрылся за шкурами уродливой хижины. — Я тоже, — признался Робб, — но не думаю, что лорд-командующий захочет это услышать от нас. — Да, это скорее разозлит его, чем заставит передумать. И всё же, надо что-то делать. — Что именно? Хочешь выкрасть девочку и её сына? — Не выкрасть, спасти, — шёпотом сказал Джон. — Ты знаешь, что произойдёт с мальчиком. Матери тоже не станет лучше, если ты оставишь её с Крастером. Или ты действительно хочешь оставить их обоих здесь, с ним? — Нет, конечно, — ответил Робб. — Я бы мог поменяться местами с малышом, — сказал лорд Тирион. — Вы унесёте ребёнка, а я буду посасывать соски его миленькой мамочки. Как только Крастер унесёт меня в лес, я побегу и нагоню вас. — Не уверен, что ваш план сработает, — сказал Джон, явно не настроенный на шутки, хоть он и был благодарен лорду Тириону за поддержку. — И правда, — согласился лорд Тирион. — боюсь, мы с ребёнком совсем не похожи. Он слишком для меня уродлив. Робб не сдержал смеха. Но не успели они продолжить разговор, как наружу снова вышел лорд-командующий. Лицо его было гневным, грустным и… чуть ли не отчаянным. Вслед за ним показался Сэмвелл Тарли, который, казалось, вот-вот расплачется. Причину они узнали сразу. Труп разведчика сожгли на закате, когда Гренн разжёг костёр. Два чёрных брата вынесли обнажённый труп и, дважды качнув, бросили его в огонь. Оставшиеся в живых братья поделили меж собой его оружие, доспехи и остальные вещи. Робб был потрясён, увидев, как небрежно они обращались с покойным братом, небрежно бросив его труп в огонь, словно мусор, а затем налетев на его имущество, но быстро пришёл в себя. В Чёрном Замке мертвецов хоронили как подобает, но сейчас Чёрный Замок далеко. А сгоревший труп не попытается нас убить, — подумал он. — Его звали Баннен, — сказал лорд-командующий Мормонт, когда того охватило пламенем, — он был храбрым человеком и достойным разведчиком. Он пришёл к нам… откуда он явился? — Из Белой Гавани, — крикнул кто-то. Мормонт кивнул. — Он пришёл к нам из Белой Гавани и всегда следовал своему долгу. Он соблюдал свои обеты так хорошо, как только мог, ездил далеко и яростно сражался. Подобных ему мы не увидим впредь. — И теперь его дозор окончен, — торжественно сказали чёрные братья. — И теперь его дозор окончен, — повторил Мормонт. После этого Робб и Джон как можно быстрее поспешили удалиться с похорон. По-хорошему им бы стоило простоять подольше, почтив память усопшего, но, какими бы голодными они ни были, запах горящего человека был невыносим. Роббу было стыдно признаться, но у него потекли слюнки, когда Баннен запах жареной свининой. Он был рад уйти, откуда дул ветер, разогнавший запах. Вечером их ждала конина, поскольку сегодня пришлось зарезать ещё трёх истощённых полуголодных и полузамёрзших лошадей. Но они оба не испытывали особого желания отведать жареной конины, поэтому решили немного прогуляться снаружи, приведя мысли в порядок. Может, и аппетит нагуляют. — Знаешь, о чём я не могу перестать думать? — вскоре спросил Робб. — О чём? — Куда делись мертвецы? Я о том, что они шли за нами по пятам с самого побега… — Отступления, — поправил Джон с лёгкой улыбкой. — С нашего отступления, но мы сидим здесь уже три дня, и хоть бы одна тварь к нам подступила. Или Иной. Почему они не приходят, чтобы добить нас? Нас мало, и мы не сможем удержать это место. — Теперь мы знаем, как их убить. Это могло заставить их действовать осторожнее. Хотелось бы Роббу в это поверить, но тем, кто уже мёртв, страх смерти присущ так же, как боль, любовь и долг. — Может, сейчас для них слишком жарко. — Робб улыбнулся. — Гляди, снег на деревьях растаял на солнце. Они приходят только в холода. — Да, — сказал Джон, — но что, если холод несут за собой Иные, а не наоборот?.. Внезапные крики из хижины прервали их размышления. Они переглянулись и поспешили внутрь. — Кто назвал меня ублюдком? — услышали они рёв Крастера. — Отпусти её, — раздался не такой громкий крик Мормонта. — Я отрублю тебе голову, ты… Затем лорд-командующий умолк. В тот же момент люди Ночного Дозора выбежали из хижины. Оттуда раздался шум, крики мужчин и вопли женщин, треск дерева, лязг стали о сталь. Джон хотел поторопиться, но Робб попридержал его в последний момент. — Мечи, — быстро сказал он. Что бы там ни творилось, вбегать без оружия в руках будет крайне неразумно. В панике, они огляделись. — Там, — крикнул Джон, указав на окровавленные ножи с лезвиями длиной чуть более фута, которыми недавно перерезали горло трём лошадям. Они схватили ножи, - это не мечи, но всё лучше, чем ничего, - и ворвались внутрь. От открывшегося им зрелища сердце Робба едва не остановилось. Крастер был мёртв, поверх него лежал такой же мёртвый дозорный. Большинство мёртвых были мужчинами, но также на земле можно было увидеть пожилых жён Крастера, валявшихся мёртвыми или умирающими. Лорд Тирион лежал с сильно кровоточащей раной на виске, без сознания, но живой. Рядом с ним лежал Даман Уэнт, стонущий и истекающий кровью из раны на шее, двух отсутствующих пальцев левой руки и ран на животе. За костром, прислонившись к стене стоял Дикон Тарли с ножом в плече и глубоким порезом на ноге, но хотя бы живой. Лорд Мормонт лежал перед ними на земле с ножевыми ранениями на груди и животе, его голова лежала на коленях Сэмвелла Тарли. Четверо мужчин в чёрном сидели на скамейке и доедали куски горелой конины, ещё один сидел рядом с плачущей женщиной на столе. — Тарли, — раздался голос Мормонта. Робб и Джон быстро подбежали к нему. Он жив. Слава богам, он не умер. — Тарли, — повторил он, и кровь изо рта потекла по его бороде, — Тарли, уходи. Уходи. — Куда, милорд? — заскулил Сэмвел Тарли. — Идти некуда. — Стена. Отходите к Стене. Живо. — Живо, — прокаркал ворон, — живо, живо. Птица опустилась на грудь старика и вырвала волосок из его бороды. — Вы должны. Должны сказать им. — Что сказать, милорд? — спросил Сэмвелл. — Всё. Кулак. Одичалые. Драконье стекло. Всё. И вы. Милорды. Скажите королю. И скажите. Своим отцам. — его дыхание и голос слабели. — Скажите моему сыну. Джораху. Пусть наденет чёрное. Моё желание. Посмертное. — Желание? — ворон склонил голову набок, сверкая чёрными глазами-бусинками, и спросил: — Зерно? — Нет зерна, — слабым голосом сказал Мормонт. — Скажи Джораху. Прощаю его. Мой сын. Пожалуйста. Уходите. — Слишком далеко, — сказал Сэмвелл. — Мы никогда не доберёмся до Стены, милорд. — Нам придётся, — сказал Джон. — Будем держаться вместе и не терять времени понапрасну. Лорд-командующий прав, если хотим добраться до Стены, придётся идти. Сейчас. — Да, как только накажем предателей, — сказал Робб, сердито оглядываясь по сторонам. Однако те немногие предатели, всё ещё сидящие здесь на скамьях, пьющие, пирующие или развлекающиеся с женщинами, не обращали на них никакого внимания. Куда разбрелись остальные, Робб не знал, но они запросто найдут их по женским крикам. Мормонт закашлялся. Робб посмотрел на него. Тот закашлялся и отхаркал ещё больше крови себе на бороду. — Нет, на это нет времени, — сказал женский голос. Робб посмотрел вверх и увидел, что над ними внезапно встали три жены Крастера. Две измождённые старухи, и между ними молодая женщина, недавно родившая сына, вся закутанная в шкуры и баюкавшая пучок коричнево-белого меха, в котором, должно быть, лежал ребёнок. — Мы не можем так этого оставить, — возразил Робб, и Джон был с ним солидарен. — Вы можете и оставите, если не хотите умереть здесь. Ваша храбрость не защитит от других ворон, — сказала старуха справа. — Самые чёрные вороны обжираются в подвале, — сказала старуха слева, — или берут молодых наверху. Скоро они вернутся. Лучше вам не оставаться здесь, когда они вернутся. Лошади разбежались, но Дая поймала двоих. Вам придётся разделить их. — Ты сказал, что поможешь мне, — сказала девушка Сэмвеллу. — Я… я… я не могу оставить лорда-командующего, — сказал Сэмвелл. Робб не ожидал услышать подобного от такого труса. Он убил Иного. Какой из него теперь трус? — Дитя, — сказала другая старуха, — эта старая ворона улетела раньше тебя. Смотри. Голова Мормонта лежала на коленях Сэмвелла, глаза всё ещё были открыты и смотрели, но губы больше не шевелились. Ворон склонил голову набок и закаркал, затем посмотрел на Сэма. — Зерно? — Нет зерна. У него нет зерна, — сказал Сэмвелл и закрыл глаза Старого медведя. — Мы не можем так просто уйти, — снова возразил Робб. — Предатели должны быть наказаны, а девушки защищены. — С нами случались вещи и похуже, ворона, — сказала женщина слева. — Переживём и это. Уходите и возьмите с собой Гилли с ребёнком, а мы останемся. — Но почему? — бесцветным голосом спросил Джон. — Потому что скоро всё закончится, — сказала старуха справа таким уверенным голосом, что по спине Робба пробежал холодок. Не успели они расспросить их, как Сэмвелл отвлёк всех своим тихим бормотанием. — Мать помилуй, Мать помилуй, Мать помилуй, — повторял он, держа в руках голову лорда-командующего, будто всё ещё мог защитить его. — Твоя мать ничем не поможет, — сказала старуха слева. — Этот мёртвый старик тоже. Возьми его меч, возьми большую тёплую шкуру, возьми своих раненых друзей и возьмите его лошадь, если сможете отыскать. И уходи. — Девочка не лжёт, — сказала старуха справа, — она моя дочь, и я сызмальства выбила из неё всё желание врать. Ты сказал, что поможешь ей. Делай. Как сказала Ферни, мальчик. Возьми девочку и уходи как можно скорее. — Скорее, — сказал ворон, — скорее, скорее, скорее. Молодая мать заплакала. — Возьми меня с собой, сир ворона. Меня и малыша. Пожалуйста. Я знаю, что молодые лорды не могут взять меня женой, но у тебя нет жены. Ты можешь взять меня с собой. Я буду хорошей женой, какой была Крастеру. Пожалуйста, сир ворона. Он мальчик, как и сказала Нелла. Если ты не возьмёшь его, это сделают они. — Они? — спросил Робб. — Они, они, они, — повторял ворон. — Братья мальчика, — сказала старуха слева, — сыновья Крастера. Поднимается белый хлад. Я чувствую его своими костями, а эти старые больные кости не лгут. Они скоро будут здесь, наши сыновья. И тогда ваши предатели получат своё. — А теперь возьмите мою девочку и её мальчика, соберите раненых друзей и идите, пока не поздно, — сказала женщина справа. — Идите, — каркнул ворон, — идите, идите.