О королях и бастардах

— Четыре тысячи, Ваше Величество, — сказал лорд Коннингтон, и по тону его голоса стало понятно, что на этом плохие новости не закончились. — Но лишь полторы тысячи из них — конные. Это определённо не было тем, чего хотел услышать Рейгар, заходя в зал малого совета несколько минут назад. — Четыре тысячи, — фыркнул лорд Тайрелл. — Просто возмутительно, лорд десница. Похоже, что больше преданных и верных Его Величеству людей попросту не осталось в Королевских землях, чтобы выступить против изменника Роберта Баратеона. Джон хотел что-то ответить, как лорд Тайрелл тяжело повернулся в своём кресле к Рейгару и продолжил говорить: — Силы Простора обязательно вас поддержат, Ваше Величество. Если вы ещё немного повремените с атакой Штормового Предела, то я смогу собрать по меньшей мере сорок тысяч всего за пять недель. Половина из них будут настоящими конными рыцарями. Поскольку знамёна уже созваны из-за набегов проклятых железных людей, возможно, даже быстрее. Четыре недели, и мои доблестные лорды с рыцарями в вашем распоряжении. — Я разделяю ваше огорчение, милорд, — сказал Рейгар, обращаясь к лорду Тайреллу, — касаемо численности моего войска. И всё же мы согласились, чтобы лорд Коннингтон собрал столько людей, сколько было возможно, и выступим на четырнадцатый день, дважды по семь дней, чтобы угодить богам. Слабая или сильная армия, мы в любом случае обязаны выступить. Время сейчас важнее численности. Мы уже всё обговорили. — Так и есть, Ваше Величество. Но… четыре тысячи человек, из которых всадников всего полторы, против мощи Штормового Предела…. — Собрать четыре тысячи человек меньше чем за две недели — уже настоящий подвиг, — сказал сир Джеролд, глядя на мрачнеющего лорда Коннингтона. — И в нынешних обстоятельствах четырёх тысяч человек должно хватить, чтобы запереть Роберта в Штормовом Пределе. За столь короткое время Роберт не мог собрать большого войска. Несмотря на свои размеры и мощь, Штормовой Предел сейчас ненамного сильнее нас. Именно поэтому мы должны совершить быстрый форсированный марш до Штормового Пределе прежде чем лорд Роберт соберёт достаточно большие силы, чтобы атаковать нас первым. Возможно, Вашему Величеству, стоило бы пересмотреть вопрос об усилении войска людьми из городской стражи. В её состав входят три тысячи человек, Ваше Величество, и все они присягнули непосредственно Железному трону. Даже если взять только конных золотых плащей, это уже будет пять сотен. Рейгар задумался над этим. Золотые плащи были самым близким источником людей для королевского войска. Но если он возьмёт слишком много людей из городской стражи, кто будет защищать город в случае непредвиденного, если вражеские силы окажутся у ворот Королевской Гавани? Нет, он не мог оставить город без защиты. — Я всё понимаю, но не стану оставлять свою столицу беззащитной, сир, — решил он. Сир Джерольд не был доволен, но промолчал. — Когда выступаем, Ваше Величество? — спросил лорд Коннингтон. Завтра с рассветом. Сразу после того, как верховный септон проведёт службу за мою победу в великой септе. — Очень хорошо. Кто удостоится чести возглавить ваше войско, мой король? — Я поведу их лично, милорд, — сказал Рейгар и продолжил, прежде чем потрясённый лорд Коннингтон успел что-либо сказать. — Я лично возглавлю кавалерию и как можно быстрее доведу её до Штормового Предела. Так у нас будет больше шансов застать Роберта врасплох. Пешие отряды последуют за нами и воссоединятся с нами у стен Штормового Предела? — Могу ли я тогда надеяться на честь возглавить пехоту? Пускай это будут солдаты и рыцари Королевских, а не Штормовых земель, но в любом случае я уверен… — Вы не будете возглавлять войска, лорд Коннингтон, — прервал своего лорда-десницу Рейгар, прежде чем тот начал объяснять, почему лорд Штормовых земель должен вести против своего верховного лорда рыцарей и солдат Королевских земель. — Лорд Тарли, вам поручается возглавить марш пехоты до Штормового предела. Лорд Рогова Холма был специально приглашён на сегодняшнее заседание малого заседание малого совета. — Это честь для меня, Ваше Величество, — кивнув, сказал лорд Тарли. Краем глаза Рейгар увидел, как лорд Тайрелл снова открыл рот, явно недовольный тем, что честь возглавлять войска была отдана одному из его знаменосцев. Но не успел он что-то сказать, как лорд Коннингтон его опередил. — Ваше Величество, — сказал он хриплым голосом, — если я сделал что-то, что вызвало сомнение в моей верности или в моих способностях… — Вовсе нет, лорд Коннингтон. Никоим образом. Вы всё ещё остаётесь моим десницей. В моё отсутствие на вас наложены обязанности, доверить которые больше некому. Пока я буду находиться в Штормовых землях, и принц Эйгон не вернётся с Севера, кто-то должен оставаться в Королевской Гавани и править от моего имени. Кроме того, на вас всё ещё лежит ответственность за закупки из Эссоса и подготовку к грядущей зиме. — Вы хотите продолжить, Ваше Величество? — в ужасе спросил великий мейстер Пайсел. — Когда по всей стране идёт война? — Разумеется, великий мейстер. Война войной, а зима близко, и, если мои опасения по поводу одичалых оправдаются, нам потребуется каждый кусок хлеба, каждое тёплое одеяло, каждый меч и каждая стрела, до которой удастся дотянуться. Особенно зимой. От взятия Штормового Предела не будет никакого проку, если мы не переживём зиму. — Как прикажете, — сказал лорд Коннингтон Рейгар уловил в его голосе недовольство перспективой оставаться в Королевской Гавани, пока король уходит на войну. Однако он был слишком лоялен и предан Рейгару, чтобы идти вразрез его приказам. Рейгару и самому было нелегко принять такое решение, но Рендилл Тарли лучше всех подходил на эту должность. Он приведёт к Штормовому Пределу всех пеших. Помимо мечников, копейщиков, лучников и арбалетчиков, ему будут доверены сапёры, лекари, повозки с припасами и вьючные лошади с провиантом, шатрами и осадными орудиями. Также не стоило забывать о маркитантах, поварах, прачках и шлюхах. Последние, впрочем, обычно выполняли одни и те же обязанности. Рейгар предпочёл бы доверить свою пехоту Станнису Баратеону. Человек он не из приятных, но это не мешало ему быть одним из лучших полководцев, которых знал Рейгар. Но о том, чтобы доверить командование войсками брату предателя, как бы параноидально это ни звучало, не могло быть и речи. Не говоря уже о том, что Рейгар не мог вынудить его идти войной на родного брата, даже если оба не питали друг к другу большой любви. Оставлять этого человека на должности мастера над законом тоже не представлялось возможным. Многие во дворе больше не доверяли этому человеку. После долгих и жарких споров с Ричардом Лонмаутом Рейгару пришлось признать, что он не может оставить лорда Станниса на руководящей должности при дворе. После Станниса Баратеона лучшим вариантом из всех, кого знал Рейгар, мог быть только Рендилл Тарли. Во время восстания Грейджоя он проявил себя как хороший стратег и не уступал лорду Станнису в жестокости, безжалостности и, самое главное, в способностях. — Ваше Величество, позвольте ещё раз предложить обратиться за помощью к лорду Тайвину Ланнистеру, — начал Пайсел дрожащим голосом. — Лорд Кастерли Рок и все силы Западных земель, несомненно, окажут… — Нет, великий мейстер, — твёрдо сказал Рейгар. Этот старик и раньше пытался при любой возможности найти причину для Рейгара пресмыкаться перед лордом Тайвином, дело привычное. Но теперь, когда ситуация в Долине грозила обостриться, железные люди снова совершают набеги, а некоторые части Штормовых земель подняли открытое восстание, всё стало намного хуже. Если раньше Рейгару приходилось слышать имя Тайвина Ланнистера лишь раз в неделю, то теперь старик наседал на него почти каждый день. Какая бы проблема ни поднималась, он не мог придумать ничего лучшего, как назвать имя Тайвина Ланнистера, будто бы Старый Лев мог всё разом решить по волшебству. Чего Рейгару хотелось меньше всего, так это унижаться перед лордом Тайвином. Хватало и того, что его верность пришлось купить ценой счастья лучшей подруги Рейнис, леди Аллары, не говоря уже о собственных неродившихся внуков. Не дай боги, если Рейгару снова идти на переговоры со Старым Львом и оказаться в долгу перед этим человеком. — Я говорил об этом вчера и позавчера. На это попросту нет времени. — Но, Ваше Величество… — Я сказал нет. Если мы не можем дождаться созыва знамён с Простора, про Западные земли и говорить нечего. Я не девица в беде, чтобы каждый раз обращаться за помощью лорда Тайвина. Как только я сочту это необходимым, тогда и прикажу ему соблюсти свою клятву верности и исполнить свой долг перед Короной. И я больше не желаю об этом слышать. — С позволения Вашего Величества я бы хотел внести предложение, — сказал лорд Веларион. — Слушаю, милорд. — Путь к Штормовому Пределу недолог, но если нам дорог каждый день и каждый час, то почему бы не отправить войска по морю, а не по суше? В зависимости от погоды мы можем высадиться на берегу к северу или к югу от Штормового Предела, и уже через несколько дней все наши силы окажутся под стенами Штормового Предела. Действительно звучало как хорошая идея, и Рейгар не мог не разозлиться на то, что сам об этом не додумался. Зачем им маршировать и разделять свои войска, если можно прибыть в полном составе гораздо быстрее? Но не успел он с радостью согласиться на это предложение, как услышал голос лорда Тарли. — Я бы не советовал, Ваше Величество. Это правда, что корабли могут доставить нас куда быстрее, но риск слишком велик. — Риск? Риск чего? — спросил лорд Веларион с таким пренебрежением, будто разговаривал с непутёвым ребёнком. — Того, что мы опоздаем, милорд. — Если лорда Рогова Холма так волнует время, разве это не значит, что самый быстрый путь — единственно верный? — торжествующе сказал лорд Веларион. — Риск, милорд, заключается в том, что Роберт Баратеон, возможно, уже направил войска на столицу, оставив нам полупустой Штормовой Предел. И пока мы будем стоять вокруг замка как истуканы, войска Штормовых Земель будут брать город, который будет охраняться лишь горсткой золотых плащей. Будет лучше встретиться с ними в поле, чем разминуться и оставить столицу им на съедение. — Думаю, вы правы, лорд Тарли, — сказал Рейгар, после недолгих размышлений. — Благодарю за совет. Лорд Тарли снова кивнул с серьёзным выражением лица. — Если позволите, я бы хотел высказать ещё одно предложение, Ваше Величество, — сказал он затем. — Я бы не хотел, чтобы вы разделяли войска. Такую крепость, как Штормовой Предел, не осадить одной лишь кавалерией, не говоря о том, чтобы взять. Кроме того, на вас будет слишком легко напасть без лучников и копейщиков, Ваше Величество. — Я понимаю ваше беспокойство, милорд, и целиком его разделяю. Но решение принято. Я выезжаю с кавалерией так быстро, как только могу, вы последуете за нами вместе с остальным войском, и затем мы объединим силы под стенами Штормового Предела. Если Роберт уже в пути, и мои разведчики заметят войска Штормовых земель, мы тут же отступим. На лошадях мы быстро сможем уйти от Роберта, объединиться с вами и подготовиться к столкновению подальше от Королевской Гавани. — При таком раскладе я бы предложил отступить за стены Королевской Гавани, — сказал лорд Коннингтон. — Какая нам польза от укреплённого города и одной из самых мощных крепостей королевства, если мы ими не воспользуемся? — Если армия Роберта будет слишком сильна, я пойду на этот шаг. Я бы предпочёл запереть Роберта в Штормовом Пределе, заморить голодом и заставить сдаться. Без кровопролития. В ином случае я скорее выберу решающую битву, чем буду прятаться за стенами своего города, ожидая спасения. — Поддерживаю, — сказал лорд Тарли. Лорды Тайрелл, Веларион и Рован также согласились кивками или словами. Другие были не так довольны, но не выражали это открыто. Тем не менее Рейгар всё ещё мог прочитать на лицах сира Джеральда, Ричарда Лонмаута, Майлса Мутона и, главное, Джона Коннингтона, насколько они были недовольны таким решением. Это было недовольство было чуть ли не исписано на их лбах чернилами. — Лорд Веларион, вы должны подготовить часть Королевского флота. Подождите неделю после нашего отбытия и отправьте корабли к Штормовому Пределу. Нам не будет никакой пользы от осады на суше, если крепость не будет отрезана с моря. Но только не отправляйтесь вплавь слишком рано. Моя кавалерия должна оказаться у Штормового Предела до начала морской блокады, чтобы Роберт не был готов к нашему прибытию. На данный момент за нами всё ещё остаётся элемент неожиданности, и его не стоит терять. — Будет исполнено, Ваше Величество, — сказал мастер над кораблями. Следующим Рейгар обратился к лорду Ровану. Нужно было сменить тему, пока никто снова не попросил отложить марш к Штормовому Пределу и обратиться к лорду Тайвину, и, наконец, решить вопрос с тем, кто займёт должность мастера над законом. — Лорд Рован, вы наверняка задавались вопросом, зачем вас вызвали сюда, — сказал Рейгар. — Да, Ваше Величество, — ответил Матис Рован. — Думаю, вы понимаете, что лорд Станнис Баратеон больше не может служить в малом совете. Я не могу оставить брата мятежного предателя на столь высоком посту, как бы хорошо он не исполнял свои обязанности. Поэтому мне бы хотелось назначить вас, лорд Рован, членом малого на должность мастера над законом. Лорд Рован тут же встал со стула, сделал шаг назад и опустился на колено. — Вы оказываете мне честь, Ваше Величество. — Прошу вас встать, милорд. Хотелось бы провести всё в более церемониальном порядке, но нынешние обстоятельства принуждают нас к спешке. — Действительно, Ваше Величество. Я благодарен за эту честь и даю слово, что не подведу вас, — сказал лорд Рован, встав и усевшись обратно. Остальные члены малого совета, аплодируя, поздравили его с новой должностью. Сначала Рейгар подумывал о назначении лорда Саймонда Стонтона в малый совет. Этот человек уже служил мастером над законом при его покойном отце и был предан дома Таргариен. Но всякий раз, когда Рейгар вспоминал этого человека, худого как копьё, способного и усердного в своих обязанностях, но с холодным взглядом и всегда с натянутой улыбкой на лице, по его спине пробегала холодная дрожь. Помимо этого, лорд Саймонд был настолько предан королю Эйрису, что постоянно нашёптывал ему на ухо о том, что Рейгар замышлял отобрать его корону и сместить с трона. Каким бы способным он ни был, этому человеку не место среди советников Рейгара. В итоге из всех присутствующих в столице лордов его выбор пал на Матиса Рована. Он понимал, что это обернётся жалобами на то, как много предпочтений Рейгар отдаёт лордам Простора. В конце концов, верховный лорд простора был мастером над монетой, лорд Тарли, тоже из Простора, поведёт основные силы его армии против Роберта Баратеона, и теперь с принятием Матиса Рована, в малом совете будет заседать целых лорда Простора на должности мастера над законом. Рейгар не сомневался, что лорды Королевских земель, Речных земель или Дорна, безоговорочно верные ему, а также лояльные Короне лорды Штормовых земель, что выступят против своего верховного лорда, тоже потребуют места в малом совете. Возможно, не публично, лишь делая намёки или распространяя слухи, что они больше подходят на руководящую должность. Рейгару действительно рано или поздно придётся переназначить некоторые должности при дворе на других людей, как внутри малого совета, так и за его пределами. Даже лорда Рована, как бы хорошо он не выполнял свои новые обязанности, рано или поздно придётся сменить на речного или какого-либо другого лорда не из Простора. Но в данный момент Рейгар решил не обращать внимание на все эти недовольства. Лорд Рован был расчётливым и способным управленцем, лояльным короне и пользующимся немалой популярностью. Рейгар не сомневался, что из него выйдет превосходный мастер над законом. — Нам всё ещё предстоит решить, — пробормотал великий мейстер Пайсел, — как быть с лордом Станнисом. Многим кажется, что взять его под арест будет достаточно, но я склоняюсь к тому, чтобы его отправили на Стену и заставили надеть чёрное. — И с чего я должен это делать? — спросил Рейгар. — Лорд Станнис всегда хорошо служил вам, Ваше Величество, это верно, но верно и то, что он брат предателя, а измена течёт в крови. Это хорошо известно. Если вы проявите милосердие к этому человеку, учтите, что это будет лишь вопросом времени, когда следующий Баратеон восстанет против законного правления вашей благородной семьи. — Вынужден не согласиться, — выступил лорд Рован. — Не сказал бы, что хорошо знаю лорда Станниса, но ни в коем случае не предатель, что бы о себе ни надумал лорд Роберт. Лорд Станнис, по крайней мере, не виновен ни в одном из преступлений, о которых я знаю. Неплохо, — подумал Рейгар. — Лорд Рован едва вошёл в малый совет, но уже не стесняется высказывать собственное мнение, даже если это сделает его заступником собственного предшественника. Очень неплохо. — Я согласен с лордом Рованом, — сказал сир Джерольд. — Лорд Станнис — хороший человек. Да, он суров и лишён чувства юмора, но лоялен Короне до мозга костей. Изгоните его на Стену, Ваше Величество, и накажете невиновного. — Значит, не стану, — решил Рейгар. — Но, Ваше Величество, — снова хотел начать Пайсел, но Рейгар жестом приказал ему умолкнуть. — Лорд Рован и сир Джерольд правы. Лорд Станнис — человек хороший и лояльный, и ему не за что предъявлять какие-либо обвинения. Он не должен отвечать за действия своего брата. Кроме того, когда конфликт с лордом Робертом закончится его смертью или отправкой на Стену, мне понадобится новый лорд Штормового Предела. И мне ещё предстоит решить, на кого из сыновей или братьев Роберта падёт мой выбор. Сир Ричард, — обратился он к Лонмауту. — Ваше Величество? — Как только мы закончим, отыщите лорда Станниса. В данный момент он сидит под арестом в своих покоях. Вы сообщите ему о моём решении. Он больше не будет сидеть взаперти, и вместо этого отправится со мной. — Да, Ваше Величество. — Ваше Величество, он брат предателя, — тут же возразил лорд Коннингтон. — Подпуская этого человека близко, вы подвергаете себя опасности. — Лорд Коннингтон прав, — согласился великий мейстер Пайсел. — Кровь гуще воды, и предательство у них в крови. Риск слишком велик. — Я не согласен, и я принял решение, — сказал Рейгар, не желая слушать никаких возражений. — Я не сомневаюсь в преданности лорда Станниса, милорды. И если мне предстоит вести войну против первого сына лорда Стеффона, не будет лишним заручиться открытой поддержкой второго. Кто из лордов Штормовых Земель дважды подумает, прежде чем встать на сторону Роберта. — Но если… — снова начал лорд Коннингтон. Рейгар не дал ему договорить. — Даже если лорд Станнис всё же решит предать меня, я бы предпочёл держать его при себе, чем оставлять в Королевской Гавани рядом со своей семьёй. — Да, Ваше Величество, — сказал лорд Коннингтон. Рейгар слышал в его голосе недовольство. Будь на то воля Джона, он бы давно отправил лорда Станниса в темницы. Но он смирится с решением короля, как делал это всегда. — Лорд Тайрелл, где сейчас лорд Ренли? — спросил затем Рейгар. — Когда мы узнали о постыдном предательстве лорда Роберта, лорд Ренли находился в Хайгардене, и в данный момент остаётся там. Он был взят пол арест в качестве меры предосторожности. Мой младший сын, Лорас, взял на себя ответственность присматривать за ним денно и нощно, Ваше Величество. Уверяю вас, лорд Ренли не представляет никакой опасности. — Хорошо. Очень хорошо, — сказал Рейгар, позволив лорду Коннингтону добавить эту новость в протокол. Рейнис обязательно захочет прочитать его, поэтому Рейгар дал достаточно времени лорду Коннингтону, чтобы сделать записи своим аккуратным почерком. Рейгар был только рад, что дочь интересуется этим и продолжает читать, даже сейчас, сидя в своих покоях. Того же Эйгона часто приходится заставлять делать то же самое. По крайней мере, ей не придётся возиться с неразборчивым текстом, — подумал он. Когда Джон закончил писать запись, касаемо лорда Ренли, он поднял голову и кивнул всем, давая знать, что разговор можно продолжать. — Вы решили, как быть с Её Величеством королевой и принцессой Рейнис, Ваше Величество? — спросил Майлс мутон. — Решил, — ответил Рейгар. — Как всем известно, я думал о том, чтобы отправить их на Драконий Камень или даже в Дорн в целях безопасности. Но всё же я решил, что останутся здесь, в Королевской Гавани. Элия — королева, и в моё отсутствие она должна оставаться в столице, чтобы не создавать впечатления, что королевская семья убегает из города. Принцесса тоже останется. Вполне возможно, хоть и не очень вероятно, что нам ещё понадобится сила её дракона для противостояния Роберту. В таком случае будет лучше иметь возможность быстро отправить ей гонца с приказом. — Вы намерены призвать принцессу на войну, Вашей Величество? — спросил сир Джерольд. Рейгар знал, что, несмотря на всю свою силу, Рейнис не была воином. Конечно, ему бы не хотелось, чтобы она сражалась и убивала на войне, пусть даже на спине дракона. Он также хорошо знал, как сир Джерольд заботился о Рейнис. Он относился к ней как к родной дочери, особенно когда та была ещё малышкой и босой носилась по всему Красному Замку, громко смеясь, крича и доставляя проблемы слугам с солдатами. Даже сейчас, спустя годы, он видит в ней всю ту же маленькую девочку. —С вашего позволения, Ваше Величество, — сказал кто-то тихо, почти шёпотом. Рейгар посмотрел в его сторону и увидел мудрость Гаригуса, недавно сменившего Россарта на посту представителя Гильдии алхимиков в малом совете. Ни расследование Джона, ни скудные показания Гаригуса не помогли узнать ничего нового о смерти Росссарта и его экспериментах. Все эти мысли о том, какие эксперименты могли проводить пироманты в своих тайных залах и особенно о том, каким последствием это может привести при несчастном случае, вызывали ужасную головную боль. Однако они не могли сделать ничего большего, чем напомнить Гаригусу о том, что эксперименты с диким огнём требуют одобрения Короны. Сейчас, глядя на лицо старика, пронизанное глубокими морщинами, Рейгар мог заметить шрамы от старых ожогов тут и там: на щеках, на лбу и кожистых руках. Это разозлило Рейгара. Его мудрость представили, как преемника Россарта. Будто бы гильдия не могла послать кого-то, кто не был древним старцем ещё со времён правления его отца. Опасаются, что слишком молодого алхимика не станут воспринимать всерьёз? Даже так, какой смысл посылать этого беззубого старца? Почему всегда одни старики? «С возрастом приходит опыт, а с опытом приходит мудрость», — однажды сказал ему один из старых мейстеров, обучавших Рейгара в детстве, когда он задал примерно тот же вопрос. Это правда, что на обучение всегда требуются годы и десятилетия, но многие мейстеры, как и алхимики, начинали своё обучение с малых лет. И в гильдии Королевской Гавани, и в Цитадели Староместа обязательно должны найтись способные люди, которым ещё не исполнилось полувека. Если и есть, их не спешили отдавать на служение королевству в малом совете. Не такие уж они и мудры, раз им не хватает смелости назначить на должность великого мейстера человека со здоровыми суставами и с наличием полного рта зубов. — Говори, — сказал он наконец, отбросив в сторону эти размышления. — Такая нежная душа, как ваша благороднейшая дочь, ни в коем случае не должна участвовать в чём-то столь ужасном, как война, Ваше Величество. Если вы нуждаетесь в огне, моё братство с радостью предоставит вашей армии столько дикого огня, сколько потребуется. Какими бы прочными ни были стены Штормового Предела, им не устоять перед нашим диким огнём. Это я могу гарантировать. Если пожелаете, мы легко снабдим вас сотней бочек. Этого хватит, чтобы дважды сравнять Штормовой Предел с землёй, и, если только вы дадите нам достаточно времени… — Я желаю заставить Роберта сдаться и пролить для этого как можно меньше крови, пиромант, — твёрдо сказал Рейгар. — Чего мне точно не нужно, так это сжигать Штормовой Предел дотла. Если я призову дочь, то лишь с той целью, чтобы вид огнедышащего дракона заставил Роберта и сплотившихся вокруг него лордов обделаться от страха и сдаться. Надеюсь, ваши опасения за мою дочь тоже полностью развеялись, сир Джерольд. — Конечно, Ваше Величество, — сказал Белый Бык. — Я не хотел показаться неуважительным. Раздражённый, Рейгар поспешил сменить тему. С него было достаточно препирательств и блеска в глазах Гаригуса, воображающего о том, как его дикий огонь сжигает сотни, если не тысячи людей. Такого человека следует изолировать, — подумал он, ощущая возвращение вчерашней головной боли, — а вместо этого он получил высокую должность. — Лорд Тайрелл, есть ли какие вести с Щитовых островов? Лорд Редвин и его флот уже должны были отвоевать их и избавиться от железных людей, не так ли? — Несомненно, Ваше Величество, — сказал лорд Тайрелл. — К сожалению, мы ещё не получали вестей от лорда Редвина. Однако я уверен, что сообщение о его триумфальной победе над дикарями с Железных островов не заставит себя долго ждать. — Будем надеяться. На том собрание объявляется оконченным, — решил Рейгар. Все тут же поднялись со своих мест, поклонились Рейгару, после чего вышли один за другим быстро и тихо как мыши. Даже сир Джерольд покинул помещение после кивка Рейгара. Однако алхимика он попросил остаться. — Мудрость Гаригус, — начал Рейгар, наливая себе чашу вина, стоявшую рядом с небольшим столиком у выхода. Он не стал себя утруждать, чтобы налить алхимику. — Ваше Величество, чем могу служить? Вы всё же передумали? Дикий огонь — чрезвычайно мощное оружие, и в отсутствие вашего сына и его могучего дракона… — Нет, — прервал его Рейгар. — Нет, я не стану бить по Штормовому Пределу диким огнём. Ни в коем случае. — Как пожелаете, Ваше Величество. — Вы сказали, что можете снабдить меня сотней бочек этой адской смеси, если я того пожелаю. — Верно, Ваше Величество, — ответил старик, гордо ухмыляясь во всё своё морщинистое лицо. Рейгар не очень хотел задавать следующий вопрос, но всё же он должен был знать. — Это означает, что прямо сейчас, в этот самый момент, в подвалах вашего здания, расположенного в центре моего города, лежит целая сотня бочек дикого огня? — Конечно нет, Ваше Величество, — сказал Гаригус. Рейгар сделал глоток вина, уже готовый вздохнуть от облегчения, как в следующий момент он чуть не подавился вином от слов алхимика. — Бочки хранятся не только в гильдии. Они равномерно распределены под Гильдией алхимиков, Великой септой, Драконьим логовом, и других важных мест города, включая подвалы порта, башен городских стен и, конечно же, Красного Замка. Глаза Рейгара так расширились, словно были готовы выпасть из орбит. На миг он забыл, как дышать, и был уверен, что сердце в этот момент перестало биться. Затем он услышал звон и грохот. Стало быстро понятно, что это серебряный кубок с вином выпал из его рук, ударившись о пол. Дверь тут же распахнулась, и в комнату ворвались сир Джерольд с сиром Джейме, обнажив мечи. Сейчас у Рейгара не было ни времени, ни желания объяснять рыцарям, что произошло, поэтому он просто грубо махнул рукой, чтобы они вышли. Оба тут же вложили свои клинки обратно в ножны, поклонились и вышли из помещения, недоверчиво поглядывали на Гаригуса. — Ваш благородный отец очень… увлечён нашей работой, — продолжил Гаригус, и с каждым словом его ухмылка становилась всё шире и шире. — Давным-давно он распорядился, чтобы достаточно большие запасы дикого огня были распределены по всему городу. — Достаточно большие для чего? — бездыханно спросил Рейгар с бешено колотящимся сердцем. Гаригус поначалу ответил лишь понимающей улыбкой, и Рейгару потребовался всего один строгий взгляд, чтобы разговорить его. — Как известно Вашему Величеству, в то время вашему отцу служил мой уважаемый брат Россарт, поэтому я не располагаю подробными сведениями. — Понятно, — прорычал Рейгар сквозь стиснутые зубы. — Получается, в настоящее время у вас стоит наготове целая сотня бочек дикого огня. Я всё правильно понял? — Не совсем, Ваше Величество. Не у нас, а у вас. На производство столь грозного оружия в таких больших количествах было потрачено немало золота из королевской казны. Мы лишь… следим за их сохранностью. Рейгар взял с маленького столика ещё одну чашу и снова налил себе вина. Он по-прежнему не стал предлагать ничего алхимику. Затем он сделал глоток и предался размышлениям. Сотня бочек дикого огня. Чтобы там не затевалось с секретными экспериментами пиромантов, это будет их наименьшей проблемой, если что-то случится с этими проклятыми бочками. Несчастный случай в гильдии покажется им лёгким ветерком по сравнению со всеми смертями и разрушениями, что способны вызвать эти бочки по всему городу. Рейгар отчаянно искал решение этой проблемы, но чем дольше он думал, тем мрачнее становился. Он никогда не доверял и никогда не собирался доверять алхимикам. Рейгар не доверял Россарту, что был так близок с его покойным отцом, скатившегося в безумие в последние годы его жизни. Он не доверял и Гаригусу, что с таким восхищением высказывался о короле Эйрисе, будто это был возродившимся Эйгоном Драконом, хотя на деле было совсем наоборот. Поэтому спрашивать совета у мудрости Гаригуса, что весь сиял в предвкушении, было не лучшей идеей. Что Рейгару вообще было известно о диком огне? Не так уж много, если честно. Рецепт, ингредиенты и заклинания для приготовления этой ужасной смеси, хранились гильдией в строжайшем секрете. Но даже так он прекрасно осознавал, насколько она опасна. Дикий огонь горел горячее любого пламени, известному человеку, за исключением разве что драконьего. Если он загорится, его не потушишь даже всеми водами мира, пока мерцающая зелёная жидкость не испарится целиком, поглощая всё, с чем соприкоснётся. Кроме того, дикий огонь легко воспламеним и может загореться даже если рядом нет источников огня. Хватает и одного сильного удара по емкости, чтобы содержащийся в ней дикий огонь загорелся и взорвался. Рейгар всё ещё помнил, как будучи ещё мальчишкой услышал разговора Россарта и взволнованного от радости отца. Россарт бредил, что из десяти телег, загруженных диким огнём, до места назначения благополучно доберётся в лучшем случае две или три, поскольку остальные неизбежно взорвутся от неизбежной и нескончаемой тряски. Хватит всего одного камня или палки на дороге, чтобы случилось неизбежное. И последнее, но не по важности, с годами дикий огонь становится только крепче, и воспламенить его становится ещё легче. И если эти запасы стали изготавливаться ещё во времена правления его отца, то этот дикий огонь, хранящийся в городе, вполне заслуженно можно назвать старым. Очень старым. — Сегодня я дам приказ опустошить один или два склада в порту Королевской Гавани, мудрость Гаригус, — сказал наконец Рейгар. Он ещё не знал, что с этим делать, но так хотя бы погибнет меньше людей, если что-то произойдёт. — Отвезите туда все бочки с диким огнём и сделайте всё возможное, чтобы они были готовы к погрузке и плаванию на кораблях, когда придёт их время. — В порт? На кораблях? — опешил Гаригус. — Ваше Величество, транспортировка будет довольно сложна и опасна, не говоря о том, что бочки уже старые и хрупкие. Субстанция агрессивна и с годами медленно разъедает древесину. Бочки могут подорваться в любой момент. — Поэтому я настоятельно рекомендую вам действовать с большой аккуратностью и осторожностью, мудрость Гаригус. Я так понимаю, некоторые из этих бочек разъедаются уже около двух десятков лет и могут взорваться в любой момент. Мне бы не хотелось однажды ночью проснуться от грохота и увидеть город пылающим в зелёном аду лишь потому что одна из бочек окончательно сгнила и развалилась, выпустив всё содержимое. Готовьте перевозку. К моему возвращению из Штормовых земель, я надеюсь увидеть весь дикий огонь в порту. — Будет сделано, Ваше Величество, — сказал весь бледный как труп старик, уже совсем не ухмыляясь. После его кивка, старик поклонился и покинул зал малого совета. Рейгар остался, размышляя о том, куда ему девать эту напасть. Эту адскую смесь нельзя держать в городе. Во всяком случае, слишком долго, поэтому лучшим решением было отвезти бочки в порт, откуда их можно будет погрузить на корабли. Ещё придумать, куда эти корабли отвезут их. Быть может, мы можем торговать им как оружием, — подумал Рейгар. — Дикий огонь бесценен, и никто за пределами Королевской Гавани не способен его изготавливать. В Эссосе его оторвут с руками, и вырученное золото пойдёт на дальнейшие закупки. Вот только, нужна ли ему сейчас очередная война Вольных городов? Особенно такая, после которого от Браавоса, Пентоса, Тироша, Мирра, Волантиса или Лиса могут остаться одни обугленные руины? Они всегда воевали, ещё со времён Рока Валирии. Будь то морской владыка Браавоса, торговые принцы Лиса, магистры Мирра, принц Пентоса и даже триархи Волантиса, никто из них не поколеблется пусть дикий огонь в ход, как только он окажется у них в руках, в этом Рейгар не сомневался даже ни на миг. Все последующие за этим смерти окажутся на его совести. Нет, о продаже дикого огня не может быть и речь. Но насколько он знал, безопасно уничтожить его тоже невозможно. После изготовления дикий огонь годился только на сожжение. Его нельзя было ни разбавить, ни обезвредить, добавив ещё один ингредиент, ни разложить обратно на исходные компоненты так же, как нельзя было получить яйцо целое яйцо обратно из испечённого пирога. Может, просто взять и утопить его в море, — подумал Рейгар. — Бочки не должны взорваться, если достаточно аккуратно опустить их в воду, а не просто бросать за борт. На дне Узкого моря подальше от береговых линий и островов дикий огонь никому не навредит. Даже если они там загорятся, в Королевской Гавани и в остальных Семи королевствах вместе с Эссосом этого никто не заметит. Но почему-то эта мысль ему тоже не нравилась. Затем он понял почему. Ему не нравился не способ избавления от дикого огня, а сама идея избавиться от него. Рейгару хотелось дать себе пощёчину за то, что не подумал об этом сразу, ведь всё так очевидно. Несмотря на войну против Штормового Предела, угрозу восстания в Долине и даже глупые набеги проклятых железных людей, истинный враг всё ещё укрывается далеко на севере за Стеной. Война за выживание человечества всё ещё впереди, и дикий огонь может оказаться намного полезнее любого меча, копья или стрелы. Наш враг, враг всего человечества, по общему мнению жрецов, пророков и учёных представляет собой созданий из снега и льда. Будь то слуги Великого Иного, Белые Ходоки леса или любой другой забытый враг, всё сходилось на том, что они были врагами всего живого, воплощениями холода и льда. Они даже надвигаются на них с земель за Стеной, нескончаемых ледяных просторов, земель Вечной зимы. Какие ещё им нужны доказательства? Так что да, их главным оружием будет огонь. Огненные стрелы, драконье пламя, а Мелисандра и вовсе грезила вооружить Рейгара волшебным мечом Светозарным, будто он станет ключом к победе. Если они действительно его найдут, то почему бы и нет. Да, огонь полная противоположность льду, и жидкий дикий огонь был далеко не исключением. Что-что, а это им точно пригодится. Почему я не подумал об этом раньше? Да, это нужно сделать. Алхимики должны перенести все запасы в порт, где для специально для этого освободят два или три склада под круглосуточной охраной золотых плащей. Когда начнётся война, настоящая война, Королевский флот отвезёт дикий огонь на север, к Стене, где его применят против врага. Не мужчин, женщин и детей, а против врага, столь же ужасного, сколь и бесчеловечного. Это и было решением, не временным, а самым настоящим. С большим облегчением, Рейгар наконец покинул зал. После такой нервотрёпки ему хотелось чего-нибудь перекусить, прежде чем закончить с последними приготовлениями к завтрашнему отъезду. Всё равно ещё предстоит встретиться с сиром Даррином Челстедом, сиром Хубартом Рэмбтоном и сиром Джастином Масси. Сир Хубарт возглавит авангард его кавалерии. Он заслужил эту честь тем, что дом Рэмбтон предоставил им основной костяк кавалерии — пятьсот человек верхом на лошадях. Сир Даррин, племянник лорда Карлтона Челстеда, будет командовать арьергардом. Изначально Рейгар намеревался сделать одним из командующих представителя дома Баквеллов, отличившихся ещё во время восстания Грейджоев, но из Оленьих Рогов в Королевскую Гавань пришло не больше двадцати всадников, полусотни копейщиков и двух дюжин лучников. Лорд Баквелл просил дать ему ещё время, чтобы собрать больше людей, но Рейгар больше не мог ждать. Времени и без того было в обрез, чтобы дожидаться абсолютно всех. Сир Даррин хоть и привёз всего сотню человек в Королевскую Гавань, но вместе с ними также прихватил оружие и продовольствие на триста человек. Кроме того, он предоставил довольно ценные сведения о приготовлениях Роберта. За это нужно благодарить его кузена, который несколько лет назад женился на представительнице одного малого дома Штормовых земель. Рейгар не знал этого человека. Из Челстедов он мог вспомнить разве что лорда Карлтона, служившего мастером над монетой при дворе его покойного отца. Но теперь они знают, какие лорды и рыцари, скорее всего, уже примкнули к Роберту, насколько сильной может быть его армия, и какие хорошие люди не ответили на призыв к восстанию. И, самое главное, они знают, что Роберту понадобится около двух недель, прежде чем он сможет покинуть Штормовой Предел. После такого Рейгар просто не мог отказать их дому в такой чести. Ричард Лонмаут и Майлс Мутон также просили Рейгара о чести командовать частями его армии. Оба были небезразличны Рейгару, но он был вынужден отказать. Вместо этого он предоставил им место в кавалерии, выдав хороших лошадей и умелых оруженосцев. На войне нужны не только хорошие бойцы, но люди, которым можно доверить прикрывать свою спину. Что касается Ричарда и Майлса, то им Рейгар доверял безоговорочно. Позже Рейгар обязательно поговорит с сиром Джастином Масси. Сир Масси в юности служил оруженосцем Роберта Баратеона и, как говорят, перенял от него тягу к женщинам. Никто не мог сказать, что именно произошло, но однажды их пути разошлись, и сир Джастин так и не вернулся в Штормовой Предел. Тем не менее он знал Роберта лучше многих, поэтому Рейгар не сомневался, что этот человек ещё пригодится лорду Тарли, который будет командовать основными частями его армии. Учитывая их малочисленность, грех не воспользоваться такой возможностью. Рейгару бы хотелось иметь больше солдат. Больше всадников, больше копейщиков, больше лучников, больше арбалетчиков, больше мечников, больше рыцарей и вообще всего побольше, чем имеется. Предоставь Рейгар своим вассалам больше времени на сборы и прибытие, у него бы всё это было. Великие дома обеспечили бы Королевской Гавани настоящую армию, достойной этого названия. Но придётся осаждать сильнейшую крепость Семи королевств этой горсткой. Увы, у Рейгара нет столько времени. Таким образом, его армия будет состоять из тех, кого лорду Коннингтону удалось наскрести в столь сжатые сроки: простолюдины, авантюристы, наёмники, межевые рыцари, ленные рыцари и домашняя гвардия малых лордов, проживающих вблизи от Королевской Гавани. Спасал только тот факт, что в распоряжении Роберта будет лишь гарнизон Штормового Предела и люди, которых он, возможно, собрал с прилегающих земель. Учитывая всю деликатность войны, Роберт, в отличие от Рейгара, ждал своих знаменосцев и не спешил собрать всех, кого можно, так что у него не должно быть сильно больше людей, чем у короля. Это ещё давало надежду на удачный исход. В сложившейся ситуации есть один плюс, — подумал он, глядя эскиз походного порядка, предоставленного лордом Тарли. — Большинство примкнувших к нам домов так малы и незначительны, что не пришлось долго морочиться с порядком, в котором будут ездить рыцари и маршировать солдаты. Будь с нами много великих и важных домов, на решение такого построения ушли бы сутки, если не больше. Спустя некоторое время, Рейгар, поедающий сладковатую тушёную баранину и несколько ломтиков чёрного хлеба, размышлял, стоит ли приказать лорду Тарли выждать ещё немного. За последние несколько дней он получил немало писем от лордов, готовых помочь ему в подавлении мятежа Роберта Баратеона, в первую очередь Дэрри и Уэнты. Одни только Дэрри готовы прислать ещё четыре тысячи человек, даже пять, если повезёт. Но на это им понадобится как минимум месяц и ещё неделя, чтобы привезти людей в Королевскую Гавань. Нет, какой бы заманчивой ни была мысль удвоить свою армию, Рейгар не мог столько ждать. Он должен осадить Роберта и запереть в Штормовом Пределе прежде, чем тот будет готов вести войну. Одной кавалерии Баратеонов ему для этого не хватит. Рейгар уже разослал письма в Королевские земли, Речные земли и Простор, где требовал у преданных и верных ему людей созывать знамёна от его имени и готовить войска, пускай даже он не сможет их дождаться Королевской Гавани. Это подкрепление не будет лишним, если Рейгар не сможет запереть Роберта в Штормовом Пределе, и сражения с ним придётся вести в поле. Кроме того, Роберт и его люди всё ещё могут каким-то чудом проскользнуть мимо, поэтому подкрепление в Королевской Гавани тоже не помешает в случае необходимости. И если ситуация в Долине не урегулируется, будет как раз кстати иметь Речных землях готовую армию, неподалёку от Лунных гор и Высокой дороги, единственном сухопутном пути в Долину Аррен. И главное, как только начнётся война на Севере, настоящая война, война за выживание человечества, им понадобится каждый, кто способен держать оружие. Их в любом случае пришлось бы созывать. После перекуса и встреч со всеми тремя рыцарями в своём солярии в крепости Мейгора, прошедших довольно хорошо и быстро, Рейгар отправился прогуляться по королевским садам, где заранее договорился встретиться с Визерисом, желавшим поговорить со своим королём с глазу на глаз перед своим отъездом в Дорн. Если и был кто-то, кому Рейгар не мог отказать в такой просьбе, так это его младший брат. Солнце стояло уже низко, укрываясь за густыми облаками, сияющих красным, золотым и розовым в свете закатных лучей, словно пылая. Визерис, как это часто бывало после женитьбы на Арианне, был одет в цвета Дорна, ярко-жёлтое и красное, а на груди носил брошь с гербом дома Мартелл — золотое копьё, пронзающее насквозь кроваво-красное солнце, обвитое стройным драконом из чернёной стали. Его красочный и тёплый, почти сияющий вид резко контрастировал с серо-чёрным небом, холодными ветрами и моросящим дождём, что шёл ещё с полудня. — Когда ты отплываешь? — спросил Рейгар после первой подколки. — Скоро. Мой корабль будет готов послезавтра. — Надеюсь, вы поплывёте не прямым маршрутом? — Через залив Разбитых кораблей? Нет, конечно, — фыркнул Визерис. — Мы пересечём Узкое море до Пентоса, затем поплывёт на юг вдоль побережья Эссосе до Тироша, затем поплывём на запад через Ступени. Если всё пройдёт гладко, мы доберёмся до Солнечного Копья чуть больше, чем через неделю. — Хотелось бы, чтобы ты сопровождал меня, брат, — сказал Рейгар. Он вовсе не лукавил. Брат обладал острым умом, и умел замечать такие мелочи и детали, которые другие легко упустят из виду. Такие таланты, безусловно, были неоценимы в любой войне. — Мне бы наоборот не хотелось, — с усмешкой сказал Визерис, и от Рейгара не укрылось, что в этих словах была лишь доля шутки. Визерис никогда не был воином. Да, как и Рейгар, он учился владеть оружием и военным искусством, поскольку у него были обязательства принца королевства. Но такие дела не были ему по сердцу. Как и Рейгар, брат брал в руки оружие лишь в случае необходимости и никогда не получал от этого удовольствия. Визерис ещё мог обладать умом мейстера с добродетелью и выдержкой септона, но точно не сердцем воина. В отличие от Эйгона, — подумал Рейгар, улыбнувшись, сам не зная почему. Даже будучи маленьким мальчиком, сын предпочитал проводить больше времени на ристалище вместе с Артуром Дейном, что в то время был вдвое крупнее его, чем на уроках с мейстером. — Ешё бы, он обещанный принц. Он воин, которому предначертано спасти мир от вечной тьмы. Если бы даже он не родился с сердцем настоящего воина, то кто? — Не пойми меня неправильно, брат, — продолжил Визерис. — Я буду рядом с тобой. Буду сражаться и умирать за тебя, если потребуется, но… Я всегда надеялся, что никогда не увижу войну нигде, кроме книг. — Как я тебя понимаю, — сказал Рейгар. Он тоже надеялся, что ему никогда не придётся сражаться и убивать на войне. Но не прошло и двух лет с восшествия на Железный трон, как Грейджои растоптали эту надежду, восстав против его правления и вынудили Рейгара пойти на них войной. Но даже если бы Бейлон Грейджой был хорошим и мудрым человеком… война, на которой ему пришлось бы сражаться и, возможно, умереть, была неизбежна. Нет, не просто война. Это будет крупномасштабная война, на которой решится участь всего человечества. И чем старше он становился, чем больше видел, чем больше переживал и больше узнавал, тем сильнее эта уверенность прожигала его разум и душу. — Принц Доран уже созвал знамёна. Но потребуется время, прежде чем его зов разойдётся по всему дорну, и поднимутся копья. Но когда Дорнийцы отправятся на север, я поведу их на север, тебе на помощь, брат. — Твоя жена отправится с тобой? Даже вдоль побережья Эссоса путешествие будет небезопасным. Если она хочет, то может остаться в столице. Элия будет только рада. — Как и Арианна, — вздохнул Визерис, — но я уже сказал ей, что мы отправимся в Солнечное Копьё вместе. Доран будет в ярости, если я не верну его дочь во время войны. Кроме того, мы будем выглядеть не слишком благоприятно, оставив её здесь. — С чего бы? Это покажет тесную связь, любовь и доверие между Солнечным Копьём и Железным троном. — Ну, выглядеть это будет так, будто бы Арианна стала заложницей Короны, вынуждающей Дорана и весь Дорн подчиниться. Это заставило Рейгара задуматься. Визерис был прав. Маловероятно, но кто-то действительно может всё неверно понять, если Арианна останется в Королевской гавани. С Дорном и Королевскими землями проблем не должно быть, но… это может повлиять на решения тех, кто ещё не определился, поддерживать ли им Рейгара или присоединиться к восстанию Роберта. И эти решения могут быть далеки от верных. — Спасибо. Брат, — сказал Рейгар, подразумевая не только совет Визериа насчёт своей жены. Визерис с улыбкой посмотрел на него, его фиолетовые глаза сияли как аметисты, несмотря на бледный свет. Он кивнул, поняв, что хотел сказать Рейгар, затем отвернулся и огляделся вокруг, словно в первый раз побывал в королевских садах. Или в последний. — Что ты планируешь делать? Касаемо лорда Роберта, — вскоре спросил Визерис. В ответ Рейгар лишь покачал головой, пока они шли бок о бок через сад. За последние полчаса или более ветер стал ещё сильнее, а свет заходящего солнца ещё бледнее, пока мир, казалось, не растерял всё тепло и все цвета. Он уже ломал голову над вопросом о судьбе Роберта, но так и не нашёл ответа, который не обеспечил бы ему бессонных ночей. Если ему удастся каким-то образом заставить Роберта сдаться, Рейгар изгонит его на Стену, позволив надеть чёрное, даже если им снова придётся свидеться, когда начнётся Рассветная война. Хотя необходимость полагаться на этого человека не принесёт Рейгару никакого удовольствия. Однако, если Роберт не сдастся, и Рейгару придётся сражаться с ним до победного конца… Что он сделает тогда? Убьёт его? — Я не хочу проливать кровь, если в том нет необходимости, — наконец ответил он. — Знаю, — с грустным смехом сказал Визерис, явно не приняв столь уклончивого ответа. — Но на войне нам нечасто выпадает такое право выбирать. — Если придётся, если Роберт вынудит меня, я его убью, — решил Рейгар. — Но, если появится возможность избежать этого, я бы предпочёл её не упускать. Несмотря на все свои недостатки, Роберт не заслуживает смерти. Кроме того, я чувствую свою вину в произошедшем. — Это хорошо, что чувствуешь, — фыркнул Визерис. — Ещё бы ты не был виноват. — Что ты сказал? — испуганно спросил Рейгар. — Простит. Я хотел сказать, это ваша вина, Ваше Величество, — сказал Визерис, наигранно поклонившись. — Чего ты так смотришь? Думаешь, содержание письма Роберта ещё не разнеслось по всему городу? Уложить в постель леди Лианну в её же брачную ночь, навязать Роберту своего бастарда. Скажи, это правда? Рейгар тяжело вздохнул, прежде чем ответить брату. — Да, это правда. Я не насиловал леди Лианну, но спал с ней. Я не могу и не собираюсь этого отрицать. — Это хорошо. Не то, что ты сделал, а то, что не стал мне лгать. Поэтому взгляни, наконец, правде в глаза, Рейгар. Это твоя вина. Роберт Баратеон, конечно, мог отреагировать иначе. Он мог расторгнуть брак с леди Лианной и потребовать от тебя компенсации: земли, титулы, богатства. И он имел бы на это полное право. Он мог бы даже вызвать тебя на смертельную дуэль, вместо того, чтобы созывать знамёна и начинать междоусобицу. Но какое бы решение не принял бы Роберт, вина всё равно лежала бы на тебе, брат. На тебе и леди Лианне. — И что я, по-твоему, теперь должен делать? — Разгрести эту кашу. А как иначе? Сначала с Робертом, отправив его на Стену или снеся голову с плеч. Затем… затем со своей семьёй. Элия кипит от гнева и разочарования. Впрочем, тебе ли не знать. Рейнис всегда яростно защищала свою семью. Так что можешь представить, как она восприняла известия, что ты унизил Элию. — Я никогда этого не хотел. — Но ты всё равно это сделал. Потом рано или поздно тебе придётся поговорить с сыном. Здесь Визерис был прав. Рейгару обязательно придётся поговорить с Эйгоном и удостоверить, что он, как и прежде, был и остаётся наследником престола. Эйгона сейчас не было рядом, и хоть Рейгару не хотелось в этом признаваться, но почему-то он был этому рад. Но он ещё не поговорил даже с Рейнис, которая всё это время оставалась в городе, в Красном Замке, из-за чего чувствовал себя величайшим трусом в мире. Он поговорит с дочерью. Обязательно поговорит. Но не сейчас. Всем потребуется время, чтобы переварить эту новость и первым делом Рейгар должен задушить эту войну прежде, чем она расползётся по всей стране. Он обязательно поговорит с ней, как только вернётся из Штормовых земель. — Да, я знаю. Но Эйгон всё поймёт, — сказал он в итоге. — Нет, — сказал Визерис, покачивая головой с грустной улыбкой, — не с этим сыном. С другим. Они прошли ещё немного по садам, глядя на деревья, листья, уже начавшие менять цвет, и слушая пение птиц, что ещё никуда не улетели, несмотря на скорый приход зимы. Визерис больше ничего не сказал. Брат был прав и хотел дать ему достаточно времени, чтобы осознать это. У него был сын. Да, у него был Эйгон, но… он не единственный его сын. Джон всегда был его сыном. Не только кровно, но и в другом плане. Рейгар хотел, чтобы он рос здесь, в Королевской Гавани в качестве придворного и члена его семьи. Каким-то образом он всегда любил Джона, хоть и не так сильно и открыто, как стоило бы. И всё же… Джон всегда был его сыном. Вот только я никогда не был ему отцом, — с потрясением осознал он. Сможет ли он наверстать всё, что упустил за эти годы, когда оставался для него королём, а не Рейгаром, и уж тем более не его отцом? Смогут ли они когда-нибудь по-настоящему стать отцом и сыном? Захочет ли этого Джон? Или Джон почувствует себя настолько обманутым и преданным им, его матерью и, возможно, всем миром, что никогда не простит этого Рейгару? Кто бы стал его винить? И только сейчас Рейгар осознал ещё одну мысль. Джону придётся смириться не только с тем фактом, что у него есть ещё один отец, но и со многим другим. Ему больше никогда не быть наследником Штормового Предела. Он станет… никем. Абсолютно никем. Он больше не будет сыном Роберта Баратеона, вообще не будет Баратеоном. Он будет… кем? Бастардом, само собой. Больше не Баратеон и не Таргариен. Он не только лишится отца и будет вынужден променять на того, кого по большей части видел на Железном троне, и, возможно, никогда не хотел бы видеть своим отцом. Он потеряет всё: своё наследие, титул, имя. Будет вынужден носить имя, символизирующее позор и бесчестие: Шторм, Уотерс или ещё какое. — Ты сегодня навестишь Эймона? — спросил Визерис перед уходом. Рейгар не мог понять, почему Визерис так внезапно вспомнил об Эймоне, после того, как заставил его задуматься о Джоне, его сыне. — Эймон? Не знаю. Вряд ли старик сможет помочь с нашими насущными проблемами. — Полагаю, что нет. Но тебе всё равно следует проведать его. — Почему? — Потому что он стар. Слишком стар. И, как и все мы, становится старше с каждым днём. Не уверен, что он доживёт до твоего возвращения из Штормовых земель. — Не думаю, что окажу ему какую-то особую услугу. В последний раз он даже не узнал меня. — Как и меня. Но разве это так важно? — Нет, — тут же ответил Рейгар, затем в последний раз крепко и тепло обнял брата перед тем, как отправиться на войну. Не ожидавший такого Визерис застыл как истукан, что неудивительно. Рейгар всегда с большим трудом мог выразить свои чувства иначе, чем игрой на арфе или песней. Последний раз, когда Рейгар по-настоящему обнимал брата, прошёл много лет назад со смерти их любимой матери. Но здесь и сейчас он чувствовал, что обязан это сделать. Не сразу, но Визерис ответил ему. Потом они пожали друг другу руки, пожелали удачи и разошлись. Ещё около часа Рейгар прогуливался в садах под присмотром соблюдавшего дистанцию сира Барристана. Затем, плотно закутавшись в шерстяной плащ, он вернулся в твердыню Мейгора, чтобы проведать дядю Эймона. Покои Эймона были просторными и благородно обставленными богато украшенными шкафами и сундуками из тёмного промасленного дерева, полками, полными редких и драгоценных книг, а также кроватью с балдахином, покрытый тяжёлым мягким бархатом красного, чёрного и золотого цветов, широко обшитым драконами. Кровать была такой широкой, что на ней могли бы уместиться трое взрослых мужчин, не касаясь друг друга. Эймон, конечно же, не мог видеть всего этого богатства и великолепия, и на его фоне казался таким маленьким, что выглядел почти что нелепо. С того дня, как он прилетел в Королевскую Гавань, лицо старика осунулось ещё больше, тонкие руки под одеялами едва ли выделялись среди обычных складок, дыхание стало тяжёлым и хриплым. Он спал больше, чем бодрствовал, и те несколько раз, когда Рейгар его навещал, Эймон либо тихо бормотал во сне что-то невнятное, либо сбивчиво бредил, словно в лихорадке. Вот только жара у него не было. Рейгар подошёл к кровати и в ожидании сел на стул. Должно быть, здесь садятся Рейнис или леди Аллара, когда заботятся о нём, — подумал он. Рейнис всё ещё сидела взаперти с тех пор как выпустила Вейгара на свободу. И она останется сидеть там, пока не принесёт достаточно убедительных и искренних извинений. Особенно после того, как она не удосужилась выйти из своих покоев, чтобы послушать его игру на арфе, хотя ей явно дали добро на это. Рейнис не пришла, и поэтому оставалась в своих покоях в компании с леди Алларой, служанок, что приносили еду, и иногда с Элией. Однако ей дали поблажку и позволили покидать покои, чтобы заботиться об Эймоне, когда Рейгар узнал от сира Джерольда о недовольстве Элии. Наказывая дочь, он больше наказывал старика. Ближайшие дни могли быть последними для Эймона, поэтому он позволил Рейнис навещать его поочерёдно с Алларой или вместе с ней один или два раза в день. Впрочем, Рейгар понятия не имел, с чего бы старику так нуждаться именно в этих девочках. Стул скрипнул, когда Рейгар немного поёрзал, и слепые глаза Эймона распахнулись. — Эгг? — Сказал он слабым и хриплым голосом. — Эгг, это ты? Эгг? Он зовёт Эйгона? Я бы понял, если бы он звал Рейнис. Она проводила с ним столько времени. Но Эйгон… Внезапно он всё понял. Эйгон. Он обращается к другому Эйгону, к своему брату. Будто в подтверждение его догадкам Эймон продолжил говорить. — Эгг, мне приснился странный сон. Мне приснилось, что я стар, — сказал он с хриплым смехом. — Кто здесь? Так темно. Почему здесь так темно? Он даже не помнит, что слеп? Видимо, не помнит, раз уж зовёт своего брата, отца моего деда. — Это я, Рейгар, — ответил он. — Рейгар? А, это ты, мой мальчик. Как приятно, — сказал Эймон с беззубой улыбкой. — Как ты, дядя? Улыбка сошла с его лица так же быстро, как появилась. — Я умираю, Рейгар. Я умираю, — сказал он со слезами из своих белых глаз. — Смерть не должна пугать такого старика, но я всё равно боюсь. Глупо, не правда ли? Я и без того постоянно пребываю во тьме, так с чего бы мне её бояться? И всё же я не могу не задаваться вопросом, что случиться, когда последнее тепло покинет моё тело? Буду ли я вечность пировать в золотых чертогах Отца, как говорят септоны? Смогу ли я снова увидеться с Эггом и услышать, как мои сёстры поют своим детям? Что если были правы табунщики, и я буду вечность скакать по ночному небу на пламенном жеребце или вернусь в эту долину скорби? Кто знает, где правда? Кто возвращался с того света, чтобы точно знать? Рейгар не знал, что сказать, поэтому промолчал. Он подумывал о том, чтобы взять Эймона за руку. Но с какой целью? Он ничего не мог ему дать или сделать, кроме как побыть рядом ещё немного, поэтому оставался молча сидеть возле кровати, наблюдая за тем, как дядя смотрит своими слепыми глазами в потолок кровати. Его дыхание стало тихим и медленным, а глаза начали закрываться. Рейгар был уверен, что Эймон вот-вот уснёт, как его глаза снова открылись. — Кто здесь? Эгг? Это ты? — Нет, это я, Рейгар, — со вздохом ответил он. — Рейгар, хорошо. Как хорошо, что ты здесь. Это очень важно. Ты должен знать. Мне нужно сказать тебе. Я видел сон. Да, сон… про… я не помню. Я… — Всё в порядке, дядя, — сказал Рейгар, потянувшись к его холодной костлявой руке. Она была тонкой как увядшие ветки, и лёгкой, словно сделана из воздуха. — Нет, это не так. Ты должен знать. Стена… — пробормотал Эймон, и его глаза начали закрываться. — Знание — это оружие. Вооружись, Эгг, прежде… прежде чем идти в бой. Стена, оно… за Стеной. Сердце. Огонь поглощает. Но холод сохраняет… Это… сердце зимы. Затем его глаза окончательно закрылись, и дыхание стало тихим и едва слышным. Эймон снова уснул. Рейгар поднялся со стула, накрыл его и, в последний раз взглянув на умирающего дядю, уже собрался выйти за дверь, как она с тихим щелчком отворилась. — Дядя Эймон, ты уже спишь? Я принесла тебе новую книгу, — раздался голос молодой женщины. Рейгар повернулся и увидел в дверном проёме леди Аллару Гаргален, держащую под мышкой толстую книгу в тёмном кожаном переплёте. — Это история о том, как сир Вендел спас деву Селизу от... И только в этот момент леди Аллара посмотрела на кровать, узнала, кто перед ней стоит, и замерла, словно громом поражённая. Её большие красивые глаза благородного фиолетового цвета стали ещё больше от шока. Ей понадобилось не больше половины от удара сердца, чтобы прийти в себя и сделать глубокий элегантный реверанс. — Ваше Величество, — сказала она, устремив взгляд в пол. — Мне очень жаль. Простите меня за вторжение. Я не ожидала увидеть вас здесь. Не буду вам мешать. — Нет, останьтесь, — сказал он, когда она встала из реверанса и собралась шагнуть к двери. — Я всё уже собирался уходить. Можете остаться с ним, если хотите, миледи. Правда, Эймон уже уснул. — Спасибо, Ваше Величество. Тогда я с радостью останусь. Эймон… — она тут же испуганно поправила себя, — Принц Эймон в последнее время много спит, но то и дело просыпается и всегда рад, если кто-то рядом. — Хорошо, — сказал Рейгар. — Позвольте спросить, миледи, чем вы на самом деле занимаетесь, находясь рядом с ним? — О, в основном читаю. Ему нравится, когда ему читают книги. Даже неважно, какие. Время от времени я для него пою. Он больше всего любит слушать детские песни. Они напоминают ему сестёр. Иногда мы просто разговариваем. Он часто принимает меня за принцессу Дейлу, иногда за принцессу Рей. Но только когда мы говорим об Эйгоне. Впрочем, в наших разговорах мелькает довольно много Эйгонов, — со звонким смехом сказала она. Рейгар не сдержал смеха. В то же время тихое свистящее дыхание Эймона превратилось в тихий храп. Затем Рейгар поклонился леди Алларе, снова получив в ответ глубокий реверанс, и вышел из комнаты. За дверью он столкнулся с молодым мейстером, что спешил по коридору, тяжело нагруженный свитками, стеклянными флаконами со всевозможными порошками и жидкостями и большим ящиком из тёмного тяжёлого дерева, обитый железом по углам. Как только Рейгар окликнул его, он остановился, чуть не уронив свой тяжёлый груз на пол. — Ты один из мейстеров, что присматривают за мейстером Эймоном? — Да, Ваше Величество, — сказал молодой человек. — Я имею честь быть лично отобранным нашим мудрым великим мейстером Пайселом для этой благороднейшей задачи. — Тогда позаботьтесь об Эймоне. Какие бы обязанности на вас ещё ни возлагали, вы освобождаетесь от них по личному приказу короля, чтобы уделить всё своё внимание Эймону, — приказал Рейгар. — Он должен выздороветь, и неважно сколько на это потребуется усилий и мейстеров. Зовите хоть архимейстеров из Староместа, если понадобится. Он должен выздороветь. — Выздороветь? — неуверенно спросил парень. — Ваше Величество, принц Эймон не может выздороветь. Он не болен. — Не болен? Ты хоть раз его видел, или просто носишься по замку со всем этим барахлом? — Прошу извинить, Ваше Величество, но… Принц Эймон не болен, он просто стар. Очень, очень стар. Пришло его время, Ваше Величество. Не существует лекарства от старости. Не сказав ни слова, Рейгар отвернулся, и отправился в свои покои, в сопровождении сира Барристана на почтительном расстоянии. Один раз он чуть не свернул не туда, в сторону своих старых покоев, что теперь являлись покоями одной только Элии. Он был зол. Зол на самого себя, потому что слишком мало времени проводил с Эймоном. Зол на молодого мейстера за то, что утверждал, что не может ничего сделать для Эймона. Зол на Элию за то, что чуть не заблудился в собственной крепости. Зол на всех и вся. Конечно же молодой мейстер был прав. Эймон был стар. Он видел и пережил больше из истории Семи королевств, чем большинство мейстеров могли выучить за всю жизнь. И похоже, что теперь его история подходит к концу. Никому не укрыться за дверью, если на пороге стоит Неведомый. Эймон умрёт. Довольно скоро. Впрочем, это можно считать благом для него. С тех пор, как он вернулся в Королевскую Гавань на спине дракона вместе с Рейнис, его здоровье становилось всё хуже и хуже. Он был не только слеп, но и так слаб, что оказался прикован к постели, а его разум и вовсе едва проявлял ясность. Что может быть хуже для человека столь острого ума? Стоит ли оно того, чтобы проживать такую долгую жизнь? Это будет конец Эймона, мейстера Эймона… Принца Эймона, — подумал Рейгар. Так его звали леди Аллара и тот молодой мейстер. Рейгар всегда думал о нём, как о дяде Эймоне, мейстере Эймоне или просто как об Эймоне, но да, он был принцем, причём королевским, о чём Рейгар зачастую забывал. Сын короля, брат короля и дядя короля. Он и сам мог стать королём, если бы только захотел,— подумал Рейгар, заходя в свои покои. Великий совет, созванный после смерти короля Мейкара и подавления восстания Пиков, предложил ему корону. Вот только Эймон отказался в пользу своего брата Эйгона, Эгга. Эйгон, пятый этого имени оказался неплохим королём, но его правление окончилось полнейшей катастрофой в виде трагедии в Летнем Замке. Одно только это заставляло Рейгара задуматься, не оказал бы Эймон услугу всему королевству, если бы не остался верен своим клятвам? Рейгар не знал людей столь большой доброты и мудрости. Прими Эймон протянутую ему корону, страну могла ждать золотая эпоха его правления. В этом Рейгар не сомневался. Около часа он просидел в своих покоях за столом, усыпанным картами Штормовых земель, попивая сладкого вина из Арбора и размышляя над самым быстрым и в то же время достаточно безопасным маршрутом из Королевской Гавани до Штормового Предела, где будет невелик риск столкнуться с войском Штормовых земель с сомнительной лояльностью. Но лучшего варианта, помимо предложенного Джоном Коннингтоном неделю назад, найти не удалось. Затем он поднялся, ещё раз взял письмо, над которым работал последние несколько дней, и подошёл к двери. Рейгар открыл её и пригласил сира Барристана войти, сказав, что хочет услышать его мнение об одной вещи. Рыцарь вошёл, но отказался сесть и выпить чашу вина. Для него было честью получить такое приглашение от короля, но служба превыше всего, а вино не лучший помощник в таком деле. — Тогда хотя бы прочитайте моё письмо, сир. — Как пожелаете, Ваше Величество, — с улыбкой сказал сир Барристан, взяв лист бумаги, протянутый Рейгаром. Глаза белого рыцаря пробежались по строкам, и едва он пробежался по первым трём-четырём, как снова посмотрел на него. — Письмо Роберту Баратеону? — Да, если Роберт не пожелает говорить со мной, как только я окажусь перед стенами Штормового Предела, я пошлю ему эти строки. Роберт должен знать, что я не желаю ему смерти. Я готов всё решить без кровопролития, если он тоже этого захочет. — С чего вы взяли, что он захочет? — Я просто надеюсь на это. — Могу я дать вам совет, мой король? — спросил рыцарь, вернув письмо Рейгару. — Конечно, сир. Именно ради этого я вас позвал. — Сожгите это письмо. — Сжечь? Неужели. Оно настолько ужасно? Мне казалось, оно получилось достаточно хорошим. — Так и есть, Ваше Величество. Вы замечательно подобрали слова, — нерешительно произнёс сир Барристан, — но… письмо? Судя по тому, как всё складывается, время разговоров и писем подошло к концу. Восстание Роберта Баратеона не прекратить добрым словом, устное оно или письменное, только кровью. Вашей или его. Что вам действительно нужно, Ваше Величество, так это добрые мечи. — А если я никогда не хотел быть таким королём, сир? — Может, и не хотели. Конечно, не хотели. У вас доброе сердце, мой король. Это одно из многих ваших достоинств, если позволите. Но сейчас вам просто необходимо ужесточить его. Настали тяжёлые времена, а тяжелые времена не длятся слишком долго только когда во главе стоят сильные люди. Рейгар сделал глоток вина, затем с тяжёлым вздохом опустился в кресло. — Благодарю за совет, — сказал он и указал кивком на дверь. Сир Барристан поклонился, отвернулся и вышел из покоев, чтобы снова стоять на страже за дверью. Рейгар снова вздохнул, сделал ещё глоток вина и пошёл спать. Вечер ещё не такой поздний, чтобы ложиться, но завтра ему придётся встать пораньше, отправиться в Великую септу Бейлора, получить благословение верховного септона, после чего возглавить поход своей армии на Штормовой Предел. Да, сир Барристан, вероятно, был прав. Скорее всего, был прав. Ему придётся ожесточиться. Хорошие короли должны быть мудрыми добрыми щедрыми и справедливыми. В этом Рейгар никогда не сомневался и всегда хотел быть именно таким королём. Но как можно быть справедливы, если тебе не хватает духу быть строгим с теми, кто этого заслуживает? Заслужил ли Роберт строго наказание? Сложно сказать. Конечно, он сам признался Визерису, что сам виноват в произошедшем больше Роберта. И он, и леди Лианна. Моя Лианна. Но и Роберта ни в коем случае нельзя назвать совсем невиновным. Он мог относиться к Лианне иначе с того момента, как они встретились. Будь она обручена с мужчиной, которого могла по-настоящему полюбить, она бы не приняла с такой охотой другого в ту ночь. А если и да, то хотя бы приняла лунный чай, чтобы не дать их ошибке дать всходы в её теле и подвергнуть всех такой опасности. Но она с радостью подпустила его к себе в ту ночь, а Рейгар с радостью принял это приглашение. И после этого она позволила его семени осесть, созреть плоду и родить ему сына. Бастард, но всё же мой сын. Нет, не мой сын. Наш с Лианной сын. Наш замечательный сын. И даже теперь, когда Роберт обо всём узнал, он мог отреагировать иначе, как верно заметил Визерис. Он мог расторгнуть брак, потребовать компенсацию, вызвать Рейгара на дуэль. Роберт мог сделать что угодно, кроме как поднимать знамёна и погружать полкоролевства в войну, где тысячи, если не десятки тысяч, утонут в крови. И всё потому, что его жена всего на одну ночь поддалась своей страсти, чем сам Роберт по слухам занимался почти каждую ночь со шлюхами, крестьянками и трактирными девками. Нет, Роберт не заслуживает ни милости, ни услаждающих слов, ни писем с мольбой сложить оружие. Роберт заслужил сурового наказания, и он своё получит. Рейгар вскочил с кровати, быстрым шагом подошёл к столу, взял письмо и бросил в тускло горящий очаг в углу своей комнаты. Он наблюдал за тем, как бумага сначала потемнела, затем почернела, после чего объятое пламенем письмо со всем содержимым, что так старательно и поэтично складывал Рейгар, безвозвратно обратилось в пепел и небытие. Ночь была короткой, сон прошёл без сновидений, и когда спустя несколько часов в его покои вошёл Роди Стокворт, Рейгар с трудом поверил, что ночь так быстро закончилась. Роди был его новым оруженосцем и племянником сира Мэнли Стокворта, которого он взял в оруженосцы в благодарность за многолетнюю добрую службу сира Мэнли. Рейгар позволил Роди помочь ему одеться, немного перекусил куском твёрдого сыра на свежем и ещё тёплом хлебе, двумя яйцами вкрутую и запил это всё крепким медовым чаем. Затем в сопровождении Роди, сира Артура и сира Джонотора он отправился в королевский арсенал, чтобы облачиться в броню. Для зрелища, которое он устроит сегодня утром жителям Королевской Гавани, было решено надеть красивые доспехи из угольно чёрной стали с красными драконами на наплечниках, наручах и поножах, а также гербом его семьи на груди — красного трёхглавого дракона, сделанного из рубинов. Они были тяжёлыми, слишком тяжёлыми, чтобы в них можно было биться, но хорошо подходили для такого триумфального марша на глазах жителей города и собственных солдат. Рейгар хорошо знал, насколько важно будет хорошо себя показать. Его мать не раз внушала ему в детстве, как важно производить хорошее впечатление как на придворных, так и простой народ. Было бы здорово, если бы всю процессию сопровождал Эйгон на спине своего могучего и громко ревущего дракона. Такое зрелище впечатлило бы даже Рейгара. Но сына здесь не было, поэтому приходилось обходиться тем, что есть, и вместо настоящего дракона демонстрировать герб их семьи инкрустированного рубинами на груди и искусно вышитого на огромном плаще, развевающемся, словно знамя. Этого должно хватить, чтобы впечатлить народ и солдат. Конечно, Эйгона могла заменить Рейнис на своём драконе, но вовлекать в войну дочь Рейгар собирался лишь в том случае, если иного выбора не останется. Если она ради простого зрелища покинет город вместе с королём и его солдатами, а затем в тот же вечер вернётся в Драконье логово, это будет выглядеть как полнейший абсурд. Лошадь была уже сёдлана и ожидала его перед Великим чертогом вместе со всем эскортом, когда Рейгар вышел во внешний двор замка, облачённый в доспехи и с новым мечом на бедре, сопровождаемый сиром Артуром и сиром Джонотором с белыми плащами, развевающимися на утреннем ветру. За ним следовал Роди со своим щитом и шлемом с чёрной драконьей чешуёй и ярко-красными крыльями по бокам. Двор уже был полон лордов и леди, рыцарей и оруженосцев с солдатами, стоявшими рядом с готовыми лошадьми или открытыми каретами или ожидающими, когда слуги и конюхи снабдят их тем же, чтобы сопроводить Его Величество в город к Великой септе. Множество мужчин опустились на одно колено, знатные дамы приседали в реверансе, а солдаты кланялись в его сторону всякий раз, как Рейгар проходил мимо них. Решив не терять время на громкую пафосную речь, Рейгар молча сел на своего коня, великолепного чёрного как ночь жеребца, и выехал через медленно открывающиеся главные ворота. Впереди ехали двадцать конных золотых плащей, по бокам ехали ещё по десятку стражников, позади вместе с сиром Артуром и сиром Джонотором следовали ещё двадцать золотых плащей, прикрывающих со спины. Из главных ворот Красного Замка, расположенных на Высоком холме Эйгона, можно было легко заметить, что улицы города уже полны ликующих людей. Страже определённо будет непросто провести Рейгара, его семью и уж тем более всех придворных через такую толпу мужчин, женщин и детей. Даже тот факт, что они будут пересекать город порознь, не сильно облегчал задачу. Но планируя отъезд из Королевской Гавани вместе с Джоном Коннингтоном несколько дней назад он сам настоял на том, чтобы сначала посетить Великую септу. Его семья, Элия и Рейнис, последуют за ним на определённом расстоянии, сидя в большой королевской карете, возглавив длинную процессию королевских придворных. Само собой, это лишь усложнит работу золотым плащам по обеспечению порядка в городе между Высоким холмом Эйгона и Великой септой, как и для Королевской Гвардии по защиту королевской семьи, но таким образом Рейгар мог ещё раз посетить могилу своей матери перед службой и побыть там наедине, чего он не делал очень давно. Лорд Коннингтон противился этому. Весь путь в Великую септу и без того превратился в сплошной спектакль где и без того будет довольно проблематично защитить не только королевскую семью, но и лордов с рыцарями, а также их жёнами, детьми, братьями и сёстрами, племянниками и племянницами и кого-либо ещё, кто удостоится чести присутствовать на последней службе перед отправкой на войну. Рейгар всё равно настоял на том, чтобы провести немного времени у могилы своей матери перед службой, в тишине, и потому не позволил себя переубедить. Теперь же, глядя на толпы людей, заполонивших улицы города с восходом солнца, чтобы увидеть своего короля, его жену с дочерью и многих их его приближённых, Рейгар жалел о своём решении. Совсем немного. Интересно, будут ли жители Штормового Предела так же провожать Роберта, когда увидят, как он покидает замок? Конечно же нет, Роберт совершил измену, пошёл войной против Железного трона и их законного короля, против дома Таргариен и его драконов. С чего бы людям поддерживать его? С другой стороны… Какое им дело до меня? Простому народу не нужна эта война. Даже находясь на стороне победителей, они не выиграют ничего, кроме пролитой крови. И всё же эти люди меня провожают… Спускаясь с Высокого холма Эйгона по извилистой дороге, Рейгар посмотрел на юг, на реку Черноводную, и увидел свою армию, собравшуюся противоположном берегу и готовую к маршу. Изначально он хотел собрать своих солдат в городе у Великой септы, чтобы вместе с ними триумфально покинуть Королевскую Гавань, демонстрируя силу и единства, хоть и собирался вместе с кавалерией оставить пехоту позади. Однако Джон Коннингтон, лорд Тарли и сир Джеральд смогли отговорить его от этой затеи. Такая армия хоть и не слишком многочисленная, ей всё равно потребуется полдня, чтобы организованно войти в город, и ещё целый день, чтобы покинуть город и пересечь реку Черноводную. Времени и без того было в обрез. Таким образом армия заранее была собрана к югу от города, примерно в трёхстах шагах от стройплощадок, вырытых ям и первых сооружений, возведённых для нового порта. Таким образом Рейгару пришлось довольствоваться тем, что у Великой септы Бейлора его будет ждать сотня кавалеристов после окончания службы. Итого он собрал всего четыре тысячи, плюс-минус. Из них конных только полторы тысячи. Чем больше он думал об этом, тем хуже это звучало. С высоты Рейгар мог увидеть, что одни солдаты уже стояли на ногах или сидели, другие ещё лежали и спали, ели и пили или гадили в кустах. Его армия выглядела ещё более жалкой, чем на бумаге. И всё же, он должен это сделать. Если ничто нас не задержит, мы справимся, — сказал он себе, спустившись к подножию Высокого холма Эйгона и выехал на многолюдную дорогу Дракона, ведущую прямиком к Гильдии алхимиков. — Мы запрём Роберта в его собственном замке, заставим его сдаться и положить конец этому безумию до того, как жерт вы начнут исчисляться тысячами. Народ махал ему, выкрикивал его имя, кричал, выл, хлопал, смеялся и улыбался, будто бы он шёл не на войну, а на какой-то праздник. Было бы чему радоваться. Рейгар оставил их зов и аплодисменты без внимания и не стал махать этим людям в ответ. Ему всегда нравилось находиться среди простых людей, и он достаточно часто ускользал из Красного Замка в сопровождении сира Барристана или сира Артура, чтобы сыграть на арфе где-нибудь на улице или просто хорошо провести время в таверне. Но сейчас он не чувствовал никакой радости от их присутствия. В этот момент все его мысли крутились вокруг неизбежного. Война, пусть и не такая масштабная, какой они надеются избежать. Затем его голову посетили другие мысли, заставившие его желудок сжаться так сильно, что Рейгару хотелось кричать. Лианна. Боги, как же Лианна? Моя Лианна? — бесчисленные мысли заполонили его голову, и на каждую хорошую приходили десяток кошмарных. — Всё ли с ней в порядке? Жива ли она? Мог ли Роберт простить её за содеянное? Или он убил её на месте. Нет, с ней всё должно быть в порядке. Иначе никак. Она просто обязана быть живой. Хорошо, если бы Роберт позволил мне забрать её. Возможно, он будет только рад от неё избавиться. Вот только… захочет ли этого Лианна? Она никогда не отвечала на мои письма. Возможно, она никогда не хотела быть со мной. Для неё это могла быть всего одна ночь. Что если Лианне ненавистно то, что я так и не смог её забыть за столько лет? Могла ли она наврать Роберту, что я её изнасиловал? Они дошли до Гильдии алхимиков и повернули в южный конец улицы Сестёр, чтобы добраться до Великой септы. Спустя некоторое время, добравшись туда, Рейгар спешился с лошади и всё ещё сопровождаемый аплодисментами толпы вошёл в Великую септу через массивный главный проход. Его голова болела от обуревающих её мрачных мыслей. От сильного запаха благовоний в главном нефе септы, где он проходил только в сопровождении сира Артура и сира Джонотора, лучше определённо не стало. Тяжёлая броня тоже мешала нормально передвигаться, и Рейгар уже чувствовал, как его больное колено просто вопило от такой нагрузки, когда он ступал через главный свод септы. Тем не менее Рейгар изо всех сил старался не показывать слабости. Как только этот спектакль подойдёт к концу, и Рейгар отойдёт достаточно далеко от Королевской Гавани верхом на своей лошади, первым делом он прикажет остановиться и сменит эти вычурные доспехи с тяжёлыми драгоценными украшениями на настоящие, куда более простые, но практичные. Такие, с которыми можно идти в бой и не терпеть сильную боль в колене при каждом шаге. По крайней мере, здесь я смогу побыть один, — подумал он, оглядываясь вокруг и увидев лишь горстку молчаливых сестёр, гуляющих под массивным сводом и зажигающих ещё больше благовоний. В любом случае одиночества здесь можно хлебнуть с достатком. Он кивнул двум рыцарям, которые тут же остановились, и дальше пошёл один между статуями Отца и Матери. За ними следовала небольшая лестница, ведущая в галерею, упрятанную статуями Семерых, позади которой располагались могилы для членов его семьи. Спустя ещё несколько шагов по плиткам из чёрного камня с гравировкой и инкрустацией из золота, он добрался до цели. Королева Рейла Таргариен, дочь короля Джейхейриса Таргариена, второго этого имени, а также сестра и жена Эйриса Таргариена, второго этого имени, — прочитал Рейгар надпись на каменной плите и опустился на колени, протянув руки к камню. Кончики его пальцев почувствовали тепло. По крайней мере, так он себе представлял. Такое скудное описание никогда не смогло бы воздать должное его матери, самой доброй и нежной из женщин, которых боги когда-либо даровали этому миру. И всё же он тосковал, неописуемо тосковал каждый раз, когда читал эту надпись. От его матери не осталось ничего, кроме имени и сведений о том, чей дочерью и женой она была. Она заслуживала гораздо большего, чем требовали традиции. Он мельком глянул влево, где стояла другая плита из такого же чёрного камня, реликта Древней Валирии, привезённого в Королевскую Гавань из Драконьего Камня. Король Эйрис Таргариен, второй этого имени, сын короля Джейхейриса Таргариена, второго этого имени. Справа от его матери стояла плита Шейны, единственной дочери, которую мать когда-либо рожала. Будь на то воля богов, Шейна стала бы его женой и матерью его детей. Но боги распорядились иначе. Девочка родилась мёртвой, как и многие её братья и сёстры после. Это его мать настояла, чтобы её маленькую девочку похоронили здесь, в могиле королей и королев, вопреки всем традициям. Это был один из немногих случаев, когда она так яростно выступала против Эйриса, что даже отец, уже тогда сходивший с ума и ожесточившийся ко всем и вся, сдался и отдал приказ похоронить Шейну в Великой септе. Но остальных мертворождённых детей, братьев Рейгара и Визериса, отец безоговорочно приказал похоронить на Драконьем Камне, в склепе под замком, вместе со всеми Таргариенами, что никогда не носили короны короля или королевы. — Здравствуй, матушка, — прошептал он, мягко улыбнувшись. Это было так глупо. По-детски. Рейгар знал это. Даже если бы он взаправду верил, что с мёртвыми можно поговорить, стоя на их могилах, то это явно было бы не самым подходящим местом. Да, здесь расположена могильная плита, установленная в драгоценный мрамор пола, но прах был помещён в запечатанном склепе под Великой септой, где-то в двадцати ступенях ниже этого места. Простой ничем не примечательный сосуд, установленный в грубо вытесанной нише в стене. Но это и не имело значения. Для разговора с ней Рейгар не знал места лучше этого. — Знаю, я давно не навещал тебя. Прости меня, пожалуйста. Цветы в твоих садах в Красном Замке были прекрасны в этом году. Особенно драконий зев. Расплодились по всему саду как сорняки. Уверен, тебе бы понравилось, — со смешком сказал Рейгар. — Эйгон и Рейнис чувствуют себя прекрасно. Они обручены и не могут дождаться, когда наконец поженятся. Они скучают по тебе не меньше меня. Говоря это, он тут же почувствовал горечь. Рейнис действительно скучала по бабушке. Это была правда. Всякий раз, когда речь заходила о бабушке, Рейнис становилась такой же грустной и меланхоличной, каким часто бывает сам Рейгар. Что до Эйгона, то он не мог её вспомнить, как бы того ни желал Рейгар. А уж каково сейчас приходилось сыну Рейгар и вовсе не знал. Даже не знал, жив ли ещё его сын. Разумеется, жив, — тут же упрекнул он себя. — Он обещанный принц. Он жив и здоров. По-другому и быть не может. Так или иначе он чувствовал, будто солгал своей матери. — Я… я отправляюсь на войну, мама, — сказал он тогда, и улыбка тут же сошла с его лица. — Роберт Баратеон созвал знамёна. Он… Я… совершил ошибку. У меня есть сын. То есть, ещё один. От другой женщины. Бастард, но он хороший мальчик… Уже вырос в замечательного юношу. Правда. Уверен, ты бы его полюбила. Уверен, ты бы… — Ваше Величество, — вдруг раздался мужской голос позади него. Брови Рейгара нахмурились от гнева, когда он вскочил с пола. Все знали, что его нельзя беспокоить, когда он навещал свою мать. Почему сир Артур и сир Джонотор вообще позволили ему пройти? Он обернулся и уже собирался сделать резкий выговор наглецу, как вдруг увидел лицо верховного септона, облачённого в мантию из тончайшего и ярчайшего белого шёлка, неспособного скрыть его чрезмерной тучности. На дряблой жабьей шее столь же чрезмерно толстая золотая цепочка с почти абсурдно большим кристаллом на конце. На голове он носил кристальную корону, сияющую всеми цветами радуги в свете сотен свечей и первых утренних лучей солнца, льющихся через огромные витражи. — Ваше Святейшество, — ответил Рейгар. — Сегодня вы не получите моего благословения, — прямо сказал верховный септон, и его слова поразили Рейгара, словно ударом по лицу. — Вы мой король, но моя преданность в первую очередь всегда относилась к Семерым. Вы же окружаете себя лжесвященниками и богохульниками, красными жрецами из Эссосса, что молятся своей иноземной мерзости и имеют наглость заявлять, что Семеро, единственно истинный боги, являются ложными. Как я могу благословить именем Семерых короля, который уже давно отвернулся от единственно истинной веры? Рейгару понадобилось пару мгновений, чтобы переварить услышанное. Этот толстяк всегда стремился казаться святым и набожным человеком, хотя на деле был полной противоположностью данным понятиям: ленивым, прожорливым и таким же похотливым, как и любой взрослый мужчина в городе. И всё же он всегда сохранял верность Короне как хорошо выдрессированная собака. Кто бы мог подумать, что теперь этот человек осмелится так наглеть перед ним. Рейгар уже знал, что при дворе и даже в городе расползлись слухи, что он окружил себя красными жрецами и уже начал молиться Р’глору, их богу. Само собой, это не было правдой, Рейгара интересовали лишь их возможности видеть пророчества и предсказания будущего в огне, не больше. Будто бы сплетникам было до этого дело. Когда-то он надеялся сохранить в секрете присутствие других красных жрецов, помимо Тороса из Мирра, но этому не суждено было сбыться. То и дело они попадались на глаза придворным лордам и леди, поэтому не было ничего удивительного в том, что вскоре о них вскоре знали каждый лорд и леди, рыцарь и оруженосец, паж и конюх, слуга и служанка, а после них каждый простолюдин в городе у подножия Красного Замка. И на каждого мужчину и каждую женщину, узнавших об этом, приходило как минимум вдвое больше слухов о том, что именно они здесь делают, и что замышляет король. Слухов было довольно много, и лишь немногие были лестными. Именно Майлс Мутон предупредил его, что в Королевской Гавани начались беспорядки из-за того, что какие-то дураки начали распространять слухи о том, что Рейгар не только начал молиться красному богу, но даже намеревался обратить в свою новую веру все Семь королевств. Либо через миссионерскую службу красных жрецов, либо через пламя и кровь, если все его подданные от Солнечного Копья до Винтерфелла не захотят принимать Р’глора. Поначалу он не предавал большого значения этим глупостям, но теперь они очевидно дошли до верховного септона, и теперь этот человек осмелился в них поверить. Какими бы надуманными и глупыми ни были эти слухи, они расползлись по Королевской Гавани как поганая сыпь. И теперь верховный септон наверняка был вынужден на это отреагировать и сделать всё возможное, чтобы вернуть короля в любящие объятия веры, либо публично выступить против Железного трона. Какими бы послушными ни были последние верховные септоны и коллегия Праведных, история не забыла, какую угрозу они могут представлять для власти его семьи, если восстанут. «Для монарха нет ничего важнее, чем выглядеть набожным», — так не раз говорила мать в детстве каждый раз, когда он не хотел идти в королевскую септу для утренней молитвы с придворными отца. Лишь спустя годы, когда Рейгар сам носил корону, он понял, почему это так важно. Спасибо, мама. — Уверяю, Ваше Святейшество, все эти слухи о том, что я отвернулся от Семерых, не имеют ничего общего с действительностью. Я по-прежнему верный последователь Семерых, верующий сын единственно истинных богов. Да накажет меня Отец Небесный, если я лгу. — Значит, вы отрицаете, что поклоняетесь красному богу? — Да, от всего сердца. — И всё же вы окружаете себя этими красными еретиками. Или это вы тоже отрицаете? — Нет, этого я не отрицаю, — ответил Рейгар. Хотелось бы ему, но это было бы слишком очевидной ложью, даже для этого толстяка. Торос из Мирра годами ошивался в Королевской Гавани, это ни для кого не было секретом, а о присутствии других красных жрецов, в особенности Мелисандры, теперь тоже было общеизвестно в городе. — Красные жрецы находятся при дворе исключительно для советов, и мне нет дела до их проповедей. В этом я могу вас заверить, Ваше Святейшество. — Советов, значит… — сказал верховный септон, потирая пухлой рукой свой дряблый подбородок. — Да, именно так. Как должно быть известно Вашему Святейшеству, Корона пытается закупить в Эссосе как можно больше припасов к грядущей зиме, а красные жрецы поддерживают хорошие отношения со многими правителями, магистрами и торговыми принцами Эссоса. Ложь, конечно. Красные жрецы давали ему советы по совершенно иным вопросам, совершенно отличным от торговли с Эссосом. Для такого он не нуждался в компании таких людей, как Торос из Мирра или Мелисандра из Асшая. Но не мог же он сказать верховному септону и пророчествах и видениях в пламени, которые он мог расценить не иначе как ересь. С виду верховный септон поверил в его ложь, и по его округлому лицу расползлась мягкая улыбка облегчения. — Так всё дело в этом, Ваше Величество? Чтоб закупить еду своему народу, чтобы ваши верные подданные не голодали и пережили грядущую зиму? Он не хочет выступать против меня, — понял тогда Рейгар. — Если бы всё зависело от него, мы бы тут не стояли. Нет, ему нужны объяснения, которые можно скормить всем остальным: коллегии Праведных и особо верующим и встревоженным жителям города. Этой истории про закупку еды из Эссоса должно хватить. — Конечно, Ваше Святейшество. Чем это ещё может быть? Внезапно мягкая улыбка на лунообразном лице верховного септона превратилась в широкую ухмылку, и он громко рассмеялся с явным облегчением. — Прошу прощения, Ваше Величество. Конечно, вы преданный слуга Семерых. Мне никогда не следовало сомневаться в вас, и я буду рад сообщить Праведным, насколько необоснованными оказались их опасения. Значит, за всем этим стояли Праведные. — Пожертвовать богатства Короны ради спасения простого люда, ваших верных подданных от — поступок истово верующего. Как всё оказалось просто. Затем верховный септон поклонился Рейгару настолько низко, насколько позволяло его собственное положение, отвернулся и уже хотел покинуть могилы королей и королев, как внезапно остановился и снова повернулся к Рейгару. — И ещё одна вещь, Ваше Величество, — нерешительно сказал верховный септон. — Я обязан попросить вас больше не окружать себя этими красными еретиками в случаях, не касающихся обеспечения бедных и нуждающихся едой предстоящей зимой. Какие бы советы ни давала вам эта красноволосая блудница, я не смею судить. Он что-то подозревает? Подозревает, что мы?.. — Но то, как близко её подпускают к вам и другим членам королевской семьи, может создать ложное впечатление, что эти еретики уже заручились своим грязным кощунственным влиянием на Железный трон. А как известно, впечатление иногда решает больше, чем факты. Проследите, Ваше Величество, чтобы это впечатление не усилилось. Я знаю, вы твёрдо верите и служите Семерым, но у тех, кому не посчастливилось знать вас так же хорошо, может сложиться совершенно иное представление. — Благодарю, Ваше Святейшество, — сказал Рейгар с самой дружелюбной улыбкой, какую был способен изобразить в данный момент. — Я позабочусь о том, чтобы развеять все сомнения. — Могу ли я предложить вместо этого окружить себя септонами и септонами, которые будут молиться за ваше здоровье и победу над подлым изменником Робертом Баратеоном? Они, конечно, мало знают о торговле в Эссосе, но могли бы дать вам совет и наставление намного лучше этих красных еретиков. И, конечно, они смогут дать вам утешение в столь непростые времена, как сейчас. Я взял на себя смелость отобрать несколько особенно набожных мужчин и женщин, которые будут сопровождать вас в Штормовые земли, если Ваше Величество… — Благодарю за ваши усилия, Ваше Святейшество, — прервал его Рейгар, кивнув в сторону снова открывшегося главного входа Великой септы, который можно было разглядеть между Девой и Кузнецом, — но думаю, что сейчас нам лучше начать службу и благословение. Всё остальное можем обсудить потом, если захотите. Верховный септон повернулся настолько быстро, насколько позволяла его массивная форма, и увидел, как Элия и Рейнис, сопровождаемые сиром Джерольдом и сиром Барристаном, первые вошли в Великую септу. За ними последовали самые высокопоставленные члены королевского двора. Не дожидаясь, когда верховный септон успеет сказать что-либо ещё в ответ, Рейгар быстро прошагал мимо него, прошёл по узкому проходу и спустился с небольшой лестницы, чтобы присоединиться к своей жене и дочери в королевском ложе Великой септы. Обе выглядели прекрасно, их волосы были уложены в замысловатые башенки, и одеты они были в изысканные платья из тонкого бархата и драгоценного шёлка чёрной, красной, оранжевой и золотой расцветки — цветов обеих семей. Поверх него Рейнис носила лиф из миррийской парчи, украшенной великолепной золотой вышивкой. У любого мужчины перехватывало дыхание от вида его дочери. Кроме того, для придания ещё более королевского вида обе надели прекрасные короны — прекрасные золотые обручи, украшенные рубиновыми осколками. Не сказав ни слова, он сел рядом с ними. Только в этот момент он заметил, что Рейнис носила на шее небольшую золотую цепочку с подвеской в виде кошки, чьи глаза были сделаны из мельчайших изумрудных осколков. Ему не пришлось дважды приглядываться к этому кулону, чтобы узнать его. Он подарил ей этот кулон на прощание, когда отправлялся на войну подавлять восстание Грейджоя. «Со мной ничего не случится, — пообещал он тогда плачущей дочери, когда она бросилась на него утром, в тот день, когда пора было выдвигаться, и не хотела отпускать. — Я обещаю тебе, моя дорогая. Вот, возьми это». Он достал ожерелье из мешочка на поясе. «Пока меня не будет, этот маленький золотой кот будет защищать тебя, как это каждую ночь делает твой кот Балерион». «Тогда ты должен сам надеть его, папа, — умоляла она. — Чтобы он защитил тебя». «О, так он и сделает. Знаешь, он обладает магической силой. Этот кот сможет защитить тебя и всех, кого ты любишь. Но чтобы это волшебство сработало, ожерелье должна носить самая красивая девочка. Чем она красивее, тем лучше кот сможет защитить и тебя, и меня, — сказал он. — И нет на свете никого красивее тебя. Поэтому носи его, моя дорогая, и со мной ничего не случится». Спустя несколько месяцев он вернулся домой с больным коленом, зато живым, встретив маленькую Рейнис, плачущую от радости и всё ещё носившую кулон на шее. И теперь она надела его снова. Рейнис поиграла с кулоном между своими изящными пальцами, заметив взгляд отца. От него не укрылось, как дочь изо всех сил старалась не разрыдаться. Когда верховный септон собирался начать службу, её губы безмолвно сложились в слова: «Ты обещал». Он кивнул в ответ, и на её губах промелькнула застенчивая улыбка. Большую часть службы Рейгар мысленно пребывал на спине лошади, скачущей в Штормовые земли. Если бы ему не приходилось вставать, садиться, вставать на колени, снова подниматься и снова садиться, пока верховный септон молился вместе с собравшимися лордами и леди и пел песнопения, осуждал Роберта за его измену, и с полдюжины раз обещал королю поддержку Семерых в его праведном деле, Рейгар и вовсе мог бы забыть, что находился в Великой септе Бейлора. Только когда Элия мягко толкнула его локтём в бок, он полностью сосредоточился на происходящем. К счастью, до конца оставалось ещё немного. Рейгар встал со своего места, вышел из королевской ложи и предстал перед верховным септоном, ожидавшим с протянутыми руками на маленьком помосте рядом с изображениями Небесных Отца и Матери. Рейгар встал на ступень и опустился на колени. Сир Артур и сир Джонотор позади него сделали то же самое. Верховный септон благословил его семью святыми маслами, снова и снова воздавая молитвы, чтобы Отец оберегал его, Мать показала путь милосердия, Воин дал смелости, Кузнец дал силу, Дева помогла защитить невинных, Старица даровала мудрость, а Неведомый пощадил в грядущих битвах. Столько усилий ради какого-то выступления и масла на лбу, — подумал Рейгар, поднявшись. После этого он в сопровождении Элии, Рейнис и рыцарей Королевской Гвардии покинул Великую септу. Снаружи Великой септы Рейгар забрался на лошадь, взял у Роди шлем и сунул его под мышку. Затем оруженосец поспешил к своей лошади, стоявшей где-то среди золотых плащей и людьми из его кавалерии, ожидавшей здесь для марша из Королевской Гавани. Элия подошла к нему, взяла его преобладающую руку и поцеловала её, демонстрируя любовь жены к мужу, королевы к королю, придавая ему сил. Но прежде чем он успел хоть что-то сказать, поблагодарить или хотя бы просто попрощаться, она тут же отошла в сторону. Ещё бы она сделала это искренне, — подумал он. — Этот поцелуй — такая же игра на публику. Затем к нему подошла Рейнис, взяла за руку и тоже поцеловала, демонстрируя любовь дочери к отцу, принцессы к королю, чтобы тоже придать ему сил. Но в отличие от матери Рейнис не отвернулась и смотрела на него со слезами на глазах. — Всё будет хорошо, — прошептал он сквозь крики окружающей толпы. — Я знаю, — сказала она в ответ, потянувшись к золотой кошке на её тонкой шее. — В случае чего, мне придётся призвать тебя, доченька, — сказал он серьёзным голосом. Он не хотел говорить этого, но не мог держать её в неведении. Рейнис тут же всё поняла, и её глаза расширились от шока. — Не для того, чтобы сражаться…. Я надеюсь, что вид могучей Мераксес сможет заставить моих врагов опустить оружие. Но, возможно, кого-то тебе всё же придётся перед этим убить, — в ужасе подумал Рейгар, но решил не обременять её этим здесь и сейчас. — Не твоих врагов, — сказала она, — наших врагов. Только тогда она отошла, опустившись в глубокий реверанс и устремив взгляд в землю, как это сделала Элия. Окружающие дамы сделали то же самое, в то время, как лорды и рыцари, слишком старые или наоборот слишком молодые, чтобы сопровождать его, опустились на одно колено. Он улыбнулся дочери в последний раз, затем тронул лошадь. Артур и сир Барристан ехали рядом, а сир Джерольд, сир Джонотор и сир Джейме останутся в Королевской Гавани, чтобы защищать Элию и Рейнис, чем все трое рыцарей были не слишком довольны. Но он не мог взять с собой всех и оставить свою жену и дочь без защитников, поэму принял такое решение, несмотря на недовольство оставленных рыцарей. Золотые плащи и его люди делали всё возможное, чтобы расчистить дорогу до Королевских врат и как можно быстрее покинуть город. Но такими темпами пройдёт около часа, прежде чем они пересекут реку Черноводную. Хорошо, что мы не взяли всю армию, — подумал он в этот момент. — Сир Джерольд и Джон были прав. На вывоз всех людей потребовался бы целый день. Но не успел он покинуть площадь перед Великой септой, как услышал позади себя быстрый стук копыт. Рейгар оглянулся и ужаснулся. Одетая в ярко-красное платье, с развевающимися на ветру ярко-красными волосами, жрица Мелисандра выехала к нему откуда-то из задней части колонны. Потрясённый, Рейгар глянул в другую сторону, надеясь, что Верховный септон всё ещё находится внутри и не заметит… Увы, нет. Разумеется, этот человек вместе со всеми покинул Великую септу и теперь глядел на Рейгара, стоя на верхней ступеньке длинного лестничного пролёта. Рейгар даже уловил момент, когда толстяк заметил красную женщину, и его взгляд, поначалу застывший в ужасе, становился всё мрачнее и мрачнее с каждым ударом сердца. — Вы поистине благословлены, мой король, — произнесла жрица, подъехав к нему, не дожидаясь его разрешения. — Разве я не приказывал ждать меня на том берегу вместе с войском за городскими воротами? — рявкнул он на неё. — Действительно, Ваше Величество, но я сочла недопустимым упустить такой святой момент. Надеюсь, вы простите скромную служительницу едино истового Бога за желание засвидетельствовать момент Его благословения. — Момент благословения? Вы тоже были в Великой септе? — в ужасе спросил он. Даже если верховный септон проглотил объяснение Рейгара тому, что красные жрецы, и в особенности Мелисандра, делали при королевском дворе, появление красной жрицы сейчас, после обещания верховному септону не подпускать их слишком близко, не принесёт ему никакой пользы, если он всё ещё хотел сохранять образ истово верующим слугой Семерых. Но теперь она здесь, ехала рядом, очевидно, собираясь сопровождать Рейгара в его кампании в Штормовых землях. И это после того, как он поспешил покинуть Великую септу, не желая обсуждать с толстяком возможности взять в сопровождение отобранных им септонов и септ. Просто великолепно. Сразу видно — образ благочестивого короля на самой высоте. А уж если Мелисандра присутствовала во время службы… — Конечно, нет, — ответила она с кошачьей улыбкой. И слава старым и новым богам. — С чего бы мне смотреть на эту глупую кощунственную постановку, когда прямо здесь и сейчас происходит настоящее благословение? — О чём это вы? — А вы ещё не видели? — спросила она с широкой улыбкой, волнуясь как маленькая девочка. В этот миг она была прекрасна, просто великолепна. Глаза бы мои тебя не видели. Насколько бы всё было проще, будь она уродливой старой ведьмой. — Глядите. Смотрите туда, над Красным Замком. Рейгар нахмурился. Что такого можно было разглядеть над Красным Замком? Но не прошло и удара сердца, как он повернул голову в сторону Высокого холма Эйгона, и поднял взгляд выше крутого холма и мощного, но мрачного Красного Замка, как увидел её в утреннем небе. На какое-то мгновение он забыл, как дышать, и сердце стало биться быстрее, пока не стало похоже на барабанную дробь. Небо было облачным, пустым унылым и окрашенным в оттенки серого и чёрного от горизонта до горизонта. Но в одной небольшой области, прямо над самой высокой башней твердыни Мейгора, облака рассеялись, открывая небольшую частичку неба и окружив его словно рамка картины. И прямо посреди этого небесного полотна сияла красная комета с длинным красным хвостом. Она сияла ярче, чем когда-либо могла сиять какая-либо звезда. Глядя на это, Рейгар понял, что его рот открыт в благоговении, но ничего не мог с этим поделать. Он не мог ни чего-либо сказать, ни отвести взгляд, ни даже моргнуть, настолько его заворожил вид красной кометы, окружённой тёмными тучами, словно сам бог раздвинул их, чтобы открыть вид на это сияющее кроваво-красным великолепие. Проследив за взглядом Рейгара, люди из толпы посмотрели в том же направлении. Раздались изумлённые крики, сначала лишь несколько, но с каждым ударом сердца их становилось всё больше и больше. Одни, казалось, радовались знамению в небе, от других раздавались испуганные мольбы Семерым о помощи. Затем кто-то начал громко аплодировать, громко выкрикивая имя Рейгара или членов его семьи, празднуя ещё не одержанную победу, другие смотрели на неё как на доброе или наоборот дурное божественное знамение. — Вот он, Хвост Дракона вернулся, — услышал он восторженный голос женщины среди ропота толпы. — Меч, красный меч в небе, — услышал он изумлённый голос мужчины. — Рок, это предвестник рока, — раздались вопли другого мужчины, судя по голосу, опытного проповедника. Очевидно, этот голос принадлежал септону. Крики становились всё громче и громче, одни восторгались, другие паниковали. На площади перед Великой септой Рейгар увидел Рейнис и Элию в окружении трёх рядов золотых плащей, тоже смотрящих на небо. Среди золотых плащей Рейгар разглядел ещё одну девушку, стоявшую рядом с Рейнис и держащую её за руку. Сначала он не понял, кто она и откуда взялась, но затем узнал в ней Аллару Гаргален. Он больше не мог разглядеть их лиц, ни Элии, ни Рейнис, ни леди Аллары, не мог знать, восторгались ли они этим зрелищем или ужасались. Но, увидев комету в небе над Красным Замком, Рейнис подошла поближе к Элии, взяла её за руку и прижалась к матери ближе, и в то же время к ней прижалась леди Аллара, будто все трое слились в одно целое. — Кровавая звезда снова пришла к вам, — торжественным тоном заявила жрица Мелисандра, — ибо это ваш вестник, ваше божественное знамя, мой король, возвещающее о вашей грядущей победе. Вот он образ Светозарного, пылающего меча, которым возрождённый Азор Ахай убьёт Великого Иного, врага всего живого, как было предсказано пять тысяч лет назад. Возрадуйтесь, мой король, ибо сам Владыка Света благословил вас.