О королях и бастардах

Сначала первый, затем ещё один ужасный болезненный удар прошёлся по всему телу, когда его копьё пронзило первого человека, оказавшегося на пути, после чего вонзилось в землю позади него и разломилось надвое. Обрубком копья Рейгар разможил лицо другого противника, превратив его в кровавую кашу. И тогда Рейгар бросил сломанное копьё на землю, обнажил меч и снова пришпорил лошадь. Он ударил вправо, затем влево, затем снова вправо. Одного человека он ударил лишь вполовину силы, из-за чего он просто потерял равновесие, но в следующий момент его насмерть затоптал скакун другого всадника. Два следующих удара оказались лучше. Противники упали на землю замертво или истекая кровью. У одного был расколот череп, у другого перерезано горло. И хоть на своих двоих у Рейгара было бы мало шансов пережить эту битву из-за больного колена, верхом на боевом коне он был опасен так же, как и в былые годы. Возможно, даже лучше, — подумал он. — С возрастом приходит опыт. Рейгар направил свою лошадь по широкой дуге вокруг группы вражеских пехотинцев, вооружённых копьями, простыми мечами, и местами даже кистенями. Они тщетно пытались прорваться сквозь конный строй. Вражеский отряд подстерёг Рейгара и его людей у небольшого леса, затем внезапно набросился на них. В то же время из леса вылетел целый дождь из стрел. План был хорош, враги могли нанести армии Рейгара тяжёлый урон, если не смертельный. Но исполнение целиком провалилось. Большинство стрел не долетели до цели или перелетели, а немногие попавшие поразили не больше полудюжины человек или лошадей. Более того, хитрый манёвр Ричарда Лонмаута в считанные минуты свёл всю атаку на нет, и, вместо того чтобы разделить кавалерию пополам и поразить её основную силу одним быстрым ударом, войско Штормовых земель оказалось в окружении превосходящего количества всадников, без возможности отступить или перегруппироваться. Они перебили уже половину нападавших, большинство из которых оказались крестьянами и оборванцами, что ни разу в жизни не брали в руки оружие. Встречались, однако, и мужчины с доспехами и добрыми мечами с копьями, но они в лучшем случае были межевыми рыцарями, большинство из которых не имело лошадей. Вторая половина вновь атаковала. Рейгар нанёс ещё мощный удар, снеся голову первому попавшемуся. Внезапно кто-то ударил его сбоку, причём так сильно, что чуть не выбил из седла. Регйар посмотрел в сторону. Группе конных копейщиков каким-то образом удалось вырваться из окружения и выстроиться в линию. Один из них ударил его, но, к счастью, задел только щит. — Осторожно, Ваше Величество, — услышал он голос Артура. — Вы слишком увлеклись. Рейгар снова нанёс удар, скосив обе руки другому вражескому копейщику, пытавшегося сбить с коня одного из его людей. Затем он дёрнул поводьями и пришпорил лошадь. Это правда, он слишком увлёкся, ворвался в гущу битвы, не имея возможности отступить или перегруппироваться. Поступи так вражеский командир, Рейгар первым бы его упрекнул. Он тут же отругал себя за свою заносчивость. Битва не выиграна, пока ты не победил, — вспомнил он слова Джерольда Хайтауэра, который много лет назад обучал Рейгара тактике. — Ни мгновением раньше. Потому не спешите праздновать раньше времени. С оглушительным как гром грохотом Артур Дейн прорвался сквозь стену вражеских щитов. К счастью, противники не успели выставить копья, а его великолепной боевой кобыле более чем хватало сил, чтобы пробиться через ряды противника, давя копытами кричащих людей. Рассвет сиял в бледном дневном свете, красный от крови врагов, когда рыцарь поднял его над головой и снова опустил вниз, рассекая всех, кто стоял между ним и Рейгаром. На самом деле двуручный меч не самое подходящее оружие для верховых сражений, но Артур был довольно искусным мечником и к тому же производил довольно устрашающий эффект с таким клинком в руках. Они сошлись на полпути между окружёнными пехотинцами и новой линией копейщиков, зарубив двух одиноких солдат, одного с копьём в руках, другого с чем-то похожим на вилы. Всё случилось так быстро, что несчастные даже не поняли, что их убило. — Нужно отходить, — крикнул Артур, тяжело дыша. Рейгар кивнул, после чего Артур натянул поводья своей кобылы и снова пришпорил. Рейгар последовал за ним на своём чёрном жеребце. Они проносились мимо небольших групп разрозненных солдат, чудом вырвавшихся из окружения или пришедших на подмогу. Теперь они в любом случае бесцельно и безнадёжно бродили по полю боя. Один человек, подняв с земли сломанной копьё, осмелился встать на пути Артура и Рейгара, когда они оказались рядом. Но сломанное копьё оказалось слишком коротким, чтобы вовремя дотянуться до них, а сам мужчина, по всей видимости, не имел опыта во владении таким оружием. Артур нанёс удар, срубив ему руку по самое плечо. Рейгар, шедший вслед, положил конец его страданиям быстрым ударом по голове. Всего через мгновение они оставили гущу битвы позади, поднявшись на небольшой холм как можно дальше от участка леса, откуда напали враги, развернули лошадей и остановились. Рейгар поднял забрало шлема, как и Артур, и посмотрел на происходящую внизу битву. — Это не битва, — тихо произнёс он. — Это резня. — Это точно, — сказал Артур таким голосом, будто бы совсем не был впечатлён зрелищем. — В настоящем сражении должны быть порядки, позиции, упорядоченные движения, тактика, дисциплина. Здесь же просто кучка ублюдков бросилась подыхать. — Роберт заплатит за это, — мрачно сказал Рейгар без всяких оговорок. С того момента, как он узнал, что им придётся воевать с Робертом. Рейгар всё ещё надеялся решить дело миром. Но теперь, когда он глядел на это ужасное зрелище, внизу, где эти несчастные вынудили себя перебить, в его сердце больше не осталось никакого милосердия к Роберту. — Это не Роберт, — возразил Артур спокойным тоном. — Что? Откуда ты знаешь? — Всё очень просто. Его здесь нет. Роберт желает лично тебя убить, и не позволил бы никому лишить себя этой возможности. Это явно была инициатива одного из его знаменосцев, что надеялся выиграть войну одним дерзким и точным ударом и вернуться к Роберту с твоей головой. Не успел Рейгар что-либо сказать в ответ, как внезапно услышал громкие крики и вопли вместе с топотом скачущих лошадей, ещё более громкий грохот от ударов оружия и щитов, мечей и доспехов, предсмертные крики и вопли раненых людей и лошадей. Рейгар увидел сира Даррина Челстеда, мчащегося по гребню небольшого холма на юге. Этот человек возглавлял арьергард немногим меньше сотни человек верхом на лошадях. Должно быть, когда гонец донёс до него известие о том, что происходит, он объехал поле битвы по широкой дуге и взялся уничтожать лучников на невысоком холме за лесом, и теперь шёл на подмогу королю. Они мчались на полном скаку, опустив копья, врезаясь прямо в спину небольшому отряду копейщиков, пытавшихся помочь своим товарищам вырваться из окружения. Рейгар не мог видеть большей части того, что происходило, он мог лишь слышать. Но и того, что он слышал, хватало, чтобы ужаснуться. Раздался громкий грохот от столкновения арьергарда в ряды неподготовленных людей, визг лошадей, треск ломающихся копий. Чаще всего слышались крики людей, пронзённых копьями или растоптанных лошадьми. Это закончилось так же быстро, как и началось, и на месте убитых осталась груда окровавленных и раздробленных тел с оторванными конечностями. Начался дождь, капая на шлем Рейгара с прекрасным звоном, словно тысячи крошечных колокольчиков, пока сам Рейгар в ужасе глядел вниз на то, что должно было стать полем битвы. Он знал, что эта резня не продлится долго. Это было его единственным утешением в тот момент. Враг уничтожен, большинство солдат лежат мёртвыми или тяжело ранеными, но тоже не проживут долго. Некоторые обратились в бегство, но им не было шансов уйти от отрядов кавалерии. Рейгар не собирался задерживаться здесь дольше необходимого. Здесь нечего было делать, кроме как оплакивать так напрасно погибших людей, как своих, так и врагов, поэтому Рейгар отдал приказ преследовать и добить всех сбежавших, чтобы те не оповестили Штормовой Предел о том, что здесь произошло, а затем как можно быстрее покинуть поле боя. Некоторые слабо возражали, желая остаться и, по их словам, похоронить павших. Но Рейгар знал, что они просто хотели обобрать мертвых, поэтому отказал им. Единственными, кто отдаст им дань уважения, станут вороны. Час спустя, перегруппировавшись и отойдя на две мили от поля боя и ближайшей дороги, они наконец разбили лагерь. Его шатёр был поставлен первым, большой и величественный, сделанный из плотной ткани темно-красного цвета. Когда его подняли, и трёхглавый дракон, мокрый от мелкого дождя, слегка развевался на вечернем ветерке, Рейгар был рад тому, что наконец мог хоть где-то укрыться от взглядов своих людей. Несколько поленьев потрескивали и горели в очаге посреди шатра, быстро наполнив его приятным теплом. Как только Рейгар вошёл в шатёр, его оруженосец Роди тут же помог ему снять доспехи и затем поставил их на стойке в углу. Роди уже собирался начать начищать доспехи, чтобы подготовить их к завтрашнему маршу, но Рейгар для начала поручил ему приготовить еды и чая. На одном из наплечников и наруче красовались несколько царапин, а на нагруднике была свежая вмятина, хотя Рейгар не помнил откуда она взялась. Но самым потрёпанным был его щит. От герба, украшавшего щит, почти ничего не осталось после множества столкновений с наконечниками копий, мечами, а иногда и кистенями. В последний момент Рейгар передумал и поручил Роди подогреть в котле вино вместо чая. Мальчик тут же ушёл. Вскоре откуда-то за шатром до его носа добрался запах супа, который, как надеялся Рейгар, ему скоро подадут. Но вошедшие в шатёр люди не захватили с собой супа. Это были Ричард Лонмаут, Барристан Селми, Артур Дейн, Майлс Мутон, Хубарт Рэмбтон и Даррин Челстед. Станнис Баратеон вошёл последним, как обычно, с сердитым выражением лица. Они встали в нескольких шагах от короля и опустились на колено. — Встаньте, милорды. — они выполнили приказ. — Есть что доложить? — Теперь мы знаем итоги сражения, Ваше Величество. К счастью, наши потери очень малы, — начал сир Барристан. — Мы потеряли пятнадцать человек, но вдвое больше лошадей. Около дюжины ранены, и будет лучше избавить их от мучений. — Лошадей или людей? — Лошадей, Ваше Величество. Правда тогда нам не хватит лошадей, даже если мы посадим часть людей на вьючных вместо боевых. Поэтому я бы предложил подождать. Быть может, кто-то из зверей сможет выжить. — Не в наших условиях, — сказал сир Хубарт. — Вы лишь заставите их напрасно страдать. — Возможно, вы правы, — сказал Ричард, — но факт остаётся фактом: нам не хватает лошадей, а пешие только замедлят нас. — Как и раненые лошади. Или ещё хуже, если они внезапно падут замертво во время езды и покалечат всадников, а то и похоронят под собой. Даже если нет, остановка и распределение всадников на других лошадей будет стоить нам лишнего времени. Каждая раненая лошадь, по меньшей мере, может замедлить нас на полчаса. Говорите, ранено двенадцать лошадей, сир Барристан? — Да, — подтвердил рыцарь. — Итого это отнимает у нас драгоценные шесть часов. Пусть люди садятся на вьючных лошадей, лишь бы не замедляли нас и не отставали. Рейгар задумался над этим. Он знал, как тяжело бывает добить раненую лошадь, своего верного скакуна. Шансы выжить у них были, но не в походе и не в сражениях, где их не смогут выходить должным образом. Но как бы тяжело это ни было принять, они лишь замедлят марш. Рейгар не мог не согласиться с ходом мыслей сира Хубарта. Эти лошади не только замедлят их, но и будут зря страдать. — Я согласен с сиром Хубартом. Сир Барристан, пожалуйста, позаботьтесь о том, чтобы кто-нибудь положил конец страданиям несчастных лошадей. Для тех, чьи лошади ранены или убиты, придётся подобрать других лошадей. Даже вьючных, если потребуется. — Будет сделано, Ваше Величество. — Что-нибудь ещё? — спросил Рейгар. — Мы выяснили, кто напал на нас сегодня? — Нам удалось поймать ответственного за это человека, Ваше Величество, — ответил Ричард. — То, что он пережил битву, оказалось чистой случайностью. — И кто он? — Сир Пэйтон Боллинг, Ваше Величество, — сказал Майлз. Рейгар задумался, имя Боллинг звучало очень знакомо. Вдруг он вспомнил. — Сир Даррин, разве не вы говорили, что дом Боллинг был среди тех, кто не ответил на призыв Роберта? — спросил Рейгар, ощущая, как внутри него нарастает гнев. Дом Боллинг представлял собой семью ленных рыцарей с крошечными владениями. По сути, не самая значимая сила в этой кампании, но если эти сведения оказались неверны, насколько можно вообще доверять Челстеду? Особенно, когда дело касалось готовности Роберта к сражению и походу на Королевскую Гавань. Именно из-за этого он оказал честь сиру Даррину возглавить арьергард. — Так и есть, Ваше Величество, — угрюмо сказал сир Даррин. — Прошу прощения. Я не могу объяснить, как это могло получиться, но… — Я могу, — проворчал лорд Станнис позади него. Сир Даррин промолчал, и все взгляды обратились к лорду Станнису. — Говорите, милорд, — приказал Рейгар. — Пэйтон Боллинг — кузен сира Герберта Боллинга, главы семьи. Они не переваривают друг друга, и я совсем не удивлён, что сир Пэйтон воспользовался такой возможностью. — Какой возможностью? — спросил Артур. — Возможностью встать на противоположную сиру Герберту сторону, — проворчал лорд Станнис. — Если бы план удался, и Его Величество пал, он бы поскакал прямо в Штормовой Предел, гордый как петух, и в награду потребовал бы у Роберта сделать его новым главой дома Боллинг. — В довесок надеясь на прирост территорий и титула, — догадался Ричард. — Вне всяких сомнений, — согласился лорд Станнис. — Чему я удивлён, так это тому, что у Пэйтона Боллинга хватило смелости провернуть засаду в одиночку, да ещё и собрать столько людей. — Не в одиночку, — поправил его Майлс. — Сир Пэйтон разработал этот план вместе с межевым рыцарем по имени Крейтон Длинный Сук. Вместе они собрали всех крестьян с земель его кузена и сунули им в руки всё оружие, что удалось найти. — Всё ясно, — сказал Рейгар. — А что сир Крейтон? Он тоже выжил? — Да, Ваше Величество, — ответил сир Барристан. — Кажется, этот межевой рыцарь обладает уникальным талантом выбираться живым там, где добрые люди и истинные рыцари давно бы встретили свою смерть, — проворчал сир Хубарт. — Что прикажете с ними делать, Ваше Величество? — спросил Артур. — Они помазанные рыцари, и в нашем плену с ними будут обращаться в соответствии с их рангом, сир, — ответил Рейгар. Артур спокойно кивнул. Он бы и бровью не повёл, если бы Рейгар приказал предать этих людей мечу. По крайней мере, сделал бы вид. — Я бы не советовал этого делать, Ваше Величество, — сказал сир Хубарт. — Как уже говорилось раньше, нам не хватает лошадей, и как только раненых лошадей добьют, их станет ещё меньше. Это замедлит нас. Мы не можем обременять себя пленниками. — Я ни за что не прикажу казнить двух рыцарей, сдавшихся в плен, — в ужасе воскликнул Рейгар. — Они предатели, Ваше Величество, — напомнил Рэмбтон, будто бы это могло оправдать такой приказ. — Кроме того, мы не знаем, действительно ли этот Крейтон Длинный Сук настоящий рыцарь. Многие бандиты и бродяги кличут себя сирами, хотя на деле никогда не были посвящены в рыцари. — Может и так, но в случае сира Пэйтона сомневаться не приходится, — возразил Майлс. — Что один, что двое, пленники замедлят нас одинаково. Так что в спорах о подлинности его рыцарства нет никакого смысла. — Отправьте их на Стену. Пусть наденут чёрное за своё предательство, — встрял в разговор сир Даррин. — И как вы предлагаете это сделать? Рядом нет гавани, где их можно посадить на корабль, плывущий в Восточный Дозор, — сказал Ричард. — И поскольку сейчас мы находимся на территории Штормовых земель, то не можем быть уверены, что ближайший лорд или ленный рыцарь продолжит держать их в темницах, пока мы не скроемся из виду. — Я согласен с сиром Хубартом. — сказал лорд Станнис. — Мы не можем обременять себя пленниками. Рейнар хотел возразить, запретить ему снова поднимать эту тему, но Станнис его опередил. — Но мы не можем просто так казнить их, не нарушив законов и правил чести, — сказал он. — Так что же вы предлагаете, милорд? — спросил сир Барристан. — Заковать их в цепи и отправить под охраной горстки солдат к основным силам под командованием лорда Тарли. Для него не составит проблем послать небольшой отряд в крепость дома Боллинг, захватить его и поместить сира Пэйтона с сиром Гербертом в их собственную темницу. — Зачем нам брать сира Герберта? — спросил Рейгар. В этот момент в шатёр вбежал Роди с дымящейся чашей горячего вина. Сначала он хотел подать чашу лично в руки королю, но Рейгар даже не шевельнулся, и мальчик был вынужден положить чашу на столик рядом со стойкой с доспехами. Сначала он просто стоял, растерянно глядя на присутствующих, но после кивка сира Барристана в сторону полога шатра, тут же ушёл. — Потому, Ваше Величество, что мы не можем быть уверен, что это не было простой хитростью Боллингов с целью в при любом исходе оказаться на стороне победителя, — ответил Станнис. — Сир Герберт на стороне Вашего Величества, а сир Пэйтон на стороне моего брата. — Разве не вы говорили, что кузены ненавидят друг друга? — возразил Майлс. — Да, но жадность вкупе с бесчестьем способна преодолеть даже такую неприязнь. Это далеко первый прецедент. Рейгар задумался, расхаживая взад и вперёд по шатру, прежде чем остановиться перед ожидающими его ответа людьми и сообщить о своём решении. — Я согласен с сиром Хубартом, мы не можем обременять себя пленниками, что будут лишь тормозить нас, — сказал Рейгар. Он увидел, что сир Барристан, Артур и Ричард открыли рты, собираясь возразить, но заставил их замолчать, подняв руку. — Но я не согласен с тем, что мы можем просто казнить этих людей, поэтому не стану отдавать такой приказ. Поступим, как предложил лорд Станнис, и отправим их к основной армии с небольшим эскортом. Я подготовлю приказ лорду Тарли взять крепость Боллингов и бросить обоих рыцарей в темницы. Сир Артур, подберите людей для сопровождения пленников. Лошадей им не выдавать, нам они понадобятся больше. Им придётся идти пешком, как и пленным. — Да, Ваше Величество, — кивнув, сказал Артур. — Тогда на этом всё, — сказал Рейгар, отпуская своих людей. Возможно, у них ещё хватало тем для обсуждения и важных донесений, но у Рейгара просто не хватало на всё это сил. Все по очереди поклонились ему, затем развернулись и покинули шатёр. Рейгар подошёл к маленькому столику и взял чашу вина. Вино всё ещё испускало пар. Рейгар ахнул, как только кончики его пальцев коснулись чаши. Она была такой горячей, что он едва не обронил её. Боги, кем надо быть, чтобы наливать такое горячее вино в медную чашу? — возмутился он. Придётся отчитать Роди, как только он вернётся в шатёр с супом. — Надеюсь, принесёт он его не в медной тарелке. Как мальчик смог донести эту чашу и не обжечься, оставалось загадкой, хотя, скорее всего, он всё-таки обжёг пальцы. В тот же миг он услышал, как полог его шатра откинулся назад. — Медь, — проворчал он, не поворачивая головы. — Такое горячее вино в медную чашу. Продержи я её ещё бы на пару ударов сердца дольше, тогда бы ещё несколько дней не смог бы взяться за меч. В следующий ожидаю от тебя… Рейгар тут же умолк. Повернувшись и увидев у полога вместо своего оруженосца жрицу Мелисандру. Он почти не виделся с красной женщиной с тех пор, как они покинули Королевскую Гавань, чему был очень благодарен. Время от времени Рейгар видел, как она разговаривала с его людьми. Но был ли это разговор о чём-то важном или просто попыткой обратить их в свою веру, Рейгар не знал и не хотел узнавать. В остальных же случаях она большую часть времени молча сидела на лошади среди множества всадников. И теперь она была здесь. — Леди Мелисандра, прошу, входите, — поприветствовал её Регйар, приглашая сесть на один из простых складных стульев из дуба и воловьей кожи рядом с маленьким столом, дозволяя сесть. Красная женщина сделала несколько шагов в его шатёр и одним изящным движением опустилась на стул. — Рад видеть, что вы не пострадали во время боя. Надеюсь, вы не слишком испугались неожиданной засады. Неожиданной засады. Само собой, она была неожиданной, — отругал он себя. — Иначе бы из этого не вышло никакой засады. — Меня оберегал Владыка Света, Ваше Величество, — уверенно сказала она с довольно искренней улыбкой. — Как и вас. Так что нет, мне нечего было бояться. Р’глор не позволил бы причинить вам какой-либо вред. — О собственной сохранности вы не так уверены? — Это неважно, Ваше Величество. Когда единственный истинный Бог сочтёт нужным призвать меня в свои пылающие чертоги, я с радостью встречу смерть. Ибо это будет означать, что я выполнила свою цель. Её слова заставили Рейгара задуматься. Он знал, что некоторые мужчины и женщины способны встречать смерть без страха. Рыцари Королевской гвардии были наглядным примером того, как добровольно идти на смерть, если этого требуют долг, клятвы и честь. Но есть большая разница между бесстрашной встречей со смертью и радостной. Рейгар, однако, воздержался от расспросов красной женщины. Ему не хотелось обсуждать твёрдость её веры или выслушивать проповеди. — Зачем вы здесь? — прямо спросил Рейгар. — Во-первых, чтобы поздравить вас с вашей великой победой, — ответила она, поклонившись, но не вставая со стула. Рейгар заметил, как у него начали болеть ноги, и тоже захотел присесть. Но садиться с ней за стол будет неправильно. Слишком близкий жест, почти интимный, поэтому он остался на ногах и вместо этого решил немного пройтись по шатру, чтобы хотя бы размять ноги. Но всего через несколько шагов боль из ступни начала перетекать вверх к самому колену, поэтому ему пришлось остановиться, чтобы не хромать перед красной жрицей. — Тоже мне великая победа, — наконец возразил он ей. — Какие-то самонадеянные рыцари набрали кучку несчастных крестьян и отправили против превосходящих сил на убой. И всё ради того, чтобы получить в награду от Роберта клочок земли. — Я разговаривала с этими людьми, — как ни в чём ни бывало сказала она после недолгих размышлений. — Вы сделали что? — спросил Рейгар. По сути, в том, что она обменялась парой слов с сиром Пэйтоном и его межевым рыцарем, не было ничего ужасного. Она была приближённой короля и участницей похода, хоть Рейгар и не был уверен, стоило ли вообще её брать. Потому ничто не мешало ей поговорить с пленными, но Рейгар предпочёл бы, чтобы предварительно она попросила у него дозволения. Разрешил бы я ей это сделать? Быть может, да, а может и нет. Скорее всего, нет. И она прекрасно это знала. — Я поговорила с пленными, Ваше Величество. Сир Крейтон сделал мне несколько не очень заманчивых предложений взамен на то, чтобы я его освободила. По его словам, я бы об этом не пожалела, но мне слабо в это верится. Что до сира Пэйтона, то он оказался куда более откровенен. — Вот как? — спросил Рейгар, приподняв бровь. Стоит ли ему удивляться? По его опыту, эта женщина может быть очень убедительной, если пожелает. Спала ли она с ним? — Рейгар вздрогнул от этой мысли, хоть и не мог сказать, испугал ли его образ красной жрица, отдающейся другому мужчине, или тем, что его это вообще заботило. — Нет, что за глупости? Сир Пэйтон скован цепями и держится под стражей. Это было бы довольно затруднительно. При этой мысли Рейгар, сам того не желая, почувствовал облегчение. — Даже слишком откровенен. Он позволял себе довольно много кощунственных инсинуаций и непотребной ереси. Не хотелось бы повторять этих слов, Ваше Величество, но вам не следует думать, что этими людьми двигала исключительно жадность. — Как это понимать? — спросил Рейгар. — Если он сказал что-то важное, говорите прямо. Если мы хотим вернуть мир в Штормовых землях, я обязан знать, почему лорды и рыцари Штормовых земель вообще отозвались на призыв Роберта. Жрица молча смотрела на него, будто бы размышляла, имеет ли то, что она узнала хоть какую-то ценность. Её красные глаза засияли на её прекрасном лице, словно два тлеющих угля, пока она рассматривала его. — Как будет угодно, мой король, — наконец заговорила она, опустив голову в слабом поклоне. — Сир Пэйтон осмелился судить, что дом Таргариен, избранный самим Владыкой, не лучше обычных людей. Предатели Семерых, выродки, возлегающие с братьями и сёстрами. По его словам, без драконов вы ничто, и ваша участь предрешена. — Но у нас есть драконы, — сказал Рейгар. Он с малых лет знал, как королевство относится к стремлению его семьи сохранять родословную чистой и сильной вопреки законам богов и людей, неприменимых к Таргариенам. По крайней мере, законов Семерых и древних безымянных богов Севера, для которых брак братьев и сестёр считался страшным и омерзительным грехом. Потому эта часть его совершенно не удивила и не смутила. Что до служителей красного бога, если Р'глор и имел какие-то претензии к кровосмешению, его жрецы не высказывали никакого неодобрения или возражения по поводу того, что Рейгар разрешил помолвку сына с дочерью. Скорее, даже наоборот. — Есть, Ваше Величество, — с улыбкой согласилась она. — Но у сира Пэйтона сложилось совсем другое впечатление. Один из драконов вашей семьи, это чудесное божественное создание, так остаётся без всадника. Вашу благородную дочь этот богохульник считает слишком слабой, чтобы сражаться в настоящей войне. В этом он может оказаться прав, — подумал Рейгар, но тут же одёрнул себя. — Нет, моя дочь не слаба. У неё нежная душа, но она не слаба. Она сильна, но в другом смысле. — Вашего сына и вовсе считают погибшим, замёрзшим за Стеной. И, по словам сира Пэйтона, об этом знает всё королевство. Глупости, конечно. Сам Владыка оберегает принца. И всё же сир Пэйтон не хотел слышать вечную истину единственно истинного Бога. Он убедил себя, что принц умер, Королевская Гавань падёт от ярости Роберта Баратеона, Драконье логово будет взято штурмом, а драконов перебьют. Рейгар смотрел на неё, не зная, что сказать. Жрица говорила о смерти его сына, падении Королевской Гавани, штурме Драконьего логова, убийстве драконов и в целом об убийстве его семьи таким беззаботным тоном, будто они просто говорили о плохой погоде. Даже мягкая довольная улыбка не сошла с её лица. Но она заметила его испуг, поэтому тут же встала и подошла к Рейгару, положив одну из своих тёплых мягких ладоней ему на грудь. Другую она поднесла к его лицу и провела по щеке как любовнику. — Не бойтесь этой ереси, Ваше Величество, — выдохнула она. — Неважно, во что может верить эта заблудшая душа. Владыка Света на вашей стороне, мой король. Он будет защищать, направлять и вести вас и вашу семьи. Ночь темна и полна ужасов, но он будет вашим светом во тьме. А что насчёт этой женщины? Она прекрасна, спору нет, — подумал Рейгар, ощутив жар, поднимающийся к его чреслам, когда она коснулась его, — соблазнительная и манящая как сам грех, но это далеко не всё. Быть может, где-то действительно есть бог, который послал её ко мне. Но зачем? Давать советы и помогать, когда я в этом нуждаюсь, и согревать мою постель посреди холода войны? Или… чтобы проверить меня, мою силу и волю? Рейгар сглотнул и отступил на шаг, крошечный и едва заметный, но этого было достаточно, чтобы красная женщина убрала руки с его щеки и груди. Ещё бы он мог так же легко перестать ощущать её тепло, запах волос, такой мягкий кедровый и отдающий дымом, чтобы не схватить её и бросить на кровать. Он бы сорвал платье с её божественного тела и брал всю ночь напролёт, как ему только захочется. Рейгар знал, она бы не сопротивлялась, и эта мысль заставляла огонь в его чреслах разгореться ещё жарче. И если бы он отослал её следующим утром, с первыми лучами солнца, весь лагерь знал бы, что Рейгар — король, который делает всё, что хочет и когда захочет. — Значит, всё намного хуже, чем мы полагали, — сказал он слабым хриплым голосом. — Если бы речь шла только о титулах и землях, мы бы легко решили эту проблему, пообещав щедрую награду всем, кто будет сражаться за меня. С точки зрения личной выгоды им будет лучше поддержать меня, чем Роберта. Но, если жители королевства хотят восстать против меня и моей семьи, потому что мы им отвратительны, с этим мало что можно поделать. — Быть может, это правда, Ваше Величество, но этого следовало ожидать, — промурлыкала она. — Великий Иной смутил умы многих мужчин и женщин своей ложью и обманом, и они с удовольствием поддавались его соблазну. — И что Владыка Света предлагает мне с этим делать? — с раздражением спросил Рейгар. От всех этих разговоров о Владыке Света, Великом Ином и им подобным не было никакого проку, если только эта женщина не могла предложить чего-то дельного. Жрица будто бы не заметила его тона. — Оставить этих людей на произвол судьбы, на которую они сами себя обрекли, — сказала Мелисандра, глядя на него так, чтобы Рейгар точно был уверен в смысле её слов. — Они сговорились против вашей благородной семьи и священной родословной, добровольно присягнули Великому Иному, предали не только своего законного короля, но и единственного истинного Бога и всю жизнь под солнцем. Отдайте их огню, Ваше Величество, чтобы Р'глор мог очистить их души. — Вы… вы хотите, чтобы я сжёг этих людей на костре? — в ужасе воскликнул Рейгар. Не успела жрица что-либо ответить, Рейгар услышал, как полог шатра снова распахнулся. Роди вошёл и в испуге остановился, глядя на красную женщину, затем двинулся дальше, стараясь не пролить суп, прошёл мимо красной жрицы и поставил деревянную миску с дымящимся супом на маленький столик рядом с чашей вина. Рейгар поглядел на мальчика и заметил, что его руки были перевязаны свежей тканью. Всё-таки обжёгся. Рейгар решил, что обожжённых пальцев было достаточно, чтобы мальчик усвоил урок, и решил не ругать его, как планировал сначала. Суп пах на удивление приятно и выглядел густым с бобами и большими кусками мяса. Если на вкус он хотя бы наполовину так же хорош, как и на запах, то Роди заслуживал даже похвалы, но не более. Утром ему в любом случае придётся помочь Рейгару надеть доспехи, даже несмотря на обожжённые руки. Каким бы вкусным ни был суп, Рейгар не освободит оруженосца от его обязанностей. Благополучно доставив миску на место, Роди поклонился. Рейгар задумался над тем, чтобы предложить жрице остаться и потрапезничать вместе с ним. Приготовленного супа определённо должно было хватить и на неё. Конечно, всё это было безумно и неправильно. Рейгар знал это, но не мог отрицать, что предпочёл бы видеть её рядом ещё немного. То, о чём она говорила, выбивало из колеи, даже скорее выводило из себя, но её присутствие всё равно почему-то казалось довольно заманчивым. Он не мог этого отрицать. Но стоило ему оторвать взгляд от оруженосца, как от красной жрицы остался только подол красного платья, тут же исчезнувший за пологом шатра в ночи. Так даже лучше, — подумал он с тихим вздохом. После этого он отпустил Роди, чтобы тот сам мог поесть и лечь спать. Завтра будет долгий и утомительный день, и им понадобятся все силы, что подарит сон. Лишь когда мальчик поспешно ушёл из шатра, Рейгар с ужасом вздрогнул от мысли, что Роди мог увидеть выпуклость в его штанах, которую он ясно ощущал, и сел за стол. Как и ожидалось, суп был восхитительным, но Рейгар так и не смог толком насладиться им. Дождь, начавшийся к концу битвы, становился всё сильнее и сильнее, что действовало далеко не на пользу его настроению. В настоящее время за шатром поливал такой сильный ливень, что Рейгар едва ли слышал свои мысли. Он сам не совсем понимал, что так сильно тяготило его, после столь безоговорочной победы. Он просто чувствовал себя подавленным. Возможно, дело было в том, что Рейгар позволил красной жрице участвовать в этом походе, и теперь та пыталась уговорить его сжечь заживо людей, пленных, что по всем законам богов и людей находились под его защитой. А может дело было в том, что Рейгар не взял её на месте, чтобы излить всё негодование от того, что приходится воевать с собственным кузеном. Возможно, всё из-за того, что он не стал делать остановку у Летнего Замка во время марша. Артур, Ричард, сир Барристан, лорд Станнис, сир Хубарт и сир Даррин все как один советовали ему не тратить на это времени. Учитывая, с какой спешкой они должны были добраться до Штормового Предела, он не мог оспорить их правоты. Даже один день в Летнем Замке было бы слишком недопустимой роскошью в таких условиях. И это не говоря уже о возможной ловушке. Каждый мужчина, женщина и ребёнок от Винтерфелла до Солнечного Копья знали, что король питает особую любовь к этому месту. И всё же Рейгар сожалел, что не провёл там хотя бы несколько часов в одиночестве. Но теперь уже слишком поздно. Да, возможно, дело действительно было в Летнем Замке. Вдалеке он услышал раскаты грома и молний, когда улёгся на свою жёсткую кровать и попытался заснуть. Этой ночью сон пришёл к нему легко, как и кошмары. В своём сне он сражался против Роберта один на один. Рейгар почувствовал боль в спине, когда необыкновенно большой и массивный молот Роберта обрушился на его щит, меч и доспехи. Они наносили друг другу удар за ударом, но сколько бы раз ни сходились, сколько бы порезов ни наносил он Роберту лезвием своего меча, ни один не мог сразить другого. Отбросив Роберта от себя на несколько шагов. Рейгар огляделся и внезапно обнаружил себя в окружении множества людей, наблюдавших за их боем и, казалось, наслаждавшихся зрелищем. Это были не солдаты, по большей части крестьяне, местами рыцари и лорды со своими жёнами, маленькими сыновьями и прекрасными дочерьми. Рейгару казалось, что он видел в толпе Лианну. Его Лианну. Снова и снова он замечал её густые каштановые волосы. Развевающиеся на ветру как знамя, загадочные серые глаза, смотрящие на него и придающие ему сил, красивые губы, созданные исключительно для поцелуев. Взгляд был такой сильный, но в то же время нежный, полный любви. Но всякий раз, как Рейгар смотрел на неё, она исчезала, будто её никогда и не было, чтобы в итоге вновь появиться где-то посреди толпы. Затем он обнаружил Элию, свою жену и королеву, наблюдавшую за ним сверху вниз без всякой улыбки. Рядом с Элией сидела Рейнис, его прекрасная чудесная дочь. Она улыбалась, подбадривала его. Это бой насмерть, — хотел крикнуть он. — Это не повод для радости. Но он не смог выдавить из себя ни слова. В следующий миг Роберт снова предстал перед ним, высокий как гора и такой же массивный и мускулистый как в юные годы, с высоко занесённым молотом, готовым убить его. Рейгар увидел свой шанс и бросился вперёд, к Роберту, и острие его меча, обнаружив брешь в броне Роберта, глубоко вонзилось в его плоть. Кровь хлынула горячим дымящимся потоком, а затем всё кончилось. Роберт опустил молот и с громким грохотом уронил его на землю, затем и сам упал замертво. Рейгару следовало бы оплакивать своего кузена, оплакивать то, что заставил себя пролить родную кровь, но он не чувствовал ничего, кроме радости. Он повернулся с широкой улыбкой на лице, подняв руки в знак триумфа над своей победой и окончанием войны, но… никого не было. Толпа исчезла. Ни крестьян, ни лордов, ни рыцарей с жёнами и детьми. Элия пропала, как и Рейнис. Даже Лианны, его Лианны, больше нигде не было видно. Он снова огляделся, но труп Роберта тоже исчез. Ему хотелось кричать, позвать кого-нибудь, но слова не желали вырываться из его рта. Рейгар едва не свалился с ног, когда внезапно очутился где-то в другом месте. Он сразу узнал тронный зал Красного Замка. Но теперь это место выглядело иначе. Крыша отсутствовала, массивные балки, что когда-то удерживали огромный сводчатый потолок и были укрыты под старым камнем и украшениями, лежали на полу, облезшие и обугленные до черноты. Широкие колонны. На которые опирался потолок, треснули и рассыпались. Но Железный трон всё ещё стоял на месте, огромный массивный уродливый и устрашающий. Внезапно откуда-то из-за пределов Тронного зала раздались крики. Рейгар тут же подбежал к окну и выглянул. Рейгара совсем не смущал, что на том месте, откуда он глядел на Королевскую Гавань, вообще не было окна. Не смущало и то, что с этой позиции было невозможно увидеть город за крепостными стенами и огромными крупными башнями Красного Замка. Больше всего его беспокоило то, что Королевская Гавань, где постоянно кипела жизнь, стал абсолютно безлюдным и тихим как могила. Нигде в городе не горело огней, а каждое дерево и каждый куст потеряли свою зелень и жизнь, на их месте остались только коричневые и чёрные мёртвые стволы с мёртвыми ветками. Он посмотрел в сторону Великой септы, но высокие башни больше не могли его утешить. Разноцветные окна были выбиты, стены, когда-то чистые и белые, были покрыты копотью и кровью. Затем он перевёл взгляд в сторону Драконьего логова. От центра власти его семьи не осталось ничего, кроме руин из чёрного камня и холодного пепла. Тут и там раздавались крики мужчин, женщин и детей, шатающихся по улицам, площадям и мёртвым садам. Одни были ранены и залиты кровью, другим недоставало конечностей, словно их оторвал великан. Чудо, что они вообще могли ходить, бежать, кричать или плакать. Но большая часть людей лежали на земле, мёртвые и неподвижные, с глазами, устремлёнными в небо. Город, должно быть, подвергся нападению, разгрому, разграблению и сожжению, как и Красный Замок. Рейгар в ужасе отвернулся, дрожа от страха и холода. Он закричал, когда внезапно обнаружил Элию и Рейнис у подножия могучего Железного трона. Они были мертвы, от боли и страха их нежные лица исказились в отвратительные гримасы и окутались странным блеском, будто они были покрыты тысячами тысяч крошечных бриллиантов. Рейгару хотелось упасть на колени, хотелось схватить жену и дочь, встряхнуть их. Он не желал верить, что они были мертвы. Но тело его не слушалось. Вместо этого он перешагнул через трупы своей семьи и посмотрел на трон. Железный трон, тёмный и грозный, был покрыт тонким слоем пепла, что мягко и понемногу спадал через разрушенный потолок тронного зала. Нет, это не пепел, — осознал он. — Снег. Снег и лёд. Он снова огляделся и увидел тело своей мёртвой дочери, и теперь узнал странный блеск у неё на коже. Тело его прекрасной Рейнис обратилось в лёд. Но не успел Рейгар что-либо сказать или сделать, как оказался в Королевской Гавани, в городе, где Красный Замок возвышался над ним как огромное надгробие. Сама крепость уже не была красной, она стала бесцветной, серой и запустелой на фоне беззвёздного неба. У его ног лежали мужчины, женщины и дети. Все они были неподвижны и мертвы, замороженные в лёд, их глаза были устремлены в чёрное небо, будто несчастные искали там спасения в свои последние минуты. Рейгар споткнулся, услышав громкий треск, посмотрел вниз и обнаружил под одним из своих сапог раздробленную детскую руку. Он снова вскрикнул от ужаса, но не смог произнести ни слова. Ему хотелось бежать без оглядки, подальше от этого кошмара. Но не успел Рейгар сделать и шага, как его уже не было в Королевской Гавани. Теперь он находился в замке, огромном и древнем, построенном из серого камня, с высокими чертогами и ещё более высокими башнями с ромбовидной формой. Он стоял на зубчатой стене высоко над землёй, откуда открывался вид на весь замок. Он увидел, что одна из башен была разрушена и обветшала. Судя по виду, ей было уже несколько столетий. Другие повреждения были куда более свежими: сгоревшее дерево и разрушенные крыши, выбитые двери и обрушившиеся стены. Казалось, недавно здесь произошла битва. Очевидно, обороняющиеся её проиграли. Снег окутывал замок, словно одеяло из свежих перин толщиной в два или три человеческих роста. Рейгар этого не знал, но был уверен, что под этим снежным покровом укрыты десятки, а то и сотни людей, мёртвых, замороженных и вытаращивших глаза в небо. Рейгар осмотрелся, чтобы разобраться, куда на этот раз его занесло. На вершине одной из башен он заметил знамя, застывшее, как и всё остальное вокруг. Пытаясь разобраться, что на нём изображено, он вдруг услышал крик, на этот раз не человеческий и не животный, а… совершенно потусторонний и странный. Его взгляд метнулся в сторону, откуда раздался крик, и увидел лес, окружённый стенами замка. Этот лес был таким же мёртвым, лишённым всякой зелени и жизни, лес из мёртвых стволов, ветвей и прутьев, чёрный и замёрзший насмерть. Но посреди него возвышалось дерево, которое, казалось, ещё цеплялось за жизнь, боролось со своим неизбежным концом. Белое как кость, с красными как кровь листьями. Сердце-дерево, — понял Рейгар. — Сердце-дерево посреди богорощи, окружённое высокой стеной древнего замка. Это может означать только то, что я… Но не успел он закончить мысль. Как его уже не было в замке. Ни в этом, и ни в каком другом. Рейгар находился посреди леса, тоже покрытого свежевыпавшим снегом. Сугробы были такими высокими, что с трудом переставлял ноги. Рядом не было ничего, кроме кустов и деревьев, мёртвых, как и всё остальное в этом сне, покрытых слоем снега и блестящей в тусклом свете коркой льда. Рейгар не мог понять, откуда исходил свет. Казалось, наступила ночь, и небо было таким же чёрным, как и в Королевской Гавани: ни звёзд, ни луны. При этом мир вокруг был освещён слабым серым мёртвым призрачным светом, едва позволявшим разглядеть всё вокруг. Рейгар огляделся вокруг. Позади себя, вдалеке, он увидел строение, неровное и обрушившееся, окутанное туманом. Стена, — понял Рейгар. — Но она… обрушилась. От Стены высотой в семь сотен футов не осталось ничего, кроме обломков льда и древнего камня, обрушившихся. Казалось, будто сами боги разгневались, и уничтожили её своей мощью. Рейгар отшатнулся назад. Нет, этого не может быть, — подумал он, но всё ещё не мог чего-либо сказать. — Нет, Стена — это наш щит, щит всего человечества. Мы должны его удержать. Мы должны его удержать! Затем Рейгар снова отвернулся, не в силах вынести вида обрушенной и проломленной Стены. Внезапно он обнаружил что-то впереди. Сначала он не был уверен, стоит ли верить своим глазам, но потом сразу узнал. Мужчина сидел под деревом, укрываясь от снега. Его лицо было наполовину скрыто капюшоном, но глаза, насколько мог судить Рейгар, не были обращены к небу. Одной рукой он держал меч, который стоял вертикально рядом с ним. Острие глубоко вонзилось в мёрзлую землю, и Рейгар мог лишь смутно разглядеть его, словно через грязное стекло. Лезвие было длинным тонким и элегантным, большего он не мог разобрать. Но на глаза Рейгара бросался цвет меча, чёрный как небо у него над головой. Валирийская сталь. Рейгар с трудом пробирался вперёд по сугробам высотой по колено, пока не дошёл до дерева, такого же мёртвого и чёрного, как все остальные, но при этом его крона оставалась достаточно плотной, чтобы укрывать от снега. Он подошёл к мужчине, его кожа была светлой, почти бледной, а половина всё ещё укрыта под чёрным капюшоном. Дозорный? Может быть, он сможет объяснить мне, что здесь произошло? Рейгар опустился на колени перед сидящим мужчиной, но тот не пошевелился. Рейгар потянулся к капюшону и убрал его. Он тут же завопил от ужаса, увидев лицо своего мёртвого и замороженного во льду сына. — Простите меня, простите меня, ох, пожалуйста, простите меня, Ваше Величество, — вдруг услышал он чьи-то мольбы. Рейгар резко открыл глаза и огляделся вокруг. Он снова оказался в своём шатре, на своей маленькой жёсткой кровати. Рядом с ним стоял Роди, чьи глаза были широко раскрыты от страха. — Пожалуйста, простите меня, Ваше Величество, я не хотел… я не знал… я… — В чём дело? — резко спросил его Рейгар. — Простите, что разбудил вас, Ваше Величество, но сир Барристан и сир Артур потребовали срочно вызвать вас. Пожалуйста, простите меня. Рейгар покачал головой, пытаясь прийти в себя. Он был весь в холодном поту, и сердце бешено колотилось в груди, будто вот-вот собиралось выскочить. К счастью, он всё ещё был в своём шатре. Семеро, это был всего лишь кошмар… Очередной. Рейгар с облегчением посмотрел на Роди. — Всё в порядке, — сказал он настолько спокойно, насколько мог. — Теперь объяснись. — Я… я хотел разбудить вас, но потом вы начали так кричать, и я не знал… я… пожалуйста, простите меня, Ваше Величество. — Ты всё сделал правильно, — сказал Рейгар, пытаясь успокоить мальчика. — Ты здесь не причём, мне просто приснился кошмар. Давай, принеси мои штаны, дублет и сапоги, чтобы я мог одеться. Ты ведь вчера почистил мои сапоги? — Да, Ваше Величество, — с облегчением сказал мальчрик, поклонившись ему, затем поспешил прочь. Вскоре Рейгар вышел из своего шатра, одетый, но с урчащим животом. Снаружи его уже поджидали сир Барристан, Артур и Ричард. У всех был такой серьёзный вид, будто кто-то только что умер. Утро ещё не наступило. Небо было чёрным, воздух прохладным, но, по крайней мере, проклятый дождь закончился. Правда земля всё ещё была мокрой и вязкой, предрекая всем приятную поездку. — В чём дело? — спросил Рейгар. — Пленники, сир Пэйтон и тот межевой рыцарь. Они мертвы, Ваше Величество, — ответил сир Барристан после недолгого молчания. — Что? Как это могло произойти? — спросил потрясённый Рейгар. — Они сгорели заживо, Ваше Величество, — сказал Артур. Сгорели заживо. Семеро, Мелисандра, — мелькнуло у него в голове. — Она сделала это, осмелилась сделать это. Это не просто убийство, но и нарушение моих приказов. Убийство и измена. Её повесят за это. Но не успел Рейгар что-либо сказать и отдать приказ схватить красную женщину и заковать её в цепи, Артур продолжил говорить: — Палатка, где держали пленных, внезапно загорелась. — Что? Она… она загорелась? Как? — оконфуженно спросил Рейгар. — Как это могло произойти? У него были подозрения, но перед тем, как высказать их, Рейгару хотелось выслушать своих людей. — Мы не знаем, Ваше Величество, — ответил Ричард. — Солдаты, сторожившие палатку, сказали, что она внезапно загорелась, будто её облили ламповым маслом. — Они замечали кого-нибудь возле палатки? — Вы подозреваете, что это было сделано кем-то преднамеренно, Ваше Величество? — спросил сир Барристан. — Палатки не разгораются сами по себе, сир, — сердито сказал Рейгар. — Нет, Ваше Величество, — сказал Ричард. — Солдаты никого не видели. Они в этом уверены. Правда, один сказал, что видел мельком что-то… вроде… — Что он видел? — Тень, Ваше Величество, но никого, кто мог бы её отбрасывать. Лишь мельком, и палатка тут же загорелась. Он пытался спасти пленников, но палатка уже горела, и он не смог снять цепи, приковавшие их к горящему столбу. — Ему пришлось оставить их, чтобы не сгореть самому, — сказал Барристан, — но, если Ваше Величество считает, что он должен был наказан… — Нет, — прервал его Рейгар. Последнее, что ему сейчас нужно, так это наказывать за провал солдата, который хотя бы попытался спасти людей. — Нет, в этом не необходимости. Полагаю, этот человек сделал всё, что мог. Он умолк, размышляя о том, что узнал. Сир Пэйтон и сир… как там его звали? Ну, думаю, теперь это не важно. Они сгорели заживо. Это не может быть совпадением. Наверняка это был один из фокусов красной женщины, — подумал тогда Рейгар. Раньше он видел во дворах лордов или на рынках выступления шутов и так называемых чародеев, извергающих пламя изо рта, носа и даже рук посредством всевозможных зелий и порошков. Красная жрица вполне может разбираться в подобных вещах. — Солдаты точно уверены, что никого не видели возле палатки? — спросил Рейгар. — Нет, никого, — ответил Ричард. — Вы думаете, кто-то мог убить этих людей? — Вы подозреваете кого-то конкретного, Ваше Величество? — спросил сир Барристан. Он чуть не произнёс вслух, что подозревает Мелисандру, но осёкся в последний момент. У него не было никаких улик против неё, за исключением частного разговора прошлым вечером, в котором участвовали только они вдвоём, чего не должно было происходить хотя бы по соображениям этикета. Но если он сейчас обвинит жрицу, ему придётся столкнуться с вопросом, зачем он вообще взял её в поход. Кроме того, какой бы силой ни обладала жрица, есть большая разница между тем, чтобы извергать огонь посредством зелий, масел или ещё каких средств, и тем, чтобы целиком сжечь палатку, даже не находясь рядом с ней. В той палатке держали огненную чашу. Горящий столб… Что если палатка загорелась изнутри? Один из рыцарей мог устроить диверсию, опрокинув чашу, чтобы их освободили, — подумал тогда Рейгар. Оправдание звучало слабовато, но всё же лучше это, чем обвинять красную женщину в какой-то чёрной магии, без каких-либо весомых доказательств. Поэтому он не стал произносить её имени. — Нет, — сказал он наконец, — могу только гадать. Лишь около часа спустя, после сигнала рога, пробудившего оставшихся солдат, и быстрого скудного завтрака, кавалерия снова начала строиться. Некоторым пришлось продолжить поездку верхом на вьючных лошадях, поскольку их боевые кони были убиты или так тяжело ранены в неудавшейся засаде, что пришлось избавить их от мучений. Мысль о том, как его людям пришлось пустить своих лошадей на мясо и распределить их на спины тех же вьючных лошадей, на которых они же сидели, немного нагнетала Рейгара. Вместо того чтобы ездить верхом на боевых конях, его люди были вынуждены еле волочиться на вьючных лошадях, а их верные скакуны теперь стали пайком всей армии. Спустя ещё около часа, едва солнце показалось над горизонтом, омывая землю бледным, но прекрасным красно-золотым светом, в путь выступил авангард. Вслед за ним выступил и Рейгар во главе основных сил. Сир Даррин, возглавляющий арьергард, выступит ещё где-то через час. Было холодно, и Рейгар чувствовал дрожь, пока они ехали, но старался не показывать этого. Его оруженосец Роди ехал рядом, выглядя совершенно маленьким и слабым на спине своей большой, но сохранял стойкий и храбрый вид. Утром он помог Рейгару облачиться в доспехи, не жалуясь и не скуля по поводу своих обожжённых рук. Он также довольствовался холодными остатками вчерашнего супа, вместо того чтобы попросить долю завтрака Рейгара, которую сам приготовил, как и причиталось оруженосцу. И теперь он ехал рядом, вынося те же сырость и холод, но не дрожал и не жаловался. Он хороший мальчик и довольно храбрый. Рейгар просто не мог позволить себе позориться перед ним. По крайней мере, облака достаточно рассеялись, чтобы можно было увидеть солнце и получить хоть немного тепла в столь раннее утро. Земля оставалась всё такой же влажной и вязкой после дождя, но они хорошо продвинулись, лишь раз сделав остановку в полдень на поляне, находящейся вдалеке от всех дорог и троп и способной разместить кавалерию. Рейгар разрешил своим людям поесть, но только хлеба, сыра и колбасы. Готовить еду на костре было запрещено. Он и сам хотел бы отведать чего-нибудь горячего, чтобы прогнать дневной холод из костей, но Штормовой Предел был слишком близко, чтобы так рисковать. Костры могли выдать их присутствие. Рейгар и вовсе думал раздавать людям еду, чтобы не терять времени, но сир Барристан и сир Майлс, и, главное, собственный урчащий желудок заставили его переменить мнение. «Мы можем гнать людей до самого Штормового Предела без еды, Ваше Величество, — сказал Майлс, — но из измученных мужчин с пустыми желудками выйдут ужасные бойцы». — Всего полчаса, чтобы подкрепиться, — добавил сир Барристан. — Это хватит, чтобы наши люди были готовы к бою. На том Рейгар разрешил устроить передышку. Он сам съел немного хлеба с кровяной колбасой и забил небольшой чашей вина, затем, через полчаса, как и просил сир Барристан, дал приказ снова садиться по коням. Едва они пустились в путь, как рядом показалась красная жрица на своей белой кобыле. Красное одеяние и огненно-красная грива, развевающаяся на ветру, сильно контрастировала с её бледной, почти белой кожей и белой шкурой скакуна. Казалось, она буквально светилась. Сир Барристан и сир Артур тут же немного отступили, чтобы не вмешиваться в разговор, хотя в этот раз Рейгар не знал, стоило ли попросить их остаться рядом. Он не смотрел на красную женщину и ничего не говорил Мелисандре, пока она скакала наравне с Рейгаром. Сама жрица тоже молчала. Вскоре это молчание стало слишком тягостным. — Это были вы? — спросил он, не задав конкретного вопроса. — Нет, — только и ответила она, даже не уточняя, о чём он. Рейгар посмотрел ей в лицо, выискивая во взгляде и мимике хоть какие-то признаки лжи или фальши, но ничего не обнаружил. Мелисандра и её братья по вере и раньше действовали вопреки его приказам. Не в последнюю очередь вспоминались те проклятые письма, отправленные в Долину Аррен от его имени. Но они никогда не стремились лгать ему или отрицать своих действий. Поэтому Рейгар кивнул. Как бы слабо ему в это ни верилось, было невозможно доказать, что Мелисандра была хоть как-то причастна к пожару. Похоже, что этот инцидент действительно был просто несчастным случаем, стоившим жизни двух мужчин. — Хорошо. — Мне не нужно было вмешиваться, — сказала она тогда. — Владыка Света вынес свой приговор, и именно его праведная рука решила судьбу двух слуг Великого Иного. — Я бы предпочёл, чтобы Владыка Света оставил мне возможность судить этих людей, — проворчал Рейгар. — Суд Владыки Света — абсолютен, Ваше Величество. Он отличается абсолютной чистотой и справедливостью. И это было в ваших интересах, пускай вы не желаете это признавать. Р’глор, Владыка Света, Сердце Огня, Бог Пламени и Тени стоит за вас, мой король, и держит свою защитную длань над вами и вашей семьёй. — Прошу извинить, миледи, но я всё ещё сомневаюсь, что эта поддержка была так уж необходима для победы над слабым противником и смерти двух человек от несчастного случая, — язвительно сказал Рейгар, хоть и сомневался, что Мелисандра примет во внимание его тон. — Сомнения — корень здравого смысла, Ваше Величество, — сказала она, заставив Рейгара открыть рот от удивления. Последнее, чего он ожидал от этой женщины, так это спокойного отношения по поводу сомнений в истинности её бога. Она заметила его реакцию. — Сомнения не подлежат осуждению, мой король. Только противодействия правде истине единственного истинного Бога, когда он открывается перед вами, Ваше Величество. Я верю, что Владыка Света явит вам себя, Ваше Величество, ибо ночь темна и полна ужасов, и только вечный свет сможет выжечь тьму и зло этого мира. Вчера Бог даровал вам победу, затем освободил вас от бремени заботы о двух предателях и слугах Великого Иного, а в будущем дарует вам победу над предателем Робертом Баратеоном. Я верю в это, как и в то, что вы одержите победу с помощью Владыки Света и примите Его истину. Не дожидаясь ответа, она натянула поводья своей кобылы и ускакала галопом. Её огненно-красная грива и красное платье развевались на ветру, словно знамя, пока она не скрылась среди кавалерии. Рейгар смотрел ей вслед, неуверенный, доволен ли он прошедшим разговором. Она разрешила его сомнения, не то, чтобы у неё был другой выбор, а проповедь прошла довольно кратко. При этом она ясно дала понять, чего ожидает от Рейгара. Он должен обратиться в её веру, как Р’глор раскроется перед ним. Почему-то у Рейгара возникло тревожное ощущение, что именно Мелисандра будет решать, когда Владыка Света раскроется достаточно, чтобы у него не осталось никаких сомнений. Интересно, как Мелисандра поступит, если я не приму её бога, как своего, и когда у неё не останется откровений, — подумал Рейгар, почувствовав, как по его спине пробежала дрожь. Можно не сомневаться, он не испытывала ни намёка на сострадания к людям, которых нарекала слугами Великого Иного, когда они сгорели заживо. И всё потому, что они осмелились выступить против Рейгара. По крайней мере, ничего такого Рейгар не заметил в её словах и выражении лица. Прежде всего она была предана своему красному богу. Не Рейгару, ни Железному трону или Семи королевствам, а исключительно своему богу. Рейгара же она считала одним из его инструментов, избранным. Но это не сможет длиться вечно, если в итоге она так и не сможет обратить Рейгара в свою веру. Что случится тогда? Мелисандра с такой же лёгкостью и безразличием объявит его ещё одним слугой Великого Иного? Вполне возможно. Повернётся к нему спиной и уйдёт? Возможно, что нет. Она считает родословную его семьи священной и благословлённой Р’глором, из-за чего уверена, что именно дом Таргариен должен командовать человечеством в Рассветной войне против Великого Иного. Разве это обязательно должен быть Рейгар? Попытается ли она избавиться от него, чтобы затем попытаться обратить Рейнис или Эйгона, если только не обоих? Сам того не желая, Рейгар задался вопросом, отдастся ли Мелисандра его сыну так же, как ему. Он быстро прогнал эти мысли из головы, яростно тряхнув головой. Он был благодарен сиру Барристану и сиру Артуру, когда они нагнали его и снова стали скакать по бокам от него: сир Барристан слева, Артур справа. Оба рыцаря молчали, но по их лицам было видно, как они относились к его общению с красной жрицей. Рейгар не мог их за это винить. На этом снова всплывал вопрос, зачем он вообще взял её в поход. Кроме того, почему он вообще продолжал терпеть красную женщину, особенно теперь, когда стало ясно, что она может убить его, если не сможет обратить в свою веру. Она всё ещё может быть полезна мне, — подумал Рейгар, словно пытался убедить себя. — Возможно, в решающий момент она увидит что-то важное в своём пламени. И никто не может отрицать, что она обладает силой. Не в общеизвестном плане, но всё же силой. Половина моих рыцарей даже боится произносить её имя. Об этом он узнал со слов Роди. Не стоит недооценивать колдунью, способную вселять страх в сердца взрослых мужчин. Было бы глупо пренебрегать столь могущественным союзником лишь из-за сомнений в её лояльности. Выбирай я людей по таким критериям, у меня было бы меньше союзников, чем зубов во рту. Так что да, она ещё может оказаться полезной. Если нет, у неё не останется оснований утверждать, что мне явился Владыка Света. Поэтому она либо окажется полезной, либо просто будет съедать часть нашего пайка. Рейгар не стал озвучивать своих мыслей. Находись он в своём шатре или в солярии в Красном Замке, то мог бы поднять этот вопрос и выслушать мнение Артура, Ричарда, Майлса, сира Барристана. Лорда Джона или сира Джерольда. Самый дельный совет, конечно же, могла бы дать Элия, но она точно последняя, с кем Рейгару стоит говорить о красной женщине. Его жена более чем ясно дала понять, что прекрасно знает о том, что между ними произошло. Также она уже много лет знала о Лианне, из-за чего давно перестала что-либо к нему испытывать. Скорее всего, она даже не станет оплакивать Рейгара, если он падёт в бою. Навряд ли она захочет выслушать его опасения. С другой стороны, она может побороть неприязнь, если дело будет касаться безопасности их детей. Как бы то ни было сейчас он не в Красном Замке и ему не стоило устраивать такие разговоры здесь, на открытой местности, где много лишних ушей. Поэтому он промолчал и ехал дальше, пытаясь выбросить жрицу из своей головы. — Сколько ещё? — спросил Рейгар, спустя где-то час езды. — Немного, — ответил Артур, что всё это время молча скакал рядом с ним. — Мы должны будем достичь Штормового Предела где-то за час до захода солнца. — Думаешь, это сработает? Я о том, чтобы запереть Роберта в Штормовом Пределе. Артур Дейн, Меч Зари и его старый друг, глядел куда-то вдаль, будто задумался над этим вопросом и старался подобрать ответ. Вскоре он ответил: — Думаю, это наш лучший шанс. — Звучит не очень убедительно, старый друг, — сказал Рейгар, натянув ободряющую улыбку. — Как я уже говорил, это наш лучший шанс, но было бы глупо считать, что план окажется абсолютно надёжен. Если Роберт ещё не заметил нас, и мы не угодим в смертельную ловушку, а также, если сведения сира Даррина были верны, тогда… тогда план хорош, и велик шанс, что он увенчается успехом. Рейгар решил не обременять старого друга вопросами о том, что будет, если Роберт знает, что они идут, а сведения сира Даррина всё же окажутся ложными. Примерно за три часа до заката они обогнули широкий и довольно высокий для Штормовых земель холм. Пересечь его вышло бы значительно быстрее, но так их сможет обнаружить кто-нибудь с башен Штормового Предела, особенно если у него будет миррийский глаз. Вскоре перед их глазами предстала сама древняя крепость Баратеонов. Подобно кулаку, облачённому в броню из древнего камня, Штормовой Предел возвышался над мысом Дюррана, словно какой-то разгневанный бог пытался вырваться из подземных глубин. Замок был окружён навесной стеной высотой почти в сто футов и толщиной по меньшей мере сорок футов, как он знал из книг. Между камнями не было видно ни единого зазора или стыка. Они были так идеально наложены друг на друга, что можно было подумать, будто стена была возведена с помощью какой-то давно забытой магии. С такого расстояния этого не заметишь, но Рейгару приходилось гостить в Штормовом Пределе и касаться его стен. Посреди стены возвышалась единственная центральная барабанная башня Штормового Предела, колоссальная и мрачная. Замок представлял поистине захватывающее и впечатляющее зрелище, даже благоговейное. Неудивительно, что этот замок никогда не удавалось взять штурмом, — подумал Рейгар, пока они надвигались к замку в тени высоких деревьев. В двух часах от замка к ним вернулся гонец из авангарда и сообщил, как им попалось несколько разведчиков. Они смогли поймать и убить их, но даже если убиты были все, сир Хубарт не хотел зря рисковать и попросил от короля разрешения ускорить ход. Роберту хватит и простой задержки разведчиков, чтобы собрать людей для атаки. Рейгар не был уверен, что он так поступит. Замки строились для обеспечения максимально надёжной защиты в случае нападения. Посылать солдат из столь защищённой позиции на открытую местность, чтобы вступить в полевой бой с противником, численность которого неизвестна, было бы наихудшим решением. О Роберте можно говорить что угодно, но в ведении войны он хорошо разбирался. Несмотря на это, сир Артур и лорд Станнис убедили его поступить так, как просил сир Хубарт и отдать приказ остальной кавалерии ускориться. — Да, мой брат умеет воевать, — сказал лорд Станнис, — но он никогда не славился терпимостью. Когда Роберт узнает, что скоро вы лично предстанете перед стенами Штормового Предела, Ваше Величество, он придёт в ярость. Можете не сомневаться, в этой войне он желал оказаться в позиции нападавшего, а не обороняющегося. Поэтому Роберт не станет терять времени и соберёт всех, кого может, чтобы дать вам бой в чистом поле. Он не позволит взять себя в осаду, Ваше Величество. Он предпочтёт проиграть войну и свою жизнь в одном кровавом сражении, чем умереть от голода во время осады. После недолгих раздумий Рейгар согласился, и Ричард с Майлсом его приказ быстро распространили его приказ среди солдат и рыцарей, в то время как гонцы быстро ускакали с тем же приказом к авангарду и арьергарду и вскоре скрылись среди деревьев и кустов. Вскоре Рейгар и вся его кавалерия пришпорили своих лошадей. Все, кроме всадников на вьючных лошадях, отступивших в задние ряды. Плотные ряды рыцарей и солдат на лошадях превратились в тонкую вытянутую линию, вьющуюся по тропам и тропинкам, сквозь деревья, кусты и небольшие мости. Важна была каждая секунда, и у них не было времени сохранять правильное построение. На таком быстром галопе их обязательно заметит кто-нибудь в Штормовом Пределе, будь то солдат на стене или на вершине массивной барабанной башни. Даже если не увидят невооружённым глазом, то обязательно услышат топот тысяч копыт боевых коней, какой бы сырой ни была земля. Скрываться за холмами или кронами деревьев больше не имело смысла, поэтому сир Барристан и Ричард Лонмаут, хорошо знавшие эти земли с самого детства и юности, вместо маленьких и труднопроходимых троп вывели их обратно к Королевскому тракту. Там их заметят сразу, даже быстрее, чем если бы они продолжали пробираться через лес, но и скорость разбега так же будет в разы больше, чем если бы они пришпорили лошадей на выходе из леса. У Роберта попросту не останется времени на принятие необдуманных решений, как они надеялись. Они мчались по Королевскому тракту всё быстрее, быстрее и быстрее. Таким образом два часа езды по тропам и лугам сменились на получасовой галоп. Либо они быстро предстанут перед Штормовым Пределом и застанут Роберта врасплох, либо прибудут слишком поздно и встретят хорошо подготовленное войско. Штормовой Предел приближался с каждым ударом сердца, становясь всё выше, больше и страшнее. Тёмные тучи, что начали собираться в небе над замком, лишь подкрепили этот образ. Словно древняя магия вернулась из забвения, чтобы предупредить Рейгара или пригрозить ему. Это моя земля, — будто бы говорил образ перед его глазами. В своей голове Рейгар будто бы слышал голос женщины, полный ярости и могущества этой земли. — Это земля штормов, маленький король. Поверни назад или встретишь свою гибель. Краем глаза он заметил, как сир Барристан подаёт ему знак, и всё понял. Он и два его рыцаря были вооружены только мечами, но не копьями. Если они встретят сопротивление за стенами Штормового Предела, на передовой будет предпочтительнее находиться всадникам с копьями. Рейгар кивнул, и сир Барристан жестами передал приказы людям позади. Спустя всего один удар сердца часть рыцарей обогнали острый клин из двух шеренг. Все они были вооружены копьями и нанесут первый удар, если дойдёт до сражения. Спустя ещё несколько ударов сердца они сделали крутой поворот и проехали через небольшую деревню, Дюрранский городок, насколько знал Рейгар. Мужчины, женщины и дети отскакивали во все стороны, крича и паникуя от страха, что их раздавят копытами скачущих лошадей. Городок был небольшим, и они довольно скоро покинули его. Деревья слева и справа проносились так быстро, что казались всего лишь размытыми пятнами, зелёного, коричневого и серого цветов. Им оставалось ещё немного. Штормовой Предел уже возвышался перед ними так высоко, словно весь замок был давно забытым божеством. Ещё двести шагов по прямой по Королевскому тракту, затем поворот на восток, и тогда они достигнут цели. Деревья с обеих сторон исчезнут, и дорога выведет их на широкую пустую равнину, на конце которой будут возвышаться непроницаемые стены Штормового Предела. Позади себя Рейгар услышал ещё больше приказов, но не мог разобрать, кто их отдаёт, кому они предназначались, и кто вообще мог это расслышать при таком громко свистящем ветре и грохоте копыт. Люди впереди опустили копья, и до последнего поворота оставалось немногим больше двадцати шагов. К ветру и топоту копыт, вздохам лошадей и лающим крикам с приказами впереди и позади него присоединился знакомый звон мелкого дождя, капающего на доспехи. Где-то вдалеке снова раздались раскаты грома. И вот они оказались здесь. Словно ведомая невидимой рукой, вся кавалерия с опущенными вперёд копьями острым клином прошла последний длинный широкий поворот. Деревья исчезли, открыв вид на то, что происходило за стенами массивной крепости. Рейгар увидел хаотичную толпу сражающихся друг с другом людей в разных цветах. Одни были верхом на лошадях, но большинство пешие. В гуще сражения Рейгар разглядел сира Хубарта и его авангард, что всего несколько мгновений назад врезались в середину небольшой армии под знаменем дома Стедмон, пока за ними медленно закрывались массивные врата Штормового Предела. Врата всё ещё были открыты, когда явился мой авангард, — понял Регйар, ощутив, как по его лицу расползается улыбка, и на полном галопе поскакал к сражающимся. — Врата были открыты. Значит, Роберт не заметил нашего прихода. Мы сделали это. Мы застали его врасплох. Мы заперли его в Штормовом Пределе. Клянусь Семерыми, мы сделали это! Рыцари с копьями впереди первыми ворвались в бой, с необузданной силой и напором разбивая щиты и доспехи. Регйар потянулся за своим мечом, как и сир Барристан с сиром Артуром слева и справа от него. У них было неоспоримое преимущество перед застигнутыми врасплох солдатами Стедмонов. Они быстро выиграют эту битву, затем отступят за пределы досягаемости лучников и арбалетчиков на стенах, и тогда начнётся осада Штормового Предела. Он снова услышал раскаты грома, на этот раз ближе, затем ударил мечом. Потребовалось всего несколько минут, чтобы разбить противника, затем отступить от обстрела со стен. Первые стрелы уже падали на них, когда Рейгар отдал приказ повернуть назад и перегруппироваться. Тридцать пять человек из авангарда ещё двадцать два из основных сил Рейгара пали в бою, ещё тринадцать забрали стрелы и арбалетные болты, когда солдаты на стенах, видимо, осознали, что Стедмоны в любом случае обречены умереть в этой битве. Через час он снова оказался в своём шатре, воздвигнутом на опушке небольшого леса, окружающего Штормовой Предел, и слушал доклад сира Мартью Рэмбтона, кузена сира Хубарта, раненого в том бою. Пока что Рейгар не спешил передавать ему командование авангардом. Авангард в любом случае уже сыграл свою роль, когда они перешли в положение осаждающих, и никому не будет вреда, если полномочия командира перейдут другому, но Рейгар всё ещё колебался. Сир Хубарт хоть и был тяжело ранен, но всё ещё жив. Так рано списывать его со счетов казалось чем-то неправильным. Если сир Хубарт не сможет пережить эту ночь, придётся всерьёз задуматься над этим вопросом. Рейгар отдал приказ вырубить поляны далеко в лесу вокруг Штормового Предела и разжечь как можно больше костров. Это был совет сира Артура. Конечно, это было не единственной заботой его людей. Они воздвигали собственные шатры и палатки, рыли траншеи, как можно больше траншей, чтобы защитить свои позиции от возможной вылазки. Часть вырубленной в лесу древесины также должна была пойти для возведения частоколов, заточенных кольев для ловушек и, возможно, даже на постройку осадных машин. Тем не менее, часть людей всё же была пущена на разжигание костров. Множество костров в лесу создаст впечатление большого лагеря, будто бы основные войска уже прибыли. Если бы Роберт знал, что его осаждает кавалерия численностью не более полутора тысяч человек, он бы непременно совершил вылазку в ту же ночь. Не факт, что Рейгар и его люди смогли бы отбиться. Но эта маленькая должна немного поубавить прыти врага и выиграть им ещё немного времени до прибытия лорда Тарли и начала настоящей осады. Рейгар приказал Даррину Челстеду, прибывшему с арьергардом вскоре после окончания битвы, собрать жителей Дюрранского городка и крестьян с окрестных земель для работы в лесах, рубки дров, разжигания костров и рытья траншей. Это создаст хоть какую-то видимость для подготовки к настоящей осаде. Само собой, вся эта игра не сможет длиться долго. По ночам костры в лесу ещё смогут создать видимость большого лагеря, но при свете солнца их сила, точнее слабость, станет более чем очевидна, когда все на стенах Штормового Предела заметят, как мало леса было вырублено и поймут, что для так называемый большой лагерь состоит из одних костров. — И что ты предлагаешь? — спросил Рейгар своего друга, когда он сам же объяснил это. — Отступить до восхода солнца, — сказал Артур. — Отступить? Исключено! Мы только прибыли и заперли Роберта в Штормовом Пределе. Я не могу отступить сейчас, иначе всё окажется напрасно, — возразил Рейгар. — Я полагаю, мой брат сир Артур прав, Ваше Величество, — сказал в ответ сир Барристан. — Мы должны отступить. Не все, конечно, и не слишком далеко, чтобы при возможности можно было бы быстро добраться до Штормового Предела, но достаточно далеко, чтобы скрыться из поля зрения лорда Роберта и его людей. — И какая нам от этого польза? — Так лорд Роберт и его люди не смогут оценить нашу силу даже после рассвета, Ваше Величество. Если он увидит, какой лагерь мы разбили здесь, то поймёт, что мы ему не ровня. Но когда мы отойдём, он ни в чём не сможет быть уверен. Кроме того, он может воспринять этот ход как часть тщательно продуманного плана, чтобы заманить его в ловушку. Эта неизвестность может удержать его от вылазки ещё на несколько дней, чтобы дать лорду Тарли время привести наши основные силы и устроить настоящую осаду, Ваше Величество. — А что, если это не сработает, и лорд Роберт всё равно нападёт? — Тогда нам придётся отступить и присоединиться к войску лорда Тарли, — сказал Артур. — Нам не победить в полевом сражении без пикинеров, мечников, лучников и арбалетчиков, Ваше Величество. Рейгар совсем не нравилась мысль о столь скором отступлении, но ему нечем было оспорить суждение своих рыцарей. Поэтому он согласился и дал приказ своим людям раздобыть что-нибудь тёплое, поесть и отдохнуть хотя бы несколько часов, прежде чем снова разбить лагерь до восхода солнца и отступить за один из лесов, скрываясь от Штормового Предела. План был далёк от идеала, как и любой, что они могли составить в текущих условиях. В любом случае сегодня они одержали победу, и если будут в дальнейшем вести себя достаточно разумно и хитро, то смогут обмануть Роберта и продержаться ещё несколько дней. Чтобы отпраздновать победу и тот факт, что они успели вовремя запереть Роберта в его собственном замке, Рейгар приказал Роди приготовить сегодня вечером для них обоих особый ужин. Ему не терпелось увидеть, что сможет сообразить мальчик для такого случая. Дождь снова усилился и стал стучать по полотну шатра, словно тысяча барабанов. Громыхало так, что Рейгар не сомневался, что гроза надвигалась прямо на них. В ожидании еды Рейгар сидел за чашей горячего вина под, слушая барабанный бой дождя и смотря на свои доспехи, стоявшие на стойке перед ним. Сегодня на них виднелись новые царапины и вмятины, а от щита остались лишь рукоятка и деревянные щепки. Даже удивительно, что Рейгар вышел из этой битвы целым и невредимым. Сражение было довольно коротким, но это не делало его безопасным для жизни. Рейгар мог быть выбит из седла и переломать себе руки или ноги, а то и вовсе лишиться зрения. Он фыркнул и рассмеялся, размышляя о своём везении. К следующей битве мне понадобится новый щит, — подумал Рейгар. — Возможно, даже побольше предыдущего. Кто знает, когда богам надоест присматривать за мной. — Владыка Света держит свою защитную длань над вами, мой король, — внезапно услышал он голос красной жрицы и повернулся к пологу шатра. Она стояла там, мокрая с головы до ног, словно только что вышла из реки, её красные волосы прилипли к бледной, почти белой безупречной коже лица, шеи и декольте. И всё же, она будто не ощущала холода и, казалось, испускала едва уловимый пар, что окружал её, словно какая-то волшебная аура. — Как я уже говорила вам. — Битва прошла удачно для нас, — ответил он, снова повернувшись к доспехам. Лучше глядеть на свои помятые и исцарапанные доспехи, чем и дальше глядеть на её мокрые волосы на столь же мокром соблазнительном декольте. — Но наш враг не был нам ровней. Победа была значимой, но ни в коей мере, выдающейся или неожиданной. — Конечно, Ваше Величество, — просто ответила она. Рейгар ожидал, что она в любой момент пройдёт дальше внутрь его шатра. Покачивая своими бёдрами и полной грудью с каждым шагом, соблазнительная как сам грех. Точно также она поступала всякий раз, когда просила аудиенции Рейгара, с его разрешения или без. Но на этот раз она продолжала неподвижно стоять у полога, просто глядя на него. — Вы здесь из-за чего-то важного, миледи? — спросил он. — Или вам просто нравится глазеть на меня? — И то, и другое, Ваше Величество, — прямо ответила она. Рейгар резко повернулся и с удивлением посмотрел на неё, глубоко нахмурив брови. Хоть он спал с Мелисандрой, но не ожидал такого откровенного признания, что её влечёт к нему. Рейгар прекрасно знал о своей внешности. В конце концов, он Таргариен. Многие представители его семьи отличались внеземной красотой. В юности при королевском дворе хватало женщин и девушек, что не раз подмечали, какой он красивый мужчина, и косвенно намекали, что готовы для него на всё. Конечно же, он не соглашался на подобные предложения. Несмотря на это, Рейгар почему-то считал, что Мелисандра отдалась ему лишь ради того, чтобы добиться влияния во своего бога и своей веры. То, что Рейгар больше интересовал её как мужчина, а не король, поразило его. Приятно поразило. — Миледи, я должен… — начал он хриплым голосом. Она тут же заставила его замолчать поднятой рукой и улыбкой, ради которой многие мужчины последовали бы за ней в самые глубины семи преисподних. — Ни мне, ни вам нечего стыдиться, мой король. Желание плоти горит как огонь в сердцах людей, а каждый огонь — это храм, воспевающий вечную славу Владыки Света, — сказала она, чуть ли ни слово в слово повторяя за Торосом из Мирра. — Но я пришла к вам не за этим , Ваше Величество? — Зачем тогда? — Чтобы восхвалить огонь Владыки и по-новому восхититься его силой и величием вместе с вами. Я заглянула в пламя, мой король, и увидела, что Р’глор готов одарить вам маленьким знамением своей безграничной силы. Это произойдёт сегодня вечером. Я уверена в этом. Идите со мной, мой король, этой ночью единственный истинный Бог собирается открыться вам. Рейгар вопросительно поглядел на неё, прежде чем ответить? — Вот как? Мне-то казалось, что ночь темна и полна ужасов. — Так оно и есть, но в эту самую ночь я чувствую присутствие Р’глора, его силу и мощь вместе с теплом укрывающего пламени, Ваше Величество. Идём со мной, и Владыка Света откроется вам. — И почему я должен выходить под дождь ради знамения его бесконечной силы? Неужели единственный истинный бог не может послать знак здесь, в тепле и сухости? Он ожидал, что она рассердится за его дерзость, быть может, даже выбежит, обвинит в ереси и пригрозит гневом своего бога, как поступили бы в таком случае многие септоны и септы. Но красная жрица лишь улыбнулась как любящая понимающая мать. — Идём со мной, — сказала она затем, — идём, и вы узрите могущество единственного истинного Бога. Она протянула ему руку, и Рейгар почувствовал, как встаёт с маленького стула, не в силах ничего с этим поделать. Будто потеряв контроль над своим телом, он пошёл за ней. В последний момент он удержался и не взял её за руку. Жрица, однако, сама схватила его за руку и потянула за собой к пологу шатра. Вместе они покинули шатёр и шагнули в тёмную ночь под проливной дождь. Сир Артур, стоявший под крохотным навесом у входа в шатёр, укрывавшим его от дождя, хотел последовать за ними. Рейгар жестом приказал ему оставаться в теле и сухости, так как сейчас не нуждался в защите. Спустя всего несколько ударов сердца он промок до нитки и ощущал на своей коже пронизывающий холодный прибрежный ветер Штормовых земель. Рейгару было так холодно, словно он лежал в ванне со льдом. Красная женщина провела его через лагерь, мимо палаток, перед которыми промокшие и измученные солдаты пытались разжечь костры. Казалось, у этой прогулки не было конечного пункта, и Мелисандра просто нравилось гулять под проливным дождём, в грозу, на морозе. В небе сверкнули молнии, и по земле прокатился гром, такой же громкий, как рёв дракона. Снова и снова Штормовой Предел под внезапными вспышками молний, чтобы в следующий миг исчезнуть во тьме глубокой ночи без звёзд и луны. — Если сила Владыки Света заставит меня встретить свою смерть, то я буду очень впечатлён, — язвительно сказал Рейгар. Мелисандра только рассмеялась и повела его дальше. Снова и снова Штормовой Предел то появлялся, то исчезал, словно призрак или один демонов, что обитали на руинах старой Валирии даже сейчас, спустя столетия после Рока. Внезапно он что-то увидел. Лишь на мгновение, пока горел яркий ослепительный свет молнии, разгоняющий тьму. Рядом с массивной крепостью Рейгар заметил небольшой огороженный участок леса, посреди которого что-то возвышалось над верхушками деревьев. Сначала Рейгару показалось, что это была чешуйчатая спина кроваво-красного дракона. Затем он вспомнил, что ни один из драконов его семьи не был красным. Снова сверкнула молния, и Рейгару показалось, что он видел фонтан крови, покачивающийся на сильном ветру. Лишь с третьей вспышки молнии он понял, что это было на самом деле. Красная крона чардрева. Должно быть, там находится богороща Штормового предела, значит это… — Сердце-дерево, — прошептал Рейгар. Хоть эти тихо произнесённые слова, предназначенные только ему, были заглушены грозой и проливным дождём, Мелисандра всё равно его услышала. — Всего лишь дерево, — сказала она почти так же тихо, но достаточно громко, чтобы Рейгар мог услышать. В следующий миг ещё одна молния обрушилась с неба прямо на богорощу, ослепив Рейгара, после чего гром больно отдался в его ушах, словно раскалённый гвоздь. Пламя, сияющее ярко-красным и золотом как солнце среди моря черноты, холода и тьмы, с рёвом взмыло в небо как спина могучего хищного зверя. Сердце-дерево горело. — Всего лишь дерево, — снова сказала красная жрица.