О королях и бастардах

— Разумеется, он украл его, — настаивал лорд Коннингтон, — как ещё такое могло произойти? Этот мальчишка — вор и предатель. Говорю вам, нужно отправить его на Стену и позволить надеть чёрное. Это больше, чем он заслуживает. Элия покачала головой, хоть и знала, что некоторые члены малого совета были во многом солидарны с лордом-десницей. Не то чтобы она испытывала какую-то особую симпатию к бастарду Рейгара. Наоборот. Он вернулся живым и невредимым, а её сын, её замечательный мальчик… Ох, Эйгон, — подумала она, еле сдержав слёзы. За все те дни, прошедшие с того момента, как бастард прилетел на Вейгаре, она мало что делала, кроме как плакала каждый раз, оставаясь одна в своих покоях. Она не впускала даже Эшару, не желая показывать свою слабость. Меньше всего она хотела слышать слова соболезнования. Ни от кого. Она плакала, и будет плакать снова, как только снова останется одна, но не здесь, в зале малого совета, и не сейчас. Сейчас она должна быть королевой Семи королевств, правящей страной в отсутствие мужа. Более того, она была Мартеллом. Непреклонные, несгибаемые, несдающиеся. Она не позволит горю сломить себя. У Элии ещё будет время оплакать сына. Как бы Элия ни относилась к бастарду в темнице, она не могла отрицать очевидного. Мальчик не виноват ни в обстоятельствах своего рождения, ни в том, кем были его родители. Тот факт, что лорд Коннингтон по-прежнему отказывался признавать, что мальчик действительно был бастардом Рейгара, и заявлял, что он мог лишь каким-то чудом украсть дракона, звучало само по себе абсурдно. Можно подумать, что весь идеальный в его глазах Рейгар изменил ему, а не собственной жене. — Тогда я снова спрошу, — начал сир Джерольд, — как мальчику удалось это сделать, лорд-десница? Только кровь дракона может приручить дракона. Это всем известно. — Джон Баратеон — правнук принцессы Рейль, — проворчал лорд Коннингтон. — он мог получить от неё достаточно… — Он бастард короля, милорд, — наконец заговорила Элия, обращаясь к лорду Коннингтону. Никто до сего момента не осмеливался хотя бы частично признавать вину Рейгара в том, что началось это восстание в Штормовых землях. Элия уже устала танцевать вокруг да около. Любой, у кого есть голова на плечах, и не молится на Рейгара Таргариена, знал, что это правда. — Кровь дракона досталась ему от моего мужа. Кем он точно не является, так это Баратеоном. — И всё же он предатель. Неважно откуда он взял кровь дракона, — встрял великий мейстер Пайсел. — Вейгар — собственность королевской семьи, а не какого-то бастарда. Украсть его — это измена. А измена — это ядовитый сорняк, Ваше Величество. Его необходимо вырвать с корнем, стеблем и семенем, чтобы на обочине не выросло новых предателей. Поэтому я согласен с лордом-десницей, мальчика стоит отправить на Стену как можно скорее. — Ваше Величество, я знаю лорда Дж… этого молодого человека уже много лет, — сказал сир Джерольд. — Я учил его владеть мечом вместе с принцем Эйгоном, его самым дорогим другом. Пускай он бастард, но сердце у него доброе. Он не предатель, моя королева. Я молю вас проявить милосердие. — Боюсь, мне придётся согласиться с лордом Коннингтоном, — сказал лорд Тайрелл. Отправьте его на Стену. Это печально, ведь мальчик ни в чём не виноват. Но кровь бастарда — это кровь предателя. В этом можно не сомневаться. — Участь бастарда будет решена, — сказала Элия, — но не здесь и не сейчас. — Ваше Величество, я вынужден настоять… — начал великий мейстер, но Элия не дала ему закончить. — Не здесь и не сейчас, великий мейстер, — твёрдо сказала она. Старик тут же замолчал, опустив голову так низко, будто под тяжестью цепи его стягивало к столешнице. Боги, как же я ненавижу этого человека. — Из того, что нам сообщили лорды Дикон Тарли, Тирион Ланнистер и дозорный Сэмвелл Тарли, думается, что у малого совета есть куда более насущные дела. Она лично присутствовала там, когда малый совет расспрашивал этих молодых людей на следующий день. Ей было трудно смотреть им в глаза и не приказать заковать в цепи и бросить в темницы. Они вернулись, а её сын — нет. Её мальчик стоил тысячи таких. Но она заставила себя пойти, заставила сидеть и слушать всё, что они скажут. Их допрашивали одного за другим в зале малого совета. Это походило на то, будто молодых людей подозревали в каком-то преступлении, но Элию это не волновало. Впоследствии она была рада тому, что лично выслушала их рассказ о том, что произошло за Стеной, глядя им в глаза. Узнай она об этом из третьих рук, решила бы, что все они сошли с ума или захотели обмануть их с неведомой целью. Но глядя им в глаза, Элия видела, что они не лгали, не фантазировали и находились вполне в здравом уме. Их рассказ ужасал, особенно из уст Тириона Ланнистера, вымытого и хорошо одетого по статусу, но полупьяного. Лорд Дикон оказался самым стойким и спокойным из них, настоящим сыном своего отца, в то время как его брат Сэмвелл почти всё время заикался, запинался и потел. Они отправились на север из Чёрного Замка с двумя сотнями человек. Элии пришлось несколько раз переспросить, не ошиблись ли они с числом. Она не знала, сколько людей служило в Ночном Дозоре, но знала, что они десятилетиями жаловались на то, что у них с каждой декадой становилось всё меньше и меньше людей. Но когда Элия узнала из письма, что Ночной Дозор отправится на вылазку в полном составе, то ожидала, что их будет как минимум несколько тысяч, а не жалкие две сотни. После долгого и утомительного похода с краткой передышкой в месте под названием Замок Крастера, они достигли горы, которую одичалые и дозорные звали Кулаком Первых людей. Именно там это и случилось. Там на них напали. Одичалые было первым, о чём подумала Элия. Но все трое рассказали совершенно об ином, в основном лорд Тирион и лорд Дикон, так как Сэмвелл Тарли не мог выговорить и одного вразумительного слова. На них напала нежить: мужчины, женщины, дети и даже животные. Лорд Коннингтон поначалу не смог сдержать презрительного фырканья, а лорд Тайрелл ехидного смеха. Лорду Тириону было не до смеха, он очень живо описал, что мертвецы сделают с человеком, вроде лорда Тайрелла, как только преодолеют Стену и доберутся до Простора с Хайгарденом. «Я знаю, как это звучит, моя королева, — говорил карлик так внушительно, что Элия на миг забыла, как дышать. — Но я говорю вам правду. Эта угроза — реальна, Ваше Величество. Нападавшие твари были мертвы, но не совсем. Ни мечи, ни топоры, ни стрелы не могли остановить их, пока они разрывали людей на куски как стая голодных львов. Их глаза сияли синим светом, будто замёрзшие звёзды, и я каждую ночь вижу их во сне. Каждую ночь они преследуют меня среди снега льда, и никакое вино в мире не сможет смыть этого кошмара из моей головы… Этот враг реален, Ваше Величество, и он близко». Сир Джерольд затем предлагал допросить бастрада Рейгара, чтобы он подтвердил сказанное. Элия решительно отказалась и запретила делать подобные предложения. Ублюдок сидел в темнице, пускай остаётся там и впредь, пока она не решит иначе. Он бросил Эйгона, оставил его в этом кошмаре, — с горечью подумала она. — Если мне придётся сейчас смотреть ему в глаза, я отдам приказ, о котором пожалею, а бастард лишится головы за то, что вернулся без моего сына. Пока бастард сидит в темнице, его голова останется на плечах. После допросов малый совет лишь терял время, либо уверяя одних, что это было совершенно невозможно, либо обвиняя друг друга в том, что не прислушивались к мудрым предостережениям короля раньше. Элия сидела, застывшая и неспособная произнести ни слова или сформировать ясной мысли. Это было правдой. Страхи, сны, пророчества, и опасения Рейгара… всё это на самом деле было правдой. Враг, поистине бесчеловечный, забытый всеми, кроме сказок и пугающих страшилок для детей, восстал из тени истории, более ужасный и опасный, чем она могла представить. И теперь он направлялся к ним, чтобы положить конец самой жизни. И жертвой этого врага стал мой чудесный мальчик, — подумала она и снова приложила все усилия, чтобы не разрыдаться лишний раз. — Семеро, только бы его смерть была быстрой. — В таком случае что, по-вашему мнению, мы должны делать, Ваше Величество? — внезапно раздался голос лорда Монфорда, вернувший её из размышлений обратно в зал малого совета. Элия вопросительно посмотрела на него, и он добавил: — Касаемо более насущных дел. В тот момент, когда Элии удалось собраться с мыслями после допроса, она приняла решение, что сделает всё возможное, чтобы поддержать Рейгара в этой войне. Пускай он был плохим мужем, и Элия никогда не простит ему нанесённого позора, она поддержит Рейгара. Дело не только в том, что она была королевой и это было её долгом, просто это единственное, что Элия могла сделать. Масштаб угрозы был слишком велик, чтобы отвлекаться на обиды. С их врагом нельзя было договориться и провести границы, для него не существовало различий между мужчинами и женщинами, детьми и стариками, королями и простолюдинами. Всё, что она могла сделать, — это помочь Рейгару подготовить королевство к войне. — Мы продолжим делать то, что начал мой муж, милорды. Более того, мы удвоим усилия. Страна должна быть готова, милорды, и, по всей видимости, угроза куда ближе, чем предполагал наш король. Лорд Коннингтон, как у нас обстоят дела с закупками в Эссосе? Я полагаю… — Прошу извинить, Ваше Величество, — перебил её великий мейстер Пайсел, — но мне всегда казалось, что вы считали деятельность Его Величества напрасной тратой времени и денег, а теперь вы хотите не только продолжить его работу, но и удвоить усилия? Элия молча смотрела на великого мейстера, не зная, закричать ли на него за то, что осмелился перебить её, то ли ужаснуться тому, что старик так и не осознал всей серьёзности ситуации. Враг грозил не только королю, не только королевской семье, не только Королевской Гавани или Королевским землям. Уничтожение грозило всем, каждому мужчине и женщине от холодных земель у Стены, до жарких пустынь Дорна. — Верно, великий мейстер, — ответила она так спокойно, как только могла. — Я действительно считала увлечения моего мужа Рассветной войной, обещанным принцем и всем остальным — чистейшей глупостью, а подготовку — пустой растратой. — А теперь нет? — Вы сами присутствовали на допросе, — сказала она куда громче, — и сами слышали свидетельства молодых людей. То, что все мы считали детскими бреднями и помешательством короля, оказалось правдой, великий мейстер. Враг реален, и мы должны быть готовы к его приходу, если хотим пережить предстоящую зиму. Как бы мало мы ни знали об угрозе, в одном можно точно быть уверенным — эта зима будет очень долгой и суровой. — Я понимаю, Ваше Величество, но считаю, что многие решения, принятые королём перед отъездом в Штормовые земли, были не очень… хорошо продуманы. Я даже не побоюсь сказать королю в лицо, что они слишком расточительные. — В этом Элия сильно сомневалась. — Поэтому я надеюсь, что вы, известная своей мудростью и благоразумием, сможете внести поправки в некоторые решения. — И что вы имеете в виду, великий мейстер? — Я рад, что вы спросили, Ваше Величество, — внезапно просиял старик. Ему бы стоило вести себя более сдержанно, ведь зубов у мейстера почти не осталось. — Для меня большая честь поделиться с вами своим советом. Как мейстер Цитадели и в особенности великий мейстер в малом совете королевства, я с гордостью готов поделиться своей мудростью и опытом… — Говори уже, — рявкнул лорд Коннингтон, за что Элия была ему благодарна, даже несмотря не несдержанный тон. Лорд-десница явно задел самолюбие старика, но Пайсел продолжил говорить, не глядя на лорда Джона. — Если мы предположим, что опасения короля оправдались и показания были правдивы, а рассудок молодых людей не пострадал от тягот за Стеной, тогда враг нападёт на нас из-за Стены. — В этом никто не сомневается, — проворчал лорд Коннингтон. — Хорошо. Север уже защищён той самой Стеной высотой в семь сотен футов и простирающейся от западного до восточного побережья. Эта стена, моя королева и милорды, неприступна и сама по себе является лучшей защитой, чем любая другая часть королевства. Ночной Дозор будет защищать Стену. Это их священный долг, и Винтерфелл вне всяких сомнений поддержит их, как это было всегда. Поэтому я считаю ненужным отправлять столько золота, серебра, товара, еды, оружия и сырья на север, оставив остальную часть королевства практически с пустыми руками. Простор, к примеру, является основной житницей и фруктовым садом королевства, но Его Величество почти не уделял ему внимания. Скептичный и скучающий взгляд лорда Тайрелла внезапно переменился, и его глаза загорелись. — Вполне резонное замечание, — согласился с великим мейстером лорд Мейс. — Как и Западные земли, — продолжил Пайсел. Западные земли, ну разумеется, — подумала Элия. — Всё такой же верный пёс лорда Тайвина. Даже когда на карту поставлено выживание всего королевства, ты не можешь удержаться от возможности вылизать сапоги своему хозяину. — Кастерли Рок и Западные земли тоже мало принимались во внимание королём, хотя именно там производится большая часть золота, серебра, меди, олова и железа. Поэтому я предлагаю, чтобы все выплаты Винтерфеллу и Ночному Дозору, а также поставки материалов, продовольствия, оружия, сырья и всего остального были немедленно остановлены. Нам стоит найти им лучшее применение в других частях королевства. Мы бы могли, например… — Хватит, — сказала Элия, заставив старика умолкнуть. — Я понимаю ваше недовольство, но поддерживаю решение короля укрепить Север и Ночной Дозор, в первую очередь подготовив их к грядущей зиме и войне, в которой всем придётся сражаться. Потому что именно на Севере зима будет бушевать сильнее всего, и именно там враг нанесёт первый удар. — Ваше Величество, Стена… — Стена может быть высокой, толстой, прочной и древней, великий мейстер. Думаю, вы лучше меня знаете её габариты. Но даже я, женщина, которую никогда не учили военному ремеслу, понимаю, что ни одна защита не может быть неприступной. — Верно, — согласился Лорд Коннингтон. — Действительно, — поддержал сир Джерольд. К счастью, после этого великий мейстер потерял всё желание делиться своей мудростью и опытом с Элией и с малым советом. Элия решила, что обеспечение поставок Ночному Дозору должно стать их первостепенной задачей. Нужно сделать всё, чтобы враг не преодолел Стену, а этого можно добиться только если они усилят Дозор настолько, насколько это возможно. Однако помимо мирских благ Ночному Дозору также понадобятся люди, и заключённых в темницах королевства для этого явно будет недостаточно. Само собой, когда Рейгар закончит кампанию в Штормовых землях, он сможет повести уже созванные знамёна к Стене. И там они останутся, пока не смогут отбросить этого ужасного врага и вновь обезопасить королевство, сколько бы времени это бы ни заняло. Кроме того, в Белую Гавань должны быть отправлены ещё корабли с золотом, серебром и зерном, чтобы Север мог самостоятельно подготовиться к зиме. Северяне будут первыми, кто прибудет к Стене, чтобы защищать свои дома и семьи. Этих людей станет намного легче созвать, когда они будут уверены, что их родным не грозит смерть от голода и холода. К сожалению, строительство нового порта продвигалось медленно, как был вынужден доложить лорд Коннингтон. Из-за этого они могут сильно отстать от графика запланированных закупок товаров и их распределения по королевству, если ничего не предпринять. Им по-прежнему не хватало квалифицированных мастеров, главным образом плотников и каменщиков. Также не хватало ресурсов, особенно хорошей древесины, достаточно крепкой и пригодной для строительства. Сколько бы Элия ни думала об этом, они что могли с этим поделать, кроме как предлагать больше денег мастерам. Не самое лучшее решение, но собирать их по всему королевству и силой сгонять на стройку тоже никуда не годилось. Подобные решения стоит отложить на случай, когда положение дел станет совсем отчаянным и безвыходным. — Поднимите на десятину обещанное жалование любому мастеру, какого сможете найти, — решила она. — Ваше Величество, они уже получают вдвое больше обычного, — возмутился лорд Тайрелл. — Если заплатим ещё больше, то с тем же успехом сможем нанимать на эти работы помазанных рыцарей. — Если эти рыцари умеют обжигать кирпичи, тесать камень, возводить стены и изготавливать стропила из дерева, смело нанимайте их, милорд. После этого лорд Мейс снова умолк. — Могу я сделать предложение, относительно строительных материалов, Ваше Величество? — спросил лорд Матис Рован, что до сих пор хранил молчание на этом заседании. Элия кивнула. — Арена для турнира в честь именин принца. Она стоит к югу от Королевской Гавани неподалёку от места строительства, как раз на том же берегу реки. Она почти целиком построена из хорошего дерева. Если Ваше Величество отдаст приказ снести арену… — Эту арену построил король Рейгар, — тут же перебил его лорд Коннингтон. — Само собой, вы не могли этого знать, поскольку в то время ещё не входили в малый совет, милорд, но сам проект строительства арены принадлежал Его Величеству. — Это правда, — согласилась Элия, но прежде чем лорд-десница удовлетворённо кивнул, она сказала следующее: — Но как вы знаете, милорд, выживание человечества было делом всей жизни короля. И если ради этого нам необходим новый порт, король не будет возражать против сноса. Хорошее предложение, лорд Рован. Благодарю. Лорд-десница, отдайте приказ разобрать арену и пустить дерево на строительство нового порта. — Будет сделано, Ваше Величество, — ответил лорд Коннингтон явно недовольный. Хоть бы это прошло быстро. Не могу больше видеть эту арену из окна. Оно лишь напоминает мне о моём милом мальчике. Только из-за этого я готова сжечь её дотла. — Есть что ещё сообщить? — спросила Элия, надеясь на хорошие новости. Накануне они получили два письма из Долины Аррен: одно от лорда Элберта Аррена, другое от лорда Эддарда Старка. Оба письма были отправлены из Соколиного Гнезда, судя по доставившему их ворону, и в них говорилось об одном и том же. Лорд Джон Аррен умер от болезни, и после его смерти ситуация в Долине обострилась. Некоторые лорды действительно осмелились поднять восстание против лорда Элберта и Короны. Почему они это сделали и чего добивались, ни в одном письме, к сожалению, не было сказано. Несмотря на это, ситуация всё ещё находилась под контролем. Самые важные замки Долины всё ещё оставались в руках верных лордов и леди, стоявших за Элбертом Арреном, особенно Соколиное Гнездо и Кровавые Врата. Многие великие влиятельные и сильные дома также оставались верны королю Рейгару и лорду Элберту. Не в малой степени благодаря помолвке младшей дочери лорда Старка, леди Арьи, благодаря которой лорду Старку и лорду Аррену удалось ещё больше укрепить союз лоялистов, поэтому победа над изменниками оставалась лишь вопросом времени. Кроме того, флот Долины был полностью уничтожен в Чаячьем городе в качестве меры предосторожности, чтобы Корона могла отправить Королевский флот к берегам Долины, если будет необходимость. Это ещё не означало, что проблема улажена, и восстание подавлено, но лорд Элберт уверял, что вскоре так и произойдёт. По сравнению с другими пожарами, охватившими всё королевство, эту весть ещё можно было принять за добрую. — Да, Ваше Величество. Боюсь, есть ещё кое-что, о чём следует сообщить, — сказал лорд Монфорд. — Мы получили письмо из Староместа с вестями о нападении флота Редвинов на железных людей. С возвращением Вейгара и всем остальным это чуть не забылось, но… — Но что? — С сожалением вынужден доложить, что атака провалилась, моя королева. Лорд Редвин и его флот не смогли прогнать железных людей с Щитовых островов. — Я не ослышалась? — в ужасе спросила Элия бесцветным голосом. — Кроме того, — продолжил лорд Монфорд, — похоже… похоже, что большая часть флота Редвина была потоплена. Арбор пал и теперь находится в руках железных людей, Ваше Величество. Элию, словно громом поражённую, бросило и в жар, и в холод, воздух покидал её лёгкие быстрее, чем наполнял. Флот Редвина был уничтожен бандой полудиких разбойников и налётчиков, немногим лучше одичалых за Стеной. Само собой, Железный флот всегда представлял угрозу любому противнику на море, но чтобы потопить большую часть флота Редвина и захватить Арбор… Если это правда, то Простор, основная житница и фруктовый сад королевства, теперь оставался беззащитным. Семеро, ну почему это должно было произойти именно сейчас? Рейгар воюет в Штормовых землях против Роберта Баратеона, в то время как с севера к нам надвигается ужасный бесчеловечный враг, угрожая положить конец всему живому. И Эйгон, мой милый Эйгон… Просто в голове не укладывалось, чем они могли так прогневать богов, чтобы на королевство разом обрушилось столько напастей. — Если угроза железных людей столь велика, — сказала наконец Элия, сделав несколько глубоких, но едва слышных вдохов, — то почему Королевский флот всё ещё стоит здесь на якоре и не присоединился к атаке, лорд Монфорд? — Моя королева, мы полагали, — начал лорд Веларион, заёрзав на своём кресле, — что Королевский флот не понадобится для выбивания железных людей с из вод Арбора и Щитовых островов. Он прочистил горло, прежде чем продолжить. — Король Рейгар решил, что Королевский флот должен оставаться у Королевской Гавани и Драконьего Камня, вместо того, чтобы оплывать полконтинента ради битвы, в которой не понадобится. — Насколько я могу судить, флота Рейвина оказалось недостаточно, чтобы дать отпор железным людям, и в итоге мы имеем захваченный и разграбленный Арбор, а берега Простора теперь остались беззащитными перед нападением, но наши бравые моряки всё ещё сидят сложа руки. — Ваше Величество, мы не могли… — Я не хочу слышать оправданий, лорд Монфорд. Вы — мастер над кораблями Его Величества, ответственный за безопасность в водах вокруг королевства и поддержание королевского мира на море. — Так и есть, Ваше Величество, но… — И от вас ожидается, что вы сделаете всё возможное, чтобы восстановить этот мир. Вы отплывёте с Королевским флотом как можно скорее. Сколько на это понадобится? — Если это ваш приказ, Ваше Величество, то флот сможет отправиться в путь послезавтра с первыми лучами солнца. — Да, это мой приказ, лорд Монфорд. Берите каждый корабль, каждое судно, каждую рыбацкую лодку, какие сможете найти, если они пригодны для сражения на море, и отплывайте к Арбору. Вы изгоните железных людей из Арбора и окрестных вод, милорд, затем сделаете то же самое с Щитовыми островами. Вам всё ясно? — Да, Ваше Величество. На этом заседание малого совета подошло к концу, чему Элия не могла не радоваться. Но прежде чем великий мейстер Пайсел покинул помещение, Элия попросила его задержаться. Старик остановился и снова повернулся к ней, медленный как улитка и хрупкий как соломенная хижина. — У Вашего Величества остались ещё пожелания? — Да, великий мейстер. Я хочу, чтобы вы отправили письмо на Драконий Камень. — Драконий Камень? Но там сейчас никого нет, Ваше Величество. Кому туда отправлять письмо? — Мейстеру Драконьего Камня. Гиддену, если не ошибаюсь? — Пайсел кивнул, и его цепь зазвенела как колокольчики. — Меня не отпускают слова того юного Тарли... — Лорда Дикона. — Нет, другого, — сказала она, покачав головой. — Сэмвелл Тарли, брат Ночного Дозора. Он говорил, что для борьбы с Иными понадобится то, что находится на Драконьем Камне. Драконье стекло или что-то в этом роде. — Обсидиан, Ваше Величество. Он говорил об обсидиане. Драконье стекло — это старое название, применяемое простонародьем и… — Называйте это как хотите, великий мейстер, — перебила его Элия. — Я хочу, чтобы вы отправили письмо мейстеру Гидден, чтобы он обыскал Драконий Камень и нашёл этот обсидиан. — Мейстер Гидден стар и немощен, Ваше Величество, — сказал Пайсел, будто не замечая, как нелепо это звучало из его уст. — Не думаю, что он сможет обыскать Драконий Камень. — Ему необязательно делать это лично, — сказала Элия, глубоко вздохнув. — Хватит и того, чтобы он кого-нибудь послал на поиски. — Как пожелаете, Ваше Величество, но я не могу себе представить, какое применение может найтись для этого материала. Обсидиан — это природное стекло, хрупкое и… — Я тоже не знаю, великий мейстер, но молодые лорды очень настаивали на этом. Как бы там ни было, мы ничего не потеряем, если мейстер Гидден потратит впустую своё время. В отличие от великого мейстера Королевской Гавани, на плечах у мейстера пустующего Драконьего Камня лежит не так много обязанностей. — Конечно, Ваше Величество. Я напишу эти письма сегодня же и отправлю их до наступления темноты. — Прекрасно, я знала, что могу на вас рассчитывать, — сказала Элия, наблюдая за тем, как старик поклонился с довольной и гордой улыбкой, затем уволок ноги из зала малого совета. Говорят, что мейстеры, присягнувшие Цитадели, отказывались не только от своей фамилии и всех уз, но и от своей гордо, чтобы стать настоящими слугами там, куда бы ниспослала их Цитадель. Что касается Пайсела, то непохоже, чтобы великий мейстер отрекался от своей гордости. Скажи старику, насколько важными были его многочисленные обязанности в Королевской Гавани. Какой опорой он был для неё и королевской семьи, и он сделает всё, что пожелаешь. Попроси Пайсела раздеться и смастерить колесо на ступенях Великой септы, он сделает это, если сказать, как это важно для Короны, Железного трона, королевской семьи и, самое важное, что никто, кроме него, не сможет выполнить эту важнейшую задачу. Интересно, какое письмо он напишет первым, — подумала Элия, выходя вслед за Пайселом. — Письмо мейстеру Гиддену в Драконий Камень или письмо Тайвину Ланнистеру, чтобы тот как можно быстрее узнал о драконьем стекле. Точнее, обсидиане. Элия направилась в свои покои. Она могла бы провести суд, чтобы отвлечься. Но новость о том, кто вернулся в город на спине Вейгара, и, самое важное, кто не вернулся, расползлась по всему Красному Замку и по всему городу, что вовсе не удивляло. Она попросту не могла больше выносить этих взглядов. Одни смотрели на неё с упрёком за то, что посмела бросить в темницу сына короля, пускай даже и бастарда. Взгляды других были полны жалости. Ни тех, ни других Элия больше не могла выносить, поэтому вернулась в свои покои. Если горе снова нахлынет на неё, наедине с собой ей хотя бы больше не придётся сдерживаться. Вдруг она подумала о том, чтобы навестить Рейнис. Дочь чувствовала себя ничуть не лучше с тех пор, как бастард вернулся на Вейгаре. Даже хуже, если подумать. Она заперлась в своих покоях, не выходила, не ела и не впускала никого, кроме леди Аллары. Даже Элия, её родная мать, не могла войти. Поначалу реакция дочери ещё больше расстроила её, но Элия не стала злиться. Каждая из них горевала по-своему. В конце концов. Рейнис потеряла не только брата, но возлюбленного, с которым хотела провести остаток жизни и родить от него детей. Элия даже вообразить не могла, какую боль испытывала её девочка. Ей нужно было время, чтобы побыть одной, и Элия решила не лишать её этого, сколько ни шептались в королевском дворе о том, почему принцесса никому не показывалась. Только Элия вошла в твердыню Мейгора, как увидела молодого мейстера, выбежавшего из-за угла и снова подумала о великом мейстере Пайселе. Надеюсь, этот старый хрен успеет сегодня отправить письмо в Драконий Камень. Какую бы пользу ни принёс нам обсидиан, я должна быть уверена, что его действительно можно раздобыть на Драконьем Камне. Элия пожалела, что не расспросила поподробнее Сэмвелла Тарли, лорда Дикона и лорда Тириона, когда они рассказывали об обсидиане. Они говорили, что нашли схрон с ним на Кулаке Первых людей, и с его помощью можно убивать Иных и их слуг. Толстяк якобы смог убить им Иного. Но эта часть рассказа о том, как толстый мальчишка, едва ли способный связать два предложения, не споткнувшись о собственный язык, убил белого ходока, звучала настолько абсурдно, что Элия повелела всем троим замолчать. Зря она это сделала. Нужно было наоборот узнать об этом как можно больше, забросав их вопросами или просто позволив рассказать всё, что намеревались. Но Элия была слишком ошарашена вестью о том, с чем им предстоит столкнуться. Кроме того, они то и дело начинали спрашивать об ублюдке. Лорд Дикон вежливо и настороженно, Сэмвелл Тарли так боязливо, что его едва можно было услышать. Лорд Тирион открыто и почти что вызывающим тоном спрашивал, где бастард, в чём его обвиняют и что с ним теперь будет. Элия не хотела говорить о бастарде тогда, не хочет и сейчас. И если она снова поговорит с ними, попытавшись узнать больше о драконьем стекле, речь так или иначе снова зайдёт об ублюдке. Все трое уже просили у неё аудиенции после допроса, но Элия отказалась, поэтому они пытались добраться до членов малого совета, даже до лорда Коннингтона. Лорд Тирион виделся с великим мейстером Пайселом и пытался убедить того высказаться в пользу бастарда в малом совете. Элия не сомневалась, что бес не побрезговал упомянуть Пайселу, что тот преданный пёс его отца, а сам лорд Тирион тоже Ланнистер. Будто бы он когда-то забывал. Бес определённо не привык к тому факту, что громкое имя его семьи, которое явно открывало ему каждую дверь в каждом городе и замке королевства, было лишь одним из многих в Королевской Гавани при королевском дворе. Одним из сотен, и все они стояли ниже Таргариенов. Как выяснилось, лорд Дикон говорил с верховным септоном, но Толстяк, вероятно, всё ещё обиженный как маленькая девочка за появление красной шлюхи перед Великой септой, так и не показывался в Красном Замке. Теперь Элия задумалась, стоит ли ей сейчас поговорить с лордом Тирионом. Тот сейчас наверняка пьян и не вылезает из какого-нибудь борделя. Если нет, то уж точно не перестанет говорить об ублюдке. Сэмвелл Тарли, похоже, тоже многое знал, но Элия не знала, где он пребывал в данный момент. Да и даже если найти его, Тарли наверняка испугается одному её присутствию и снова не сможет выразить чего-либо членораздельного. Лорд Дикон… лорд Дикон казался честным человеком, но вряд ли он мог знать многое об обсидиане. Этот юноша был гордым и храбрым рыцарем, а не учёным мужем. Насколько Элия знала, лорд Тирион и Сэмвелл Тарли планируют через несколько дней отправиться на корабле в Старомест, чтобы отыскать в архивах Цитадели хоть что-нибудь про врага, помимо того, что знал каждый ребёнок из сказок. Идея была хорошей, но поскольку флот Редвина не смог избавить берега Простора от нашествия железных людей, ещё неизвестно, осмелится ли какой-нибудь корабль вообще отплывать из Королевской Гавани в Старомест в ближайшее время. Оставалось только надеяться, что Королевский флот добьётся успеха там, где потерпел неудачу флот Редвина. Последнее, чего хотелось Элии, так это объяснять лорду Тайвину, почему его сына и наследника нашли мёртвым в водах пролива Редвинов, хотя всего несколько дней назад вернулся живым и здоровым в Королевскую Гавань, оказавшись под защитой Короны. Даже если флот Редвина не смог избавиться от железных людей, то хотя бы должен был заметно потрепать его, — подумала Элия. — Сколько бы их там ни осталось, Королевскому флоту должно хватить сил уничтожить его. Семеро, это просто необходимо сделать. Лорд Дикон проведёт ещё несколько дней в Красном Замке, оправляясь от ран, полученных в боях с упырями, дезертирами и горцами, а затем возьмёт доброго коня, облачится в новые доспехи и вооружится хорошим мечом, чтобы затем присоединиться к кампании Рейгара, где основной армией командовал его отец, лорд Рендилл Тарли. Элия вспомнила, что во время допроса Сэмвелл Тарли просил также поговорить с одичалой девушкой, что прилетела сюда на спине Вейгара вместе с ними. Он утверждал, что эта девочка провела всю жизнь за Стеной и многое знала о том, что их ждёт. Подумав об этом немного, Элия решила не ходить к ней. Та девочка была ужасно напугана, когда золотые плащи вывели её из Драконьего логова в Красный Замок. Всё это время она прижимала своего ребёнка к груди и не говорила ни слова, в чём Элия не могла её упрекнуть. Только когда её отделили от Сэмвелла Тарли, выделив ему покои, подобающие брату Ночного Дозора, а ей спальню для слуг глубоко в недрах Красного Замка, она осмелилась открыть рот. Её манера говорить была довольно неуместна к югу от Стены, особенно в присутствии знати, не говоря уже о членах королевской семьи. Исключительно в качестве одолжения лорду Дикону, просившего о том же, Элия послала лорда Коннингтона проведать девочку и расспросить о том, что она знает про Иных. Мрачный, как всегда, лорд-десница вернулся довольно скоро. Гилли, так звали девушку, как оказалось, довольно быстро прижилась среди слуг, усердно работала на кухне и не боялась замарать руки, будь то уборка или разделка туши. К сожалению, она не смогла предоставить им чего-либо ценного. Гилли знала об Иных немногим больше того, что знал каждый ребёнок в Семи королевствах из сказок и присказок. Они не были людьми, они несли холод с тьмой и вели за собой армию нежити. Любой, кто сражается с ними и погибает, впоследствии пополняет армию их бездыханных слуг. Она говорила ещё что-то о человеке по имени Крастер, который был то ли её дедом, то ли отцом, а то и вовсе отцом её ребёнка. Лорд Коннингтон не совсем понял, что должны были означать её слова, и Элия не думала, что это стоило того, чтобы лично приходить к Гилли с вопросами. — Ваше Величество? — обратился к ней сир Джерольд, как только они прибыли к её покоям. — Да, сир Джерольд? — Ваше Величество, я хотел бы поблагодарить вас за проявленное милосердие к… королевскому бастарду. От внимания Элии не укрылось, как тяжело было сиру Джерольду не назвать бастарда лордом Джоном. Но теперь мальчик больше не мог носить этого титула. Он больше не был лордом, и никогда им не станет. Хватало и того, что бастард выжил за Стеной, а её сын — нет, и Элия готова перевернуть небеса и ад верх дном, чтобы он никогда не получил власти. — Вы ошиблись в своём суждении, сир, — сказала она. — Я ещё не решила, как поступить с бастардом. Это не милосердие. Он всё ещё может лишиться головы за то, что присвоил себе королевского дракона, или отправиться на Стену и провести там остатки своих дней за то, что бросил моего сына в этих ледяных пустошах. — Понятно, — сказал Белый Бык, склонив голову. Не сказав больше ни слова, Элия отвернулась и вошла в свои покои. Она села за широкий стол перед ещё более широкими окнами и посмотрела на вид снаружи. Залив Черноводной был прекрасен. Если не считать грозы, что бушевала в Штормовых землях, небо впервые за несколько дней оказалось почти ясным. Вдали, где-то за Крюком Масси, на небе красовалась прекрасная радуга. Но это не могло отвлечь Элию от того, что лежало перед ней на столе. Элия никогда не питала особой любви к оружию, но не могла отрицать, что это оружие обладало особой красотой. Меч был отобран у бастарда после того, как он сошёл с Вейгара. Лорд Коннингтон забрал его у драконьих стражей и впоследствии передал Элии. Она вытащила клинок из ножен и посмотрела на его сталь. Чёрная как ночь, но с мелкой рябью, проникшей глубоко в сталь, что можно было заметить только на свету. Валирийская сталь. Длинный Коготь, так назывался этот меч. Об этом ей рассказал лорд Дикон. Из того, что она узнала, это был подарок Джиора Мормонта, старого лорда-командующего Ночного Дозора. Бастард получил его за то, что спас старика от мертвеца. Если бы он спас её мальчика, Элия с радостью опустошила бы королевскую казну, чтобы осыпать бастарда валирийскими мечами. Но вместо этого он спас лорда Мормонта лишь затем, чтобы тот оказался убит своими же людьми. Боги поистине жестоки и неумолимы, — подумала она. — Видимо, на то они и боги. Как бы то ни было, она была рада, что бастарда лишили этого меча. Дело не только в том, что такой меч был слишком драгоценным и благородным, чтобы лежать в руках бастарда. Дейрон Добрый мог бы рассказать о том, к чему приводит передача подобного оружия в руки бастарда. Говорят, что кровь бастардов слаба, и бесчестье, что привело к их зачатию, течёт в каждом ребёнке, рождённого от такого союза. В Дорне к бастардам относятся не так предвзято как в остальном королевстве. К югу от Красных гор следовать своим желаниям и позывом считалось не таким постыдным. Несмотря на это, с этим ублюдком Элия не хотела рисковать. Она должна решить эту проблему до того, как Рейгар вернётся из Штормовых земель. Страх того, что тогда произойдёт, не покидал её с момента возвращения бастарда. Что сделает Рейгар, когда вернётся и узнает, что его сын и наследник мёртв, а бастард присвоил себе дракона? Объявит ли его Рейгар своим наследником в обход Рейнис? Северу это, безусловно, понравится, как и главам многих семей, что увидят в этом возможность подсунуть своих дочерей новому наследному принцу. Рейгар и вовсе может попытаться выдать Рейнис за своего бастарда, чтобы сохранить чистоту крови. Нет, она ни за что этого не допустит. Она скорее лично перережет ублюдку глотку, чем отдаст ему свою Рейнис. Рейгару ничего не останется, как смириться с этим, когда он вернётся из Штормовых земель. Ей ещё предстоит решить, лишать ли его головы, отсылать на Стена или ещё куда. Она не могла надеяться, что Рейгар придёт к лучшему решению для всех, особенно для Рейнис. Нет, ей придётся взять это дело в свои руки. И всё же, как бы Элия ни ненавидела бастарда, и как бы она ни желала его смерти, когда он вернулся без Эйгона, она не могла этого сделать. Да, она ненавидела ублюдка, но в то же время стыдилась этого. До глубины души. Как бы Элия ни тосковала по своему мальчику, она знала, что бастард ни в чём не виноват. Он не был виновен в обстоятельствах своего рождения и не был виноват в том, что случилось с Эйгоном. Элии было тяжело это принять, и она не могла признать это в открытую, но из рассказов лорда Тириона, лорда Дикона и Сэмвелла Тарли о той ужасной битве на Кулаке Первых людей было очевидно, в каком безвыходном положении они все оказались, и мало что могли с этим поделать. Она не могла знать, мог ли он вообще спасти её сына. Но оба лорда и дозорный были едины в том, что у него просто не было возможности спасти Эйгона. Виновен или нет, он всё равно представлял угрозу для Рейнис, а то и всего королевства, если однажды решит, что хочет чего-то большего, чем участи простого королевского бастарда и засмотрится на корону и престол. Глядя на клинок, Элии захотелось просто взять и бросить его в Черноводную. Да, он был драгоценным, почти бесценным, но очень опасным в руках бастарда. Сын короля, неважно, законный или нет, он вернулся в столицу верхом на драконе и валирийским мечом в ножнах, ещё бы он не почувствовал себя достойным претендовать на корону и Железный трон после смерти короля. А может и раньше. Быть может, без меча у него не возникнет таких безумных идей, — подумала она, но поняла, что это полная чушь. — Он сын Рейгара, оседлавший дракона. Какая ему разница, из чего сделан его меч? Если когда-нибудь он решит, что хочет сесть на Железный трон, причиной тому точно будет не меч, что подарил какой-то старик перед тем как умер. Элия снова задумалась над тем, что ей делать с мечом, и поняла, что бросать его в Черноводную было бы слишком опрометчиво. Если в какой-то момент, она больше не сможет выносить его вид, от него всегда можно будет избавиться другим способом, например, подарив или продав кому-нибудь. Но, скорее всего, Рейгар сделает его новым фамильным мечом дома Таргариен или вернёт бастарду. С глубоким вздохом она встала, разделась, надела тонкое ночное платье и легла в кровать. Какое ей дело до какого-то несчастного меча? Пускай Рейгар делает с ним всё, что хочет. Элия устала, ужасно устала. Время было ещё слишком ранним, чтобы ложиться в постель, ещё даже не полдень, но Элии ничего так не хотелось, как лечь и уснуть в надежде, что этот кошмар наконец-то закончится, когда она проснётся. Не успела она уснуть, как услышала громкий стук в дверь. Элия вздрогнула и огляделась. Она встала с постели, накинула халат, чтобы прикрыть наготу под тонкой тканью ночного платья, пока стук в дверь становился всё громче и энергичнее. — Войдите, — с раздражением сказала она. В тот же миг дверь распахнулась и в её покои ворвались лорд Коннингтон, сир Джерольд и сир Джонотор. Элия вздрогнула. Если все трое разом ворвались к ней, да ещё и таким образом, значит, что речь шла о чём-то очень важном. Или о чём-то ужасном, — подумала она. — Неужели, Рейгар пал? Если так, нам понадобится новый король. Или королева. Но смогут ли эти люди принять Рейнис. Захотят ли они короновать мою дочь новой королевой Семи королевств? Или они предпочтут бастарда? Вдруг Королевская Гавань уже находится в осаде? Нет, это невозможно, иначе бы я давно слышала крики солдат со стен и двора или тревожный сигнал колоколов. Или хотя бы увидела в окне дым от костров из лагеря противника. — В чём дело? — наконец спросила она, когда мужчины остановились. Лорд Коннингтон и сир Джонотор дышали так тяжело, будто оббежали весь Красный Замок. Сир Джерольд и сир Джонотор опустились перед ней на одно колено, а лорд Коннингтон был так взволнован, что забыл даже об этом. Он протянул ей листок бумаги. — Это… это письмо, — задыхаясь, сказал он, — пришло вам, Ваше Величество. Прошу… прошу, прочитайте его. На миг Элия заколебалась, неуверенная, хочет ли она знать, что там написано, но затем потянулась к письму. Печать, простое крошечное пятно воска, была уже сломана, но письмо было снова сложено, хоть и неаккуратно и криво, будто в спешке. — Почему великий мейстер Пайсел не принёс мне это письмо? — спросила она, разворачивая его. — Доставка писем не входит в обязанности лорда-десницы и рыцарей Королевской гвардии. — Если бы мы ждали, пока Пайсел не доберётся сюда из своей проклятой башни, он бы вернулся быстрее, чем вы бы успели прочитать письмо, — весело сказал сир Джонотор. — Вернулся? Кто… Голос подвёл её, глаза впились в развернутое письмо, и рука резко прижалась к широко открытому рту, как если бы ей было необходимо сдержать весь воздух во рту, чтобы он не покинул лёгкие навсегда. Она почувствовала, как по щекам текут слёзы, целый поток слёз, слёз радости. Она вся сотрясалась от рыданий. Она так и не смогла прочитать содержимое письма, но это и не нужно было. Она уже увидела, кто его написал и отправил. — Эйгон, — прошептала Элия. Только теперь она начала читать. — Эйгон… жив. Он… — Он в Чёрном Замке, — добавил лорд Коннингтон, когда голос снова начал подводить её, самым отзывчивым голосом, который Элия слышала от него за всю свою жизнь. — Принц вернулся из-за Стены живой и здоровый. Он отдохнёт там ещё несколько дней, а затем вернётся в Королевскую Гавань на Балерионе. Она не помнила, как оказалась здесь, но в следующий момент обнаружила себя на одном из широких мягких кресел за большим столом. В одной руке лежала чашка горячего чая, отдававшего мёдом, цветами и травами, а в другой она всё ещё держала письмо. Элия всё ещё не могла в это поверить, она едва могла дышать и чувствовала, что сердце билось так сильно, будто вот-вот взорвётся. — Рейнис, — внезапно услышала она свой шёпот и посмотрела на стоявших перед ней мужчин. Все улыбались, даже лорд Коннингтон. — Рейнис должна знать. Нужно сказать ей. Сир Джерольд, немедленно отправляйтесь в покои Рейнис и приведите её сюда. Она должна увидеть письмо. Срочно. Если она откажется открывать, я даю вам прямое разрешение ломать дверь. А если она откажется идти с вами, можете хоть заковать её в цепи, но притащите сюда. Как только она увидит письмо, обязательно простит вам это. — Да, Ваше Величество, — поклонившись, сказал рыцарь и поспешно покинул комнату. Только в этот момент до неё дошло, что можно было бы просто передать ему письмо, вместо того, чтобы приказать привести сюда Рейнис, вероятно, против её воли. Нет, тогда бы мне пришлось выпустить письмо из рук, — подумала она. — Я не могу этого сделать. Я должна быть уверена, что мне всё это не снится. Элия потеряла всякое чувство времени, пока сидела, попивая чай перечитывая письмо сына снова и снова. Написано было не так много, и Элия едва осознавала, что там написано. Но это не важно, главное, что это письмо написал её сын. Он жив и скоро вернётся домой. Через минуту, а может и целый час, Элия не могла быть уверена, сир Джерольд вернулся в её покои вместе с Рейнис. Её волосы были растрёпаны и неопрятны, напоминая терновый куст в дорнийских горах, лицо было красным, а глаза опухли от долгих рыданий. Выражение её лица представляло собой смесь печали и гнева, и она явно ещё не решила, кричать ли от ярости или упасть на пол в рыданиях. Элия улыбнулась, глядя на дочь, когда она вошла в покои, и эта улыбка лишь усилила её гнев и негодование. — Что это значит? — выдавила из себя Рейнис. Ничего не сказав, Элия встала, сделала несколько шагов к дочери и протянула ей письмо. Как и она сама недавно, Рейнис, сбитая с толку, заколебалась, но затем взяла письмо. Ей потребовался всего миг, чтобы осознать, что это всё означало. Рейнис разрыдалась, её ноги подкосились, и она чуть не упала на пол быстрее, чем сир Джерольд и сир Джонотор успели её поймать. Смеясь и плача, Рейнис сидела на полу с растрёпанными волосами и помятым платьем. Элия тут же присела рядом, крепко обняв дочь. — Он жив, Семеро, он жив, — услышала она, как дочь снова и снова повторяла это, пока тёплые слёзы радости стекали по её шее. Элия не могла сказать, как долго они просидели так, но их внезапно отвлёк хриплый голос великого мейстера Пайсела. — Ваше Величество, — задыхаясь, произнёс старик, — тут письмо. Оно… — Её Величество уже в курсе, — сказал сир Джонотор. — Думаешь, мы взяли письмо лишь затем, чтобы как дураки ожидать твоего прихода? — Нет, конечно нет. Это было бы глупо, — пробурчал великий мейстер. — Но ворон принёс ещё одно письмо, сир. Мейстер Халлен, принимавший ворона, сначала не заметил второго письма. К счастью, его заметил я, когда пригляделся к ворону. Сир Джонотор, тихо фыркнув, протянул руку, но великий мейстер отказался передать ему письмо. — Это письмо предназначено принцессе Рейнис, только для её глаз. Рейнис тут же вырвалась из объятий Элии и, всхлипнув, но сияя от радости, с трудом поднялась на ноги. Затем она взяла всё ещё запечатанное письмо от Пайсела, подошла к одному из кресел и опустилась на него, прежде чем сломать печать. — Это тоже от Эгга. Лично для меня, — просияла она, приступив к чтению. — Мы… мы должны всё подготовить к приезду моего сына, — решила Элия, вытирая слёзы. — Лорд Коннингтон, сообщите на кухню, чтобы готовили пир в честь возвращения наследного принца домой. — Да, Ваше Величество, — радостным тоном сказал лорд Коннингтон, едва сдерживающий улыбку. — Сир Джонотор, проследите за тем, чтобы колокола в королевской септе звонили. Я хочу слышать их весь остаток дня. Когда люди соберутся и станут спрашивать, пусть все знают, что мой сын жив и скоро вернётся в Королевскую Гавань. — Да, Ваше Величество, — сказал рыцарь, быстро поклонившись и поспешив уйти. — Ваше Величество, есть ещё кое-что, — сказал затем сир Джерольд, прочистив горло. Элия сначала непонимающе смотрела на него, пока не поняла намёка белого рыцаря. — Да, вы правы, сир, — сказала она. — Настало время решить судьбу Джона.