О королях и бастардах

Джон изо всех сил вцепился в ручки седла, но огромная сила, с которой Вейгар в последний момент дернулся, всё равно едва не вышвырнула его из седла. Конечно, Джон закрепил себя цепью на поясе и не свалился бы насмерть, но выпасть из седла в разгар атаки под взглядами сражающихся на земле людей и болтаться на спине своего дракона, как багаж, всё равно было бы неловко. Джон позволил Вейгару сделать ещё один круг над Штормовым Пределом и ещё раз быстро и ровно промчался по массивным стенам. Ему казалось, что солдаты на стенах пригибают головы, когда он проносится над ними или мимо них, хотя между головами людей и брюхом или когтями дракона оставался десяток или больше ступеней. Некоторые мужчины обратились в бегство, и их товарищи, судя по всему, уже готовые бросить оружие и попытаться укрыться где-нибудь, почти не пытались остановить их. Несмотря на это, тех, кто действительно убежал, было мало. Слишком мало. Вейгар сделал почти полный круг вокруг Штормового Предела, а затем пронёсся по широкой дуге над водами бухты Разбитых Кораблей. Корабли Королевского флота, блокировавшие бухту с моря для осады, образовали длинную линию от одного края бухты до другого, словно жемчужины на нитке, покачиваясь на ветру, как маленькие колыбельные. С такой высоты казалось невозможным представить, что столь малому количеству кораблей удастся эффективно отрезать Штормовой Предел от моря. Однако обгоревшие останки нескольких небольших затонувших кораблей, торчавших из волн то тут, то там, свидетельствовали об обратном. Два корабля, похоже, пытались прорвать блокаду в направлении Штормового Предела, несомненно, чтобы доставить новые припасы и, возможно, даже подкрепление гарнизону замка. Остальные корабли, более мелкие и несколько громадных, составлявших небольшой флот Штормового Предела, от которого теперь остались лишь разбитые части, очевидно, пытались бежать из замка. Однако ни один из кораблей не смог уйти далеко. Везде, где в бухте Разбитых Кораблей были отмели, останки кораблей — остовы корпусов и мачт с трепещущими остатками рваных парусов — высовывались из воды, как цапля из высоких камышей на берегу реки, или были разбросаны, как посыпка на торте, по остроконечным скалам, усеявшим бухту Разбитых Кораблей, словно цветы на весеннем лугу. Погибшие цветы, как знал Джон. Что стало с теми, кто находился на борту, — как с беглецами из Штормового Предела, так и с теми, кого пытались спасти снаружи, — Джон не знал. Некоторых, конечно, вытащили из воды и посадили в цепи на корабли Королевского флота. Большинство же, несомненно, утонули или замерзли насмерть в холодной воде. Вейгар развернулся и полетел обратно над сушей. Не успела вода исчезнуть под ними, как из-под земли показались чёрные шишковатые руки и потянулись к ним по воздуху. Джон, конечно, знал, что это не гигантские руки. Это были чёрные обугленные останки густых древних деревьев, которые когда-то составляли богорощу в Штормовом Пределе. От некогда прекрасного леса не осталось ничего, кроме выжженного пепелища, а там, где было сердце-дерево, в самом центре богорощи, осталось лишь пустое поле серого пепла. От некогда гордого сердце-дерева не осталось даже пня. Джон знал, что молния ударила в сердце-дерево в ту самую ночь, когда король и его армия собрались у Штормового Предела, чтобы осадить его. Джон знал, что с королём была и красная жрица. Это было невероятное, почти невозможное совпадение, что сердце-дерево, веками не тронутое силами природы, было поражено молнией и сгорело в пепел от возникшего пожара в ту же самую ночь, когда там была красная жрица. Однако Джон выкинул эту мысль из головы. Он очень сожалел о гибели сердце-дерева, но здесь и сейчас на кону стояли вещи куда важнее. Джон, теперь уже с востока, ещё раз облетел массивные главные ворота Штормового Предела. Решётка была опущена, башни справа и слева полностью укомплектованы, и стрелы и арбалетные болты летели либо на него вверх, не представляя, впрочем, серьезной угрозы ни для него, ни для Вейгара, либо вниз, к армии на земле, которая продолжала приближаться к замку под знамёнами красного трёхглавого дракона на чёрном поле дома Таргариен, красного егеря на зелёном Тарли из Рогова Холма, а также чёрного оленя на жёлтом от дома Баратеон. Под знаменем Баратеонов собралась лишь горстка людей, но лорд Станнис, лично ведущий их в бой, не пожелал пропустить участие в этой битве от имени короля. Несомненно, для того, чтобы доказать свою верность Железному трону. Большинство людей шли под знаменем Тарли с Рогова Холма всё дальше и дальше в сторону Штормового Предела, упорно выдерживая ливень стрел и арбалетных болтов. Джон почти чувствовал на своей спине гневные взгляды лорда Рендилла, хотя и не мог сразу разглядеть того, кто находился внизу. Он пытался убедить лорда Рогова Холма не атаковать Штормовой Предел вместе с Вейгаром. Однако лорд Рендилл командовал осадой и, по приказу самого короля Рейгара, попыткой взять Штормовой Предел силой, чтобы быстро и решительно покончить с восстанием в Штормовых землях. Джон, конечно, понимал желание Его Величества поскорее покончить с угрозой, которую представлял лорд Роберт. Но всё же ему хотелось, чтобы это удалось сделать, не обрушивая на Штормовой Предел драконье пламя. «Дракон за стенами замка заставит многих из тех, кто находится за стенами, дважды подумать о том, чтобы участвовать в этой битве», — сказал Джон лорду Рендиллу после того как тот прочитал письмо Его Величества и объявил королевские приказы. Им предстояло раз и навсегда подавить восстание и, если понадобится, взять Штормовой Предел силой. Джон не раз пожалел, что вообще вручил ему письмо, не прочитав его заранее. Но потом он решил, что не стоило. Если бы он не передал письмо немедленно, или вскрыл до того печать, это было бы изменой. Предательством по отношению к своему королю и предательством по отношению к своей семье. С другой стороны, сжечь Штормовой Предел — разве это не измена? Это предательство по отношению к другой моей семье, к матери и братьям, что могут стоять на этих стенах, и к лорду Роберту, человеку, которого я всю жизнь считал своим отцом. «Позвольте мне поговорить с людьми, милорд, — попросил он лорда Рендилла. — Я знаю многих из тех, кто сейчас удерживает Штормовой Предел, ещё со времен своего детства. Мы сможем покончить с этим без...» «Вы и ваш дракон здесь уже целый день и целую ночь, милорд, — рявкнул лорд Тарли в ответ. —Если бы глупцы за стенами хотели сдаться, времени у них было предостаточно. Видимо, присутствия дракона им было недостаточно». «Я уже пытался это сделать, — проворчал лорд Станнис. — Роберт даже не счёл нужным поговорить со мной, своим родным братом. Никто не открыл ворота, когда я хотел встретиться и предложить уйти всем, кто находится в этих стенах. Никто не захотел говорить со мной». Джона это не удивило. Лорд Станнис был честным, отважным и преданным человеком, но без юмора и таланта вдохновлять других людей. То, что лорд Роберт и его люди не захотели разговаривать с лордом Станнисом, нисколько не удивило Джона. Но он не стал высказывать об этом своё мнение. «И всё же я прошу вас позволить мне сначала поговорить с людьми», — настаивал Джон. «И что именно вы собираетесь им сказать? Что вы сможете сказать такого, что заставит лорда Роберта уступить?» «Лорд Роберт может не слушать меня, но его рыцари и оруженосцы могут. Я могу предложить им пережить всё это». «А в противном случае будете грозить спалить драконьим огнем?» «Если придётся». «И вы бы это сделали?» Джон замешкался на мгновение, и лорд Тарли сухо и жестко рассмеялся. По удивленному выражению лица Дикона, прибывшего сюда за несколько дней до него, Джон понял, что это, должно быть, редкое явление. «Мне дан чёткий приказ от нашего короля, — с серьезным видом произнёс он, держа письмо, которое Джон только что вручил ему, наперевес как знамя, — и я не подведу Его Величество. Эти люди за стенами не сдадутся, потому что считают Его Величество слабым, и я не намерен поощрять их в столь ошибочном убеждении». «Но...» «Иметь дракона, но не использовать его против вражеского замка — признак слабости. Но угрожать напасть с драконом, а потом не нападать — ещё хуже. Нет, я не позволю этому случиться. Завтра с первыми лучами солнца начнется атака, и вы, сир Джон, возглавите первый удар со своим драконом». Вскоре после этого встреча окончилась. Решение было принято. Джон всё ещё пытался поговорить об этом с Диконом, надеясь, что, возможно, ему удастся переубедить своего лорда-отца. К разочарованию Джона, Дикон разделял взгляды отца и, в свою очередь, пытался убедить Джона, что это нападение — единственный правильный вариант действий. Верил ли он в это на самом деле или просто не хотел идти против лорда-отца, Джон так и не смог понять. И снова Джон пролетел над массивными главными вратами, дав Вейгару возможность издать громкий, пронзительный рёв. И снова некоторые из стоящих на стенах воинов бросались на землю или пригибали головы, но тут же снова вскакивали, посылая в них залп стрел и арбалетных болтов. На земле Джон тоже видел, как стрелки падали на землю и не вставали, изрешеченные стрелами. Это нужно сделать, — сказал себе Джон. — Чем дольше будет продолжаться битва, тем больше людей погибнет. С обеих сторон. Это необходимо сделать. Он сделал несколько глубоких вдохов и почувствовал, как Вейгар, втягивая воздух своими огромными ноздрями, вторя ему. Затем Джон позволил Вейгару развернуться и уже через мгновение, пролетев над наступающей армией Его Величества, обрушил огромную мощь Вейгара на главные ворота Штормового Предела. Ослепительно яркое пламя зелёного и золотого цвета разбилось о тяжёлые ворота под радостные крики солдат, стоявших позади него, а со стен доносились испуганные вопли. Затем Вейгар уже поднялся в воздух и пронёсся над главными воротами. Вейгар повернулся, снова так быстро и внезапно, что Джон едва не потерял контроль над собой, закрутился в воздухе, как змея, поддерживая себя в воздухе ударами своих могучих крыльев, и обрушил на главные ворота ещё один поток зелёного сияющего драконьего огня, на этот раз с другой стороны. Словно волна во время шторма, пламя ударилось о ворота и устремилось вправо, влево и вверх. Джон видел, как люди на земле за воротами, на стенах и башнях справа и слева от них, охваченные пламенем, мгновенно вспыхивали и начинали корчиться и кататься по земле, крича от боли. Некоторые мужчины в ужасе бежали прочь, крича от страха, другие хватали вёдра или одеяла и пытались затушить ими горящих товарищей. Боги, только бы там не было моих братьев. Вейгар сильнее забил крыльями, поднялся в воздух и начал перелетать через стены. Джон смотрел на то, чего они добились вместе, но тут же понял, что это ещё не конец. Массивные главные ворота Штормового Предела горели: от силы драконьего огня одна из огромных створок ворот сломалась по длине и теперь болталась на петлях. Однако ворота ещё не были разбиты. Джон заставил Вейгара развернуться по широкой дуге, чтобы дать солдатам на стенах и башнях достаточно времени понять, что за этим последует. Прошу, уходите оттуда, — мысленно взмолился он. — Вы не сможете больше удерживать врата. Не против драконьего огня. Убирайтесь оттуда, мать вашу! Большинство воинов, казалось, услышали его безмолвную мольбу, поскольку тут же обратились в бегство, не успев понять, что он собирается сделать. Несколько человек остались, пытаясь сразить Джона или дракона стрелами и арбалетными болтами в последней, отчаянной попытке стать героем. Безрезультатно. В следующее мгновение Вейгар уже снова достиг ворот и, словно оскорбленный нежеланием врат сдаться, обрушил на них такую огромную, горячую и мощную струю огня, что Джон в первый миг ослеп от её слепящего света, словно взбесившийся великан, снова и снова бился о ворота. Джон увидел, как дерево ворот начало чернеть и краснеть, обугливаясь и сгорая, а петли, заклёпки и фурнитура ворот давно раскалились до такой степени, что светились, как расплавленная бронза, — красная, золотая и белая. Огонь Вейгара закончился, и в тот же миг, словно почувствовав, что дракон одержал победу над неподатливыми воротами, главные Штормового Предела и их решётка рухнули с оглушительным треском, разрывом и грохотом. Пепел, пыль и горящие щепки дерева разлетелись в разные стороны серым облаком. Затем раздался другой звук - громкий треск, похожий на ломание массивных костей, и спустя мгновение каменный мост между двумя башнями справа и слева от того, что когда-то было главными воротами, рухнул на груду горящего дерева и раскаленного железа внизу, исчезнув в плотном облаке пепла и пыли. Среди громких возгласов всё ещё приближающихся солдат Джону показалось, что в этот момент он даже слышит приказы лорда Рендилла. Он посмотрел вниз, Вейгар снова пронесся над главными вратами Штормового Предела, которые теперь лежали внизу в дымящихся и горящих руинах. Джон видел, как приближается армия короля, что уже не маршировала в сомкнутом строю, а бежала так, словно их ждал приз за то, кто первым ворвётся во вражеский замок. То тут, то там на землю падали люди, сраженные стрелами или арбалетными болтами. Однако на стенах и башнях возле бывших главных ворот почти не осталось солдат, поэтому в сторону нападавших почти не летели снаряды. Джон был поражен, когда Вейгар внезапно начал опускаться ниже, следуя вдоль огромной стены Штормового Предела, и снова выпустил поток своего смертоносного, светящегося зелёным пламени на солдат, стоящих на стене. Нет, нет, нет, — в ужасе подумал Джон. — Нет, врата разрушены.Довольно. Хватит! Джон сообщил Вейгару, что тот должен атаковать и разрушить ворота Штормового Предела, и дракон с радостью подчинился. Однако после этого он не дал ему понять, что атака для него на время закончена, и дракон стал искать новые цели, новую добычу, новые жертвы. Искал и нашёл. Только сейчас Джон сосредоточился на том, чтобы не дать Вейгару убить ещё больше людей своим огнем, не разрушить ещё больше частей крепости. Ему быстро удалось достучаться до Вейгара через возбуждение и эйфорию, что, казалось, текли по дракону, словно жидкое блаженство, и вскоре заставить его понять, чего от него ждут. Тогда Вейгар понял и, нехотя, подчинился воле Джона. Джон почувствовал разочарование дракона, но также знал, что тот подчинится его приказу. Они ещё несколько раз пронеслись над Штормовым Пределом. С бойниц колоссального барабана в центре замковой башни и из нескольких окон на западной стороне в Вейгара и Джона продолжали пускать бесчисленные стрелы и арбалетные болты. Однако большинство из них летели слишком низко или слишком высоко, были направлены недостаточно далеко, а если и попадали в цель, то отскакивали от чешуи Вейгара как капли дождя от крепостной стены. Джон всё же решил взлететь чуть выше, хотя вид с этой высоты уже вызывал легкое головокружение в голове и тошноту в животе. Вейгар не пострадает от стрел, но вот в своей броне я так не уверен. Вейгар забирался всё выше и выше, пока Джон не смог разглядеть сверху огромную барабанную башню. Он видел, как королевская армия, возглавляемая двумя людьми в зёленых и красных доспехах — несомненно, лордом Рендилом Тарли и его сыном Диконом, — и ещё одним человеком в чёрном и ярко-жёлтом, вошла в Штормовой Предел, словно поток насекомых, хлынув через туннель во внешней стене, где всего несколько мгновений назад стояли главные ворота с решёткой. Первый двор замка, расположенный сразу за главными воротами, уже был взят. Потоки и реки солдат, с мечами и копьями, топорами и арбалетами в руках, устремились во двор и вверх по лестнице, чтобы теперь взять стены и сторожевые башни, окружавшие этот двор. Те немногие преграды, что оставались в этой части замка, вскоре будут сломлены. Через несколько минут продвижение остановилось: защитники Штормового Предела — слишком поздно, по мнению Джона, — закрыли ворота в полуметровой кольцевой стене и заняли боевые позиции, разделявшие внешний двор и хорошо защищенные внутренние дворы, расположенные кольцом вокруг колоссальной барабанной башни. Джон наблюдал с воздуха, как лорд Рендилл расставляет свои войска, обеспечивая безопасность внешнего двора, но в то же время стараясь держаться вне досягаемости бесчисленных лучников на вершине кольцевой стены. То тут, то там несколько рыцарей из армии Его Величества пытались пробиться через захваченную внешнюю стену дальше в Штормовой Предел, по узким мостикам и дорожкам, соединявшим стены и башни. Однако ни один из них не смог приблизиться к внутренней кольцевой стене. Все они падали на землю или вниз с мостов и погибали, изрешеченные стрелами и арбалетными болтами. Так замок не взять. Даже потеряв внешние стены, Штормовой Предел сможет выдержать такую осаду в течение нескольких месяцев, — подумал Джон. Навесная стена, какой бы высокой, массивной и впечатляющей она ни была, была лишь частью грозной обороны Штормовой Предела. Его лорд-отец... нет, лорд Роберт с гордостью учил его этому ещё в детстве. — Лорду Тарли никогда не преодолеть кольцевую стену таким образом. А даже если он и преодолеет, то не сможет проникнуть в барабанную башню. Обычными средствами Штормовой Предел не взять, — подумал он и почувствовал, как в нём поднимается странное чувство гордости. Однако Джон тут же поборол его. Гордость за прочность Штормовой Предела, замка врагов Его Величества, была напрасной, решил он. Джон размышлял, что ему теперь делать, что он вообще может сделать. Конечно, он мог бы возобновить атаку с Вейгаром, сжечь драконьим огнем некоторые ворота в кольцевой стене, что были меньше и слабее, массивных главных ворот, и размолоть стены и башни в щебень. Джон сразу же почувствовал, возбудился Вейгар, когда эта мысль зародилась в его голове и тут же отразились в голове Вейгара, словно дракон хотел поощрить Джона своим предвкушении. Однако Джон вытеснил эту мысль из головы. Он не хотел снова нападать, не хотел разрушать Штормовой Предел, не хотел, чтобы ещё больше людей, многих из которых он знал с детства, погибли столь жестокой смертью, не хотел снова рисковать, подвергая своих братьев такой страшной опасности. Вейгар снова почувствовал нежелание Джона атаковать и даже, казалось, сопротивлялся этому. Вдруг в сознание Джона хлынули... образы и впечатления от зелёного сияющего огня и дерева, сгорающего в пепел, камня, взрывающегося под могучей силой пламени, железа, плавящегося, как воск, воспоминания об удивительном ощущении силы и мощи, когда драконий огонь разрушил главные ворота Штормового Предела. Джон почувствовал, как внутри него поднимается жар, жар огня в его крови. И... да, он хотел этого. Он хотел снова ощутить эту мощь, снова высвободить эту невероятную силу. Вейгар круто развернулся, следуя приказу Джона направиться к северному кольцевому валу. Джон ощущал, как в его драконе нарастает сила и мощь огня, готового в мгновение ока уничтожить всех и вся, кто встанет у них на пути. Всё быстрее и быстрее они мчались к стене. Джон видел, как люди на стене бросали оружие и пытались убежать. Напрасно, — мрачно подумал он. — Вам не уйти от меня. Затем стена оказалась рядом, Вейгар разжал челюсти и... Нет, нет! Это неправильно! В последний момент Джон заставил дракона снова подняться в воздух и увидел, как поток ярко-зеленого огня взметнулся над стеной и устремился в утреннее небо. Джон почувствовал разочарование своего дракона, нет, тревогу. Однако Джон почувствовал облегчение. Лорд Тарли мог посчитать его трусом. Король Рейгар мог наказать его за это. Вейгар мог разочароваться в том, что не принес ещё больше смерти и разрушений. Однако Джон не стал бы нападать, убивать и разрушать, без необходимости. Он не поддастся этому желанию, как бы громко ни звал огонь в его крови. Джон ещё раз по широкой дуге направил Вейгара вокруг барабанной башни. Холодный влажный солёный воздух, яростно дувший ему в лицо, пошел ему на пользу, казалось, погасил огонь внутри него и заставил снова трезво мыслить. Наконец он снова посмотрел вниз, и то, что он увидел, вызвало у него еще большее чувство облегчения, даже радости. Защитники Штормового Предела, сначала на северной кольцевой стене, затем на западе и, наконец, на юге, начали массово складывать оружие и сдаваться в плен. Он видел, как охотно открываются врата, и армия Его Величества начинает наводнять внутренние дворы замка и даже входить в колоссальную барабанную башню. Видимо, этой последней угрозы могущества Вейгара действительно было достаточно, чтобы убедить людей в безнадежности их борьбы. Слава богам, — подумал Джон. — Штормовой Предел пал. — Что значит, вы никого не можете найти? — рявкнул лорд Тарли на сира Патрака Реддинга, не прошло и двух часов. Лорд Тарли, после того как последние солдаты сдались армии Его Величества, приказал своему совету собраться в круглом чертоге, главном чертоге замка. Джон, конечно, не входил в совет лорда, но никто не посмел возражать присутствию драконьего всадника, благодаря которому штурм крепости вообще стал возможен. — Мы обыскали все покои, милорд, — извинился сир Патрак, — но ни лорда Роберта, ни его сыновей найти не удалось. И даже леди Лианны. Никого. — Неужели вы всерьёз думаете, что такой человек, как Роберт Баратеон, просто удалится в свои покои и будет ждать вас там после того как его замок только что был взят? Продолжайте поиски, — приказал он. — Я хочу, чтобы обыскали каждую комнату и кладовую, каждый винный погреб и казарму, каждую конуру и свинарник. И если я узнаю, что вы забыли обыскать хотя бы один тайник, вам придется за это ответить, сир Патрек. — Милорд, Штормовой Предел — огромный замок. Нам понадобится несколько дней, чтобы... — Тогда вам лучше начать прямо сейчас. Сир Патрак поклонился, повернулся и, сопровождаемый несколькими вооруженными людьми в зелёном и красном, людей Тарли, красными, белыми и золотыми, а также синими и зелеными. Джон не мог точно сказать, к каким домам принадлежали последние. Он и сам поспешно вышел из круглого чертога. Лорд Рендилл, его сын Дикон, лорд Станнис и ещё полдюжины рыцарей из Простора стояли вокруг стола, покрытого таким количеством карт Штормового Предела, залива Разбитых Кораблей и окрестных земель, что от деревянной поверхности стола почти ничего не было видно. Они выглядели наполовину довольными победой, но в то же время наполовину недовольными тем, что им не удалось схватить ни лорда Роберта, ни Ориса ни Стеффона. При этом они с таким увлечением разглядывали карты, словно надеялись найти на них какую-то подсказку о местонахождении разыскиваемых. Джон молча обдумывал услышанное. Лорда Роберта нигде не было, как и его братьев или леди-матери. Он с ужасом вспомнил нападение на главные ворота, разрушения, волны яркого зеленого пламени, крики горящих людей. Боги, пожалуйста, не допустите, чтобы там были мои братья, — умоляюще подумал он. — Нет, их там не было. Конечно, их там не было. Моего... Лорда Роберта я бы узнал, и тогда мои братья тоже были бы неподалёку. Но лорда Роберта там не было, как не было и Ориса со Стеффоном. Кроме того, — подумал он, — это не объясняет отсутствия матери. Где моя мать? — Мне нужно подтверждение от флота, — услышал он слова лорда Рендилла. — Так точно, милорд, — сказал один из рыцарей, поклонился и поспешил прочь. — Возможно, у вас есть другая идея? — спросил Дикон Тарли, и Джон понял, что обращались к нему. Казалось, он понял вопросительный взгляд Джона и продолжил. — Вы знаете этот замок лучше, чем большинство из нас, сир Джон. Не знаете ли вы, где могут скрываться лорд Роберт и его семья и где нам следует их искать? Джон задумался. — Лорд Роберт — не тот человек, который будет укрываться в какой-нибудь норе от своих врагов, — сказал Джон. Лорд Станнис посмотрел на него, как всегда, хмуро и угрюмо, но кивнул. — Он любит войну и сражения. Если бы он всё ещё был в замке, вы бы уже знали об этом, милорды — Он не мог сбежать, сир Джон, — настаивал Дикон. — Сир Малкольм, как вы видели, уже в пути, чтобы получить подтверждение от кораблей Королевского флота, что лорд Роберт никак не мог сбежать из бухты Разбитых Кораблей на лодке. Он также не мог просто уйти через главные врата во время нападения. Значит, он всё ещё должен быть здесь. Джон некоторое время молча смотрел на Дикона, потом пожал плечами. Он увидел, как потемнело лицо лорда Рендилла, и, похоже, это его ничуть не обрадовало. Обвинить Джона в том, что он хочет помочь лорду Роберту совершить измену Короне он при этом не решился и промолчал. Лорд Рендилл не говорит этого вслух, но он так думает, — был уверен Джон. — Лорд Рендилл считает, что я хочу защитить лорда Роберта. Конечно, он будет лично докладывать королю Рейгару. Мне нужно быть осторожным. — Нам нужно найти сира Ломаса Эстермонта, — наконец произнес Джон. — Он кастелян Штормового Предела и близкое доверенное лицо лорда Роберта и моей леди-матери. Если кто и знает что-то, так это он. И он хороший человек. Разумеется, он был потрясён мятежом лорда Роберта. Он поможет нам. Никто не шелохнулся. Джон почувствовал раздражение. Конечно, он не мог знать, действительно ли сир Ломас готов помочь им, но он был хорошим человеком. В этом он был уверен. И если бы они смогли его найти, он оказался бы очень полезен. Вскоре Джон увидел, как лорд Рендилл кивнул одному из своих рыцарей. Сир Рональд, — вспомнил Джон его имя. — Мы уже нашли сира Ломаса, — тут же сказал сир Рональд. — В темницах, вместе с его женой. Оба мертвы. Уже не меньше недели. — Откуда... откуда вы знаете, что это были сир Ломас и его жена? — спросил Джон. — Тюремщик подтвердил, когда мы обыскивали темницы час назад. Джон вздрогнул и сглотнул. Сир Ломас мёртв, его жена леди Серлина тоже мертва. Но почему? Если они оба мертвы, то это должно было произойти по приказу лорда Роберта. Иное было немыслимо. Никто в Штормовом Пределе не посмел бы и пальцем тронуть их, если бы лорд Роберт не позволил. Нет, приказал. Но... в этом не было никакого смысла. Сир Ломас был кастеляном Штормовой Предела, верным вассалом лорда Роберта и дома Баратеон на протяжении многих-многих лет, умелым и преданным человеком, всегда послушным. К тому же, он был близким доверенным лицом лорда Роберта. Так что же могло заставить лорда Роберта убить такого человека, как сир Ломас, и его жену? — Но... но этого не может быть... — начал заикаться Джон. Но не успел он закончить фразу, как его прервал звук шумно открывающейся двери. В огромный чертог, громко стуча сапогами по каменному полу, ввалились четверо оруженосцев в цветах Баратеонов. Несомненно, люди лорда Станниса. Они тащили за собой ещё двоих: один в грубо выделанной серой мантии со звенящей цепью на тонкой шее, другой — в рваном дублете жёлто-черного цвета. Джон сразу же узнал их. — Кто это? — спросил лорд Рендилл, обращаясь к солдатам. Прежде чем те успели сказать, Джон дал ответ: — Юрн, мейстер Штормового Предела, и сир Гавен Уайлд, мастер над оружием. Солдаты тащили мужчин за собой, пока те не оказались в нескольких шагах от лорда Рендилла. Затем они толкнули их, и оба мужчины упали на землю, как мокрые мешки. В то время как сир Гавен быстро пытался подняться на ноги, мейстер Юрн так и остался лежать на земле. Джон видел, как старый мейстер трясётся от страха, а сир Гавен, с подбитым глазом, разбитой губой и сильным кровоподтёком на лице, вызывающе озирался по сторонам, словно не мог решить, кого из присутствующих вызвать на дуэль первым. На мгновение его взгляд задержался на Джоне, потом на лорде Станнисе, но затем быстро вернулся к лорду Рендиллу. — Где лорд Роберт? — спросил лорд Рэндилл. Ответа не последовало. — Где леди Лианна? —Всё также без ответа. — Где Орис и Стеффон Баратеоны? — Штормы, — выплюнул сир Гавен. Потом он действительно выплюнул слюну и кровь прямо перед сапогами лорда Тарли. Один из солдат нанёс ему удар, и тот упал. Джон хотел вмешаться, но сдержался. Это нужно было сделать, как и нападение на главные ворота. Эти люди могли что-то знать о местонахождении лорда Роберта и, самое главное, о местонахождении его братьев и его леди-матери. И если они не заговорят сейчас, то заговорят после того как их немного допросят в темницах. Если они заговорят сейчас, всем станет легче. Лорд Рендилл сделал шаг вперёд, прямо в жирную лужу слюны и крови, затем ещё один, мимо сира Гавена, который ещё не успел подняться на ноги после удара тяжелой перчаткой. Лорд Рендилл шагнул к мейстеру Юрну, который, не успев заметить перед собой мужские сапоги, начал хныкать. — Вы — мейстер этого замка, — заявил он. — Да. Да, милорд, — пробормотал мейстер Юрн, опускаясь на каменный пол. — Тогда вы должны знать, где находятся лорд Роберт, его жена и сыновья. — Мейстер Юрн не мог вымолвить ни слова. — Где они? С кем лорд Роберт вступил в сговор против Короны? Кто его союзники? Кому вы посылали воронов, от кого получали воронов? Говорите. Мейстер Юрн, прижавшись лицом к холодному камню пола, не давал ответа. — Как мейстер Цитадели, вы служите не дому Баратеон, а этому замку и его лорду, — сказал Джон. Только теперь, то ли благодаря его словам, то ли потому, что он узнал голос Джона, Юрну удалось поднять голову. Он посмотрел на Джона, на его морщинистом лице промелькнула мимолетная улыбка, и он с готовностью кивнул. —Лорд Роберт больше не является лордом этого замка, — продолжил Джон. Он чувствовал себя нелепо, читая мейстеру такую лекцию, но, видимо, нужно было напомнить об этом Юрну, чтобы развязать ему язык и уверить, чтобы он никого не предаст своим признанием. — Лорд Рендилл Тарли завоевал и завладел им от имени Его Величества, короля Рейгара из дома Таргариен. Его Величество теперь лорд этого замка, а лорд Рендилл здесь — его представитель. Так что отвечайте на его вопросы. Где лорд Роберт? Где моя леди-мать? Где мои братья? —Не смей и слова сказать! — рявкнул сир Гавен, но очередной удар солдата быстро заставил его умолкнуть. — Довольно, — приказал Джон. — Довольно будет, когда мы узнаем всё, что необходимо, — сказал лорд Станнис, устремив мрачный взгляд на мейстера Юрна. Наконец мейстер Юрн начал рассказывать. О воронах, которых он послал от имени лорда Роберта во все Штормовые земли. По крайней мере, тем лордам, которые, как опасался лорд Роберт, не будут слишком благосклонны к Его Величеству. Он доложил об ответах, которые они получили. Ответов было не так уж много. Некоторые лорды, видимо, пообещали ему в тех письмах не предавать его королю Рейгару из своей древней верности дому Баратеон, но отказались принимать активное участие в восстании. Другие не испытывали подобных сомнений и обещали ему людей и материальную поддержку, еду и лошадей. — Моя мать, что с моей матерью? А мои братья? — стал расспрашивать Джон. Письма — это, конечно, хорошо, но главным было не это. — Лорд Роберт бросил вашу леди-мать в темницу, когда узнал про её неверность и то, что ваш отец, милорд, — король Рейгар, а не он, — ответил Юрн. Джона бросило то в жар, то в холод. — В темницы? Тогда... тогда мы должны снова обыскать их. Наверняка ваши люди не заметили её, лорд Тарли. Она должна быть где-то там, если... —Нет, её там нет, — перебил его Юрн, покачав головой. — Она сбежала из темниц во время побега лорда Роберта из Штормового Предела. — Что? — прогремел лорд Тарли так неожиданно, что мейстер Юрн вздрогнул, как гончая, опасающаяся побоев. — В-в-в-во время побега из Штормового Предела, милорд. Он с-с-с-сбежал во время вылазки. Это был просто отвлекающий манёвр, чтобы он мог покинуть замок незамеченным, м-м-м-м-милорд. Джон ожидал, что лорд Тарли в любой момент выхватит меч и нанесет им смертельный удар мейстеру Юрну — настолько мрачным стало выражение его лица. Но тот даже не вздрогнул, если не считать вздувшейся жилы на его шее. — А сыновья? — Л-лорд Орис сбежал из Штормового Предела ещё раньше. Сир Ломас Эстермонт помог ему бежать, опасаясь гнева лорда Роберта. Куда, правда, я не знаю. Знаю только, что сир Ломас был уверен, что он в безопасности. — А Стеффон? — взволнованно спросил Джон. Орис сбежал в безопасное место. Он благодарил за это старых и новых богов. — Стеффон... Лорд Стеффон остался со своим лордом-отцом, — сказал Юрн. — Он взял себе фамилию Шторм, решив снова заслужить имя Баратеон, а затем он и Эдрик Шторм присоединились к лорду Роберту в его походе. — В его измене, — прорычал лорд Станнис, словно гончая, готовая укусить. — Да, в его измене, — согласился мейстер Юрн, снова опустив голову. — Насколько сильна армия лорда Роберта? — спросил лорд Рендилл. — Он не мог спастись с большим количеством людей во время вылазки. Так что, если он намерен возглавить поход против короля Рейгара и остального королевства, то должен надеяться найти ещё людей в другом месте. Где, сколько и кого именно? — А что с моей матерью? Не знаете ли вы, куда она ушла? — спросил Джон, не дождавшись ответа от Юрна. Старый мейстер посмотрел на него и, видимо, решил, что ответить на вопрос Джона важнее. — Прости, мой мальчик, но я не знаю, куда она делась, — мягко произнес мейстер Юрн, и Джон сразу же почувствовал себя тем самым мальчишкой, который бегал по Штормовому Пределу со слезами на глазах, потому что не хотел ехать в Королевскую Гавань на долгие годы. Тогда именно Юрн нашёл его и утешил, вытер слёзы и убедил, что жить при королевском дворе будет большим приключением и что он найдет там много новых друзей. Друзей, да. Даже брата и сестру, — подумал Джон и слегка улыбнулся. — Сир Ломас тоже помог леди Лианне бежать. Может, это измена своему сюзерену, но долг чести, так он это называл, — продолжал мейстер Юрн. — По той же причине он ранее перенаправил одно из писем лорда Роберта своим знаменосцам в Королевскую Гавань, чтобы король Рейгар был предупреждён о мятеже лорда Роберта. — Благородный поступок, — проворчал лорд Рэндилл с искренним одобрением. — Действительно, хотя это не принесло сиру Ломасу большой пользы. Кто-то узнал о его деяниях, уж не знаю, как, но это случилось через неделю после побега лорда Роберта вместе с лордами Стеффоном и Эдриком Штормами и несколькими верными людьми, а также побега леди Лианны из подземелий. Тогда сира Ломаса бросили в темницы вместе с его женой, леди Серлиной. Такая нежная душа. Она не заслуживала этого. Солдаты замка чувствовали себя преданными сиром Ломасом и поэтому не желали проявлять милосердия. Сир Ломас умер после нескольких дней пыток, через два дня после леди Серлины. Правда, не обмолвившись ни единым словом о леди Лианне. — Значит... она в безопасности, — сказал Джон, охваченный ужасно слабым чувством надежды. — Она больше не в подземельях, не погибла там и не находится под гнётом лорда Роберта. Значит, она в безопасности. Но... где же она? — Я не знаю, мой мальчик. Действительно не знаю, — сказал мейстер Юрн. Затем Джон отвернулся и покинул круглый чертог. Для него здесь больше ничего не оставалось. Мейстер Юрн рассказал всё, что знал. В этом Джон не сомневался, и, судя по всему, лорд Рендилл и лорд Станнис считали так же. После того как его язык развязался, мейстеру Юрну было нечего опасаться. Сир Гавен по-прежнему не желал делиться с ними тем, что он может знать или не знать, и теперь ему, верному солдату до мозга костей, придётся смириться с тем, что этот отказ сулит ему. Явно ничего хорошего. Джон попросил человека из свиты лорда Тарли, доверенного лица того, кто теперь отвечал за захват Штормового Предела, выделить ему покои из господских палат. Лорд Элвуд, так звали этого человека, выделил ему покои, что до недавнего времени принадлежали одному из его братьев. Ориса, как вскоре стало ясно. Его собственные старые покои находились неподалеку, но с тех пор как он уехал в Королевскую Гавань, чтобы жить при королевском дворе, они так мало изменились, что Джон боялся найти там детскую кроватку и одежду. Всякий раз, когда он бывал в Штормовом Пределе с тех пор, ему предоставляли покои в гостевых комнатах. Тогда это казалось ему странным, пока мейстер Юрн не объяснил, что он уже три года жил в Королевской Гавани, но его леди-мать настояла на том, чтобы оставить его покои без изменений, дабы сохранить воспоминания и не отказываться от своего маленького мальчика. Джон с трудом сдержал слёзы, что грозили залить глаза. Он даже не знал, были ли это слёзы печали или облегчения. Его матери здесь не было. Он не смог найти её, не смог спасти. С другой стороны, теперь он знал, что она в безопасности, где бы она ни была. Но... было ли так на самом деле? Была ли она в безопасности? Она сбежала из Штормового Предела, да, но где она, Джон не знал. Никто из живых людей в Штормовом Пределе, похоже, не знал. Так что же мешало ей оказаться в подземельях ещё одного лорда Штормовых земель, преданного дому Баратеон, или быть зарезанной мелким бандитом за горсть монет? Ничего. Нет, я не приму этого, — решил Джон. — Она жива. Просто обязана быть живой. И мы встретимся снова. Непременно встретимся. Словно гончая на псарне, Джон некоторое время расхаживал взад-вперед по покоям. Он хотел что-то сделать, просто обязан был что-то сделать. Но что? Мысль о том, чтобы снова сесть на Вейгара и отправиться на поиски своей матери в Штормовые земли, была заманчивой и в то же время до абсурда безнадёжной. Если она действительно попала в руки одного из верных знаменосцев лорда Роберта, он не сможет разглядеть её с воздуха. Какими бы острыми ни были чувства Вейгара, он не мог видеть сквозь стены, потолки, камень, дерево и черепицу. Не в первый раз Джон задавался вопросом, как Эйгон вообще надеется найти Рейнис. Он тут же выкинул эту мысль и беспокойство о брате и сестре из головы. И даже если его леди-мать ни у кого не в плену, если она где-то на свободе, где её искать? Штормовые земли были слишком велики, чтобы их можно было толком обыскать. К тому же, как только что понял Джон, он даже не знал, осталась ли она вообще в Штормовых землях. Оставаться здесь было бы слишком беспечно и неразумно. В Штормовых землях хватало потенциальных и явных сторонников лорда Роберта. Куда же направилась его мать? На запад? Возможно, но маловероятно. Простор и его лорды были верны Железному трону. Так что там она была бы в безопасности от лорда Роберта и его знаменосцев. Но именно это и могло стать для неё опасностью, ведь в конце концов она была женой предателя. Примут ли её там с распростертыми объятиями, было в лучшем случае сомнительно. А может, на восток? Там, за Узким морем, находился огромный континент Эссос, но для такого путешествия ей понадобилось бы не только много монет, но и корабль с надежным капитаном, который не продал бы её и не сдал за несколько монет при первой же возможности. Кроме того, в Эссосе у его леди-матери не было ничего. Ни друзей, ни семьи, ни союзников, кроме тех, кого можно было купить за много-много золота. Золота, которое вряд ли было возможно прихватить с собой во время побега. Значит, на север? В Королевские земли, в Королевскую Гавань, к королю Рейгару. Да, она могла бы отправиться туда, но... если бы она пошла на север, чтобы искать защиты при королевском дворе... но тогда почему она не столкнулась по пути туда с королевской армией? Армия шла самым коротким, самым быстрым и самым прямым маршрутом из Королевской Гавани в Штормовой Предел, и было вполне логично, что его леди-мать поступила бы так же, пытаясь бежать, надеясь найти защиту короля. Да, они должны были броситься друг другу в объятия. А если нет, если она добралась до Королевской Гавани каким-то другим путем? Да, возможно, так оно и было. Возможно, она пробралась по опасному пути через Королевский лес, хотя Джон надеялся, что она не пыталась этого сделать, и уже давно находится в Королевской Гавани или скоро прибудет туда. Возможно, она уже была там в безопасности, а он просто ещё не знал об этом и не узнает, пока не вернётся, и они не упадут друг другу в объятия — он, его леди-мать и Арья — и посмеются вместе над тем, что он беспокоился без всякой причины. Да, возможно, так оно и было. Вероятно, что всё окажется так просто и идеально, однако это не так. Джон знал, что если слишком сильно надеяться, то в итоге можно только разочароваться. Так какой же ещё был вариант? Куда ещё могла отправиться его леди-мать? Ни на запад, ни на восток, возможно, даже ни на север. Оставался только юг. Но... на юг? Вряд ли. Насколько Джон знал, у неё не было никаких особых связей с Дорном и дорнийцами. Ничего, кроме нескольких торговых отношений между Штормовыми землями и Дорном, которые она поддерживала на протяжении многих лет, но редко продвигала. И тот факт, что король Рейгар предал свою дорнийскую жену моей матери и породил с ней бастарда, тоже не способствовал тому, чтобы у неё было много друзей в Дорне, — подумал он тогда. — Бастарда... Он был бастардом и останется им. В этот момент Джону хотелось разбить голову о стену от злости или достать Длинный Коготь и разнести всё в этих покоях в щепки. Он и сам не знал, на что именно надеялся во время разговора с королём. Ободрения? Внимания? Обещания, что однажды он больше не будет бастардом, но... Арья, — промелькнуло у него в голове. Как принц королевства, законнорождённый или узаконенный, он был бы настолько подходящей парой, что лорд Робб и даже леди Кетлин не смогли бы возразить против их союза. Но их данном случае... — Оседлать дракона, одного из трёх во всём мире, явно недостаточно для леди Кетлин, — с горечью подумал он. — У меня должно быть имя, и не просто Сноу, Шторм или Уотерс, иначе я не достоин руки её дочери. Увы, Его Величество во время их разговора ясно дал понять, что не намерен делать Джона законным сыном. Он признал его своим сыном, правда, но Джон был зачат не на той простыне, и король, похоже, не был намерен этого менять. Он был его бастардом, Сноу, не Таргариеном, и таковым и останется. Арье было все равно. Джон был уверен в этом, как в восходе солнца. Он любил её, а она любила его. И это никогда не изменится, какое бы имя он ни носил. Тем не менее всё это, их союз и их любовь, должно было вбить клин между Арьей и её семьёй. Джону была ненавистна мысль о том, что Арье приходилось выбирать между ним и семьёй. Джон опустился на кровать Ориса и закрыл глаза. Ещё не было и полудня, а он уже был так измотан, словно провел весь день в седле. В каком-то смысле так оно и было, по крайней мере половину дня, только не в седле лошади, а в седле дракона. Более увлекательно, и во много раз утомительнее. Джон мысленно потянулся к Вейгару, почувствовав дракона через их связь. Он оставил Вейгара в одном из внутренних дворов замка, к северо-востоку от центральной барабанной башни, где тот мог побыть один, и где его не тревожили бы солдаты — как побеждённые защитники, так и победившие воины королевской армии. Джон чувствовал, что Вейгару хорошо. Дракон был усталым и измученным, как и он сам, но в целом довольным. Он не испытывал ни голода, ни жажды, и, казалось, его не беспокоила суматоха вокруг. Джон подумал, что, возможно, он сам чувствует себя иначе. Может, он голоден или хочет пить? Нет, не очень. Но так ли это на самом деле, или довольство дракона просто отражалось в нём самом? В последнее время он всё чаще замечал это. Когда Вейгар был голоден, он тоже испытывал чувство голода, даже если только что поел. Он подозревал, что Вейгар чувствует то же самое, когда Джон тоже становится голодным. Если кто-то из них уставал, то уставал и другой. Если кто-то из них хотел пить, то и другой хотел пить. Если кто-то из них злился, грустил или радовался, другой тоже злился, грустил или радовался. Как Эгг и Рэй справляются с этим? Как им удается чувствовать всё это так долго, быть так тесно связанными, не теряя себя? Джон решил расспросить их об этом при первой возможности, когда они вновь воссоединятся. Джон открыл глаза, повернул голову в сторону и посмотрел в окно, вглядываясь в серое, пасмурное и мрачное небо над Штормовыми землями. Он был рад, что покои лорда находятся на стороне барабанной башни, удаленной от моря, и здесь есть окна. Даже если вид снаружи не внушал оптимизма. Впрочем, что в последнее время могло обнадёживать? На краткий миг он понадеялся, что Балерион вдруг появится в небе над Штормовым Пределом с братом и освобождённой сестрой на спине. Или, может быть, Мераксес, что всё же смогла каким-то образом найти и вернуть своего всадника. Конечно, это было глупо. Но всё же... Эйгон справится. Он говорил себе это столько раз за последнее время, с тех пор как узнал о похищении Рейнис, но не уставал повторять, повторять снова и снова, пока это не выжигалось в его сознании, как клеймо на скоте. Эйгон справится. Он победит железных людей и найдет Рейнис, а потом вернёт её домой, целую и невредимую. Джон не заметил, как глаза его закрылись, и он погрузился в беспробудный сон. Он понял, что вообще спал, только когда его разбудил шум во дворе под окном — он даже не мог сказать, как долго спал. Судя по всему, захват замка ещё не был закончен. Джон надеялся, что обошлось без грабежей и мародёрства. Хотя ему никогда не приходилось сталкиваться с этим самому, ни для кого не было секретом, что солдаты и даже рыцари любят устраивать беспорядки, поджоги, мародёрствовать, грабить и насиловать в завоеванных замках, городах и деревнях после выигранной битвы. Он также знал, что лорд Тарли запретил подобное и пригрозил суровыми карами. Но вот будет ли соблюдать его каждый оруженосец, каждый рыцарь и даже каждый лорд под его командованием — уже другой вопрос. И Джон решил покинуть покои и осмотреть замок. Не мешало бы узнать, что означал этот шум, что происходит, и есть ли ему чем заняться. Чем-то ещё, кроме как затаиться в бывших покоях младшего брата и проспать весь день. Когда он поднялся с кровати, у него заболела спина. Ему следовало снять доспехи, прежде чем ложиться на кровать. Однако теперь было уже слишком поздно. Поэтому он стиснул зубы и мучительно потянулся. Спина хрустнула, а бёдра и ляжки болели так, словно его били кнутом. Однако эту боль он мог стерпеть. Затем он взял Длинный Коготь, что всё еще лежал на столе рядом с кроватью, ожидая его, перекинул меч через плечо и вышел из покоев. Джон прошёлся по Штормовому Пределу и с радостью увидел, что, кроме главных ворот, замок почти не пострадал. То тут, то там кладовые, чуланы, шкафы, сундуки и полки были разграблены людьми из победоносной армии короля, скорее всего, в поисках богатства и добычи. В целом замок производил хорошее впечатление, как и его обитатели. Джона порадовало, что люди под командованием лорда Рендилла, судя по всему, выполняли его приказы, и не было ни большого разграбления, ни грабежей, ни изнасилований. Слуги в замке занимались своими делами так непринужденно, словно не замечали, что вокруг них только что пал и был завоеван замок, впервые за всю его тысячелетнюю историю. Некоторые служанки приветствовали его с улыбкой, как будто он всё ещё оставался Баратеоном и приехал сюда только затем, чтобы навестить свою семью, а не с армией за спиной, верхом на драконе. В целом, если не считать опустошённых и разграбленных кладовых, шкафов и сундуков, здесь было на удивление мало свидетельств проигранной битвы и скором падении замка. Перед входами в некоторые узкие проходы, коридоры, мосты и эстакады люди из гарнизона замка, пытаясь удержать его против армии Его Величества, сложили столы и стулья, полки и шкафы в небольшие баррикады и подожгли их. Однако после того как большая часть людей сдалась, вскоре после падения главных ворот, за них не было проведено ни одного боя, так что теперь работа, оставленная, разумеется, разоруженным защитникам, заключалась в том, чтобы снова расчистить эти баррикады, убрать обломки и пепел. Во дворах и залах с достаточно высокими крышами то тут, то там горели большие костры, которые рыцари и солдаты победоносной армии короля подкармливали практически всем, на чём можно было найти герб Баратеонов. Флаги и знамена, дублеты и деревянные щиты, гобелены и картины, шёлковые простыни и даже чеканные сёдла и седельные сумки гарнизона Штормовой Предела... Со стен и орнаментов над перемычками дверей и окон каменные гербы Баратеонов яростно выбивали люди с молотками и зубилами, а другие солдаты кувалдами разбивали в щепки оленей на железных оконных решетках, на верхушках железных оград и на стальных нагрудных знаках. Джону было тяжело смотреть, как вся геральдика Баратеонов в замке, древней резиденции столь древнего рода, предаётся огню или разбивается в щепки с невероятной жестокостью, хотя сам он уже не принадлежал к этому роду. А вот его братья — да. По крайней мере, два его брата. И всё же... Штормовой Предел и его обитатели легко отделались. Очень легко. Замок всё ещё стоял, почти не пострадал, а если не обращать внимания на полное отсутствие всего, на чём всего несколько часов назад можно было увидеть оленя Баратеонов, то замок был практически нетронут. Тому, кому Его Величество передаст замок в качестве вотчины, не придется прилагать особых усилий, чтобы восстановить его. Джон не удивился, обнаружив в круглом чертоге лорда Рендилла, его сына Дикона, а также командующих армией лордов и рыцарей. Они всё ещё стояли или снова собрались вокруг стола с бесчисленными картами, но теперь их прикрывали хозяйственные книги Штормового Предела. Мейстер Юрн тоже стоял за столом вместе с мужчинами, но не в цепях, как с облегчением отметил Джон. Дикон приветствовал его слабой улыбкой и дружелюбным, но сдержанным "лорд Джон", а остальные рыцари и лорды ограничились кивком в его сторону. Лорд Рендилл бросил на него короткий взгляд, когда тот вошёл, но не соизволил кивнуть, не говоря уже о том, чтобы искренне поприветствовать. Джон посмотрел на раскрытые на столе книги, из которых мейстер Юрн в данный момент читал, информируя мужчин о запасах замка. Они представляли собой бесконечные ряды цифр и измерений. Для Джона эти книги были такой загадкой, что с тем же успехом могли быть написаны неизвестными рунами на чужом языке. Он знал, что у его матери всегда был талант к подобной работе, хотя она всегда её ненавидела. Джон улыбнулся, вспомнив, как его мать всегда ругалась как матрос за закрытыми дверями, когда в очередной раз наставало время проверки книг, и ей приходилось проводить несколько дней вместе с мейстером Юрном и сиром Ломасом в подвалах и кладовых Штормового Предела. Но матушки здесь больше нет, — подумал он, — как нет и сира Ломаса. Он мёртв, убит людьми этого самого замка. Только мейстер Юрн всё ещё здесь, преданно исполняет свою клятву. — Есть ли какие-нибудь новости о моей леди-матери? — спросил он, обращаясь к Дикону, который, казалось, был безнадежно утомлён докладом мейстера Юрна и слушал лишь вполуха. — Или, может быть, о моих братьях? Дикон сделал вид, будто ему нужно оторваться от доклада мейстера Юрна, а затем повернулся к Джону. — Нет, боюсь, что нет, милорд, — сказал он тихим голосом, вероятно, чтобы не потревожить остальных. Джон ненадолго задумался, не стоит ли напомнить Дикону, что он вовсе не лорд и что после совместного пребывания за Стеной они стали если не близкими друзьями, то уж во всяком случае братьями по оружию, а потому к нему можно обращаться просто как Джону. Но всё же он воздержался от этого, поскольку не сомневался, что лорду Рендиллу не понравилось бы столь открытая фамильярность. — Но мы узнали ещё кое-что из допроса некоторых людей из гарнизона... — Что? — Может быть, есть какая-то зацепка о местонахождении его матери или братьев? Джон с ужасом осознал, что в этот момент ему совершенно безразлично, что происходит с лордом Робертом, где он, здоров ли он, жив ли он вообще, что он замышляет... Разве я плохой сын? Я знаю, что он не мой отец, но он был им большую часть моей жизни, — подумал он. — Нет. Кем бы лорд Роберт ни был для меня раньше, он им больше не является. Не после того, что он сделал с матерью, не после того как отрёкся от моих братьев, своих законных сыновей, и отобрал у них фамилию Баратеон. — Ну, — продолжил Дикон, — по большей части эти сведения не представляют ценности. — Почему вы так уверены? — Потому что ваша леди-мать вряд ли превратилась во тьме ночи в волчицу и вырвалась на свободу, через стены замка, — сказал Дикон с мёртвой серьезностью. — Другие рассказывают, что видели, как лорд Роберт забрал её с собой. Говорят, они выглядели весьма влюблёнными друг в друга. Довольно сомнительно, учитывая, что совсем недавно он бросил её в подземелье. Один человек сказал, что видел, как она гребла на лодке по заливу Разбитых Кораблей в темноте ночи. А другие утверждают, что она облачилась в доспехи, сражалась в штурме, а потом сбежала в суматохе битвы. Джон усмехнулся. Это звучало абсурдно, но... не для его матери. Говорить об этом вслух Дикону он не стал. Таким образом никакой реальной зацепки о местонахождении его матери, братьев или лорда Роберта не имелось. Он также сомневался, что ему удастся найти хоть какую-то зацепку в Штормовом Пределе. Никто, похоже, не знал ничего, кроме того, что им могло привидеться или послышаться во тьме ночи. Джон снова подумал о том, чтобы просто сесть на Вейгара и обыскать Штормовые земли с воздуха. Но потом он отругал себя за эту, поскольку такая затея, очевидно, была безнадёжна. — Что теперь? — спросил он. Ответил лорд Рендилл. — Что теперь? Я могу сказать вам, сир, — сказал он, его голос был таким же твёрдым, как сталь блестящего серого нагрудника, в который он всё ещё был облачён. — Лорд Роберт всё ещё на свободе и угрожает Короне и королю своей продолжающейся изменой. Вместе с ним один из ваших братьев, а возможно, и оба. И только боги знают, какие злоключения сейчас замышляет ваша леди-мать. Внезапно Джон вдруг почувствовал, как его рука сама собой сжалась в кулак. На краткий миг ему показалось, что он слышит рычание и рёв Вейгара за толстыми стенами барабанной башни. Джон быстро сделал несколько глубоких вдохов, разжимая и сжимая кулак, чтобы снова успокоиться. И тут же почувствовал, что Вейгар тоже успокоился, и гнев в них обоих поутих. Если лорд Рендилл и услышал Вейгара, то не подал виду, продолжая говорить. — Сегодня же я отправлю ворона к Его Величеству, сообщив ему, что мы взяли Штормовой Предел от его имени, но, к сожалению, не смогли захватить ни лорда Роберта, ни его сыновей, ни его леди-жену. Затем я снова соберу армию и отправлюсь в поход, обратно в Королевскую Гавань, чтобы защитить нашего короля и встретить лорда Роберта в бою, если он окажется настолько глуп, что попытается напасть на столицу. — Вы хотите оставить Штормовой Предел без защиты, милорд? — спросил Джон, поражённый. — Разумеется, нет, — рявкнул лорд Тарли. — Конечно, я оставлю гарнизон. Пятьсот моих людей. Этого должно быть достаточно, чтобы удержать Штормовой Предел во имя нашего короля. Хотя я не думаю, что лорд Роберт вернётся, но кто может сказать наверняка, что за мысли роятся в голове предателя? Но я не могу позволить людям просто сидеть здесь без дела. Его Величеству нужны люди для войны. В наши дни нет недостатка во врагах Короны. — Не лучше ли поискать лорда Роберта, а не идти в Королевскую Гавань и ждать его там? — спросил Дикон. Лорд Рендилл был удивлён возражением сына, но затем быстро взял себя в руки. — Для этого мы должны иметь хоть какое-то представление о том, где его искать, — сказал лорд Рендилл. — Я бы тоже предпочёл выслеживать предателя как раненого кабана, и покончить с ним. Но пока нет ни зацепки, ни подсказки, нам остается только ждать, когда он вылезет из-под камня, под которым прячется. Как только мы вернёмся в Королевскую Гавань, я посоветуюсь с Его Величеством, как поступить. Тогда же я займусь и вопросом лорда Ориса. — Ориса? — спросил Джон, — Причём здесь мой брат? Лорд Тарли нахмурился, но ничего не сказал. Словно в ответ на невидимый намёк, который мог заметить только Дикон, его сын ответил: — Мой лорд отец постарается убедить Его Величество найти лорда Ориса. Его родословная и отцовство лорда Роберта не вызывают сомнений. В отличие от меня, хочешь сказать? — Мы надеемся, что Его Величество объявит лорда Ориса новым лордом Штормового Предела и владыкой Штормовых земель, как только он вернёт себе фамилию Баратеон, и тогда по приказу короля ему отдадут в жёны леди Таллу. — Кто такая леди Талла? — Моя старшая сестра. Дева в цветущая, здоровая и незамужняя. — Понятно. Мудрая мысль, — честно признался Джон, хотя и не мог отрицать внезапно возникшего в животе тошнотворного чувства. Его взгляд остановился на лорде Станнисе, который стоял неподвижно, уставившись на книги, разложенные на столе. Джона не удивило, что эта идея ему совсем не понравилась, ведь лорд Станнис сам наверняка рассчитывал присвоить Штормовой Предел. Он ничего не сказал и лишь упрямо уставился на книги, словно в них можно было найти решение его проблем. — Под чьим командованием будет находиться Штормовой Предел, милорд? — спросил Джон, обращаясь к лорду Рендиллу. Спросил он, во-первых, из искреннего интереса, а во-вторых, у него не было никакого желания гадать о том, как лорд Тарли надеется вместе с королем Рейгаром определить будущее дома Баратеон. Только произнеся эти слова, он понял, что они прозвучали так, будто он сам хочет претендовать на то, чтобы крепость перешла к нему. Судя по всё более мрачному выражению лица лорда Тарли, он, и правда воспринял всё именно так. — Лорд Элвуд Медоуз будет управлять замком в качестве нового кастеляна, а сир Гилберт Фарринг — в качестве его второго командира. Хорошие и способные люди, которым я могу доверить такое командование. Без сомнения, Его Величество согласится со мной, как только ему доложат. — Уверен в этом, — сказал Джон, заставив себя улыбнуться. Элвуд Мидоуз был лордом Луговины, выходцем из Простора и находился среди тех, кто руководил захватом Штормового Предела. Хороший человек, по крайней мере, насколько мог судить Джон. Не очень смешливый, но искренний и послушный. Он перекинулся с ним не более чем полудюжиной слов, но Джон знал, что тот, по крайней мере, проследил за тем, чтобы приказ лорда Тарли воздержаться от разграбления замка, от грабежей и изнасилований был неукоснительно исполнен. Больше он ничего о нём сказать не мог, но это не нужно. О сире Гилберте он вообще ничего не знал, кроме того, что дом Фарринг был родом из Королевских земель, из незначительного семейства ленных рыцарей с небольшими землями и ещё меньшим влиянием. По крайней мере, верность Железному трону со стороны обоих людей не подвергалась сомнению. Вскоре желудок Джона заурчал с такой силой, что ему пришлось срочно перекусить. Повара и кухарки на кухнях были заняты тем, что по приказу лорда Элвуда готовили много вкусной еды для солдат. В этом был смысл. Если мужчинам не позволялось обогащаться за счёт грабежей и разбоя, а изнасилования запрещались под страхом смерти на виселице — лорд Тарли ясно дал понять, что никто, посмевший осквернить женщину, не проживет достаточно долго, чтобы найти дорогу до Стены, — то, по крайней мере, пока они находятся здесь, их должны кормить как можно лучше. И побольше. Поэтому лорд Элвуд решил, что повара должны разграбить кладовые, где хранились более дорогие припасы для еды, которые в остальное время предназначались только для семьи лорда. Поэтому Джону не составило труда найти на кухне что-нибудь съестное. Он взял полную тарелку вкусно пахнущей жареной оленины, как он заметил с первого укуса, — вместе с целым пучком варёной репы и моркови в тёмном соусе, слегка сладковатым на вкус, и большой кружкой тёмного эля в придачу. Джон знал, что это был любимый эль лорда Роберта. Несколько лет назад лорд Роберт привёз в Штормовой Предел пивовара из дорнийских марок, не жалея средств и усилий, чтобы убедить его служить ему лично и исключительно в Штормовом Пределе, а не оставаться в родном городе, чтобы варить свой эль и продавать его всем подряд. Скорее всего, он больше никогда не будет пить этот эль в этом замке, — подумал Джон, — так что вряд ли он обидится, если опорожню пинту-другую. Остаток дня Джон провёл, бродя по Штормовому Пределу и беседуя с мужчинами и женщинами, мальчиками и девочками, жившими в замке. Некоторых он знал с детства, других, в особенности младшие горничные и служанки, были ему незнакомы. Все они были напуганы, что вполне оправдано, но пока, к счастью, не могли сообщить, что рыцари или солдаты короля вели себя неподобающе или причиняли какие-либо неприятности. Тем не менее все они были рады, что, если не считать пятисот человек, которых лорд Тарли оставит за собой, армия скоро снова уйдет, и жизнь под началом нового кастеляна и в ожидании нового лорда будет продолжаться здешних своим чередом. У Джона не было желания обедать в круглом чертоге. Он не знал, усадили бы на помост вместе с лордами и рыцарями, как одного из трёх единственных в мире драконьих всадников, или, как подобает бастарду, в дальний конец. Впрочем, у Джона не было особого желания выяснять ни то, ни другое. То, что он поставил бы лорда Тарли в затруднительное положение, когда ему пришлось бы принимать такое решение, развеселило Джона. Он даже подумал о том, чтобы всё-таки явиться в чертоге на ужин. Но в конце концов ему уже было не до еды и уж тем более не до пристальных взглядов с шёпотом за спиной. Ночь наступила быстрее, чем ожидал Джон. Дни становятся короче, отметил он, проходя через двор, освещённый факелами, по пути в свои покои. Зима близко, и Джон прекрасно осознавал, что повлечёт за собой эта зима. Однако он быстро прогнал эту мысль из головы. Здесь и сейчас было не время для этих ужасных воспоминаний и для страшных теней, что отбрасывала на горизонте эта ужасная война. День прошёл хорошо, битва быстрее и не так кроваво, как можно было ожидать. Вейгар был доволен и уже проспал половину дня, а Джон, убедившись, что замок стоит на месте и люди не страдают, был таким же довольным и уставшим. Оказавшись в покоях, он выпил кубок вина, что принесла ему служанка вскоре после его прибытия. Тяжёлое, тёмно-красное и сладкое. Служанка, симпатичная стройная девушка лет пятнадцати-шестнадцати с угольно-чёрными волосами, почти горячо благодарила его за то, что он так хорошо защитил их всех от солдат королевской армии, что не было ни разграблений, ни убийств, ни грабежей, ни изнасилований. То, что всё прошло так хорошо для жителей замка, особенно для женщин и девушек, было во многом заслугой приказов и очень строгой дисциплины лорда Тарли. Джон не стал объяснять это девушке и просто принял благодарность. Он сомневался, что, даже если бы он попытался прояснить этот вопрос, жители Штормового Предела прониклись бы из-за этого особой любовью к лорду Рендиллу. Выпив последний глоток вина из своего кубка, он решил, что улетит завтра, вернётся в Королевскую Гавань. Здесь, казалось, ему больше нечего делать, а в Королевской Гавани он сможет хотя бы отчитаться перед королём. Конечно, ворон лорда Тарли к тому времени уже прилетит туда, но у Его Величества наверняка останутся к нему вопросы, на которые нельзя ответить через маленький кусок бумажки на птичьей лапке. Возможно, тогда уже появятся и вести о Рейнис. Возможно, Эйгон уже нашёл её и привёз домой, и к возвращению Джон уже сама окажется дома, и они втроём наконец воссоединятся. И... там его ждала Арья. Он отбросил все мысли о ней с момента своего отъезда из Королевской Гавани, не желая отвлекаться на неё во время битвы. Однако сейчас воспоминания о ней нахлынули на него как приливная волна, и Джон почувствовал внутри себя тоску, желание снова увидеть её, снова заключить в свои объятия, почувствовать аромат её волос, услышать её смех и... Он снова прогнал эту мысль. Эту ночь он всё равно проведёт в Штормовом Пределе. Но завтра с первыми лучами солнца он взойдет на Вейгара и вернётся в Королевскую Гавань. Тогда воспоминания снова станут явью, и его желания — в голове, в груди и в промежности — будет наконец удовлетворены. Столько времени он продержится. В бывших покоях Ориса сон пришёл быстро. На этот раз он не забыл снять доспехи, прежде чем лечь в мягкую постель и погрузиться в чудесный сон. Ему снилось, как он возвращается в Винтерфелл на Вейгаре, и Арья рядом с ним. На нём был добротный дублет из чёрного бархата с красным трехглавым драконом Таргариенов. Арья была рядом с ним, одетая совершенно неподобающе — в серый дублет и тёмные бриджи, и обутая в высокие сапоги из прочной кожи. Совсем не так, как должна выглядеть леди, и в то же время настолько неповторимо и неотразимо, что Джон не хотел бы видеть её ни в чём другом. Это был всего лишь сон, и Джон прекрасно понимал это, каким бы странно это ни выглядело, сон казался идеальным, Арья была идеальной, всё было идеально. На этот раз никто не пытался их разлучить. Робб поздравил его, о чём Джон не мог мечтать даже во сне. Леди Кетлин была рада видеть Арью, встретила Джона с улыбкой и даже поцеловала его в щёку, а Бран и маленький Рикон с деревянными мечами в руках резвились во дворе, громко крича от радости и меряясь силами в притворном поединке. Лорд Эддард тоже был там, смеялся и обнимал Джона, называя его сыном. Во сне в великом чертоге Винтерфелла шёл пир в честь Джона и Арьи. Играла музыка, раздавался смех и... Джон вскочил с кровати, облитый потом и замёрзший. Тяжело дыша, он оглядел тёмные покои, освещённые лишь слабым светом луны, пробивающейся сквозь густые облака. Но он не увидел ничего, что могло бы напугать его во сне. Он вслушался в ночь, но, кроме отдаленного пения пьющих солдат, не услышал ничего, что могло бы прервать его сон. Особенно так внезапно. Вейгар, — вдруг пришло ему в голову. — Возможно, Вейгар был чем-то напуган, и я тоже проснулся из-за этого? Джон мысленно обратился к дракону, ощутил его присутствие, и на миг ему показалось, что в его собственной груди бьется могучее сердце дракона, а внутри него самого горит бесконечно жаркий огонь. А потом... действительно, что-то было. Поначалу Джон не был уверен, что именно. Поэтому он позволил себе глубже погрузиться в разум своего дракона, чтобы лучше разобраться в своих чувствах и причине своего волнения. Вейгар действительно что-то почувствовал. Он ничего не слышал и не видел, но что-то чувствовал. Чувствовал до сих пор. Что-то вроде... присутствия. Балерион, — понял Джон. Он не знал, как осознал чувства Вейгара, но так оно и было. — Балерион где-то рядом. Удивленный, Джон отпрянул от Вейгара. На мгновение он подумал о том, чтобы снова мысленно обратиться к Вейгару, но потом решил отказаться. Это было невозможно. Что бы Вейгар там ни почувствовал, это не могло быть тем самым. Балерион не мог быть рядом. Балерион был на Железных островах вместе с Эйгоном, чтобы найти и освободить Рейнис и сразиться с железными людьми. Они были на другом конце континента, в тысяче лиг от него. И тут Джону вдруг пришлось усмехнуться. Значит, драконы тоже видят сны, — подумал он с тихим смешком. — Вейгару снился его брат, и этот приятный сон разбудил его. Как мило. Затем он снова лёг и натянул одеяло на плечи. Он хотел поспать ещё несколько часов, прежде чем отправиться домой.