О королях и бастардах

Пальцы Тириона болели, и он ненадолго отложил перо в сторону. Размяв пальцы, он затем снова взял перо и обмакнул его в маленькую чернильницу, пока Гарбин, мейстер, надзиравший за покоями писцов, не заметил, как он отлынивал от работы. Только вчера этот Гарбин ударом трости сломал два пальца одному из претендентов, которого он застал за подобной ленью. Он вытер кончик пера о край чернильницы, чтобы не пролить его на бумагу. Однако чернила были слишком тонкими, и он, разумеется, все равно пролил. Он исписал уже треть страницы, и теперь ему придется начинать все сначала. Гарбин не допускал ошибок и уж тем более пролития чернил на свои страницы. В этот момент Тирион с удовольствием свернул бы шею тому глупцу, который взбаламутил эту слишком жидкую жижу. Но поскольку этим глупцом был сам Тирион, он быстро отказался от этой идеи. Он сам собрал орехи с молодых деревьев в садах Цитадели, сам измельчил их и сам сварил на огне в уксусе, отчего у него почти пропало обоняние. Затем он сам размешал медь и, постоянно помешивая фиговой веткой, снова сварил в уксусе, чуть не ослепнув. Всего за полдня жидкость стала чёрной как самый глубокий круг семи преисподних. Но, к сожалению, он допустил ошибку, слишком поздно размешал смолу и взял её слишком мало, из-за чего чернила стали больше походить на водянистый суп. Тириону, однако, не хотелось снова выполнять эту отвратительную работу, и он просто доставил слишком жидкие чернила в покои писцов. Кто бы мог подумать, что всего через два дня из всех людей именно ему, придется сидеть в этой самой писцовой палате и переписывать книги и тексты этими слишком жидкими чернилами? Никто. Теперь придётся действовать очень осторожно, чтобы не испортить ещё один лист бумаги. Порча одного листа бумаги за день было допустимой ошибкой, но тот, кто тратил второй лист, в наказание должен был целый день помогать бумагоделам Цитадели. Весь день уходил на стирку старых и вонючих тряпок, пока они снова не становились почти белыми, затем тряпки резали и месили в чане с водой, месили, месили и ещё раз месили, пока они не превращались в отвратительную на вид и ещё хуже пахнущую кашицу, а руки болели так, что казалось, вот-вот отвалятся. Расстилание на ситах и снятие бумаги после сушки, таким образом, простые задачи, конечно, были теми, которые потом любезно взяли на себя бумажные мастера Цитадели, в то время как новичку уже приходилось мыть, резать и мять, мять, мять очередные тряпки. Но хуже всего будет, если кто-то испортит лист пергамента. Мало того, что весь следующий день приходилось оттирать чернила с листа скребком, а потом отмывать и отбеливать пергамент особенно меловой водой. После этого нужно было ещё целых два дня помогать мейстеру Рендалу в мастерской, чтобы изготовить новый пергамент. Однажды Тириону уже выпала эта сомнительная честь, и он не хотел бы испытать ее во второй раз. Два дня он только и делал, что очищал шкуры овец и коз, вымоченные в воде в течение нескольких дней, от остатков жира, плоти и всех волосков, пока они не становились гладкими, как груди дорогой шлюхи. Затем шкуры известковали в воде, потом разрезали и расплющивали большой скалкой снова и снова, пока не получались плоские листы. Затем их растягивали на раме, которая невольно напоминала Тириону дыбу, такую, какую он видел в подземельях под Кастерли Рок, когда был мальчишкой. «Может быть, вы соблаговолите как-нибудь растянуть меня на этой раме на несколько часов, мейстер? Мне бы точно не помешало прибавить несколько ладоней в росте», — пошутил он. Однако мейстер Рендал лишь презрительно фыркнул, заметив, что тот, видимо, не оценивает эту чрезвычайно важную работу, это искусство, как он его называл, с необходимой серьезностью. Когда шкуры были достаточно растянуты, их шлифовали специальным инструментом, чтобы сделать более тонкими и мягкими. После этого у Тириона во рту оставался такой привкус, словно он полдня сосал мозоли на пятках мейстера Рендала. Нет, он не хотел бы снова подвергаться этой пытке. Поэтому Тирион, не обращая внимания на боль в пальцах и костяшках, изо всех сил старался писать медленно и аккуратно, чтобы не испортить ещё один лист бумаги. К счастью, сегодня ему не пришлось писать на пергаменте, так что угроза ещё двух дней в мастерской мейстера Рендала была пока отведена, но день с бумагоделами тоже не был приятной перспективой. Когда спустя почти три часа он услышал звон вечерних колоколов, возвестивший об окончании работы, пальцы болели так сильно, что впору было бы их отрезать. Этому счастливому ублюдку Гарбину, сломавшему пальцы, не придется сидеть здесь несколько недель, — подумал он, покидая здание. — Может, и мне стоит сломать пальцы? Какое-то время будет больно, но тогда я хотя бы освобожусь от этого рабского труда. Потом Тирион всё же отказался от этой затеи. Счастливый ублюдок больше не мог писать, правда, но, похоже, он мог помогать на кухне, вычищать дерьмо из клеток с воронами и стирать бельё, изгаженное старыми мейстерами, — по крайней мере, так слыхал Тирион, — пока он не сможет нормально двигать пальцами и снова писать аккуратно и опрятно, таковы были его новые обязанности. Значит, ему всё-таки не очень повезло. А копаться в дерьме — будь то вороны или старики — было ещё менее заманчиво, чем переписывать больными пальцами тексты о том, как фаза луны по-разному влияет на зачатие у знатных дам и простых женщин или как вкус мужской мочи может намекнуть на болезнь кишечника. Тирион усмехнулся, вспомнив, как мейстер Годэм, проводивший эти увлекательные исследования около века назад, должно быть, каждый день пил бурдюки с мочой, чтобы обнаружить эти тонкие различия во вкусе. На вкус это наверняка было не хуже супа, что подают на ужин, — подумал он. Еда, которую им подавали в Цитадель, казалось, становилась хуже день ото дня. Но, может быть, это просто отсутствие вина сделало язык Тириона слишком чувствительным. Несколько раз он тайком выбирался из Цитадели в город, чтобы насладиться хорошим вином и хорошей компанией. Однажды он даже вернулся в Перо и Кружку, где за ещё один серебряный олень снова развлёкся с Рози. Но когда он вернулся в Цитадель, пропахший вином и сидром, его застал Сэмвелл Тарли, который провёл половину ночи в Чёрных сводах, мучаясь над "Сказками и рассказами о Долгой ночи" архимейстера Вилгрина. Тарли отчитал его так, что мог бы дать фору его лорду-отцу в плане выражения крайнего разочарования. Поэтому на следующий день Тирион решил больше не ходить к шлюхам, пока они не найдут ключ к разгадке, достаточно ценной, чтобы представить Его Величеству королю. Как только они найдут эту подсказку, тогда и можно будет отмечать. А до тех пор ему придётся вести аскетичный образ жизни мейстера. Мейстера, которому член заменяла ненависть к вину, элю, сидру и всем прочим прелестям жизни, когда-либо созданным человечеством. Не то чтобы он особо скучал по Староместу, если не считать прелестной Рози, городские шлюхи были совершенно бесподобны, что уже было весьма лестно. Вино, как и следовало ожидать от крупнейшего города Простора, было самым что ни на есть превосходным, но таким дорогим, что Тирион был уверен: за год-другой интенсивного пития он мог бы пустить по миру даже дом Ланнистер. А ещё были красные жрецы... Молландр объяснил ему, что красные жрецы живут здесь уже целую вечность, дольше, чем он сам. То, что для молодого человека это далеко не вечность, Тирион не стал объяснять. Однако в последнее время красных жрецов становилось всё больше и больше, они собирали вокруг себя всё больше и больше последователей. А тут ещё, похоже, что-то происходило и в Звёздной септе, что была прежним оплотом Веры до того, как в Королевской Гавани была построена Великая септа Бейлора. Что именно, никто не знал, но в последнее время между последователями Семерых и сторонниками Красного бога возникало все больше и больше проблем. Один септон якобы даже перерезал горло красному жрецу средь бела дня. Правда это или нет, Тирион не знал, потому что также слышал подобную историю, где жертвой стал уже септон. В зависимости от того, кто её рассказывал, перерезали даже не горло, а яйца, или же двое мужчин выкололи друг другу глаза. Впрочем, что бы из этого ни было правдой, если это вообще было правдой, это было неважно. В городе, в Звёздной септе, что-то происходило, и Тирион не хотел быть втянутым в это и оказаться прирезанным в каком-нибудь переулке из-за того, что кто-то по какой-то причине принял его за приверженца неправильной стороны. Какой бы ни была эта неправильная сторона. Несмотря на то, что еда была скудной, он поспешил добраться до трапезной, как мейстеры любили называть свои обеденные залы. Голод был велик, и этот голод непременно загонит в его желудок пищу, какой бы безвкусной она ни была. Там он встретится с Сэмвеллом Тарли, который сегодня весь день занимался только богам известно чем, и тогда они снова вместе отправятся в Чёрные своды. Он дошел до треугольного двора с небольшим колодцем в центре и повернул налево через узкую арку. В конце небольшого прохода, что вёл между зданиями со спальными каморками для претендентов, он попал в другой двор. Школяры и претенденты сидели на небольших каменных скамьях, увлеченные своими разговорами. Тирион знал, что так называемые дружеские подшучивания были упражнениями. Упражнениями в совершенствовании искусства речи и ведения дебатов. Если претендент одерживал верх в споре с опытным мейстером, ему разрешалось выковать кольцо из свинца для цепи мейстера, ибо слова, как говорили, могут весить тяжелее золота и стали. Они учатся говорить и убеждать, чтобы лорды замков, в которых они потом служат, всегда следовали их советам, — подумал Тирион. — Иными словами — влиять и манипулировать, но, конечно, они не говорят об этом так открыто. Тирион уже почти дошёл до двери в трапезную, когда услышал позади себя быстро приближающийся вздох. — Милорд Тирион, — вдруг услышал он чей-то голос. — Милорд Тирион, пожалуйста, подождите минутку. Тирион остановился и обернулся. К нему приближался старый мейстер с кустистыми белыми бровями и такими же белыми усами, свисавшими до груди. Он был уверен, что видел этого человека раньше, но имя никак не приходило ему на ум. Тирион уже несколько раз хотел отругать себя за то, что не придумал себе другого имени, когда поступил в школяры Цитадели. В Семи королевствах жило не так уж много карликов, и, несомненно, ещё меньше среди них было тех, кто носил имя Тирион. Потому можно было не надеяться оставаться неузнанным, не представившись другим именем. Однако до сих пор для всех мейстеров и претендентов он был всего лишь безымянным школяром среди сотен других. Одни, потрудившись запомнить его имя, называли его школяром Тирионом. Другие, видимо, посчитав себя остроумными, наградили его прозвищем Полушколяр. Но теперь этот мейстер... Тирион не мог вспомнить его имени, назвал его... теперь обращался к нему как к милорду, могло означать только одно. Старик знал, кто такой Тирион, а если знал он, то к вечеру об этом должна была знать вся Цитадель. — Чем я могу быть вам полезен, мейстер... — Мейстер Абельфорт, если будет угодно милорду, — задыхаясь, произнес старик. Его дыхание было таким свистящим и хрипящим, а лицо таким красным, что Тирион опасался, как бы он не упал замертво в любой момент. Это не случилось. — Чем могу быть вам полезен, мейстер Абельфорт? — Две вещи, милорд Тирион. Во-первых, я здесь, чтобы сообщить, что к вам прибыл гость, который ожидает вас во дворе сенешаля. — Гость? Это было невозможно. Кто мог захотеть навестить его? Тирион не стал спрашивать, кто может ждать его там и что этот кто-то может от него хотеть. Это он узнает позже. Кто бы там ни ждал, пусть подождет ещё немного. — Спасибо, мейстер, что сообщили мне об этом. А второе? — Второе... не хотите ли вы немного пройтись со мной, милорд? Старик указал в совершенно случайном направлении, подальше от входной двери в трапезную. На самом деле Тирион этого не хотел. Тирион хотел пойти в трапезную, хотел встретить там Сэмвелла Тарли, утолить голод, пожаловаться на отвратительный суп, а потом на несколько часов улизнуть с Сэмвеллом в Чёрные своды. Вот уж чего ему точно не хотелось, так это гулять с этим стариком. Однако он заставил себя улыбнуться и кивнул старику. Затем он последовал за ним от двери в трапезную через двор, через дверь, через узкий проход и в другой двор, где, к удивлению Тириона, был прекрасный маленький фруктовый сад. Тут и там он видел нескольких претендентов, которые ухаживали за растениями, поливали их, подрезали побеги на деревьях и выдергивали сорняки с грядок с травами и пряностями. В остальном же этот сад явно предназначался для мейстеров Цитадели. — Так в чем дело, мейстер? — спросил Тирион. В животе у него уже бурчало, и он не хотел, чтобы Абельфорт держал его в напряжении. — Что ж, милорд Ланнистер, дело в том... что мы с некоторыми из моих уважаемых братьев... как вы понимаете, мы следили за вами с того момента, как узнали о вашем прибытии. За вами и той работой, которую вы проводили здесь с тех пор. — Значит, речь идет о?.. — Речь идет о вашем дальнейшем пребывании в Цитадели, милорд. — Понятно, — сказал Тирион, и старик удовлетворенно кивнул. Тирион не прилагал особых усилий к большинству работ, что ему поручали. Это, конечно, было правдой, поскольку большинство поручаемых ему заданий так или иначе было связано с дерьмом, мочой или кипящим уксусом. Но тот факт, что Тирион так плохо справлялся, что от него хотели избавиться, всё же немного удивил его. Впрочем, это было неважно. Если бы его хотели выгнать, они с Марвином придумали бы повод, из-за которого он мог задержаться в Цитадели и сохранить доступ к Чёрным сводам, так или иначе. Поэтому Тирион решил покончить с этим. — Вы хотите, чтобы я ушел. — Нет, конечно, нет, милорд. Совсем наоборот. — Я хочу, чтобы вы ушли? — Тирион увидел, как за один удар сердца растерянность на лице мейстера усилилась раз в десять. Он знал, что это была глупая, детская шутка, но не смог удержаться. Однако мейстер, похоже, совсем не понимал этого. На его цепи нет свинцового звена. — Многие из нас согласны, что вы, лорд Тирион, станете прекрасным дополнением к нашему братству. У вас очень живой ум, милорд, но беспокойный. Конечно, скромная жизнь мейстера, жизнь в обучении и служении, могла бы помочь вам найти себя и оставить позади эту неуверенность, этот вечный поиск, что отягощает ваш ум и сердце, и именно поэтому вы так буйно предаетесь мирским порокам. Хотите помочь мне найти себя, запретив вино и женщин? Тогда мне лучше заняться поисками где-нибудь ещё. — Наше предложение о том, чтобы вы вступили в наши ряды, конечно же, не вызывает споров в Цитадели, по правде говоря, милорд. Среди моих братьев есть те, кто... сомневается в искренности ваших намерений, но... — Моих намерений? — спросил Тирион. Что мейстеры могли знать о его намерениях? Ничего. Но было бы интересно узнать, для чего, по мнению стариков, он здесь. — Да, ваше намерение узнать, удовлетворяет ли скромная жизнь мейстера Цитадели вашу тягу к знаниям и вызовам разума. Ведь именно для этого вы здесь, не так ли? По крайней мере, так сообщил школяр... Элман сообщил об этом. — Элмон, — поправил его Тирион. — Да, Элмон, именно так. Вы правы, милорд. Так его зовут. Элмон — прыщавый парень с посредственными способностями, получал от Марвина плату за все — от добычи запрещённых трав и ядов в тавернах у гавани до лжи о шлюхах, которых Марвин иногда приводил к себе в каморку. Несомненно, эта история была выдумана Марвином, и он заплатил Элмону, чтобы тот вдалбливал её в уши мейстерам всякий раз, когда разговор стариков переходил на странного карлика-школяра. — Да, конечно, — сказал он. — Таковы мои намерения. — Как замечательно, как замечательно, — просиял мейстер Абельфорт. — Несомненно, вы поймете, что Цитадель может многое предложить молодому человеку с живым умом. Больше, чем мир может предложить карлику, чей лорд-отец с удовольствием утопил бы его в море, хотите сказать. — И если вы решите принести клятву Цитадели, то при упорном труде сможете быстро добьешься высоких почестей в нашем братстве. За честь однажды стать такой же старой седой девой как вы? — Мы удовольствием примем вас в наш уважаемый круг, милорд Ланнистер. Прежде всего, вам, конечно, будет приятно заполучить в свои руки, сына Тайвина Ланнистера, не так ли? Что бы ты и твои серые братья ни надеялись получить от этого, старик, мой лорд-отец скорее сожжет Цитадель дотла, желательно вместе со мной, чем позволит использовать меня в качестве рычага давления против него. — Поэтому если есть что-то, что может облегчить вам принятие решения, пожалуйста, не стесняйтесь сказать, милорд. — Ну, конечно, я мог бы гораздо лучше сосредоточиться на учебе, если бы меня постоянно не отвлекали мирские обязанности. Например, чистка клеток с воронами очень... Громкий смех старого мейстера помешал Тириону закончить. — Приятно видеть, что вы не утратили чувства юмора, выполняя свои обязанности, милорд, — усмехнулся старик. — К сожалению, мы не можем освободить вас от мирских обязанностей школяра Цитадели, ибо, хотя мейстер должен прежде всего оттачивать свой ум, как хороший клинок, эти обязанности являются неотъемлемой частью его образования. Тяжёлый труд воспитывает характер. Думаю, это хорошо известно. Конечно, Тирион не ожидал, что его избавят от необходимости чистить и стирать бельё, точить перья, готовить чернила, чистить и резать овощи и затыкать дыры в серых мантиях, серых носках и серой одежде. И все же маленькая надежда как-то укоренилась в его сознании, но разрушилась она так же быстро, как зародилась. — Конечно, мейстер, — сказал Тирион, получив ещё один довольный кивок от старика. Тирион как-то умудрился попрощаться с мейстером Абельфортом, не принеся клятвы, и как можно быстрее направился обратно в трапезную. К его удивлению, Сэмвелла Тарли там не было видно. А вот суп оказался столь же отвратительным, как он и ожидал. После еды, состоявшей из тёмного жёсткого хлеба и супа, что хотя бы наполнили желудок, Тирион наконец добрался до двора сенешаля, чтобы узнать, кто его там ждет. На самом деле он предпочел бы снова погрузиться в Чёрные своды. Однако именно у Сэмвелла Тарли был с собой ключ, который они позаимствовали у архимейстера Валгрейва, а без него Тирион всё равно не смог бы туда попасть. Только когда он уже был в пути и не было смысла поворачивать назад, он заметил, что на его шее всё ещё висит тонкая железная цепочка с бронзовым пером, что ещё утром обозначала его как писца и позволяла брать из библиотеки книги, которые необходимо было переписать, и приносить их в покои писцов. Без этой цепочки с кулоном сама попытка взять книгу или свиток из священных залов библиотеки Цитадели была бы равносильна преступлению. Если бы он перерезал горло школяру на глазах у сотни свидетелей, в глазах многих мейстеров Цитадели это вряд ли считалось бы более серьезным преступлением, чем попытка взять книгу из библиотеки. Когда Тирион наконец добрался до главного зала Сенешальского двора, его встретил угрюмый вид Лоркаса, который, как это часто бывало, сидел, склонившись над своими книгами, на помосте во главе зала и, казалось, был обеспокоен одним только присутствием Тириона. Он не был самым трудолюбивым человеком на свете, и Тирион быстро это понял, хотя всегда старался хотя бы казаться трудолюбивым и прилежным в своей работе. В ином случае он бы не оставался претендентом столько лет, — подумал Тирион, проходя мимо мужчины и одаривая его такой дружелюбной улыбкой, что Лоркас едва не лопнул от злости. В мире было мало вещей, презираемых Лоркасом больше, чем школяры и все эти ничтожные умы, что изначально не были частью Цитадели. К ним разве что можно было причислить улыбающихся школяров. Тирион шёл дальше, мимо рядов ожидающих мужчин и женщин, мальчиков и девочек — всех, кого только можно было пожелать. Потом он остановился, увидев того, кто ждал его, нетерпеливо вышагивая взад-вперед перед одной из каменных скамей, словно гончая в своей конуре. — Дорогой кузен, что привело тебя так далеко на юг, в почтенный Старомест? — спросил Тирион так громко, что его услышали все в зале и, возможно, даже за его пределами. Его кузен Лансель тоже остановился, повернулся к Тириону и одарил его таким пренебрежительным взглядом, что даже Лоркас мог бы кое-чему у него поучиться. Нет. Если бы Лоркас был способен учиться у кого-либо, давно бы стал мейстером. — К моему сожалению, меня привёл сюда ты, кузен, — произнес Лансель, выплюнув слово "кузен" так, что не осталось никаких сомнений в том, насколько сильно он негодует по этмоу факту. — Если бы у меня был выбор, я бы ограничился вороном. Или письмом, привязанном к спине крысы. Оно бы обязательно попало к тебе. — В таком случае намного надёжнее было бы попробовать сиськи шлюхи, — сказал Тирион, все ещё улыбаясь. — Каким-то необъяснимым образом они всегда надежно оказываются у меня на лице. — Не сомневаюсь. В любом случае я здесь по личному приказу лорда Тайвина. Ещё не забыл своего лорда-отца? — Я смутно припоминаю его. Высокий мужчина, редкие волосы, вечно шутит... — словно высеченный из камня, положив одну руку на рукоять меча у бедра, Лансель неподвижно стоял в окружении четырёх мужчинам в доспехах из красного и золотого цветов. — А теперь, дорогой Лансель, объясни мне причину твоего визита. Захотелось насладиться моей неписаной красотой, снедая от зависти? Лансель огляделся по сторонам, окинув презрительным взглядом окружающих и всё ещё сидящих в ожидании людей. Некоторые отступили на несколько шагов, другие, по крайней мере, отвернулись или отвели взгляд, делая вид, что не слушают разговора, насторожившись как лиса, охотившаяся за зайцем в высокой траве. Затем Лансель снова посмотрел на Тириона и улыбнулся. Улыбка становилась всё шире и шире, пока не превратилась в оскал. Она выглядела бы привлекательно, как и подобает Ланселю, если бы не была такой злобной. Это не сулит ничего хорошего. — Ты скоро женишься, Тирион, и меня послали отвезти тебя в Кастерли Рок, где тебя уже будет ждать твоя суженая. Дядя Стаффорд сейчас в Королевской Гавани, чтобы доставить в Кастерли Рок и счастливую невесту. Прими мои самые искренние поздравления, кузен, — сказал Лансель, и его ухмылка стала ещё шире. — Я, конечно, мог бы попросить вас передать их, но, думаю, мне лучше выразить свои сожаления и глубочайшие соболезнования твоей невесте, как только мы вернемся в Кастерли Рок. Тирион не знал, что сказать. Он ожидал многого, но не этого. Рот Тириона искривился, сам того не желая, и вырвавшийся из него звук был наполовину смехом, наполовину рычанием. — Тебя так забавляет перспектива скорой свадьбы? — Я уже представляю, какой чертовски красивый из меня выйдет жених. И кто же эта счастливица? — спросил Тирион, хотя не был уверен, что хочет знать. — Не знаю, — пожал плечами Лансель. — Но ты Ланнистер из Кастерли Рок, хотя в это трудно поверить, и лорд Тайвин лично договаривался о твоей помолвке с Его Величеством королем. Что? — Конечно, в таком случае она обязательно окажется молодой, послушной и высокородной. Так что о самой сложной части поиска жены за тебя уже позаботились лорд Тайвин и король. Тебе остается лишь наслаждаться плодами их усилий. Ты, конечно, способен подарить женщине ребенка, не так ли? Или у тебя имеются трудности помимо необходимости встать на табуретку, чтобы поцеловать жену? — Думаю, я справлюсь, — сказал Тирион, ощетинившись. — Признаюсь, я не могу этого доказать. Хотя никто не может отрицать, что я не пытался. Я сажал свои маленькие семена так часто, как только могу... — В сточных канавах, — закончил Лансель, — и среди простолюдинок, где приживаются только мерзкие сорняки. Тебе давно пора завести свой собственный сад. Тирион знал, что эти слова принадлежали его отцу. Несомненно, именно эти слова отец сказал дяде Кивану, когда сообщил ему о судьбоносном задании, которое он намеревался поручить Ланселю. Сир Киван был авангардом своего брата, всегда был и всегда будет, на поле боя и в любом разговоре, в котором он когда-либо участвовал, насколько Тирион знал по собственному опыту. И вот Киван, вероятно пытаясь быть похожим на брата, повторил эти слова своему сыну, а теперь их повторял Лансель, вероятно пытаясь быть похожим на Тайвина Ланнистера. — Так о чем же тебе волноваться? — спросил Лансель, снова пожав плечами, как будто речь шла о его следующем полуденном обеде. Тирион на мгновение задумался. О чём мне волноваться? — О, это просто мои заскоки, — наконец сказал он. — Странно, конечно, но я предпочёл бы девушку, чьё имя я хотя бы знаю, и, если не слишком многого прошу, могла бы даже захотеть меня в свою постель. Девушке наверняка рассказали не больше, чем мне. Когда она узнает, чей супружницей ей посчастливилось стать, то вряд ли будет испытывать такое жгучее желание забраться в мою постель и раздвинуть ноги. Тирион заметил, как некоторые мужчины и женщины в зале снова подошли ближе, чтобы удобнее было подслушивать. Однако ещё один взгляд Ланселя, несколько лающих угроз со стороны солдат и четыре полувыхваченных меча, тут же исчезнувших в ножнах, быстро отогнали их. — Нет, бедняжка явно не будет в восторге. Но не беспокойся об этом. Ты не должен заметить никакой разницы. Если ты и правда думаешь, что твои шлюхи всегда хотели видеть тебя в своей постели не только из-за звонкой монеты в твоих руках, то ты ещё больший дурак, чем я полагал. На краткий миг Тириона охватило желание стереть с лица кузена высокомерную ухмылку, отвесив ему крепкую пощечину. Однако затем он подавил этот порыв. — Так, может, мы уже уйдем отсюда? В порту нас ждёт корабль, и я не хочу задерживаться здесь ни на минуту дольше необходимого. Если бы я знал это, я бы заставил тебя ждать, пока нелепый пушок на твоей верхней губе не перерастет в настоящую бороду, мальчик. — Я не могу уйти, — сказал Тирион. — Моё обучение ещё не окончено, и я... — Ты можешь закончить свои так называемые исследования о драконах и прочем в Кастерли Рок с тем же успехом. Там тоже хватает книг. — К сожалению, книги — это не яйца, дорогой кузен. Снаружи они могут выглядеть одинаково, но внутри всегда есть что-то совершенно иное. Если бы ты хоть раз потрудился взять в руки книгу для чего-то другого, кроме как прихлопнуть ею муху, ты бы это знал. Лансель фыркнул. — Мой долг — доставить тебя обратно в Кастерли Рок. Если придётся, связанным и в мешке. — Когда уплываем? — Как можно скорее, — сказал Лансель, снова пожав плечами. Однако серьезный взгляд Тириона заставил его не только вздохнуть, но и ответить. — Два дня, максимум три, по словам капитана. Так что именно столько времени тебе осталось на обучение, кузен. Я буду ждать тебя на корабле. Он называется "Морской Лев". Но не заставляй меня ждать слишком долго. Я не хочу возвращаться за тобой. С этими словами Лансель отвернулся и, сопровождаемый своими людьми, направился к выходу. Каблуки его сапог так сильно стучали по земле, что можно было опасаться, что в любой момент он разобьет ими камень пола. Пройдя несколько шагов, он снова остановился и обернулся к Тириону. На его лице снова появилась ухмылка, что делала его похожим на идиота. — Эта цепочка на тебе… — сказал Лансель весёлым тоном. — Возможно, тебе стоит сохранить её на шеё до своей свадьбы. Если всё-таки произнесёшь обеты мейстера и поклянёшься в безбрачии, сможешь спасти несчастную девушку от желания сброситься с самой высокой башни Кастерли Рок. Затем Лансель крутанулся на месте, и его пунцово-красный плащ развевался, как знамя, а спустя мгновение исчез. Тирион застыл на месте в большом зале суда сенешаля. Он знал, что все мужчины и женщины вокруг смотрят на него. Однако в этот момент ему было всё равно. Блядь. Тирион поспешил из зала к реке и небольшому старому мосту, по которому можно было перебраться на остров Воронов. Он должен был найти Марвина. И как можно скорее. Лоркас что-то крикнул ему вслед, когда он выходил из зала, что двор сенешаля не предназначен для приятных бесед с друзьями и родственниками, а является местом тишины, порядка и усердия. Однако Тирион не потрудился ответить. Он торопливо вышел из двора сенешаля, прошёл через дворы и коридоры и наконец добрался до небольшого старого деревянного моста, который должен был доставить его на остров Воронов. Тирион увидел свет в двух окнах влолгяьгтка. Одно из них выходило на покои архимейстера Валгрейва, который всё ещё должен был искать ключ от Чёрных сводов, теперь принадлежащий Тарли. Другое окно выходило в комнату под вороньими клетками, которую Марвин выделил себе под кабинет. Здесь он мог отдохнуть от пренебрежительных взглядов и бессмысленного блеяния серых овец, как он говорил. Тирион, уже совсем запыхавшись, поспешил в воронятник и поднялся по узкой лестнице. Наверху он распахнул дверь в кабинет Марвина, не став стучать, и ворвался внутрь. Марвин сидел на небольшом стуле, ничуть не удивленный появлением Тириона, и пристально вглядывался в одну из свечей черного стекла, словно там ждал какой-то секрет, который он должен был расшифровать. Казалось, он вообще никак не отреагировал на его появление, словно уже ожидал его. Иногда Тирион удивлялся тому, как много этот человек знал. — Что ты здесь делаешь, Ланнистер? Разве ты не должен быть в Чёрных сводах с Тарли? — спросил Марвин, не отводя глаз. И всё-таки он знает не всё на свете. — У нас проблема, — сказал он, подойдя к одной из полок и достав глиняный кувшин, на котором большими ярко-красными буквами было написано "Яд василиска". Тирион вытащил пробку и сделал глубокий глоток. Может, Марвин и старый брюзга, но его вино, которое он всегда прятал в глиняном кувшине от глаз школяров, претендентов и особенно других мейстеров, всегда было превосходным. — И ты расскажешь об этой проблеме до или после того, как оставишь меня без вина? — Сердце подсказывает мне, что после, но острый ум советует сделать это до, — сказал Тирион и с ухмылкой поставил глиняный кувшин обратно на полку. Однако он не стал засовывать пробку обратно. Ему наверняка понадобится ещё один глоток. Затем он начал рассказывать о визите своего кузена Ланселя и разговоре о его помолвке с неизвестной дамой и о том, что через два дня, самое позднее через три, его ждут на борту корабля, направляющегося в Ланниспорт. Марвин смотрел на него, пока Тирион говорил, и с каждым словом и ударом сердца выражение его лица становилось всё мрачнее, пока он не стал похож на морщинистую морду мастифа. — Дерьмо, — сказал он, встав и потянувшись к глиняному кувшину. Он сделал глоток, затем ещё один. — Дерьмо, — согласился Тирион. Он взял кувшин из рук Марвина и позволил себе сделать ещё один глоток, прежде чем Марвин выхватила его обратно, видимо, больше не желая делиться вином. — Так что же нам теперь делать? Марвин, казалось, размышлял. — Есть ли хоть какой-то шанс, что этот Лансель позволит тебе остаться здесь ещё на какое-то время? — Ни за что, — сказал Тирион, покачав головой. — Он получил приказ от моего лорда-отца доставить меня в Ланниспорт, а любой уважающий себя Ланнистер скорее отрежет себе член, чем ослушается приказа лорда Тайвина Ланнистера. — Понятно. Дерьмо, — повторил Марвин. — Слишком мало тех, кто знает об угрозе из-за Стены, и ещё меньше тех, кто умеет читать и писать. Не говоря уже о тех, кому голова нужна не только для того, чтобы есть. Без тебя мне не обойтись, Ланнистер. Так что, похоже, у нас не остаётся иного выбора. — Иного выбора, кроме как что? — У нас не остаётся иного выбора, кроме как убираться отсюда. Лучше всего сегодня или, самое позднее, завтра. Чем больше у нас будет форы, тем лучше. Я найду нам корабль — тебе, Тарли и мне. На нём мы отправимся в Речные земли. Король как раз направляется туда. Откуда он это знает? — Если повезет, мы сможем рассказать Его Величеству о том, как бороться с Иными, когда мы туда прибудем. — Но как же книги в Чёрных сводах? Сбежав от моего кузена Ланселя и моей, безусловно, прекрасной невесты, мы ничего не добьемся без книг и записей в Чёрных сводах, — сказал Тирион, сделав шаг к Марвину и выхватив у него глиняный кувшин. Он уже стал заметно легче. — Я знаю, Ланнистер. Вот почему мы берём с собой книги. Как можно больше. —Вряд ли Цитадель позволит нам их унести, — фыркнул Тирион. — Разумеется, нет. Вот почему ты украдёшь их, Ланнистер. Пусть серые овцы мочат юбки от возмущения, если им так хочется. Если мы потерпим неудачу и не остановим Иных, Цитадели всё равно скоро не станет, и некому будет оплакивать кражу древних книг. Тирион кивнул, сделал ещё один глоток и поставил пустой кувшин обратно на полку. — Возьми это, — сказал Марвин, открывая шкафчик рядом с полкой и доставая два больших мешка из джута, которые он бросил Тириону. — Забери из Чёрных сводов как можно больше книг и работ. Но бери только самое полезное. На всё про всё у нас есть шесть часов, до часа совы. Затем отправляйтесь в гавань. Ты знаешь, где находится потайной ход из Цитадели за вольерами? — Да. Тирион знал этот проход. Узкая, хорошо спрятанная тропинка через высокую живую изгородь и заросли кустарника, щель в одной из внешних стен, достаточно широкая для стройного Школяра или очень невысокого человека, и ещё одна короткая тропинка, снова скрытая кустами, вдоль небольшого ручейка, впадавшего в Медовую реку через несколько сотен шагов. За это знание он дорого заплатил маленькому жадному Руну, когда в последний раз отправился навестить Рози в Пере и Кружке. Тирион быстро оторвался от мыслей о её подрастающей груди, иначе бы у него снова затвердело между ног. В одеянии школяра это не так просто скрыть это, и Марвин мог не так понять. — Хорошо. Если ты сможешь выбраться из библиотеки с этими мешками незамеченным, то сможешь добраться до гавани через проход и не оказаться пойманным. — И где именно мы вас найдем? Гавань довольно большая. — В порту есть одна таверна, "Синяя Дева". Я найду там корабль и буду ждать вас. Найти её несложно. Отправляйся в восточную гавань, туда, где дешёвые шлюхи. Затем иди дальше, пока шлюхи не станут ещё дешевле. Потом идите ещё дальше, пока шлюхи не станут настолько дешёвыми, что будут похожи на своих бабок. Вот там-то и находится Синяя Дева. Уходи отсюда, бери Тарли и отправляйтесь с ним в Чёрные своды. Нельзя терять времени. — Хорошо. Но я понятия не имею, где пропадает Сэмвелл Тарли. — В Грязи, — сказал Марвин и, схватив сумку, запихнул в неё несколько случайных вещей с полок, в последнюю очередь — стеклянные свечи, и поспешил выйти из комнаты и спуститься по лестнице раньше Тириона. Тирион последовал за ним, но, когда он достиг подножия лестницы, Марвина уже нигде не было видно. Как же он это делает? Придёт день, и когда-нибудь я узнаю секреты Мастифа, — решил Тирион, не без доли восхищения причудливым архимейстером. Итак, Тирион отправился в Грязи, как назывались маленькие и грязные пруды Цитадели, где мейстеры разводили своих пиявок. Маленькие грязные пруды были пусты, когда он добрался туда почти через час. Сэмвела нигде не было видно. Перейдя по деревянному мостику, старому, поросшему мхом и уже немного подгнившему, он прошел между двумя прудами к маленькой купальне на краю Грязей. — Нам нужно спешить, — сказал Тирион, распахивая дверь и входя в маленькую купальню. Сэмвелл обернулся, издал почти девичий возглас потрясения и потянулся за халатом, чтобы прикрыть свою наготу. Не то чтобы Тирион испытывал повышенный интерес к этому зрелищу. Тирион лишь мельком взглянул на него, когда Сэмвелл накинул халат. Его тело было покрыто крошечными ранками в тех местах, где пиявки вцепились в его сочное и, безусловно, аппетитное тело. Собирать пиявок — это не работа, а пытка, — подумал Тирион, но ничего не сказал. — И почему же? — спросил Сэмвелл, собираясь надеть ботинки. — Потому что я скоро женюсь. Сэмвелл приостановился в своем движении и с сомнением посмотрел на Тириона. — Милорд, если можно так прямо сказать... — нерешительно начал он. — Я не уверен, что портовые девушки, которые вам так нравятся, действительно подходят на роль жены сына дома Ланнистер и... — Не неси чепухи, — отругал его Тирион. —Речь идет не о какой-то шлюхе. Мой лорд-отец был достаточно милостив, чтобы найти мне невесту и устроить свадьбу. Я должен приехать в Кастерли Рок, чтобы... исполнить свой долг перед семьей. Через три дня я должен отплыть на корабле, что ждёт меня в гавани. — Ну что ж... тогда примите мои искренние поздравления, милорд. Уверен, кем бы ни была эта женщина, она обязательно родит вам... — Не неси чепухи, — снова обругал его Тирион громче прежнего. — Что с тобой сегодня, Тарли? Неужели пиявки высосали из тебя не только кровь, но и остатки разума? — он не стал дожидаться ответа. — Я не собираюсь отплывать в Кастерли Рок. Но нам всё равно нужно спешить. У нас не так много времени, иначе скоро по всей Цитадели будут рыскать люди Ланнистеров, переворачивая каждый камень в поисках меня, а потом доставят меня в Кастерли Рок связанным в мешке. — О, — сказал Сэмвелл. — Понятно. Очень на это надеюсь. — Вы уже говорили с архимейстером Марвином? Может, он знает, что мы... — Да, уже. — О, хорошо. И что нам теперь делать? — Мы ограбим Чёрные своды, — сказал Тирион. На круглом лунообразном лице Сэмвелла Тарли отразился такой ужас и страх, словно его душа только что покинула тело и вернулась в обратно через задницу. Тирион не дал ему времени на возражения. — Мы отправимся на корабле в Речные земли. Там находится король. И по пути туда мы продолжим исследования. И если тебя беспокоит, что мы похитим из Чёрных сводов бесценные, незаменимые книги и труды, подвергнув их риску быть повреждёнными и навсегда утраченными, подумай, кому мы оставим эти труды, если мы потерпим неудачу, и Иные одержат верх. Сэмвелл задумался над этим, казалось, колеблясь между громким протестом и ужасом от того, что он должен что-то украсть, с одной стороны, и осознанием того, что Тирион прав и выживание человечества превыше любой записи из Чёрных сводов, какой бы редкой она ни была, с другой стороны. Наконец он слабо кивнул, но ничего не сказал. Впрочем, Тириону этого было достаточно. Они вышли из прачечной и побрели обратно по мокрой тропинке на краю Грязей, затем оставили позади небольшие пруды и вошли в следующее здание. Они шли так быстро, как только могли их ноги — короткие и кривые ноги Тириона и чуть более длинные, но в десять раз более толстые ноги Сэмвелла — по коридорам и дворам, не обращая внимания на ворчание мейстеров, претендентов и особенно Школяров, которым потом предстояло убирать за собой грязные следы. — Вчера я нашёл кое-что ещё, — сказал Сэмвелл, когда они только что миновали восточный проход главного зала библиотеки. — Вам действительно стоило остаться, милорд. Это было поистине захватывающе. — Я был измотан. А мне сегодня нужны были силы и отдохнувшие глаза, чтобы Гарбин не сломал мне пальцы, — сказал Тирион. На ходу он посмотрел на Сэмвелла. Сэмвелл не смотрел на него, но Тирион почти слышал его мысли. Тебе нужны были силы? Я провел полдня, стоя полуголым в грязном пруду и соскабливая пиявок с кожи для мейстера Боррена. — Тирион был уверен, что это именно такими были его мысли, хотя Тарли не произнес ни слова. — Так что вы нашли? — Я нашёл очень интересную книгу архимейстера Тобина, — взволнованно заговорил Сэмвелл, будто только и ждал, когда его спросят об этом. Возможно, так оно и было. — Никогда о нём не слышал. — Он жил примерно за два века до Завоевания. Многое из того, что он пишет, трудно читать. — Неужели книга в таком плохом состоянии? — Нет, вовсе не так. Боюсь, он просто пишет довольно... путано. Мало что имеет смысл, и иногда, заканчивая предложение, он, кажется, забывал, как оно вообще начиналось. В общем, почти ничего не сходится. — Тогда я не понимаю, что такого интересного в этой книге. — Ну, в самой книге немного. Но он снова и снова ссылался на поэзию Хитая и философию Сунга и писал, что в них можно найти понимание работы универсальных сил, что могут удерживать наш мир единым или разорвать его на части. — Звучит... интересно, — сказал Тирион, когда они только что вошли в дверь Серебряного двора, — но я не думаю, что поэзия и философия помогут нам в решении нашей весьма специфической проблемы. Ну, знаете... Иные? Нежить? Конец света, каким мы его знаем? — К сожалению, не сохранилось ни одной записи Кхитая и Сунга, — сказал Тарли, не обращая внимания на возражения Тириона. Он уже так запыхался, что его слова становилось всё труднее и труднее понимать. Но то ли он задыхался оттого, что шёл так быстро, то ли оттого, что был так взволнован своим предполагаемым открытием, Тирион сказать не мог. — Но я нашёл в валирийских письменах свидетельства того, что некоторые из их ученых и поэтов также были великими последователями трудов Кхитая и Сунга. Необычно, ведь валирийцы редко искали мудрости и понимания за пределами Фригольда. Неудивительно, — подумал Тирион. — Тот, кто считает себя венцом творения, редко допускает мысль о том, что он ещё может чему-то научиться у других, низших людей. А в глазах валирийцев все остальные люди были низшими. — Это очень замечательно, но... — И до сих пор сохранились копии этих трудов. Первыми книгами, которые мы рассмотрим внимательнее, станут "Se rōvēgrie ruarilaksa" и "Se prūmia hen sōnar". — Тирион быстро перевёл названия в уме. Одно из них — "Великая Тайна", другое — "Центр Холода". Нет, это было неправильно. Скорее... "Сердце Зимы". — Есть ещё несколько книг и свитков, которые нам следует срочно изучить. Я нашёл свидетельства того, что валирийские маги верили, будто миром правят две принципиально противоположные силы и что эти две силы... — Потрясающе, — сказал Тирион, открывая перед ними дверь и начиная спускаться по крутой лестнице на нижние этажи, опережая Сэмвелла Тарли, откуда они смогут быстро добраться до входа в главный зал библиотеки Цитадели. — Но что это нам даст, Тарли? Звучит увлекательно, но не обязательно поможет найти оружие против Иных только потому, что в названии одной из книг встречается слово "зима". — Но это полезно, милорд, — сказал Сэмвелл. — Это важно. Я полагаю, что в этих записях может содержаться важная информация. — О да, и почему ты так думаешь? — Эти две силы, которые, по мнению валирийцев, правят миром... Они верили, что одна сила может даровать жизнь или, по крайней мере, поддерживать её, я пока не уверен в точном переводе, в то время как другая забирает жизнь или останавливает её... но не прекращая её на самом деле. Это трудно описать на всеобщем языке. Тогда Тирион понял. Забрать жизнь, но не прекращать её... — Нежить, — сказал он. — Да, именно так. Я тоже подумал об упырях. Они мертвы, но не умерли. Во всяком случае, не совсем. Каким-то образом они находятся в состоянии между жизнью и смертью. — Как мне кажется этого всё ещё довольно мало, — сказал Тирион, выходя через другую дверь в другой двор. Теперь до входа в библиотеку было совсем недалеко. — Если это всё, что вы нашли, то... — Не совсем. Эти силы, эти противоборствующие силы... Единственной силой, поддерживающей жизнь, для валирийцев был огонь. — Тириона совсем не удивило. Драконий огонь был основой всей их мощи и величия, и поэтому они, конечно же, ассоциировали всё хорошее и сильное с пламенем. С пламенем и кровью. — Однако другая сила, разрушительная, была... — Льдом, — закончил Тирион. Он снова остановился и посмотрел на Сэмвелла. — Клянусь старыми и новыми богами, Тарли, это действительно может навести нас на верный путь. Что ещё есть в этой книге? Как она называется? — Она называется Se hēnkirī ñuhor lēdys sīr issa. "Парадоксальные силы высшей магии" в вольном переводе. Но это пока всё, что я знаю. Как я уже говорил, переводить трудно, а тексты очень старые и... — Всё в порядке, Тарли, я понимаю. Вы правы. Мы взглянем на эти тексты. Возможно, мы действительно найдем в них что-то полезное. Великолепно. Они продолжали идти. Через несколько минут они достигли входа в библиотеку и пошли так быстро как могли, не привлекая внимания, по длинным коридорам и высоким, почтенным залам. Был ещё ранний вечер, поэтому бесчисленные мейстеры, претенденты и ещё большее количество новичков всё ещё были заняты в библиотеке, рыская по бесконечным рядам полок, иногда с нетерпением, иногда близкие к отчаянию, таская туда-сюда книги, фолианты и свитки, или сидя за маленькими столами, читая, записывая и тихо ругаясь про себя, потому что в очередной раз найденная ими информация не хотела соответствовать их представлениям. Впрочем, неважно, сколько их сейчас работает в библиотеке. Им нужно было попасть в Чёрные своды и как можно быстрее выяснить, какие из этих тайных книг и свитков важны или, по крайней мере, могут быть важны для грядущей войны. Затем нужно было запихнуть эти книги и свитки в джутовые мешки, которые у них были с собой, не слишком повредив надписи, и незаметно выбраться не только из Чёрных хранилищ, но и в целом из Цитадели с этими мешками, полными украденных бесценных редких рукописей. Они добрались до высокой двери в Чёрные своды, не обращая ни на кого внимания. — Нам определенно не стоит забывать о валирийской поэзии, — сказал Тарли и, не оглядываясь и даже не колеблясь, достал ключ из маленького кармана на рукаве и открыл перед ними дверь. Тирион взял с крючка рядом с дверью масляную лампу, и они вместе проскочили в темноту. — Se prūmia hen sōnar above all. Сердце Зимы. Высокая дверь снова закрылась за ними почти без звука, пока они шли по коридору к внутреннему святилищу Цитадели — шкафу с ядом. Тирион задумался над словами Тарли. Поначалу это звучало странно — заниматься поэзией, когда они искали оружие для борьбы с белыми ходоками. Однако он знал, что древние знания часто сохранялись в искусстве, когда знания учёных были давно утеряны и забыты. Возможно, на это стоит взглянуть, хотя бы мельком. Прибыв в центральный зал Чёрных сводов, Тирион первым делом зажёг несколько ламп, свисавших с высоких чёрных колонн, пока помещение не залил мягкий теплый свет, достаточно яркий для чтения. — Помни, Сэмвелл, мы должны спешить, — напомнил ему Тирион. Он уже слишком хорошо знал, как легко Сэмвелл Тарли может затеряться даже в самом незначительном отрывке любого текста и полностью потерять счёт времени, когда ему покажется, что он нашёл в нём что-то интересное. А то, что Тарли считал интересным, порой оказывалось за гранью добра и зла. — У нас есть время до часа совы, а потом мы должны уйти и отправиться в порт. — Я знаю, но мы не сможем прочесть все эти сокровища... эти книги и труды за столь короткое время. — Мы и не будем читать. Целиком. Мы быстро просматриваем столько книг и свитков, сколько можем за столь короткое время, всё, что не попадалось нам в руки, когда мы заходили сюда раньше, получаем приблизительное представление о том, что содержится в этих книгах и свитках, и если что-то с виду хоть как-то относиться к нашему делу, оно отправляется сюда, на этот стол, — сказал Тирион, хлопнув плоской ладонью по большому круглому столу в центре зала. Бам! Сэмвелл вздрогнул. Шлепок его ладони эхом отозвался между высокими стенами. — Тогда у нас будет достаточно времени для более детального изучения на корабле до Речных земель, — сказал Тирион. Конечно, он знал, что это будет слабым оправданием. С тех пор как они прибыли в Цитадель и... позаимствовали ключ у старого Валгрейва, они проводили в Чёрных сводах каждую свободную минуту, читая книги и свитки, изучая странные артефакты, и всё же за всё это время им не удалось осмотреть и десятой части этой невероятной коллекции. Сэмвелл кивнул, хотя и был явно недоволен тем, что не сможет до конца жизни подробно изучить эти сокровища запретного знания. Однако возражать он не стал. В конце концов, времени было мало, и Сэмвелл знал это не хуже Тириона. Это был плохой план, как знал Тирион. Торопиться с таким заданием, не читать книги и труды как следует, а лишь бегло просматривать их — значит упустить самое важное. Но это был хоть какой-то план, а за то короткое время, что им выпало, они просто не могли сделать больше. Этого должно было хватить, и если боги добры, — будь то Семеро, безымянные боги Севера или даже огненный бог красных жрецов, как считал Тирион, — будут милосердны и благосклонны к ним, то, возможно, они всё-таки не упустят самого важного. И они начали исследовать боковые комнаты Чёрных сводов, где их ждали полки, заставленные книгами, свитками, глиняными табличками и всевозможными артефактами, существование которых в Цитадели наверняка отрицалось. Довольно легко было согласиться начать с комнаты с трудами по "Истории и знанию прошлого и настоящего". Комната оказалась на удивление просторной. Это поразило Тириона ещё во время их первого пребывания в Чёрных сводах. За тысячи лет своего существования Цитадель явно собрала в шкафу больше скелетов, чем он мог предположить. Иначе зачем бы Цитадель, если не для самозащиты, выделила в Чёрных сводах отдельную комнату, посвящённую исключительно истории, знания о которой она считала настолько опасными, что их было необходимо запереть и спрятать от всего мира? Тирион прошёлся по полкам, взял с полки ту или иную книгу и заглянул внутрь. От большинства книг он мог спокойно отвернуться, поскольку в основном это были книги по истории Вестероса последних столетий, максимум — последнего тысячелетия. Однако Долгая Ночь случилась от четырех до восьми тысяч лет назад, в зависимости от того, кого спрашивали. Тирион застонал, когда по прошествии почти целого часа он так и не нашёл ничего, что могло бы им хоть как-то помочь. Тарли отложил книгу, которую держал в руках, и мельком глянул на него. Он уже вынес в центральный зал к большому круглому столу полдюжины книг, большинство из которых, судя по всему, были посвящены Ночному Дозору. Однако всего через мгновение он уже переключил свое внимание на следующую книгу на полке собой. От скуки и разочарования Тирион потянулся к крошечному листку, судя по всему, письму, зажатому между двумя книгами, и вытащил его. Не обращая внимания на прикрепленную к нему записку, которая могла бы заранее подсказать ему, о чём письмо, Тирион развязал тесемки, удерживающие письмо, и развернул его. Это было письмо от великого мейстера Аллара из Королевской Гавани архимейстеру Рунцитеру из Цитадели. В нём Аллар поручал Рунситеру с особой тщательностью выбрать мейстеров для предстоящего совета, чтобы совет пришел к выводу, отвечающему интересам королевства и, конечно, Цитадели. Тирион задумался. Предстоящий совет... Аллар... Рунситер... Должно быть, речь шла о Великом Совете сто первого года, на котором принц Визерис получил предпочтение перед принцессой Рейнис и был назван наследником старого короля Джейхейриса собравшимися лордами королевства. Тирион ещё раз бегло перечитал письмо, затем пожал плечами, сложил его и положил обратно на полку среди книг. Он прошёл мимо короткого ряда книг, которые, очевидно, касались Валирийского Фригольда. Тирион достал несколько книг и пролистал их. В них рассказывалось обо всём: от политической структуры Фригольда и его корней в валирийской религии до смены парадигмы, вызванной переходом к работорговле после Пятой гискарской войны. Всё это было, конечно, интересно, но малополезно. Тирион прошёлся взглядом по ряду книг о Фригольде. Одна книга, толстый фолиант, переплетённый в ярко-красную кожу, выделялась особенно. Тирион взял её с полки и взглянул на название. "Драконий Камень и Вестерос — рассмотрение ранних и поздних завоеваний Валирийской империи и конца ее экспансии на запад". Тирион несколько раз прокрутил в голове название книги. Как и многие до него, Тирион часто спрашивал себя, почему валирийские завоевания остановились именно на Драконьем Камне. И никогда не находил ответа. Спустя примерно столетие после гибели Валирии Таргариенам удалось завоевать почти весь континент всего за два года, имея при себе всего несколько тысяч верных людей и всего трёх драконов. Только дорнийцы смогли сопротивляться на столетие дольше, но дорнийцы всегда были другими. Для Валирийского Фригольда, в те времена, когда его маги строили замок Драконий Камень с помощью своей древней и давно утраченной магии, огромной империи на пике своего могущества с сотнями драконов в распоряжении, было бы достаточно легко покорить Семь королевств за несколько месяцев или недель, возможно, даже дней. Должна же была быть причина, по которой валирийцы так и не решились на такую попытку. Возможно, эта книга наконец даст ему ответ на этот вопрос. А если он ещё и узнает какую-нибудь грязную тайну о Цитадели — ведь должна же быть причина, по которой мейстеры спрятали эту книгу здесь, — соблазн взять её с собой становился ещё слаще. Однако потом он отогнал эту мысль в сторону. Им нужно было сосредоточиться на своей задаче, и как бы горестно это ни было, их цель заключалась не в копании в грязном белье Цитадели, а в поиске подсказок, как победить в войне с белыми ходоками. И причиной окончания валирийской экспансии на запад не могли быть Иные. К тому времени, когда Фригольд обратил свой взор на запад, за Узкое море, Долгая Ночь уже была в далёком прошлом. Тирион ещё раз просмотрел книги по валирийской истории. Его внимание привлекла ещё одна книга, больше похожая на переплетенный сборник свитков. Āeksio rȳ rijas некоего Маликса Гонтариса. Тирион быстро перевёл название в уме. "Долг завоевания". Это звучало так, словно могло прояснить жажду Валирии к экспансиям, а также её внезапную остановку на западе. Если по какой-то причине — религиозной, политической, моральной или философской — валирийцы считали своим долгом завоевать весь мир, то почему остановились на Драконьем Камне? Его рука зависла в воздухе перед обложкой книги, но затем он убрал её. — Эти книги — настоящая кладезь, согласны, милорд? — вдруг произнес Сэмвелл Тарли с почти детским восторгом в голосе. Тирион взглянул на него и увидел, что тот уже отнёс на круглый стол в центральном зале ещё дюжину или около того книг, а также по меньшей мере вдвое больше свитков и, кажется, даже несколько карт. У Тириона же... пока ничего не было. — Да, — только и сказал Тирион и снова повернулся к полке перед собой. Наконец он добрался до раздела, который показался ему очень полезным. Книги и труды о Ночном Дозоре и одичалых. Тирион снова задался вопросом, что такого опасного могли найти в этих трудах в Цитадели, что сочли нужным спрятать их здесь. Впрочем, некоторые из этих книг он мог бы узнать, по крайней мере, если бы в них содержалась какая-либо информация, имеющая решающее значение для грядущей войны. Тирион протянул руку и взял с полки одну за другой самые старые книги о Ночном Дозоре, какие только смог найти. В конце концов, Долгая ночь случилась тысячи лет назад, и чтобы найти по-настоящему ценные сведения, нужно было заглянуть как можно дальше в прошлое. Две первые книги, похоже, были чем-то вроде ежегодных отчетов Ночного Дозора: одна — шести-семи вековой давности, другая — чуть старше. Судя по всему, в этих книгах говорилось в основном о количестве людей, состоянии запасов, состоянии замков и количестве убитых одичалых и набранных новобранцев. В общем, ничего, что могло бы им хоть как-то помочь. Поэтому он засунул их обратно на полку. Какая бы информация ни содержалась в этих книгах, которую Цитадель хотела спрятать в своем ядовитом шкафу, она, скорее всего, не имела никакого отношения к Иным. Следующие три книги выглядели весьма многообещающе. Одна называлась "Стена, Ночной Дозор и их магия", написанная мейстером Ирвином, другая — старая, сухая и ломкая — "Черные братья и их праведная борьба". Однако она больше походила на оправдание борьбы с одичалыми, чем с Иными. Что можно было оправдать в борьбе с Иными, стремящимися уничтожить человечество и превратить его в армию бездушных слуг, называя это праведной борьбой? Хотя, возможно, посмотреть всё же стоило. Последняя была не настоящей книгой, а переплетенным в кожу сборником разрозненных писем и записей, каждая из которых занимала не более пяти-шести страниц и так или иначе касалась Ночного Дозора. Кто бы ни составлял этот сборник — на обложке не было указано имени — он назвал его "Снарки, Грамкины и Белые Ходоки-леса — мифы и легенды Крайнего Севера и из-за Стены и их правда". Без особых колебаний, не в последнюю очередь потому, что он до сих пор не выбрал ни одной книги, в то время как Тарли уже давно собрал собственную библиотеку, он принес все три книги к круглому столу в центральном зале, где уже ждали наполнения два джутовых мешка. Тирион вернулся к полке, искал всё дальше и дальше, находил книги и записи, которые поначалу казались интересными, но потом всё же положил их на место. Одна из книг называлась "Высшие лорды Четырнадцати в старом городе". Она привлекла взгляд Тириона, затем он открыл её и пролистал первые страницы. Безымянный мейстер, написавший книгу, рассказывал о том, что ему выпала честь служить при дворе короля Мерина Гарденера, Третьего его имени. Тирион попытался вспомнить свои уроки истории. Этот Мерин был королем Простора, который, если Тириону не изменяла память, сделал Арбор частью своего королевства. Значит, этому рассказу, наверняка уже бесчисленное количество раз переписанному прилежными мейстерами и претендентами, чтобы выдержать испытание временем, должно было быть по меньшей мере несколько тысяч лет. Тирион продолжал перелистывать страницы. Верховные лорды Четырнадцати в старом городе. Старый город... должно быть, так раньше именовался Старомест, прежде чем описание превратилось в наименование. А Четырнадцать... Старая Валирия была построена на четырнадцати вулканах, известных как Четырнадцать Огней. Так могли ли верховные лорды Четырнадцати иметь в виду валирийцев? Всегда ходили слухи, что валирийцы посещали Старомест раньше, за тысячу или более лет до того, как построили замок на Драконьем Камне и тем самым установили постоянные отношения с Семью Королевствами. Эту историю любили рассказывать многие мейстеры, всегда приукрашивая её утверждениями о том, что валирийцы, конечно же, пришли в Старомест лишь для того, чтобы перенять знания и мудрость Цитадели и её мейстеров. Однако доказательств такой связи между Староместом и Валирией никогда не было. Так... может, это и есть сие доказательство? Возможно. Но тот факт, что эта книга, если в ней действительно содержалось такое доказательство, хранилась здесь, в ядовитом шкафу Цитадели, свидетельствовал скорее против того, что валирийцы приехали в Старомест, чтобы чему-то научиться у мейстеров Цитадели. Зачем бы они ни приехали, если это действительно так, это должно было быть весьма нелестно для Цитадели. Тирион испытал искушение взять книгу с собой, но тут же сунул её обратно на полку. Как бы ни было интересно читать её, ему нужно было сосредоточиться на главном. Поэтому он продолжил искать. Следующий час прошел гораздо успешнее. Тирион нашёл ещё одну книгу о Ночном Дозоре, примерно двухвековой давности, в которой некий мейстер Габор собрал якобы достоверные рассказы о странных и пугающих явлениях в лесах за последние сто лет, восходящие, таким образом, к временам Завоевания. Возоможно, Иные могли вернуться гораздо раньше, а мы просто не знали об этом, — подумал Тирион. — Если это правда, то это могло бы стать настоящим сокровищем, позволяющим лучше понять врага. В другой книге, которую он нашел, описывалась защита Стены от врагов из плоти и крови и не только. Врагов из плоти и крови и не только. Если не принимать во внимание такие абстрактные понятия, как погода или время, как врагов, защищающих такую стену, то оставался только один враг, к которому можно было применить описание "и не только". Поэтому Тирион немедленно отнёс книгу в центральный зал. Вскоре после этого они уже полностью разграбили боковую комнату, посвященную истории. — Ты ведь понимаешь, что всё это нам придётся нести в порт? — спросил Тирион, когда они с Сэмвеллом Тарли встретились в центральном зале, и Тирион увидел, что Тарли положил на круглый стол не менее четырех дюжин книг. Некоторые из них были такими большими и тяжёлыми, что для их переноски в одну ходку понадобился бы мул. Как видно, позже нам придется отсортировать и этот набор. Мы не сможем вынести такую прорву книг. — Что мы будем делать дальше? — спросил Тарли, полностью игнорируя возражения Тириона. — Что ж, Воронятник и Травоведение вряд ли нам пригодятся. Поэтому я бы предложил Высшие Тайны, — сказал Тирион. — В конце концов, наш враг — сверхъестественного типа. Не дожидаясь ответа, он вошел в боковую комнату с надписью на валирийской стали над входом. Сэмвелл следовал за ним по пятам. Эта камера была значительно меньше остальных, но перед ними всё равно стояла почти невыполнимая задача. За те недели, что они пробирались в Чёрные своды, они не раз бывали в этой камере, но даже здесь им не удалось продвинуться далеко. В основном это объяснялось тем, что многие из хранившихся здесь трудов были написаны на высоком валирийском языке, иногда более поздними и легко читаемыми символами, использовавшимися во Фригольде в последние две тысячи лет, иногда — гораздо более древними и труднопонимаемыми валирийскими рунами. Но даже те писания, книги и свитки, которые были переведены на обычный язык, было трудно понять, настолько абстрактными и чуждыми были темы и понятия этих текстов. Они снова пошли вдоль полок, доставая пыльные книги и свитки из ломкого пергамента, листая их то быстрее, то внимательнее, вынося некоторые в центральный зал, но большинство быстро ставя обратно на полку. Он нашёл записи, очевидно, переводы более древних, в основном валирийских, трудов о природе магии и колдовства, о различных ветвях и видах магии. Один свиток, написанный древними валирийскими рунами с примечаниями и переводами на обычный язык, описывал присущую крови магическую природу, в том числе объяснял, почему одна кровь подходит для магических целей лучше другой. В другом свитке в весьма общих чертах описывалось, как можно высвободить и использовать природные потоки магической силы, чем бы они ни являлись. Тирион, однако, мало что понял из этого — видимо, так же мало, как и мейстер, пытавшийся перевести текст, — и, бросив быстрый взгляд на крайне неполный перевод и путаные заметки по бокам текста, Тирион понял, что это не так. Всё, что он смог разобрать, — это то, что это должно быть связано с огнем. Огонь, ну конечно же. У валирийцев это всегда огонь. И всё же Тирион решил, что им следует взять эти записи и свитки с собой. Если мысль Тарли о том, что валирийцы знали больше о противоборствующих силах магии, о силах, которые они называли огнём и льдом, была правдивой, то, возможно, эти свитки могли оказаться важными. А если нет, то они были достаточно малы и легки, чтобы не иметь значения. Поэтому он отнес записи на круглый стол и вернулся к полке. Тирион стал искать дальше. Он нашёл несколько текстов о детях леса, о великанах и почти обо всех мыслимых существах, человекоподобных или совершенно иных, что в современности были известны лишь по басням, сказкам и глупым матросским россказням. О гарпиях Гиса, о лабиринтостроителях Лората, а также о водяных в ледяных водах от Белой Гавани до Скагоса. Он нашёл несколько страниц и фрагментов "Неестественной истории" Септона Барта и пролистал их. Это были фрагменты о предполагаемой речи ворон. Интересно, но не полезно. Хранившиеся в небольшой шкатулке из розового дерева три небольших пергамента Тирион обнаружил лишь мгновение спустя. Ему потребовалось время, чтобы расшифровать буквы на них, старые и выцветшие, но написанные красивым почерком. Однако строки не имели особого смысла и больше походили на стихи или поэмы, чем на что-либо другое. В них говорилось о великом конце, о гибели в пламени и конце всех времен, когда король земель и небес будет свергнут со своего трона. Следующий пергамент, опять же с несколькими стихами, рассказывал о том, что последний сын станет отцом нового дома. Однако большинство строк на нем были неразборчивы или вообще нечитаемы — настолько выцвели чернила на пергаменте. Тирион взглянул на третий пергамент и прочитал первые строки, те их фрагменты, что можно было разобрать. ...и с рассветом новой эры... не желающие видеть знаки... не один, а три, и не мало, а много... Разобрать остальное не удалось. Он уже собирался положить пергаменты обратно в маленькую шкатулку, когда его взгляд упал на одну из последних строк на пергаменте, где снова читались некоторые руны и буквы. ...ибо конец сей придет не в огне, а во льду, и будет... И тут Тирион понял, что держит в руках. Это были страницы "Знамений и Предвестий" — записей Дейенис Таргариен, Дейенис Снвоидицы, что считались навсегда потерянными. В своих снах она предвидела Рок Валирии. Гибель в огне, когда король земель и небес будет свергнут со своего трона. Рок Валирии. Последний сын станет отцом нового дома. Таргариены, последние из лордов-драконов, станут правителями совершенно нового королевства — Семи Королевств, объединённых под их властью. И наконец... конец не в огне, а во льду. Возвращение Иных, без сомнения. Тирион тут же аккуратно положил три страницы обратно в маленькую шкатулку из розового дерева и принес её к круглому столу в центральном зале Черных сводов. Расшифровать на них можно было лишь несколько строк, которые он уже успел прочитать, но, возможно, они всё-таки смогут расшифровать ещё одно или два слова. В своё время Дейнис спасла Таргариенов от Рока Валирии. Возможно, на этот раз она даже спасет всё царство людей. Возвращаясь к Высшим Тайнам, он вдруг обнаружил Сэмвелла Тарли, неподвижно стоящего, словно высеченного из камня, перед небольшим шкафом. — Что там? — спросил Тирион, подойдя к нему. — Я не знаю. Оно заперто. — Заперто? — с удивлением спросил Тирион. Мы в Чёрных сводах. Что, во имя семи преисподних, может быть настолько важным или опасным, что его приходится запирать даже здесь? Сэмвелл посмотрел на него, но лишь пожал плечами. Тирион подошёл ближе и посмотрел на небольшой шкаф. Он был едва ли выше его самого, сделан из тёмного дерева и укреплён железной арматурой. Спереди висел небольшой, но крепкий на вид замок. — Ключ от Чёрных сводов не может открыть этот замок, — сказал Сэмвелл, отвечая на вопрос Тириона прежде, чем тот успел его задать. Тирион огляделся по сторонам и наконец нашёл решение. Под вопросительным взглядом Сэмвелла Тарли он слегка толкнул в сторону небольшой шкафчик. Деревянные ножки маленького шкафа заскрипели и заскрежетали по полу. Когда Тирион остался доволен новым расположением, он обошел ближайшую полку - Сэмвелл уже обыскал его, он знал — и стал надавливать на него. Потом отпустил и снова толкнул, отпустил и снова толкнул. После нескольких попыток полка, высокая, как взрослый мужчина, начала раскачиваться, как пьяный матрос. — Что ты делаешь? — спросил Сэмвелл. Тирион не ответил и продолжал толкать и отпускать, толкать и отпускать, толкать и отпускать. Покачивание становилось всё сильнее и сильнее, пока... Бах! С протяжным стоном полка наконец опрокинулась и с громким, оглушительным стуком упала прямо на маленький шкафчик. Полка и шкаф разлетелись на куски. Тирион несколько раз кашлянул, когда клубящаяся пыль пробилась в его лёгкие. Затем он перелез через разлетевшиеся куски полки и шкафа, отбросил в сторону то одну, то другую деталь и наконец порылся в куче обломков, чтобы найти то, что должно было находиться внутри маленького шкафа. Это был ещё один ящик, сделанный из белоснежного дерева и укреплённый арматурой из чёрного железа, который каким-то образом уцелел при разрушении шкафа. Однако этот маленький ящик, к счастью, не был заперт. Тирион не испытывал ни малейшего желания, обрушивать ещё одну полку. Он передал шкатулку Сэмвеллу Тарли, и они вместе направились к круглому столу в центральном зале. Тирион поставил шкатулку на стол и открыл крышку, чтобы они оба могли заглянуть внутрь. Внутри лежал большой коричневый фолиант, древний, с пропитанными кровью страницами. Тириону не нужно было открывать его, чтобы понять, какое сокровище перед ними. Название на обложке фолианта уже говорило им обоим все, что нужно было знать. Кровь и Огонь. Тириону тяжело сглотнул и почувствовал, как мурашки начали покрывать его руки, ноги и даже задницу. Таких мурашек у него не было с тех пор, как девушка впервые отсосала его член. Тарли выглядел не менее потрясённым: ему было трудно дышать и даже закрыть рот от удивления. — Это... это… — заикаясь, произнес он. — Да, — сказал Тирион. — Смерть драконов. — Я думаю, мы должны... — Да, — перебил его Тирион, откидывая крышку и возвращая книгу в палату Высших Тайн. Одна мысль о том, чтобы взять с собой эту книгу, была уже опаснее, чем ощутить нож в дрожащих руках старика у своего горла. Взять её с собой, как бы заманчиво это ни было, было бы безумием. Осторожно Тирион поставил небольшую коробку на груду сломанных деталей, которые когда-то были полкой и небольшим шкафом. — Наверное, нам пора заканчивать, — сказал он. — Времени осталось не так уж много. Тирион и Сэмвелл ещё в начале своего маленького набега договорились, что у них будет четыре часа на это, прежде чем им придется отправиться на встречу с Марвином в порт. Однако в Чёрных сводах эти четыре часа было трудно определить, поскольку там не было окон и других способов измерения времени. Тирион досадовал на то, что перед приходом они не захватил с собой песочных или свечных часов. Так что для определения времени приходилось ориентироваться на количество масла в маленькой лампе. Когда уровень масла стал настолько низким, что должен был настать уже час лисы Тарли заставил себя оторваться от полок. Тарли сначала возражал, потом стал умолять и просить Тириона дать ему ещё немного времени, хотя бы час или даже полчаса. Тирион, однако, остался непреклонен. Времени у них оставалось мало, а им нужно было не только выбраться из библиотеки, навьюченными как мулы, но и покинуть саму Цитадель и проделать путь через весь город до порта. Так они в последний раз покинули Высшие Тайны и оказались перед круглым столом в центральном зале, заваленным книгами и свитками, резными глиняными табличками и даже какими-то странными артефактами, о которых Тирион не мог даже предположить, что могло понадобиться Тарли. Глядя на их ассортимент, Тарли понял, почему ему пришлось остановиться. Чтобы дотащить все эти книги до гавани, им понадобилось бы две дюжины джутовых мешков и столько же спин для их погрузки. — Полчаса, и затем уходим, — решил Тирион. — Итак, давайте посмотрим, что мы нашли, и решим, что нам действительно нужно взять с собой, а что нет. Сэмвелл согласился. Они принялись перебирать книги, поскольку те были тяжелее свитков и им пришлось бы разбирать большее их количество. Многое выпало, хотя сердце Тарли обливалось кровью при виде каждой книги, которую они не могли взять с собой. В итоге у них осталось около двух дюжин книг, которые они равномерно распределили по мешкам в зависимости от веса. Затем последовали свитки. Большинство из них были небольшими и лёгкими, но их было так много, что даже без учёта всех книг они никогда не поместились бы в два мешка, которые им предстояло взять с собой. Они перебирали свитки, соглашаясь взять с собой некоторые, а большинство отсортировали. — Что это? — спросил Тирион, просматривая один из свитков, которые Сэмвелл Тарли, должно быть, положил на круглый стол. Судя по всему, это был фрагмент более длинного описания распространения Первых людей по Вестеросу и их войны с Детьми Леса — до такой степени, что детей можно было встретить только на Севере и в особенно густых лесах Речных земель. Война людей против детей была выиграна, и Первые люди сделали Вестерос своим. Теперь в тексте стали перечисляться имена мелких королей и королевств, что начали возникать в первые века после прихода Первых людей в Вестерос. Презрение автора к этим королям и их мелким королевствам сквозило в каждом слове этого текста. — Это... это перевод гораздо более древнего валирийского текста, — сказал Сэмвелл. — Автор рассуждает о том, насколько выгодным будет завоевание Семи Королевств, и начинает это с подробного обзора истории Вестероса. Видимо, он предполагал, что читатели его текста не будут особенно интересоваться королевствами... низших людей Вестероса. Валирийцы... — Он предупреждает об опасностях, которые могут возникнуть, даже если поначалу неясно, что это будут за опасности. Однако он также неоднократно указывал на то, что Валирия каким-то образом будет обязана это сделать. Только почему — неясно. Долг завоевания. — Это, конечно, интересно, но мы не можем взять его с собой, — сказал Тирион, уже желая выбросить свиток. Однако Тарли вскочил между ними быстрее, чем Тирион мог предположить, и крепко сжал свиток в руках. — Прочтите последнюю строчку, — сказал он почти умоляющим тоном. Тирион сделал ему одолжение, развернул пергамент и прочитал последнюю строку на странице. Однако на третьем слове он замешкался. — Nēdyssyri... — Поначалу у меня тоже болела голова от этого слова, — с лукавой улыбкой сказал Сэмвелл. — Похоже, это очень старое слово. Мне не удалось найти точный перевод, но я несколько раз встречал nēdyssy в других местах, что, вероятно, означает отвратительный, мерзкий или противоречащий естественному порядку. Думаю, лучшим переводом для nēdyssyri будет извращение или мерзость. Звучало правдоподобно. Тирион снова прочитал короткое предложение, которое, казалось, заканчивалось на полпути и продолжалось на следующей странице, но на этот раз дальше третьего слова, и сердце его замерло, когда он расшифровал слова. Только когда мерзость снега и льда выйдет на поверхность и... На этом страница закончилась. Тирион смотрел на Сэмвелла Тарли, и теперь именно он не мог закрыть рот. — Где остальной текст? — Не здесь, — сказал Сэмвелл. — Я обыскал всё вокруг. Это всё, что сохранилось. Семь преисподних. Он снова опустил взгляд на пергамент в своих руках и ещё раз перечитал последнее предложение. Потом ещё раз, и ещё. — Мерзость снега и льда. Но это значит... — Это значит, что валирийцы должны были знать о существовании белых ходоков или, по крайней мере, подозревать об этом, — закончил Сэмвелл. — Похоже, они также проводят какую-то связь между детьми леса и белыми ходоками, хотя из этого короткого фрагмента трудно понять, что это за связь. — Если это упоминается в тексте о возможном завоевании Вестероса, то... возможно, возможное существование Иных действительно повлияло на то, что они не пошли дальше Драконьего Камня. Не дожидаясь, пока Тарли скажет что-то ещё, Тирион сунул ему в руки пергамент и со всей возможной скоростью побежал к книгам по истории. Он снова порылся на полках, пока наконец не нашел их, те самые книги, которые искал. Вернувшись с двумя книгами, он бросил "Драконий Камень и Вестерос" и "Долг завоевания" на стол перед Сэмвеллом Тарли. — Возьмём и эти, — решил он. Тирион увидел, что Сэмвелл хочет возразить, видимо, ему совсем не понравилось, что большая часть его книг должна остаться здесь, а Тирион может просто выбрать ещё две по своему усмотрению. — Это книги о том, почему валирийцы так и не завоевали Вестерос, а остановились у берегов континента. По крайней мере, он надеялся, что в этих книгах это действительно объясняется. — Понятно, — сказал Сэмвелл, теперь уже не такой возмущенный. — Думаете, если причиной или одной из причин могли быть Иные, мы найдем подсказки в этих книгах? — Да, и, возможно, не только подсказки к самому этому факту, но и больше информации об Иных в целом. Если валирийцы знали об Иных, мы сможем узнать что-то доселе известное каждому валирийцу, но забытое всеми сейчас. Сэмвелл задумался, затем кивнул и засунул обе книги в предназначенный для него мешок. Затем они ещё раз перебрали всё, что хотели взять с собой, и оставили на столе то, что не казалось им необходимым, пока мешки не наполнились доверху, и их едва можно было завязать, не раздавив при этом свитки. Тогда они перекинули мешки через спину и зашагали к выходу. Тирион услышал короткий стук, когда он только что повернулся к выходу, и мешок на его спине ударился о большой круглый стол, затем звон, потом звон разбитого стекла. Должно быть, он сбил одну из чернильниц с круглого стола на пол. Тириону было всё равно. Когда-нибудь, может быть, уже завтра, а может быть, только через месяц или даже год, кто-нибудь узнает, чем они занимались здесь, в Чёрных сводах, и тогда чернильное пятно на полу станет наименьшим из поводов для беспокойства мейстеров. После нескольких шагов спина Тириона уже начала болеть, как будто его били кнутом. Когда Сэмвелл спросил его, не стоит ли положить на полки все, что они не заберут, Тирион лишь рассмеялся. Они выскользнули из Чёрных сводов, заперли за собой дверь и, вернувшись в главный зал библиотеки Цитадели, настороженно огляделись. Где-то вдалеке Тирион услышал отчётливое царапанье свежезаточенного пера, но поблизости никого не было видно. Неудивительно, ведь была уже глубокая ночь. Только несколько школяров и претендентов перед важным испытанием могли находиться в библиотеке в столь поздний час. — Что нам делать с ключом? — спросил Сэмвелл шепотом. Тирион задумался, затем пожал плечами. — Оставь его в двери. Кто-нибудь подберёт. — Но... разве мы не должны вернуть его? — с удивлением спросил Тарли. Вернуть его... А потом, может быть, нам стоит поблагодарить Валгрейва за то, что он позволил нам взять его ключ? — Нет это времени, — решил Тирион, забирая ключ из рук Тарли и вставляя его в замок из валирийской стали. Он повернул его на полпути, чтобы тот не выскользнул и не упал на пол, звеня. Затем он настойчиво кивнул Тарли, и они молча направились к одному из боковых выходов. Через главный вход, нагруженные мешками с украденными книгами и свитками, они бы ни за что не выбрались незамеченными, даже в столь поздний час. Кроме того, им всё равно нужно было попасть в вольеры, что находились в юго-восточной части Цитадели, а значит, путь через восточный выход из библиотеки был короче. С тяжелыми мешками на спине они быстро и бесшумно поднялись по одной из деревянных лестниц, прижавшихся к самым высоким стеллажам, которая привела их на один из верхних уровней библиотеки. Боковые выходы на восток находились на четвертом этаже, поскольку главный зал библиотеки упирался в крутой склон холма. Когда Тирион преодолел второй этаж по узкой лестнице, ноги у него уже горели как в огне, и он слышал, как Тарли пыхтит и отдувается позади него, словно старый мул. Ступени скрипели с каждым шагом так громко, что Тирион был уверен: их слышит весь город. Снова и снова они останавливались, оглядывались и вслушивались в темноту, нарушаемую лишь несколькими свечами, где за маленькими учебными столами сидели претенденты и школяры. Однако те несколько юношей и мальчиков, которые виднелись вдали в отблесках свечей, словно теневые призраки, казались настолько сосредоточенными и напряжёнными, что никто не обращал на них внимания. Никто не обращал на них внимания, никто, казалось, даже не замечал их, никому не было дела до того, чем они занимаются, если только они делают это достаточно тихо, чтобы не мешать им читать и учиться. Хуже, чем уже ужасно болевшая спина и пылающие ноги, хуже, чем скрип лестницы и ощущение того, что в любой момент его может увидеть кто-то из школяров или претендентов, для Тириона было ощущение, что он что-то забыл. Чего-то не хватало, он был уверен в этом, и эта мысль билась в его голове, как дятел о ствол дерева. Однако чего именно не хватало, он и сам не знал. Тирион с удовольствием опустился бы на пол, когда, спустя, казалось, целую вечность, они наконец достигли четвертого этажа и оставили деревянную лестницу позади. Сэмвелл Тарли, вспотевший, запыхавшийся и с красным лицом, хотел было остановиться, чтобы перевести дух, но Тирион не позволил. Если они сейчас позволят своим мешкам соскользнуть со спины, то вряд ли им удастся поднять их обратно. Поэтому они продолжали протискиваться между рядами полок, которые здесь были гораздо более узкими и заполненными бесчисленными большими и маленькими картами Вестероса, Эссоса и даже северной части странного и практически неисследованного Соториоса, как мог судить Тирион по надписям на полках. Некоторые из карт выглядели довольно новыми, в то время как другим, казалось, было несколько столетий или больше. Они пробирались всё дальше и дальше по тёмным проходам, которые становились всё темнее по мере удаления от слабо освещённого главного зала. Когда ряды полок стали ещё более узкими и теперь, очевидно, были заполнены книгами и свитками исключительно о недугах и болезнях ног, им пришлось всё-таки снять мешки со спины и тащить их по полу за собой. Теперь, самое позднее, Тирион был уверен, что их в любой момент схватят. Но что с ними будет потом... Есть ли в Цитадели темницы? Если да, то нас точно оставят там гнить, если поймают с этими сокровищами, — подумал он. Через несколько минут они добрались до выхода из библиотеки с восточной стороны, освещённого одинокой, смелой масляной лампой на железном держателе. Это была низкая, узкая дверь, настолько неприметная, что ее можно было почти не заметить среди стеллажей, возвышающихся справа и слева от нее. Полная противоположность огромному и показному главному входу. Они вышли в ночь. Ночь была тёмной, освещённой лишь бледным светом луны, воздух был холодным и сырым, и Тирион уже мог разглядеть туман, нависавший над Цитаделью, густой как фасолевый суп. Они поспешили через двор, примыкавший к восточной стороне библиотеки, прошли между зданиями и ещё через один двор. Как ни приятен был поначалу холод, когда они вышли из боковой двери библиотеки на открытый воздух, сильно вспотев, теперь холодный воздух обжигал легкие Тириона и больно кусал его пальцы. Он не шёл ни в какое сравнение с тем неописуемым всепожирающим холодом, что они испытали за Стеной, но всё равно было не по себе. Однако хуже холода было всё ещё сохраняющееся ощущение, что они что-то забыли. Что-то важное. Тириону до сих пор не пришло в голову, что это может быть, но если раньше эта ноющая мысль была стуком дятла на краю его сознания, то теперь она превратилась в громкий стук молота особенно старательного кузнеца. За высокими и массивными воротами, что сошли бы за главные замковые, но, как знали Тирион и Сэмвелл, никогда не запирались, они попали в один из небольших фруктовых садов Цитадели. Яблоки и груши уже не свисали с веток, лишь несколько айв виднелись то тут, то там в слабом лунном свете. Они пересекли фруктовый сад, а затем вошли во владения архимейстера Виллифера, в дом с чучелами иноземных животных. Около недели назад, после утомительной лекции о животном мире северного Эссоса, Виллифер с гордостью вручил им образец малого валирийца — чужеземного зверька из Квохорского леса, похожего на белку-переростка с серебристо-белым мехом, фиолетовыми глазами и слишком длинными хвостом и лапами. Однако после того, как несколько поколений школяров и претендентов похлопали его на удачу, от серебристо-белого меха почти ничего не осталось, и теперь мртвый зверек больше напоминал огромную бритую крысу. Они прошли по короткому коридору и вышли в заднюю часть здания. Пройдя по небольшому лугу, между двумя сливовыми деревьями, уже давно опавшими, и мимо трёх больших ульев, они добрались до вольеров. Некоторые из находившихся в них птиц — Тирион не мог разобрать, что именно это были за птицы, да его это в данный момент и не волновало — казалось, проснулись при их приближении. Они, наверное, принимают Тарли за хищную птицу из-за его громкого дыхания, — подумал Тирион, криво усмехнувшись, несмотря на больные ноги, спину и пот, заливающий глаза. Несколько птиц начали порхать туда-сюда, издавая короткие пронзительные крики или низкое предупреждающее кваканье. Однако большинство птиц оставались неподвижными на своих жердочках или на ветвях небольших кустов, высаженных внутри вольеров. Потом они уже миновали вольеры и нашли нужную им тропинку, всего в нескольких шагах за густыми высокими зарослями, окружавшими вольеры с одной стороны. Если бы только он наконец вспомнил, что именно они забыли в этих проклятых сводах. Тирион подал сигнал Сэмвеллу, и тот пошел вперёд, направляясь к входу в скрытый проход. Тирион подумал, что в данном случае неплохо было бы пустить Тарли первым, чтобы массивная фигура парня могла спокойно отодвинуть большую часть веток и сучьев, скрывавших проход, и чтобы Тириону было легче протиснуться через него с мешком на спине. Он замер на месте как раз в тот момент, когда Тарли скрылся в темноте за зарослями, сам не зная почему. Однако он был уверен, что это должно быть как-то связано с тем, что они забыли. Если бы он только знал... Слова Марвина внезапно прервали его размышления, прозвучав в его голове как раскат грома. Как вы думаете, кто убил драконов в прошлый раз? Мейстеры Цитадели придумали не только, как убить одного дракона, но и как убить их всех. В мире, который строит Цитадель, нет места ни колдовству, ни пророчествам, ни стеклянным свечам, ни тем более драконам. — Вы идёте? Нам следует поторопиться, — услышал он шепот Сэмвелла из ночных теней кустов и зарослей перед ним. Тирион позволил своему мешку соскользнуть со спины. Мешок шлёпнулся на землю, которая и здесь была влажной. Круглое лунообразное лицо Тарли, такое же бледное, как у его собрата на небосводе, внезапно вновь появилось из тени. — Что вы делаете? Мы должны идти дальше. Мы должны... — Присмотри за ними, — сказал Тирион. — Я сейчас вернусь. Не дожидаясь нового ответа Сэмвелла и не говоря больше ни слова, он крутанулся на пятках и поспешил, насколько позволяли больные ноги, обратно тем же путем, каким они пришли. Через дом архимейстера Уиллифера с чучелами животных, через фруктовый сад и через ворота маленького замка, что никогда не были заперты. Наконец-то он понял, что они забыли. Нет, то, что они чуть было не забыли нарочно. Кровь и Огонь. Смерть драконов. В войне с Иными эта уникальная книга может оказаться бесполезной, но... Если слова Марвина о том, что мейстеры уже были причастны к гибели драконов в прошлый раз и что в этот раз, после победы над Иными, они непременно попытаются убить драконов снова, были правдой, то этой книге нельзя оставаться в Цитадели. Если мы оставим книгу в руках мейстеров, следующее вымирание драконов станет лишь вопросом времени, — знал Тирион. — Я ни за что не позволю серым овцам снова лишить мир этих чудесных созданий. Тирион поспешил через внутренние дворы и вернулся через маленький боковой вход в библиотеку. Он шёл по узким рядам полок, что с каждым шагом становились всё шире, мимо записей о звездах и их созвездиях, мимо болезней печени и почек, мимо искусства вправлять сломанные кости и вырывать зубы и, наконец, снова мимо карт Вестероса, Эссоса и Соториоса. Он добрался до галереи, расположенной всего в нескольких рядах полок рядом с деревянной лестницей, по которой они поднимались ранее, и быстро спустился вниз. Дойдя до двери в Чёрные своды, он с облегчением обнаружил, что ключ, застрявший в замке из валирийской стали ещё никем не был обнаружен и всё ещё находится внутри. Тирион в последний раз потянулся к маленькой масляной лампе на цепочке рядом с дверью, снова открыл большую дверь и прошмыгнул внутрь. Маленькая масляная лампа раскачивалась в его руке взад-вперед при каждом его шаге. Её тусклый, мерцающий свет отбрасывал на стены кошмарные тени, рисуя на них фигуры великанов, чудовищ и пауков размером с лошадь. Подошвы его сапог стучали по камню пола, заглушаемые лишь ещё более громким стуком сердца. Тирион уже несколько раз бывал здесь, в шкафу с ядом Цитадели, но никогда Чёрные своды не казались ему такими угрожающими, как в этот момент. Он добрался до центральной комнаты. Рядом со столом на полу расстилалось чёрное пятно небытия — дыра без дна, участок чёрного неба, на котором в свете маленькой масляной лампы мерцало несколько разрозненных звезд. Тирион знал, что это чернильное пятно и осколки чернильницы, которую он опрокинул, когда они отправлялись в путь. Тирион перешагнул через неё и поспешил в зал слева от него, в Высшие Тайны. Беспорядок в помещении ничуть не изменился с того момента, как они покинули её незадолго до этого. Конечно, так оно и было. Что вообще могло произойти за столь короткое время? И всё же Тирион испытал странное облегчение, обнаружив маленькую комнату в таком виде, даже не зная, что ещё он ожидал здесь найти. Он подошёл к груде обломков, что когда-то были полкой и небольшим шкафом. Там, словно маленький деревянный король на своём маленьком деревянном троне, восседала маленькая шкатулка из белоснежного дерева. Тирион отодвинул ногой чуть больший кусок дерева и открыл маленькую шкатулку. Книга, древняя и запятнанная кровью, всё ещё лежала внутри и ожидала его. Тирион достал её, осторожно и почти благоговейно. Шкатулку, красиво сделанную, но большую и тяжелую, он не хотел брать с собой, но всё-таки на всякий случай стоило во что-нибудь спрятать книгу. Вдруг кто-то обратит на него внимание? В конце концов, никому не стоило видеть, что Тирион будет нести в руках, когда вскоре снова поспешит уйти отсюда. Оглядевшись по сторонам, он обнаружил на полу рядом с собой коллекцию пергаментов о тайнах лабиринтостроителей Лората, завернутых в ткань из вощёного льна. Он потянулся к нему, ловкими пальцами развязал маленький узел и потянул за него. Пергаменты выпали и рассыпались по полу, как павшие рыцари после битвы. Затем Тирион завернул "Кровь и Огонь" в вощёную ткань, дважды обернул вокруг неё тонкую ленту и завязал в тугой узел. Он повернулся и, спотыкаясь, сделал один-два шага по обломкам в направлении центральной камеры. Но не успел он выйти из раздела Высших Тайн, как остановился, поражённый, застывший, словно застывший в камне. — Ты свинья, — сказала маленькая фигурка, стоявшая в центральном зале, со слабо светящимся масляным светильником в руке. Это был юноша, несомненно, школяр, бледный и рыхлый, но черты его лица были искажены гневом. Тирион был уверен, что видел его раньше, но не мог вспомнить его имени. Бледный блеск на острие ножа в руке мальчика сразу же отвлёк его мысли от попыток вспомнить имя. — Это не то, чем кажется, — осторожно сказал Тирион. Если только это не выглядит так, будто я совершил набег на Чёрные своды и собираюсь украсть невосстановимую копию секретной книги. Тогда это именно то, чем кажется. — Я просто хочу одолжить эту книгу, — солгал он, — чтобы в грядущей войне против... — Что ты с ней сделал, ублюдок? — прорычал школяр, направляя нож в грудь Тириона, словно собираясь вырезать ему сердце. Мальчишка был пьян. Тирион сразу понял это по тому, как невнятно он произносил слова. Теперь же он увидел, что тот покачивается, масляный светильник в его руке раскачивается взад-вперед, как корабль в штормовом море. На миг он задумался, не стоит ли просто попытаться одолеть парня. Он не выглядел сильным, был пухлым и рыхлым, совсем не воин, и ростом не намного выше самого Тириона. К тому же, он был пьян. Но Тирион быстро отбросил эту мысль. Может, он и ненамного выше, но всё же выше. И у него был нож. Быстрый выпад, неглубокий порез, удачный удар — и... Затем он заметил кое-что ещё, что-то в невнятных словах парня. Что ты с ней сделал? С ней? О ком он говорит? — Я не знаю, что... — Ты изнасиловал её, грязная свинья. Ты изнасиловал мою Рози. Она никогда бы не отдалась добровольно такому чудовищу, как ты, — прохрипел мальчик. Рози. Красотка, стоившая мне золотого дракона, — вспомнил он. В каком-то смысле она, конечно, того стоила. В остальном — не очень. И вдруг он вспомнил имя этого парня. — Пейт. Его зовут Пейт. — Послушай, Пейт, я... — О, Ваша светлость знает моё имя. Как великодушно с вашей стороны, — усмехнулся он, страшно расплываясь, изображая поклон, от которого чуть не упал. — Ты забрал её у меня. Ты украл её у меня. — Вовсе нет, — сказал Тирион. — За несколько монет любой может взять её, мальчик. — Тирион увидел, как на лице юноши промелькнула вспышка чистого ужаса. Но тут же его сменил гнев, ненависть и отвращение, ещё более сильные, чем прежде. — Вообще-то ты должен поблагодарить меня, парень, — сказал он. — Я откупорил бочонок и сбросил цену. Возможно, теперь даже ты сможешь позволить себе её на ночь. Или хотя бы на час. Если хочешь, я одолжу тебе монету, тогда... — Заткнись, — прорычал Пэйт, и Тирион увидел, как его болезненное лицо начинает краснеть от гнева. Тирион понимал, что говорить такое было не самым мудрым решением, но ему надоела глупая ревность парня к шлюхе. Неважно, насколько она была молода и прелестна. — Заткни свой поганый рот! Пейт сделал шаг к Тириону. Тирион огляделся по сторонам, ища хоть что-нибудь, чем можно было бы защититься. Пейт сделал ещё один шаг, потом ещё. Если я брошу Кровь и Огонь и сделаю быстрый рывок назад, то смогу ухватить кусок полки, — подумал Тирион, когда Пэйт сделал ещё один медленный шаг к нему. Это будет не так уж много — ни меча, ни даже ножа, но дубина — это лучше, чем ничего. Гораздо лучше. Пейт сделал ещё один шаг к нему, нож был по-прежнему высоко поднят, потом ещё один и... Свист! Грохот! Тирион смотрел на застывшего от неожиданности Пейта и не мог поверить в то, что только что увидел. Парень сделал ещё один шаг к Тириону, направив на него лезвие ножа как копьё в поединке, шагнул прямо в лужу чернил между ними и поскользнулся. Его голова с громким стуком ударилась о край круглого стола. Тирион был уверен, что слышал, как что-то разбилось. Теперь Пейт неподвижно лежал на полу, нож находился в полушаге от него, а его маленькая масляная лампа с тихим дребезгом откатилась в сторону. Тирион осторожно сделал шаг в сторону юноши, затем ещё один. Однако Пейт просто лежал, не двигаясь, упрямо устремив глаза в потолок центральной комнаты. Взгляд его был пуст, а под головой начала растекаться лужа, тёмно-красная и густая как расплавленный воск. Кровь. Мальчик мёртв, сразу понял Тирион. Пейт был мёртв. Яркое мерцание отвлекло Тириона от созерцания мёртвого мальчика. Он посмотрел в сторону. Маленькая бронзовая масляная лампа покатилась к одной из небольших стопок книг и свитков на полу, оставляя за собой на полу масляный след. Корешок одной из книг задел лампу и опрокинул ее вперед, ввергнув маленькое пламя прямо в масло на полу. Масло загорелось, и пламя, быстрое, как у чудовища, жаждущего пищи, охватило старые сухие свитки. Жар от огня внезапно обрушился на Тириона, и слепящий свет обжёг ему глаза. Тирион услышал треск сгораемой бумаги и пергамента: пламя поднималось всё выше и выше, перекидываясь на круглый стол и соседние полки. Наконец Тирион оторвался от этого зрелища, крепко сжал под мышкой Кровь и Огонь и поспешил прочь, прочь из Чёрных сводов, из библиотеки, через дворы, маленький фруктовый сад и дом с чучелами животных. Когда он добрался до небольшого скрытого прохода за зарослями, его легкие горели, и Тириону пришлось на мгновение опереться на колени, тяжело дыша и задыхаясь, прежде чем боль в груди наконец стала стихать. Он нашёл Сэмвелла Тарли там же, где оставил его, — сидящим на земле. Он вскочил так быстро, как только позволяла его массивная фигура, и посмотрел на Тириона с таким удивленным видом, словно никогда в жизни не видел карлика. — Что, никогда раньше не видел задыхающегося карлика? — спросил Тирион, но ответа не получил. Он засунул Кровь и Огонь в свой мешок, что лежал на земле рядом с Тарли. Тарли не стал спрашивать, что это за книга. Конечно, он и так знал. — Это ты сделал? — спросил Сэмвелл. Он не может знать о Пейте. — Что я сделал? Сэмвелл не ответил, но его глаза упрямо смотрели в ночь поверх головы Тириона. Тирион повернулся и проследил за его взглядом. Он вздрогнул, увидев золотистое сияние, озаряющее ночной туман над Цитаделью, словно светящееся изнутри. Тирион понял, что это был отблеск дико пылающего пожара прямо посреди библиотеки Цитадели. — Нет, это был не я. Это был Пейт. А теперь идём. Нам пора в порт, — сказал Тирион, снова взваливая на спину свой мешок. Затем он зашагал вперёд, в темноту между зарослями.