О королях и бастардах

Тетива дёрнулась вперёд, с огромной силой пустив стрелу. С шипением она вылетела и в тот же миг с громким стуком пробила тонкую деревянную доску мишени, застряв в плотно сплетённой соломе за ней. Стрела вонзилась в дерево на полширины руки справа от яблочка. Арья опустила лук, не выглядя довольной, несмотря на то что попала действительно удачно. Джон сделал шаг к Арье. — Хорошее попадание, — искренне похвалил он. — Да, — последовал единственный ответ. — И всё же ты недовольна. Я знаю достаточно оруженосцев и молодых рыцарей, что были бы рады такому выстрелу хоть раз в жизни. — Дело не в выстреле, а в моих руках. Они болят. Этот лук... — Это солдатский лук, — внезапно услышал Джон глубокий, хрипловатый голос медведя, раздавшийся по двору позади него. Они оба испуганно обернулись. Сир Виллем, как всегда, облачённый в сталь, вошёл во двор и длинными шагами приближался к ним. — Солдатский лук, способный пробить стрелой даже стальной нагрудник, во всяком случае, в руках опытного и сильного воина. — Сир Виллем, что вы... — начал Джон. — Я мастер над оружием Его Величства, Джон. Думал, я не узнаю, если кому-то не из гарнизона Красного Замка выдадут лук и стрелы из нашего арсенала? В этот момент Джон чувствовал себя невероятно глупо. Он заплатил за этот лук и стрелы золотому плащу, чтобы помочь Арье. И почему-то ему казалось, что за эти несколько монет можно купить не только лук и стрелы, но и молчание солдата. Вот и додумался… — Но как... — Как я понял, что это подозрительно, парень? Ты слишком похож на своего брата, Джон. Всегда только меч. Принц Эйгон и ты, вы оба никогда не питали особой любви к лукам и стрелам. Поэтому, когда ты с готовностью позволил кому-то дать себе лук, якобы для тренировки, я понял, что происходит что-то неладное. Сир Виллем подошел к ним и протянул Арье руку, чтобы она передала ему лук. Затем он наклонился и поднял с земли колчан с оставшимися пятью стрелами. — Этот лук слишком тяжёл для такой... утончённой девушки как вы, миледи, — сказал сир Виллем, и в его голосе больше не было ни капли назидания. Джон был немало удивлен тем, что этот старый хрыч, оказывается, вообще мог быть вежливым. Раньше он никогда не слышал от него такого. — Из какого лука вы стреляли раньше? — В основном из тренировочных луков моих братьев, — ответила Арья. Джон невольно улыбнулся. Очевидно, она даже ни на миг не задумалась о том, что могла солгать сиру Виллему, заявив, что это был её первый лук. — Тренировочные луки для отроков, я полагаю? — Да. — Понятно. Эти луки используются для освоения техники, а не для того, чтобы набрать силу в руке. Вот почему тренировочные луки, особенно те, что предназначены для мальчиков, а не для мужчин, обычно имеют меньшую массу, чем настоящий солдатский лук. Как, кстати, и большинство турнирных луков. Джон вздрогнул и увидел, что Арья на краткий миг почувствовала то же самое. Почему сир Виллем упомянул именно о луках для турниров? Неужели, он знал, что Арья... Но больше ни один из них ничего не сказал об этом. — Сир Виллем, — начал Джон, — я должен извиниться перед вами. Я не должен был просто брать лук. Я должен был попросить вас. Джон знал, что был прав, извиняясь перед сиром Виллемом за то, что именно он сделал возможной эту радость для Арьи. Однако за то, что он вообще это сделал, он извиняться не стал. Не то чтобы сир Виллем требовал этого, но Джон решил, что, даже если так, он тоже не станет этого делать. — Вот именно, парень, — сказал сир Виллем. И тут же в его голосе вновь зазвучало назидательное рычание, каким оно всегда было, когда он учил Эйгона и Джона. — Ведь тогда я мог бы сказать тебе, что такой лук не подходит юной леди. — Джон хотел было не согласиться, сказать, что Арья не совсем юная леди. Но потом он остановил себя. Это было глупостью. Конечно, Арья была юной леди, хотя и не из тех, к каким привык сир Виллем. — Возьми это и отнеси туда, откуда взял, — сказал сир Виллем, вложив лук и колчан в руку Джона. — А вы, миледи, пойдёте со мной. — Сир Виллем, — воспротивился Джон, — в этом нет необходимости. Леди Арья не сделала ничего дурного. Она... — Леди Арье, очевидно, ещё есть чему поучиться, Джон, — перебил его сир Виллем, повысив голос, — и в идеале этим должен заняться лучший учитель, чем ты. — Всё в порядке, Джон, — сказала Арья. Она ободряюще улыбнулась ему. — Мы ещё увидимся. Поужинаем в Девичьем Склепе? — Да, — сказал Джон, возвращая ей улыбку. Арья кивнула, но тут же снова приняла бесстрашное и решительное выражение лица. Затем она повернулась к сиру Виллему. — Тогда пойдемте, сир. Она не боится, что её отчитают. Ещё бы она боялась. Это же Арья, моя Арья. Бесстрашная как волчица, — подумал он и снова улыбнулся, на этот раз шире, когда сир Виллем, проявив удивительную галантность, протянул Арье руку и вывел её со двора. — Она выжила в Гнезде. Она точно не разрыдается из-за нагоняя сира Виллема. Если вы действительно ожидаете такой реакции, вас ждёт разочарование, сир. Затем Джон вышел со двора в другом направлении и вернулся к оружейной, откуда взял лук и стрелы. Солдат, которому он отдал монеты, всё ещё оставался на посту. Джон вернул ему лук и стрелы, но не без грозного взгляда за то, что тот сдал его сиру Виллему. Джон воздержался от того, чтобы потребовать назад свои монеты. Пусть купит себе вина и шлюху. Возможно, это смоет с его языка привкус предательства, который, как надеялся Джон, он ощущал до сих пор. Надеюсь, шлюха окажется заразной, — подумал Джон со зловещей ухмылкой. Как только он покинул оружейную, то пожалел о своём решении оставить свои деньги солдату. Он потянулся в карман своего дублета и вытащил оставшиеся монеты. Это были все деньги, что у него ещё оставались, с ужасом понял Джон. Пять серебряников, дюжина медяков и три полгроша. Он больше не был наследником Штормового Предела, а значит, больше не получал жалования со Штормовых земель. Впрочем, Корона ещё не назначила ему, королевскому бастарду, нового жалования. А идти к королеве и выпрашивать монеты как нищий ему совершенно не хотелось. А его монеты уже начали заканчиваться. Джон остановился на месте, заметив, что солнце уже опустилось к горизонту и лишь с некоторым успехом пробивает себе дорогу сквозь облака. Он довольно долго бесцельно бродил по окрестностям, потерянный в своих мыслях. За это время он мог бы навестить Вейгара. Дракон наверняка обрадовался бы его присутствию или, по крайней мере, оценил бы его. Джон всё ещё не был уверен, что чувство радости, которое время от времени вызывал у него Вейгар, когда он навещал его и особенно когда они летали вместе, действительно можно было сопоставить с радостью, что испытывали люди. Однако вряд ли это можно было описать лучше, чем радость, хотя на самом деле чувство было слишком абстрактным для этого. Или он мог бы пойти на тренировочный двор и немного потренироваться с мечом. Какой-нибудь рыцарь или оруженосец непременно сразился бы с ним. Джон огляделся. Он стоял в одном из небольших западных дворов Красного Замка, у подножия массивного Тронного зала, откуда, если подняться всего на несколько ступеней к одной из оборонительных стен внутреннего кольца, открывался прекрасный вид на Королевскую Гавань. Джон поднялся по ступеням, но затем перевёл взгляд в другую сторону, мимо Тронного зала и в небо, но быстро отвёл глаза, не обнаружив там ничего. Джон всё ещё был зол на себя. Ему следовало быть быстрее или, возможно, попросить Её Величество подождать ещё немного. Он должен был сделать что-то, что угодно. Когда королева приказала выпустить Мераксес, чтобы драконица могла наконец-то улететь к Рейнис, Джон попытался последовать за ней и поскакал из Красного Замка так быстро, как только позволяли ноги и хороший конь, и снова по улицам Королевской Гавани к Драконьему логову. Однако путь из твердыни Мейгора и Красного Замка не был простым и уж тем более коротким. На то, чтобы оседлать новую лошадь, тоже ушло несколько минут, не говоря уже о том, чтобы убедить золотых плащи либо позволить ему поехать одному, либо спешиться и не отставать от него ни на шаг. И последнее, но не менее важное: взлетающий дракон — всегда захватывающее зрелище, даже в таком городе как Королевская Гавань, где жили эти чудовища, толпами вытаскивая из домов на улицы молодых и старых. И вот, как только Мераксес поднялась в воздух, на улицах стало ещё больше народу, чем незадолго до этого. В итоге Джону потребовался почти час, чтобы добраться до Драконьего логова, и ещё четверть часа, чтобы оседлать Вейгара с помощью стражей. К тому времени, когда крыша Драконьего логова наконец открылась для Вейгара и Джона и они взлетели, Мераксес была уже так далеко, что они не смогли ни найти ее, ни тем более догнать. Джон посмотрел на себя, на свою руку, которая сжалась в кулак так сильно, что костяшки пальцев побелели. Кожа на месте шрама была натянута. Шрам, оставшийся после пожара в Чёрном Замке, когда он в первый раз столкнулся с упырём. И, к сожалению, не в последний, — подумал он и фыркнул от смеха. Шрам всё ещё болел время от времени, но совсем немного. Всякий раз, когда становилось слишком холодно. Мейстеры заверили его, что если он будет постоянно двигать рукой и каждый день натирать шрам таловым маслом, то кожа станет такой же мягкой и эластичной как прежде. К счастью, рана оказалась не такой уж серьезной, говорили они. Однако след, оставленный огнём, никогда не исчезнет полностью. Шрам останется, в этом мейстеры были уверены. И он будет болеть вечно, а кожа навсегда останется натянутой, знал Джон, как бы часто мейстеры ни убеждали его в обратном. Да что они знали? Я мог бы поискать Арью, — подумал Джон и с удовольствием отвесил бы себе пощечину за то, что не подумал об этом в первую очередь. Джон снова посмотрел на солнце, которое было не более чем бледно-белым диском за плотной завесой серых облаков. Свет уже становился тусклее. Если прошло уже столько времени, то до ужина оставалось совсем немного. Ещё час, максимум два. Несколько дней назад они с Арьей нашли небольшой чертог в Девичьем Склепе, где с тех пор всегда ужинали вместе. Малый чертог находился чуть дальше от главной столовой, но подавали еду из тех же кухонь, если только служанок и поваров вовремя предупреждали. Наверняка она уже ждет меня там. Джон снова спустился по маленькой лестнице со стены и направился за Тронный зал к Девичьему Склепу. Сначала он заглянул в малый чертог, но не обнаружил её там. Там было пусто, если не считать служанки, деловито моющей пол. Значит, Арьи здесь не было, и, судя по словам той служанки, что убиралась там уже не менее двух часов, она не появлялась. Он направился в главную столовую. Однако маловероятно, что он найдет ее там. Среди молодых дам Красного Замка, дочерей и племянниц королевских рыцарей или лордов королевского двора, которые всегда собирались там за ужином, у Арьи не было друзей, насколько знал Джон. Однако попробовать всё же стоило. Джон как раз собирался открыть одну из боковых дверей в главную столовую и войти, когда сквозь дерево двери послышались голоса нескольких дам. Они говорили негромко, но всё же достаточно громко, чтобы Джон мог их расслышать. Его не особенно интересовало, о чём они говорили, но это звучало так секретно и странно, что он остановился и прислушался. — Может, она всё-таки не вернется? Это было бы не так уж плохо, — услышал он полушёпот молодой женщины. Ему показалось, что он узнал голос Марисы Маллендор. — Не поймите меня неправильно. Мне всегда очень нравилась принцесса Рейнис, и это, конечно, было бы трагедией, но... для королевства так было бы лучше. — Почему? — спросила другая. — Потому что Короне, конечно, нужны союзники. По всему королевству полыхают восстания, кто знает, что король задумал с одичалыми на Стене, а брак между принцем Эйгоном и принцессой Рейнис не принесет Короне ни одного нового меча. — У Короны есть драконы. Женщина, которую Джон принял за леди Марису, фыркнула. — Драконы — это ещё не всё. Мой брат говорит, что драконы почти непобедимы в бою, но на земле драконьи всадники — обычные мужчины и женщины. А мужчины и женщины могут умереть самой разной смертью — от меча или ножа, от яда или просто по глупой случайности. — Тише, тише, — шипел третий голос. Джон сразу же узнал в нём одну из племянниц сира Элвуда Харта по её гнусавому тону. — Не стоит так громко говорить о том, какая смерть может постигнуть члена королевской семьи и как хорошо было бы для королевства, если бы наша принцесса не вернулась, леди Мариса. Только не в Красном Замке. Значит, это действительно она. — Не только в Красном Замке. О таком нигде нельзя разговаривать, — вмешался ещё один голос. Леди Серра Рэмбтон. — Это грешно и говорит о слабости характера. Если уж на то пошло, то единственная польза от того, что наша принцесса навсегда пропала, заключается в том, что это вернет принца Эйгона на праведный путь Семерых. Когда брат и сестра возлегают друг с другом — это грех и мерзость. И всё же, конечно, я молюсь о её возвращении. — Ах, какая вы у нас умница, — со смехом сказала леди Мариса. — Я, конечно, тоже молюсь за нашу принцессу, но, если она действительно не вернется, то... наш благороднейший принц будет свободен для новой пассии. Вы знаете об этом не хуже меня. — И под этим вы подразумеваете себя? — спросила леди Харт. — Я этого не говорила. Но даже если да... Почему бы и нет? У моего отца большое влияние в Просторе. Я была бы выгодной партией. Уверена, если бы мне дали возможность побыть с ним наедине, я бы быстро заставил принца забыть о... Джон услышал достаточно, более чем достаточно. Сначала он подумывал о том, стоит ли ему распахнуть дверь, ворваться внутрь и накричать на этих девиц за их поведение. А может быть, ему следовало бы отправиться прямиком к королеве или к лорду Коннингтону и доложить о том, что он услышал. Если дамам очень повезёт, то их просто выдворят из Королевской Гавани в течение часа или даже меньше, возможно, проведут голыми по улицам города в знак их позорного поведения. Если же им не повезет, то они проведут ночь и ещё много последующих дней в камере в темницах без дневного света, надеясь на прощение и терпение Рейнис после её возвращения. Джон решил отказаться от обоих вариантов. Эти тупые курицы и их глупые разговоры не были тем, ради чего он пришёл. Он искал Арью. Её же явно здесь не было, иначе бы такого разговора не состоялось. Рано или поздно они всё равно понесут за это наказание. Дамы могли чувствовать себя незамеченными, могли думать, что никто не слышит их слов, но Джон знал лучше. Это был Красный Замок. Кто-то всегда слушал, и, конечно, не только Джон. Какая-нибудь служанка или слуга наверняка тоже подслушала этот разговор и, можно не сомневаться, что скоро он или она распустит сплетни. Сплетни — как зудящая сыпь, особенно в Красном Замке. Рано или поздно кто-нибудь да начнёт чесаться. Лучше молитесь, чтобы Рейнис вернулась сюда до того, как Её Величество узнает о чём вы говорили, — подумал Джон. Затем он окончательно отвернулся и ушёл. Он отправился в покои Арьи. Дверь, разумеется, была заперта. Джон постучал, подождал, снова постучал, снова подождал. Наконец, после третьего стука, когда за дверью не последовало ни ответа, ни какой-либо реакции, он убедился, что её там тоже нет. Постепенно он начал беспокоиться. Где она была? Где ещё её искать? Они планировали встретиться в Девичьем Склепе за ужином, но Арьи нигде не было, ни в обеденном чертоге, ни в её покоях. У неё не было друзей в Красном Замке, с которыми она могла бы встретиться. Постепенно он начинал испытывать беспокойство. Где же она пропадала? Сир Виллем, — пронеслось у него в голове. Именно с сиром Виллемом он видел её в последний раз, и именно с ним она уехала. Насколько Джону было известно, он был последним, кто видел Арью, а значит, сир Виллем вполне мог знать, где искать. Джон быстро вышел из Девичьего Склепа и поднялся по широкому извилистому пути к твердыне Мейгора. В караульном помещении золотых плащей он спросил сира Виллема, и действительно, один из солдат видел, как сир Виллем входил в крепость вместе с Арьей, а через некоторое время вышел вместе с ней. Джон был в замешательстве. Он ожидал иного. Он не питал иллюзий по поводу того, что сир Виллем непременно отчитает её. Он слишком хорошо знал по собственному опыту, каким талантом обладал старик, заставляя человека чувствовать себя виноватым, если он, скажем, не убрал щиты или мечи или не почистил как следует доспехи после упражнений. Разумеется, подобный выговор ожидал и Арью. Ничего такого, что не смог бы выдержать здравомыслящий человек, но всё же ничего приятного. И Джон ожидал, что Арья выслушает его лекцию, но после этого быстро уйдет. С какой стати она должна проводить время с сиром Виллемом после такой выволочки? И вообще, что они делали в твердыне Мейгора? То, что сир Виллем отправился с Арьей в замок только для того, чтобы отчитать её, было достаточно необычно, но то, что вскоре после этого он снова вышел с ней... Джон начал думать, что сир Виллем мог найти для неё ещё какое-нибудь наказание, помимо нагоняя, но, конечно, это была чепуха. Арья была дочерью Старков из Винтерфелла, а не кухаркой, которую заставляли мыть полы в наказание за плохое поведение. Кроме того, любое наказание за то, что Арья взяла в руки лук, всё равно было бы слишком суровым. А сир Виллем мог быть разным — и громким, и суровым, и грубым, — но несправедливым он не был и никогда не будет. Так куда же они могли пойти вдвоем? И для чего? К сожалению, солдат не смог ответить на этот вопрос. Где искать Арью, он не знал. А вот где искать сира Виллема, он знал прекрасно. В этот час сир Виллем всегда был занят жестоким обращением с оруженосцами и пажами Красного Замка, вторыми, третьими и четвёртыми сыновьями лордов и рыцарей из Королевских земель, которые надеялись, что их сыновья вырастут и станут рыцарями при королевском дворе, на службе у самого короля. Где-то в этот момент должен был находиться паж, чистящий доспехи или смазывающий меч под бдительным оком сира Виллема, или оруженосец, шлифующий кольчугу или чистящий ее солью и уксусом, или бьющий другого оруженосца тупым тренировочным мечом. Поэтому Джон направился к тренировочным дворам, где сир Виллем обычно обучал оруженосцев и пажей. В первом дворе, небольшом боковом дворе твердыни Мейгора, он нашёл оруженосцев Каллера Пайна, Оливара Боггса и Эддина Кейва, но они предпочитали проводить время за игрой в кости, а не упражняться с мечами. По их словам, сира Виллема не было видно нигде, и ребята его не видели. Следующий тренировочный двор — небольшой двор за казармами золотых плащей и недалеко от подземного двора — был совершенно пуст и безлюден. Наконец, третий двор выглядел так же, никого не было видно, и не похоже, что кто-либо заходил сюда за сегодняшний день. Потерянный, Джон стоял во дворе и оглядывался по сторонам. От Арьи не осталось и следа, а теперь и сир Виллем словно в землю провалился. Джон задумался, не стоит ли ему снова попытать счастья в Девичьем Склепе. Куда бы Арья ни отправилась с сиром Виллемом, она могла уже вернуться и ждать его в Девичьем Склепе за ужином. Однако тут его осенило. Оставался последний шанс, если не найти Арью, то хотя бы найти сира Виллема. Здесь был ещё один тренировочный двор, ещё меньше предыдущего и фактически предназначенный для упражнений королевской семьи, но и ещё более скрытый, чем предыдущий, вдали от глаз завистников, получавших удовольствие от каждой ошибки члена королевской семьи. Маловероятно, что сир Виллем был там, поскольку король и принц Визерис уже отправились в Долину, а Эйгон находился незнамо где верхом на Балерионе, и в Красном Замке не осталось ни одного члена королевской семьи, с которым можно было бы потренироваться. Однако стоило попробовать хотя бы раз проверить этот тренировочный двор. На самом деле это был не настоящий двор, а небольшая часть богорощи, огороженная даже не стеной, а высокими и особенно густыми кустами и кустарниками. Если не знать об этом, то со стороны невозможно было понять, что внутри, за стеной густой, непроницаемой зелени, есть что-то, кроме птичьих гнёзд и ещё большей зелени. Прибыв в богорощу, что в преддверии зимы представляла собой не более чем луг с несколькими безлиственными деревьями и кустарниками, лишёнными привычного буйства красок бесчисленных цветов и всевозможных экзотических растений и кустарников, Джон довольно скоро обнаружил высокие кусты, скрывавшие укромный дворик для тренировок. Стена кустов, состоящая из вишнёвых лавров, тисов и лиственниц, была всё такой же тёмно-зелёной и непроницаемой для глаз, как и летом. Однако Джон уже издалека слышал, как сир Виллем отдает приказы. Значит, он действительно был здесь. Но с кем? В Красном замке нет ни одного члена королевской семьи, которого сир Виллем должен был бы защищать от нежелательных взглядов, — подумал он. — И даже если бы Эйгон снова оказался здесь, он стал настолько хорошим фехтовальщиком, что ему больше нет нужды прятаться там. Джон обошёл кусты с задней стороны, что плотно прилегала к высокой каменной стене, окружавшей богорощу, и где был спрятан единственный проход в этот особенный прогулочный дворик. Джон протиснулся в небольшой проход вдоль стены, прошёл по тропинке, если её можно было так назвать, сквозь стену кустов и вскоре вышел в маленький квадратный дворик этого заросшего листвой замка. Перед ним стояла внушительная фигура сира Виллема, высокого и широкоплечего, повернутого к Джону спиной и скрестившего перед грудью широкие руки. Джон знал эту позу своего старого учителя, знал слишком хорошо. — Сир Виллем, — сказал Джон, — я искал вас. — И теперь ты нашёл меня, парень, — проворчал рыцарь, не удосужившись взглянуть на него. Джон сделал шаг в сторону, чтобы наконец увидеть, с кем на самом деле занимался здесь мастер над оружием. Перед сиром Виллемом, посреди крошечной тренировочной площадки, стояла маленькая фигурка, на голову ниже Джона, худая как палка, и облачённая в доспехи явно не по размерам мальчику. Очевидно, оруженосец. Оруженосец? Что сир Виллем делает здесь с каким-то оруженосцем? В левой руке оруженосец держал короткий меч, чьё лезвие было тонким, каким Джон его никогда не видел, и пытался, скорее плохо, чем хорошо, сделать несколько простых базовых выпадов и парирований, которые мальчик такого возраста, однако, должен был освоить с малых лет. Его шаги не отличались чистотой, удары и выпады иногда наносились слишком быстро, иногда слишком медленно, но в любом случае слишком небрежно и слабо. С такими слабыми ударами не пробиться не то что через сталь, даже через кожу. Как будто мальчик впервые в жизни держит в руках меч, — подумал Джон, критически подняв бровь. — Нет, не так, — рявкнул сир Виллем так неожиданно, что даже Джон, с юных лет привыкший к его рокочущему голосу, вдруг опешил. Оруженосец заметно вздрогнул. — Левая нога дальше вперед, пальцы направлены в ту же сторону, что и клинок, и всегда на противника. Рука дальше вниз. Эфес на уровне бедра, клинок направлен в грудь или горло противника. Здесь должно быть горло вашего противника? С кем вы собираетесь сражаться, миледи, с карликом? Тут же оруженосец опустил руку с мечом и поднял кончик клинка. Теперь поза выглядела гораздо лучше, хотя всё ещё оставалась немного неровной. Тем не менее теперь можно было почти... Стоп. Миледи? С чего бы сиру Виллему обращаться к оруженосцу как к миледи? Разве что... — Арья? — вырвалось у Джона. Оруженосец приостановился, повернулся к Джону и стянул с головы шлем. Из него вырвался поток каштановых кудрей, а затем широкая ухмылка на потном лице. — Джон. Я забыла... забыла про ужин, — задыхаясь, пролепетала Арья. Она опустила клинок и танцующими шагами подошла к нему, обняла и быстро поцеловала в губы. — Мне... жаль. Но сир Виллем учит... учит меня фехтованию. Прости. Сир Виллем сказал, что мы не можем просто взять оружие из оружейной, которое нужно для защиты замка, а потом мы пошли к королеве, и она сказала, что... — Вы ходили к Её Величеству? — спросил Джон. — Я же говорил вам, что боевой солдатский лук не подходит для такой утончённой девушки как леди Арья, — ворчал сир Виллем. — В отличие от лёгкого меча... Мы отправились к Её Величеству, потому что я хотел получить разрешение королевы, прежде чем дать оружие в руки благородной леди., и мы... — Она одобрила? — спросил Джон. Он начинал чувствовать себя идиотом. — Да, — обрадовалась Арья. — Она сказала, что это необычно, но в Дорне такое встречается чаще, чем в остальном королевстве. А поскольку мне всё равно никогда не стать настоящей леди, то ничего страшного не случится, если мы просто пройдём через это. Джон с изумлением смотрел на неё. Пот струился по её волосам, по лбу, по маленькому симпатичному носику, стекал по лицу и капал на слишком большие доспехи. Затем Джон разразился громким смехом. Арья поначалу казалась раздражённой, но когда она поняла, что Джон смеется вместе с ней, а не над ней, то присоединилась к нему. Единственным, кто не смеялся, был сир Виллем, но сир Виллем, как знал Джон, никогда не смеялся. Джон сделал короткий шаг к Арье, притянул её к себе и, в свою очередь, быстро поцеловал в губы. Они были влажными и солёными на вкус. — И как вы оцениваете этого нового оруженосца, сир Виллем? — с ухмылкой спросил Джон. Арья ухмыльнулась в ответ и высунула язык. — Неплохо, — ворчал сир Виллем, его массивные руки по-прежнему были скрещены перед грудью. — Для первого раза она держит меч, не так уж плохо. Не так уж плохо... Самая высокая похвала из уст сира Виллема, — понял Джон. — Но, если этот оруженосец надеется когда-нибудь овладеть своим мечом, а не просто размахивать им как вилкой для мяса, ей лучше не стоять здесь, а наконец-то вернуться к основной стойке. Арья серьезно кивнула сиру Виллему, но Джон видел, что она с трудом сдерживает ухмылку. Затем она нахлобучила шлем на голову, вернулась в центр небольшой площади и приняла основную стойку. — Ноги! — тут же рявкнул сир Виллем. — А что я говорил о рукояти меча? Арья быстро опустила рукоять меча на уровень бедра, чуть приподняла кончик клинка и переместила ноги в нужную позицию. Сир Виллем отдавал приказы: какие стойки она должна принять, какие атаки совершить, какие защитные действия использовать, чтобы отразить удары воображаемого противника. Джон знал эти приемы с детства. Сир Виллем не разрешал никому сталкиваться с реальным противником, пока тот не освоит несколько базовых приемов. В детстве Джону казалось скучным и раздражающим сражаться с собственной тенью своим маленьким деревянным мечом, когда рядом стоял Эйгон с таким же маленьким деревянным мечом в руке. Только когда они впервые встретились в детском поединке почти год спустя и оба получили по носу, несмотря на доспехи из толстой кожи, он начал понимать. Она действительно неплоха, — заметил Джон, ощущая нарастающую гордость. Джон наблюдал за тем, как Арья продолжала тренироваться, и отмечал, что она учится на удивление быстро. Было видно, как с каждой попыткой у неё получается всё лучше, а критика сира Виллема становится всё более и более незначительной. Конечно, если Арья действительно хотела овладеть мечом, в чём Джон уже не сомневался, ей понадобится ещё много практики. Годы практики. Но Джон достаточно хорошо знал свою Арью, чтобы понимать: если она действительно этого хочет, это её не остановит и не испугает. Скорее наоборот. Когда солнце опустилось ещё ниже, так низко, что свет почти не проникал в маленький тренировочный дворик этого заросшего листвой замка, Джон поспешил прочь, вернувшись через несколько минут с масляной лампой в руках. Свет был тусклым и мерцающим, но его было достаточно, чтобы Арья не спотыкалась о собственные ноги, а опытный глаз сира Виллема мог заметить каждый изъян и даже малейшую неточность в движениях Арьи. Несколько раз Джон хотел сделать замечания, когда замечал, что Арья могла бы поступить иначе или лучше. Однако суровый взгляд сира Виллема тут же заставил его снова замолчать. Сир Виллем Дэрри не потерпел бы другого учителя, кроме себя. —Рука выше, когда парируешь. Большинство ваших противников не будут такими маленькими, как вы, — наставлял Арию рыцарь. — Ноги шире. Быстрее. Медленнее. Сильнее. Точнее. Арья следовала наставлениям как могла. Некоторые из них она смогла применить сразу же, а на освоение других уйдут месяцы или даже годы. Внезапно на Джона нахлынули воспоминания — воспоминания о том времени, когда он жил в Винтерфелле, о тех моментах, когда Арья приходила к нему, тайком от септы Мордейн, прогуливая уроки рукоделия. Джон улыбнулся, вспомнив те времена. Тогда он был ещё отроком, ещё не достигшим совершеннолетия, а Арья ещё не перешагнула через детство. Теперь он был мужчиной, а Арья — женщиной, и теперь она занималась совсем другими занятиями. И в отличие от Винтерфелла, он знал, что таких занятий Арья не будет отлынивать. Как быстро летит время, — подумал он, ощущая себя глупо из-за такой народной мудрости. — Как резко всё изменилось. В то время я и подумать не мог, что мы с Арьей когда-нибудь… Его взгляд неизбежно переходил с кончика ее клинка и ступней на другие части тела. Под доспехами, которые, правда, плохо сидели на ней, мало что можно было разглядеть. Однако стройная форма её ног, безусловно, была видна, и Джон слишком хорошо знал, какой формы будет её зад, если проследить взглядом выше ног. Арья была в доспехах и больше походила на глупого, неуклюжего рыцаря из детской пьесы, но Джону в тот момент было всё равно. Он смотрел на неё и понимал, что скрывается под этими доспехами и слишком длинным, слишком широким гамбезоном. Стройные ноги, маленькая круглая попка, упругие бёдра с медово-сладким розовым оттенком между ними. Плоский живот и небольшая, но упругая грудь с очаровательными розовыми сосками. — Думаю, на сегодня достаточно, — внезапно сказал сир Виллем, вырвав Джона из раздумий. Джон посмотрел на Арью, на настоящую Арью, стоящую там в гамбезоне, коже и стали, а не на обнаженную женщину в его воображении, и заставил себя улыбнуться, надеясь, что выпуклость в его бриджах не слишком заметна. Всё ещё находясь в движении последнего парирования, Арья опустила меч так быстро и внезапно, что можно было подумать, будто её рука отвалится в любой момент. Джон видел, как тяжело вздымается и опускается её грудь. Очевидно, она сильно задыхалась от усталости. Он шагнул к ней и помог стянуть с головы шлем. От её полных каштановых кудрей не осталось ничего, кроме мокрых от пота прядей, прилипших к голове, как мокрая ночная рубашка. Лицо её, как мог судить Джон даже в тусклых сумерках, было красным, как спелое яблоко, и она действительно пыхтела как лошадь после целого дня работы в поле. Но что не изменилось, так это ликующая ухмылка на её губах. Я действительно учусь фехтованию, — её глаза стали большими, как куриные яйца, от радости. Джон не мог не улыбнуться ей, и она поняла его. — Обязательно отнесите доспехи и меч обратно в оружейную, откуда мы их взяли, — сказал сир Виллем. — Завтра я покажу вам, как правильно чистить доспехи после упражнений. Сегодня можете этого делать, потому что я вижу, как вы измотаны. Однако в будущем это станет частью ваших тренировок, миледи. — Я понимаю, — слабо сказала Арья, все еще задыхаясь. Джон знал, что чистить старые, вонючие и потные доспехи ей не понравится. Но она всё равно сделает это, и он это прекрасно понимал. — Тебе нужно принять ванну, — сказал Джон, — чтобы не простудиться. После тяжелой тренировки это всегда полезно... Шум прервал Джона. Он доносился издалека, прокатываясь над морем и сушей как гром во время грозы. Джон сразу понял, что это было. Все знали, что это было. Он обернулся и посмотрел на небо, но высокая стена густого кустарника скрыла его за собой. В следующий миг звук раздался снова, на этот раз громче и уже гораздо ближе. Арья с грохотом уронила меч и шлем на землю, и тут же Джон и она, а за ними сир Виллем бросились к выходу через небольшой проход в высокой изгороди. Маленькая веточка больно укусила его за щеку, когда он пробирался между кустами. Однако Джону было все равно. Оказавшись на лугу у стены, Джон сделал несколько шагов назад, вновь устремив взгляд в небо. Снова раздался звук, теперь уже болезненно громкий, как раскаты грома в ушах, и такой близкий, что у Джона задрожали внутренности. Балерион, — понял Джон. В следующий миг огромная чёрная тень уже пролетела по небу над Джоном, Арьей и сиром Виллемом. Такая чёрная, что даже на фоне уже темнеющего вечернего неба она выделялась так же чётко, как кусок угля на свежевыпавшем снегу. Джон защитно пригнул голову, хотя знал, что огромная тень пронеслась над его головой на высоте не менее двух, а то и трех десятков шагов. В последний раз Балерион издал пронзительный рёв, очертив широкий круг вокруг Тронного зала. Позади него Джон вдруг услышал шипение и рычание. Повернувшись, он увидел приближающегося издалека другого дракона, белого как парное молоко с золотыми рогами, что в последних вечерних лучах казались расплавленной сталью. Мераксес. А потом Балерион приземлился прямо во двор. Джон тут же поспешил прочь. Позади него слышался стук доспехов Арьи, которая старалась не отставать, и гулкие шаги сира Виллема Дэрри с его тяжелым хауберком. Однако Джон быстро оставил их позади. Он вырвался из богорощи через маленькие ворота и спустился по ступеням в восточный двор, пройдя между башней десницы и библиотекой к Балериону. Словно муравьи на лесной почве, к Балериону вдруг откуда ни возьмись стали стекаться люди. Золотые плащи, слуги, кухарки, хотя все они старались держаться на почтительном расстоянии от шипящего и угрожающего во все стороны дракона. Джон пробивался сквозь толпу, которая с каждым мгновением становилась всё плотнее, пока не оказался у самого входа. Джон увидел Эйгона, сидящего в седле, с которого свисали два меча. Эйгон был с ног до головы облачён в чёрную сталь, а перед ним к седлу была привязана фигура, закутанная в чёрный плащ. Джон быстрыми шагами подошел ближе. Оруженосец попытался остановить его в первый момент, пока не понял, кто это. Джон подошел к Балериону как раз в тот момент, когда Эйгон закончил отстёгивать кожаные ремни седла и цепь на своей талии. Джон посмотрел на Эйгона, Эйгон — на Джона, и на краткий миг их глаза встретились. Затем Эйгон перекинул первую ногу из седла и начал спускаться. Затем он поднял с седла фигуру в плаще. Чёрный плащ слегка сполз в сторону, и сердце Джона, казалось, пропустило удар, когда он вдруг взглянул в лицо своей сестры. Её глаза были расширены от страха, казалось, она в панике озиралась по сторонам, словно не понимая, где находится, а одна щека казалась опухшей, как после удара по лицу. И все же это была именно она. Это была Рейнис. Клянусь старыми и новыми богами, Рейнис наконец-то вернулась домой. Джон быстро протянул руки и помог Эйгону поднять сестру из седла. Оказавшись на земле, Эйгон быстро подхватил её на руки. На миг он застыл, глядя на Джона. Со всех сторон на Эгга сыпались голоса, которые он, однако, оставил без внимания. — Рад снова тебя видеть, — сказал Джон. — И я тебя, братец, — серьёзно кивнул Эгг. Джон улыбнулся. — Возьми мечи и следуй за мной, — приказал он. Затем Эйгон развернулся и, неся Рейнис на руках, без лишних слов зашагал прочь по извилистой тропе, ведущей к твердыне Мейгора. Джон сделал ещё один шаг к Балериону и быстро потянулся к мечам, висящим на седле, пока Эйгон не оказался слишком далеко, чтобы Балерион мог сохранять спокойствие. Джон отстегнул мечи и снова бросился прочь от Балериона. Он быстро сделал несколько шагов назад, всё дальше и дальше, пока Балерион расправлял свои могучие крылья, готовясь вновь покинуть Красный Замок и вернуться Драконье логово. Домой. Джон держал в руках два меча и смотрел, как огромный чёрный зверь поднимается обратно в небо, когда услышал позади себя лязг плохо подогнанных доспехов. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что Арья наконец-то добралась до него. Сир Виллем тоже добрался до двора, пробившись сквозь толпу, и теперь шёл за Эйгоном к твердыне Мейгора, расталкивая мужчин и женщин, золотых плащей и кухонных служанок. — С дороги, — кричал он снова и снова. Джон посмотрел на Арью, которая встала рядом с ним, тяжело дыша от бега в коже и стали. Она улыбалась широко и искренне, хотя улыбка её выглядела озабоченной. Джон тоже улыбнулся. Затем он взял мечи под одну руку, другой взял Арью за руку и потянул её за собой, чтобы следовать за Эйгоном в твердыню Мейгора.