О королях и бастардах

— Да, хорошо, очень хорошо, девочка, — сказал Теон с широкой ухмылкой. Он посмотрел на обнажённую девушку, стоящую перед ним на коленях на полу. Она была хорошенькой и юной, на вид лет шестнадцати, максимум семнадцати, блондинкой с ярко-голубыми глазами и пышногрудой как кормилица. При его словах девушка ненадолго вынула его член изо рта, по-детски хихикнув, но тут же продолжила и заглотила его так глубоко, что он уже подумал, что она хочет поглотить и всё остальное его тело. Ее рот зачмокал в восхитительном такте, когда она снова начала сосать. Хлюп, хлюп, хлюп, хлюп... Теон провел рукой по её волосам. Они были мягкими как бархат. Сбоку подошла другая девушка, такая же юная и такая же красивая, но стройная и изящная, с маленькими упругими сиськами и кудряшками на голове и между бёдер, тёмного рыжего цвета. Она несла в руках перед грудью деревянную чашу со всевозможными лакомствами, но старалась не прятать от Теона свои аппетитные соски, когда приближалась. Ее босые ноги зашлёпали по каменному полу его покоев. Шлёп, шлёп, шлёп, шлёп… Теон в замешательстве огляделся по сторонам. Он находился в благородных покоях. Камень стен был выбелен, дерево пола — тёмное и чистое. У одной из стен находился большой очаг, в котором ярко горел огонь. Напротив него стояла широкая кровать, выглядевшая чистой, мягкой и уютной. Это точно был замок. Но какой именно замок… Где я? Это уже не Ступени. Это... Пайк? Я снова дома? Нет. Пайк не выглядит так — ни так чисто, ни так тепло, и стены в Пайке не белёные. Даже в покоях лорда. Может, тогда Винтерфелл? Нет, этого тоже не может быть. Но, может быть, я… — Ой, — воскликнул он, потрясенно глядя вниз. Блондинка с большими сиськами ущипнула его зубами за яйца, нежно, но всё же больно, и теперь снова хихикала, а потом виновато прикусила нижнюю губу. Это выглядело так мило, что Теон просто не мог на нее сердиться. — Вам не нравится, что мы делаем с вами, мой принц? — промурлыкала блондинка, подойдя к нему. — Да. Да, мне это очень нравится, — сказал Теон, снова ухмыляясь. — Тогда не думайте слишком много. Просто наслаждайтесь, — сказала рыжая, покусывая мочку его уха, в то время как блондинка уже давно снова начала сосать. Теон снова потянулся к её длинным бархатным волосам, схватил её за голову и рывком вогнал свой член так глубоко ей в глотку, что его яйца ударились подбородок девушки. Ощущение было великолепным. Он обхватил стройные плечи рыжеволосой, другой рукой сжал один из её сосков, маленький, розовый и нежный, вызвав у нее тоненький вскрик и хихиканье, а затем принялся за виноград в чаше у неё в руках. Виноградины были полными и красными, такими тёмными, почти черными, и сладкими как грех, когда лопались у него во рту один за другим, равномерно как удары крошечного барабана. Плюх, плюх, плюх, плюх… Он снова потянулся за виноградом. Однако в следующий момент он снова растерянно огляделся по сторонам, не понимая, что именно его так смущает. Дело было даже не столько в том, что Теон понятия не имел, где находится, не говоря уже о том, как он сюда попал, и даже не в том, что он оказался здесь вместе с двумя красивыми обнаженными девушками, которые дрались за то, кому из них достанется право полакомиться его членом в следующий раз… Его рука остановилась прямо перед его лицом, словно застыв. Теон посмотрел на виноградину, которую держал между пальцами. Почему-то ему показалось, что ей там не место. Однако потом… Нет, дело не в винограде. Это мои пальцы, моя рука, которой здесь не место. Вороний Глаз отнял её у меня. Он взял свой нож и... Теон проснулся с криком. Его крик ужаса тут же превратился в крик боли. Он в панике огляделся вокруг. Он понял, что находится на борту корабля, в капитанской каюте, и сразу же понял, какой это может быть корабль. Его левая рука болела. Осмотрев её, Теон обнаружил, что его запястье приковано к деревянному потолку железными кандалами, старыми, грубыми и ржавыми. Так высоко, что он мог стоять только на носках. Плечо болело так, словно в него воткнули раскаленное лезвие. Другой рукой он хотел схватиться за кандалы, хотел освободиться. Но когда он поднял другую руку, чтобы ослабить кандалы, то лишь бесполезно ударил культей о железо. Боль пронзила его культю, и Теон увидел, как перед глазами мелькнуло что-то белое. Должно быть, в рану попала инфекция. — С возвращением, — внезапно услышал он слова Юрона. Теон посмотрел в сторону голоса и увидел, что Вороний Глаз сидит в мягком кресле и улыбается, его лицо освещено отблесками полудюжины свечей, стоящих на столе, а губы синие как летнее море. Ногтями он отбивал такт по подлокотнику кресла. Стук, стук, стук, стук... — Знаешь, я даже немного завидую? Когда я пью тень, у меня всегда возникают видения будущего и прошлого, я вижу божественные истины и погружаюсь в сны живых и мёртвых. Однако у тебя, похоже, всегда особые видения. Вороний Глаз начал смеяться, громко, искренне и ужасно. Теон так разозлился, что едва не забыл про боль в плече. Юрон, казалось, заметил его замешательство и с ухмылкой кивнул в его сторону. Теон опустил взгляд на себя. Только сейчас он заметил, что был абсолютно гол, а его член стоял во весь рост, такой твёрдый, словно вырезанный из дерева. Он почувствовал, что его лицо покраснело от шока и стыда, и в тот же миг твёрдость между его ног начала угасать. — Что... что я здесь делаю? — наконец смог спросить Теон. — Ты висишь под потолком, голый, с твёрдым членом. Разве это не очевидно? — Почему? Вороний Глаз вскочил с кресла так внезапно, что кресло опрокинулось назад. Улыбка исчезла с лица дяди. На миг Вороний Глаз стал похож на чудовище из морских глубин, готовое утащить Теона за собой в вечную тьму. — Почему ты здесь, племянник? Потому что ты предал меня, — выплюнул он в ответ. — И не смей отрицать этого. Это не облегчит твою участь, Теон. — Я... я не знаю... Я не помню, — заикался Теон. Боль в плече стала сильнее и жгучее, чем прежде. — Это от тени, которую я заставил тебя выпить. Но не волнуйся, память к тебе вернется. Я понял, что ты предал меня, как только пришел ко мне с валирийскими оковами моего прекрасного дракона в руках. Ты сказал, что она освободилась. По твоим словам, ты не знал, как это произошло. Какая жалкая ложь. Я сразу распознал её, Теон, ещё до того, как ты заговорил. — Я... Я не... — Ты позволил ей уйти, Теон, хотя знал, что она была нужна мне, что я нуждался в её крови и долбанной пизде, — прогремел теперь Вороний Глаз. Теон никогда прежде не слышал, чтобы его дядя кричал. Однако в следующий миг он продолжил говорить так спокойно, словно гнева и не было: — К сожалению, времени на то, чтобы выследить её и вернуть, уже не оставалось. Без оков появление её дракона в нашем уютном укрытии было лишь вопросом времени. Ты этого ещё не помнишь, но, когда мы уплывали, то видели издалека, как горели другие корабли. — Вороний Глаз сделал шаг к столу, взял кубок и сделал глубокий глоток. Теон сразу понял, что пил Вороний Глаз. — К счастью для тебя, Теон, мои планы не изменились, несмотря на твоё предательство. Так позволь представить тебе мою гордость и отраду, мелкое отродье моих чресел, Теон. Несколькими быстрыми шагами он пересек комнату и подошел к небольшому углу, не освещенному свечами. Он потянулся в тень. Затем, потянув за гриву длинных грязных волос, он вытащил из тени женщину. Теон сразу узнал Фалию Флауэрс, бастардку его дяди. Она изо всех сил старалась не отставать от Юрона, пока он тащил её за волосы по каюте, словно гончую на поводке. Теон увидел, что она тоже голая: её огромные сиськи колыхались и подпрыгивали, когда она ползла на четвереньках по полу рядом с Юроном. Её лицо было красным и опухшим от слёз. Она закричала, коротко и пронзительно, но крик звучал как-то... странно. На её подбородке, шее и груди засохла кровь. Он отрезал ей язык, — понял Теон. — Точно так же, как он поступал со своими дворнягами. Затем его взгляд упал на голый живот шлюхи. Вздутие было невозможно не заметить. Фалия Флауэрс была беременна. Юрон слегка приподнял её за волосы, глядя на неё с почти любящей улыбкой, но в следующий миг отпустил, позволив девушке упасть на землю, как мокрый мешок. Она так и осталась лежать, скрючившись на четвереньках, с заплаканными глазами, обращёнными к полу, словно это могло защитить её от неизбежного. Юрон отвернулся и сделал несколько шагов в другую сторону хижины, где к стене была привязана большая деревянная бочка. Он положил на неё руку и похлопал по бочке, словно это был редкий экземпляр, которым Юрон особенно гордился. Затем он потянулся к железному крюку, висевшему на стене рядом с бочкой, и рывком снял с неё крышку. Молчаливая покачнулась, подхваченная небольшой волной или порывом ветра, и из бочки на пол каюты вылилась коричневатая жидкость. Теон сразу же узнал запах крепкого рома. Вороний Глаз взял со стола кубок, снова подошел к бочке и окунул чашу в ром. Затем он сделал большой глоток. — Черносмородиновый ром, — сказал он с ухмылкой. — Кончено, не такой игривый на языке, как тень, но своё дело делает. Чаша с грохотом упала на пол. Затем Юрон потянулся обеими руками вглубь бочки. Казалось, он что-то схватил, потянул, и в следующее мгновение из бочки появилась фигура. Юрон вытащил её и с громким всплеском опустил на пол. Труп, понял Теон. Тело было тощим, как палка, словно он умер от голода. Морщинистая кожа стала тёмно-коричневой от рома, а конечности были ужасно скрючены и местами сломаны, вероятно, от того, что труп запихивали в бочку. И тут Теон понял, кто это. Это был не просто труп. Это его Теон забрал из Великой септы в ту ночь, когда Юрон украл принцессу. Предположительно, Таргариен, хотя Теон до сих пор не знал, кто это был. — А вот и моя драконья кровь, — с довольной улыбкой произнес Юрон, слегка пнув тощее, хромое тело кончиком сапога. Затем он поднял с земли кубок, снова окунул его в бочку, на этот раз глубоко, и сделал еще один глоток рома. Теон почувствовал, как у него свело живот от этого зрелища. — Конечно, не так красив, как моя милая принцесса, но кровь есть кровь. Сойдёт. Затем он нагнулся, схватил костлявый труп за шею и одной рукой поднял его с земли. Маленький, тощий мертвец повис в воздухе, удерживаемый рукой Вороньего Глаза, словно марионетка в руках странствующего артиста. Юрон запихнул труп обратно в бочку, снова пролив ром и сломав несколько старых костей. — Как видишь, — сказал он, — у меня ещё есть почти всё необходимое. — Почти? — Да. Конечно, кровь настоящего дракона будет гораздо сложнее получить теперь, когда моей маленькой принцессы больше нет с нами. — Настоящего дракона? Что...? Я... — заикался Теон. Юрон будто совсем не обращал на него внимания. — Я вообще-то планировал снова снять с неё кандалы, чтобы её дракон прилетел к нам. Но только когда придет время. Но не волнуйся, Теон. У меня уже есть план, как убрать это маленькое препятствие с пути. К счастью, воробьи уже несколько недель свистят о нём с крыш домов, где мы скоро найдем драконов. Настоящих драконов. Теперь нам нужно лишь немного больше терпения, Теон, тебе и мне, и тогда моя судьба наконец-то свершится. — Твоя судьба? — вырвалось у Теона. Боль в плече мешала ему говорить, и, хотя он был обнажен, по всему его телу струился пот. — Да, моя судьба. Пожалуйста, не говори мне, что ты забыл и об этом. — Юрон с минуту смотрел на него, на его лице отразилась наигранная растерянность. Он положил руку на то место, где у нормального человека находится сердце. У Вороньего Глаза нет сердца, — подумал Теон, — ибо Вороний Глаз — не человек. Кем бы он ни был, человеком он не является. Он — чудовище. — Я видел свою судьбу, Теон, видел её сквозь тень. Настали последние дни, когда мир будет разрушен и перестроен. Новый бог родится из могил. И это буду я. — А... бог... — Именно. Этот путь всё ещё лежит передо мной, и я намерен пройти его до конца. Даже твоё маленькое предательство не остановит меня, Теон. Скорее наоборот, если честно. Предсказание будущего — странная вещь, скажу я тебе. Оно позволяет человеку увидеть свою судьбу, но детали его пути, все хитросплетения, зачастую запутаны и искажены. Я думал, что прекрасная принцесса станет тем драконом, в коем я нуждаюсь, и с ней я стану отцом ребенка, чьей кровью буду расплачиваться. Но, к счастью, ты показал мне, как я ошибался. Своим предательством ты вернул меня на истинный путь, по которому мне теперь не свернуть. Красивое лицо и перспектива тёплой пизды вскружили мне голову, Теон, чуть не заставили забыть, что она не единственный мой дракон и ребёнок, которого я бы от неё родил, не у меня единственный. Мудрый человек, наверное, спросил бы себя сейчас, было ли то, что ты сделал тогда, вообще предательством, или же ты оказал мне большую услугу. Услугу, за которую я тебе благодарен. Возможно, это было твоё предназначение. В таком случае ты даже не виноват, потому что у тебя изначально не было выбора, а только предначертанный судьбой поступок. Однако я не мудрец, и потому не обременяю себя подобными вопросами. Я всего лишь простой моряк, ищущий свою судьбу. Юрон снова рассмеялся, громко и жутко. — Что... что ты собираешься делать теперь? — Теон с трудом выдавил из себя. Боль в плече снова усилилась, и ему стало трудно дышать, не говоря уже о том, чтобы говорить. — То, что планировал всё это время, дорогой племянник. Я исполню свою судьбу так, как мне открыла её Тень. Вопрос лишь в том, что будет с тобой. Ты мог бы быть рядом со мной, Теон, как мой жрец. Всё, что тебе нужно было сделать, это преклонить передо мной колени и поклоняться мне. Ибо я — твой король, твой Бог. Вместо этого ты предпочел погибнуть вместе с этим старым миром в буре моего гнева. — Тогда убей меня. Покончи с этим, ублюдок, — сказал Теон, с каждым словом становясь всё громче, пока наконец не накричал на своего дядю. — Убей меня уже! Юрон посмотрел на него так, словно Теон сделал ему действительно хорошее предложение, которое следует обдумать. Затем он сделал рывок вперёд, к Теону, быстрый, как сумеречный кот. Откуда-то вдруг он выхватил нож и приставил его к горлу Теона. Теон застыл на месте. Он чувствовал, как пот стекает по его лбу в глаза, по груди и животу и даже по члену, безвольно свисал. Вороний Глаз вдавил кинжал чуть глубже, и Теон почувствовал, как по шее потекла струйка крови. — Я уже убил трёх родных братьев. Одним племянником, одним меньше, не имеет большого значения. Трёх братьев? Кого? Почему?— Теон уже собирался задать этот вопрос вслух, но промолчал. Это не имело значения. Уже не имело. Юрон отступил на шаг и убрал кинжал в ножны. — Нет, я не убью тебя. Не сегодня. Ведь ты — моя кровь, рожденная из чресл Бейлона Грейджоя, а кровные узы священны. Святая кровь, Теон. Я могу использовать эту кровь... позже. А пока ты приговорен к жизни. Затем он снова начал громко смеяться. Он поставил стул на место и со вздохом опустился в него, как будто только что закончил напряженную работу. — Ты останешься со мной и будешь служить мне, дорогой племянник, тем или иным способом. А потом, когда придёт время, ты станешь свидетелем моего восхождения на престол единого истинного бога нового мира, моего нового мира. Ибо как верно я видел свою судьбу в тени, так же верно я видел, что твоя роль в этой пьесе ещё не окончена. Тогда, Теон, только тогда я позволю тебе умереть. — Я не стану тебе помогать. Больше не стану. Никогда, — стонал Теон. Он чувствовал, как силы покидают его. — О, дорогой племянник, ещё как станешь, — рассмеялся Юрон. — Честно признаюсь, меня немного разочаровывает, что ты ведёшь себя так по-детски. — По-детски? Ты лишил меня руки, ублюдок, — кричал Теон, ощущая, как на глаза наворачиваются слезы. Он смахнул их, как мог. — Выпусти меня от этих оков, и я... — Оковы, — поправил его Юрон с ухмылкой. — Только одна рука прикована. Не забыл? — Выпусти меня от этой оковы, и я убью тебя. Я убью тебя. Я убью тебя. Снова тяжело вздохнув, Вороний Глаз поднялся с кресла. Затем он подошел к небольшому шкафу и открыл ящик. — Другие люди уже давали это обещание, Теон. Лучшие люди, чем ты, и, как бы мне ни было больно говорить тебе об этом, в мире их немало, — сказал он, не отрывая взгляда от содержимого шкафа, и в его голосе не осталось ни малейшего следа улыбки. И Теон не знал, как понять, не звучит ли это ещё более ужасно. — В любом случае я устал от твоих угроз, Теон, а ещё больше — от твоего постоянного нытья. Возьмём, к примеру, Фалию. У Фалии в последнее время тоже были тяжелые дни, Теон, очень тяжелые дни. Можешь поверить мне на слово. Но разве ты слышишь, чтобы Фалия жаловалась? Или ты слышишь, как она обзывает меня? Угрожает мне? Нет. Потому что ты отрезал ей язык, ублюдок. Затем он потянулся к шкафу, а когда снова вытащил руку, в ней оказался ещё один нож. Лезвие было длинным, изогнутым, как полумесяц, и таким острым, что блестело в свете свечей. Юрон повернулся к Теону и сделал шаг к нему. Теону стало одновременно жарко и холодно, и он почувствовал, как сжимаются его внутренности. Он был уверен, что его сейчас вырвет или он обделается. — Нет, нет. Не подходи. Ты не получишь мой язык. Не подходи ко мне с этим. — Это не для твоего языка, Теон, — усмехнулся Юрон. — Нет? — Нет, конечно, нет. Разве ты никогда не видел, как мужчине... или женщине, — сказал он, с лукавой улыбкой глядя на Фалию, которая всё ещё неподвижно корчилась на полу, — отрезают язык? Прежде всего необходимы щипцы, чтобы вытащить язык изо рта. И только потом понадобится нож, чтобы... ну, ты и сам можешь догадаться. И разве ты видишь в моих в руках щипцы? Нет. Вот это лезвие, — сказал он, глядя на кривой нож в своей руке и проводя большим пальцем по острию, — предназначено совсем для другого. — И... и для чего? — Теон не знал, зачем он вообще спрашивал. Юрон подошел к Теону, протянул руку над его головой, и в следующее мгновение Теон почувствовал, как окова ослабла, и он бессильно упал на пол. От удара о деревянный пол болели колени, спина, бёдра, плечи. Боль в руке и плече усилилась, стала обжигающей как огонь, а перед глазами замелькали белые огни. Не успев среагировать, он почувствовал, как его схватили за шею. Юрон поднял его с земли, как он уже делал это с Фалией, и потащил за собой. Ноги Теона болели так сильно, что он даже не пытался бежать, кровь в культе пульсировала, как барабанный бой, а вторая рука, свисавшая с плеча, которое теперь, казалось, болело и горело едва ли не сильнее прежнего, онемела, словно омертвела. Теон хотел отбиваться, но понимал, что сил на это у него уже не осталось. Он едва поспевал за Юроном, и его колени больно волочились по деревянному полу каюты Юрона. Однако так продолжаться не могло. Сейчас он был слаб, слишком слаб, но ему понадобится всего несколько ударов сердца, чтобы собраться с силами. А потом... Когда я снова смогу стоять на ногах, я смогу сражаться, — решил он. — Я дотянусь до его ножа на поясе, и тогда... Затем они прибыли туда, куда хотел отвести его Юрон. Юрон снова схватил его под мышки, поднял на ноги и толкнул на узкую койку, которую Теон узнал, только когда уже лежал на ней. Такая койка обычно бывает в полевом лагере. Всего через мгновение здоровая, но онемевшая рука Теона была снова привязана кожаным ремнём, а затем и вторая рука. Прежде чем он понял, что с ним происходит, ему связали ноги, и он лежал на спине, не в силах пошевелиться. Затем Вороний Глаз схватил его за горло, откинул голову назад, больно ударив черепом о деревянную раму койки, и закрепил на горле кожаный ремень. Он затянул его так туго, что Теону стало трудно дышать. — Прежде чем заставить тебя умолкнуть навсегда и избавить себя от твоего постоянного нытья, глупых угроз и прочей чепухи, чтобы лишний раз не захотеть перерезать тебе глотку, я освобожу тебя, Теон. Я освобожу тебя от твоей величайшей слабости. — М-м-моей слабости? — задыхался Теон. Ему не хватало воздуха. — Именно, дорогой племянник. Видишь ли, я знаю, что на самом деле ты не хотел меня предавать. Ты был просто немного... растерян. Так же, как все мужчины, когда имеют дело с женщиной, слишком красивой для глаз простого смертного. То же самое случилось и с тобой из-за принцессы. Теон ничего не сказал, пытаясь вдохнуть как можно больше воздуха. — На самом деле это была не твоя вина, — продолжал Юрон. — Принцесса, моя принцесса, просто слишком сильно соблазнила тебя, затуманила твой разум. Ты увидел её, и с того момента вместо головы стал думать только своим членом. И именно от этой слабости я собираюсь тебя избавить, Теон. Теону потребовалось мгновение, чтобы осознать, что только что сказал Вороний Глаз. Затем осознание, ужас и страх пронеслись сквозь него как молния сквозь дерево. Он хотел сопротивляться, но путы были неподатливы, толстая прочная кожа и железные застежки. Они держали его как хватка великана. Теон почувствовал, что у него начинает кружиться голова. Он снова попытался бороться с путами, но они не поддавались. На миг ему показалось, что он смог освободить хотя бы одну руку. Кожа грубо потерлась об обрубок, и в тот же миг вспышка боли пронзила его тело, голова закружилась, а перед глазами замелькали яркие огни. Теон вздрогнул от неожиданности, почувствовав, как Юрон протягивает руку между его ног и берёт его член в свою ладонь. — Нет, пожалуйста, не надо. Нет, нет. Не делай этого, пожалуйста, — умолял он. — Я уже говорил тебе, Теон. Я устал от твоего нытья, — сказал Вороний Глаз. — Фалия, приди ко мне, любовь моя. Теперь твой черёд. Постарайся доставить удовольствие моему дорогому племяннику, и это будет твой последний член на сегодня. Голова Теона дёрнулась к голой бастардке. Девушка испуганно подняла глаза, и Теон увидел, что она вот-вот снова разразится слезами и рыданиями. Однако потом она, похоже, заставила себя смахнуть слезы, прекрасно понимая, что ждет её в противном случае, и на четвереньках, как послушная гончая, подползла к Юрону. Не дожидаясь команды Юрона, она присела на корточки на уровне члена и яиц Теона рядом с койкой, взяла их в руки и принялась дрочить. В тот же миг Юрон внезапно схватил лицо Теона, заставил его открыть рот и что-то влил в него. Откуда он так быстро взял кубок, Теон не знал. Теон хотел сплюнуть и закашляться, но жидкость, густая как масло, и горькая как желчь, проникла ему в горло. В следующий миг из кислой как уксус она стала сладкой как спелая груша. Вечерняя тень, — понял Теон. Он сглотнул, чтобы не подавиться, и проглотил ещё больше. Потом, спустя, казалось, целую вечность, всё закончилось. Наконец-то. Поток тени утих, и Вороний Глаз отпустил его голову. Теон выплюнул в сторону остатки, которые ещё оставались у него во рту, хотя знал, что уже давно проглотил во много раз больше. Он тут же снова сосредоточился на своей промежности, испуганно глядя на себя снизу вверх, насколько позволяла широкая кожаная лента на шее. Фалия все ещё дрочила его член и нежно разминала пальцами его яйца. Её руки были восхитительно мягкими и восхитительно тёплыми. Теон хотел что-то сказать, хотел крикнуть, чтобы она оставила его в покое, убиралась отсюда и убрала свои тёплые мягкие руки с его члена. Но не успело первое слово сорваться с его губ, как он уже почувствовал клинок Юрона у своего горла. Он продолжал молчать. Теон изо всех сил пытался сопротивляться, но уже через мгновение почувствовал, что снова становится твёрдым. Нет, пожалуйста. Нет. Фалия придвинулась ближе, наклонилась и взяла его полутвердый член в рот, принявшись сосать его. Без языка это было странное ощущение, и все же Теон не мог удержаться от короткого стона, когда его член становился всё твёрже и твёрже, всё больше и больше между её мягкими губами. — Вот так. Ты очень хорошо справляешься, — похвалил Юрон свою игрушку, погладив её по волосам. Затем он снова посмотрел на Теона. — Жаль, что мы потеряли Сару. Ей бы тоже понравилась эта маленькая игра. — Сара? Кто... кто такая Сара? — спросил Теон, задыхаясь от усилий, чтобы не стать ещё тверже, и радуясь, что есть на чём сосредоточиться, на чём угодно, кроме руки Фалии на его яйцах и её губ на его члене. К этому моменту он был уже почти целиком твёрдым. Теон не мог долго сопротивляться, он знал. Ещё мгновение, и он станет совсем твёрдым, таким толстым и твёрдым, каким только мог стать. Эта ублюдочная девка умела пользоваться своим ртом, даже без языка. — Наша маленькая шлюшка, — сказал Юрон. Тот старый септон, — осенило Теона. — Должно быть, он сгорел дотла, когда дракон сжёг старый замок. По крайней мере, теперь его мучения окончились. Счастливый ублюдок. В голове Теона внезапно промелькнули образы, заполонив его воспоминания. То, что он видел издалека, стоя на корме Молчаливой. Горящие корабли и горящий замок на горящем берегу. Ему даже показалось, что он слышал крики, прокатившиеся по морю как гром. Крики боли, крики смерти, как будто наступил конец света. А посреди этого адского моря пламени бушевало золотое мерцающее чудовище, словно демон из глубин семи преисподних. — Нам пришлось оставить его, когда мы отплывали, — продолжил Юрон, в голосе которого звучало почти искреннее сожаление. — Мои люди очень по нему скучают. Но, к счастью, ты всё еще с нами, Теон. — Улыбка на лице дяди стала волчьей. — Я же говорил тебе, что ты будешь служить мне, так или иначе. Затем он схватил Фалию за волосы и сильным рывком оторвал её от члена Теона. Девушка с грохотом упала на пол. Она коротко вскрикнула, но тут же умолкла и отползла на несколько шагов от койки. Пожалуйста, возьми его нож, — умоляюще подумал Теон. — Встань, сука, возьми его нож и зарежь его. Пожалуйста. Пожалуйста. Затем Вороний Глаз схватил уже совершенно твёрдый член Теона и крепко сжал его в руке. Головка выглядывала из кулака, красная, набухшая и мокрая. В следующее мгновение Теон уже ощутил холод клинка у корня своего ствола. — Итак, Теон, боюсь, сейчас будет немного больно. Но не волнуйся. Всё равно эта штука тебе больше не понадобится, — сказал он, помахивая членом, словно отпугивая муху. — Добро пожаловать в экипаж Молчаливой... Сара.