О королях и бастардах

Его авангард встретил армию короля вчера поздно вечером у подножия Лунных гор. После того как лорд Виллам и его отряд — шестьсот человек на исключительно превосходных лошадях из конюшен Рисвеллов из Родников — настигли его в нескольких милях к северу от Рва Кейлин, Робб передал командование авангардом своему тестю, к недовольству лорда Гловера. Робб решил, что его родич заслуживал такой чести, даже несмотря на то, что в целом он привел в армию Робба меньше людей, чем некоторые. На самом деле его армия уже давно прекратила бы свой поход в такой час, если бы сир Доннел Локк, командуя своими разведчиками, не отважился зайти так далеко вперёд и не заметил арьергард королевской армии на расстоянии. Сам Робб прибыл с первыми лучами солнца с основной частью своей армии, а его арьергард вскоре последовал за ним. Приветствие, когда Робб вместе со своим тестем лордом Дастином, и дядей сиром Бринденом преклонил колени перед Его Величеством, было достаточно учтивым, но не более. Лорды и рыцари, окружавшие их в качестве зрителей, а также белые рыцари Королевской гвардии не выказали ни малейших признаков эмоций, к добру или к худу. Впрочем, Робб и этого не ожидал. Сам король, как и полагалось, был по-королевски невозмутим, но приветствовал Робба и его людей несколькими милостивыми словами, подчеркнув, как он рад тому, что к его поддерживают столь хорошие и верные люди. Только красная женщина, стоявшая так близко к королю, словно она была королевой при нём, всё время ярко улыбалась, будто бы Робб оказал ей особую услугу своим прибытием. Но почему, Робб не знал и не желал знать. Следующую ночь он спал мало, почти совсем не спал, ворочался взад-вперед на своей койке и едва мог сомкнуть глаза. Он снова встал рано и съел совсем немного. Уже был почти полдень, а Его Величество всё ещё не принял его. Робб уже час как начал беспокойно расхаживать взад-вперёд, чтобы хоть как-то успокоить нервы. Однако предостерегающий взгляд сира Бриндена подсказал ему, что лучше этого не делать. — Не показывай так явно своё волнение, — проворчал Черная Рыба, когда Робб уселся рядом с ним на бревно. Он говорил достаточно громко, чтобы Робб понимал каждое слово, но достаточно тихо, чтобы два рыцаря Королевской гвардии, стоявшие перед королевским шатром, не могли его услышать. Здесь, в нескольких шагах от заслонки королевского шатра, не было настоящих стульев. — Ты же не хочешь выглядеть как маленький мальчик перед первым разом в борделе? Оставайся спокойным и тихим, даже если внутри тебя бушует буря. Король заставил Робба сидеть и ждать на бревне ещё полчаса, пока наконец к ним не подошел сир Барристан Селми и не объявил, что Его Величество примет его прямо сейчас. Робб поднялся, поблагодарил рыцаря, а затем проследовал за ним несколько шагов до входа в шатёр. Он вошел в королевский шатёр, большой, просторный и богато украшенный, один, без сира Барристана и без дяди Бриндена. Король Рейгар ждал его, сидя за столом, заваленном картами и полевыми книгами. Он поднялся и подошёл к Роббу как раз в тот момент, когда тот опустился на одно колено перед своим королём. — Ваше Величество, — поприветствовал Робб, не отрывая глаз от земли. — Встаньте, лорд Старк, — сказал король. Робб сделал как ему было велено. Король был высок, примерно с него ростом, но стройнее и грациознее, как показалось Роббу при каждом его движении. Походка короля напомнила ему Джона, как и постоянная печаль в глазах. — Странное чувство — называть вас так, милорд. Когда я в последний раз произносил эти слова, они были адресованы вашему лорду-отцу. Я приношу вам свои соболезнования, лорд Робб. — Благодарю вас, Ваше Величество. — Ваш отец был великим человеком, и его будет очень не хватать. Король подошёл к другому столу, меньшему, чем стол с картами и полевыми книгами, но аккуратному, на котором не было ничего, кроме нескольких листов бумаги, чернил и пера, свечи, сургуча, кувшина и двух серебряных кубков. Рядом стояли два мягких кресла, по одному с каждой стороны. На миг Робб задумался, сколько столов может понадобиться королю во время похода и не найдет ли он ещё больше столов, если продолжит осматривать шатёр Его Величество. Король Рейегар жестом пригласил его сесть, а затем занял место напротив него. Он налил в их серебряные кубки вино, судя по цветочному аромату, арборское золотое, и протянул один Роббу. — Мне действительно не хватает моего лорда-отца, — сказал он. — Как и моей сестры, леди Арьи. Король, только собравшийся поднести к губам серебряный кубок, замер, словно застыв на месте. В его глазах Робб отчётливо увидел удивление, почти шок. Именно его леди-мать посоветовала ему сделать этот шаг. «Любой разговор лорда - это политика, — твердила она, — а политика всегда похожа на битву. Если вступить в неё неподготовленным, можно только проиграть». Поэтому Робб подготовился. В битве важно застать врага врасплох, вынудить его изменить свои планы, какими бы они ни были. Так же Робб и его леди-мать решили поступить и в разговоре с королем Рейгаром. Даже если тот, конечно, не был его врагом. Робб молчал, пока король постепенно приходил в себя, и, не сделав ни глотка, поставил кубок обратно на стол перед собой. — Я понимаю ваше разочарование в случившемся, милорд, — сказал король. — И могу заверить вас, что я был так же возмущен, когда узнал, что произошло между вашей сестрой и Джоном Сноу. — В таком случае где моя сестра, Ваше Величество? — спросил Робб. Ему совсем не нравилось разговаривать с королём в таком тоне. Лорд не должен разговаривать со своим королём подобным образом, — подумал Робб. Однако его леди-мать посоветовала ему использовать элемент неожиданности, чтобы сохранить инициативу в этом разговоре, так же как в битве всегда нужно сохранять инициативу, если хочешь одержать победу. Это был один из тех редких моментов, когда его леди-мать и леди Бетани были полностью солидарны друг с другом. Поэтому Робб заставил себя продолжить. — Вы говорите, что понимаете моё разочарование, хотя я бы назвал это не разочарованием, а скорее возмущением. И вы говорите, что были возмущены. — Действительно, был. — А теперь уже нет? Потому что, уверяю вас, Ваше Величество, я, моя семья и весь Север всё ещё очень, очень возмущены. — Если вы требуете возвращения вашей сестры в Винтерфелл, милорд, то... — Её обесчестили, — сказал Робб резким тоном. Выражение лица короля, когда Робб перебил его вот так, едва не заставило его вздрогнуть, и на полминуты он был готов извиниться за своё поведение. Но потом он заставил себя не делать этого, заставил себя выдержать взгляд короля, выдержать огонь, который, казалось, горел в его фиолетовых глазах. Я должен держать инициативу в своих руках, — сказал он себе и заставил себя дышать спокойнее, чтобы продолжать говорить. — И виной тому ваш сын, мой король. Даже если бы мы смогли вернуть её, — продолжил он, надеясь и молясь, чтобы его голос не выдал, как яростно колотится его сердце, — это не вернёт ей чести. — Мне это хорошо известно, лорд Старк, — ответил король, в свою очередь, более твёрдым, почти суровым голосом. Очевидно, король Рейгар потерял всякое желание разговаривать с ним подобным образом. Вдруг Робб задумался о том, чтобы затронуть тему чести своей тёти Лианны. Наверняка это снова застало бы врасплох короля. Но потом он решил отказаться. Этот разговор не должен был обостриться. Он приехал сюда не для того, чтобы спровоцировать конфликт, а для того, чтобы найти решение. Не говоря уже о том, что... Человек, сидящий напротив него, все еще был его королём. — Тогда вы, несомненно, также знаете, что мы должны найти какое-то решение, Ваше Величество, — сказал Робб, — чтобы отношения между нашими домами снова стали такими же близкими и доверительными, какими были всегда. Это, похоже, обрадовало короля. Суровый взгляд короля Рейгара, что выглядел готовым вот-вот разразиться гневом, сменился слабой, но довольной улыбкой, а также ещё более слабым, но безошибочным кивком. Он снова потянулся к своему серебряному кубку и наконец сделал первый глоток вина. Робб сделал то же самое, заставляя себя не показывать слишком явно, насколько сладким было это вино по его вкусу. — Разумеется, Корона стремится именно к этому, — сказал король. — Какое решение вы хотели предложить, лорд Старк? Несомненно, вы уже обдумали его. Полагаю, возвращение вашей сестры? Вместе с компенсацией золотом за утрату её чести, в дополнение к огромному количеству людей, золота и продовольствия, что уже получает Север от Короны, чтобы подготовить землю и её жителей к грядущей войне и зиме? Теперь вздрогнул уже Робб. Зачем Его Величество упомянул здесь и сейчас о помощи, присланной Железным троном для подготовки к зиме и войне, когда речь шла совсем о другом? Однако это было правдой. Корона уже отправляла огромные суммы денег, в золоте и серебре, еду и одежду, строительные материалы для сооружений и замков, и, наконец, людей, ремесленников, фермеров и простых рабочих, на Север, на Стену и в Белую Гавань, откуда всё это уже распределялось по всему Северу для подготовки к предстоящей суровой зиме и ещё более суровой войне. — Весь Север очень благодарен Железному трону за поддержку в подготовке к грядущей войне, Ваше Величетсво. Но, если вы хотите сказать, что Дж... что ваш сын имеет право наложить руки на мою сестру и... — Я ни на что не намекаю, лорд Старк, — сказал король, его голос снова стал строгим, почти назидательным. — Вам воистину повезло, лорд Старк, — внезапно услышал Робб женский голос. В словах звучал тяжёлый акцент, похожий на одну из бастардных форм валирийского языка из Вольных городов. Впрочем, не совсем. Робб повернулся в кресле в ту сторону, откуда доносился голос. Красная женщина, которую Робб видел раньше у короля, бесшумно вошла в королевский шатёр, словно кошка, преследующая мышь, и теперь шла к ним. Красная женщина обошла Робба, затем стол и встала рядом с Его Величеством, так близко, что её тело не могло не коснуться его. — Повезло? — спросил Робб, когда оправился от удивления. — Лорд Старк, это жрица Мелисандра из Асшая, — представил король красную женщину. Робб ненадолго задержал на ней взгляд. Жрица... Робб и раньше видел септонов и септ, но никто из них не был похож на эту женщину. Она была по-своему красива, с огненно-красными волосами и глазами, со сладострастным телом, что скорее подчеркивалось, чем укрывалось платьем из кроваво-красного бархата. Король Рейгар, казалось, заметил его вопросительный взгляд. — Она — почитаемая жрица Р'глора, посланная в Семь Королевств верховным жрецом Бенерро из храма Владыки Света в Волантисе. Неужели все это должно что-то значить для меня? Робб снова посмотрел на женщину, затем кивнул в знак приветствия. — Почему я должен считать себя везучим? — спросил он, обращаясь к красной женщине. — Джон Сноу — сын короля, один из благословенных орудий Владыки Света, единого истинного Бога. — Это... хорошо для Джона, но я всё равно не понимаю, почему я должен считать, что мне повезло из-за этого. Это не меняет того факта, что честь моей сестры была самым гнусным образом запятнана. — Запятнана? Как это? Как будто она не знает... — Арья — дочь Винтерфелла, Старк, а Джон... Джон... — Да? —...рожденная от бесчестного союза, — закончил фразу Робб. Он чувствовал себя глупо, когда говорил такое. Однако это была южная политика. Правда порой режет глубже клинка. На Севере люди были тверды как их земля, и могли выдержать подобные слова. А вот южане... Говоря на чистоту, как бы правдиво это ни было, можно было легко кого-то оскорбить. — Он не носит имени своего отца, — заявила красная женщина таким тоном, словно король Рейгар не сидел сейчас рядом с ней. — Нет. — Но ведь он сын короля. — Да, но... — Часть рода, благословленного Владыкой, — перебила она его. — Вы можете так думать, миледи, но... — Скажите мне, лорд Старк из Винтерфелла, — снова перебила она его, на этот раз с улыбкой. — Что важнее в ваших глазах? Имя, которое носит человек, или кровь, текущая в его жилах? Робб молчал. Он чуть было не сказал, что это одно и то же, но потом остановил себя, осознав, что это было глупостью. Само собой, это было не одно и то же. В жилах Джона текла кровь Винтерфелла, кровь его леди-матери, тёти Лианны, а также кровь короля, пусть он и не носил имени кого-либо из них. Нет, это было не одно и то же. Когда он снова взглянул на красную женщину, её улыбка стала ещё шире. — Имя ничего не значит, — наконец сказала она. — Любой человек может назваться как угодно, и любому человеку король или император может как даровать титул, так и отнять. — Ну, это не так уж и просто, жрица, — сказал король Рейегар, видимо, тоже не совсем согласный с тем, что благородство даётся так же просто, как новая пара сапог. Однако красная женщина, казалось, не обратила на него никакого внимания и просто продолжала говорить. — Джон Сноу скоро будет носить новое имя, — произнесла она почти торжественным тоном, словно читала проповедь. — Я видела в пламени, что его ждет великое будущее, а пламя никогда не ошибается. И ваша сестра, лорд Старк из Винтерфелла, разделит с ним это будущее. Ей выпадет великая честь стать женой избранного воина Владыки Света. И сейчас, и в будущем ей выпадет удача и честь принять его семя и, если повезет, возможно, даже зачать от него дитя в скором времени, если Владыка Света благословит их союз. При этих словах Робб почувствовал, как у него запылали уши. Он хотел поговорить с Его Величеством о чести Арьи и её будущем, о будущем отношений между Винтерфеллом и Железным троном, а не о семени Джона, и уж тем более не о том, что Арья... что это семя будет... что его сестра будет... — Где моя тётя, леди Лианна? — выпалил Робб. Он и сам не знал, почему спросил об этом именно в этот момент. Возможно, потому, что беспокойство о тётушке так долго горело в его душе. По крайней мере, так он говорил себе. Но, возможно, это было просто желание хоть на что-то сменить тему. И снова король на растерянно посмотрел на него, вероятно, удивлённый внезапной сменой темы разговора. По крайней мере, теперь у меня снова есть преимущество, — подумал Робб. Однако как быстро замешательство короля исчезло с его лица так же быстро, как и пришло. — Мы не знаем, — сказал он. — Её не было в Штормовом Пределе, когда мы брали замок. Джон Сноу сам обыскал замок в её поисках. Насколько нам известно, она сбежала из темниц Штормового Предела ещё до того, как замок пал. Однако где она сейчас... Мы знаем об этом так же мало, как и вы, милорд — Я понимаю, — сказал Робб, — и, полагаю, за её честь вы тоже предложите компенсацию золотом… — Довольно, — прогремел король Рейгар. Это прозвучало так неожиданно и резко, что даже красная женщина, до сих пор безмятежно улыбавшаяся, была поражена от неожиданности. — Я более чем осведомлен о ситуации, в которой мы оказались, лорд Старк. Я прекрасно осознаю свои собственные действия и действия своего сына, но я не потерплю, чтобы вы продолжали разговаривать со мной в подобной манере. — Джон Сноу попрал честь моей сестры, — воспротивился Робб, — как и вы, когда... — Когда что? — перебил его король Рейгар. Его голос стал таким громким, что Робб ясно осознал, он переступил черту. Однако прежде чем Робб успел что-либо ответить — извиниться за свое неуважительное поведение или снова настаивать на своём, — ущерб всё равно был нанесен, король уже говорил дальше: — Как только нам удастся найти леди Лианну и доставить её в безопасное место, мы проясним, что произошло между нами и что это значит для наших домов. И как только восстание дома Аррен будет подавлено, а Долина возвращена под власть Короны, мы также найдём решение проблемы с вашей сестрой и Джоном Сноу. — Мне приятно это слышать, Ваше Величество. Я не хотел... — Но я обещаю вам, лорд Старк. Ещё раз заговорите так со мной, честь сестры станет наименьшей из ваших забот. — Робб расправил плечи и стиснул зубы. Король только что угрожал ему? — Можете идти. Не сразу, но Робб осознал, что король Рейгар только что приказал ему покинуть шатёр, но затем он решительно поднялся с кресла, безмолвно поклонился королю и вышел. Красная женщина и разгневанный король остались позади. Дядя Бринден ждал его у входа в шатёр, но прежде чем он успел спросить его, как всё прошло, взгляд Робба, уже ответил на этот вопрос. Этот разговор прошёл совсем не так, как ожидалось. Конечно, Его Величество заверил его, что они найдут решение, как только восстание дома Аррен будет подавлено и в Долину вновь вернётся мир. Однако, что именно это означало, он так и не узнал от короля Рейгара. Прежде всего его раздражало осознание того, что в этом виноват он сам. До этого разговора он сомневался, стоит ли так разговаривать с королём. Однако слова его леди-матери и его леди Бетани эхом отдавались в его голове, призывая не оставаться в обороне. Мой лорд-отец никогда бы так не повёл, — думал Робб, уходя прочь. В последующие дни, пока армия короля мучительно медленно, словно медовая река, пробиралась через Лунные горы, неизменно следуя по слишком узкой Высокой дороге, Робб воздерживался от новых разговоров с Его Величеством. По крайней мере, не наедине. На вечерних собраниях, на которых мало что делалось, кроме обсуждения слишком незначительных успехов дневного похода. Почему-то Его Величество настаивал на присутствии Робба. Как и на ужине, который король Рейгар почти каждый вечер проводил вместе со своими важнейшими лордами. Присутствовали как лорды из Речных земель, знаменосцы его дяди лорда Эдмюра Талли, так и лорды с рыцарями из Королевских земель, также встречались немногие из Простора и почти всегда — дорнийцы. Лишь один человек присутствовал всегда, каждый день и всё время. Красная женщина. Так прошло ещё восемь дней: они шли слишком медленно, отдыхали, снова шли слишком медленно, пока солнце не скрылось за горизонтом у них за спиной, и всё это время красная женщина редко отходила от короля. Днями она ездила рядом с королём на своей орехово-коричневой кобыле, утром и вечером присутствовала на каждом собрании в его шатре и сидела рядом с ним, когда Его Величество завтракал или ужинал с отобранными гостями. Однако Робб никогда не видел, чтобы красная женщина ела. И каждый раз Роббу было трудно оторвать взгляд от жрицы. Не то чтобы он желал её. Отнюдь. Она, несомненно, была красавицей, но такой странной, потусторонней и даже сбивающей с толку, что Робб даже вообразить мог, как возлегал бы с ней. Он знал, что многие другие мужчины, даже несколько его собственных лордов, думают иначе. А вот Робб — нет. От одного взгляда её красных глаз волосы на руках Робба каждый раз вставали дыбом. — Они точно спят, — сказал Бенфред Толлхарт, сын сира Хелмана, на утро девятого дня, когда он ехал рядом с Роббом в двух десятках шагов позади Его Величества и красной женщины. — Так близко мужчина подпускает к себе женщину только тогда, когда ложится с ней в постель. — Или, по крайней мере, если желает оного, — ответил Дарин Хорнвуд из ряда позади них. — Думаешь, он ещё не брал её? — спросил Бенфред, поворачиваясь в седле. — Посмотри, как она всегда улыбается. Бабы бывают такими счастливыми лишь тогда, когда мужик знает своё дело. — Я этого не знаю. Но если король не хочет её, я бы не отказался от этих сисек. Глаза у неё, конечно, страшные как у бешеного медведя, но если перевернуть её на живот и пристроиться сзади, то... — Довольно, — приказал Робб. И тут же оба умолкли. Что бы Его Величество ни делал или не делал с красной женщиной, этих двоих оно не касалось. И им уж точно не следовало говорить об этом в таком тоне. Ни о красной женщине, ни, тем более, об их короле. Поэтому Робб запретил им обоим говорить хоть слово о красной женщине, хотя вряд ли он мог не согласиться хотя бы со словами Бенфреда. Красная женщина была странной, а то, что она была близка к королю, было ещё более странным. Однако они не должны говорить о таких вещах вслух. Люди заканчивали на виселице и за менее непристойные высказывания, чем эти, а шея Бенфреда не была достаточно толстой и крепкой, чтобы выдержать виселицу. В половине дня пути от Кровавых Врат они остановились, чтобы отдохнуть в последний раз, а затем с первыми лучами солнца отправились в Долину Аррен, чтобы преодолеть неприступную крепость. Или, по крайней мере, надеясь на это. — Драконов весь день не видать, — сказал сир Бринден, когда они сидели вечером вокруг небольшого костра в своих маленьких креслах. Где-то вдалеке Робб услышал, как рубят дрова, как и каждый вечер и каждый день во время отдыха, что они устраивали. Маленькие и большие топоры неровно стучали, снова и снова врезаясь в дерево. Зачем это нужно было делать в столь поздний час, он не знал. Людям нужен был отдых и сон, а не дрова. Робб счёл, что костров и так хватало повсюду. — Надеюсь, у Его Величества подготовлен чертовски хороший план, иначе нам придется чертовски трудно с Кровавыми Вратами. Без драконов эту суку не одолеть даже со всеми армиями мира за спиной. — У Его Величества определённо есть план, — сказал сир Хелман. — Если король хочет пройти через Кровавые Врата, одного плана недостаточно. Врата никогда не были пробиты, — объявил Бран с такой гордостью, словно сам построил крепость. — Ты еще слишком зелёный, чтобы говорить так смело. Пока ты не сразишься в своей первой битве и не прольешь первую кровь, тебе лучше держать язык за зубами, когда говорят мужчины, — тут же отругал его дядя. — Пахнет дождем. Ты уже натер мои сапоги для завтрашнего похода? — Да, сир. — И седло моей лошади тоже? — Я сделал это три дня назад. — Как мило с твоей стороны, мальчик. Тогда сегодня же повтори это снова, — сказал Чёрная Рыба. — Пока это седло не заблестит как кожура бекона, ты сегодня не уснёшь. Понял? — Да, сир. — Хорошо, тогда тебе лучше сейчас же приступить к работе. Иначе ночь для тебя будет слишком короткой. После этих слов Бран встал с разочарованным выражением лица и рысью направился прочь от костра в темноту. Робб предпочел бы, чтобы дядя отсылал его младшего брата не подальше от костра, а прямиком в Риверран или, ещё лучше, в Винтерфелл. Он не хотел видеть его здесь, рядом с войной, но знал, что решение принимать не ему. Бран был оруженосцем сира Бриндена, и куда отправлялся сир Бринден, туда отправлялся и Бран. Даже если это означало отправиться на войну. Конечно, как старший брат Брана и как лорд Винтерфелла, он мог распорядиться иначе, как того требовала его леди-мать, и, несомненно, Чёрная Рыба даже уступил бы ему. Однако сир Бринден был прав: Бран уже не ребенок, а отрок, стремящийся стать рыцарем, а для рыцаря битва и война — часть жизни. — Мальчишка не всегда блещет умом, но он прав. Без драконов мы не пройдем Кровавые Врата ни с одним планом, — сказал сир Бринден, когда Бран скрылся в черноте ночи, и снова обратил взгляд к небу, словно надеясь найти в ночном черном небе то, чего не обнаружил там днем. — Молитесь, чтобы у Его Величества действительно был чертовски великолепный план. — Почему бы вам, Чёрная Рыба, не спросить его, если это так тебя беспокоит? — спросил сир Хелман. — Наверняка у Его Величества есть хороший план. Иначе нас бы здесь не было. Робб мог только надеяться, что это правда. Отсутствие драконов или хотя бы одного из них поразило его, как и любого другого человека, в тот момент, когда он преклонил колени перед королем, и их армии слились в одну. Какого именно дракона он ожидал здесь увидеть, конечно, тоже было нетрудно догадаться. Принцесса Рейнис, как он узнал после своего прибытия, лишь незадолго до этого была вызволена из рук железных людей. А освободил её принц Эйгон со своим могучим чёрным зверем Балерионом. Таким образом, оставался только один дракон и один всадник, о которых могла бы пойти речь. Однако ожидал ли он увидеть здесь Джона или действительно надеялся, Робб и сам не мог сказать. Возможно, это было и к лучшему, что Джона здесь не было. Он был его кровью, его братом по оружию, но он также переступил через него и его семью, взяв с собой Арью, хотя знал, что этот союз абсолютно невозможен, и это требовало искупления, каким бы оно ни было. Может быть, решение, обещанное королём Рейгаром, и вправду всё исправит, — подумал Робб, но не знал, стоило ли ему в это верить. Они должны были найти какое-то решение, а поскольку честь Арьи нельзя было вернуть и за всё золото мира, о простой компенсации не могло быть и речи. Арья должна была выйти замуж, чтобы стать честной женщиной. Либо на такой хорошей партии, чтобы пятно на её чести было забыто, либо она должна была остаться с Джоном, но не с Джоном Сноу, королевским бастардом, а хотя бы с лордом Джоном. Каким бы лордом он ни был. Конечно, он всё ещё будет не более чем выскочкой, основателем нового дома без долгой и гордой истории, но всё лордом. Лордом, который к тому же будет братом будущего короля и будет владеть собственным драконом. Опасения, что Его Величество может снова отобрать у Джона зелёного зверя, уже улетучились из головы Робба. Если бы король хотел этого, во что бы то ни стало, он бы уже сделал это. Да, Джон станет лордом, станет главой собственного дома. Даже если не главой старинного рода с гордым именем, что обычно было единственной подходящим вариантом для дочери Винтерфелла, то, по крайней мере, главой семьи, что вскоре станет очень, очень могущественной. Конечно, Робб всё же предпочел бы, чтобы король Рейгар просто узаконил Джона. Если бы он стал принцем Джоном, взяв в жёны Арью, то не было бы ничего, что могло бы противопоставить их союзу. Совсем наоборот. В этом случае даже его леди-мать забыла бы о своей обиде на Джона и была бы в восторге от такой перспективы. Впрочем, о том, произойдет ли это вообще, Робб знал ещё меньше, чем о том, стоит ли ему вообще позволять себе надеяться, что решение короля расставит всё по своим местам. Однако время ещё не пришло. Пока Джон не был ни лордом, ни принцем, а потому, если бы Джон был здесь, то, как и сейчас, это требовало бы искупления. Брат будущего короля или нет, с драконом или без. Ещё в Винтерфелле, перед тем как он отправился на юг вместе со своим отрядом, его леди-мать требовала, чтобы Робб написал письмо в Королевскую Гавань с требованием немедленно вернуть Арью, а Джона отправить на Стену, чтобы он надел чёрное. Робб решил этого не делать и на время своего отсутствия запретил мейстеру Лювину писать и отправлять подобные письма даже по прямому приказу его леди-матери. Конечно, он прекрасно понимал, что его леди-мать гневается на Джона, но всё же... Робб знал, что его ждет. Они вместе были за Стеной, Робб и Джон, видели врага своими глазами и сражались с ним плечом к плечу. С их истинным врагом. Они должны были стоять вместе, Винтерфелл и Железный трон, если хотят хотя бы надеяться на победу в войне с белыми ходоками. Требование отправить одного из сыновей короля, будь он законным или нет, в Ночной Дозор привело бы лишь к раздору между их домами. К тому же, Робб сомневался, что Его Величество согласился бы на это требование, какой бы гневным ни было письмо. А это, в свою очередь, потребовало бы еще одной реакции Винтерфелла. Порочный круг раздоров и разногласий, который только ослабил бы их и тем самым ухудшил бы шансы на победу и, в конечном счёте, на выживание человечества. Робб, конечно, знал, что ему придётся как-то отреагировать, если бы Джон был здесь, Робб бы точно не смог с любовью обнять Джона и назвать его своим братом на глазах своих знаменосцев. Не после того, что он сделал. Не после того, как он забрал с собой Арью. Не то чтобы Робб сам испытывал подобные чувства. Джон был его родной кровью, правда, но от этого его предательство ударяло по Роббу лишь сильнее. Да, было лучше, чтобы Джона здесь не было. Даже несмотря на то, что без него и его дракона преодоление Кровавых Врат, несомненно, будет затруднено и потребует огромных человеческих жертв. Сир Бринден, сам много лет прослуживший рыцарем врат, был, конечно, прав. Для дракона в воздухе Кровавые Врата не представляли бы никакой преграды, а его пламя и вовсе расчистило бы путь королевскому войску. Однако для наземной армии Кровавые Врата были непроходимы. Поэтому Его Величеству нужен был хороший план, чертовски хороший план, чтобы пробраться в Долину, не измотав при этом всю свою армию. Когда вечер стал ещё позднее и воздух немного похолодел, Коррен и Брандон Дастин, братья его жены, присоединились к ним у костра. У них была полная шкура медовухи, которую они щедро раздавали всем желающим. Робб из вежливости сделал глоток, но от второго отказался. Завтра ему понадобится ясная голова и крепкий желудок, а слишком много медовухи приведет лишь к обратному результату. Робб и его люди некоторое время шутили и смеялись. В какой-то момент Коррен и Брандон стали умолять сира Бриндена рассказать им военные истории его юности. Черная Рыба сначала отказывался, но после того, как он выпил ещё немного медовухи, его уговорили рассказать о Войне Девятигрошовых Королей, в которой он сражался и отличился в молодости. Однако не успел сир Бринден рассказать о том, как он лично видел, как сир Барристан Селми победил Мейлиса Ужасного в поединке, как оба шурина Робба, разгорячённые медовухой, развязавшей им языки, уже начали громко петь. Песни о войне и славе победы, о храбрости и, конечно же, о женском тепле, которое ждёт победоносного рыцаря дома, в его постели после битвы. — Пойте с нами, милорд, — призвал его Брандон, когда они только что закончили не слишком убедительную версию Молота и наковальни. — Ночь ещё только начинается. — Нет, лучше не надо. Думаю, мне лучше пойти спать. — Если вы всегда так быстро устаёте по ночам, милорд, то, боюсь, нашей сестре не слишком повезло в браке. Робб не мог не посмеяться над этим вместе со своими шуринами, и даже Чёрная Рыба не смог сдержать ухмылки. Однако он всё же решил больше не петь с остальными и не пить с ними, и вместо этого отправиться спать. Как бы ему ни хотелось провести всю ночь у этого костра с дядей и братьями и с ещё одним бурдюком, полном медовухи, он знал, что ночь и так будет короткой. Вместо этого Робб взял ещё кусок зайца, которого сир Бринден добыл примерно два часа назад и зажарил на костре, затем пожелал остальным спокойной ночи и отправился в свой шатёр. Заяц был маленьким и тощим, на его костях почти не было мяса, и к тому же он был жёстким как старая кожа. Роббу понадобилась медовуха, чтобы запить зайца. По крайней мере, медовуха помогла бы ему уснуть. Шатёр Его Величества был разбит посреди дороги, как и каждый вечер с тех пор, как они проехали через Лунные горы, в окружении шатров великих лордов королевства, входивших в армию короля. По крайней мере, в таком окружении, что умещала узкая дорога. Робб, как лорд Винтерфелла и Хранитель Севера, также входил в эту группу избранных. Все остальные палатки младших лордов и рыцарей, а особенно простые конструкции из палок и вощёной ткани, под которыми пытались уснуть воины, были разбиты под низко нависшими деревьями или на небольших полянах в окрестных лесах. Некоторые из них были естественного происхождения, но большинство приходилось вырубать каждый вечер. Однако даже на этих полянах почти не было подходящих мест для установки палаток, поскольку склоны справа и слева от Высокой дороги были настолько крутыми, что на них вообще редко можно было поставить палатку. Робб не завидовал этим людям. Добравшись до шатра, Робб сбросил с себя оставшиеся элементы брони, снял сапоги и тут же опустился на свою койку. Лёжа на ней, он съел небольшой кусок зайца, который взял с собой. Ожесточенно жуя, он пожалел, что не взял с собой ещё немного медовухи. Однако через несколько мгновений он заставил себя съесть мясо даже без медовухи. Где-то вдалеке всё ещё слышался стук топоров по дереву, всё те же неровные удары, что и несколько часов назад. Ещё одна ночь и полдня, и мы достигнем Кровавых Врат, — подумал Роб, пытаясь устроиться как можно удобнее. — И, если мы действительно доберемся до Кровавых Врат, Долина Аррен будет у наших ног. Там я найду убийц моего лорда-отца. Да помогут мне боги. От беспробудного сна его пробудила песня. Но не грубые и похабные песни его людей. Песня, которую он слышал в последнее время каждый вечер и каждое утро где-то вдалеке. Робб надеялся, что ему приснится Бетани. Но если он и видел её во сне, то не мог вспомнить сейчас, когда проснулся. В голове мелькали образы, когда он пытался заставить себя вспомнить свои сны: то мертвый лось на снегу, то вкус крови на языке. Однако в следующее мгновение даже эти образы стали исчезать. Солнце ещё не взошло, когда он вышел из шатра, надел сапоги и накинул на плечи толстый плащ из лисьего меха. Слабое фиолетовое свечение облаков подсказывало Роббу, что рассвет уже не за горами. Он выпрямился и потянулся, ощущая болезненный хруст в суставах и спине от слишком короткой ночи на жёсткой койке. Робб огляделся. Некоторые из окружавших его мужчин и мальчиков, в основном слуги, оруженосцы и пажи, уже начали разжигать новые костры для утренней трапезы лордов в палатках неподалеку от него. То тут, то там он видел оруженосцев, личную охрану тех же лордов, сидящих на земле и поедающих хлеб с сыром и сушёный чёрный пудинг или остатки еды, оставшейся с вечера. Никто из этих людей не пел, впрочем, как и никто из оруженосцев или пажей. Робб последовал за песней в сторону от Высокой дороги и вошёл в лес, на небольшое расстояние спустившись с холма. Немного поодаль, на небольшой поляне, он наконец обнаружил источник песни. Около четырех или пяти десятков мужчин собрались вокруг ярко пылающего костра, настолько яркого, что Роббу поначалу было трудно на него смотреть, а посреди этих людей стояла красная женщина. Она пела на языке, которого Робб не понимал. Она из Асшая, — вспомнил он. — Возможно, это язык Асшая. Рядом с красной женщиной, близко к ней, стоял Его Величество, сцепив руки за спиной и слушая песню красной женщины, внимательно и завороженно. Мягкий, но едкий дым поднимался к глазам Робба, заставляя их наполниться слезами. Робб смахнул слёзы и снова посмотрел на костёр, теперь он знал то, что горело там так ярко, а также знал, зачем люди нарубили дров вчера. Изображения Семерых лежали там в костре, — Дева и Мать, Воин и Кузнец, Старица и Отец, и даже Неведомый, вырезанные из крепких брёвен, — лежали и ярко пылали. Жар охватил прохладный воздух. Деревья и кусты позади густого леса казались размытыми, словно Робб видел их сквозь ещё более густую пелену слёз. Или как будто посреди деревьев скрывались звери, дрожащие и шевелящиеся... — Нехорошо так, — неожиданно заявил Бенфред рядом с Роббом, хотя на этот раз ему хватило ума не шуметь. Откуда он так внезапно взялся, Робб не знал. — Мне нет дела до Семерых, но... человек не должен так обращаться со своими богами. Даже со своими прежними богами. Робб в последний момент удержался от того, чтобы согласиться с ним. Его и самого никогда особо не волновали Семеро. Они были богами его матери и сестёр, а когда-нибудь, возможно, и Брана, если он захочет помазаться семью святыми маслами, когда заслужит честь стать южным рыцарем. Однако богами Робба они не были, не больше, чем богами его лорда-отца. Не ему судить, каким богам король должен поклоняться, а от каких отворачиваться. Кроме того, Робб ясно ощущал, что его появление не осталось незамеченным, и как бы далеко он ни стоял от костра, его слова не останутся не услышанными. И у деревьев есть уши. В следующее мгновение Бенфред уже отвернулся и ушёл. Робб остался, смотрел и слушал, хотя сам не мог сказать, почему. В воздухе пахло только горящим свежесрубленным деревом, тяжёлым ароматом смолы, и всё же, подумал Роб, пахло отвратительно. Ему стало дурно, когда он смотрел, как горят Семеро, и не только от дыма. Бенфред был прав, решил Робб. Человек не должен был так обращаться со своими богами. Даже если он от них отвернулся. Он нигде не слышал ни слова о том, что Его Величество действительно отвернулся от Семерых. Однако картина, представшая перед Роббом, не допускала иного вывода. Многие из королевских лордов и рыцарей, казалось, не теряли времени на раздумья, ощутив ветер перемен, и встретили нового бога с распростёртыми объятиями. Некоторые гербы и символы на дублетах окружающих он быстро узнал. Он увидел золотую руку Аллирионов из Дара Богов, красно-белый шутовской колпак дома Фоллард, красную сёмгу на белом Мутонов из Девичьего Пруда, коронованный череп дома Манвуди, красного кокатриса дома Гаргален и такого же красного морского льва дома Мэннинг, хотя никого из этих людей он не знал лично. Многие другие цвета и гербы были ему совершенно чужды, вероятно, принадлежали таким маленьким и незначительным домам, что он их вообще не знал, и поэтому не мог отнести этих знаменосцев или, возможно, межевых рыцарей к какому-либо дому или имени. Затем красная женщина трижды бесшумно прошлась вокруг костра по мягкой лесной поляне, и произнесла молитву на асшайском языке, или, как считал Робб, на высоком валирийском, и на общем языке. Робб знал несколько слов на высоком валирийском из своих уроков с мейстером Лювином, но понимал только последнюю из речей красной женщины. — Р'глор, приди к нам во тьме, — взывала она. — Владыка Света, мы предлагаем тебе этих ложных богов, семь ликов, единых в одном, нашего врага. Возьми их и пролей на нас свой свет, ибо ночь темна и полна ужасов. — Ибо ночь темна и полна ужасов, — громко повторили её слова мужчины и король. Единственными, кто не отзывался на эти слова, были два белых рыцаря Королевской гвардии, стоявшие позади Его Величества, сир Артур Дейн и принц Льюин Мартелл. Эти люди оставались безмолвны и неподвижны, словно сами были вырезаны из дерева. Его Величество был одет богато, заметил Робб, богаче, чем можно было ожидать в походе. Впрочем, Робб и раньше видел мужчин и женщин, молящихся в септе. Так богато он был одет. Горящие боги, облаченные в красные, оранжевые и жёлтые одеяния, отбрасывали красивый свет в утренний воздух. Но как бы это ни было красиво, Роббу от этого не стало легче. Дева лежала рядом с Воином. Мать, казалось, почти дрожала, когда пламя лизало ее лицо. Длинный меч был вонзён ей в сердце, и кожаная рукоять словно ожила в пламени. Отец лежал внизу, сгорая первым. Робб видел, как извивается рука Неведомого, как чернеют и отпадают один за другим пальцы, превращаясь в раскалённый уголь. Бледное пламя лизало серое, медленно краснеющее небо, и тёмный дым поднимался, извиваясь и скручиваясь. Когда ветер гнал его в их сторону, люди моргали и тёрли заслезившиеся глаза. Однако никто из них не отворачивался. Красная женщина, её звали Мелисандра, была одета в алый атлас и кровавый бархат, её глаза были такими же красными, как и большой рубин, сверкавший у её горла, словно он тоже был огненным. — В древних книгах Асшая написано, что после долгого лета наступит день, когда звёзды прольют кровь и холодное дыхание тьмы коснётся мира. В этот страшный час некий воин извлечёт из огня пылающий меч. И будет этот меч Светозарным, Красным Мечом Героев, и тот, кто возьмет его в руки, будет вновь пришедшим Азором Ахаем, и тьма разбежится перед ним. — Она возвысила свой голос, чтобы слышали все. — Азор Ахай, возлюбленный Р'глором! Воин Света, сын Огня! Приди, твой меч ждет тебя! Приди и возьми его! Рейгар Таргариен шагнул вперёд, словно солдат, идущий в бой. Его оруженосец, мальчик из рода Дэрри, как понял Робб по коричнево-чёрному дублету на нём, последовал за ним. Робб наблюдал, как мальчик натягивает на правую руку короля длинную стёганую перчатку и накинул на его плечи толстый кожаный фартук кузнеца. Король бросился в огонь, стиснув зубы. Он подошел прямо к Матери, схватил меч рукой в перчатке и одним сильным рывком вырвал его из раскаленного дерева. Затем он отступил, высоко подняв меч, и нефритово-зеленое пламя закружилось вокруг раскалённой докрасна стали. Два рыцаря королевской гвардии бросились сбивать пепел, прилипший к одежде короля. Мелисандра подняла руки над головой. — Смотритеот! Нам было обещано знамение, и вот оно явлено! Узрите Светозарный! Азор Ахай вернулся к нам! Да славится Воин Света! Да славится Сын Огня! В ответ раздались нестройные крики, и в этот момент перчатка короля Рейгара начала тлеть. Король быстро воткнул острие меча в сырую землю и выбил пламя из ноги. Красной женщине, казалось, было всё равно. — Владыка, озари нас своим светом, — говорила она. — Ибо ночь темна и полна ужасов! — Ибо ночь темна и полна ужасов, — хором ответили окружавшие её мужчины. Затем король Рейгар снял перчатку и бросил её наземь. Боги в костре были уже едва различимы. Голова Кузнеца отвалилась, рассыпавшись пеплом и угольками. Леди Мелисандра снова начала петь на языке Асшая, и голос её то поднимался, то опускался, как холодный ветер угасающего лета. Его Величество развязал свой прожжённый кожаный фартук и молча слушал её. Интересно, понимает ли Его Величество, что поёт эта красная женщина, — подумал Робб. Он решил, что не будет спрашивать об этом короля. Воткнутый в землю Светозарный всё ещё пылал ярким светом, но пламя, охватившее меч, угасало. К тому времени, когда песня закончилась, от богов остались только головешки. Король бросил последний взгляд на красную женщину, затем повернулся и, сопровождаемый белыми рыцарями, пошёл прочь, туда, где его ждал шатёр, оставив обгорелый меч там, где он стоял. Красная женщина ненадолго задержалась, чтобы посмотреть, как оруженосец короля, мальчик Дэрри, закатывает обгоревший и почерневший меч в кожаный фартук короля. Затем мальчик поспешил за своим королём. Этот Красный Меч Героев выглядит просто ужасно, — подумал Робб. От прежнего прекрасного меча, несомненно выкованного из хорошей стали в замке, осталось лишь уродливое, чёрное, неправильной формы нечто. — Какая польза от такого меча королю или любому другому человеку? Многие из собравшихся лордов и рыцарей последовали за королём в его шатер, несомненно, чтобы вместе с ним отметить свершившееся чужеземное благословение в виде титула Азор Ахая, что бы это ни значило, и совершенно испорченного меча. Робб знал, что мог бы тоже присоединиться к этому шествию, — как лорда Винтерфелла его всегда приглашали отобедать с Его Величеством, — но решил не делать этого. Ему было не по душе общество этих людей, и уж точно не по душе общество Мелисандры, красной женщины из Асшая. Поэтому он вернулся в свой шатёр, ища компанию знакомых лиц, и вместо этого позавтракал вместе с ними. Времени на это у них будет немного, как он вскоре узнал от сира Хелмана, поскольку Его Величество уже отдал приказ готовиться к отправке самое позднее через час. Так что после скорой трапезы им придётся спешно разбивать палатки и готовить себя и своих лошадей к оставшейся части похода и, скорее всего, к первому дню битвы за Кровавые Врата. В обязанности Брана, как оруженосца сира Бриндена, входило готовить для них чай и еду. К своему огорчению, он обнаружил, что Бран не слишком хорошо справляется с этой задачей, и ему оставалось только надеяться, что с другими обязанностями оруженосца он справляется лучше, гораздо лучше. Чай был слишком жидким и не очень горячим, но слишком сладким от мёда. Некоторые яйца были ещё полусырыми и потекли по пальцам Робба, когда он пытался их очистить, а другие были сварены так сильно, что ими можно было проломить череп человеку, если бросить достаточно сильно. Овсянка, приготовленная из слишком большого количества воды и слишком малого количества овса, не была вовремя снята с огня, поэтому сероватый бульон всё ещё кипел и, вероятно, будет кипеть ещё какое-то время. К свинине, которую Бран должен был поджарить, Робб даже не прикасался. — К счастью для него, он лучше владеет мечом, чем яйцами и сковородкой, — ворчал Черная Рыба, закончив есть. Робб ухмыльнулся, но ничего не сказал. Вскоре к ним рысью подбежал Дарин Хорнвуд, хромая, словно упал с лошади, и опустился рядом с Роббом на пень. Он был почти целиком укомплектован, и у бедра висел меч. Сегодня около полудня они достигнут Кровавых Врат. Там их наверняка ждёт тяжелый бой, чтобы прорваться через Кровавые Врата, поэтому все лорды, рыцари и оруженосцы должны были ехать верхом и маршировать в полном облачении, готовые к битве. Однако, когда Робб внимательно взглянул на него, то увидел, что на Дарину не хватала одного сапога. Одна нога была голой. — Ты ничего не забыл, мальчик? — спросил Чёрная Рыба. — Проклятые дикари, — выругался Дарин. — Украли мой сапог. — Какие дикари? — спросил Робб. — Горные кланы, — ответил Чёрная Рыба. — Они живут в Лунных горах, подстерегая путешественников и торговцев, следующих по Высокой дороге в Долину или из неё. — Но мы не торговцы, — сказал Робб. — Это армия, насчитывающая десятки тысяч человек. — Верно. Поэтому они не нападают. По крайней мере, не открыто. Они немытые воры и к тому же трусы. Они никогда бы не осмелились напасть на такую армию. У них не хватит на это ни мужества, ни дисциплины, ни численности. — Если они намного слабее, не лучше ли для них было вообще не нападать на нас? — спросил Бран, собираясь налить сиру Бриндену ещё чаю. Черная Рыба отказался, многозначительно нахмурив брови. — Им хватает ума, чтобы не бросаться в открытую на меч, да, но это не делает их мудрыми, парень. Всю жизнь они просиживают в горах, зарабатывая на жизнь грабежом чужого добра, убивая хороших людей и крадя девиц при любой возможности. Это самое трусливое, что может быть в мужчине. А теперь почисти горшки. Перед походом они должны быть уложены как следует. А потом принеси мне мои доспехи и меч. Не говоря больше ни слова, Бран поспешил прочь, горшки звенели в его руках, вероятно, чтобы найти где-нибудь достаточно воды для их очистки. Черная рыба смотрела ему вслед. Затем он вылил остатки чая на землю. — Время от времени эти дикари всё же могут набраться храбрости, — сказал он. — Тогда они приходят тёмной ночью и крадут всё, что попадается под руку. — Но почему тогда они украли мой сапог? — в ужасе спросил Дарин. — Они оставили мои доспехи, серебро, даже меч и щит. Но они забрали мой сапог. И даже не два, а только один. Что может сделать горный дикарь с одним моим сапогом? — Наверняка, хочет уложить его в постель и сделать своей женой, — сказал Бенфред, тоже облачённый в доспехи и с мечом у бедра, и теперь присоединившийся к ним. — Повезло, что сапог оказался красивее тебя, иначе дикарь сделал бы тебя своей невестой, Хорнвуд. — Пошёл ты, — рявкнул на него Дарин. — Надо бы вернуть сапог, — решил он. — Может, проклятый вор ещё не успел уйти далеко. — Как ни старайся, парень, но в этих горах ты далеко не уйдешь с одним сапогом на ноге, — сказал сир Бринден. — И ты в любом случае не выживешь, как только отойдешь слишком далеко от армии, в сапогах или без них, а горцы заметят тебя одного. — Я умею обращаться с мечом, старик, — сказал Дарин. Но это не впечатлило Чёрную Рыбу. — Это армия — твой щит, мальчик, а не твой жалкий ножик, который ты называешь мечом, и уж тем более не твой длинный язык. Отойди — и в любой момент наткнёшься на пару дюжинам горцев, и уж точно не потому, что они хотят вернуть тебе твой проклятый сапог. Найди себе где-нибудь новые сапоги и завязывай с этим делом. Сапог не стоит того, чтобы разменивать из-за него свою жизнь. — Не знаю. Если сапогом красивее его хозяина, над этим стоит поразмыслить, — сказал Бенфред. Дарин сердито посмотрела на него. Робб знал, что между этими двумя назревает очередная ссора. Во время похода с севера до сюда между ними образовалось странное соперничество, они постоянно подтрунивали и даже открыто оскорбляли друг друга. Можно ли назвать это дружбой или враждой, Робб не знал. Единственное, в чём можно было не сомневаться, — они пили вместе каждый вечер, и чем сильнее они оскорбляли друг друга днем, тем больше пили. Однако Роббу не хотелось слушать этот спор. Поэтому он встал и отправился облачаться в свои доспехи. Гвардейцы, уже ожидавшие его в палатке, помогли Роббу облачиться в гамбезон и кольчужную рубаху, надеть нагрудник и застегнуть горжет, наплечники, наручи и поножи. Другие тем временем подготавливали его коня. Только час спустя, когда солнце уже стояло на небе, армия снова маршировала по узкой Высокой дороге, всё дальше и дальше на северо-восток, к Кровавым Вратам. Солнце совсем не грело. Робб любил холод, он напоминал ему о доме, о Севере и Винтерфелле, но здесь и сейчас, в коже и стали, у него болели пальцы, а от дыхания нестерпимо саднила борода. Бетани нравилась его борода, поэтому не стал её брить. Робб оглядывался по сторонам, пока они ехали по Высокой дороге, медленно, как расплавленный воск, оглядывая всех, кто ехал впереди и позади него. Лорды и рыцари на конях были облачены в доспехи, пешие воины носили мрачные, решительные лица, а их копья были высоко подняты, словно длинные шипы на спине диковинного зверя. И всё же их воинство не было похоже на армию, идущую в бой. Перед любой другой битвой в любом другом месте их войска уже давно бы заняли боевой порядок, готовясь к атаке ещё на марше. Однако Высокая дорога, как ни узка она была, не позволяла этого сделать, и потому войско, насчитывавшее около сорока тысяч человек, не могло ничего поделать, кроме как растянуться на мили, извиваясь по Лунным горам, словно гигантская змея, — три или четыре, а кое-где даже всего два рыцаря ехали бок о бок. Они шли уже около двух часов, Робб ехал в пяти шеренгах и в двух десятках шагов позади Его Величества, когда один из лордов из первой шеренги немного отстал. Сначала Робб подумал, что тот хочет отступить ещё дальше, и попытался освободить ему место для своей лошади на узкой дороге. Однако затем мужчина встал в ряд рядом с Роббом. — Лорд Уильям, — поприветствовал его Робб. Он не был уверен, что это действительно лорд Уильям, но на его плаще красовался красный лосось Девичьего Пруда, и по возрасту казался подходящим. Его младший брат, сир Майлс, которого Робб видел во время визита в Риверран много лет назад, когда-то был оруженосцем короля, когда тот ещё был принцем, знал Робб, а теперь считался близким другом Его Величества. Лорд Уильям был одним из тех, кто присутствовал сегодня утром во время сожжения Семерых и меча. Когда они выковали Светозарный, Красный Меч Героев, — мысленно поправил себя Робб, и ему пришлось взять себя в руки, чтобы снова не покачать головой над этим нелепым зрелищем. Однако утром сира Майлса нигде не было видно. — Лорд Робб, рад вас видеть, — сказал мужчина. Он был мясист, худощав и казался слишком мягким человеком для таких прекрасных доспехов. Он не шёл ни в какое сравнение со своим братом, который слыл искусным рыцарем и воином до мозга костей. — У меня ещё не было возможности выразить соболезнования в связи с потерей вашего лорда-отца. — Благодарю вас, милорд, — отрывисто произнёс Робб, не уверенный, что лорд Уильям вообще знал его лорда-отца. — Его очень не хватает, хотя, конечно, всё королевство верит, что вы столь же способный и преданный лорд Винтерфелла. — Я сделаю всё, что в моих силах. — Конечно, конечно. Скажите... Я обратил на вас внимание сегодня утром. Вы были там, я видел, как вы стояли немного в стороне и слушали. Впечатляюще, не правда ли? — Робб не мог придумать ничего впечатляющего в паре горящих поленьев, в какую бы форму они ни были обтёсаны и вырезаны всего несколько часов назад, но вслух он этого не сказал. К счастью, лорд Уильям, похоже, и не ждал ответа. — Ложные боги хорошо горели, согласны? — Они ярко горели. Робб не доверял этому человеку, несмотря на всю его учтивость. Человеку, что с такой готовностью отрёкся от богов своего отца, нельзя было доверять. — Леди Мелисандра рассказала нам, что иногда Р'глор позволяет своим верным слугам заглянуть в будущее в пламени. Наш король уже имел честь заглянуть в такое будущее, благодаря милости Владыки Света, вы знали? — Нет, я не знал этого, милорд, — ответил Робб, чувствуя, как с каждым мгновением ему становится всё больше не по себе от этого разговора. — А вы знаете, что король увидел в пламени? — Нет, боюсь, что нет, но я уверен, что это как-то связано с нашей быстрой победой над Долиной, — сказал лорд Уильям. — Но... — Его голос перешел в шепот. — Кажется, сегодня утром я тоже был удостоен такой чести. — И что же вы видели, милорд? Робб был уверен, что этот человек говорит глупости и спросил лишь из вежливости. Если он и вправду что-то видел в этом пламени, то, скорее всего, потому, что жар ослепил его глаза или размягчил голову. Конечно, он не стал бы говорить об этом вслух. — Сегодня утром, когда я смотрел в огонь, мне показалось, что я смотрю на дюжину прекрасных танцовщиц, девиц, одетых в жёлтый шелк, кружащихся и вертящихся перед великим королём. Думаю, это было истинное видение, милорд. Отблеск славы, что ожидает Его Величество после того, как война с Великим Иным будет выиграна и королевство вновь и навсегда объединится в королевском мире. У короля не должно быть аппетита к подобным вещам, — подумал Робб. Однако Робб почти не знал Его Величество, а в те несколько раз, когда он обмолвился с ним парой слов за то время, что они вместе путешествовали по Высокой лороге, он показался ему серьезным и искренним человеком, а не мужчиной с необузданными аппетитами, какие попадались довольно часто. Это также совпадало с тем, что лорд-отец всегда рассказывал о короле Рейгаре, заставший его ещё принцем Рейгаром. Тем не менее… Джон, — промелькнуло у него в голове. — Каким бы королем он ни казался, он обесчестил тётю Лианну, породив от неё бастарда, хотя в то время она уже была обещана лорду Роберту, а сам король был мужчиной с женой и двумя законными детьми. А тут ещё <и эта красная женщина, с которой он всегда так тесно общается...</i> От одной мысли об этой женщине волосы на руках Робба снова встали дыбом, а по позвоночнику пробежала странная дрожь. Она пугала его, сколько бы он ни отрицал. Однако даже Робб не мог не признать, что она была по-своему красива, с её сладострастным телом, за которое многие мужчины были бы готовы пролить кровь. Он посмотрел на лорда Уильяма, всё ещё смотревшего на него в ожидании ответа. — Я видел только огонь, — честно ответил Робб. Лорд Уильям некоторое время молча смотрел на него, а затем начал смеяться, громко и искренне. — Что ж, лорд Старк, — сказал он, восстановив дыхание, — желаю вам в следующий раз добиться большего успеха. Конечно, потребуется ещё немало костров, чтобы прогнать тьму и ужасы ночи. Возможно, вы увидите больше в пламени, когда первое сердце-дерево будет отдано передано священному пламени Р'глора Затем, не дожидаясь ответа, он дал шпоры своей лошади и погнал ее дальше к фронту армии. Робб посмотрел вслед мужчине, скакавшего прочь с улыбкой на губах. Как только первое сердце-дерево будет передано священному пламени... Сердце-дерево Винтерфелла внезапно предстало перед его глазами: кора белая как старая кость, листья красные как свежая кровь, на могучем стволе вырезано печальное лицо, истекающее густой красной смолой. В его воображении с неба падал легкий снег, покрывая сердце-дерево и богорощу вокруг него тонким слоем белой пыли. Однако в следующий миг картина изменилась. Снега не было, холода не было, божьего леса не было, всё было поглощено, и не осталось ничего, кроме чёрного и серого пепла. Яркое пламя окутало сердце-дерево пляшущим занавесом из болезненно ярких красных, жёлтых и оранжевых цветов, пожирая его листья, окрашивая кору в чёрный цвет, и на полминуты Роббу показалось, что он слышит крик, как будто само сердце-дерево кричит от боли, тысячей голосов и одним. Робб выкинул эту мысль из головы. Этого не должно произойти. Он не допустит этого. Пускай южные лорды и рыцари оставляют своих богов, если благосклонность короля для них важнее веры отцов. Север был другим. Север не отказался бы от своих богов, как не отказывался уже тысячи лет, с тех пор как Семеро впервые ступили на южные берега. Он и сам не отказался бы от своих богов — богов своего отца и его отца до него, вплоть до времен Первых людей. Семерым не удалось заменить старых богов Севера, и этот новый бог тоже потерпит неудачу. — Уже недалеко, — объявил сир Бринден чуть больше часа спустя. — Авангард уже должен был достичь Кровавых Врат. Чёрная Рыба присоединился к Роббу в походном строю примерно за полчаса до этого. Вообще-то для рыцаря это была слишком дальняя позиция, даже если этот рыцарь был сыном Риверрана. Однако этот человек пользовался большим уважением среди лордов Севера, поэтому никто не возражал, когда сир Бринден присоединился к Роббу вместе с Браном и сиром Родриком. Теперь Чёрная Рыба ехал рядом с ним, а Бран и сир Родрик — в строю за ними. За ними скакали лорды Дастин, Хорнвуд и Сервин, а за ними — их армии. Робб взял на себя труд не забыть ещё раз изменить порядок перед битвой. Они были гордыми мужчинами, шедшими вместе с ним, и идти в бой позади двух рыцарей и мальчика они восприняли бы как оскорбление. — Но без силы остальной армии они вряд ли смогут чего-то добиться, — сказал сир Родрик. — Вряд ли они смогут сделать это, даже имея силы остальной армии. Перед Кровавыми Вратами есть небольшая равнина, достаточно большая для отряда в сотню человек, если их ряды будут достаточно плотными. Но не больше. Сто человек для Кровавых Врат — всё равно что муха на бычьей заднице. Раздражает, но не угрожает. — И что теперь будет, сир? — спросил Бран. — Если лорд Алавин мудр, он прикажет выставить там авангард и пошлёт гонца к королю с докладом. Но если он жаждет славы, то может быть настолько глуп, что нападёт. Тогда от авангарда ничего не останется, когда король и мы прибудем туда с основной массой. — По крайней мере, мы скоро узнаем, действительно ли у Его Величества такой хороший план, как мы все надеемся, — сказал Робб. Прошло ещё около часа, прежде чем что-то произошло. И вдруг в войске перед ним началась суматоха. Сначала невозможно было разобрать, что там происходит, но потом Робб заметил в толпе знамён и копьев чёрного пахаря на коричневом поле из Дэрри. Очевидно, гонец из авангарда действительно вернулся к королю. — Думаю, тебе лучше быть там, парень, — ворчал ему Чёрная Рыба. Робб кивнул, а затем дал своему коню шпоры, чтобы проехать дальше по колонне и выяснить, что это за суматоха. Робб промчался мимо нескольких лордов на своей лошади и нескольких оруженосцев, которым пришлось сойти с дороги на насыпь рядом с ней, чтобы пропустить его. Когда он наконец подъехал к Его Величеству, остановившемуся на более широком участке дороги, тот уже был окружен несколькими лордами. Позади него на таких же белых лошадях сидели два белых рыцаря Королевской гвардии, опустив козырьки шлемов. Справа от короля сидел его брат, принц Визерис, на коне, казавшемся необычайно маленьким по сравнению с могучими всадниками остальных мужчин. Робб, однако, сразу же узнал в благородном звере дорнийского песчаного скакуна. И, конечно же, слева от короля сидела красная жрица, единственная без доспехов и облаченная, как всегда, в одеяния из ярко-красного бархата. — Владыка Света с вами, мой король, — возвышенным тоном объявил лорд Дагос Манвуди. — Как может быть иначе? — Истинно так, — согласились другие. Настроение казалось хорошим. Мы собираемся измотать эту армию, чтобы прорваться через неприступную крепость и потерять десятки тысяч человек. Как эти люди, какому бы богу они сейчас ни молились, могут быть в таком хорошем настроении? — Лорд Старк, — вдруг услышал он слова жрицы Мелисандры. — Придите и присоединитесь к нам в этот славный час. Она приглашает меня присоединиться к ним, будто она сама королева. Его Величество тоже посмотрел на него, кивнул с улыбкой и пригласил пройти. Только тогда Робб направил свою лошадь ближе, в круг лордов. Человек с красным морским львом дома Мэннинг на плаще уступил ему дорогу. — Вы выглядите растерянным, милорд, — констатировал король. Робб задумался о том, чтобы просто покачать головой и оставить всё как есть, но потом решил не делать этого. Отец учил его быть честным и искренним, и отрицать, что он растерян и встревожен, было бы не чем иным, как ложью. По-настоящему мудрый правитель не боится говорить правду, так всегда говорил ему его отец, и Робб мог только надеяться, что король Рейгар был таким же хорошим и мудрым правителем, каким всегда считал его отец. — Я удивлен таким хорошим настроением, Ваше Величество, когда мы так близки к сражению, — сказал Робб. — Говорят, Кровавые Врата неприступны для любой армии. Так что какой бы план сражения вы ни разработали, я буду рад его услышать, раз он наполняет всех такой уверенностью. — Битвы не будет, милорд, — сказала красная женщина. — Я видела в пламени, что Долина Аррен отдастся Сыну Огня, как дева в брачную ночь отдаётся любви своего мужа. Робб едва не потерял дар речи. Значит, по плану Его Величества Кровавые Врата должны были... что? Просто сдаться им? Значит, никакого плана не было. Он живо представил себе, что сказал бы на это дядя Бринден. — Если позволите, Ваше Величество, — начал Робб. Король кивнул. — Чуть поодаль в отряде едет дядя моей матери, сир Бринден Талли. Он много лет был рыцарем Кровавых Врат и, несомненно, сможет дать вам совет, как лучше преодолеть эту крепость. Если вы позволите, я хотел бы привести его сюда и... — Вы её слышали, лорд Старк, — с улыбкой прервал его король. — Битвы не будет, и мы без труда пройдем через Кровавые Врата. Долина Аррен сдастся нам добровольно. Поверьте. Робб не знал, что на это ответить. То, что красная женщина верила, будто древнюю крепость из твёрдого камня можно одолеть с помощью чужих молитв и костра в лесу за много миль отсюда, — это одно. А вот то, что король, похоже, тоже в это верил, — совсем другое. Это беспокоило его, хотя он изо всех сил старался не показывать этого. Поэтому он просто посмотрел на короля и молча кивнул. — Мы должны продолжить наш путь, — сказал король. — Долина Аррен ждёт нас с распростёртыми объятиями. Его Величество быстро решил, кто должен ехать с ним во главе армии. Король выбрал своего королевского брата, принца Визериса, лордов Уэнта и Мутона и Робба к его же удивлению. Разумеется, за королём следовали его рыцари Королевской гвардии и, видимо, также красная жрица на своей каштановой кобыле. Затем прозвучал приказ, и армия двинулась в путь. Они продолжали свой марш чуть больше часа, пока не нагнали тыл авангарда перед крутым поворотом дороги на восток. Солдаты, все верхом на лошадях, тут же уступили дорогу своему королю и его свите — брату короля, рыцарям Королевской гвардии, лордам, Роббу и красной женщине — и пропустили их. Робб смотрел на людей, мимо которых проезжал, и, к его ещё большему замешательству, их настрой казался ещё более возвышенным. Что здесь происходит? Они что, все выпили? Затем они свернули за поворот дороги, и над шлемами и флажками длинных копий авангарда Робб впервые увидел Кровавые Врата, и то, что он увидел, заставило его разинуть рот. Робб ожидал, что его встретит крепостной вал, удерживаемый вооруженными до зубов людьми, что он будет стоять перед непреодолимыми вратами, на которых войска Его Величества почти полностью измотают себя в жутких кровавых сражениях, прежде чем им удастся ступить хотя бы одной ногой в Долину Аррен. Однако Кровавые Врата были не просто открыты, их почти не осталось. Одна из створок огромных врат висела на петлях так криво и сильно повреждена, что казалось, будто любой порыв ветра может вырвать её с корнем. Другой створки вообще больше не было. На чёрных петлях висели лишь обгоревшие остатки дерева, размером едва ли больше щита оруженосца. Да и остальная часть крепости выглядела не лучше. От южной сторожевой башни, расположенной рядом с воротами, остались лишь обгоревшие и рухнувшие развалины. Северная башня ещё стояла, но тоже была сильно повреждена. Крыша и фермы сгорели, а камень почернел от копоти. В отличие от руин, бывших когда-то южной башней, ее северный собрат, по крайней мере, выглядел так, будто его ещё можно отстроить. Мост между двумя башнями сохранился, хотя крыши, которая когда-то защищала мост, не было, так же как и большей части башен. На дороге перед разрушенными вратами лежал почерневший от копоти и ожогов камень, который когда-то был крепостной стеной. Судя по всему, он был отколот молотками, зубилами и кирками. Однако еще более пугающим вид этих руин делало отсутствие людей. Робб не видел ни рыцарей, ни солдат, охранявших Кровавые Врата, вернее, то, что от них осталось, не было здесь и тех, кто так разрушил Кровавые Врата. Не было никого, кто, казалось, всё ещё держал бы эти руины, ни именем Его Величества, ни в борьбе с ним. Эти врата, какими бы крепкими они ни были, уже не смогли бы остановить армию любого размера.