О королях и бастардах

— Отсюда она выглядит гораздо больше, — сказал Освелл, вытягивая шею.  Стена, высотой в семьсот футов и шире, чем может охватить глаз человека, возвышалась в небе перед ними, заслоняя весь горизонт, надвигаясь, как гроза, но при этом была гораздо ближе. В первых лучах дня Стена переливалась розовым и пурпурным — прекрасное зрелище. Одичалые разбили лагерь на самом южном краю Зачарованного леса. Достаточно далеко от Стены, чтобы не попасть под стрелы Ночного Дозора, но достаточно близко, чтобы даже слабовидящий разведчик с одним глазом уже заметил огромный лагерь. — Действительно, — сказал король. — Именно так мне казалось каждый раз, когда я возвращался на север. — Еще одна магия, которой поклонщики околдовывали свою стенку, — сказал Тормунд, сплюнув на землю у своих ног. — Возможно. Или просто один из бесчисленных секретов этого чуда. Освелл посмотрел на короля. — Я бы не подумал, что представитель вольного народа будет считать Стену чудом. — О, но это так. Это чудо. Где написано, что чудеса всегда должны быть хорошими, сир? — Мне плевать, где это написано. Я всё равно не умею читать, — сказал Тормунд и позволил своим словам превратиться в громовой хохот. — Хар!  Затем он снова сплюнул на землю в сторону Стены, отвернулся и зашагал прочь. Освелл некоторое время смотрел ему вслед. Через несколько шагов он уже исчез за густым терновым кустом. Затем Освелл снова перевел взгляд вперед, на Стену. Его глаза блуждали по равнине, простиравшейся между южным краем леса и Стеной. Полмили пустоты, ни деревьев, ни кустарников, только снег и лёд да одинокие унылые пучки серо-бурой травы, мужественно пробивавшиеся сквозь высокий снег и крепкий старый лёд. Поначалу Освелл считал ошибкой разбивать лагерь так близко к Стене. Конечно, они находились достаточно далеко от Стены, чтобы не опасаться стрел чёрных братьев, а атака Ночного Дозора, как бы слабо он ни был укомплектован, всё равно была невозможна. Чёрных братьев было слишком мало, а одичалых — слишком много. Тем не менее они выдали свою позицию, а на войне это никогда не было мудрым решением. Однако он знал, что Король-за-Стеной вовсе не считает это войной — по крайней мере, не войной одичалых против Ночного Дозора, а войной человечества против его гибели. Кроме того, как он понял потом, они должны были находиться так близко к Стене. Если лазутчикам удастся напасть на Чёрный Замок, они не должны быть слишком далеко. Даже если бы им удалось захватить Чёрный Замок, они не смогли бы удержать его слишком долго. Либо остатки Дозора, либо Винтерфелл придут и снова вытеснят их. Они хотят быть рядом, им нужно быть рядом, и если эти ворота откроются, — подумал он, глядя на маленькое черное пятно у подножия массивной Стены, которое было воротами из толстого дуба и тяжелого кованого железа, — они смогут наводнить Чёрный Замок, Север и все Семь Королевств. — Вы уже решили, как вернуть свой меч? — спросил Король-за-Стеной. На мгновение Освелл был озадачен этим вопросом.  — Как я понимаю, вы не намерены просто отдать свое оружие Костяному лорду, сир. — Конечно, нет, — сказал Освелл, скрестив руки перед грудью. Было приятно, что ему больше не нужно опираться на костыль. Прошла почти неделя с тех пор, как он сжёг в большом костре резную палку, которую использовал как костыль, разделив с Тормундом и бурдюк медовухи. Его нога зажила. Он снова мог ходить без боли, бегать и, конечно, сражаться. Однако его меч всё ещё находился в руках Костяного лорда, или Гремучей Рубашки, как его называли за спиной, и тот каждый день расхаживал по огромному лагерю, словно это был трофей, добытый в честном бою. Будь так, меч принадлежал бы ему, и я бы принял это, — подумал Освелл. — Но он этого не сделал. Гремучая Рубашка просто забрал меч, когда я был беззащитен. Он всего лишь жалкий вор, а я не отдаю ворам такие ценные подарки. — Я ещё не принял решение, — наконец сказал Освелл. — Тогда тебе лучше подумать, — посоветовал ему король.  Не король. Просто одичалый, — мысленно поправил себя Освелл. — Его зовут Манс. Просто Манс. Есть только один настоящий король, и тот всё ещё в тысяче лиг к югу отсюда.  — По доброй воле Костяной лорд тебе его не отдаст, и я бы не стал спорить, что он откликнется на вежливую просьбу. — Гремучая... — начал Освелл, но тут же умолк. Он видел выражение лица Манса — одна бровь приподнята — и не знал, будет ли тот смеяться над тем, что Освелл назвал того Гремучей Рубашкой. Освелл знал, что Манс Налётчик не слишком высокого мнения о Костяном лорде. Тем не менее он был одним из его людей, а хороший вождь должен отстаивать своих людей. — Костяной лорд никогда не ходит один… — Да, действительно. Людей у него хватает. Но ни один не был настолько верным и преданным, чтобы умереть за него. Во всяком случае, не за меч. Так бросьте ему вызов, сир Освелл. Он не сможет отказаться. Не опозорив себя. Тогда вы либо получите свой меч обратно, либо встретите свою смерть. В любом случае ваша рыцарская честь будет удовлетворена. С этими словами Манс Налётчик отвернулся и тоже пошёл в лагерь. Освелл не стал смотреть ему вслед. Он замер, глядя на Стену, на самый её верх. Он прищурил глаза, пытаясь разглядеть там людей в чёрных одеждах, но не увидел ничего, кроме серо-голубого льда и багрового сияния Стены в лучах рассветного солнца. Затем его взгляд снова устремился вниз, к маленькой чёрной точке у подножия Стены — входу в туннель, который выведет его на юг, домой. Если бы только он мог до него добраться. А вдруг там еще есть кто-то, кто пропустит меня, — подумал он. — Но, возможно, там уже никого нет. Может быть, все они уже мертвы, убиты одичалыми Манса. Тогда скоро все, кто сидит и ждёт в этом лагере, уйдут через этот туннель. Что это значило для Семи Королевств, он не хотел даже представлять. Но вряд ли это могло быть хуже сотен тысяч мёртвых одичалых, бездушных упырей в армии их врагов. Освелл наконец оторвался от созерцания Стены и отвернулся. Он проснулся рано, по крайней мере за час до рассвета. Тормунд разбудил его лёгким пинком и горловым смехом, сообщив, что его хочет видеть Манс. Они мало разговаривали, Манс и он, и Освелл уже начал подумывать, не наслаждается ли Король-за-Стеной тем, что не даёт ему как следует выспаться, или, может быть, ему нравится его общество. Так или иначе, Освелл ещё не нашел времени, чтобы поесть, и теперь его желудок громко урчал. Он прошёл через лагерь в сторону своей маленькой палатки, где его ждали небольшая буханка орехового хлеба и несколько трав, пригодных для чая. Он обменял их у старухи на трёх зайцев, которых добыл два дня назад, и горсть хороших дров. Большая часть хорошей древесины, а также десятки деревьев, которые неустанно рубили каждый день, использовались для поддержания бесчисленных костров, что каждую ночь окружали огромный лагерь одичалых, словно гигантское огненное кольцо. Только огонь отгонял ужасы ночи. Это хорошо знали одичалые, как и сам Освелл. Поэтому хорошие сухие дрова, не слишком свежие и не пропитанные снегом, стали среди одичалых чем-то вроде востребованного товара. Во время похода на юг, к Стене, Освелл то и дело собирал дрова — веточку здесь, палочку там, — и к настоящему времени собрал достаточно хороших дров, чтобы стать почти богатым человеком среди одичалых. Как это всё чаще случалось в последнее время, он заметил, что люди в лагере, старухи, дети и даже многие мужчины, уже не смотрят на него так пренебрежительно, как в начале. Никто больше не плевал перед его сапогами, когда он проходил мимо, никто больше не шептал “поклонщик”, как будто это было бранным словом, а кое-где его даже приветствовали с улыбкой и мужчины, и женщины, и дети. Как будто мало-помалу они стали воспринимать его всё больше и больше как одного из своих. Действительно ли они стали принимать его за своего, Освелл сказать не мог, но, по крайней мере, с каждым днём находиться среди них становилось всё менее опасно. С ним даже стали дружить некоторые воины. По крайней мере, так казалось. В последнее время братья Орик и Исрик были достаточно дружелюбны и щедро делились с ним своей медовухой, когда ему этого хотелось. Они проявляли интерес к Семи Королевствам, задавали вопросы о городах и народах, их обычаях и даже законах, и Освелл полагал, что они действительно питали надежды поселиться к югу от Стены, чтобы зажить там честным трудом, а может быть, даже найти себе жён, чтобы завести семью. Однако после третьей ночи у их костра Освелл все больше и больше убеждался, что их больше интересовала мощь армий Его Величества и то, как сражаются рыцари, чем что-либо ещё. Поэтому Освелл больше не ходил к ним и не пил их медовуху. Вернувшись к своей палатке, он снова разжёг слабые угли в костре и подбросил в него свежих дров, затем набрал немного снега в небольшой бронзовый котелок, подаренный ему Мансом Налётчиком неделю назад, и поставил его в пробуждающееся пламя. Затем он достал из небольшого кожаного мешочка горсть трав, что взял у Тормунда во время странной игры в кости, правил которой он до сих пор не понимал, и бросил их в тающий снег. Вскоре из них должен был получиться не то чтобы вкусный, но, по крайней мере, крепкий чай. Пока он ел хлеб и пил чай, вдалеке слышался стук каменных топоров о деревянные щиты и звон клинков из бронзы или железа, ударяющихся друг о друга. Лишь немногие были из настоящей стали. Одичалые тренировались к битве с людьми Ночного Дозора, знал он. И, возможно, даже против рыцарей юга. Рыцарей вроде меня. Однако он не слышал голосов учителей, что поправляли практикующихся бойцов, находили их недостатки и исправляли их. Таким образом, решил он, одичалые могут тренироваться сколько угодно, но никогда не станут лучше. Он посмотрел в ту сторону, откуда доносились звуки, но сквозь деревья и густой кустарник не смог разглядеть ни одного бойца. Впрочем, ему и не нужно было их видеть. В последнее время он часто видел их тренировки с простыми каменными топорами и ещё более простыми деревянными копьями и хорошо знал их многочисленные слабости. Это были мужчины и даже женщины всех возрастов, одни уже с сединой на голове, другие ещё зел, а то и вовсе дети, избивающие друг друга своим самодельным оружием скорее смело, чем умело, как крестьяне зерно. Смелости и решительности им, конечно, не занимать. Однако, кроме этого, у них не было практически ничего, что необходимо настоящему бойцу. У них не было никакой дисциплины, ни в одиночном бою, ни в строевом, они мало знали о том, как использовать преимущества своего оружия, и так же мало о том, как компенсировать его недостатки. Они не знали слабых мест в доспехах из настоящей стали, не представляли, как противостоять конным армиям рыцарей и как пробить щит, не состоящий из кожи и плетёных прутьев. Если бы я захотел, то за один день мог бы научить этих ребят большему, чем они могут выучить за всю жизнь своими бессмысленными упражнениями. Но делать этого Освелл не станет, он уже давно так решил. Манс Налётчик сам провёл его мимо большой группы тренирующихся мальчишек во время одной из их обычных бесед, — якобы случайно, но Освелл был далеко не так доверчив, — причем одичалые заранее позаботились о том, чтобы он никогда не увидел этих упражнений. Как будто одичалые опасались, что он может узнать о них слишком много или позаимствовать у них идеи и тактику. Манс Налётчик не просил его открыто обучать молодых бойцов, но Освеллу не нужно было даже говорить об этом, чтобы понять его намерения. Нет, он не будет их учить, не будет ничему учить. У них мог быть общий враг — белые ходоки и их мерзкие мертвецы, но это не делало их союзниками Его Величества и Семи Королевств. Пока Манс Налётчик и Его Величество не придут к соглашению — если вообще придут — одичалые были врагами Железного трона, а значит, и его врагами. Около часа он просто сидел и смотрел на пламя, мерцавшее на маленьком бронзовом чайнике с бурлящим в нём чаем, окружая и окутывая его, словно шелковый занавес, то жёлтый, то оранжевый, то совсем лишённый цвета, лишь искажая его, как зеркальное отражение на мутной воде. Через некоторое время пламя, казалось, изменилось, словно ожило и обрело собственную волю. Конечно, это была чепуха, просто морок от того, как долго он вглядывался и напрягал глаза, но всё же Освелл не мог отвести взгляд, слишком завороженный странным зрелищем. Казалось, что пламя превратилось в маленьких танцоров, кружащихся в хороводе вокруг гораздо большего костра. На краткий миг зрелище стало ещё более детальным, и он увидел в пламени женщину, такую же красную, как и само пламя, а рядом с ней — мужчину в чёрном с белыми волосами. Они держались за руки и, казалось, разговаривали, хотя Освелл не мог расслышать слов. Нет, не женщина и не мужчина. Ярко-красное пламя и кусок обугленного дерева с белым пеплом на нем, несомненно, но всё же на тот миг Освелл не мог отделаться от мысли, что человек в пламени похож на Его Величество. Однако небольшой порыв ветра, спугнув красное пламя и опрокинув обугленное полено, заставил женщину и мужчину исчезнуть так же быстро, как они появились перед глазами Освелла. Теперь в пламени он увидел Стену, высокую, массивную и внушительную. Однако в пламени Стена вдруг стала яростно трещать, словно стеклянное окно, по которому ударили невидимым молотом, и в следующее мгновение разлетелась на бесчисленные куски, обрушившись лавиной снега, льда и умирающих людей. — Как любезно с твоей стороны приготовить для меня чай, — внезапно произнес голос, оторвав его от созерцания пламени. Он поднял глаза и увидел, что перед ним стоит леди Вэль, одетая, как и всегда, с ног до головы в белую шерсть и высокие сапоги из отбеленной кожи, а на её стройные плечи накинута большая шуба из меха снежного медведя. — Почему ты так смотришь на меня? Неужели ждал кого-то другого? Она подошла ближе, взяла из его рук кружку, вылила холодный чай в кусты позади него и налила себе немного свежего чаю в кружку с помощью маленького деревянного ковша. — Нет, — наконец сказал Освелл. Он снова посмотрел на огонь перед собой, но теперь в нём уже не было никаких образов, ни танцоров, ни женщины в красном, ни мужчины в чёрном, ни разрывающейся ледяной стены. — Просто... Мне показалось, что я увидел Стену в пламени и... Леди Вэль подняла одну из своих изящных бровей. Выражение её лица подсказало Освеллу, что он явно лепечет как растерянный мальчик, очнувшийся от сна. — Конечно, ты видишь Стену в пламени, Освелл сир, — сказала она, — она там, позади тебя, отражается в твоем маленьком чайнике. Освелл оглянулся через плечо на массивную Стену позади себя, потом снова на свой бронзовый чайник, сверкающий в пламени и переливающийся как золотое зеркало. Затем он рассмеялся. Стена возвышалась за его спиной, занимая весь горизонт, насколько хватало глаз, и он был удивлен тем, что она словно отражалась в его бронзовом чайнике. Но как она разбилась и рассыпалась? — Освелл не сказал этого вслух, но вдруг его замутило, и по позвоночнику пробежала холодная дрожь. — Глупости, — выругался он про себя. — Пламя, глупец. Жар пламени исказил отражение. Вот почему мне показалось, что Стена рушится. Дурак. — Ну что, мы пойдем в палатку или ты заставишь меня стоять здесь ещё дольше? — Нет, конечно же, нет, миледи, — сказал Освелл, вскакивая с земли. Затем он распахнул створки палатки для леди Вэль и отвесил поклон в её сторону. Леди Вэль рассмеялась смехом ярким как звон колокольчиков. Она всегда смеялась, когда он вёл себя с ней как с благородной леди. Она даже не подозревает, насколько благородна на самом деле. Леди Вэль вошла в его палатку, и Освелл последовал за ней. У неё вошло в привычку приходить к нему несколько раз в день — утром, в полдень и в вечерние часы — и натирать его ногу и лодыжку неприятно пахнущей мазью. Его нога давно зажила, во многом благодаря заботе леди Вэль, но Вэль по-прежнему приходила к нему утром, в полдень и в вечерние часы, настаивая на том, чтобы натереть его ступню и лодыжку ужасно вонючей мазью. Она помогла ему снять сапог, а затем достала из внутреннего кармана плаща из медвежьей шкуры небольшой кожаный мешочек. Внутри оказался пучок свежих листьев, в который был завернут солидный комок мази. Она тут же начала наносить мазь на свои руки и тонкие пальцы, несколько раз потирая их друг о друга, чтобы смягчить мазь. Затем она стала втирать её и в его лодыжку. — Когда вы это сделаете, Освелл сир? — вскоре спросила она. Его титул ничего не значил за Стеной, и с каждым днем он понимал это всё больше и больше. Однако леди Вэль знала, что, даже если не для одичалых, его титул имеет для него значение, и поэтому стала называть его Освелл сир. Она произносила его титул не в том порядке и, как он полагал, намеренно, но, по крайней мере, произносила. — Когда я сделаю что, миледи? Она снова улыбнулась, когда Освелл назвал её так. Однако затем улыбка снова исчезла, прежде чем она ответила. — Бросишь вызов Костяному лорду, разумеется, — сказала леди Вэль. Казалось, она заметила его удивленное выражение лица. — Жена Манса — моя сестра, — пояснила она. — Что знает Манс, знает Далла, а что знает Далла, знаю я. Как и при дворе любого короля. — Я ещё не решил, делать это или нет, — сказал он, но не был уверен, что это правда. Манс Налётчик был прав: Костяной лорд никогда добровольно не вернёт ему меч. Но и о том, чтобы просто оставить оружие ему, не могло быть и речи. Меч был его честью, а честь — это не то, чем можно пожертвовать перед таким человеком, как Гремучая Рубашка. — Конечно, сделаешь, — сказала она. Это была констатация факта. Она продолжала втирать мазь в его ступню и лодыжку, но уже не смотрела на ногу. Конечно, сделаю, — подумал он. — Она права. Конечно, я это сделаю. Просто обязан. — Я не могу оставить ему свой меч. — Гордость, — фыркнула она, — гордость порой сводит мужчину в могилу быстрее клыков сумеречного кота. — Думаю, я справлюсь с лордом Гремучей Рубашкой. Она убрала руки и положила их на колени. Затем она снова посмотрела на него — Не стоит недооценивать Костяного лорда, Освелл сир, предупредила она. Её взгляд был тверд как железо. — Эту ошибку совершали многие поклонщики до вас, и ни один из них не остался в живых, чтобы рассказать о своей ошибке. Костяной лорд, может, и не очень похож на человека, но он жесток, жёстче многих, и яростный боец. Налетчик не заслужил бы такого имени, как Костяной лорд, ни среди вольного народа, ни среди чёрных ворон, если его будет легко убить. — Я буду иметь это в виду, миледи, — кивнул Освелл, принимая на себя ответственность. — Надеюсь, что так, — сказала она. — И всё же мне это не нравится. — Потому что вы думаете, что я проиграю, миледи? — Потому что я считаю, что Манс должен сам вести свои сражения. Освелл вздрогнул и нахмурил брови. Какое отношение к этому имеет Манс Налётчик? Конечно, он посоветовал ему бросить вызов Костяному лорду, чтобы вернуть свой меч, восстановить свою честь, рыцарскую честь, но... Освелл сделал бы это в любом случае. Иначе и быть не могло. И всё же... — Я сказала достаточно, — произнесла леди Вэль и, прежде чем Освелл успел спросить её, к чему всё это, поднялась с земли и, убрав небольшой кожаный сверток с остатками мази обратно в плащ, покинула палатку Освелла. Освелл некоторое время молча сидел на земле. Затем он надел сапог и тоже вышел из палатки. Он провёл день на охоте с Тормундом, его старшим сыном Тореггом и человеком по имени Кожаный. Кожаному было далеко за сорок, у него уже были сыновья и даже внуки, но он был так же быстр и силён как человек вдвое моложе. Копьё, которым он метнул в кабана, замеченным Освеллом после почти трёхчасового марша через Зачарованный лес, почти пробило животное насквозь и наверняка прибило бы его к ближайшему дереву, будь кабан чуть моложе и меньше. Они решили разделать животное на месте, отрезав ноги, мускулистую грудь и поясницу, дать мясу немного истечь кровью, пока оно висело на ветках, а затем разложить его по мешкам.  Так всем четырём было куда легче нести добычу, чем волочить целого кабана. Кожаный настоял на том, чтобы они также отрезали у животного рыло и уши и забрали их с собой. — Морда — это самое лучшее, — сказал Кожаный. — Это знают все вольные люди, даже маленькие дети. А из ушей варят лучший суп. Освелл оставил ему морду и уши кабана, не желая спорить по этому поводу. Вместо этого он забрал себе большую половину филейной части. То мясо было сочным и вкусным, а из толстой плоской шкуры можно было выделать кожу, которую тоже можно было продать. — Плохой обмен, — фыркнул Тормунд. — Нос — лучшая часть, белый поклонщик. Очевидно, тебе ещё многому предстоит научиться. Хар. — Это точно, — согласился Торегг с отцом. — Но это подождет до следующего раза, — решил Кожаный. — Нам пора возвращаться. Мы и так уже слишком далеко от лагеря, а ночь не заставит себя ждать, пока мы вернёмся к кострам. — Это точно, — снова согласился Торегг. Так они вернулись в лагерь. Хотя у них были с собой факелы, которые они могли бы зажечь, если бы их настигла ночь, никто из них не хотел рисковать ночью. Ночью приходили ужасы. Освелл смотрел на мальчишку Торегга, когда они возвращались в лагерь. Торегг был силён как бык и по крайней мере на голову выше своего отца. И если он не спал во время боя, как в тот раз, когда украли его сестру Мунду, то, по слухам, был смелым бойцом и умело владел большим бронзовым топором. Однако, как и всем остальным одичалым, ему не хватало отточенности и изящества, чтобы стать по-настоящему грозным бойцом. И всё же… Освелл решил, что при должной практике и хорошем владении мечом из парня получится отличный рыцарь. После марша, который занял ещё около двух часов, они, наконец, добрались до лагеря, прежде чем солнце начало садиться. Во время охоты они не уходили далеко на север, а двигались на запад по почти прямой линии, всегда держась параллельно Стене. Если бы у них возникли проблемы, они могли бы быстро добраться до открытой местности между Зачарованным лесом и Стеной и вернуться в лагерь, не продираясь сквозь ледяной подлесок, объяснил ему Кожаный, когда они отправились в путь. Какие проблемы их могли ожидать, объяснять не было нужды. Нежить, белые ходоки и другие отвратительные существа из ночных кошмаров. Однако проблем не возникло, и они вернулись в лагерь удачливыми охотниками. Прогулка от западной части лагеря до палаток, после того как они вошли в огненное кольцо, которое одичалые поддерживали днём и ночью вокруг своего лагеря, подпитывая его всё новыми и новыми деревьями, заняла у них ещё около часа. Однако когда солнце наконец начало садиться, добрая часть кабанятины уже жарилась на потрескивающем костре. Тормунд настоял на том, чтобы сегодня они ели мясо Освелла, так как медовуху для него приготовил он. — Откуда у тебя столько медовухи? — спросил Освелл после третьего или четвертого глотка. — Как-то я не заметил, чтобы ты тащил с собой две дюжины бурдюков во время марша до Стены, но ты всё равно каждый вечер откуда-то приволакиваешь новую медовуху — Нашёл, — с ухмылкой сказал Тормунд, забирая мех и делая большой глоток. — Нашёл? Где можно найти столько медовухи? Значит, ты её украл. — Украл? Следи за своим языком, белый поклонщик. Тормунд Великанья Смерть, Ледолом, Медвежий Муж, Медовый Король Красных Палат, не крадёт медовуху. Тормунд Великанья Смерть находит медовуху, — объяснил он, теперь ещё шире ухмыляясь. — Не моя вина, что некоторым хватает смелости оставлять свою медовуху без присмотра. — Например, в своих палатках? — с улыбкой спросил Освелл. — Например, — подтвердил Тормунд, серьезно кивнув. — Любой, кто заявит, что я у него украл, может прийти и сказать мне об этом. Хар! — Он сделал ещё один глоток, на этот раз побольше, половина мёда вытекла из уголков рта и растеклась по белоснежной бороде. Затем он поднялся с земли, держа в руках пустой мех, и раскинул руки. — Ну, кто осмелится? — воззвал он к ночи. — Кто скажет Тормунду Великаньей Смерти, что он вор? — Ты вор и болтун, — внезапно услышал Освелл голос, ясный как звон колокольчиков. В следующее мгновение леди Вэль вышла из ближайшей тени и подошла к их костру, опустившись на небольшой пенек рядом с Освеллом. — И что ты теперь собираешься делать, Краснобай? Вызовешь меня на поединок? Тормунд смотрел на леди Вэль, словно всерьез раздумывая, как поступить. Затем он разразился громовым хохотом и уселся обратно на землю, а леди Вэль принялась есть кусок жареного мяса, который она взяла из рук Освелла. — Нет, не буду. Только дурак осмелится связываться с нашей грозной Вэль. Хар! Тормунд открыл следующий мех с медовухой и передал его по кругу. Вэль приняла его и сделала глоток. Большой глоток, прежде чем передать его Освеллу. Отверстие меха было ещё влажным от губ Вэль, когда Освелл отпил из неё. Вкус этой медовухи совершенно не похож на предыдущую, заметил он. Должно быть, Тормунд нашёл эту медовуху в другой палатке. Впоследствии от Освелла не ускользнуло, что Торегг, едва леди Вэль оказалась среди них, сел чуть прямее и всякий раз, когда доходила его очередь передавать бурдюк с медовухой доходил до него, первым делом предлагал его леди Вэль, хотя та вовсе не сидела рядом с ним. Он положил глаз на леди Вэль, — понял Освелл.  — Конечно, положил. Кто бы не положил? Но украсть её он не смеет. И это хорошо. Сын Тормунда Краснобая не чета такой женщине. После почти часа еды и питья, в течение которого Тореггу так и не удалось ни на шаг приблизиться к леди Вэль и перекинуться с ней более чем тремя словами, Сигорн внезапно подошел к их костру. — Мансы хотеть вас видеть, — медленно произнес Сигорн с заметным акцентом человека, не привыкшего говорить на общем языке. Затем он снова повернулся и ушёл прочь, не дожидаясь никого из них. Тормунд и Вэль поднялись с земли, и когда Освелл не сделал ни единого движения, чтобы присоединиться к ним, Вэль взяла его за руку и потянула за собой. Он не предполагал, что Сигорн мог иметь в виду и его. Однако Вэль, очевидно, видел всё иначе. — Я не понесу тебя к Мансу, Освелл сир. Так что вставай и иди. Твоя нога снова здорова. — Может, и мне пойти? — спросил Торегг, уже собираясь подняться. — В этом нет необходимости, — с улыбкой сказала леди Вэль и ушла. Торегг с явным разочарованием на лице со вздохом опустился на землю и схватил мех с медовухой. Освелл не сомневался, что он опустошит её в ближайшие несколько минут. И он наверняка съест моё мясо, — подумал он, но решил ничего не говорить по этому поводу. В палатке у него было ещё достаточно филейной. По крайней мере, если у Торегга не будет таких же привычек с мясом, как у его отца с медовухой. Они шли по лагерю мимо палаток и костров одичалых. Откуда-то кто-то что-то крикнул Тормунду, но Освелл не расслышал. Впрочем, ему и не нужно было слышать, чтобы понять. — Твоя медовуха была на вкус как моча мула, Арлаф, — крикнул Тормунд в темноту. — Ты мне вообще должен, что избавил тебя от неё. Хар! Вскоре они добрались до шатра Короля-за-Стеной. Воздух внутри был горячим как свежий суп и душным как в темнице без окон. Два костра горели, давая тусклый свет и тем сильнее разгораясь. Уже через мгновение на лбу Освелла выступил пот. Судя по всему, здесь проходило собрание. Сигорн уже присутствовал, как и Геррик Королевская Кровь, Плакальщик, Игон Старый Отец, человек с восемнадцатью женами, Сорен Щитоносец и, как могло быть иначе, Костяной лорд. Жена Манса Далла тоже присутствовала, но, казалось, не была обеспокоена происходящим. Беременная королева сидела в углу шатра, занятая и полностью поглощенная починкой разрыва на плаще мужа. Вэль прошла мимо мужчин, не глядя на них, стащила с плеч плащ из медвежьей шкуры и бесшумно опустилась на пол рядом с сестрой. Она взяла несколько швейных инструментов Даллы и принялась, всё так же бесшумно, помогать королеве зашивать плащ. Затем взгляд Освелла упал на что-то ещё. В центре шатра, между вождями, на земле сидела на корточках фигура, сгорбленная как забитый раб. Однако это был явно не пленник, а одичалая. Освелл сразу узнал её по рыжим волосам. Он быстро вспомнил её имя. — Игритт, — сказал он. Девушка подняла голову и посмотрела на него. Её лицо было опухшим и красным. Сначала Освелл подумал, что оно покраснело и распухло от слёз, но потом увидел синие и чёрные оттенки под кожей, кровь на лбу и носу, а также разбитую нижнюю губу. Очевидно, она получила несколько сильных ударов. Однако она не потеряла своего свирепого взгляда. То, как она смотрела на Освелла, избитая и скорчившаяся на земле, но такая же яростная и боевая, как всегда, заставило Освелла ни на секунду не сомневаться, что она готова была вскочить прямо здесь и сейчас и вцепиться ему в горло, готовая к следующей схватке. Игрит не вскочила. Она так и осталась сидеть на земле, опустив взгляд на кружку с дымящимся напитком в руках. — А, сир Освелл, — поприветствовал его Король-за-Стеной. — Рад вас видеть. Освелл кивнул Мансу. Он бросил беглый взгляд на лица других собравшихся. За исключением Тормунда Великаньей Смерти и Геррика Королевской Крови, хотя бы выражающих приязнь, все остальные не выглядели довольными его присутствием. Освелл решил не обращать внимания на пристальные взгляды. — Как вижу, ты всё ещё помнишь Игритт, — сказал Манс Налётчик. Освелл кивнул. Как он мог не кивнуть? Именно эта девушка, Игритт не позволила Костяному лорду выпотрошить его, раненого и беспомощного. Она защитила его от Гремучей Рубашки и потребовала, чтобы Освелла отвели к Мансу Налётчику, а не убили на месте. Кроме того… — Она была среди тех, кого вы послали за Стену захватить Чёрный Замок, — сказал Освелл. Он узнал от Тормунда через два дня после ухода лазутчиков, что Игритт была в том отряде. Сто воинов Теннов под предводительством отца Сигорна Стира, магнара Теннов, и двадцать налётчиков под командованием Ярла, бывшего любимца леди Валь. — Да. Но, похоже, безуспешно, — сказал Король-за-Стеной. — Почему вы так удивлены, сир Освелл из Королевской гвардии? Неужели вы думаете, что мы бы сидели здесь, будь Чёрный Замок захвачен, а ворота открыты? Конечно же, нет. Если бы план Манса удался, сто тысяч одичалых уже давно были бы на пути на юг. — Игритт, расскажи нам, что случилось, — сказал Король-за-Стеной. Игритт снова подняла глаза, затем кивнула и сделала ещё один глоток того, что держала в руках. Только сейчас Освелл заметил, насколько грязной была девушка с ног до головы — грязнее большинства одичалых. И крови было больше. Кровь запеклась в её и без того рыжих волосах, скорее всего, от раны на голове. Игритт сделала последний глоток. Как бы жадно она ни глотала содержимое чашки, Освелл не думал, что это был суп. Затем она заговорила. — Мы... мы взобрались на Стену, — начала она, — всё прошло отлично. Потеряли только четверых. Потом спустились обратно по другой стороне. Потеряли ещё двоих на каменной лестнице. — Кого вы потеряли? — спросил Геррик Королевская Кровь. — Ярла, Харрига, Холдира и Уллара — по пути наверх, двоих из Теннов — по пути вниз. Освелл посмотрел на леди Вэль. Она ненадолго подняла глаза, когда прозвучало имя Ярла. Казалось, она задумалась, но затем безмолвно вернулась к шитью в своей руке. Горевала ли она или была безучастна, Освелл сказать не мог. — Потом мы поехали на юг, в замок у озера.  Замок у озера? Освелл не мог вспомнить поблизости никаких замков. Ни одного, кроме руин Ночного Дозора вдоль Стены и нескольких старых сторожевых башен в Даре...  — Именно там мы впервые наткнулись на поклонщика. Сигорн спросил что-то на старом языке Севера. Освелл не понял ни слова, но Игритт, очевидно, поняла. Она выслушала его вопрос, а затем покачала головой. — Нет, просто крестьянин. Но мы позаботились о нём, — сказала она. Освелл не совсем понимал, о чём шла речь, что это был за крестьянин, но то, как они позаботились о нём, было предельно ясно. Они убили этого человека. Без сомнения. — А потом? — спросил Король-за-Стеной. — Мы пошли на восток, через лес. И, мы видели там кое-что. — И что? — прорычал Игон Старый Отец. — Деревья, — громко рассмеялся Тормунд, который уже успел откуда-то достать себе немного еды. Что это было, Освелл сказать не мог, но небольшая, чисто обсосанная косточка только что покинула его рот. — Хар! — Они восстанавливают замки, — сказала Игритт, не обращая внимания на Тормунда. — Вороны? — спросил Игон. — Они тоже. Но большинство из них не были воронами. Судя по запаху, это были поклонщики, люди с юга. От всех воняло летом. — Сколько? Сколько людей и над сколькими замками работают? — спросил Манс. — Много. Чертовски много поклонщиков, и они заняли все замки, мимо которых мы проезжали, — сказала Игритт. — И вы не остановили их? — рявкнул Костяной лорд. — Их было слишком много, — шипела Игритт. — Мы могли бы убить нескольких, да, но их было так много, что это бы никого не остановило. К тому же, мы забрались туда не за этим. Мы должны были добраться до Чёрного Замка, туда мы и направились. — Прошу, продолжай, Игритт, — попросил Манс Налётчик. И она продолжила. — Мы пробирались через лес, мимо замков и поклонщиков. Всегда на восток. До самого Чёрного Замка. — Игритт вдруг замешкалась, и Освелл увидел, что взгляд её стал жёстким, ещё более жёстким, чем прежде. — Мы ждали ночи. Ворон было немного, но мы решили, что будет проще, когда большинство ворон уснет. — Она снова заколебалась, глядя на чашку в своих руках. Затем она протянула чашку Геррику. Тот принял её, налил туда что-то из небольшого медного котла, пахнущего смесью крепкого эля и горячей медовухи, и молча протянул Игритт. Она сделала глоток, затем еще один, после чего продолжила. — Облака закрыли луну, и в ту ночь, когда мы напали, была кромешная тьма. Вороны не представляли проблемы, всего несколько стариков и мальчишек. Мы быстро одолели их. — А потом ты все испортила, — снова рявкнул Костяной лорд. Игритт вскинула голову и нахмурилась так, словно собиралась вырвать ему горло зубами. — Мы могли бы уже быть к югу от проклятой Стены, если бы ты только... — Думаю, нам стоит дать Игритт закончить рассказ, прежде чем делать выводы или возлагать на кого-то вину, Костяной лорд, — перебил его Король-за-Стеной. Гремучая Рубашка посмотрел на Манса Налётчика, затем фыркнул и сделал крошечный шаг назад, вероятно, в знак того, что теперь он будет молчать. По крайней мере, сейчас. — Некоторые вороны затаились и укрылись в одном из своих каменных домов. Мы попытались войти. Не получилось. Не сразу, — продолжала Игритт, делая небольшие глотки из своей чашки. Освелл слушал её и пытался представить себе, что происходило. Он пытался представить, каково было братьям Ночного Дозора, когда на них из ночной тьмы внезапно напал неизвестный, нежданный враг. Освелл уже видел сражения, и даже когда кровопролитие, убийства и смерти были ожидаемы, они всегда были тяжёлыми и жуткими. Однако быть убитым таким образом, без предупреждения, было сродни кошмару. Худший кошмар, чем битва, в любом случае. — Вороны, что не сидели в укрытиях, были нами схвачены и прикончены. Некоторые из них спустились со Стены по длинной лестнице, чтобы всадить в нас стрелы. Но к тому времени мы уже захватили замок и укрылись в нём, так что они не могли попасть в нас. Затем мы подожгли нижнюю часть деревянных ступеней, чтобы они тоже не могли нас достать. Оставалось только забраться в этот проклятый каменный дом. Яриг хотел просто поджечь дом, сказал, что тогда они выйдут сами. Но Стир запретил. И тогда... — Что тогда? — спросил Манс. — А потом взошло солнце, — сказала Игритт сквозь стиснутые зубы, словно воспоминание причиняло ей боль. — Мы уже почти прорвались через одну из дверей, как вдруг в теннов полетели стрелы. — Сверху? Со Стены? — спросил Геррик. Игритт покачала головой. — Из леса позади нас. В затем мы увидели их. — Кого? Кто мог оттуда прийти? — Поклонщики. Сотни, тысячи поклонщиков. Приходили отовсюду. И не успели мы оглянуться, как большинство из нас были мертвы или в цепях. Сигорн снова спросил что-то, чего Освелл не понял. Однако он догадался, в чём дело, потому что не успел он договорить, как Игритт снова покачала головой. Сигорн смотрел на неё в недоумении, а затем крутанулся и выбежал из шатра. — Кем были эти поклонщики? — спросил Король-за-Стеной. — Старки? — Нет, — сказала Игритт. — Я видела нарисованных гиганта и красного человека на розовом, но волка не было. Освелл пытался вспомнить, кому принадлежали такие знамёна... Великан определённо принадлежал Амберам из Последнего Очага, а красный человек на розовом, скорее всего, обозначал Болтонов из Дредфорта. [1] Значит, Винтерфелл отправил людей на Стену. Это хорошо. Значит, Его Величество тоже должен быть неподалёку. Люди перебросились несколькими многозначительными взглядами, но Освелл не мог понять, означает ли это, что поверили словам Игритт, или же наоборот. — Тогда как тебе удалось сбежать? — спросил Костяной лорд с явным обвинением в голосе. — Я не сбегала, — ответила Игритт. — Я была среди тех, кого заковали в цепи. Лорд Ворона... — Кто? — перебил Манс Налётчик. — Кто новый лорд-командующий? Игритт колебалась. — Бен Старк, — сказала она. По шатру пронёсся ропот. — Бен Старк отвёл всех пленников на виселицу. Он сказал, что каждый человек на юге имеет право надеть чёрное, если его обвиняют в преступлении, но он не примет врагов в свои ряды. Так что виселица — наш единственный исход. — И как же тебе удалось сбежать? — снова спросил Костяной лорд, на этот раз прорычав. — Я не сбегала, старый дурак, — крикнула Игритт в ответ, да так громко, что даже Освелл испугался, вскочила с земли и бросилась к Гремучей Рубашке. Она сорвала тряпку, в которую была обернута её правая рука, и поднесла ладонь к носу одичалому. На руке не хватало двух пальцев, как только сейчас заметил Освелл, — указательного и среднего. Она больше никогда не сможет стрелять из лука. — Это был Бен Старк? — спросил Манс Налётчик. Игритт снова покачала головой. — Нет, это медведь. Один из тех, что с великаном на красном.  Амбер.  — Это было сделано в отмеску за его брата, — сказала Игритт и начала хрипло смеяться. Затем она сделала ещё один глоток из кубка, который всё ещё сжимала левой рукой, и опустошила его. Она снова протянула его Геррику, и тот снова наполнил чашку. — Лорд Ворона остановил этого старого ублюдка, иначе он забил бы меня до смерти. — Почему Бен Старк отпустил тебя? — Чтобы донести до тебя послание, Манс. Я должна сказать тебе, что Стена будет стоять. — И Бен Старк ради этого отпустил тебя? — со смехом воскликнул Тормунд. — С тем же успехом он мог бы сбросить письмо со своей проклятой Стены. Хар! — И ты бы прочитал письмо, Трубящий в Рог? — спросил Геррик Королевская Кровь. — Нет, я бы подтёр им свою задницу. Вот почему он король, а я нет! Хар, — Тормунд снова рассмеялся и крепко хлопнул Манса Налётчика по плечу. Король-за-Стеной никак не отреагировал на это, какое-то время молчал. Затем он поблагодарил Игритт, которая в последний раз наполнила свою чашку из маленького котла и вышла из шатра. — Я говорил, что нам следовало послать больше людей. Не сотню, а тысячу, — прорычал Плакальщик. — Надо было просто нагнать этих треклятых ворон и перебить их всех, как зверей, коими они являются. И этого вместе с ними. Он кивнул в сторону Освелла. Освелл посмотрел на мужчину, из красных, слезящихся глаз которого бежали тонкие слезы, но решил ничего не отвечать. Что бы он ни сделал или сказал в тот момент, это только усугубило бы ситуацию. Однако Освелл знал, что его выживание среди одичалых зависит от того, насколько легко Манс Налётчик сможет его защитить. И то, что он набросился на такого человека, как Плакальщик, из-за какого-то пустяка, несомненно, значительно усложнило бы задачу Короля-за-Стеной. — В мои планы не входило истреблять всех ворон, — сказал Манс Налётчик. — Как вы уже знаете, я хотел увести наш народ на юг, и до сих пор желаю. За Стену, где мы будем в безопасности. Но мы будем в безопасности только в том случае, если останется кто-то, кто сможет удержать Стену против нашего общего врага. Неужели мне снова нужно объяснять? Плакальщик молча смотрел на Манса, потом фыркнул и отвернулся к небольшому котелку, в котором что-то ещё оставалось. Он некоторое время помешивал в нем деревянным ковшом, но ничего себе не наливал. Затем он снова повернулся к группе. — Так что же нам теперь делать? — спросил Сорен Щитоносец. — Со слабым Ночным Дозором мы могли бы отважиться на ещё одну атаку, но если Винтерфелл теперь будет удерживать Стену, то... — Не Винтерфелл, — перебил его Игон Старый Отец. — Девочка говорила, что волка не было. Лишь великан и красный человек, но не волк. — Значит, другие поклонщики, — сказал Костяной лорд. — Большая разница. Стену теперь держат поклонщики, тысячи, как сказала Игритт Трехпалая. Игритт Трехпалая. Сомневаюсь, что ей понравится это прозвище. Но с другой стороны... у одичалых есть любопытная манера давать себе имена. Может, она будет носить это имя с гордостью.  — Я скажу тебе, что мы сделаем. Мы перейдем через Стену, достаточно далеко от их замков, чтобы они не заметили, с таким количеством мужчин и женщин, с каким сможем. А потом мы отправимся на юг и никогда не оглянемся назад. Через несколько недель, ещё до того, как чёртовы вороны долетят до нас, мы окажемся так далеко на юге, что... — И я полагаю, что стариков и маленьких детей, которые не могут взобраться на Стену, ты перенесёшь на своей спине, — сказал Освелл. Он и сам не знал, зачем сказал это. — Или ты просто оставишь их здесь умирать, Костяной лорд? На съедение белым ходокам. — Осторожно, поклонщик, — пригрозил одичалый. — Манс не будет защищать тебя вечно, и я... — Сир Освелл прав, — прервал его Король-за-Стеной, прежде чем тот успел закончить свою угрозу. — Большинство наших людей не смогут перебраться через Стену. Слишком немногие смогут даже попытаться, а из тех, кто попытается, очень немногие справятся. И мы ни за что не оставим их позади. А теперь прошу оставить меня. Мне нужно время подумать. Манс Налётчик отвернулся и подошёл к Далле, которая, как и леди Вэль, всё еще была поглощена шитьём и штопкой. Он ласково погладил её по волосам, и Освелл увидел, что он улыбается. Сорен Щитоносец, Плакальщик, Игон Старый Отец и Костяной лорд некоторое время молча смотрели друг на друга, а затем один за другим повернулись и вышли из шатра. Тормунд оставался дольше всех, но потом пожал плечами и тоже ушёл. — Не вы, — сказал Манс Налётчик, когда Освелл уже собирался уходить. Освелл остановился и сделал шаг назад, подальше от заслонки. — Когда я услышал, — продолжил Король-за-Стеной, — что Старый Медведь Мормонт был убит дезертирами в Замке Крастера, я оплакивал его. Он был хорошим человеком, Старый Медведь, лучше многих других, и дозорным повезло, что им достался такой брат. Я всегда надеялся, что мне удастся договориться с лордом Мормонтом о том, чтобы он позволил нашим людям уйти на юг. Конечно, Старый Медведь понял бы, что у нас общий враг, что нам не нужно враждовать друг с другом. Когда я узнал о его смерти, я опасался худшего. Таких людей как Боуэн Марш и Аллисер Торн во главе Дозора. Бен Старк же... Я помню их всех с тех времен, когда сам носил чёрное, сир Освелл, и с Беном Старком у меня есть надежда. Надежда на то, что он тоже поймёт, как, я уверен, понял бы и Старый Медведь. Но теперь... — Я думаю, надежда ещё есть, — сказал Освелл. — Я странствовал по землям Вечной Зимы вместе с лордом Старком, сражался с нежитью вместе с ним и очень хорошо его знаю. Он хороший человек, которого закалила тяжёлая жизнь, тем не менее он хороший человек. Он не тот человек, кого можно принудить к чему-то с мечом у шеи, нет, но если поговорить со Старком, он выслушает. — Значит, ты считаешь, что мой маленький план нападения на Чёрный Замок был ошибкой? — Я думаю... — Освелл, вдруг задумался над своими дальнейшими словами. Было ли это ошибкой? С точки зрения одичалых, план действительно был не лишён смысла, имел хорошие шансы на успех, и если бы не вмешались Амберы и Болтоны, он, возможно, даже сработал бы. И всё же, если Манс Налётчик и одичалые надеялись, что к югу от Стены их будут терпеть, а не бить и убивать как захватчиков, то попытка пробиться на юг с мечами и топорами была не самым удачным решением. Освелл решил не лгать Королю-за-Стеной. — Думаю, это было ошибкой, да. — Манс Налётчик некоторое время смотрел на Освелла, затем слабо улыбнулся. — Но я также думаю... Я уверен, что Бен Старк выслушает, поймёт и что разговор с ним — лучший и, возможно, единственный шанс для вас и ваших людей перебраться за Стену. — А что насчет короля Рейгара? — спросил Манс. — Будет ли он также слушать, когда прибудет на Стену? Вы ведь на это надеетесь, не так ли? Что драконий король скоро будет здесь. — Да, — сказал Освелл, отвечая на оба вопроса. Манс Налётчик, казалось, понял. Он задумался, а затем кивнул. — Надеюсь, вы правы, сир Освелл из Королевской гвардии. Надеюсь, вы правы. В тот момент, даже без слов Манса Налётчика, Освелл понял, что их разговор окончен. Освелл отвесил поклон, который, как он видел, вызвал ещё одну улыбку леди Вэль, затем повернулся и направился к выходу из шатра. — И ещё одно, — остановил его Король-за-Стеной, когда тот уже положил руку на створку шатра, чтобы открыть ее. — Похоже, вы приняли решение. Это хорошо. — Решение? — Касаемо Костяного лорда. Если бы вы не хотели бросить ему вызов в ближайшее время, то никогда бы не дерзили ему. — Я просто чувствовал, что кто-то должен это сделать, свести на нет его глупую затею. — И вы думаете, я бы этого не сделал? — Сделали бы, конечно. Просто в тот момент я подумал, что... — Всё в порядке, сир Освелл, — сказал Манс Налётчик, снова улыбнувшись. — Только глупец может обидеться на вашу заботу о моём народе. А я горжусь тем, что не дурак. Я просто хотел убедиться, что вы знаете, что не стоит торопиться бросать вызов Костяному лорду. Он не из тех, кто легко забывает обиду, и, как вы уже узнали, не из тех, кто придаёт особое значение таким вещам как честь. — Значит, если я не брошу ему вызов в ближайшее время... — То тогда однажды утром проснётесь с перерезанной глоткой. Поэтому не теряйте времени, сир Освелл из Королевской гвардии. — Буду иметь в виду... Ваше Величество, — серьезно произнёс Освелл, в последний раз кивнул Королю-За-Стеной и вышел из палатки. Он должен был найти Тормунда. Медовый Король Красных Палат не должен был далеко уйти. Сегодня вечером они выпьют, в этом он не сомневался, а завтра, с первыми лучами солнца, Тормунд поможет ему найти оружие, решил сир Освелл из Королевской гвардии. Оружие, с которым можно было бы сразиться против меча, выкованным в замке. Его меча. Его чести. 1. Изначально вместо Болтонов были Гловеры, но, как некоторые из нас могут помнить, Робб отправил на Стену Мормонтов, Амберов, Карстарков, Болтонов и кланы Северных гор. Автор немного позабыл об этом, поэтому немного запутался с участниками похода на Стену и Долину, но сейчас мы это исправили. В главе 92 я также заменил Гловеров на Болтонов. Кстати, да, волки в том Арьи были к югу от Стены.