О королях и бастардах

Элия ожидала, пока великий мейстер Пайсел закончит читать письмо вслух, хотя чувствовала, что её терпение на исходе. Она постукивала пальцами по подлокотникам своего кресла, ощущая, как с каждым мгновением учащается ритм, пока Пайсел с трудом подбирал слова, словно это была гружёная телега, которую он должен был толкать на Высокий холм Эйгона. — Большое спасибо, великий мейстер, — сказала она, когда Пайсел наконец дошёл до конца письма, после чего последовали лишь обычные цветистые фразы, которыми лорд Тайрелл так любил украшать свои письма. — Есть ли какие-нибудь предложения, как нам поступить? Затем она оглядела зал малого совета, вглядываясь в лица собравшихся здесь мужчин. Их оставалось не так уж много. Присутствовали лорд Коннингтон, десница короля, и лорд Матис Рован, сменивший лорда Станниса Баратеона на посту мастера над законом. Сегодня сир Джейме заменял сира Джонотора, который вчера вечером стоял на страже в королевских покоях и обычно заменял сира Барристана, поскольку лорд-командующий сейчас находился с Рейгаром в его походе. Великий мейстер Пайсел, разумеется, тоже был здесь и, вероятно, ещё надолго здесь задержится, даже когда тело Элии окажется в земле, а её душа — у предков. Присутствовал в зале и мудрость Гаригус. Великий магистр Гильдии алхимиков с момента своего назначения в малый совет так и не внёс ничего ценного, обычно лишь с интересом наблюдая за заседаниями, словно ему было достаточно присутствовать, не желая оказывать никакого влияния. Элия пока не знала, радоваться ли ей сдержанности этого человека или беспокоиться по этому поводу. Она бы предпочла, чтобы этого человека вообще здесь не было. А ещё можно было увидеть лорда Рендилла Тарли. Лорд Рогова Холма вернулся из Штормовых земель двумя днями ранее с большей частью своего войска после того, как взял Штормовой Предел и закрепил за собой замок и прилегающие к нему земли. Лорд Тарли оставил в Штормовом Пределе тысячу человек вместе с самыми верными рыцарями, а также лордом Станнисом, чтобы удержать замок и сохранить тишину и покой в Штормовых землях. Элия не сомневалась, что им это удастся. Несколько лордов и рыцарей, откликнувшихся на призыв лорда Роберта к восстанию и восставших против Короны, всё ещё находились с Робертом где-то в Семи Королевствах, прячась, как змеи под камнем, большинство же из них были либо в цепях, либо уже мертвы. Остальные Штормовые земли, хотя и не отличались особой самоотверженностью в борьбе с мятежным лордом Робертом, по крайней мере, не откликнулись на призыв своего лорда и уж точно не создадут проблем после падения Штормового Предела. И вот теперь лорд Тарли снова здесь, в столице и даже в малом совете, хотя вскоре после прибытия он ясно дал понять, что не намерен здесь задерживаться. Уже через несколько дней он снова соберет армию, усиленную рыцарями и воинами, которые с тех пор всё ещё собирались в Королевской Гавани, и отправится на север, чтобы последовать за своим королём в следующую войну. Разумеется, в Тронном зале уже был устроен приём и почести, а также пир в честь лорда Тарли. Но из-за отсутствия короля и почти всех великих и важных людей королевства этот пир был не столь пышным и почётным, как следовало бы. Поэтому Элия решила предоставить ему место в малом совете короля на время его пребывания в столице. Это не было постоянным местом, и он не получил официальной должности, тем не менее это была редкая и большая честь, которой лорд Тарли, похоже, тоже был весьма доволен. Рано или поздно он получит и другие награды за завоевание Штормового Предела, должен будет получить их, титулы и земли, и хорошие партии для своих детей. Но с этим придётся подождать, пока Рейгар вернётся в столицу и сможет сам решать подобные вопросы. По крайней мере, я найду достойную пару для его сына, — подумала Элия. Сын лорда Рендилла, Дикон Тарли, был посвящен в рыцари после падения Штормового Предела. После всего, что было слышно о битве за Штормовой Предел, это была более чем заслуженная честь. Он был красивым молодым человеком, высоким и широкоплечим, с выдающимся подбородком, и, похоже, его ждало блестящее будущее. Поэтому найти подходящую невесту для такого молодого рыцаря, с которой она могла бы ещё раз выразить благодарность Короны лорду Тарли, не составило бы труда. Элия как можно незаметнее оглядела лорда Тарли. Она знала, какой честью для него было находиться здесь, иметь возможность решать судьбу королевства вместе с ней и лордом-десницей в отсутствие короля. По крайней мере, именно так он сказал ей, когда она объявила о своем решении предоставить ему место в малом совете на время его пребывания в столице. При этом он обладал неописуемым талантом надежно скрывать этот восторг. Лорд Тарли выглядел настолько мрачным, что отсутствие лорда Станниса было практически осталось незамеченным, и Элия не раз за время своего пребывания здесь задавалась вопросом, считает ли лорд Тарли это честью и хочет ли он вообще здесь находиться. Впрочем, на самом деле это было неважно. Элия решила, что он должен быть здесь. С одной стороны, чтобы почтить его, а с другой — потому что в малом совете не хватало хороших людей. Да, слишком много хороших людей отсутствовало, а на тех, кто ещё оставался, она не могла и не хотела полагаться. Её брат Оберин, мастер над шептунами, отсутствовал, поскольку все ещё находился на Стене, помогая Ночному Дозору готовиться к грядущей войне. Что именно брат собирался делать там, и почему Ночной Дозор не сможет без него обойтись, Элия не знала. Однако она решила довериться брату и не задавать никаких вопросов. К сожалению, ей так и не удалось найти достойную замену Оберину, и должность до сих пор оставалась незанятой. Лорд Тайрелл, мастер над монетой, уже добрался до Хайгардена, чтобы созвать знамена Простора, сначала для защиты его берегов от железных людей, а теперь, когда угроза была предотвращена, чтобы собрать армии Простора во имя своего короля и последовать за Рейгаром на север. Замены ему тоже не нашлось. И хотя Элия не считала, что найти кого-то умнее лорда Мейса будет большой проблемой — для этого сойдёт любой мул, — такая замена наверняка оскорбила бы лорда Хайгардена, и потому Элия воздержалась от назначения нового мастера над монетой, пусть даже временно. Два советника, которых Рейгар некоторое время назад назначил в свой малый совет, не занимая при этом никакой официальной должности, — сир Майлс и сир Ричард — также сопровождали Рейгара в его походе. Таким образом, в её распоряжении оставались лишь три добрых лорда, хороший, но, к сожалению, крайне перегруженный белый рыцарь, древний Пайсел и не менее древний мудрость Гаригус, который, впрочем, мог бы быть и немым. Даже спустя несколько ударов сердца никто так ничего и не сказал о содержании письма, и Элия снова почувствовала, что начинает терять терпение. Эти люди пришли помочь ей управлять королевством, пока их король на войне, а не сидеть молча и ждать, пока она сама примет решение. Она перевела взгляд на Джона Коннингтона, который, к счастью, сразу понял, что от него ждут первых слов. Взгляд лорда-десницы был таким же хмурым и мрачным, как если бы Элия только что приговорила его к жизни на Стене. Однако она уже давно поняла, что выражение лица лорда Коннингтона мало что говорит о том, что происходит у него в голове. Лорд Джон улыбался только по вечерам, когда Рейгар играл на своей арфе с серебряными струнами для собравшихся придворных. Поэтому она умело игнорировала его хмурый взгляд. Лорд Коннингтон как раз открывал рот, чтобы что-то сказать, когда его опередил лорд Рендилл. — Его Величество ещё не принял решения о том, кто унаследует Штормовой Предел, — сказал лорд Рендилл, — и будет ли он вообще передан дому Баратеон. Если Его Величество решит лишить наследства дом Баратеон, на что имеет полное право после восстания лорда Роберта, то лорду Мейсу придётся... — Если Мейс Тайрелл считает, — перебил его лорд Коннингтон, — что это хорошая идея — выдать свою единственную дочь замуж за Ренли Баратеона, после того как восстание Баратеонов только что было подавлено, то пусть поступает как знает. Если же Ренли в итоге станет безземельным межевым рыцарем или, возможно, чёрным братом Ночного Дозора, это будет проблема лорда Мейса, не Короны. Взгляд лорда Тарли был настолько холодным, что удивительно, как лорд Коннингтон сразу же не обратился в лёд. Однако едва лорд-десница закончил говорить, как лорд Тарли, хотя и не слишком довольный тем, что его прервали, похоже, был солидарен с лордом Джоном, по крайней мере по существу. Он кивнул, ни на секунду не отрывая взгляда от лорда-десницы. — Но это ещё может стать проблемой Короны, — сказал лорд Рован. — Лорд Тайрелл не стал бы просить разрешения на этот союз, если бы не знал о политических последствиях. Чтобы лорд Мейс мыслил наперёд? Нет, маловероятно, — подумала Элия, и ей пришлось взять себя в руки, чтобы громко не фыркнуть. — В полдень лорд Мейс уже даже не знает, что он ел на завтрак. О таких последствиях полагается думать его матери, старой леди Оленны, Королевы Шипов. — Тогда, возможно, Короне лучше отказать в разрешении, — сказал сир Джейме. — И на каком основании? — спросил лорд Рован. — Лорд Тайрелл просит у Короны разрешения в данном случае не потому, что оно ему понадобится, — сказал он таким тоном, словно объяснял что-то ребенку. — Он просит разрешения, потому что прекрасно понимает, что через несколько недель Ренли Баратеон может остаться без замка, земель и титулов, возможно, даже изгнанным на Стену. Если Корона сейчас даст разрешение на этот брак, то тем самым она даст ему гарантии, что лорд Ренли в итоге получит Штормовой Предел. Очень хорошо, лорд Рован все понял. И правда способный человек. Он не верит в эту глупую историю о великой и внезапной любви двух юных сердец, которую пытается всучить нам лорд Мейс, — подумала Элия. — Если Мейс Тайрелл не может сделать свою дочь следующей королевой, то женить её на будущем лорде Штормовых земель — это, пожалуй, самое лучшее решение в его глазах. Будущий верховный лорд, что также будет вечно в долгу перед домом Тайрелл. Тогда Хайгарден будет фактически править Штормовыми землями. Элия вдруг задумалась, не могло ли это письмо быть написано под диктовку леди Оленны. Но потом решила, что это маловероятно. Она довольно мало знала леди Оленну, но того, что Элия знала и слышала о ней за эти годы, было достаточно впечатляющим, чтобы понять, что эта попытка воззвать к сердцу Элии, мягкому сердцу женщины, была слишком неуклюжей и глупой для ума Королевы Шипов. — Что бы лорд Тайрелл ни надеялся добиться этим письмом, меня это не касается, — сказала Элия. — Если ему что-то нужно от Короны, пусть скажет об этом прямо и попросит, а не пытается играть со мной в игры. — она увидела, как лорды Коннингтон и Рован кивнули в знак согласия. Лицо сира Джейме не выдавало его мнения. Каким бы хорошим человеком он ни был, в политике он не разбирался. В нём было не так много от его лорда-отца, и Элия была благодарна ему за это. Пайсел выглядел так, словно вообще не следил за разговором, а Мудрость Гаригус сидел в своём кресле и, как всегда, удовлетворенно улыбался, безмолвный как камень. — Пока что мы не будем посылать лорду Мейсу ответ на его письмо. Этого должно быть достаточно. Лорд Коннингтон кивнул, а затем сделал несколько заметок, из которых впоследствии составит протокол сегодняшней встречи. — Быстрое истощение казны Короны — следующий вопрос, который нам необходимо срочно обсудить, — сказал лорд-десница. — Казна Железного трона истекает кровью как загнанная дичь. — Истекает кровью? Звучит довольно драматично, — сказала Элия. — Я могу ошибаться, но в последний раз, когда я видела на монеты Короны перед турниром в честь именин моего сына, сокровищницы в Красном замке были почти переполнены золотом. — Ситуация не просто звучит драматично, моя королева, но и является таковой, — сказал лорд-десница. — Расходы Короны непомерно возросли из-за строительства новой гавани, покупок в Эссосе, постройки новых кораблей, закупок продовольствия и золота для значительной части королевства, чтобы подготовиться к предстоящей войне и зиме, а главное — из-за огромных сумм, потраченных Его Величеством для восстановления и содержания замков Ночного Дозора. — Оно было потрачено с пользой, — заметила Элия, — если обеспечит наше выживание. — Несомненно, Ваше Величество, но даже золото Короны не бесконечно. — Я так понимаю, лорд-десница, король должен был предвидеть, что Корона не сможет позволить себе такие расходы на постоянной основе. — Да, Ваше Величество. Но король, отдавая приказ о значительной части расходов, также рассчитывал, что хотя бы часть золота вернётся в казну Короны через налоги и пошлины. Однако этого почти не происходит. Расходы, как я уже говорил, просто взорвались, а доходы рухнули. После нападения железных людей на Простор и восстаний в Долине и Штормовых землях торговля в королевстве, как сухопутная, так и морская, фактически остановилась, и поступления стали настолько низкими, что стоят внимания. — Но железные люди повержены, и восстание в Штормовых землях окончено, — возразил сир Джейме. — Торговля должна возобновиться как с Робертом, так и без. — Да, но мы не можем просто приказать возобновить торговлю и ввести налоги, — сказал лорд Рован. — Потребуется время, чтобы залечить раны и восстановить нанесённый ущерб. Не говоря уже о том, что третье восстание в Долине так и не подавлено. Его Величество ведёт войну, а войны стоят денег. Так что нам лучше не надеяться, что ситуация разрешится сама собой так скоро. — А как же богатства Штормовых земель? — спросил Пайсел. — Конечно, лорд Рогова Холма не упустил возможности опустошить сокровищницы замка после падения Штормового Предела и привезти золото в Королевскую Гавань, чтобы передать его королю, как и подобает верному и благородному вассалу Короны... — Лорд Рогова Холма, — перебил его лорд Тарли, — не преминул открыть сокровищницы Штормового Предела. Увы, они оказались пусты, как желудок нищего. — Пусты? Не могу себе этого представить. Штормовые земли всегда были... — Пусты, великий мейстер, — проворчал лорд Тарли. — Совсем пустые. Всё золото и серебро, что мы в них нашли, я легко мог бы привезти в Королевскую Гавань в карманах своего дублета. Какими бы богатствами ни обладали Штормовые земли, лорд Роберт, похоже, потратил их весьма умело. — Что ж, тогда, укрепляя финансы Короны, нам лучше не надеяться на трофеи из Штормовых земель. Насколько всё плохо, лорд-десница? — спросила Элия. — Короне нужно золото, моя королева, и нужно очень скоро. — Как скоро? — Не пройдёт и двух месяцев, как казна полностью опустеет, Ваше Величество. Элия опустилась в кресло, чтобы дать этой новости улечься. Два месяца. Это был пугающе короткий срок. Она уже слышала, что возникли проблемы с выплатой призов победителям на турнире в честь именин Эйгона. Однако Элия не придала этому значения. Она полагала, что дело скорее в том, что кто-то из победителей и призёров попросил потом ещё золота, как это время от времени случается на турнирах. Особенно если победители были не слишком высокого происхождения и поэтому не знали стыда, когда речь шла о монетах. И тут ей внезапно вспомнился Джон. Разве он не заработал второе место в турнире? Стоило позаботиться о том чтобы он получил свою награду. Даже если в казне сейчас стоило беречь каждый медяк, мальчик должен получить то, что ему причитается. Это было самое меньшее, что Корона могла для него сделать. Она могла только надеяться, что запасов Короны все ещё хватало для этого. Как бы ненавистна ни была эта мысль, но, похоже, в ближайшем будущем ей придётся часто иметь дело с расходами Железного трона. Конечно, существовали способы получить золото в кратчайшие сроки, и в первую очередь это были новые или более высокие налоги. Но с тем, как сейчас идёт торговля, достаточно серебра и золота это в любом случае не принесёт, и лишь затруднит подготовку к войне и зиме. Вдруг её вывел из размышлений голос лорда Рована. Должно быть, она пропустила важный разговор. — Это его обязанность, — сказал лорд Рован. — Корона должна немедленно приказать ему вернуться в Королевскую Гавань. — И что дальше? — спросил лорд Коннингтон. — Мейс Тайрелл может быть мастером над монетой, но он не может просто скрестить двух золотых драконов, чтобы породить третьего. Даже если лорд Тайрелл завтра чудесным образом вновь появится в Красном Замке, он не сможет вот так просто пополнить казну. Нам лучше поискать альтернативные способы добычи золота. — И какие у нас варианты? — спросила Элия. — Мы могли бы ввести дополнительные налоги, возможно, на солод или ячмень, чтобы… — Нет, — тут же сказала Элия. — Я не хочу перекладывать эту проблему на плечи жителей Королевской Гавани. Простой народ и без того всегда больше всех страдает от войны, и даже если худшее ещё впереди, я не стану усугублять ситуацию дополнительными налогами. По крайней мере, сейчас. Что ещё? — Повышение пошлины на пристанях также возможно, если мы... — Нет, — повторила она. — Мы хотим оживить торговлю, милорд, а не задушить её в колыбели повышением пошлин. Что ещё? — Преданные дома достаточно богаты, чтобы помогать Короне. Это было возможно, хотя, как знала Элия, не так уж много домов могли оказать помощь в деле, где речь шла о таких огромных суммах, которые могли перевесить расходы, что в считанные месяцы могли опустошить полную казну Короны. Дом Тайрелл был богат, но после того, как надежды лорда Тайрелла сделать его дочь следующей королевой не оправдались из-за помолвки Эйгона и Рейнис, она не была уверена, насколько щедрым будет Хайгарден со своим золотом. Возможно, им придется пересмотреть свое решение относительно судьбы и будущего Ренли Баратеона. Если становление Марджери Тайрелл следующей леди Штормового Предела, будет достаточным утешительным призом для Хайгардена, то, возможно, лорду Мейсу станет легче расстаться со своими монетами. Однако решение о будущем лорда Ренли, а также Штормового Предела оставалось за её мужем. Так что им придется написать письмо Рейгару и попросить его принять решение. С другой стороны, Простор, особенно Арбор и Щитовые острова, понёс огромный ущерб от набегов железных людей, и Хайгардену, скорее всего, придётся оказать масштабную и щедрой поддержку пострадавшим домам. Сколько золота тогда останется у Короны, Элия предпочитала не загадывать. Ещё были Ланнистеры. Однако Элия отбросила эту мысль, как только она пришла ей в голову.  Уэнты тоже были богаты, но после смерти младшего сына лорда Уэнта за Стеной Элия чувствовала себя неловко даже при мысли о том, чтобы просить у Уэнтов доступ к их сокровищницам сейчас. Возможно, им всё равно придется это сделать. Однако она надеялась, что можно найти какой-нибудь другой способ. Дом Веларион был процветающим, хотя и не таким богатым как сто лет назад. Лорд Монфорд, конечно, поможет, но Элия не верила, что богатства Веларионов будет достаточно. Не в долгосрочной перспективе. Хайтауэры тоже были богаты, но, как и Веларионы, уже не так как в былые времена. Были ли они ещё достаточно богаты, чтобы повлиять на Железный трон в данной ситуации, даже если бы лорд Лейтон захотел помочь, Элия сказать не могла. Хайтауэры, как и Тайреллы, тоже должны были заботиться об ущербе в Просторе, и просьба Короны о золоте, конечно, пришлась бы совсем не кстати. Может, мне стоит написать Дорану, — подумала Элия, но быстро отбросила и эту мысль. Дорн не был беден, но и не слишком богат, не так богат, как другие части королевства. Всё, что ее брат мог дать из сокровищницы Дорна, вряд ли поможет. Это не спасет жизнь больному, а лишь отсрочит его смерть на несколько недель. Наверное, лучшим вариантом было бы попросить у всех этих домов понемногу золота, а не у одного дома всю сумму, — подумала она. Но будет ли намного лучше или проще быть в долгу у целой горстки семей, чем у одной, и вынужденно идти на политические уступки всем им, она сомневалась. — А как насчет Железного банка? — спросила она. Разговоры мужчин смолкли, и все они посмотрели на неё. — Железный банк выдаёт ссуды. Мы быстро получим золото, и Корона не будет в долгу ни перед одним из великих домов. — Но тогда корона окажется в долгу перед Железным банком, Ваше Величество, — возразил Пайсел. — Возможно, Короне лучше обратиться к своим верным знаменосцам, прежде чем позволить иностранным банкирам… — Железному банку нужно золото, великий мейстер, — перебила она его прежде, чем он успел подумать о том, чтобы произнести имя Ланнистер. — С браавосийцами, может, и неприятно торговаться, но, по крайней мере, мы точно знаем, чего они захотят от нас в обмен. Больше золота. Ни вотчин, ни титулов, ни замков и даже не королевских браков. Пайсел тут же умолк. Остальные задумались над этим предложением. Лорд Рован и сир Джейме начали кивать, а лорд Коннингтон мрачно ворчал, как всегда, в почти братском согласии с лордом Тарли. Великий мейстер Пайсел, казалось, был далеко не в восторге от этой идеи, но не осмелился больше ничего сказать по этому поводу. — Если возражений нет, то решение принято. Лорд-десница, выберите людей, которым вы доверяете, и отправьте корабли в Браавос, чтобы начать переговоры с Железным банком. Короне нужно золото, а у Браавоса оно есть. Кроме того, — добавила она, — с войной против Белых Ходоков мы буквально защищаем всё человечество, включая Браавос. Если они собираются забрать всё наше золото для своих товаров, чтобы мы были готовы к зиме и войне, они могут хотя бы помочь нам с кредитами. Все согласились, слабо кивнув, а лорд Коннингтон принял её решение к сведению. Она с радостью отправила бы лорда Коннингтона лично в Браавос для переговоров с Железным банком. Этот человек был старательным, надёжным и проницательным, когда хотел. Он, несомненно, хорошо справился бы с переговорами с Железным банком, не позволив обвести себя вокруг пальца, и не проявляя излишнего высокомерие, как это обычно делали другие лорды и рыцари, имея дело с людьми из Эссоса, большинство из которых далеко не всегда были благородного происхождения. Возможно, юмора у этого человека было не больше, чем у камня, и, конечно, полюбить его было нелегко, но Элия искала не друзей, а золото. Да, лорд Коннингтон был бы лучшим переговорщиком от имени Короны. Однако малый совет и так был достаточно мал на её взгляд, и сейчас не стоило лишать его ещё и лорда-десницы. — Следующим в списке будет обращение Цитадели с просьбой о помощи, — сказал он. Элия медленно кивнула нахмурившись. Ворон с первым письмом прибыл в Королевскую Гавань около недели назад. В письме говорилось лишь о том, что в Цитадели случился пожар, и больше ничего. Постепенно, в последующие дни, последний раз сегодня утром, как знала Элия, прилетели ещё вороны — из Хайтауэра, Нагорья, Трёх Башен и, конечно, из самой Цитадели. Лишь постепенно вырисовывалась картина полного разрушения, и чем яснее она становилась, тем больше ужасала. Пожар вспыхнул не где-нибудь в Цитадели, а в самом сердце Великой библиотеки. Погибших, к счастью, было немного, но потери письменности, книг, свитков, артефактов были огромны. Последнее, что она успела прочитать, было письмо от некоего мейстера Абельфорта. Пожар, должно быть, действительно был огромным. Центральный зал библиотеки сгорел полностью, как и треть хозяйственных построек. По меньшей мере шесть из десяти книг были утеряны, если не больше. Со свитками, в основном древними, сухими и ломкими, дела обстояли ещё хуже, а что было с тысячами, десятками тысяч артефактов из дерева, камня, глины, стекла и всех прочих материалов, которыми когда-то гордилась Цитадель, пока нельзя было даже предположить. — Ваше Величество, если позволите, — сказал великий мейстер Пайсел. Она кивнула, позволяя старику говорить. Хоть Элия предпочитала, чтобы он молчал, но когда речь шла о Цитадели в Староместе, то выслушать его было просто необходимо. — Древняя и самая почтенная Цитадель была маяком для сохранения и приобретения знаний на протяжении тысяч лет. Бесчисленные мейстеры, обученные в её величественных залах, служили народу Семи Королевств с начала времен, от простых рыцарей до лордов и королей. Поэтому... — Думаю, нам всем известно о чрезвычайной важности Цитадели для королевства и всего остального мира, — перебила его Элия. — Несомненно, Ваше Величество, несомненно, — пробормотал Пайсел. — Поэтому не может быть никаких сомнений в том, что в высших интересах Короны и всех добрых лордов и леди Семи Королевств, чтобы Цитадель получила всю необходимую помощь и содействие в этот час величайшей опасности... — Чего хочет Цитадель? — вклинился лорд Коннингтон. Великий мейстер с возмущением посмотрел на лорда-десницу. Затем он, казалось, стряхнул с себя негодование, прекрасно понимая, что ему понадобится поддержка лорда-десницы. — Для Семи Королевств, как сегодня, так и в последующие века, крайне важно, чтобы Великая библиотека Цитадели была как можно быстрее восстановлена и заполнена. В первую очередь, конечно, речь идёт о реконструкции самого здания. Не лишним будет с самого начала сделать библиотеку более просторной, чем было в старом здании. — Более просторной? — спросил лорд Рован. — Мне посчастливилось однажды, много лет назад, посетить библиотеку Цитадели, и она уже тогда была огромной. Что вы имеете в виду под более просторной, великий мейстер? — Больше, милорд, значительно больше. Больше места — больше знаний, — сказал великий мейстер так, будто это было само собой разумеющимся. — Для этого, разумеется, Цитадель нуждается в большом количестве материалов, камня, хорошего дерева, кирпича, шифера, кровельной черепицы, хрусталя, мрамора для полов и колонн, железа и свинца. И, конечно, в мастерах, которые выполнят всю работу. Каменщики и камнерезы, кузнецы, плотники и кровельщики, деревообработчики и стеклодувы. И, конечно же, золото. Золото. Ну разумеется. — Сколько Цитадель рассчитывает получить от Железного трона? — спросила Элия. — Платить стольким работникам будет дорого, и, конечно, Цитадели придётся потратить большие суммы на то, чтобы заменить как можно больше утраченных записей и артефактов. Многие записи были невосполнимы и... — Сколько, великий мейстер? — Триста тысяч золотых драконов, — сказал Пайсел. Лицо лорда Коннингтона исказилось в гримасе, глаза лорда Рована так широко раскрылись, что чуть не вывалились из головы, а Элия услышала, как она потрясённо вздохнула. — В первый год. Строительство новой библиотеки займет около десяти лет, и после этого ежегодные суммы, вероятно, станут немного больше, когда Цитадель действительно начнет пытаться заменить утраченные книги, свитки и артефакты, которые... — Триста тысяч золотых драконов каждый год? — спросил поражённый лорд Коннингтон. — В течение десяти лет и даже больше после этого? Ты совсем с ума сошёл, старый… — Железный трон с глубочайшим сочувствием относится к тяжелому положению Цитадели, великий мейстер, — вмешалась Элия, прежде чем лорд Коннингтон успел сказать что-нибудь оскорбительное. — Но, как вы знаете, мы только что подавили два восстания, третье, в Долине Аррен, всё ещё бушует, казна Короны уже нагружена, как мы только что обсуждали, и очень скоро всё королевство столкнется с войной у Стены. — Ах, да. Война с Белыми Ходоками-леса, — пробормотал Пайсел, начиная улыбаться. — Да, именно так, — сказала Элия суровым тоном, от которого улыбка старика тут же исчезла. — Вы сами видели голову нежити, которую мой сын принёс из-за Стены, не так ли? — Простите меня, Ваше Величество, но, боюсь, вы попались на какую-то уловку. — Уловку? И что это была за уловка, великий мейстер, и от кого? — Я ещё не совсем уверен в этом, Ваше Величество. Возможно, это уловка одичалых. — Мы все видели голову нежити, — сказал лорд Рован. — Как это могло быть уловкой? — Спасибо, что спросили, милорд, — сказал Пайсел с такой самодовольной улыбкой, словно только и ждал этого вопроса. — Известно, что в Эссосе есть яды, что даже после смерти человека могут заставить его тело ещё некоторое время шевелиться, двигать руками, ногами, пальцами, иногда даже глазами. Танец демона, например. Поэтому я подозреваю, что… — Что одичалые построили несколько кораблей, — оборвала его Элия, — приплыли в Эссос, где-то и как-то раздобыли чрезвычайно редкий и ценный яд в больших количествах, а затем напоили им целые орды своих людей в смутной надежде, что от яда они смогут ещё двигаться и даже сражаться после смерти, и что мой сын привезёт голову одного из них с собой в Королевскую Гавань, чтобы... для чего? Убедить нас в том, что Иные атакуют, чтобы мы объявили по всему королевству о наборе десятков тысяч человек на Стену, чтобы им стало совершенно невозможно пройти? Мне кажется, этот коварный заговор сильно не продуман, вы не находите? — Я не знаю, в чём именно мог заключаться их план, Ваше Величество, — раздраженно ответил Пайсел. — Какой человек в здравом уме может постичь разум одичалого? Вряд ли он отличается от разума животных, коими они и являются. Я точно не могу. Однако я знаю одну вещь. Иные — это легенда, детская сказка, Ваше Величество. В Цитадели все абсолютно уверены в том, что они никак не могли существовать. — Они существуют, Пайсел, — прошипела Элия. — Или ты хочешь сказать, что мой сын солгал в своём рассказе о пережитом за Стеной? — Вовсе нет, Ваше Величество. Я бы никогда не обвинил принца Эйгона во лжи, но наш принц явно попался на ту же уловку. Не может быть, чтобы... — Великий мейстер, — перебила его Элия, теперь уже громче. Она устала от этой чепухи. Голова была настоящей, неживой и ужасной, и упрямство, с которым Пайсел теперь утверждал, что все они — глупцы, не способные отличить обман от реальности, все, кроме самого Пайсела, конечно, приводило её в ярость. — Эта дискуссия окончена. Грядёт война за Стеной, война против белых ходоков. И Железному трону понадобится всё золото и серебро, что у нас есть, чтобы пережить эту войну и грядущую зиму. Корона не будет выделять Цитадели трёхсот тысяч золотых драконов в год, а большинство перечисленных вами материалов и мсастеров понадобятся на Стене, как только завершится строительство новой гавани, чтобы превратить руины Ночного Дозора в замки, достойные этого имени. Мне жаль, великий мейстер, но у Короны сейчас есть более насущные проблемы, чем сгоревшие книги. — Ваше Величество, я вынужден возразить, — фыркнул Пайсел. — Цитадель имеет огромное значение для... — Выживание человечества имеет первостепенное значение, великий мейстер, — отругала она его. — Цитадель получит всю помощь, которую сможет выделить Корона. — Благодарю вас, Ваше Величество. Я знал, что леди такого благородного происхождения и прекрасного воспитания, как вы, никогда бы не... — После того, как война будет выиграна, и зима отступит. Ни минутой раньше. — она увидела, что Пайсел снова собирается возразить. Однако Элия не дала ему и слова вымолвить. — Я дозволяю всем мейстерам Королевской Гавани, находящимся в вашем подчинении, обыскать королевскую библиотеку в поисках любых записей, книг, свитков и прочего, что они смогут найти, что хотя бы отчасти поможет Цитадели восстановить утраченное. И я уверена, что все великие и малые дома королевства будут готовы сделать то же самое, если Цитадель того пожелает. Личная библиотека моего супруга, разумеется, не будет доступна, пока он не решит. — выражение лица великого мейстера вряд ли могло быть более потрясенным, даже если бы Элия здесь и сейчас начала раздеваться перед ним. Прежде чем старик успел ответить что-то ещё, Элия уже говорила дальше: — Теперь, когда этот вопрос решён, мы переходим к следующему пункту списка. Лорд Десница? Лорд Коннингтон кивнул, затем снова опустил взгляд на листы бумаги, лежавшие перед ним на столе. На краткий миг Элии показалось, что на жёстких чертах лица лорда-десницы мелькнула мимолётная улыбка. Однако в тот же миг она снова исчезла, да так быстро, что Элия даже не смогла понять, была ли она вообще. — Королевский флот, Ваше Величество, — сказал лорд Коннингтон. — Сегодня утром мы получили письмо от лорда Велариона из Арбора. Он сообщает, что Королевский флот, возвращаясь в Королевскую Гавань, бросил там якорь на два дня, чтобы пополнить запасы, и теперь снова отправился в плавание. — Он сообщил что-нибудь ещё? — Да, Ваше Величество. Лорд Монфорд также прислал более подробный отчет о состоянии Железных островов, в основном о разрушениях, которые... — Спасибо, мы все это уже знаем, — прервала его Элия, подняв руку. Она знала, они знали, все уже знали, какое опустошение Эйгон принёс Железным островам, и она не видела смысла в том, чтобы пересказывать это здесь и сейчас. — Да, Ваше Величество. Лорд Монфорд также докладывает о поисковых работах Королевского флота на Железных островах и вокруг них. — Что он может сообщить по этому поводу? Ей это было не очень интересно, но она не могла просто проигнорировать доклад мастера над кораблями. — Королевский флот, прибыв на Железные острова, разделился на более мелкие боевые группы, которые могли бы быстрее обыскать и очистить острова и воды между ними от недобитков. — И? — Они больше не встречали сопротивления, Ваше Величество. Только два драккара были пригодны для плавания, и эти два были немедленно сожжены и отправлены на дно моря. Возле некоторых сгоревших руин замка были найдены выжившие. — Крестьяне? — спросил сир Джейме. — Крестьяне и невольники, если точнее. На деревни и города, расположенные рядом с замками, принц Эйгон со своим драконом не нападал, — сказал лорд Коннингтон. — Но также было найдено несколько выживших железных людей, налётчиков и членов благородных семей. — Благородные железные люди, — фыркнул лорд Рендилл. Элия не стала отвечать, хотя, конечно, разделяла его мнение о том, что даже самые великие дома Железных островов не заслуживали звания благородных. Вовсе не заслуживали. — Сколько? — спросила она. — Около трёхсот человек, Ваше Величество, — сказал лорд Коннингтон. — Почти все оставшиеся налетчики сдались без боя и были взяты в плен. Лишь несколько человек оказали сопротивление и были убиты. Судя по всему, среди них есть даже представитель дома Грейджой, хотя лорд Монфорд не стал уточнять, кто именно. Согласно докладу лорда Велариона, захвачена богатая добыча. — Богатая добыча? На Железных островах? — спросил сир Джейме со смехом и широко поднятыми бровями. — Что это за добыча? Камни и овцы? При этих словах мудрость Гаригус коротко хихикнул как маленькая девочка, но тут же снова замолчал. — Этого лорд Монфорд не уточняет, сир, — сказал лорд Коннинтгон, не в силах выдавить из себя улыбку. — Однако лорд Монфорд специально пишет, что отвезет добычу в Королевскую Гавань и надеется, что Корона согласится позволить ему оставить её у себя. Элия задумалась над этим. На Железных островах действительно было не так много того, что можно было бы назвать богатой добычей. Острова были бедны и бесплодны, если не считать золота, серебра и драгоценных камней, которые железные люди снова и снова загребали во время своих набегов. Но сколько всего из этого ещё можно было найти на Железных островах, она оценить не могла. Явно не слишком много. Кроме того, зачем лорду Монфорду везти добычу в Королевскую Гавань и надеяться на разрешение оставить ее себе? Обычно все участники таких кампаний, от высшего лорда до самого низкого оруженосца, обогащались на поле боя. Разрешение обычно не требовалось. Если, конечно, речь не шла о чем-то настолько необычном, редком, ценном, что Железный Трон, как он полагал, затребовал бы это себе. И только об одной вещи, столь бесценной и незаменимой, можно было сказать такое. Валирийская сталь, — подумала она. — Эйгон уже присвоил себе меч из валирийской стали. Удивительно, что у одного из этих дикарей оказалось такое бесценное оружие. Возможно ли, что на Железных островах был ещё один такой меч? Да, конечно, возможно. Но насколько? Где-то она читала или слышала от кого-то, что в Семи Королевствах насчитывалось до четырехсот мечей из валирийской стали. Правдиво это число или нет, она сказать не могла, но даже если бы оно составляло лишь половину, это оружие должно было где-то находиться, разбросанное где-то между Солнечным Копьём и Стеной. Многие из этих мечей были утеряны за многие века. Так почему бы некоторым из них не попасть на Железные острова? Как трофеи, добытые во время набегов... — Корона примет решение об этой богатой добыче, когда лорд Монфорд вернётся в Королевскую Гавань с Королевским флотом, — решила она. Лорд-десница кивнул. — Когда это произойдет? — Три четверти Королевского флота должны вернуться сюда чуть через две с лишним недели, Ваше Величество, — сказал лорд Коннингтон. — А оставшаяся четверть? — Лорд Веларион счёл разумным оставить часть королевского флота на Железных островах, Ваше Величество. Чтобы охранять моря вокруг островов и быть уверенным, что там не затаились какие-нибудь драккары или налётчики. — Разумно, — сказал Пайсел. — Согласен, — задумчиво кивнул лорд Рован. — У Железных островов не осталось правителей, и больше некому поддерживать порядок и хранить королевский мир. Так что лучше не оставлять их на произвол судьбы. Элия придерживалась того же мнения, но на самом деле считала, что четверть Королевского флота для этого слишком много. Однако отправлять сейчас письмо о сокращении этой части флота и призывать ещё дюжину или около того кораблей, сильно отстающих от остального флота, вернуться в Королевскую Гавань было бы бессмысленно. К тому же, ей хотела бы доверять суждению лорда Монфорда. Монфорд Веларион был человеком моря и лучше неё знал, сколько кораблей и людей нужно не только для охраны островов, но и для наведения на них порядка. — Я тоже согласна, — сказала она. — Итак, кто командует этой частью флота? Кто поддерживает королевский мир на Железных островах? — Ауран Уотерс, внебрачный брат лорда Монфорда. — Бастард? — удивленно спросил лорд Рован. — Если лорд Веларион считает этого человека способным и доверяет ему, то и мы должны доверять ему, милорды, — сказала Элия, прежде чем началась дискуссия, к которой она в данный момент была совершенно не расположена. — Что ещё? — спросила она, слыша в своем голосе усталость. — Что ж, — сказал лорд Коннингтон, прочистив горло. — Есть тема, которую следует обсудить, и в некотором смысле она связана с Железными островами. Речь идёт о том, что принц Эйгон сделал на Железных островах. — Он преподал железным людям урок, — без обиняков заявил лорд Рендилл. — Урок, который они никогда не забудут. — Не мудрено, — сказал лорд Рован. — В конце концов, забыть об этом уже некому. — Оно и к лучшему. — Мой сын сделал всё возможное, чтобы вернуть мою дочь в Красный Замок целой и невредимой, а заодно подавить восстание железных людей, — сказала Элия. — И, надо сказать, успешно. Так почему же именно этот вопрос нужно обсудить, лорд Десница? — Что ж, моя королева, королевство в смятении из-за поступка принца, — сказал лорд Коннингтон. — Я не в курсе всего, о чём говорят в Красном Замке и тем более за его пределами. В конце концов, я не мастер над шептунами, но... — Но? — Но, похоже, многие дома опасаются, что их может постигнуть та же участь, что и железных людей. Их могут испепелить за какие-то проступки, без возможности восстановить королевский мир и преклонить колено, если... — Проступки? — спросила Элия. Её тон стал громче, чем она предполагала. Но так было даже лучше. — Измена Железному трону и, что ещё хуже, похищение королевской принцессы, моей дочери, вряд ли можно назвать какими-то проступками, милорд. Она едва не сорвалась на крик. Лорд Коннингтон смотрел на неё, непреклонно выдерживая её взгляд, хотя Элия видела, что он тщательно обдумывает, как продолжить разговор. — Я, конечно, не хотел этого сказать, Ваше Величество, — сказал он после минутного раздумья. — Просто... Дом Таргариен может потерять поддержку в королевстве, если королевскую семью перестанут любить и уважать, и будут бояться. Элия сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Только когда она почувствовала, что её сердце снова бьется спокойно, она ответила: — Мы не можем принимать во внимание чувствительность и страхи некоторых людей в эти неспокойные времена, лорд-десница. — Я думаю, — начал великий мейстер, ненадолго прочистив горло, — что лорд-десница прав, предупреждая, что Корона может потерять поддержку королевства. Непоколебимая преданность и верность добрых лордов Семи Королевств — это, в конце концов, то, что составляет основу силы и стабильности королевства. Поэтому я думаю, что помощь Цитадели любыми средствами, имеющимися в распоряжении Короны, будет сильным сигналом... — Чушь, — отругала его Элия. — Мы уже обсуждали проблемы Цитадели, и вы знаете, великий мейстер, каково было решение Короны и моё решение по этому поводу. И теперь я не хочу больше ничего об этом слышать. Великий мейстер хотел было возразить ей, но затем опустил глаза на стол. Элия снова посмотрела на лорда Коннингтона, затем на сира Джейме, лорда Тарли, лорда Рована и, наконец, на Гаригуса. Тот всё так же беззаботно улыбался, словно был пьян или угощался сладостями перед встречей. Может, и так, — подумала Элия. — По крайней мере, это было бы объяснением его странностей, с которым я могла бы смириться. — Мой сын сделал то, что должен был, чтобы вернуть свою сестру, мою дочь и вашу принцессу домой в целости и сохранности, — сказала она твёрдым тоном. Она увидела, как лорд Коннингтон снова открыл рот, но Элия не дала ему вставить ни слова. — В тот момент ничто не было важнее моей Рейнис. Абсолютно ничего. И если бы Железных островов и замков на них было двадцать раз больше, и мой сын сжёг бы их все, я бы в любой день поздравила сына с его подвигом, лишь бы он нашёл и вернул мою дочь. Железные острова и их жестокие лорды на протяжении веков были лишь грабителями, убийцами и насильниками — небольшая платой за жизнь и благополучие моей дочери. Или кто-то здесь считает иначе? Она снова огляделась вокруг, бросая вызов. Никто не осмелился возразить. — Остается ещё вопрос о девушке Гаргален, Ваше Величество, — сказал лорд Коннингтон. — Теперь, когда дочь лорда Тремонда... чудесным образом появилась вновь, Ланнистеры настаивают на том, чтобы наконец привезти её в Кастерли Рок и выдать замуж за сына лорда Тайвина. — За Беса, — сказала она, но в тот же миг пожалела об этом. Возможно, Тирион Ланнистер и правда был карликом, Бесом и, вероятно, одним из самых уродливых мужчин, которых Элия когда-либо видела, но ей всё равно не следовало увлекаться подобными публичными высказываниями. Тем более что в одной комнате с ней находился великий мейстер Пайсел, который обязательно отправит ворона с письмом, где записано каждое её слово. — Значит, это дело наконец-то уладится, — обрадовался Пайсел. — Приятно видеть, что девушка пришла в себя. В конце концов, всё было оговорено и скреплено, и где бы леди Аллара ни пропадала в последнее время, она должна исполнить свой долг. Она должна стать Ланнистер из Кастерли Рок, родить детей, наследников. Будем надеяться, что она не шаталась по слишком сомнительным закоулкам города и не потеряла своей невинности. Лорд Тайвин — очень разумный человек, думаю, мы все с этим согласны, но если девушка распутничала и... — Нет, — сказала Элия. Пайсел с удивлением посмотрел на неё, а затем одарил беззубой улыбкой. — Конечно, я не предполагаю худшего, Ваше Величество. Конечно, девушка просто пряталась где-то, не запятнав свою честь. Какая юная леди не была бы немного напугана такой перспективой стать женой наследника Кастерли Рок? Если только её как можно скорее доставит в Кастерли Рок добрый сир Стаффорд... — Нет, — повторила Элия. Пайсел снова удивлённо посмотрел на неё, на этот раз без быстрой улыбки. Прежде чем он успел что-то сказать, она уже говорила дальше: — Леди Аллара не будет доставлена в Кастерли Рок. — Моя королева, было бы целесообразно следовать соглашению, которое Его Величество заключил с лордом Тремондом и лордом Тайвином, — сказал лорд Коннингтон. Элия взглядом заставила его замолчать. — Ваше Величество, помолвка между леди Алларой и лордом Тирионом была обговорена и согласована, — возмущенно произнес великий мейстер. — Я вынужден настаивать на том, чтобы... — Вы настаиваете? — перебил его сир Джейме. — Вы — мейстер Цитадели, Пайсел, и поклялись служить лорду замка, в который вас распределили. Цитадель направила вас в Красный Замок, где правит король и его семья, а не лорд Тайвин. Элия посмотрела на рыцаря и улыбнулась ему в знак признательности, но затем быстро взяла себя в руки, прежде чем Пайсел успел что-либо заметить. Великий мейстер несколько раз фыркнул как старый осёл, видимо, подыскивая подходящую реплику. Однако не успел он вымолвить и слова, как Элия уже снова заговорила. — Леди Аллара — ближайшая подруга и доверенное лицо моей дочери, и все присутствующие здесь знают, что после возвращения из плена она была абсолютно незаменима для её благополучия и дальнейшего выздоровления. Мне жаль, великий мейстер, но я не стану рисковать благополучием моей дочери только ради того, чтобы угодить лорду Тайвину. — Речь идет не просто об угождении, Ваше Величество, — снова начал Пайсел, — речь идет об устроенной помолвке, лично согласованной, подписанной и скреплённой печатью Его Величества короля, которая должна состояться... — Я прекрасно понимаю, о чём идёт речь, великий мейстер. Речь идёт о благополучии моей дочери. Лорд Тайвин и лорд Тремонд, а также мой муж могут подписать ещё сотню документов, но это не помешает мне заботиться о дочери. Леди Аллара останется в Красном Замке, рядом с моей дочерью. — Пайсел снова собрался протестовать, но Элия остановила его поднятой рукой и продолжила: — Моей дочери, вашей принцессе, нужна леди Аллара. Думаю, это самое важное для любого человека, преданного королю и королевской семье. — И как только она перестанет быть ей нужна? — спросил Пайсел почти вызывающим тоном. — Она останется рядом, пока моя дочь и мой сын будут того желать, великий мейстер, — огрызнулась она. Она знала, что Эйгон тоже этого хотел. Ради Рейнис или по другим причинам, она пока не знала. Оба варианта были возможны, и оба устраивали Элию, раз это делало её детей счастливыми. Так или иначе, Эйгон хотел, чтобы девочка оставалась рядом, в безопасности. В этом не было сомнений. Всего три дня назад, как она знала, произошел инцидент. Молодой человек из свиты Ланнистеров, оруженосец сира Стаффорда, если она правильно помнила, подкараулил леди Аллару в коридорах твердыни Мейгора и попытался увести её с собой. Вероятно, юноша надеялся своими стараниями расположить к себе сира Стаффорда и, возможно, даже лорда Тайвина. К счастью, это произошло неподалеку от покоев Рейнис, и когда девушка начала звать о помощи, помощь подоспела сразу. Сир Джонотор, стоявший на страже у покоев Рейнис, и Эйгон, вырвавшийся из этих самых покоев, поспешили ей на помощь. Сир Джонотор рассказывал потом Элии, что Эйгон был вне себя от этого нападения, как он его назвал. Эйгон даже в гневе потребовал отправить мальчика на Стену. Разумеется, этого не произошло. Оруженосец шестнадцати с половиной лет, что находился на пороге посвящения в рыцари, сохранил свободу, но при этом лишился пары зубов от сильного удара по лицу. Кто нанёс этот удар — сир Джонотор или Эйгон — она так и не узнала. Да её это и не волновало. После этого инцидента всех Ланнистеров на время выпроводили из замка, так что леди Аллара была в безопасности и чувствовала себя таковой всякий раз, когда покидала покои Рейнис. После такого оруженосец вряд ли когда-либо добьётся расположения сира Стаффорда или лорду Тайвина. — Её не повезут в Кастерли Рок, — решительным тоном повторила Элия. — Лорд Тайвин будет недоволен, — пробормотал старик. — Он очень разумный человек, но... он будет недоволен. — Будет недоволен? — спросила Элия. Она наклонилась вперёд в своем кресле, а Пайсел, казалось, погрузился в своё под её взглядом. — Возможно, это удивит вас, великий мейстер, но, в отличие от вас, довольство лорда Тайвина — последнее, что меня сейчас волнует. — Пайсел хотел возразить, но затем сдержался. — После того как муж единственной дочери лорда Тайвина едва не ввергнул Речные земли в очередное восстание против Короны, весьма разумный лорд Ланнистер должен не предъявлять требований, а радоваться, что на его семью ещё не обрушился наш гнев. Если на этом всё, собрание окончено. И снова никто не возразил. Мужчины поднялись со своих стульев, поклонились ей и вышли из комнаты — одни быстрее, другие медленнее. Великий мейстер Пайсел первым достиг двери, его цепь зазвенела как колокольчики на украшенной лошади на турнире, и исчезла. Сир Джейме дошёл только до двери и стал ждать её там, а лорд Коннингтон по-прежнему сидел на своём месте рядом с ней, перебирая бумаги. Пока лорд-десница складывал страницу за страницей бумаги в новом порядке, закрывал чернильницу и уже в третий раз подряд вытирал перо о маленькую салфетку, Элия снова задумалась о Железных островах. В долгосрочной перспективе Железным островам понадобятся новые правители, лорды и рыцари, на верность которых Корона могла рассчитывать. В том, что среди этих новых владык окажутся выжившие железные люди, Элия сильно сомневалась. Сколько бы среди тех трёх сотен человек, захваченных лордом Монфордом, ни было знатни, Рейгар вряд ли согласился бы снова доверить им правление Железными островами.  Один, предположительно последний, Грейджой мог бы получить право на брак с какой-нибудь девушкой и тем самым скрепить кровью права будущего правителя на Железные острова. Но не более того. Остальных отправят на Стену, а некоторых, возможно, казнят, если они откажутся надеть чёрное или будут обвинены в слишком серьёзных преступлениях. Поэтому Короне придется искать новых лордов и рыцарей для управления Железными островами. Много новых лордов и много новых рыцарей. Но кого? Север мог бы подойти. Старки из Винтерфелла были знакомы с суровыми условиями, но за сотни и тысячи лет своего правления сумели приобщить те же дикие и нецивилизованные кланы Северных гор к своему королевству, заслужив их уважение и непоколебимую преданность. Несомненно, Старкам удастся добиться этого и на Железных островах. Впрочем, большинства настоящих железных людей, чей преданности и уважения пришлось бы добиваться, уже не осталось. Кроме того, Север, занимающий почти половину всей территории Семи Королевств, и без того был достаточно велик, и его не нужно было делать ещё больше. К тому же, несомненно, у Севера хватало своих забот в связи с наступающей зимой и войной. Вряд ли им хватало средств, чтобы прокормить Железные острова, не говоря уже о том, чтобы отстроить там замки или даже построить новые. Может быть, через поколение или два, но не сейчас и не в ближайшем будущем. Да и найдется ли на Севере, довольно малонаселенном, будет хватать лордов или их сыновей, чтобы разделить Железные острова между собой, было совсем другим вопросом. Ближе всего, конечно, были Западные земли, чьи северные берега вокруг Бейнфорта находились всего в двух шагах от Пайка. Лорд Тайвин, конечно, тоже был бы подходящим человеком, чтобы навести там порядок и сделать из бесплодных скал в море более процветающую вотчину, если бы это вообще было возможно. Однако она знала, если Корона отдаст ему Железные острова, возможно, даже сделает их частью Западных земель на постоянной основе, то Старый Лев, конечно же, будет считать, что он делает Короне одолжение, а не просто получает новые земли и титулы. В некотором роде, так бы оно и было. Нет, Элия не хотела быть чем-то обязанной Старому Льву. Особенно чем-то подобным. Речные земли тоже могли бы претендовать на острова. Они были достаточно богаты, чтобы восстановить разруху за поколение или два. Однако тот факт, что большая часть власти и богатства в Речных землях принадлежала не верховному лорду Трезубца, а была распределена между несколькими домами, многие из которых были богаче и могущественнее своего сюзерена, усложнял дело. Кому хватило бы средств? Риверрану или его знаменосцам? Кому будет передан контроль? Определит ли это Корона или оставит на усмотрение лорда Талли? Или же контроль будет отдан тому, кто готов дать больше золота на восстановление Железных островов и пропитание их жителей? Но тогда острова можно было бы выставить на продажу и пустить на торги неприлично богатых эссосцев из Вольных городов. Нет, Речные земли тоже не были вариантом. Старые обиды между Речными землями и их бывшими оккупантами, пусть и многовековой давности, были хорошо известны, и Элия не хотела, чтобы немногие оставшиеся на Железных островах жители, в основном крестьяне и невольники, служили мальчиками для битья для речных лордов на протяжении последующих поколений. Элия почувствовала, как затылок начинает пульсировать головной болью. Она потёрла виски, надеясь, что это принесет ей облегчение. Как она быстро обнаружила, безуспешно. Когда она снова открыла глаза, кресло справа от неё было пусто. Лорд Коннингтон поднялся и двинулся к двери, но так неторопливо, что стало ясно, что он всё ещё чего-то от неё хочет. — Не уделите мне минуту, Ваше Величество? — спросил Лорд Десница, когда Элия тоже поднялась. — Конечно, милорд. Что я могу для вас сделать? — Речь пойдёт про Джона Сноу, моя королева. — Элия выждала мгновение, затем вздохнула. Не то чтобы она не хотела говорить о Джоне, но ей совсем не хотелось вытягивать из лорда Коннингтона каждое слово как кровь из камня. Лорд-десница наконец понял, что ему следует продолжать говорить. — В Красном Замке ходят слухи, что вы обещали сиру Джону титул и замок. — А если бы это было так? — Это вызывает некоторое... беспокойство, моя королева. — Беспокойство? Какое? — Ну, кажется, ходят разговоры… — Разговоры? Чьи? — Некоторые из сыновей верных лордов, в основном оруженосцы, которые остались в Королевской Гавани, ещё слишком молоды для войны. Похоже, они опасаются, что Корона благоволит сиру Джону, предлагая ему более щедрые дары, чтобы заставить его замолчать и не дать ему возможности самому претендовать на трон, раз уж стало известно, кто отец юноши. Она с удивлением посмотрела на него, нахмурив брови. — Я не думал, что детские сплетни вызовут у вас такое беспокойство, милорд. — Нет, моя королева. Всё же эти оруженосцы уже не дети, пусть и слишком юные для войны. Но если они уже говорят так в Красном Замке, кто скажет, что они могут написать в письмах своим семьям, своим лордам-отцам или леди-матерям. Такие разговоры в Красном Замке и так плохи, но они не должны распространяться на всё королевство. Элия издала слабый смешок. — Что ж, милорд Десница, тогда вас наверняка успокоит то, что я ничего не обещала Джону, — сказала она.  Во всяком случае, не совсем.  — Я просто сказала Джону, что, если он и впредь будет так предан, верен и ценен, то по окончании восстаний и войн, разумеется, сможет рассчитывать на награду. А для всадника на драконе и одного из сыновей короля корзина фруктов может оказаться не самой стоящей наградой. Я решила, что будет лучше привязать Джона к семье и ещё больше разжечь его преданность, чем ничего не делать и, возможно, тем самым даже толкнуть его в объятия всевозможных заговорщиков. Риск того, что Джон однажды обернётся против их семьи, против Эйгона и Рейнис, был крайне мал, но, конечно, не мешало бы дать понять лорду Коннингтону, что она не упускает из виду такую возможность, даже если она исключительно гипотетическая. — Понимаю, Ваше Величество, — согласился с ней лорд Джон, как и ожидалось. — Лорд Коннингтон, я хотела бы знать, откуда взялись эти разговоры. Не мог ли сам Джон сам завести разговоры, что скоро станет лордом с собственным замком? — подумала Элия, но тут же выбросила эту глупую мысль из головы. Джон был не из тех, кто любил хвастаться.  Прежде чем ей пришла в голову какая-либо другая мысль, лорд Коннингтон уже давал ей ответ: — Какая-то служанка, должно быть, подслушала ваш разговор с сиром Джоном и сделала собственные выводы, моя королева. Разговор явно вёлся среди слуг, это мне удалось выяснить. А когда служанки говорят, как это всегда бывает, слепой червь быстро превращается в дракона. Разумеется. Не было ничего удивительного, что даже у стен её собственных покоев всегда есть свои уши. К счастью, она знала, которые из служанок приходили в тот вечер. Ленила, Джейнис, Марья и Бринна. Значит, одна из них подслушала тот разговор. Ленила много говорила, но всегда казалась ей очень сдержанной и послушной. Возможно, Элия ошибалась на её счет. Марья и Бринна, напротив, говорили так мало, что их можно было назвать немыми. Это всегда радовало Элию, но в то же время мешало толком оценить девушек. К тому же Джейнис была ещё совсем ребёнком, ей было не больше двенадцати именин, так что вполне возможно, что она не желала зла, а просто сочла это увлекательным занятием и подслушивала. Кто бы это ни был, Элия не могла этого попустить. Хотя бы для того, чтобы вновь почувствовать себя в безопасности в собственных покоях. Поэтому она позаботится о том, чтобы все четверо будут сняты со службы ей. Они могли продолжать служить на кухнях, и болтать там, сколько душе угодно. — Понятно, — сказала она, кивнув. — Я хочу, чтобы эти разговоры прекратились, лорд-десница. Позаботьтесь об этом. Я не хочу узнать, что скоро какой-нибудь бард будет бродить по землям со своей новой балладой о новом лорде Джоне, держащемся одной рукой за Железный трон. Что бы ни получил Джон — замок, титулы, земли — всё это должно остаться на усмотрение Короны и только Короны. Я не позволю, чтобы из-за болтовни кучки слуг на Корону оказывали давление ни в одну, ни в другую сторону. — Будет исполнено, Ваше Величество. Лорд Десница поклонился и тоже покинул зал малого совета. Только сир Джейме всё ещё оставался здесь, ожидая её у двери. Элия сделала несколько глубоких вдохов. Наконец-то настало время для самого важного. Настало время для Рейнис, для её маленькой девочки. Уверенными шагами она вышла из зала малого совета и направилась в крепость Мейгора. Сир Джейме следовал за ней по пятам. После возвращения Рейнис у Элии не было других мыслей, кроме как о выздоровлении дочери. Каждый день она по нескольку раз приходила к ней. Однако это не всегда было легко. Были периоды, когда Рейнис могла оставаться совершенно нормальной, в здравом уме и полностью осознавала, кто и где находится, кто её окружает, что происходит и что происходило. В один из таких периодов, длившийся едва ли час, она сообщила Элии, Эйгону и малому совету о том, что помнила. Большая часть того времени, что она провела в плену, была окутана туманом обрывочных или совершенно ложных воспоминаний. Сама Рейнис всегда понимала, когда что-то было не так и просто не могло произойти. И всё же она многое знала и могла сообщить. Её не насиловали и не пытали, по крайней мере, физически. Элия разрыдалась от облегчения, когда Рейнис сообщила об этом. План железных людей под командованием Юрона Грейджоя, одного из братьев покойного лорда Бейлона Грейджоя и дяди отрока Теона, был совершенно безумным. Элия не совсем понимала его, но и не хотела слишком давить на дочь, которой, очевидно и понятно, было трудно говорить обо всем этом. Рейнис сообщила, что Юрон Грейджой дал ей большое количество чего-то, что он назвал вечерней тенью. Видимо, какой-то экзотический яд. Великий мейстер Пайсел не смог ничего сказать по этому поводу, но обещал провести расследование. То, что ему до сих пор нечего сообщить, не удивило Элию. Тем не менее её это беспокоило. Этот яд, эта вечерняя тень, помутил разум Рейнис, был причиной того, что она сейчас в таком состоянии и так страдает. По всей видимости, план состоял в том, чтобы дать ей так много этого мерзкого яда, запутать её так сильно, чтобы полностью сломить её разум и лишить рассудка. С какой целью, Элия тоже не понимала. Как-то выходило, что Юрон Грейджой хотел завести ребенка от её прекрасной девочки, а значит, в конце концов, хотел её изнасиловать. К счастью, до этого, слава богам, не дошло. Эйгон нашёл её и привёз домой, чтобы вылечить. Это было единственное, что имело значение. Но были и другие периоды. Периоды, которые составляли большую часть времени бодрствования её дочери. В это время она была не в себе, казалось, что её захватили воспоминания и дневные грёзы, иногда приятные, иногда кошмарные. В один момент она снова становилась маленькой девочкой, желающей поиграть в пятнашки или заплести маме косички, в другой — возвращалась на балы и пиры, желая танцевать до боли в ногах, а в следующий миг могла испытывать самые страшные муки, попадая в ловушку или теряясь, подвергаясь охоте или пыткам. Эйгон, который вместе с леди Алларой ни на минуту не отходил от Рейнис с момента их возвращения, уверял её, что положение Рейнис постепенно улучшается, кошмары становятся всё реже, а моменты ясности — всё длиннее и чаще, хотя сама Элия этого почти не замечала. Я слишком редко бываю с ней, — решила она, входя в твердыню Мейгора. — Эгг и Аллара не выпускают Рейнис из виду, они рядом с ней каждый день и каждую ночь. Я — её мать. Я тоже должна быть рядом. Но Железный трон требовал от неё иного. Элия была королевой, и пока её венценосный муж оставался в походе, а сын, который однажды унаследует корону и трон, заботился о своей сестре, править должна была она. Она уже оставила лорду Коннингтону всё, что могла, но понимала, что не может оставить ему всё. Она чувствовала бы себя дряхлой и слабой, если бы взвалила на лорда-десницу все обязанности. Не имея возможности заботиться о дочери, пусть и не так сильно, как хотелось бы, она чувствовала себя ещё более дряхлой. — Все в порядке, Ваше Величество? — голос сира Джейме вывел ее из задумчивости. Только сейчас она поняла, что, совершенно потерявшись в мыслях и сомнениях, она встала на месте. Она огляделась, пытаясь понять, где находится. Она уже прошла большую часть пути до покоев Рейнис. Теперь оставалось совсем немного. — Да, сир Джейме. Все в порядке, — сказала она, заставив себя улыбнуться. Улыбка была слабой и казалась натянутой. Ей не нужно было смотреть на себя в зеркало, чтобы понять это. Сир Джейме, однако, лишь кивнул и с такой же вынужденной улыбкой проследовал за ней оставшееся расстояние до покоев Рейнис. Сир Джонотор снова стоял на страже у покоев, когда она завернула за угол. Они с сиром Джейме слишком мало спали в последнее время. По их лицам было видно, как они измождены. Увы, как единственные рыцари Королевской гвардии, оставшиеся в Красном Замке, они должны были разделить между собой защиту королевской семьи, и оба, как знала Элия, упорно отказывались оставлять её, и в особенности Рейнис, без охраны больше чем на два-три часа в день. В такие моменты золотые плащи брали на себя их защиту, и каждый раз обоих белых приходилось вынуждать отдыхать. Эту проблему нужно было как-то решить. — Ваше Величество, — приветствовал её сир Джонотор. — Сир Джонотор, — ответила она на приветствие. — Есть что сообщить? Конечно, она уже была здесь утром, сразу после подъёма, чтобы проведать Рейнис, потом ещё раз на час перед полуденной трапезой, и вот теперь, ранним вечером, перед ужином, она снова здесь. Каждый раз она задавала рыцарю один и тот же вопрос, как и сиру Джейме, когда тот присматривал за Рейнис. Но, если исключить инцидент с оруженосцем сира Стаффорда, докладывать было не о чем. — Сир Джон и леди Арья приходили навестить принцессу Рейнис.  Как и каждый день до этого. Они хорошие дети.  — А также Торос из Мирра. — Торос из Мирра? — с удивлением спросила она. — Красный жрец? И вы позволили ему проведать мою дочь? — Простите, Ваше Величество, но принц Эйгон настаивал. — Понятно, — сказала она, хотя на самом деле не понимала. Зачем Эйгону приводить к Рейнис одного из красных жрецов, да ещё и столь безнадёжного пьяницу? В этом не было никакого смысла. — Было ли что-нибудь ещё? — Нет, Ваше Величество. Никаких других посетителей, никаких проблем. — Это хорошо, сир. Тогда я сейчас же пойду и позабочусь о ней. А вы, сир Джонотор, пожалуйста, отправляйтесь в башню Белого меча. И возьмите с собой сира Джейме. — И что нам делать в башне Белого меча, Ваше Величество? — спросил сир Джейме. — Спать, сир. Вы оба уже едва стоите на ногах от усталости. — Ваше Величество, — начал возражать сир Джонотор, — мы не можем... Элия заставила его замолчать, подняв руку. — Добрый сир, я не могу выразить словами, как благодарна вам обоим за то, что вы так самоотверженно выполняете свой долг и присматриваете за моей девочкой. — он снова хотел что-то сказать, но Элия не дала ему вставить ни слова. — Но я также не хочу, чтобы в какой-то момент вы просто упали замертво от истощения. Поспите, сир Джонотор, и вы тоже, сир Джейме. Вам это необходимо. Если что-то случится, вы не сможете защитить мою дочь, если от усталости сможете едва держать глаза открытыми. — Что ж, — проворчал сир Джонотор, — полагаю, час-другой мы могли бы... — Нет, — перебила его Элия. — Как минимум шесть часов. Шесть часов сна и ни минутой меньше. И пока вы не пообедаете как следует после этих шести часов, я не хочу видеть ни одного из вас в этой крепости. Это приказ вашей королевы. — Да, Ваше Величество, — сказали оба рыцаря разом. — Сир Джейме, позаботьтесь о том, чтобы в твердыне Мейгора и особенно у покоев принцессы было достаточно золотых плащей, — приказал сир Джонотор, старший из двух белых рыцарей. Сир Джейме кивнул, затем поклонился Элии и отошёл. Сир Джонотор тоже поклонился ей и вновь занял свой пост возле двери Рейнис. До прибытия золотых плащей он продолжал стоять на страже. Элия ухмыльнулась, затем сделала шаг к двери и постучала. После того как Эйгон сказал "Войдите", она вошла. Рейнис вместе с Эйгоном и леди Алларой сидела за своим столом под большим окном с видом на Черноводный залив. В руках у них были карты — великолепные изделия из Лиса, подаренные Оберином много лет назад, — и, похоже, они играли в какую-то игру. Все трое подняли глаза, когда она вошла. Девушки тут же вскочили из-за стола, узнав Элию. Леди Аллара тут же сделала глубокий реверанс, а Рейнис, сияющая как солнце, подошла и заключила её в объятия. Элия ответила на объятия. Ей было приятно. Продолжая прижимать её к себе, она посмотрела на Эйгона, который тоже встал со своего кресла. Он улыбнулся и кивнул. Значит, она сейчас в здравом уме. Слава Семерым. — Как ты себя чувствуешь, дорогая? — спросила Элия. — Лучше, — сказала Рейнис, вырываясь из объятий. — С каждым днём всё лучше, мама. Рейнис улыбнулась, тепло и искренне. Она знала об этом со слов Эйгона, но всё равно ей было приятно слышать их от дочери. Она подвела Элию к столу и предложила ей сесть. — Прошу вас, присаживатся, дитя, — обратилась Элия к леди Алларе, которая всё ещё стояла в реверансе, опустив глаза в пол. — Я слышала, что Джон и леди Арья приходили сюда, — сказала она, садясь. Улыбка Рейнис исчезла, уступив место намеку на шок или страх, и она вопросительно посмотрела сначала на Эйгона, а затем на леди Аллару. Леди Аллара взяла руку дочери и сжала её, ободряюще улыбаясь. — Да, они были здесь, — сказал Эйгон.  — Пришли на пару минут, но… — Но я не могу этого вспомнить, — сказала Рейнис. Элия слышала, что она борется с собой. Она потянулась к другой руке дочери, но Эйгон уже схватил её. Теперь, когда Эйгон и леди Аллара держали её за руки, улыбка тоже вернулась на лицо Рейнис, хотя и слабее и печальнее, чем прежде. — Все хорошо, — сказал Эйгон. — С каждым днём тебе становится всё лучше. — Мне так не кажется, — грустно усмехнулась Рейнис. — Это правда, — сказала леди Аллара. — ещё неделю назад у тебя было где-то два хороших часа в день, а теперь ты в порядке почти весь день. Просто время от времени у тебя случаются... провалы. Вот и всё. Небольшие провалы. Леди Аллара чуть крепче сжала руку Рейнис, поднесла её ко рту и поцеловала пальцы. Однако это был не благородный поцелуй, как у рыцаря на костяшках пальцев прекрасной дамы, а совсем другой поцелуй, более интенсивный. Элия увидела, что девочка, должно быть, в тот же миг осознала, что она сделала это в присутствии своей королевы. Её глаза расширились от ужаса, хотя она старалась не показывать этого, и она быстро опустила руку Рейнис. Элия могла лишь улыбнуться. Её удивило то, какие... отношения связывали Рейнис и леди Аллару, и какое будущее Рейнис представляла для всех троих. Но это не шокировало её. Во всяком случае, не очень. Аллара Гаргален была очаровательна, в такую девушку легко влюбиться, даже женщине. И то, что Эйгон не воспротивился этому, как предполагала Элия, тоже не стало сюрпризом. Аллара много лет была близкой подругой Рейнис и, как полагала Элия, с Эйгоном она тоже была близка, и оба всегда могли ей доверять. И она действительно была красавицей. Леди Аллара была почти такой же высокой как сама Рейнис, но стройной как лань, с бледной кожей, золотистыми волосами с серебряными прядями и яркими фиолетовыми смеющимися глазами. Глазами её матери. Картина с изображением их троих, изначально изображавшая только Эйгона и Рейнис по заказу Рейгара у миррийского мастера, а по желанию дочери была дополнена изображением леди Аллары, не исчезла из покоев после возвращения Эйгона и Рейнис. Напротив, теперь ей отвели лучшее место в комнате, прямо между двумя большими арочными окнами, заменив старый портрет принцессы Дейенерис, дочери Эйгона Недостойного и прародительницы текущий правящей ветви дома Мартелл. Нет, для Элии не станет неожиданностью, если всё произойдет именно так. И, если это сделает её детей счастливыми, она с радостью даст своё благословение. Леди Аллара, улучив момент, предложила Элии присоединиться к ним в новом раунде игры с лиссенийскими картами. Элия согласилась. Девочка тщательно перетасовала карты, а затем разложила их между собой. Она не знала об этих картах, поскольку лишь раз осматривала их, когда Оберин подарил их Рейнис, как и не знала правил игры, в которую играли дети. Однако леди Аллара заверила её, что все очень просто. Элия посмотрела на карты в своих руках. Она получила шесть карт. На первой была изображена молодая женщина валирийской внешности, одетая по лисенийской моде с открытым вырезом. Рядом с ней была валирийская руна, значения которой Элия не знала. На следующей карточке были изображены два тигра, обступившие друг друга, и цифра восемь. На третьей карте было изображено изображение города Лиса на восходе или закате, Элия не могла сказать точно, и цифра два. На следующих двух картах, обе без цифр, были изображены мужчины в иноземных доспехах, которых она, скорее всего, назвала бы рыцарями. Хотя Элия, конечно, знала, что это не совсем точно. Имели ли эти две карты разное значение или одно и то же, и просто ни одна из них не была похожа на другую, она не знала. Наконец, на последней карте был изображен дракон, поднимающийся из извергающегося вулкана. Рядом с ним снова была начертана руна. Элия решила, что это древний валирийский символ Ēngos. Он означал начало, зарождение или что-то вроде рассвета. Однако она не была уверена. В первых двух раундах этой игры, каждый из которых длился больше получаса, Элия совсем растерялась, быстро проигрывая и даже не понимая, почему. Однако в третьем раунде, после того как её карта со звёздным созвездием Матери побила карту Эйгона с изображением армии Безупречных, она начала понимать. Поначалу игра казалась запутанной и случайной, но стоило разобраться в ней, как все остальное начинало объясняться само собой. — Нам обязательно нужно позвать с собой Квентина, — внезапно сказала Рейнис. — Он точно расстроится, если мы отправимся в Водные Сады без него. Рейнис выжидающе посмотрела на всех. В Водные сады? Квентина? Должно быть, она снова считает себя ребенком в Дорне, — поняла Элия. Она хорошо помнила то время. Рейнис было восемь, неполных девять лет, когда они вместе провели три месяца в Дорне, причем большую часть этого времени — в Водных Садах. Тогда Рейнис много времени проводила со своим кузеном Квентином, играя и резвясь с ним в бассейнах, озёрах и искусственных реках Водных Садов. В течение короткого времени они проводили вместе каждый день и почти каждую минуту, от восхода до заката. Настолько, что Доран даже думал устроить их помолвку, чтобы в Солнечном Копье наконец появилась ещё одна дочь Таргариенов спустя столько поколений. Однако всё это было не более чем детской игрой, как на это ни смотрел Доран, и потому Элия вытеснила эту мысль из его головы и забрала свою девочку с собой в Королевскую Гавань. Прежде чем кто-то из них успел что-то сказать Рейнис, она, казалось, сама очнулась от воспоминаний. Выражение её лица изменилось, стало печальным, почти испуганным. — Мне очень жаль, — тихо и хрипло сказала она. Элия хотела возразить, хотела сказать ей, что нет ничего, абсолютно ничего, за что ей следовало бы извиняться, как хотели Эйгон и леди Аллара, как видела Элия. Однако ни один из них не успел этого сделать. Мгновение спустя лицо Рейнис снова засияло, и она бросила две игральные карты в центр стола на подходящую третью. — Три всадника, — торжествующе объявила она. Элия бросила короткий взгляд на Эйгона. Он нашел её взгляд. Её сыну не нужно было ничего говорить, чтобы она поняла. Все в порядке, — говорили его глаза и мягкая улыбка. — Такое иногда случается, но это не страшно. Ей становится лучше. С каждым днём всё лучше и лучше. Она сыграла с детьми ещё три раунда, и хотя ей не удалось выиграть ни один из них — один раз она была близка к этому, но в конце концов ей пришлось признать поражение леди Аллары, которая смогла выиграть три раунда из пяти, — она получила удовольствие и много смеялась. Элия решила на время распрощаться с детьми и снова предоставить их самим себе. Рейнис и леди Аллара пытались уговорить её остаться, но Элия отказалась. — Нет, думаю, с меня хватит поражений на сегодня, — рассмеялась она. — Кроме того, я не хочу, чтобы вы считали себя обязанным развлекать старуху. Девушки снова возразили, а Эйгон лишь искренне рассмеялся. Затем Элия поднялась с кресла — верный признак того, что она всё решила. Девочки снова хотели встать, но Элия жестом велела им оставаться на своих местах. Кивнув и бросив многозначительный взгляд, она велела Эйгону следовать за ней к двери. Эйгон понял и поднялся, чтобы проводить её до двери. — Ей правда становится лучше? — негромко спросила Элия, когда они подошли к двери. Рейнис и леди Аллара уже снова были заняты игрой в карты, но теперь, казалось, играли в другую, гораздо более быструю игру, громко смеясь и хихикая. — Скажи мне, что мне это не кажется. — Тебе не кажется, — улыбнулся Эйгон, глядя на сестру. — Ей становится лучше. — Я слышала, что сюда приходил Торос из Мирра, — сказала она после недолгих колебаний. — Да, сегодня утром. Я попросил его прийти, — категорично заявил Эйгон. Вопросительный взгляд Элии показался сыну достаточным, чтобы продолжить. — Он из Эссоса, и там куда больше знают об этой вечерней тени. Я подумал, что он может знать о нём что-то, чего не знает Пайсел. — Он что-нибудь знал? — Немного, но да. Вечерняя тень была ему известна, хотя он вряд ли смог бы рассказать мне что-то новое. Колдуны Карфа пьют его, потому что надеются получить видения будущего. Однако у того, кто не привычен к нему и выпьет слишком много как заставляли Рейнис, вместо видений происходит постепенное искажение и разрушение рассудка.  — Карф, — повторила Элия. Это уже что-то новое. Впрочем, вряд ли оно что-то давало. — И это все? — В общем-то, да, — пожал плечами Эйгон. — Он немного поговорил с Рей и, похоже, был настроен оптимистично. Он сказал, что ей повезло и нам не о чем беспокоиться. Точка невозврата была близко, но Рейнис её не пересекла. С ней всё будет хорошо, но мы и так это знали. Знали? Скорее надеялись, — подумала Элия, но ничего не сказала по этому поводу.  — Ещё жрец рассказал мне, что видел, как кто-то выпил слишком много этой вечерней тени. В Тироше. Молодой раб, которого ради веселья напоил хозяин. Торос рассказывал, что мальчик тоже был близок к краю, что это почти разорвало его разум на куски. Но он оправился. С каждым днём ему становилось всё лучше и лучше. А потом, в какой-то момент, всё закончилось, и мальчик сам понял, что выкарабкался. Однажды мальчик проснулся, и объявил, что всё закончилось. Как-то так. Элия прислушалась и задумалась над словами сына. Это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой, больше походило на историю из проповеди, призванную убедить недалёкие умы в чудесных силах того или иного бога, чем на подлинный рассказ. Однако Эйгон, похоже, был убеждён. Я не слышала слов жреца, — решила она. — Возможно, с его уст это прозвучало более убедительно. — Так ты думаешь, что с Рейнис будет то же самое? Что она просто проснётся однажды утром и поймёт, что всё кончено? — Да, — ответил Эйгон. Однако Элия сразу же поняла, что её сын старается звучать увереннее, чем есть на самом деле. Элия взяла его руку и сжала ее. Эйгон наклонился к ней и поцеловал в лоб. Бросив последний взгляд сначала на дочь и леди Аллару, которые всё ещё были увлечены быстрой игрой в карты, а затем на картину с их изображением на стене между высокими арочными окнами, она повернулась и покинула покои Рейнис. Когда Элия вышла через дверь в коридор, за дверью стояли шесть человек из золотых плащей, все они поклонились и поприветствовали её словами "Ваше Величество". Двух белых рыцарей не было видно. Элия поприветствовала мужчин кивком, а затем направилась в свои покои. Она не хотела сегодня выступать в суде. Она была слишком усталой, слишком измученой для этого и знала, что лорд Коннингтон непременно справится сам. Тем не менее ей ещё предстояло поработать, и лучше всего это сделать в тишине своих покоев. Двое из золотых плащей, которых сир Джонотор, очевидно, назначил для её личной охраны, последовали за ней, не сказав ни слова. Путь был недалёк, и Элия сделала небольшой крюк, чтобы иметь немного больше времени на размышления, прежде чем сесть за стол в солнечных покоях и провести остаток дня, занимаясь государственными делами, от которых у неё наверняка снова разболится голова. Она ненадолго задумалась о том, чтобы навестить Эшару, отвлечься и немного расслабиться за чаем, пирожными и разговором с подругой. Кроме того, Эшаре наверняка было бы приятно узнать о дочери. В последнее время она почти совсем не видела её. Сначала Аллару слишком долго прятали от Ланнистеров в городском борделе, а потом та стала почти постоянно ухаживать за Рейнис после её возвращения. Однако Элия решила не делать этого. Ей ещё предстояло поработать во благо королевства, Железного трона, всего человечества и, самое главное, во имя будущего своих детей. А откладывать работу никогда не входило в её привычки. Она встретится с Эшарой завтра и, возможно, отведет её к Рейнис, чтобы та смогла увидеть Аллару и снова обнять дочь. Возможно, им удастся провести время вместе вне покоев Рейнис. Например, за верховой прогулкой. Конечно, её дочери, как и Эйгону с Алларой, будет полезно хоть раз выбраться из крепости, увидеть что-то кроме тех же четырёх стен и подышать свежим воздухом. Эйгон, похоже, был уверен, что Рейнис уже чувствует себя гораздо лучше, и если так будет продолжаться и дальше... Однако она быстро отмахнулась от этой затеи. Выдавать желаемое за действительное — удел детей и глупцов. Может, мне стоит завтра позвать верховного септона, чтобы он приехал и присмотрел за Рейнис, — подумала Элия, но в тот же миг отругала себя за это. Рейнис никогда не была слишком набожной. Валирийская кровь в ней была слишком сильна для такого, несмотря на дорнийские цвета. И помимо молитвы с Рейнис, Эйгоном и Алларой — которую по меньшей мере двое из них точно не воспримут всерьез — этот человек тоже ничего не сможет сделать. Кроме того, тогда ей пришлось бы пригласить и блудливый септон, как его теперь звали. Этот человек, второй верховный септон, назначенный в маленькой септе где-то на окраине Блошиного дна группой, называющей себя Истинными Праведными, быстро заслужил себе такое имя благодаря своему пьянству и распутству. Он вовсе не был тем, кого Элия назвала бы святым человеком, скорее наоборот, и из всего, что она слышала о блудливом септоне, он неприятно напоминал ей Роберта Баратеона. И, если один верховный септон не мог сделать для Рейнис ничего, кроме молитв, то блудливый септон не мог сделать ничего, кроме как выпить за её здоровье. Однако она не могла обойти вниманием ни одного из них. Спор между двумя верховными септонами о том, кто из них истинный и законный верховный септон, ещё не был решен, и Элия, конечно же, не собиралась втягивать Корону в этот конфликт. Однако в конечном итоге она опасалась, что у неё не останется выбора. Конфликт нарастал с каждым днем, о чём лорд Коннингтон неустанно упоминал каждое утро. Всего два дня назад на улице Сестёр даже произошла поножовщина между сторонниками одного верховного септона и сторонниками другого. Два десятка мужчин ополчились друг на друга. Трое погибли, один лишился трёх пальцев, другой — глаза, а третий, септон по совместительству, лишился обоих ушей. Если бы золотые плащи быстро не вмешались, исход, вероятно, был бы гораздо хуже. А ещё были красные жрецы, что словно мухи на куче конского навоза, метались по городу, пытаясь склонить мужчин и женщин Королевской Гавани на сторону своего красного бога. Тех, кого удалось склонить на свою сторону, было ещё немного, и последователи Семерых сильно давили на них, но Элия уже видела костры, которые в последнее время зажигались в городе каждую ночь. Когда она наконец добралась до своих покоев и увидела фигуру, ожидавшую её у дверей, то была поражена. Тонкая как копье фигура была закутана в глубокую чёрную мантию. Лицо было бледным как свежий сыр и морщинистым как старая кожа. Он тут же узнала этого человека. — Ваше Мудрейшество, — поприветствовала она мастера Гильдии алхимиков. — Ваше Величество, — сказал мужчина с поклоном, — надеюсь, вы сможете уделить мне минутку вашего драгоценного времени. — Конечно, — сказала Элия, заставив себя улыбнуться. — Пожалуйста, следуйте за мной в мой соларий. Знание того, что в её покоях, пускай и только в солярии, находится мужчина, было прямо противоположным тому, чего она хотела. Улыбка, которая всегда кривила его губы, как-то настораживала, а от взгляда его бледных глаз по коже бегали мурашки. Расплатиться с ним здесь, в коридоре, как со слугой, было, к сожалению, не под силу. Мужчина последовал за ней внутрь, а золотые плащи остались снаружи. Элия прошла в свой солярий и села за стол. Гаригус занял место напротив неё. Мужчина был настолько худым, что ему хватило бы и стула вдвое меньшей ширины. — Итак, Ваше Мудрейшество, что я могу для вас сделать? И почему ты просто не высказался на заседании малого совета? Тот замешкался, и его улыбка расширилась, став ещё более ослепительной. — Что ж, моя королева, я надеялся обсудить этот вопрос с лично с королём, как мы сделали это в прошлый раз, но поскольку Его Величество сейчас находится в кампании против предателей Короны, я пришел к вам. Этот вопрос не может больше оставаться без внимания. — Понятно. Так в чём дело? — В диком огне, моя королева. Дикий огонь. — Элия вздрогнула, но тут же отругала себя за это, надеясь, что Гаригус ничего не заметил. — Конечно, речь идет о диком огне. Он же пиромант. О чём же ещё ему говорить? — И что с ним? — спросила она. — Что ж, — начал Гаригус, откинувшись в кресле, словно собираясь начать рассказывать особенно захватывающую историю. — Я могу с радостью и гордостью сообщить, что нам удалось выполнить пожелание короля. Мы смогли переправить весь дикий огонь, что хранился под городом и Красным Замком…  Что? Дикий огонь под городом? Под Красным Замком?  — …в порт. Все сто бочек. Сто бочек? Сто бочек дикого огня? Упаси нас Семеро...  — И всё прошло без инцидентов. — пиромант начал смеяться. — Впрочем, если бы что-то пошло не так, вы бы уже об этом знали, Ваше Величество. Заметил бы весь город. Иначе бы мы здесь с вами не разговаривали. Элия не ответила на его смех, и через мгновение Гаригус тоже замолчал. Итак, на данный момент сто бочек дикого огня хранились где-то в порту Королевской Гавани. — И что вы хотите от меня теперь? — спросил Элия. — Кораблей, — ответил Гаригус. — Король Рейгар приказал доставить дикий огонь в порт, чтобы погрузить его на корабли Королевского флота, но сейчас их там нет. Так что же нам теперь делать? — Как вы знаете, мудрость Гаригус, Королевский флот был отправлен, чтобы положить конец угрозе, исходящей от железных людей. Я не могу по волшебству вернуть их прямо сейчас. — Разумеется, нет, Ваше Величество. — Разве дикий огонь не может просто оставаться в порту до возвращения Королевского флота? — Это... весьма нежелательно, Ваше Величество, — тут же ответил Гаригус. — Дикий огонь чрезвычайно мощный и к сожалению, он также весьма... нестабилен. Склад, где сейчас хранится дикий огонь, находится в восточной гавани и хорошо охраняется, но если кто-то проберётся туда, вор, пьяный матрос или даже заигравшийся ребёнок, и слишком сильно ударится об одну из бочек... — Насколько плохо... насколько велика опасность? — спросила Элия, заметив, что её голос охрипл. Гаригус снова начал улыбаться, как будто не мог решить, смущаться ему или гордиться тем, что он и его гильдия сделали. — Ну, если бы произошел инцидент... — начал он, но затем, казалось, задумался. — Полагаю, вы ваша семья находитесь в относительно безопасном месте, сидя в Красном Замке, но порт и вся южная часть города... — В относительной безопасности? Мы находимся в замке на вершине Высокого холма Эйгона, — перебила она его. — Как нам может грозить опасность, если что-то случится в гавани? — Ваше Величество, я думаю, вы недооцениваете силу нашего дикого огня, — сказал Гаригус, теперь даже не пытаясь скрыть свою гордость. — С возрождением драконов его сила и вовсе стала... беспрецедентной. Она... Если по какой-то нелепой случайности сбудутся наши опасения, то... Ну, с сотней бочек эссенции... Порт и южная часть города, я бы предположил, что всё между подножием Высокого холма Эйгона и восточным флангом холма Висеньи и севернее до половины пути к Королевской дороге… Элия то разгоралась, то замирала, страшась вопроса, который ей предстояло задать. И всё же это нужно было сделать. — Что будет с гаванью и южной частью города? — Их не станет, Ваше Величество, сотрёт с лица земли. Дикий огонь поглотит их целиком, вместе с каждым кораблём в гавани, каждой улицей, каждым переулком и каждым домом, и каждым мужчиной, женщиной и ребенком в них. На мгновение Элия почувствовала, что у неё начинает кружиться голова. Если бы она стояла, ей пришлось бы сесть, чтобы не потерять равновесие. Дышать было тяжело, и она чувствовала, как сердце бьется до самого горла. Разумеется, к этому времени её лицо стало таким же бледным, как у Гаригуса. Почему такое оружие вообще находится в Королевской Гавани? Почему такое оружие вообще должно существовать? — В худшем случае, — продолжал Гаригус, то ли не заметив ужаса Элии, то просто проигнорировав, — фланги холмов будут метаться между ними, и огню попытается проделать путь между Высоким холмом Эйгона и холмом Висеньи. Затем он может выйти даже за пределы Королевской дороги и… — Спасибо, Ваше Мудрейшество, кажется, я поняла, к чему вы клоните, — перебила его Элия. Ей не нужно было больше подробностей, ещё более наглядных описаний того, какие разрушения и адское пекло ожидают Королевскую Гавань, если какому-то пьянице удастся пробраться мимо стражи на тот зловещий склад и принять бочки с диким огнем за вино. — Так что же вы предлагаете делать дальше? — Именно это я и надеялся услышать от вас, Ваше Величество, — сказал Гаригус. — Я так понимаю, мы не можем вывезти огонь из города по суше? — О, нет, Ваше Величество. Я бы не рекомендовал. Транспортировка по городу была... достаточно захватывающей, не говоря уже об опасности. И это ещё нашей гильдии посчастливилось воспользоваться подземными туннелями, проходящими под городом.  Что? Туннели под городом? Какими туннелями?  — Вывезти их из города на повозках ещё возможно, но перевозить дальше по каменистым и грунтовым дорогам было бы... было бы... — Да, я понимаю. Это было бы безумием. — Верно, Ваше Величество. — Что ж, — сказала Элия, — боюсь, я не смогу наколдовать новые корабли. Нам ещё хватает торговых судов, но боюсь, что и это невозможно. Если мы заранее скажем капитанам этих кораблей, что Корона намерена вывезти из города на их судах, они никогда не согласятся. А любой капитан, что всё же согласится, будет подозрительным, и я не смогу ему доверять. Поэтому дикому огню придётся пока подождать. — Я понимаю, — медленно кивнул Гаригус. Но я должна что-то сделать, что угодно, — подумала Элия. — Я не смогу спокойно спать, зная, что эта... эта субстанция просто лежит там, в гавани, и может взорваться в любой момент, унеся с собой полгорода в глубины семи преисподних. — Тем не менее мы должны принять меры, чтобы обезопасить дикий огонь, — сказала она. — По крайней мере до тех пор, пока не вернётся Королевский флот и мы не сможем увезти дикий огонь.  Куда именно флот собирается везти эту адскую мерзость, Элия не знала. Она могла лишь надеяться, что Рейгар уже подумал об этом.  Возвращение лорда Монфорда определенно начнётся с сюрприза для него, когда я расскажу ему, каков будет его следующий долг перед Короной, — подумала Элия. — Сколько стражников охраняют этот склад в данный момент, Ваше Мудрейшество? — Дюжина золотых плащей, Ваше Величество, поделённых на две смены в день. — Значит, всего шесть человек за раз? — Гаригус кивнул. — Этого слишком мало. Слишком мало. Я позабочусь о том, чтобы на это было выделено больше людей. Сегодня же. Спасибо, что сообщили мне о столь возмутительном положении дел. Я немедленно займусь этим. Она была благодарна мудрости Гаригусу за то, что он понял намёк. Он немедленно поднялся со своего кресла, поклонился Элии и покинул её солярий. Затем Элия подозвала золотых плащей, стоявших на страже у её покоев, и отправила их с новыми указаниями, чтобы ещё четыре, а лучше пять десятков золотых плащей явились в Гильдию алхимиков сегодня же. Элия предпочла бы, чтобы сир Джонотор или сир Джейме стояли здесь, а теперь вошли в её покои и в её солярий. Однако по необходимости ей пришлось бы довольствоваться и этими людьми. У неё не было иного выбора, кроме как подождать ещё несколько часов, пока оба рыцаря не проспятся по её приказу. Но об этом не могло быть и речи. Ведь она знала, какая катастрофа поджидает её в гавани. Если что-то пойдёт не так с этим диким огнём, Рейгар, потому что ты не сообщил мне о нём, да уберегут тебя боги, муж. Да уберегут тебя боги.