О королях и бастардах

— Пятьдесят-на-десять лодок, — похвастался Томмен. Пятьдесят-на-десять? Пятьсот что ли? Многовато лодок. Мальчик хоть знает, сколько их? Тирион сомневался в этом. Мальчик, которому было всего десять именин от роду, был очаровательным и жизнерадостным, с ярко-зелёными глазами и золотисто-светлыми волосами матери, но при этом с аппетитом двух мальчиков его возраста и мягким умом своего лорда-отца. Его брат и сестра, девочка Мирцелла и Джоффри, старший из троих, больше походили на отца, чем на мать, с бледной кожей и рыжими локонами Талли из Риверрана. Но, по крайней мере, они избежали участи обладать лишь пустой тыквой вместо рабочей головы. Тирион давно не видел детей своей сестры, и даже сейчас нигде не видел Джоффри. По всей видимости, мальчик проводил время на тренировочном дворе с мечом в руках, как ему сказали. И это хорошо, решил он, ведь мальчик — наследник Риверрана, и, возможно, однажды ему придётся вести в бой армию от имени своего короля. Однако Мирцелла была здесь, и Тирион уже успел заметить, что, унаследовав исключительную элегантность и красоту своей матери, она, к счастью, не переняла её мерзкой натуры. — Пяти-на-десять, — поправила Мирцелла своего младшего брата. — У нашего лорда-отца пятнадцать речных судов. — Всё равно слишком много, — прорычала Серсея в свой кубок с вином. — Совершенно напрасно. От кого эти лодки должны нас защищать? От рыбы в воде или от бобров на берегу? Тирион задумался, не насмехается ли его сестра так же открыто над решениями своего любимого мужа, лорда Риверрана и верховного лорда Трезубца, когда он присутствует рядом. Он быстро пришёл к ответу. Это Серсея. Моя любимая сестра скорее откусит себе язык, чем воздержится сказать кому-то в лицо, какие они бесполезные глупцы. — Речные суда, миледи, — осторожно заметил Виман, мейстер Риверрана, — это давний способ защиты рек и земель от простых разбойников и бандитов, а также от целых вражеских армий. И если ситуация в... Серсея суровым взглядом заставила того замолчать. Старый мейстер, не говоря ни слова, быстро сделал ещё один шаг назад. Для человека своего возраста он двигался с удивительной быстротой, подумал Тирион. Видимо, мейстер Виман уже давно понял, что спорить с его сестрой бесполезно, когда она в дурном настроении. — Сейчас же покиньте нас, — приказала она своим детям спустя мгновение. — У вас наверняка есть другие обязанности, кроме как сидеть здесь и слушать страшные сказки вашего дяди. — Но он даже не рассказал нам, как победил снеговиков, когда... — Томмен, — напутствовала сына Серсея. — Пойдём, Томмен. Мы поиграем с твоими кукольными рыцарями, — сказала Мирцелла, поднимаясь с кресла и протягивая руку брату. — Ты снова будешь Эйемоном Рыцарем-Драконом. Я буду Нейрис, и ты должен спасти меня от злых разбойников. — Но я... — Уверена, дядя Тирион позже расскажет нам, как ему удалось выбраться из земель за Стеной. Томмен протянул свою маленькую мясистую руку, чтобы взять тонкие пальцы сестры и позволить ей вывести его из зала. Септа, до сих пор стоявшая в тени рядом с Виманом, низко поклонилась Серсее, а затем поспешила за детьми. Мейстер Виман последовал примеру септы и, отвесив короткий, но низкий поклон, тоже удалился. Этот человек знает, когда его больше не хотят видеть, — подумал Тирион. — Явно научен собственным горьким опытом служения моей сестре. Серсея проследила глазами за детьми. Как только дверь закрылась за детьми, септой и старым мейстером, она снова посмотрела на Тириона. Из её взгляда исчезли последние крохи того, что можно было принять за доброжелательность или привязанность. — Если ты пришёл сюда только затем, чтобы забивать головы моих детей своими глупыми историями и внушать им кошмары, тебе следовало бы избавить себя от этих хлопот, — прошипела она. — Мы на войне, если ты не заметил. Мои дети и так напуганы без твоих глупых сказок о нежити и белых ходоках. — О, я, конечно, заметил войну, дорогая сестра, — сказал Тирион, потянувшись за кубком вина. Это был его третий кубок, и вряд ли он будет последним. Нет, Тирион решил, что после ледяного приёма в Риверране ему понадобится ещё по меньшей мере три или четыре кубка, чтобы снова прогнать холод из костей. Как в Риверране вообще узнали о его присутствии, Тирион не знал. Однако после ещё двух ночей на борту Сладкой Леди, в течение которых им и всем остальным на борту было запрещено сходить на берег, рано утром на борт внезапно поднялись солдаты в цветах Риверрана под командованием некоего сира Робина Райгера, человека столь же толстого, сколь старого и лысого. Сир Робин и его подручные довольно твёрдо объяснили Тириону, что теперь он должен следовать за ними, и попытались сопроводить его с небольшого речного судна. Тогда Тирион столь же твёрдо заявил, что не покинет лодку без своих спутников и что его лорд-отец — тогда он еще не знал, насколько Старый Лев находился близко, — наверняка не обрадуется, если они потащат сына Ланнистеров с лодки, связанного как обычный вор. В конце концов сир Робин уступил, как и большинство людей, опасавшихся разгневать лорда Тайвина Ланнистера, и сопроводил их всех троих в замок Риверран. Однако помогать им нести мешки с тяжёлыми книгами сир Робин отказался и категорически запретил это делать своим людям. Не то чтобы кто-то из них охотно отдал свой мешок с книгами или сумку со стеклянными свечами. В Риверране Марвин и Сэмвелл получили свои... покои. Самое лестное название для маленькой каморки с голыми каменными стенами без окон, которую они должны были делить на двоих. Стены комнаты были достаточно длинными, чтобы человек среднего роста мог вытянуться во сне, а потолок был настолько низким, что такой высокий человек, как, например, его брат Джейме, не смог бы в ней устоять. К счастью, это не было проблемой для Марвина и Сэмвелла, которые, по крайней мере, не страдали от этой проблемы. По стенам справа и слева стояли узкие, жёсткие на вид кровати, в небольшом держателе на задней стене горела маленькая сальная свеча, а на полу под ней стояла чаша с чистой водой. Больше ничего не было. Солома, которой была набита кровать, по крайней мере, выглядела свежей, хотя ей было не больше недели. Вряд ли на таких кроватях до них спало больше одного, максимум двух человек. Затем Тириона провели по ступеням центрального замка, где он оказался в своих покоях. Большие, изящно обставленные, со свежим камышом на полу, гобеленами на стенах, широкой кроватью, набитой свежим гусиным пухом, и большим очагом, в котором уже горел огонь. «Мы можем попросить слугу, чтобы к вашим покоям добавили ещё две кровати, — сказал Сэмвелл, когда они снова встретились на кухне для слуг за скудным ужином из каши и варёных кореньев вскоре после того, как Тирион рассказал им о своих покоях. — Думаю, у вас хватит места, а тепло очага будет полезно не только для нас, но и для древних книг и свитков». «О да, это было бы замечательно, — ответил Тирион. — Но я думаю, что у лорда Эдмюра наверняка были причины принять нас таким образом. Думаю, нам лучше не гневить хозяина замка, идя против его воли уже в первый день нашего пребывания здесь». «Но... мы могли бы хотя бы...» «Как только мне будет дозволено увидеться с лордом Эмдюром, я первым делом обращусь к нему с этим вопросом». Самвел умолк, а Марвин лишь хмыкнул в ответ. Может, это и не было полной правдой, но и не было откровенной ложью. Если они хотят надеяться на помощь, им не стоит появляться здесь и устраивать беспорядок, как будто они приглашенные гости лорда Талли — а они таковыми, конечно, не были. Несмотря на подобающее его положению жилье, Тирион не надеялся, что ему здесь будут рады. Сир Робин не скрывал, что предпочел бы позволить Тириону умереть с голоду на том проклятом речном судне. Слуги и служанки весь следующий день отказывались приносить ему вино в покои. Почти никто из тех, кого он встретил на своем пути через Риверран, не захотел обменяться с ним более чем парой слов. И, наконец, тот факт, что его пропустили в замок и предоставили покои, соответствующие его рангу, но ему пришлось ждать больше суток, прежде чем хозяйка замка соизволила встретиться с ним, а на лорда замка он вообще не взглянул, был весьма недвусмысленным знаком того, что ему со спутниками здесь не рады. — В отличие от тебя, я видел войну вблизи, — сказал он сестре. На краткий миг в его голове промелькнуло воспоминание о чёрном пламени в ночном море, горящих кораблях и горящих людях, опалённых этим чёрным пламенем и разорванных на куски его силой. — И я могу заверить тебя, что моя история — отнюдь не сказка. Серсея ответила лишь презрительным фырканьем. Её взгляд скользнул по спутникам Тириона — Мастифу Марвину и Сэмвеллу Тарли, которым тоже предложили место за этим столом из вежливости к Тириону. О чём Серсея, несомненно, уже сильно сожалела. Марвин продолжал запихивать мясо в рот жирными пальцами, как делал это с того момента, как они сели за стол, словно находясь на грани голода, не обращая внимания на взгляд Серсеи. Тирион не понимал, что это было за мясо, так как слуги не докладывали. Возможно, оленина или говядина, а может, и кабан, судя по цвету. Марвин, казалось, обладал удивительным талантом полностью игнорировать смертоносные взгляды Серсеи. Он пил и ел дальше, совершенно не обращая внимания на то, что сестра Тириона пронзала его взглядом и наверняка предпочла бы как можно быстрее сбросить со стен замка. Сэмвелл был полной противоположностью. Как и Тирион, хотя и по другим причинам, он даже не притронулся к еде, не произнёс ни слова и с тех пор, как они вошли, сидел в своём кресле, бледный как парное молоко. Он казался необычайно маленьким для человека таких габаритов, и с каждым взглядом Серсеи Сэмвел, казалось, становился всё меньше и меньше. Тирион не сильно удивился тому, что Серсея даже не спросила, кем на самом деле были его спутники. Если они путешествовали в его компании, то в любом случае не могли рассчитывать на большую доброжелательность со стороны его сестры. В её глазах эти два нелепых типа могли быть только бесполезными бродягами. — Тогда зачем ты мозолишь мне глаза? — спросила Серсея спустя мгновение. — Вместе со своими... спутниками. — Вот как? Мозолю тебе глаза? Я думал, ты будешь в восторге спустя столько времени снова увидеть своего любимого брата. — Ты не мой любимый брат. Более того, я до сих пор сомневаюсь, что ты вообще мой брат. И будь уверен, твой вид мне противен. Каждый твой вздох выводит меня из себя. — Очаровательно, — криво усмехнулся Тирион, подняв чашу и сделав из неё ещё один глоток. — Я бы тоже высказал всё, что о тебе думаю, но боюсь, что и за две жизни не управлюсь. Но чтобы хоть немного облегчить твои страдания поделюсь, что мы ищем Его Величество. — Король Рейегара? — Нет, конечно же, другое Его Величество. Его сестра снова фыркнула. Даже в таком виде, снисходительном, мерзком и полном презрения, Тирион не мог не признать, какая она красивая женщина. На краткий миг Тирион задумался, замечает ли это лорд Эдмюр, когда его любящая жена смотрит на него таким же презрительным взглядом. Скорее всего, чары её красоты развеялись ещё до брачной ночи. Ни одно лицо, каким бы красивым оно ни было, не стоит участи быть женатым на моей сестре. — Рейгара здесь нет. Рейегара? Сомневаюсь, что вы так близко знаете друг друга, сестра. Хотя ты, наверное, до сих пор мечтаешь об обратном. Это большая удача для королевства и для всех нас, что этого не случилось. — Я заметил. — Хорошо, тогда ты наконец-то можешь уйти, — сказала Серсея. Затем она кивнула сначала в сторону Сэмвелла, что будто бы стал ещё меньше и чуть бледнее лицом, а затем в сторону Марвина, занятого тем, что попеременно запихивал в рот жареные грибы и высасывал остатки тёмного мяса из кости. — И можешь взять своих придатков с собой. — О, так я и сделаю. Я бы не хотел, чтобы им пришлось оставаться в твоей компании дольше необходимого. Мы уедем. Сразу после того, как я поговорю с лордом Эдмюром. — Ты не будешь с ним разговаривать. Ты уйдёшь. — Думаю, не тебе решать, с кем видеться лорду этого замка. Возможно, мой шурин будет рад видеть меня больше, чем мою родную сестру. — Сомневаюсь. Кто бы мог всерьёз радоваться встрече с тобой? Кроме, конечно, всех трактирщиков и шлюх между Дорном и Стеной, которых ты так щедро осыпаешь богатствами нашей семьи. Тирион осушил свой кубок одним глубоким глотком. Он выпьет ещё, о да, он выпьет. Но позже, в своих покоях, без необходимости выдерживать ядовитые взгляды сестры. Он жестом подозвал Сэмвелла, который тут же поднялся с кресла. Марвин продолжал свой жор, и Тирион от души толкнул его в ребра. — Какого хрена, Бес? — проворчал он с набитым ртом. — Мы уходим. Нехотя Марвин положил полуобглоданную кость на тарелку и поднялся со стула. Вытерев жирные пальцы о мантию, он в последний раз потянулся к своему серебряному кубку и одним махом осушил вино. — Очаровательно, — прорычала Серсея. Однако Марвин снова, казалось, либо не заметил, либо очень умело проигнорировал её слова. — Если вы не возражаете, я сейчас же разыщу вашего доброго мейстера Вимана, — сказал Тирион, обращаясь к Серсее. — Надеешься, что он сможет сделать из тебя полноценного человека? Он способный мейстер, но я боюсь, что это выше его возможностей. — О, я знаю об этом. Обладай он таким магическим даром, давно мог бы воспользоваться им, чтобы наконец-то вложить в твою грудь бьющееся сердце, — сказал Тирион, направляясь к двери, за ним следовали Марвин и Сэмвелл Тарли. Вино было крепким, и только сейчас он пришёл в себя. Он держался прямо и, по крайней мере, был уверен, что идёт к двери по прямой. И всё же он чувствовал, что его кривые ноги уже не слушались его так легко, как обычно после такого количества вина. И всё же он из чистого раздражения продолжал следовать своему плану — опустошить все погреба Риверрана досуха в ближайшие дни и ночи. — Но нет, сестра. Я хочу, чтобы он передал твоему любимому мужу, что я желаю его видеть. В конце концов, поскольку ты уже наверняка уложила в свою постель всех слуг Риверрана и пригрозила смертью каждой служанке, боюсь, никто другой в этом проклятом замке не будет достаточно смел и не потеряет многого, донеся мои слова до лорда Эдмюра. Кто может быть лучше вашего мейстера, давшего обет безбрачия, и настолько старого, что скоро всё равно покинет замок ногами вперёд? Сестра ничего не ответила. Впрочем, Тирион и без этого прекрасно представлял себе выражение её лица. Дойдя до двери, он в последний раз обернулся, отвесил особенно глубокий и драматичный поклон, а затем поспешил к выходу. — Сомневаюсь, — воскликнула она, когда Тирион уже вышел за дверь. Да, я знаю... — …что ты вообще захочешь с ним разговаривать после того, как поговоришь с нашим отцом. Ты ведь должен понимать, что он был не слишком доволен твоей маленькой поездкой в Старомест. Тирион замер. — Нашим отцом? — спросил он через плечо. — Если Старый Лев действительно думает, что я вернусь в Кастерли-Рок только затем, чтобы заслужить его отповедь, учитывая всё, что сейчас происходит в королевстве и за его пределами, то... — Нет, не Кастерли-Рок, — перебила его Серсея. Её голос вдруг зазвучал совсем по-другому, радостно, почти с восторгом. Тирион снова обернулся и, протиснувшись между выпуклыми животами Марвина и Сэмвелла, посмотрел на Серсею. На её губах расплылась одна из отвратительных улыбок. Ничего хорошего это не предвещало. — Он здесь, и он хочет видеть тебя. Словно боевой конь — самый маленький в мире — пробивающийся сквозь ряды вражеских солдат, Тирион протиснулся между Сэмвеллом и Марвином и вернулся в чертог. — Он здесь? В Риверране? — спросил он. В его голосе слышались нотки ужаса, и он злился на себя за то, что так быстро и легко потерял самообладание перед лицом Серсеи. Похоже, это доставляло сестре ещё большее удовольствие: её улыбка превратилась в неприкрытый оскал. — Разве я не говорила об этом? — спросила она невинным тоном. — Почему, по-твоему, целая армия солдат Ланнистеров разбила лагерь у ворот Риверрана? — Ну, я полагал, что твой муж собрал их здесь, или, возможно, дядя Киван... — сказал Тирион, в тот же миг осознав, насколько глупыми были его жалкие попытки объяснения, не убедившие даже его самого, и что ему просто следовало держать язык за зубами. Серсея разразилась хохотом. — Эдмюр? Он собрал армию с Западных земель? Ни один западный рыцарь не пошёл бы за этим пустоголовым. Кроме того, у моего мужа есть свои знаменосцы. Зачем ему созывать армию из Западных земель, даже если бы он мог это сделать, когда он сам — верховный лорд самых богатых и плодородных земель Семи королевств? Из них лишь смехотворно малая часть находится под контролем Риверрана, — подумал Тирион, но на этот раз придержал язык. Он бы с удовольствием ткнул сестру носом в этот маленький, но весьма важный факт. Однако он не мог знать, кто может подслушивать — в любом замке есть любопытные слуги и сплетничающие горничные, — и не хотел рисковать тем, что кто-то проболтается о его словах лорду Эдмюру, прежде чем он хоть раз с ним поговорит. — Если ты действительно считаешь, что твой муж правит Речными землями, дорогая сестрица, то я бы посоветовал тебе посетить Харренхолл, Близнецов, Дэрри, Вранодрев или Стоунхедж. У Уэнтов, Дэрри, Фреев, Блэквудов и Бракенов наверняка найдётся, что сказать по этому поводу. — Итак, наш отец здесь. Полагаю, я должен быть польщён тем, что он проделал такой путь, да ещё с целой армией за спиной, только затем, чтобы увидеть меня. Своего сына и наследника. — Не стоит слишком уж зазнаваться, — прошипела Серсея. — Наш отец здесь точно не из-за тебя. Не будь мой муж таким непомерным идиотом, нашего отца вообще бы здесь не было. Теперь всё наконец-то становится интересным. — Неужели? Что же такого мог натворить Эдмюр? — Тебя это не касается, Тирион, — снова зашипела она. — Это дело Речных земель. — И Западных, судя по всему. По крайней мере, так считает армия Ланнистеров за воротами Риверрана. А поскольку я наследник Кастерли-Рок, мне следует быть в курсе, не так ли? — Серсея скорчила гримасу в ответ, но ничего не сказала. — Ну, тогда не говори. Я сам всё узнаю. Чего хочет от меня отец? — Он сам может тебе рассказать, — ответил его сестра. Значит, ты не знаешь, но слишком горда, чтобы признать, что он не доверил тебе этот секрет. Твои маленькие игры так же легко раскусить, как и в детстве, дорогая сестрица. Тирион отвернулся и наконец покинул малый чертог. Его озорно улыбающаяся сестра осталась позади, размахивая серебряным кубком с вином. Он двинулся по коридору, Сэмвелл и Марвин последовали за ним. Значит, он увидит своего лорда-отца. Отлично. Тирион решил сразу покончить с этим и навестить мейстера позже. Если воспитание в Кастерли-Рок чему и научило его, так это тому, что никто не может уйти от разговора со Старым Львом. Никогда. — Может, нам стоит пойти с вами? — осторожно спросил Сэмвелл, после того как Тирион сказал ему, что будет лучше, если он отправится к лорду-отцу один. — На случай, если ваш лорд-отец захочет услышать других очевидцев из-за Стены или узнать больше о наших находках в Староместе. Мы могли бы... — В этом нет необходимости, — прервал его Тирион. — Если мой лорд-отец пожелает поговорить с вами, вы скоро об этом узнаете. А до тех пор просто будьте благодарны тому, что это ещё не произошло. Я бы посоветовал вам отправиться в свои покои. Вернусь к вам, как только мой любящий отец выпустит своего любимого сына из тёплых объятий. Сэмвелл, казалось, был озадачен словами Тириона, а Марвин ответил лишь коротким ворчанием, которое могло означать как всё, так и ничего, а затем, схватив Сэмвелла за руку, направился в их маленькую каморку. Как только разговор с лордом-отцом подойдёт к концу, он попытается отыскать лорда Эдмюра и попросит его разрешить Сэмвеллу Тарли и Марвину новые, лучшие условия проживания. Сэмвелл мог быть всего лишь братом Ночного Дозора, но он также был сыном древнего дома и влиятельного отца из Простора. А Марвин мог выглядеть и пахнуть как блудник и безнадежный пьяница из какой-нибудь канавы, каковым он собственно и был, но всё же оставался мейстером Цитадели, даже архимейстером. Серсея могла смотреть на это иначе, но такие люди имели право на лучшие покои, чем холодные каморки без окон. Пользуясь случаем, он также попросил бы лорда Эдмюра позволить ему найти себе другие покои. Хотя его покои находились в лучшей части замка, Тириону казалось, что он всё ещё слишком близок к Серсее и её властной злобе, витающей в воздухе как зловоние. Если бы он спустился на один, два или три этажа ниже, чтобы между ним и сестрой было побольше камня и закрывающихся дверей, он бы не возражал, даже если бы его покои стали чуть меньше и не столь величественными. Когда они вошли в замок под бдительным присмотром сира Робина Райгера и его людей, Тирион почему-то ожидал, что их разместят в конюшне с лошадьми Риверрана, на псарне для гончих или, может быть, в уютном свинарнике. Однако, судя по всему, присутствие их лорда-отца гарантировало, что Серсея не сможет осуществить всех подлостей, что, несомненно, приходили в её хорошенькую, но пустую головку. Я должен был догадаться, что Старый Лев здесь, как только меня привели в соответствующие покои, а не приковали к стене в кладовке. Тирион не слишком надеялся на намерения своего лорда-отца. Было иллюзорно, что он мог поступить так исключительно из любви к сыну или по доброте душевной. Однако для старика была важна семья и то представление о ней, которое сложилось у всех, и поэтому, разумеется, сын Ланнистера не мог быть помещён ни в какие другие покои, кроме самых лучших во всём замке. Даже если этот сын — Бес из Катсерли Рок. Чудовище и выродок — да, стыд и позор для всей семьи — да, но в конце концов всё равно Ланнистер. Найти своего лорда-отца оказалось проще, чем Тирион надеялся. Около половины стражников и солдат в замке носила цвета Ланнистеров из Кастерли-Рок — ярко-красные и золотые, а не грязно-синие, коричневые и тёмно-красные цвета Талли из Риверрана. Поэтому найти кого-то, кто знал бы, где Тирион может найти своего отца, и позволить проводить себя туда, не составило труда. Только мой отец может быть гостем в чужом замке и при этом одним махом заменить половину стражников своими, — подумал Тирион, проходя мимо всё новых и новых людей в доспехах с золотым львом, а не серебряной форелью на груди. — Мы на месте, милорд, — объявил солдат, когда после короткого марша по замку они достигли комнаты, за которой, как Тирион помнил по предыдущим визитам в Риверран, находился солярий лорда замка. Тирион не удивился, что его лорд-отец выбрал личный солярий лорда Эдмюра в качестве своего кабинета на время своего пребывания здесь. Солдат коротко поклонился, а затем повернулся, чтобы быстро исчезнуть за следующим углом. Тирион постучал в дверь и стал ждать. Прошло несколько ударов сердца, прежде чем он услышал из-за двери "войдите". Он зашёл внутрь. В противоположном конце комнаты Тирион обнаружил своего лорда-отца, сидящего за широким столом из тёмного дерева, треугольным, как центральный замок, его стены и вся остальная часть замка, и поглощённого лежащими перед ним бумагами. В комнате пахло огнём из очага и растопленным сургучом, кипевшим в маленькой чаше над ещё более маленькой свечой. Лорд Эдмюр сидел за столом напротив его лорда-отца. Он сидел спиной к двери, но его легко было узнать по густым рыжим волосам Талли. Тирион подошёл ближе к столу, и никто не отреагировал на его появление. Старый Лев любил эти маленькие игры с властью, знал Тирион. Лорд Эдмюр сидел перед широким столом молча и неподвижно, как мальчик, которого только что отругали, и теперь он не смел пошевелиться, боясь, что даже вздох может только ухудшить его положение. — Можешь сесть, — сказал отец, не отрывая глаз от своих бумаг. Тирион подошёл ко второму, всё ещё свободному стулу перед широким письменным столом и сел на него, лорд Эдмюр оказался рядом с ним. Его лорд-отец капнул каплю горячего сургуча на только что сложенную бумагу и вдавил в неё свою печать, по-прежнему не поднимая глаз. — Можете идти, лорд Эдмюр. Словно пробудившись от оцепенения, новая жизнь внезапно словно ворвалась в до сих пор полностью застывшего лорда Эдмюра. Он начал осторожно улыбаться, поклонился лорду Тайвину и поднялся со стула. Затем он повернулся к Тириону. — Милорд Тирион, я рад видеть, что вы благополучно прибыли в Риверран, хотя мы и не ожидали... — Можете идти, — повторил его лорд-отец, на этот раз более твёрдым голосом. Лорд Эдмюр понял, умолк, ещё раз поклонился, а затем поспешно вышел из солярия как побитая собака, поджавшая хвост. Тириону пришлось подавить ухмылку, когда Эдмюр Талли, верховный лорд Речных земель, был вышвырнут Старым Львом из своего собственного солярия как маленький мальчик, причём старик даже не взглянул на него. Весёлое настроение Тириона быстро улетучилось. Теперь он остался наедине со своим лордом-отцом. Тем временем Старый Лев начал писать несколько коротких строк на следующем листе бумаги, посыпал его мелко истолченным сандараком, чтобы чернила быстрее высохли, и, пересыпав сандарак обратно в свой маленький бархатный мешочек, сложил письмо и снова запечатал его ярко-красным воском и своей личной печатью. Тирион молчал, ждал, ждал и ещё немного подождал. — Что именно тебе нужно в Риверране? — наконец спросил отец, почти дочитав следующее письмо. — И тебе привет, отец. Я тоже рад тебя видеть, — ответил Тирион. — Не волнуйся, со мной всё в порядке. Я цел и невредим. Прошу тебя, не задавай сразу столько вопросов о моём пребывании за Стеной, куда ты отправил меня умирать. — Отец ничего не ответил, лишь на краткий миг поднял глаза на Тириона — ровно настолько, чтобы бросить на него неодобрительный взгляд, — и тут же снова опустил их на лежащие перед ним бумаги. — Разочарован тем, что я выжил за Стеной? Что я пережил смертельный холод, одичалых, дезертиров и тварей из самых тёмных кошмаров? Полагаю, да. Прости меня, пожалуйста, за то, что я не смог умереть ради тебя, отец. — Если бы я хотел твоей смерти, я бы нашёл другие способы, кроме как отправить тебя на край света и оставить это на волю снега и немытых дикарей. Так что, повторюсь, что тебе нужно здесь, в Риверране? — Мне нужно найти короля. — Короля? Его здесь нет, — сказал Старый Лев и начал составлять следующее письмо. — О, я знаю. Моя любящая сестра уже была достаточно добра, чтобы сообщить об этом. И снова его лорд-отец выждал несколько ударов сердца, в течение которых между ними повисла обычная неловкая тишина, словно кто-то громко и вонюче напердел, прежде чем продолжить. — И зачем тебе понадобилось искать короля? Тирион недолго раздумывал, что бы такое придумать. Что-то, что его отец с большей охотой принял бы за правду. Но он не мог ничего придумать. По крайней мере, ничего такого, что отец не распознал бы как ложь и не осудил бы как одну из его детских глупостей, как он любил называть большую часть того, что Тирион делал или говорил. — Я проводил расследование в Цитадели, и мои выводы имеют жизненно важное значение для Его Величества и всех нас. Крайне важное. — Неужели? — Да. — Ну, я уже слышал о тех расследованиях, которые ты проводил в Староместе. — На краткий миг отец особо подчеркнул это слово. — Неужели ты думал, что я не знаю, что там произошло? — Если ты имеешь в виду пожар в библиотеке... — Я не верю в совпадения, Тирион. Особенно если ты, как никто другой, оказался рядом с местом преступления. — Пожар, несомненно, был трагедией. Однако могу тебя заверить, что причина пожара для меня так же загадочна, как и для тебя, отец, так что если ты... — Меня не интересуют кучка старых книг и засохших свитков. Но то, что Цитадель теперь каждый день стучится в ворота Кастерли-Рок, умоляя о монете, как нищий в День Матери, — это меня, конечно, беспокоит. Руины Цитадели ещё тлели, когда первые вороны уже прилетели в Кастерли-Рок. И если бы это зависело от некоторых членов нашей семьи, которые так любят называть себя моими советниками, мы бы уже давно отправили половину наших богатств в Старомест. Так что, Тирион, просвети меня насчёт этих находок, которые, несомненно, имеют огромное значение для Его Величества и для всех нас. Поскольку, как я полагаю, ты сжёг Великую библиотеку Цитадели, чтобы сделать эти выводы, они обязаны быть значимыми. Давай начнём с того, из чего именно ты сделал эти выводы. Может быть, в одной из тех книг, которые ты украл? Тирион был поражён, когда Старый Лев открыл ящик своего стола, достал оттуда одну за другой две книги и один свиток и бросил их на стол перед собой, словно мусор. Первая книга оказалась Неестественной историей септона Барта. Затем последовал свиток, который Тирион узнал, как часть Парадоксальных сил высшей магии. Затем последовал самый большой ужас Тириона. Последняя книга, которую достал его лорд-отец, оказалась не чем иным, как Смертью драконов. — Где ты... Ты обыскал наши вещи. — Конечно, — бесстрастно ответил отец. — Ты скитаешься, без сомнения, пьёшь и распутничаешь по всем Семи Королевствам, как какой-то межевой рыцарь, случайно оказываешься в Цитадели, когда её библиотека становится жертвой величайшего в её истории пожара, нарушаешь мой прямой приказ вернуться в Кастерли-Рок... — Тирион собирался что-то сказать в ответ, но поднятая бровь лорда-отца заставила его умолкнуть, прежде чем он успел произнести первое слово. — Не думай, что Лансель не сообщил мне о твоём нелепом поведении, когда его послали вернуть тебя в Кастерли-Рок. После всего этого я счёл нужным взглянуть, какие важные дела могли помешать тебе выполнить мой прямой приказ на этот раз. Старый Лев взял со стола одну из старых книг — Неестественную историю Барта — и несколько раз перевернул её в руках, как будто держал книгу впервые и никак не мог сообразить, что с ней делать. Затем он позволил ей упасть обратно на стол. — А может быть, ты сделал свои выводы из этого? Он потянулся к другому ящику стола и, к новому ужасу Тириона, достал одну из чёрных стеклянных свечей. Она горела в его руке, и холодное пламя заливало комнату потусторонним, неприятным светом, который, казалось, заглушал даже солнечный свет, проникающий через окна. Цвета во всей комнате словно изменились, став одновременно более чистыми и насыщенными, но при этом настолько неприятными для глаз, что почти болезненно жгли их, а тени вокруг вдруг стали такими же темными, черными и абсолютными, как дыры в самом мире. Его отец-лорд поставил витую свечу на стол перед собой. На какое-то мгновение она, казалось, хотела откатиться в сторону, но потом остановилась и покатилась обратно на то самое место, где её поставил Старый Лев. Тирион снова хотел что-то сказать, но не мог. Ни слова не слетало с его губ. Казалось, он даже не мог больше дышать, а билось ли вообще его сердце, он не мог сказать. Он и сам не мог сказать, было ли это из-за ситуации, в которой он находился, или, возможно, из-за света свечи. Только когда отец взял из того же ящика тряпку и накинул ее на свечу, изгнав её ужасающий свет из комнаты, Тириону показалось, что он может дышать, и его сердце снова начало биться. — Ты не имел права брать эти вещи, — наконец сказал Тирион. — Эти книги и стеклянные свечи не принадлежат тебе. — Как и не принадлежат тебе. Это было правдой. Однако Тирион решил не зацикливаться на этом. — Верни их. Старый Лев некоторое время молча смотрел на Тириона, словно раздумывая, не выбросить ли книги и свечу из соседнего окна. Затем он указал на него одной рукой, давая знак, что Тирион может забрать их сам. Он быстро вскочил с кресла, сделал ещё один шаг к столу и протянул руку. Чтобы дотянуться до свечи, ему пришлось перешагнуть через широкий и нелепый по форме стол. Тирион не сомневался, что именно так и было задумано его отцом. — Ланнистеру ни к чему валирийские побрякушки, — сказал отец, когда Тирион только что взял в руки стеклянную свечу, Неестественную историю и единственный свиток Парадоксальных сил высшей магии. Однако, когда он уже собирался достать Смерть драконов, отец опередил его. — А это... — Он открыл книгу на случайной странице и пролистал её с явной незаинтересованностью. Тирион видел, как маленькие кусочки древнего пергамента отрываются то тут, то там и рассыпаются по столу, словно маленькие коричневые снежинки. Затем отец с громким стуком захлопнул книгу. — Глупости. Такой вздор никогда не приносил пользы. С этими словами Старый Лев откинулся в кресле и бросил книгу в пламя очага. — Что ты делаешь? — в ужасе вскричал Тирион. Он быстро опустил стеклянную свечу, книгу и свиток на стол перед собой, вскочил с кресла и побежал к очагу так быстро, как только позволяли его кривые ноги, не обращая внимания на назидательный взгляд отца. Однако пламя уже начало охватывать иссохшие страницы древней книги. Тирион хотел было потянуться к ней, как увидел, что огонь охватил страницы и старый кожаный переплет, сделав их сначала тёмно-коричневыми, а затем чёрными быстрее, чем он мог предположить. Однако жар был слишком силён. Каждый раз, когда он пытался дотянуться до книги, пламя словно поджигало и его руки, и ему приходилось убирать пальцы. А спустя мгновение было уже слишком поздно. Книга полностью сгорела, ярко полыхая жёлтым, синим и фиолетовым, и её страницы в мгновение ока превратились в пепел. Словно древняя книга хотела сгореть, чтобы окончательно изгнать свои тайны из этого мира. — Что... что ты наделал? — спросил Тирион, задыхаясь, не сводя глаз с остатков того, что когда-то было одним из величайших секретов мира смертных. — Оказал тебе услугу, — сказал его отец. Тирион повернулся к нему, с недоверием глядя на эти слова. Старый Лев, однако, уже давно перешёл к своему следующему письму. Тирион вернулся к своему креслу и сел, ощущая внутри полную пустоту и ужас. Он ничего не говорил, не мог ничего сказать. Он просто смотрел на отца, который сидел, царапая пером по листу бумаги, совершенно безучастный. Через несколько ударов сердца Старый Лев наконец, казалось, заметил. Он отложил перо, откинулся в кресле, сложил руки на коленях и посмотрел на Тириона. — Ты мог бы оказаться на виселице за измену только за то, что обладал этой книгой, — наконец сказал он. — Даже Рейгар Таргариен не настолько любит книги и писания, чтобы позволить тебе избежать наказания. — Откуда тебе знать? Ты даже не читал её, — возразил Тирион. — Нет. Мне не нужно было. Я знал о её существовании и знал достаточно, чтобы понять, что владение этой книгой принесло бы нам больше вреда, чем пользы. У Ланнистеров достаточно друзей в Староместе, чтобы быть в курсе таких вещей. Друзей? У тебя, отец? Вряд ли. Кого бы ты ни знал в Староместе, он точно не твой друг. Скорее всего, твой шпион, а может, кто-то, кто боится тебя настолько, что скорее расскажет тебе самые сокровенные тайны собственной матери, чем рискнет навлечь на себя твой гнев. Но друг... Нет. — Я удивлен. — И чему ты удивляешься? — спросил его лорд-отец. — Мне казалось, тебе было бы приятно увидеть, как я болтаюсь в петле виселицы. Тогда бы ты наконец избавился от меня. Меня — позора Кастерли-Рок, — сплюнул Тирион через стол. — Мысль эта весьма заманчива, — сказал его лорд-отец, и Тирион в тот момент не мог понять, всерьёз он говорил или нет. — Однако, если ты окажешься на виселице как изменник Короны, то даже в смерти опозоришь нашу семью. Ты и в жизни успел немало над этим поработать. Тирион лишь коротко фыркнул в ответ. Затем он решил сменить тему, пока его лорд-отец не передумал или не догадался, что ещё одно из писаний — скорее бремя, чем польза, или что стеклянным свечам всё-таки лучше быть в глубине русла Красного Зубца. — Гораздо интереснее вопроса о том, что я здесь делаю, вопрос о том, что здесь делаешь ты, — сказал Тирион. — В конце концов, это не твой замок, даже если ты, очевидно, заставил лорда Эдмюра думать иначе. — Я делаю то, что всегда делаю, Тирион. Я защищаю нашу семью. — Ты даже не представляешь, как это меня утешает, отец, — насмешливо заметил Тирион. Его отец ничего не ответил. — Может быть, ты хочешь посвятить меня в свои планы по защите нашей семьи? Похоже, они меня беспокоят. Уверен, ты привёл меня к себе не потому, что тебе интересна моя крайне приятная компания. Отец поднял бровь в ответ. — Конечно, нет. У меня были планы на тебя в Кастерли-Рок, но больше нет. Не после письма, которое пришло сегодня. — Письмо? Какое письмо? — С Драконьего Камня. И снова рука его лорда-отца на краткий миг исчезла в одном из ящиков стола. Тирион напрягся, уже ожидая следующего неприятного сюрприза. Но когда рука появилась вновь, в ней была лишь тонкая полоска свёрнутой бумаги. Письмо, из тех, что прикрепляются к ногам воронов. Старый Лев бросил письмо на стол перед Тирионом и кивком головы велел ему прочесть. Тирион взял письмо, развернул бумагу между пальцами и начал читать. Письмо было написано от имени принца Эйгона, хотя Тирион и сомневался, что он написал его лично. В нём говорилось о нескольких интересных вещах. Принц Эйгон и принцесса Рейнис поженились. Судя по всему, это была очень интересная церемония и ещё более интересная брачная ночь, так как в ту же ночь принц Эйгон взял в жёны девицу Аллару Гаргален на той же церемонии. Тирион ненадолго задумался о том, что ему известно об этой девушке. Леди Аллара уже много лет была известна как лучшая подруга и ближайшая наперсница принцессы Рейнис. Кроме этого, он знал о ней лишь то, что она молода и необыкновенно красива. Он видел её пару раз при дворе, но никогда не обменивался с ней больше, чем двумя-тремя словами из простой вежливости. О доме Гаргален он знал, что это один из самых знатных домов Дорна, один из главных знаменосцев Мартеллов из Солнечного Копья и что лорды Солёного Берега сколотили себе скромное состояние, торгуя оливками и драконьим перцем. Это не могло даже отдалённо сравниться с нелепым богатством его собственной семьи, но, тем не менее, оно было вполне респектабельным. Почему принц Эйгон выбрал в качестве второй жены именно леди Аллару, когда он и его сестра уже были наполовину дорнийцами, а значит, могли бы найтись куда более выгодные пары с дочерьми других великих домов, он не знал. В письме также сообщалось о возведении Джона Сноу в ранг лорда, об основании им нового дома и о его женитьбе на леди Арье Старк, младшей сестре лорда Робба Старка. Таким образом, Джон Сноу отныне стал называться лордом Джоном Лонгклоу и был провозглашён новым лордом Окуня Бранта по приказу самого короля. Где бы ни находился этот Окунь Бранта, Тирион мог только надеяться, что лорд Джон решит дать своему замку новое, более презентабельное название. — Джон Лонгклоу... — размышлял Тирион. — Что ж, полагаю, мне ничего не остаётся, как поздравить Джона Сноу с его крутым взлетом и всех молодоженов с их самым счастливым днём. — Действительно, — прорычал Старый Лев. — Надеюсь, ты ещё не написал ответ, отец. Я буду очень огорчен, если не смогу выразить в нём свои личные поздравления. — И снова его лорд-отец ничего не ответил. Тирион ещё раз просмотрел письмо в поисках того, что он мог пропустить. Однако, не найдя ничего подобного, он продолжил: — Похоже, это хорошие новости. Джон Сноу... Джон Лонгклоу, — поправил он себя, — более чем заслуживает этого. Хороший человек и, безусловно, хороший лорд. А свадьба — это всегда повод для веселья, не так ли? Особенно две свадьбы, в которых участвуют пять человек. Но... какое отношение всё это имеет ко мне? — Если бы это письмо не пришло, я бы давно упаковал тебя в ящик и отправил обратно в Кастерли-Рок на ослиной спине. Вот какое отношение оно имеет к тебе. — Да, ты уже говорил об этом. Но ты так и не ответил на вопрос, почему. Что я должен был делать в Кастерли-Рок, чего не должен делать сейчас? — Жениться, — коротко ответил его лорд-отец. Поначалу Тирион был слишком удивлён, чтобы ответить. Спустя мгновение, когда он вновь обрёл самообладание, ему наконец удалось заговорить снова. — Жениться? На ком? Его лорд-отец ничего не сказал, лишь кивнул в сторону письма, которое Тирион всё ещё держал между пальцами. Сбитый с толку, Тирион снова взглянул на письмо, его глаза торопливо пробегали по строчкам. В письме упоминались две юные леди и даже принцесса. О принцессе Рейнис, разумеется, не могло быть и речи. Даже если бы она не была обручена с принцем Эйгоном раньше и их брак не был бы почти неизбежен только из-за традиций Таргариенов, Тирион сомневался, что король Рейгар согласился бы на это. Не говоря уже о принце Эйгоне или самой принцессе. Леди Арья была бы одним из вариантов, но в ней было бы мало смысла. Север, обширный и широкий, но малонаселенный и бедный как пустой свинарник, по большей части ничего не мог предложить дому Ланнистеров. Скорее всего, ничего, кроме древесины, мехов, бородатых мужчин и таких же бородатых женщин. Если бы Тайвин Ланнистер хотел заполучить Север или хотя бы его часть, он бы продал какого-нибудь кузена из незначительной ветви дома Ланнистер одному из знаменосцев Старков. Оставалась только леди Аллара. Удивительно, какой интерес все вдруг стали проявлять к этой девушке, — подумал Тирион. — Сначала принц Эйгон, который неожиданно и без всякого объявления взял её< в жены, а теперь Старый Лев. Однако почему его лорд-отец хотел, чтобы он взял в жёны именно эту девушку, было непонятно. Конечно, она была молода и красива, с бледной кожей — необычной для девушки, родившейся и выросшей под дорнийским солнцем, — стройной фигурой, золотистыми волосами с серебром в них и прекрасной улыбкой с идеально белыми зубами. Тирион слишком хорошо это помнил. Однако в то, что его лорд-отец выбрал бы для него возможную пару, основываясь на её красоте, Тирион не поверил бы ни за что на свете. Значит, должна была быть другая причина. Но какая? Не похоже, чтобы Гаргалены могли предложить дому Ланнистеров слишком много в политическом плане. Даже скромное богатство Гаргаленов и их земель не могло прельстить такого человека, как Тайвин Ланнистер, насколько знал Тирион. Богатство было слишком скромным, чтобы значительно укрепить дом Ланнистеров, а земли, которые Гаргалены называли своими, состояли не более чем из скалистого побережья и участка дорнийской пустыни. Пески Дорна вряд ли были более желанны для Старого Льва, чем снега Севера, в конце концов. И всё же она была единственной из трех, казавшейся хоть сколь-нибудь достойной внимания. Поэтому Тирион решил поставить на леди Аллару. — Значит, дочь Гаргаленов, — наконец сказал он. — Да. — Понятно, — сказал Тирион. Он задумался на мгновение, но так и не смог придумать, почему его лорд-отец сделал такой выбор. Он поднял голову и увидел отцовские глаза, зелёные, как у всех Ланнистеров, и в то же время холодные и твёрдые, словно сделанные из стали. Казалось, отец мог прочесть вопрос в глазах Тириона, словно читал книгу. Тем не менее он ничего не сказал, а подождал, пока Тирион сам задаст вопрос. — Не то чтобы я жаловался на такую прекрасную невесту, — наконец сказал Тирион, устав ждать и размышлять, — но... почему? Что дом Гаргален может предложить нам, кроме песка, оливок и драконьего перца? Его лорд-отец поначалу ничего не сказал, как часто бывало, когда кто-то задавал ему вопрос, на который, по его мнению, этот кто-то должен был ответить сам. Тириону, однако, не хотелось снова повторять то немногое, что он знал о доме Гаргален, Солёном Береге и Дорне в целом. После недолгого молчания Тирион обнаружил, что именно так и поступил, как того, видимо, хотел его лорд-отец. Так чего же ему не хватало? Дорнийцы были близки к королевской семье. Неудивительно, ведь королева Элия была Мартелл из Солнечного копья. Но это не могло быть причиной. Эта близость относилась в первую очередь к Мартеллам, а не к кому-либо из их знаменосцев. Даже к таким важным знаменосцам, как Гаргалены. Так что, если бы дело было в этом, Старый Лев постарался бы сосватать ему в невесты дочь Мартеллов, возможно, племянницу королевы. В любом случае это не могло быть причиной. Лорд Тайвин Ланнистер из Кастерли-Рок никогда бы не попытался тихо и тайно пробраться к трону через брак с семьей королевы. Нет, такой человек, как Тайвин Ланнистер, хотел видеть на троне дочь Ланнистеров, а не просто смутную близость к трону через семью нынешней королевы. Он хотел видеть на троне свою кровь, как он всегда хотел, как знал Тирион, как знали все. Свою кровь... кровь... кровь... Затем, от одного мгновения к другому, пелена спала с глаз Тириона, и ему захотелось дать себе пощёчину за то, что он не подумал об этом раньше. Однако его лорду-отцу это наверняка понравилось бы, и Тирион подавил в себе это желание. Леди Аллара — не просто Гаргален, — подумал он. — Её мать — леди Эшара, по происхождению Дейн из Звездопада. — Тебе нет дела ни до оливок, ни до драконьего перца, — объявил Тирион. — Тебе даже Гаргалены не интересны. Тебе нужны Дейны. Его лорд-отец удовлетворенно кивнул, и на кратчайшую долю мгновения Тириону показалось, что на его лице появилось что-то вроде мимолётной улыбки. Однако затем она так же быстро исчезла. Его лорд-отец потянулся к графину с вином, стоявшему нетронутым на краю стола, и налил немного вина в два серебряных кубка. Один из них он медленно и осторожно протянул Тириону через стол, а второй взял себе. — Рад видеть, что, в отличие от остального тела, твоя голова работает как подобает, — заметил Старый Лев, сделав небольшой глоток вина. — О, уверяю, отец, некоторые части моего тела, работают так же замечательно. — Да, я уверен, что так и есть. Его лорд-отец выглядел не слишком весёлым. Тириону было всё равно. Однако его радость от того, что он разгадал планы Старого Льва, была недолгой, когда он понял, что вовсе не разгадал его план. Дома Гаргален не хватало для того, чтобы стать интересной парой в глазах его лорда-отца, достаточно интересной, чтобы женить своего единственного оставшегося сына и наследника на дочери этого дома, а дома Дейн из Звездопада не хватало и этого, возможно, даже в большей степени. Земли Дейнов из Звездопада были ещё меньше, чем у Гаргаленов. Однако вместо скалистого побережья и песчаной пустыни Дейны властвовали над каменистым устьем реки и суровыми, почти неплодородными горами. Лишь две вещи делали Дом Дейн — во всяком случае, Дейнов из Звездопада — хотя бы немного интересным. Первая — это Рассвет, легендарный фамильный меч Дейнов. По легенде, он был выкован из сердца упавшей звезды. Может быть, отец искал замену Светлому Рёву? Нет, это невозможно. Сир Артур Дейн носил титул Меча Зари и будет носить его до самой смерти. Но даже если бы сир Артур умер сегодня, Тириону никогда бы не позволили даже прикоснуться к этому бесценному оружию. Он не был Дейном и никогда бы им не стал, даже если бы женился на леди Алларе, Гаргален, что была Дейном из Звездопада только по линии своей матери. И даже если бы всё было иначе, Тирион сомневался, что смог бы научиться владеть оружием так, чтобы в один прекрасный день стать новым Мечом Зари. Отцу пришлось бы уничтожить сначала всех Дейнов из Звездопада, потом Дейнов из Горной Обители, а затем и весь дом Гаргален, следующих в очереди на наследование земель и скромных богатств Звездопада, прежде чем я смог бы даже приблизиться к этому мечу, — подумал Тирион. — Не думаю, что старик согласится с таким планом... Значит, дело не в мече, не в Рассвете. Оставалось другое, что делало Дейнов такими особенными. То самое, что заставило Тириона вспомнить о Дейнах. Их кровь. Одна из древнейших родословных во всех Семи Королевствах, серебристые волосы как у валирийцев, фиолетовые глаза как у валирийцев, но происхождение от Первых людей, восходящее к десяти тысячелетиям до зари времен. Эта кровь делала их особенными. — Значит, тебе нужна кровь Дейнов, — наконец заявил Тирион. Отец снова коротко кивнул. — Да. Древняя кровь, древняя кровь, несомненно, достойная королевского брака. — Ну, разумеется, — сказал Тирион. — Как, похоже, только что доказал принц Эйгон. — Действительно. — Но что это за королевский брак? Ты можешь забываться время от времени, отец, но, даже если бы я был достаточно для этого, я не принц, а ты не король. Мы не королевские особы. Уже триста лет как перестали быть таковыми. — Нет, но Таргариены таковыми являются и, вероятно, останутся ещё какое-то время, — сказал его лорд-отец. Он позволил этим словам на мгновение задержаться в воздухе между ними, прежде чем продолжить. — Твоя первая дочь от Аллары Гаргален стала бы парой для первого сына принца Эйгона и принцессы Рейнис. Король уже дал на это согласие. — Ну, думаю, теперь этого не случится. — Очевидно, нет, — прорычал Старый Лев. — Похоже, нарушать брачные договорённости уже стало традицией дома Таргариен. Его лорд-отец понимал. Конечно, он понимал. Хотя его явно не забавляло всё это, как Тириона. — Действительно, — лишь отрывисто произнес он. Тирион отпил глоток вина. Оно было не таким уж и большим, но серебряный кубок уже был почти пуст. Он протянул руку к графину с вином, но прежде чем его короткие пальцы успели дотянуться до него, лорд-отец уже схватил его и отодвинул на достаточное расстояние, чтобы он больше не мог до него дотянуться. С тихим вздохом Тирион опустился в кресло. — И что теперь? — спросил он через мгновение. — Созывать знамена в Западных землях, чтобы отомстить за оскорблённую честь золотого льва? — На этот раз его лорд-отец не ответил, лишь приподнял бровь. — Полагаю, нет, — сказал Тирион. — Среди моих советников, — начал Старый Лев, выплюнув слово "советников", словно желчь на языке, — были и такие, кто предлагал мне поступить именно так. Глупцы. Трудно поверить, что они вообще носят фамилию Ланнистер. Хотят воевать против дома Таргариен. После того, что этот мальчишка сделал с железными людьми, можно было подумать, что даже самый большой простак способен усвоить, чем это чревато. — Под мальчиком ты подразумеваешь нашего наследного принца, я полагаю? — Именно его. Так что нет. Мы не собираемся восставать против Короны. Я не заинтересован в превращении Кастерли-Рок в следующий Харренхолл. Или в следующий Пайк, если уж на то пошло. Если бы это был только сам Рейгар... — Тогда бы ты осмелился восстать? И снова Старый Лев лишь приподнял бровь. Тирион попытался представить, что в этот момент может происходить в голове его лорда-отца. Восстание? Нет, даже если бы принц Эйгон не оседлал дракона, старик никогда бы не позволил увлечь себя в открытое восстание. Западные земли в одиночку против всего остального королевства, чтобы восстановить свою поруганную честь? Смешно. Северяне, и прежде всего Старки, почти раздувшиеся как старый труп от своей чрезмерной одержимости честью, возможно, позволили бы увлечь себя подобным безрассудством. Гордые рыцари Долины, возможно, тоже, как и не менее гордые лорды Простора. Дорнийцы, всегда отличавшиеся сложным и мятежным характером, с радостью взялись бы за мечи и копья. И даже некоторые из непокорных глупцов в Штормовых землях могли бы поспешить к своей гибели, как это столь впечатляюще доказал Роберт Баратеон. Но только не Тайвин Ланнистер. Он ждал бы, наблюдал и затаился, ожидая своего шанса. Шанса сделать... что? Что-то. Что-нибудь. Но когда пришло бы время, всё было бы сделано кардинально. Один-единственный смертельный удар в ночи. Тирион не сомневался в этом. Это был бы конец короля Рейгара, так или иначе, и в свои последние минуты он знал бы, чьих это рук дело. В этом Тирион тоже был уверен. Однако он никогда бы не рискнул на открытое восстание, даже если бы драконов не существовало. Тайвин Ланнистер сражался только в тех битвах, в которых знал, что победит. Однако в любом случае драконы никуда не делись. В том, что его лорд-отец не смирится с этим нарушением королевского слова, с этим выпадом против него и всего дома Ланнистеров, Тирион был уверен так же, как и в следующем восходе солнца. Лорд Тайвин Ланнистер был способен на многое, но забывать и прощать — не из их числа. — И что ты собираешься делать теперь, если позволишь спросить? — Ничего, — почти безразличным тоном ответил его лорд-отец. — Ничего? — Мне не нужно ничего делать. Король Рейегар скоро сам придёт ко мне, — заявил его лорд-отец. Тирион нахмурился при этих словах. — Почему? — Потому что войны поглощают золото, как яма землю, — сказал его лорд-отец. — Безудержные расходы короля Рейгара в Эссосе уже обошлись Железному трону в целое состояние. А вместе с восстаниями в Штормовых землях, на Железных островах и теперь в Долине они выкачали казну Короны, как хорошо подвешенный кусок мяса. — А когда король придет к тебе? Тогда ты с радостью откроешь сокровищницу Кастерли-Рок, чтобы помочь Железному трону? — спросил Тирион тоном, который ясно давал понять, как мало он верит в то, что хоть одна монета из Кастерли-Рок попадет в Королевскую Гавань. — Когда это время придёт, короля Рейгара будет ждать разочарование. Ланнистеры всегда платят свои долги, а после нарушения соглашения Корона сейчас очень сильно задолжала нам. — Так ты собираешься просто отказать королю? Отправишь самого могущественного человека в Вестеросе спать без ужина? Его лорд-отец фыркнул при этих словах. — Ты глупец, если думаешь, что он самый могущественный человек в Вестеросе. Рейгар может быть королем, но король — ничто без сильных союзников и сторонников. Тирион молча понял, что сейчас у него осталось не так уж и много. Впрочем, Тириону не нужно было озвучивать эту мысль, а его лорду-отцу не нужно было ее подтверждать, чтобы понять, что он прав и что его лорд-отец видит это так же. Штормовые земли превратились в дикое месиво из мятежников, лоялистов и колеблющихся, и от них было мало проку, независимо от того, что Штормовой Предел давно пал и где бы ни находился Роберт Баратеон. Речные земли были так же непостоянны и разделены, как и прежде, их разделяла верность Риверрану, верность дому Таргариен и верность только самим себе. Взоры северян по понятным причинам были обращены к Стене, а не к Королевской Гавани. Простор был занят собой, зализывая свои раны после того, что железные люди сделали на его берегах и островах. Железные острова, которые никогда не были опорой Железного трона, практически исчезли, а Долина Аррен всё ещё находилась в состоянии открытого восстания, и только небольшие Королевские земли и дорнийцы — известные своей ненадежностью и, к тому же, довольно малонаселённые по сравнению с действительно сильными и могущественными регионами королевства — всё ещё поддерживали Рейгара. Вряд ли это можно назвать основой для сильного и стабильного правления. — Кроме того, — продолжил его лорд-отец, — я знаю нашего короля. Может, он и повзрослел, но в глубине души остался всё тем же мальчишкой, каким был, когда Эйрис ещё сидел на троне. Если бы он мог, то проводил бы дни в руинах Летнего Замка, оплакивая собственное существование как какая-нибудь плаксивая девица или доводил бы до слёз всех женщин и девиц при дворе, исполняя печальные песни на своей арфе. — Значит, ты хочешь преподать ему урок и немного подержать его в напряжении, прежде чем решишь помочь ему? — Его отец лишь приподнял бровь, но по выражению его глаз Тирион понял, что попал в точку. — Не поздновато ли пытаться учить уму-разуму взрослого мужчину, да ещё и нашего короля? — Поздновато чему-то учиться бывает только мертвецам. — Понятно, — кивнул Тирион. — И я полагаю, что этот урок не пройдет даром для короля Рейгара. И снова его лорд-отец не ответил. Впрочем, в этом и не было необходимости. Взгляд отца и без того сказал Тириону достаточно. Нет, король Рейгару этот урок не обойдётся даром. Совсем наоборот. Если раньше они договаривались о помолвке Тириона и его первой дочери с первым сыном принца Эйгона и принцессы Рейнис, что делало будущей королевой представительницей дома Ланнистер, то теперь королю придётся заплатить гораздо больше, чтобы превратить Старого Льва хотя бы в подобие друга Короны. Будущая королева Ланнистеров и принцесса Таргариенов в качестве жены будущего лорда Кастерли-Рок, пока ещё не только не рожденного, но и даже не зачатого сына Тириона. Это, несомненно, будет наименьшим из зол, был уверен Тирион. Разумеется, для этого Тириону сначала нужно было найти подходящую жену, а поскольку леди Аллара была уже недоступна, а подходящих кандидатур в Семи Королевствах, вероятно, было не так уж много, Железный Трон мог в конце концов даже быть вынужден найти для него подходящую принцессу в Эссосе, скорее всего валирийского происхождения. Это обошлось бы Железному трону в такую огромную сумму золота, что даже Ланнистеры из Кастерли разинули бы рот в благоговейном ужасе. Во всяком случае Тирион был уверен, что у будущего поколения Таргариенов не останется других вариантов брака, кроме сыновей и дочерей дома Ланнистер. Старый Лев позаботится об этом. Но, разумеется, он потребует и большего — чего бы это ни стоило. В первую очередь, скорее всего, земли и титулы. Но также и высокие должности для любого количества Ланнистеров в Королевской Гавани. Тирион был уверен, что в конце концов в малом совете короля вряд ли найдётся человек, не являющийся выходцем из Западных земель, и желательно с фамилией Ланнистер. Его лорд-отец не удовлетворится туманными обещаниями будущих браков, что через несколько лет или десятилетий вряд ли будут стоить той бумаги, на которой они были заключены и скреплены. — А теперь? — спросил Тирион после минутного молчания. — Теперь ты вернёшься в Кастерли-Рок, — сказал его лорд-отец. — Твоя маленькая прогулка со своей нелепой труппой окончена. — Что? Но ты же сказал, что не отправишь меня обратно, раз ваши с королем свадебные планы сорвались, — возразил Тирион. Нет, этого не может быть. Он не мог допустить этого. Он должен был найти короля, должен был доложить королю Рейгару обо всех своих находках и, с тем небольшим запасом, что у них остался, продолжить расследование вместе с Марвином и Сэмвеллом Тарли. На карту была поставлена судьба человечества. Эта мысль звучала настолько абсурдно даже в его голове, что он едва не рассмеялся вслух. И всё же это была правда. — Я сказал, что у меня были на тебя планы в Кастерли-Рок, планы, что больше не актуальны, — поправил его лорд-отец. — Но это не значит, что ты можешь разгуливать по Семи Королевствам как тебе заблагорассудится, растрачивая ещё больше золота нашей семьи, ублажая себя шлюхами и ещё больше позоря наше имя. Ты вернёшься в Кастерли-Рок. — Нет, — сказал Тирион. Отец посмотрел на него, и на краткий миг, возможно, на половину удара сердца, Тириону показалось, что в его взгляде мелькнуло искреннее удивление. Видимо, меня не было слишком долго, — подумал Тирион. — Старик уже отвык от возражений. — Нет? — Нет, — повторил Тирион. — Я не могу. Я должен найти короля. Я должен... — Ты должен повиноваться. Ты вернёшься в Кастерли-Рок и выполнишь свой долг перед семьёй. — Долг? Какой долг? — фыркнул Тирион. — Я думал, моя прекрасная суженая уже давно замужем за другим. За неким драконьим принцем, как ты помнишь, отец. Или у дома Гаргален есть другая дочь, о которой я ещё не знал? — Неужели ты думаешь, что твой долг перед семьей заключается только в том, чтобы совратить какую-нибудь девицу? — Ну, я надеялся на это. По крайней мере, в этом я хорош. — Да, я слышал об этом, — прорычал Старый Лев. — Что же мне делать в Кастерли-Рок? — спросил Тирион. Не похоже, чтобы он смирился с тем, что его отправят домой. Однако знание того, чего на самом деле ждет от него его лорд-отец, могло бы отговорить его от этой мысли. — Ты не будешь позорить семью своими выходками, — ответил его лорд-отец. — Ты отправишься в Кастерли-Рок и будешь сопровождать туда Джоффри. Тирион был сбит с толку, и ему потребовалось мгновение, чтобы осознать услышанное. — Джоффри? Сына лорда Эдмюра? — Его лорд-отец лишь коротко кивнул. — Джоффри Талли, наследник Риверрана, едет в Кастерли-Рок? Зачем? — Затем, чтобы стать лордом, конечно, — сказал старик таким тоном, словно сам вопрос Тириона был абсурден. — Львом. Человеком, достойным нашей крови. Или ты думаешь, что он сможет сделать то же самое под опекой своего отца? — Тирион хотел что-то сказать в ответ, но не смог ничем возразить своему лорду-отцу. Насколько он знал лорда Эдмюра, тот был дружелюбным и весёлым человеком, но после всего, что он о нём слышал, ему вряд ли суждено было стать одним из великих и памятных лордов Семи Королевств. Если бы какой-нибудь певец однажды написал о нём песню, она была бы, конечно, уморительной, но вряд ли лестной. Нет, под опекой этого человека Джоффри вряд ли стал бы тем, кого его лорд-отец называл мужчиной и львом. — Нет, я так не думаю. — И ты думаешь, что я смогу сделать это с ним в Кастерли-Рок? Превращу в достойного человека и льва? — Ты? Не будь глупцом, Тирион. Единственное, во что ты можешь его превратить, — так это в пьяного блудника. Для каждой задачи есть свой инструмент, а для каждого инструмента — своя задача. Однако в данном случае ты не тот и не другой. Нет, мой брат Киван присмотрит за Джоффри, пока меня не будет. После моего возвращения я лично займусь воспитанием и образованием мальчика. — Что ж, можно только поздравить мальчика, — сказал Тирион, насмешливо подняв почти пустой кубок с вином. — И Серсея согласна отослать сына? — Твоя сестра понимает, что каждый обязан выполнять свой долг перед семьёй. И она, и её сын. — А она хоть знает? — Узнает, когда будет нужно. — Понятно, — сказал Тирион и не смог удержаться от ухмылки. Он надеялся, очень надеялся, что окажется рядом, чтобы увидеть лицо Серсеи, когда так получит это известие от их лорда-отца. И тут его ухмылка померкла, когда он понял, что ему ещё предстоит убедить своего лорда-отца не отправлять себя обратно в Кастерли-Рок, а позволить ему отправиться на поиски и встречу с королём. Он опустил взгляд в свой кубок с вином, но, к его ужасу, он не наполнился волшебным образом, как он надеялся. Он несколько раз покрутил вино, красное, тёмное и крепкое, взад-вперёд в своем кубке. По крайней мере, теперь он знал, что должен был делать в Кастерли-Рок. Ничего. Абсолютно ничего, кроме того, чтобы не причинять своему лорду-отцу лишней головной боли. — Я должен идти к королю, — сказал он через мгновение. — Отец, я действительно должен пойти к королю. Потом, когда моя задача будет выполнена, я с радостью вернусь в Кастерли-Рок и счастливо измучаю себя там до смерти, если ты этого хочешь, но... не сейчас. Не сейчас. Я должен отправиться к королю, — повторил он медленно, подчёркивая каждое слово, словно говорил с ребенком. — Неужели? И что же тебе так срочно понадобилось от короля? Эти твои расследования... О чём могут быть эти расследования? Тирион почувствовал, как сердце заколотилось в груди, и ему пришлось сделать глубокий вдох, прежде чем он смог заставить себя произнести слова, которые должен был сейчас сказать. Слова, которые, как был уверен Тирион, в лучшем случае вызовут смех и презрение его лорда-отца, а в худшем — остаток жизни в маленькой запертой камере без окон в Кастерли-Рок. Тем не менее это была правда, и ее нужно было сказать. — Я, вместе с архимейстером Марвином и Сэмвеллом из дома Тарли, братом Ночного Дозора, по поручению Его Величества проводил в Староместе расследование о... — О чём... — О Белых Ходоках-леса и о том, как мы сможем победить их в великой войне за выживание человечества, которая ждёт нас впереди. После этих слов Тирион замолчал, не зная, что ещё он мог бы добавить, чтобы его слова прозвучали менее нелепо и смехотворно. Его лорд-отец посмотрел на него, и, к удивлению Тириона, Старый Лев не фыркнул, не заметил, что это всего лишь детские сказки и ему не стоит даже думать о том, чтобы говорить о них на людях, подвергая семью дальнейшим насмешкам. Ничего. Отец ничего не сказал, просто смотрел на него и молчал, ожидая, что Тирион продолжит. И он продолжил. — Я знаю, как это звучит, но... Я видел их, отец. За Стеной. Они там, и они близко. Они идут за нами. Я знаю, ты, наверное, думаешь, что всё это шутка или сказка, но я видел их. Я... — Вовсе нет, — перебил его лорд-отец. На мгновение Тирион был настолько удивлен, что растерял слова. Если бы у его лорда-отца вместо ушей выросли крылья и он вылетел в окно в этот самый момент, Тирион вряд ли смог бы удивиться еще больше. — Ты... Ты хочешь сказать, что действительно веришь мне? — Да, — сказал Старый Лев, его тон был спокойным и выдержанным. — Да, Тирион, я верю тебе. — Но... почему? Тирион знал, что это был самый глупый вопрос из всех возможных в этот момент. Он не должен был спрашивать, должен был просто принять этот дар небес и поблагодарить Семерых за него позже, а не задавать вопросы, не рисковать тем, что его лорд-отец, явно не совсем в своём уме в данный момент, всё-таки одумается и, возможно, возьмёт свои слова обратно. Однако вопрос сорвался с его губ, и Тирион ничего не смог с этим поделать. Его лорд-отец на мгновение замолчал, затем потянулся к графину с вином и налил ещё себе, потом Тириону. Так много, два полкубка, Тирион не пил никогда в жизни. — В Королевской Гавани, на созванном им большом совете, — наконец начал его лорд-отец, — король Рейгар поведал собравшимся лордам королевства о приближающейся армии одичалых и объявил, что намерен созвать знамёна всего королевства, чтобы встретить эту угрозу. И что он намерен потратить немыслимое количество золота из королевских сокровищниц, чтобы подготовить королевство к грядущей зиме и войне с несколькими немытыми дикарями. Глупая болтовня, не более того. — Глаза Тириона расширились при виде того, как его лорд-отец открыто пренебрегает словами короля. Однако тот, казалось, либо не заметил, либо проигнорировал его. — Я знаю нашего короля достаточно долго, чтобы понимать, когда он что-то скрывает, — продолжал его лорд-отец. — В той истории с одичалыми не было и половины правды. Я сразу это понял. К счастью, у дома Ланнистер осталось достаточно друзей в Королевской Гавани, чтобы я мог быстро узнать больше. Поначалу это были шепотки и слухи, одни надуманнее и глупее других. Но я не был удивлен, хотя поначалу и не верил, что всё это может быть чем-то большим, чем очередное порождение безумия, которое так часто течёт в крови Таргариенов. — Но потом? — Но потом мальчик, наш наследный принц, — сказал его лорд-отец, подчеркивая титул принца Эйгона, — вернулся из-за Стены на своём черном звере с головой, чьи глаза сияли синим светом. Отрезанная от тела, полусгнившая и разлагающаяся, но всё же каким-то образом живая. При этих словах Тирион почувствовал, что его сердце начинает биться быстрее. Принц Эйгон привёз доказательства, доказательства того невозможного ужаса, что ждал их всех впереди, чтобы представить их любому, у кого есть два зорких глаза и желание смотреть. Это было действительно хорошо. Однако мысль о сияющих синих глазах, о смертельном холоде и ужасе в них навевала воспоминания. Воспоминания, от которых кровь стыла в жилах, а дыхание на мгновение замирало. — Ты видел? Ты видел голову? — осторожно спросил Тирион. — Конечно, нет, — фыркнул его лорд-отец, словно это была самая абсурдная мысль на свете. — Я не собираюсь проделывать весь путь от Кастерли-Рок до Королевской Гавани только затем, чтобы поглазеть на какую-нибудь нелепость, как какой-нибудь легковерный дурак. — Уверяю тебя, это не... — Но это сделал сын Стаффорда, Давен, — перебил его лорд-отец. — Я послал Стаффорда в Королевскую Гавань, чтобы он доставил твою невесту в Кастерли-Рок, но он приехал слишком поздно. К тому времени, как он прибыл, голова уже сгнила, и он не отнёсся к этой угрозе всерьёз. Давену же, к счастью, хватило ума расспросить наших доверенных людей и тех, за чьё слово он мог лично поручиться. Все сходились в одном и явно смогли разделить с ним свой ужас. Парень не слепой и не лжец, и уж точно не трус, но его письмо всё равно выглядело так, словно его написала девица, охваченная паникой и страхом перед брачной ночью. — Отец на мгновение замолчал, потягивая вино. — Похоже, король Рейгар был прав в своих опасениях относительно сказок и кошмаров. — Таргариены всегда были склонны к пророчествам, — согласился Тирион, тоже сделав глоток вина. — Да, и как бы часто они ни обжигали себе пальцы, время от времени они всё-таки оказывались правы. После этих слов они оба замолчали. Тирион чувствовал на себе испытующий, оценивающий взгляд отца, но изо всех сил старался не обращать внимания на укор и давящий взгляд старика. Он позволил своим мыслям немного поблуждать, глядя через большое окно справа от себя на реки и ручьи Речных земель, уходящие всё дальше и дальше на запад, на изрезанные холмы и равнины Западных земель с их плодородными полями и густыми широколиственными лесами. Его мысли всё время возвращались к Кастерли-Рок. В его воображении скала, освещенная красновато-золотистым оттенком вечернего летнего солнца, вдруг начала меняться, становиться серой и холодной. Тирион видел снег, падающий на Ланниспорт, корабли в гавани, разбитые на куски под напором замёрзшего Закатного моря, и Кастерли-Рок, возвышающуюся над всем этим, холодный, тёмный и мертвый. Он заставил себя выбросить эти мысли из головы и вернуться в реальность, к своему вину и лорду-отцу, который — что маловероятно, почти невозможно — действительно верил ему. — Ты действительно веришь мне, — сказал Тирион через мгновение с легкой ухмылкой на лице. — Не ожидал, что этот день настанет, отец. Действительно не ожидал. Его лорд-отец фыркнул в ответ. — Я всегда считал тебя безмозглым глупцом, почти таким же как многие из Таргариенов с их одержимостью пророчествами и концом света. Возможно, я ошибался. — Что ж, спасибо тебе за это, отец. Ты действительно умеешь льстить, — сказал Тирион. — Так ты собираешься послать людей на Стену, чтобы поддержать короля в борьбе с Иными? Поначалу его лорд-отец ничего не говорил, лишь смотрел на него. И снова этот взгляд, который говорил Тириону, что он должен сам найти ответ на свой вопрос. — Я сделаю то, что будет лучше для нашей семьи. Как и всегда, — сказал Старый Лев. — Думаешь, выживание не пойдёт на пользу нашей семье? Для этого необходимо удержать Стену. — Таков долг Ночного Дозора, — заявил его лорд-отец. — Если они не выполняют этот долг, то для королевства было бы лучше накинуть петлю на шею этих грабителей и убийц и положить конец их жалкому существованию в тот момент, когда их заковали в цепи за совершенные преступления. — Я был там, отец. Ночной Дозор слишком слаб, слишком измотан, чтобы должным образом защитить даже часть Стены. Не против одичалых, наступающих с севера, и уж точно не против такого врага, как белые ходоки и их армия нежити. Ночному Дозору срочно нужна помощь, и как можно больше. — Тогда долг Винтерфелла — защищать северную границу королевства, как все остальные Семь Королевств защищают свои границы во имя нашего короля. — Отец, одни Старки не могут... — Я сделаю то, что будет лучше для нашей семьи, Тирион. Как и всегда, — повторил Старый Лев, и Тирион понял, что на этом разговор окончен. Это не сулит ничего хорошего, — подумал он. — Он пришлёт людей, несколько безземельных рыцарей и горстку оруженосцев, возможно. Достаточно, чтобы можно было сказать, что отец откликнулся на призыв короля. Достаточно, чтобы не нарушить клятвы Железному трону. Но ни одним человеком больше. Однако Тирион решил больше ничего не говорить об этом. Здесь и сейчас было не время и не место пытаться убедить своего лорда-отца в чём-либо, кроме как позволить ему разыскать Его Величество. Возможность продолжить расследование и донести свои выводы до короля была важнее, чем точное число людей, которых лорд Тайвин собирался послать по приказу короля. Когда придёт время, за это всё равно будет отвечать сам король. Прежде чем Тирион успел сказать что-то ещё, его лорд-отец внезапно поднялся с кресла. Очевидно, он закончил работу над бумагами и решил закончить и этот разговор. Он рывком расправил свой дублет, так что золотой лев Ланнистеров снова засиял над сердцем. Затем он вышел из-за стола и длинными шагами направился к двери солярия. Тирион проследил за ним взглядом. Прямо перед дверью его лорд-отец снова остановился и повернулся к Тириону. — Король сейчас в Долине, подавляет нелепый мятеж мальчишки Аррена. Тирион нахмурился. — Зачем ты мне это говоришь? — Ты ведь хотел пойти к королю, не так ли? — Я думал, что должен был отправиться в Кастерли-Рок. — Таково было мое намерение, но намерения могут меняться. Возможно, в конце концов, ты окажешься более полезен нашей семье, находясь в окружении короля, чем в борделе Ланниспорта, — сказал отец. — Уж лучше ты будешь заниматься своими делами в Долине, чем в моём замке. Поэтому ты отправишься в Долину Аррен с эскортом наших солдат. — Ты серьёзно отправляешь меня в Долину Аррен? К королю? И дашь мне эскорт? — Конечно. В Долине всё ещё идёт война, пусть и недолго. К тому же, может, ты и самый низкий из нас, но ты всё равно Ланнистер из Кастерли-Рок. Я не могу рисковать тем, что с тобой что-то случится по дороге туда. — Не знал, что ты так беспокоишься о моём благополучии, отец. — О тебе я не беспокоюсь. Но ты Ланнистер. Человеческие законы дают тебе право носить моё имя и мои цвета, поскольку я не могу доказать, что ты не от меня. Если бы я позволил другому дому захватить одного из наших и безнаказанно держать его в плену, это означало бы, что мы больше не тот дом, которого стоит опасаться. По этой и только по этой причине ты отправишься в Долину с эскортом под моим знаменем. Я лично назначу людей, которым смогу доверять, чтобы они не только проводили тебя в Долину живым, но и проследили, чтобы ты не натворил по дороге глупостей, что заставят меня пожалеть о своём решении. Тирион с трудом мог поверить в услышанное. Я отправлюсь в Долину, — эхом пронеслось у него в голове. Презрение лорда-отца отскочило от него, как горошина от крепостной стены, ибо с детства он не привык к чему-либо другому от своего лорда-отца. Однако то, что имело значение, снова и снова звучало в его голове. — Я отправлюсь в Долину. — Ты будешь докладывать мне, Тирион, — сказал отец, его голос был суровым, твёрдым, не оставляющим никаких сомнений. Это была не просьба, как сразу понял Тирион, а приказ. И на этот раз ему лучше не пренебрегать им, если он не хочет, чтобы ночью его вытащили из королевского лагеря, завязали в мешок с мукой и на ослиной спине отвезли обратно в Кастерли Рок. — Всё, что ты узнаешь, находясь рядом с королём. Всё, что может быть важно для нашей семьи, а также всё, что ты считаешь совершенно неважным. Я хочу знать от тебя всё. Ты это понимаешь? Он должен был докладывать своему лорду-отцу обо всём, что ему удастся узнать, — на случай, если где-то спрятана хоть малейшая деталь, которая в какой-то момент может пригодиться Старому Льву. Это была не самая почётная задача, какую только можно себе представить, но если такова цена путешествия в Долину к королю, а не отправки в Кастерли-Рок против его воли, то для Тириона это была небольшая цена. — Я понимаю, — сказал он. Отец посмотрел на него, с минуту изучая его лицо. Затем он отрывисто кивнул. — Хорошо, вы и твои спутники отправитесь завтра на рассвете. — Завтра на рассвете? Путешествие сюда было долгим и утомительным, отец, и я надеялся, что мы сможем сначала немного прийти в себя, опустошить бочонок-другой вина и, возможно... — Завтра. На рассвете. Не сказав больше ни слова, его лорд-отец повернулся и вышел из солярия. Тирион остался наедине с почти пустым кубком вина и всё ещё парализованным изумлением от того, что здесь только что произошло. Тирион потянулся к стеклянной свече, всё ещё сокрытой под куском ткани, которой накрыл её его лорд-отец. Ткань соскользнула, и тут же стол перед ним, очаг за ним и картина над ним — вероятно, портрет давно умершего лорда Талли — снова залились неприятным светом. Тирион расправил скатерть, изгнал из комнаты свет свечи и взял в руку свечу со стола. Он немного поиграл с зачехленной свечой в руке, проводя короткими пухлыми пальцами по витым острым краям свечи, которые отчётливо ощущались под тканью. Даже сквозь толстый красный бархат ткани казалось, что края так и норовят больно порезать кожу. Затем его взгляд вернулся к очагу, где все еще горел лишь слабый огонь, едва ли достойный этого названия. От Смерти драконов не осталось ничего, что можно было бы принять за обугленные останки книги. Может, это даже к лучшему, — подумал Тирион. Действительно ли он так думал или просто пытался убедить себя в этом, он не мог сказать в тот момент. — Драконы — наше самое мощное оружие против белых ходоков. Так что толку от книги, в которой якобы описываются способы уничтожения этого самого оружия? Тирион поднял кубок с вином и окончательно его опустошил. Там оставалось не больше половины глотка, но будь он проклят, если бы позволил этому вину сидеть здесь и пропадать зря. Затем он вскочил со стула, схватил Неестественную историю с Парадоксальными силами и направился к двери. Он должен был быстро добраться до Марвина и Сэмвелла и рассказать им, что здесь только что произошло. И конечно же, он должен был объяснить, почему исчезли некоторые из их книг, свитков и одна из стеклянных свечей. Он также должен был подготовить их к тому, что после этой ночи в Риверране их снова отправят в путь. О том, что случилось со Смертью драконов, он решил пока не поднимать шума. Он прибережёт этот маленький сюрприз до того момента, когда кто-нибудь из них действительно заметит пропажу книги.