О королях и бастардах

— Требования лорда Бейлиша... амбициозны, но в принципе небезосновательны, — решил сир Ричард. Робб с трудом мог поверить в услышанное. Как будто мало ему было того, что Его Величество встретился и договорился с предателями, особенно с Питером Бейлишем, не заковав их сей же час в цепи, а теперь ещё и открыто заговорили о том, чтобы уступить возмутительным требованиям предателей. — Стоит подумать. — Стоит подумать... — возмущенно рявкнул лорд Уэнт. — Мало того, что он требует сохранить свою жизнь и свободу, так ещё и... нет. Я предлагаю заковать этого предателя в цепи, повесить на ближайшем дереве и покончить с этим. — Я дал этим лордам и рыцарям слово, что мы будем вести переговоры мирно и что их не тронут, пока находятся в нашем лагере, милорд, — сказал король. Он по-прежнему восседал на своём троне во главе массивного шатра, в котором не больше часа назад состоялся первый этап переговоров. Теперь, когда большинство людей ушли, как друзья, так и враги, шатёр казался таким пустым и просторным, что Робб чувствовал себя почти потерянным здесь. Ему хотелось, чтобы с ним были и другие северные лорды. Однако король настоял на том, чтобы большинство людей ушли и только избранные остались в его шатре, чтобы обсудить прошедший час переговоров с лоялистами и предателями из Долины. — Разумеется, Ваше Величество, — сказал лорд Уэнт, склонив голову. — Я ни в коем случае не хотел сказать, что вы... Разумеется, Ваше Величество. — Ваше Величество, — произнёс Робб. Он молчал во время переговоров, надеясь, что король Рейгар поступит правильно и откажет абсурдным требованиям предателей, принимавших непосредственное участие в убийстве его лорда-отца, прежде всего Бейлиша, осудив их на месте за их преступления. Однако ничего подобного не произошло. Люди пришли, немного поговорили с Его Величеством, выдвинули свои требования, которые, по их словам, были платой за немедленное и бескровное прекращение восстания в Долине, а затем им снова позволили уйти. Если бы только Робб носил меч на бедре... — Лорд Старк, — произнёс король страдальческим тоном. Робб не мог понять, было ли это искренним или притворным. Юг, особенно королевский двор, был змеиной ямой, как часто предупреждал его лорд-отец, где люди лгали так же легко как дышат. Он мог только надеяться, что это не относится к их королю. — Я прекрасно представляю, как вы недовольны, но... — Недоволен? — перебил его Робб. Непростительный поступок, конечно, но в тот момент Роббу было все равно. — Питер Бейлиш убил моего лорда-отца. За это он должен предстать перед судом. За это я требую его головы. Это моё право. — Лорд Бейлиш, несомненно, причастен к этому, — сказал сир Ричард, — но и многие другие, милорд. Мы не можем казнить их всех. Робб посмотрел на него, не пытаясь скрыть гнева в своём взгляде. — Я не забыл об этом, лорд Старк, — сказал король Рейгар. — И как бы я ни понимал ваше желание отомстить... — Речь идёт не о мести, Ваше Величество. Речь идет о справедливости. — Как бы я ни понимал ваше стремление к справедливости, пожалуйста, поймите, что речь идёт о вещах поважнее, чем осуждение одного человека за преступление, к которому он причастен. Возможно, вам не понравится это слышать, но сир Ричард прав. Многие люди стали соучастниками многих преступлений в этом восстании, и, если бы мы приговорили их всех, обезглавили или повесили, нам пришлось бы положить конец по меньшей мере половине всех благородных родов Долины. Робб почувствовал, как напряглись мышцы его челюсти и зубы болезненно заскрипели друг о друга. Его руки непроизвольно сжались в кулаки, и ему потребовались все силы, чтобы снова разжать их. — Он убил моего отца, — повторил Робб, на этот раз громче. Робб знал, что так разговаривать со своим королём неуместно, но в тот момент он изо всех сил старался не закричать. Никто не мог требовать от него большего. Он увидел, как сир Барристан Селми и сир Артур Дейн сделали шаг вперёд, самый крошечный шаг, готовые заслонить своего короля. Они еще не положили руки на эфесы своих мечей, но их белые плащи уже были откинуты назад. Это был незначительный жест, но Робб понял его смысл. — Пожалуйста, успокойтесь, милорд, — предостерег его сир Барристан. — Он убил моего лорда-отца, — повторил Робб, на этот раз более спокойно и тихо. Настолько спокойно и тихо, насколько он мог в тот момент. — Я тоже не забыл об этом, лорд Старк, — сказал король, подчеркнув его титул, вероятно, чтобы напомнить ему, что Робб не обращался к нему с тем же уважением. — Вы добьётесь справедливости, милорд, я обещаю вам. Но будет ли это правосудие включать в себя наказание лорда Бейлиша, и если да, то какое, ещё предстоит выяснить. — Позвольте спросить, какая справедливость может ждать моего лорда-отца, если его убийца не понесёт наказания, Ваше Величество? — спросил Робб, заставляя себя сохранять вежливый и спокойный тон. Робб досадовал, что не сказал ничего раньше, когда лорд Бейлиш и другие предатели ещё были здесь. Но сам вид человека, убившего его лорда-отца и всё ещё живого, вызвал в нем такой гнев, горький как желчь во рту, что он затуманил его чувства и разум. Переговоры, длившиеся почти час, прошли мимо него как под покровом пелены: одни слова и ещё больше слов. — Как вы знаете, лорд Бейлиш пообещал нам, что Хьюберт Аррен будет передан нам, милорд, — сказал король. — Когда? — Это ещё предстоит решить. Но мы получим Хьюберта Аррена. Скоро, лорд Старк. Именно на нём лежит главная ответственность за убийство вашего лорда-отца, и он предстанет перед судом. Даю вам слово. Робб замешкался. — Значит, Бейлишу всё сойдёт с рук, Ваше Величество? — спросил он, ощутив, как в горле снова поднимается желчь, горькая и жгучая как огонь. И никого не смущает, что Бейлиш просто сдаст человека, который якобы назначил его верховным стюардом? Отдаст его на верную казнь. — Лорд Бейлиш будет наказан, — со вздохом сказал король Рейгар. — Любым возможным и уместным образом. Уместным? Какое наказание, кроме смерти, может быть уместным? — Не думайте, лорд Старк, что мне самому по душе мысль о том, что заговорщик против моей семьи останется почти безнаказанным. Совсем нет, и поэтому я могу заверить вас, что подвергну лорда Бейлиша любому наказанию, какое только смогу и какое сочту справедливым. Но, несомненно, вы должны признать, что некоторые люди должны быть помилованы, если мы хотим продолжить наши усилия, чтобы закончить эту войну быстро, без новых смертей и ненужного кровопролития. — Простите мою откровенность, Ваше Величество, но не похоже, что большинству тех, кто поднял мятеж против вас и вашей семьи, есть чего опасаться, — сказал лорд Дэрри. — Королевству будет нелегко принять, если даже один изменник окажется безнаказанным, но чтобы такая толпа. — Ничего ещё не решено, милорд. — Требования предателей разумны, — повторил сир Ричард, как будто это могло сделать его более убедительным. — Особенно если учесть, что мы получим взамен. Немедленное прекращение восстания, возвращение всей Долины под власть короля в обмен на то, что Его Величество воздержится от отправки всех предателей на виселицу или на Стену. — Вы ничего не забыли, Лонмаут? — рявкнул лорд Уэнт. — Даже если мы не казним их всех... Лорд Старк прав. А как же Бейлиш? Вы серьезно хотите сказать, что он не заслуживает смерти? Как всё хорошо складывается. Он всё время был на стороне Хьюберта Аррена, но как только их маленький мятеж рухнул, словно замок, построенный из куриного дерьма, у него чудесным образом нашлись виновные, которые якобы были зачинщиками восстания. Сам же он остаётся чист и даже получает новый титул. Лорд-протектор Долины. — Лорд Уэнт сплюнул на землю рядом с собой, и Роббу захотелось сделать то же самое. — Прошу простить меня, Ваше Величество, — быстро добавил лорд Уэнт, но не похоже, чтобы он действительно сожалел о своём поступке. — Лорд Бейлиш, если мы действительно согласимся с требованиями, — начал король, — будет лордом-протектором лишь до тех пор, пока лорд Элберт не восстановит свои силы и не сможет сам взять на себя управление Долиной. Возможно, это произойдёт через несколько недель или даже месяцев, но это случится. — И всё же это не наказание, — сказал Робб, — а награда. Человек убивает моего лорда-отца, а его не только не наказывают, но и награждают за это. С каждым словом его голос становился всё громче. На этот раз сир Барристан и сир Артур не шелохнулись. Однако Робб заметил предостерегающий взгляд в глазах сира Барристана. Он воздержался от того, чтобы сказать ему, как мало его волнуют в этот момент его предупреждения. — Нет, лорд Старк, — сказал король. Его голос был твёрдым и громким. Очевидно, Его Величество начал терять терпение по отношению к Роббу. Впрочем, Робба это тоже не волновало. — Он будет наказан за свои преступления, насколько это возможно и разумно. Однако мы не должны упускать из виду тот факт, что сейчас он помогает положить конец этому восстанию. Враги, которые бросят мне вызов, получат сталь и огонь. Однако, когда они падут на колени, я помогу им встать на ноги. В противном случае ни один человек больше никогда не преклонит передо мной колено, милорд. Я ожидал, что вы это поймете. — Тогда, возможно, вы ожидаете от меня слишком многого, мой король, — сказал Робб, не в силах сдержать гнев и горечь в своем голосе. — Мне жаль это слышать, но я так решил, и моё слово — закон. Лорд Бейлиш позаботится о том, чтобы Хьюберт Аррен был доставлен к нам, как и сир Саймонд Темплтон и лорд Гилвуд Хантер, зачинщики восстания. Вы слышали свидетельства, милорд, как других предателей, лордов Ройса из Рунстоуна, Белмора, Редфорта и Сандерленда, так и верных лордов Ройса из Врат Луны и Корбрея, леди Уэйнвуд, верных сиров Артона Шетта и Вардиса Игена, что именно эти люди ещё во время неудачных переговоров в Чаячьем городе громче всех выступали за восстание и против Железного трона, и против дома Таргариен. Именно они подтолкнули Хьюберта Аррена к восстанию, и именно они были, а точнее, и являются, самыми яростными сторонниками низложения не только меня, но и всего дома Таргариен. Эти люди, лорд Старк, будут обезглавлены, как только мы заполучим их. Остальные изменники, по крайней мере те, у кого хватило ума пойти на переговоры и преклонить колено, тоже будут наказаны, но не смертным приговором. Значительное число других людей будет отправлено на Стену, чтобы надеть чёрное. А те, кто останется на свободе, лишатся земель и титулов, и им придётся очень долго платить тяжёлые карательные налоги. Земли, титулы и налоги... Нелепо. Это не наказание. Это не правосудие. — Какие земли и титулы вы намерены отобрать у лорда Бейлиша, Ваше Величество? — спросил Робб. Он почувствовал, как его руки снова сжимаются в кулаки. О Питере Бейлише он знал не так уж много, не больше того, что этот человек заслуживал смерти. Однако имя Бейлиша было столь незначительным, что казалось маловероятным, что этот человек вообще обладает какими-либо титулами или землями, которые стоило бы у него отнять. Король снова вздохнул, ещё громче прежнего. Однако прежде чем он успел что-либо сказать, вперёд вышел Торберт, септон, прибывший сюда из Королевской Гавани в качестве посланника верховного септона, чтобы говорить от его имени. Робб слышал его речь несколько раз с момента прибытия, в основном перед королём, чтобы убедить его в том или ином. Однако особого впечатления на Робба этот человек не произвёл. — Милорды, — произнёс септон Торберт почти благоговейным тоном, — наступила осень, и все люди с добрым сердцем устали от войны. Если лорд Бейлиш сможет вернуть Долину в королевский мир без нового кровопролития, боги благословят это. Твои боги, а не мои, — подумал Робб, но вслух этого не сказал. — Верно, — сказал кто-то. Другие присоединились, а такие люди, как лорды Уэнт, Дэрри и Маллери, лишь покачали головами. Робб, сам не зная, зачем он это делает, посмотрел на красную жрицу, стоявшую напротив септона Торберта за троном Его Величества и наблюдавшую за всей этой сценой с выражением, которое невозможно было прочесть. Она, казалось, заметила его взгляд, так как тут же поглядела на него в ответ. Её красные глаза, казалось, изучали его. На её лице мелькнула мимолётная улыбка, а затем, не говоря ни слова, она отвернулась и скрылась в тени за деревянным троном короля. Робб хотел было развернуться и уйти, но в последний момент взял себя в руки. — Разрешите уйти, Ваше Величество? — спросил он. Король смотрел на него, вероятно, размышляя, стоит ли отказывать ему в разрешении уйти. Но затем он кивнул. Робб заставил себя поспешно поклониться, затем повернулся на пятках и вышел из шатра. Ему просто необходимо было уйти, пока он не сказал или даже не сделал, что было бы недопустимо перед лицом короля. В этот момент он с горечью осознал, что не найдёт здесь справедливости. Он ворвался в лагерь, миновал свой шатёр и ожидавших его людей. Он слышал, как Галбарт Гловер и Хоуленд Рид спрашивали, что случилось и что решил Его Величество. Дарин Хорнвуд хотел знать, наступил ли теперь мир или, возможно, они ещё нападут этой ночью, а Бенфред Толхарт и Халис Хорнвуд спрашивали, когда состоятся казни. Робб не остановился и не ответил ни одному из них. Он просто схватил свой меч, прислонённый к сундуку у палатки, и помчался мимо них к краю лагеря. Чего он хотел добиться своим мечом, он и сам не знал в тот момент. Но ощущение мягкой кожи ножен и тяжести стали в руке было правильным. Через несколько минут он достиг края лагеря. Гвардеец окликнул его, возможно, с вопросом или предупреждением, но Робб не ответил. Он сделал несколько шагов, может быть, двадцать или больше, в лес. Достаточно далеко, чтобы быть уверенным, что его больше не увидят люди в лагере. Он не хотел, чтобы его видели, не хотел никого видеть. Он знал, что где-то поблизости через лес пробираются разведчики, следящие за окрестностями лагеря и охраняющие его. Однако в данный момент ему не было дела до этих людей. Даже если он был не совсем один, не совсем без наблюдения, здесь он был настолько одинок и незаметен, насколько это вообще возможно в походе. Тонкий слой свежевыпавшего снега на земле, кустах, листьях и ветвях отражал бледный вечерний свет, и поэтому в лесу было светлее, чем обычно. Это далеко не богороща Винтерфелла, и было ли поблизости хотя бы одно чардрево, он не знал. И всё же Робб ощущал, насколько лучше он себя чувствует сейчас, когда его окружают деревья, в которых наверняка ещё живы древние безымянные боги Севера. Он отстегнул меч и позволил кожаным ножнам небрежно упасть на землю. Он несколько раз покрутил клинок в руке. Держать меч в руке было очень приятно. На краткий миг он представил себя стоящим за спиной Питера Бейлиша с этим самым мечом. В его воображении тот стоял на коленях на земле, его руки были связаны за спиной. Он представил, как поднимает меч всё выше и выше. Тот, кто выносит приговор, заносит меч. Это был старый путь, путь Севера. Слова лорда-отца эхом отдавались в его голове. Слова его мёртвого, подло убитого лорда-отца. И кто имел больше прав выносить приговор Питеру Бейлишу, убийце и предателю, чем он, сын убитого отца? Робб почувствовал, как внутри него вновь закипают гнев и разочарование, когда он понял, что этот образ — он сам с поднятым мечом, Бейлиш на коленях перед ним, ожидающий справедливого наказания, — не более чем образ, мечта. И если король захочет, она так и останется мечтой. Он почувствовал, как на глаза навернулись слёзы. Робб попытался смахнуть их, но к тому времени они уже начали свой горячий и обжигающий путь по его щекам. Щебетание птицы вырвало его из размышлений. Он даже не знал, почему. Он посмотрел на дерево, с которого доносилось щебетание. Слёзы затуманили его взгляд. Робб снова моргнул, затем вытер глаза тыльной стороной ладони. Потом он отыскал птицу — маленькую, бело-серую с чёрным хвостом. Маленький пересмешник сидел на ветке. Гнев охватил его. Робб рванулся вперед, к дереву. Он не знал почему, но в тот момент он ненавидел эту птицу. Он ненавидел её до глубины души. Робб схватился обеими руками за рукоять меча, сделал выпад и ударил изо всех сил. Сталь клинка прорезала кору и глубоко вонзилась в древесину дерева. Робб рвал его, снова вытаскивал клинок и наносил удары снова, и снова, а пересмешник сидел на своей ветке, не обращая на него внимания, и пел и щебетал так, словно и в самом деле насмехался над ним. Гнев Робба всё нарастал, теперь он пылал как огонь. По его щекам снова побежали слезы, теперь уже обильные как потоки, но ему было всё равно. Он размахнулся, ударил, вырвал клинок из дерева и ударил снова. Снова. Снова. Снова. Он не знал, сколько раз и как долго наносил удары по дереву, когда почувствовал, что его руки начинают уставать. Мышцы на руках горели, пальцы, сжимавшие рукоять меча, болели. И все же Робб не переставал рубить дерево. Пока эта проклятая птица продолжала сидеть там и издеваться над ним своим щебетанием. — У меня нет опыта в обращении с мечами, но я уверена, что этим вы испортите свой клинок, милорд Старк, — вдруг услышал он за спиной женский голос. В тот же миг птица перестала чирикать и улетела. Робб сразу же узнал голос. Он опустил меч. На лезвии уже виднелись зазубрины, и Робб был уверен, что оно слегка деформировалось. Меч действительно был испорчен. Он снова как можно быстрее и незаметнее вытер слёзы с щёк и глаз и повернулся лицом к голосу. — Я не ожидал увидеть вас здесь, миледи, — обратился он к красной жрице. Какое-то время она просто стояла в своём огненно-красном платье, её ярко-медные волосы рассыпались по бледным обнаженным плечам, а красные глаза, казалось, изучали его. На её платье и волосах не было ни единой снежинки. — Со мной это случается довольно часто, — с улыбкой ответила она, в её голосе слышался тяжёлый акцент. Она сделала несколько шагов к нему, и Роббу вдруг показалось, что он ощущает исходящее от неё тепло как от костра. Потом он даже уловил её запах — ладана, кедрового дыма и особенно обильно корицы. — Вы недовольны решением короля. Это был не вопрос, а утверждение. — Король ещё не вынес приговора, — сказал Робб, понимая, как глупо это прозвучало. Возможно, король Рейгар ещё не вынес приговора, но он давно всё решил. Перспектива увидеть, как Хьюберт Аррен и по меньшей мере двое из лидеров восстания будут обезглавлены в ближайшее время, а восстание прекратится в тот же миг, без единой битвы, была, видимо, слишком заманчива для Его Величества. Робба раздражало, что он не мог винить в этом короля. Ещё бы он не желал восстановить мир и вернуть Долину под свою власть, не пролив при этом рек крови. Однако потом он снова отогнал эту мысль. Ответ Робба, казалось, позабавил красную жрицу. Её улыбка расширилась, и в то же время на лице появилось выражение, похожее на жалость. — Я не добьюсь от Его Светлости справедливости в отношении моего лорда-отца, — сказал Робб. Он и сам не знал, зачем произнес это вслух. В тот момент он проклинал себя за это, но не мог взять слова обратно. — Справедливость проявляется во многих формах, милорд. Это то, что мне посчастливилось узнать в своей жизни, — сказала жрица. — Я предлагаю вам помолиться вместе со мной и попросить Владыку Света о справедливости. Добрые люди, узревшие истину Единого Истинного Бога, уже собирают дрова для сегодняшнего костра. Но я предполагаю, что вы всё ещё молитесь деревьям и ложным богам, и вам нужно некоторое время, чтобы также открыть истинный огонь в своей душе. Робб задумался, не стоит ли сказать жрице в лицо, что этого никогда не случится. Его боги — это боги его покойного отца, боги его семьи, боги Севера, древние и безымянные. Не чужой бог из чужой страны, которому каждую ночь требовалось зажигать огонь, чтобы защищаться от ночных ужасов, словно маленький мальчик защищался от ночных кошмаров игрушечным солдатиком. Он решил не говорить этого. Как бы Его Величество или, казалось, всё большее число лордов и рыцарей ни относились к этой женщине, её учениям и проповедям, Робб знал, что не обязан оправдываться перед ней. Ни сейчас, ни в будущем. — Дарует ли мне ваш бог правосудие? — спросил он вместо этого. — Владыка Света справедлив, милорд Старк, — сказала она. Она отвернулась от него, но не ушла. Напротив, она будто о чём-то задумалась, а затем снова повернулась к нему. — Владыка Света дарует вам справедливость, милорд. Я видела это в пламени, а пламя никогда не ошибается. Так же, как он дарует справедливость каждому из своих верных слуг. — Я не служу вашему богу, миледи. — Напротив. Вы будете сражаться на стороне нашего короля против холодных теней с севера, не так ли? Вы будете защищать всё живое, в чьих жилах течёт горячая кровь, от мерзкой нежити Великого Иного, не так ли? Иные. Белые ходоки. Конечно, я буду, но молиться вашему чужеземному богу я не стану, миледи. — Значит, Владыка Света покарает Питера Бейлиша за его преступления? Он убьет его? — спросил Робб. В его голосе слышалась горечь. Но красная жрица, похоже, не возражала. — Я не знаю. Только Владыка Света знает ответ на вопрос, как это будет сделано. И всё же справедливость восторжествует, милорд. Владыка Света явил мне в пламени, что он направит руку, которая даст мир вашей душе. — Лучше я сам буду владеть клинком, чем позволю кому-то подарить мне покой души, — фыркнул Робб. Если её слова и были призваны утешить или успокоить его, то не вышло. Ничего из этого не утешало. Вообще ничего. Её слова были лишь пустыми обещаниями, как и обещания короля наказать Питера Бейлиша. — На Севере мы верим, что человек, выносящий приговор, должен также заносить меч для его исполнения. — Кто сказал, что Владыка Света будет направлять не вашу руку? Робб не успел ответить. Не дождавшись, пока он что-то скажет, жрица отвернулась и пошла прочь. И снова там, где она касалась земли, снег исчез, а лед растаял так быстро и основательно, словно его там и не было. Робб на миг застыл на месте, безмолвно глядя вслед красной жрице, уже давно исчезнувшей среди деревьев и кустов. Через некоторое время не только красный цвет её одеяния и волос исчез из виду, но и запах её волос в носу. Затем у него в голове наконец прояснилось, и Робб пришёл в себя. Он поднял с земли ножны своего меча и засунул его обратно. Он понимал, что это бессмысленный жест. Его клинок был испорчен, и в лучшем случае его можно было переплавить, а из стали выковать что-то новое. Затем он направился обратно к лагерю и к своим людям. Вдалеке, на другом конце лагеря, уже виднелся всё более яркий отблеск разгорающегося костра, перед которым красная жрица собиралась произнести свою вечернюю проповедь. Он не пойдёт туда. Конечно же не пойдёт. Когда он добрался до палаток северян, в нос ударил запах тушёной баранины. Его встретили любопытные взгляды, хотя никто, казалось, не осмеливался задавать ему больше вопросов ни о том, где он был, ни о том, что делал, ни о результатах разговора с Его Величеством. Робб прошёл мимо них, не говоря ни слова, не обращая внимания на урчание в желудке и взгляды мужчин. Он скрылся в своём шатре и закрыл за собой заслонку, давая понять, что не желает, чтобы его беспокоили. Он не стал раздеваться, но небрежно бросил свой испорченный меч и лёг на кровать, полностью одетый и даже не сняв сапог. Было приятно просто лежать. Его голова раскалывалась от боли. Он был уверен, что в эту ночь ему не удастся заснуть, как бы он ни был измотан. На следующее утро от беспокойного сна его разбудил возбуждённый лай собаки или, возможно, злобный лай солдата. Он знал, что видел сон. Он не помнил всего, но на мгновение после пробуждения ему показалось, что он всё ещё чувствует вкус крови во рту. Сны о волках и диких лесах за Стеной с некоторых пор стали реже, но теперь, похоже, возвращались. Правда, они изменились. Вместо того, чтобы видеть во сне охотящихся в Зачарованном лесу волков, ему теперь снились леса, луга и пастбища к югу от Стены. Ему всё ещё снились лютоволки, но теперь он видел во сне всё больше деревень и маленьких городков, видел замки, в которых, проснувшись, узнал Последний Очаг, Темнолесье и однажды даже Винтерфелл. Он бы предпочел, чтобы ему приснилась Бетани. Но человек не выбирает свои сны, только поступки. Он умылся и вышел из шатра, не потрудившись переодеться. Он задумался, не стоит ли ему сначала перекусить, а потом доложить о вчерашнем разговоре с Его Величеством. Робб чувствовал голод, урчание в пустом желудке от того, что он ничего не ел с прошлого вечера. И от этой пустоты в желудке ему становилось всё хуже. Настолько, что от голода у него заболел живот. Но потом он решил первым делом обо всём доложить. Его люди с нетерпением ждали от него вестей, и это было справедливо. И он позвал людей к себе. Казалось, они только этого и ждали. Спустя всего несколько ударов сердца люди уже собрались вокруг Робба. Первыми до Робба добрались Хелман Толхарт и его сын Бенфред, за ними последовали Ондри Локк, Галбарт Гловер и его брат Робетт. Где может находиться Итан, Робб сказать не мог. Но он точно не стал бы ждать, пока тот доложит. Далее следовали Меджер Сервин с сыном Клеем, Халис и Дарин Хорнвуды, а также сир Доннел. В задних рядах толпились люди из домов Айронсмит, Овертон, Уотерман, Грингуд, Уэллс, Блэкмайр и Эшвуд. Затем Робб заговорил. Он решил начать с самого начала. Некоторые подробности уже были известны большинству людей, другие были в новинку, а о третьих, он не сомневался, уже ходили слухи, путая правду с вымыслом. Поэтому он начал с рассказа о первой встрече обеих групп, лоялистов и предателей, на открытом поле перед Лунными Вратами. Затем последовал рассказ о прибытии предателей в их лагерь и о разговоре Его Величества с Питером Бейлишем, включая требования предателей заключить скорый мир без дальнейших боевых действий. И наконец, Робб сообщил о последующем разговоре, в ходе которого он был вынужден узнать, что Его Величество, похоже, не особо заинтересован в том, чтобы наказать Бейлиша за что-либо, а напротив, даже подумывает о том, чтобы даровать ему титул лорда-протектора Долины, пусть и на ограниченное время. Когда он закончил чуть больше четверти часа спустя, на несколько ударов сердца воцарилась абсолютная тишина. Никто ничего не сказал. Тем не менее Робб более чем ясно видел ужас и кипящий гнев на лицах мужчин. Первым заговорил лорд Виллам, его тесть. — Это... Это возмутительно, — бушевал он. — Лорд Эддард был хорошим человеком, одним из лучших, и он погиб, пытаясь предотвратить восстание против Железного трона от имени короля. Король должен воздвигнуть статую в честь лорда Эддарда. В Королевской Гавани, прямо за воротами его Красного Замка, чтобы все видели. Но вместо того, чтобы почтить его память, он наоборот оскорбляет лорда Эддарда, отказывая ему в праве быть отомщённым. Возмутительно! — А если мы ещё раз поговорим с Его Величеством? — предложил лорд Меджер. Его голос был, как всегда, мягким и нежным, словно он боялся сказать что-то не то. — Возможно, Его Величество не понимает, насколько виновен этот человек и как важно, чтобы он... — Глупости, — рявкнул на него лорд Харвуд. — Если он виновен, то должен быть наказан. Не бывает более или менее виновных. Есть только виновный и невиновный. Неужели король этого не понимает? — Да, — согласился лорд Ондри. — Мы заслуживаем это правосудие. Оно причитается вам, лорд Старк, всем нам, всему Северу. Король не может отказать нам в этом. — Ещё как может, милорд, — сказал лорд Хоулэнд. — Как никак, он всё же король. Хоуленд Рид с небольшим отрядом озёрных жителей прибыл поздно, когда они уже давно были в Долине, почти одновременно с опоздавшими Дастинами, семьей его Бетани и Мандерли из Белой Гавани. Робб был рад, что эти люди наконец-то с ним, хотя и понимал, что лучше было бы отправить их на север, чтобы удерживать Стену. — По законам богов, древних как сама земля, преступления должны быть искуплены. И в глазах богов и людей вряд ли есть преступления хуже, чем измена и убийство. — Робб никогда прежде не слышал, чтобы лорд Ондри говорил о богах. Верил ли он сам в то, что говорил, или просто использовал богов в качестве оправдания, Робб сказать не мог. — К чему это приведёт, если такие фундаментальные правила, основа всего правильного, ставятся под сомнение? — Если король так мало уважает нас и то, что принадлежит нам по праву, — снова рявкнул лорд Харвуд, — то и от меня он не добьется никакого уважения. Верность работает по обе стороны. Если он считает, что не обязан нам справедливостью, то и мы не обязаны ему повиноваться. — И на что вы намекаете? — спросил лорд Хоулэнд. — Предлагаете поднять ещё одно восстание? — Ты вместе с рукой лишился разума? — потрясенно спросил Халис Хорнвуд. — Восстание? Против Железного трона? После всего, что недавно произошло на Железных островах? Неужели ты так сильно хочешь, чтобы Златотравье стало следующим Пайком? — Этого не будет, — сказал Робб таким твёрдым и непререкаемым тоном, на какой только был способен. Ему совсем не нравилось, что в глазах Халиса Хорнвуда именно Железные острова и то, что там произошло, говорили против открытого восстания, а не то, что лорд, присягнувший на верность, просто не восстает против своего сюзерена, своего законного короля. Однако он решил ничего не говорить об этом. — Север не восстанет. — Я не собирался этого предлагать, милорд. Никакого восстания. Но и никакого повиновения тоже, — сказал лорд Харвуд. Как будто это две разные вещи, — подумал Робб, но воздержался от того, чтобы сказать это вслух. — Если мы не добьемся справедливости для лорда Эддарда, то наш южный король не получит больше моей крови на своей войне. Пусть он заканчивает своё восстание с такими разговорами, с какими захочет. Я пожелаю ему удачи. Но если дело всё-таки дойдет до битвы, если эти разговоры с предателями и клятвопреступниками ни к чему не приведут, я не отдам за него ни капли своей крови. Я предлагаю маршировать. Прочь отсюда, прочь с юга, домой, на Север, где нам и место. Лорд Меджер и лорд Хоулэнд снова попытались что-то сказать, но прежде чем кто-то из них успел произнести хоть слово, крики согласия со словами лорда Харвуда уже заглушили все, что они пытались сказать. Робб услышал "да" здесь и "верно" там. Окружавшие его люди, гордые и опытные лорды и их не менее гордые сыновья, братья, кузены и племянники, казалось, были согласны. Прошло некоторое время, прежде чем всё успокоилось настолько, что Робб смог по-настоящему понять, что говорит тот или иной человек. — Я согласен с лордом Харвудом, — внезапно услышал Робб слова лорда Виллама. Робб посмотрел на своего тестя и понял, что тот обращался к нему. — Нет справедливости — нет послушания. Отдайте приказ, лорд Старк, и наша армия выступит в путь этой же ночью. Снова раздались возгласы одобрения, хотя их было меньше, чем раньше. Мужчины, казалось, ждали от него какого-то решения, и, окинув быстрым взглядом ожидающие лица вокруг, Робб был уверен, что знает, какого решения они ждут. Почему мне вдруг кажется, что кто-то стоит у меня за спиной с мечом в руке? Робб посмотрел на окружавших его мужчин, вглядываясь в их глаза, полные предвкушения и ожидания. Голоса вокруг него становились всё тише и тише с каждым ударом сердца, пока наконец не наступила абсолютная тишина. Лишь вдали от их палаток, где расположились солдаты его знаменосцев, а за ними — остальная часть лагеря, где находились все люди, рыцари и лорды юга, с их лошадьми и собаками, септоны и мейстеры, маркитанты и странствующие купцы, шлюхи и прочий люд, сопровождающий такое скопище, всё ещё слышались голоса, музыка и смех, ржание лошадей и лай собак. Однако Роббу эти звуки казались в тот момент такими далекими, что могли бы доноситься хоть из Эссоса. Он пытался заставить себя принять решение. Он бы с удовольствием просто ушёл, едва ли он смог бы больше смотреть в глаза королю после предыдущего вечернего разговора. Он бы с радостью вернулся домой, в Винтерфелл, к своей Бетани, и никогда не оглядывался назад. Но что тогда? Оставить судьбу лорда Бейлиша другим? Просто проигнорировать возможность, даже вероятность того, что этот человек, предатель и убийца, в конце концов останется безнаказанным? Это, даже не пытаясь привлечь убийцу отца к ответственности, запятнало бы его честь ещё больше, чем все политические уловки Его Величества в попытках положить конец восстанию. Нет, он не допустит этого. Он не осквернит свою честь и тем более честь своего лорда-отца тем, что не предаст убийцу правосудию. Он знал, что они не могут просто пересечь Перешеек, отступить на север и повернуться спиной к югу. Королевств было семь, но эти семь были единым целым. До Завоевания Эйгона, когда Старки из Винтерфелла ещё носили корону королей Севера, северяне могли отступить за Перешеек, могли занять Ров Кейлин и закрыться от всех, кто жил к югу от Перешейка, в течение многих лет и даже поколений. Но как королевства, Севера больше не существовало. Все они, от Солнечного Копья до Винтерфелла, были подданными Железного трона. И от этого никуда не деться. Кроме того... На них надвигался враг с дальнего севера. Истинный враг. Робб видел его, и от одного этого воспоминания — холода и жутких синих глаз в смертельной темноте — его бросало в дрожь. По какой-то причине именно воспоминания о словах красной жрицы заставили его осознать это сейчас, как никогда раньше. Я, все мы, будем сражаться на стороне короля и всего королевства против холодных теней с севера, — думал он, — против Белых Ходоков-леса. Скоро. Очень скоро. Близилась битва с Иными, война, великая война за выживание человечества, и в этой войне им всем, северянам и южанам, придётся сражаться плечом к плечу. Никто не сможет остаться в стороне от этой войны, никто не сможет отступить в свои земли и просто пересидеть её. Особенно северяне, ведь именно они занимали первый рубеж. Север и Стена станут полем битвы. Даже если бы они ушли сейчас... Юг пришёл бы на Север, вплоть до Стены, где будет вестись война за выживание человечества. Юг придёт, юг должен прийти, потому что, Робб не питал иллюзий, без силы юга, без лордов, рыцарей и солдат, без еды и одежды и, главное, без мощи драконов у Севера не будет ни единого шанса победить этого неописуемого врага. Там, самое позднее, они встретятся снова, король Рейгар и Робб, юг и север, и там им придётся сражаться бок о бок и доверять друг другу свои жизни. Поэтому ситуация должна была разрешиться таким образом, чтобы они по-прежнему могли смотреть друг другу в глаза. И единственный способ сделать это — добиться торжества справедливости. — Мы никуда не уйдём, — решил он. В глазах окружавших его людей читалось разочарование, иногда ему даже казалось, что он видит в них шок или что-то похожее на отвращение. Но прежде чем кто-то из его людей успел что-то сказать, Робб продолжил: — Никто не жаждет справедливости больше меня, милорды. Никто так не хочет отомстить за смерть моего отца как я. И нет никого, на чьём сердце было бы так тяжело, как у меня, из-за отказа Его Величества восстановить справедливость. Из задних рядов донеслось несколько осторожных возгласов и ропот, спрашивавших, почему они должны оставаться и преклонять колени перед человеком, который так мало уважает честь Севера и право сына. Никто, однако, не осмелился спросить об этом достаточно громко, чтобы Робб узнал, кто это. — Если мы уйдём сейчас, — продолжал он, — то упустим последнюю толику влияния на решение Его Величества. Хьюберт Аррен и несколько его дружков-предателей скоро умрут. Чего не скажешь про Питера Бейлиша. Но если мы уйдём сейчас и отвернёмся не только от Долины Аррен, но и от нашего короля, то Питер Бейлиш точно уйдёт невредимым и безнаказанным. Но этого, милорды, я не допущу. Поэтому мы останемся. — Что будем делать, милорд? — спросил кто-то. Робб понял, что это был лорд Хоулэнд. — Продолжать отстаивать наше право и честь моего отца, честь дома Старков, честь всего Севера, лорд Хоуленд. — А если наш любимый король не образумится? — спросил лорд Харвуд. — Что тогда? Неужели мы просто смиримся с тем, что убийца лорда Эддарда останется безнаказанным? — Нет, — быстро и твёрдо ответил Робб. В тот самый момент он принял решение. Было ли это решение правильным, он не осмеливался размышлять. Но это решение должно было восстановить справедливость по отношению к нему, к его лорду-отцу, к его семье, ко всему Северу. Так или иначе. — Либо Его Величество образумится, либо Север сам позаботится о том, чтобы справедливость восторжествовала. Мужчины одобрительно закивали. Он слышал "да" и "молодец" с разных сторон, хотя на самом деле ещё ничего не сделал. Некоторые скандировали имя его семьи, как будто это был боевой клич. Кто-то из молодых людей громко смеялся или подбадривал его. Другие просто молча кивали Роббу, но либо с мрачным выражением лица, либо с довольными улыбками и даже широкими ухмылками. Некоторые даже опустились перед ним на колени, словно вновь поклялись в верности ему и дому Старк. Робб почувствовал огромное облегчение. Север добьётся своего правосудия — либо от руки короля, либо по его слову, либо самостоятельно. Лёд, — подумал он. — Если король действительно отказывает нам в справедливости, нам обеспечит её Лёд. Однако всего через несколько ударов сердца почти ликующее настроение снова исчезло. Мужчины замолчали, словно в один момент потеряли дар речи, когда прохладный утренний воздух прорезал звук. Звук, похожий на гром. Но это был не гром. Робб сразу же узнал этот звук, как и любой другой мужчина, женщина и ребёнок, даже если бы они никогда в жизни его не слышали. Рёв дракона.