О королях и бастардах

Арья поплотнее натянула на себя одеяло, защищаясь от постоянного прохладного сквозняка, который с самого утра проникал в их маленькую палатку. Только тогда она открыла глаза. Створки палатки были закрыты, хотя и не настолько плотно, чтобы не пропускать солнечный свет и звуки окружающего их лагеря. И тут она поняла, что сейчас уже рассвело. По крайней мере, было уже настолько светло, насколько это было возможно в такую погоду. Она слышала голоса людей, фырканье лошадей, стук ложек в тарелках и мисках из свинца и дерева и скрежет длинных ковшей в почти пустых котелках, всё ещё висевших над кострами. Похоже, прошло около часа после полудня. Значит, она спала не слишком долго, хоть путешествие и время, проведённое с Джоном в палатке, изрядно её вымотали. Ужасно вымотали, на самом деле. Джон и Рейнис настояли на том, чтобы отправиться в путь ещё вечером и лететь сквозь ночь, чтобы в конце концов добраться до их отца, короля, в Долине Аррен. И вот они отправились в путь на закате и прибыли сюда утром, с урчащими животами. Только в этот момент Арья осознала, что до сих пор ничего не съела. Арья решила, что пора вставать. Джон дремал под ней, довольный и умиротворённый. Она нежно поцеловала его в голую грудь и осторожно выбралась из-под одеял и мехов. Кровать в палатке, которую предоставил в их распоряжение сир Деррик, была маленькой и узкой. Тем не менее им обоим удалось удобно устроиться на ней. Это было несложно, особенно если учесть, что поначалу они даже не думали о сне, когда остались наедине. Сначала Джон хотел поговорить о Роббе. Арья же не хотела тратить время на разговоры о плохом настроении брата. Не в тот момент. И вот она впилась в губы Джона поцелуем, развязала шнуровку своей одежды для верховой езды и направила его руки сначала к своей груди, а затем вниз, в тепло между бёдер. Джон с радостью подчинился. Спустя несколько мгновений он уже был обнажён, лежал на ней верхом на узкой кровати, которая была едва ли больше раскладушки, и входил в неё. После того как он излил в неё своё семя, она легла на него сверху, слушая биение его сердца и ровный ритм дыхания. Прошло совсем немного времени, и они уснули вместе. Арья умывалась как можно тише, надеясь не разбудить Джона. Вода в маленькой чаше, которая, как она надеялась, была свежей, оказалась настолько холодной, что Арья удивилась, как она ещё не заледенела. Она больно вгрызалась в кожу. Арья вся дрожала и только из последних сил сдерживалась от громкого стука зубов, сидя на корточках на земле и роясь в сумке с их вещами. Холодный сквозняк в палатке стал ещё более противным и больно прошёлся по её ещё влажной спине, ногам, груди и между бёдер. Потом она наконец нашла свежую одежду, платье из толстой шерсти и пару высоких сапог. — Леди Лонгклоу, — поприветствовали её солдаты, как только она вышла из палатки. Арья не сразу осознала, что эти люди обращались к ней. Лонгклоу, больше не Старк. Она ответила на приветствие кивком и улыбкой. Ей хотелось что-то сказать мужчинам, но она не знала, что именно. Она не знала никого из них. Все они были одеты в незнакомые ей цвета. По её предположению, это были жители небольших домов из Королевских земель. Если бы это были люди с Севера, возможно, даже из Винтерфелла, она бы наверняка смогла с ними поговорить, знала бы, что можно или нужно сказать. Но эти люди были чужими. По крайней мере, пока, — решила она. Мужчины сидели вокруг небольшого костра с котелком на тлеющих углях. В нём что-то булькало. Арья снова осознала, насколько она голодна. Однако то, что только начинало нагреваться в маленьком котелке, пахло не супом или тушёным мясом, а скорее вином с пряностями. И тут ей в голову пришла другая мысль. Они могли слышать нас. Они могли слышать нас с Джоном, когда мы... Она выкинула эту мысль из головы, прежде чем её уши начали краснеть, отвела взгляд от мужчин и пошла прочь. Она старалась идти не слишком быстро, чтобы не показалось, что она убегает от них. Найти ту часть лагеря, где северяне разбили свои палатки, было несложно. Даже издалека она слышала знакомые звуки, грубый северный говор, голос родного дома. Затем она увидела знакомые с детства знамёна. Чёрная лошадиная голова Рисвеллов, три дозорных Толлхартов, коричневый бык Хорнвудов и красная орлиная голова Кондонов. Некоторые из мужчин — лорды и их приближенные, а также мальчики, достаточно взрослые, чтобы быть оруженосцами, — заметили её и приветствовали с поклоном. Большинство же, сидя у своих костров или ухаживая за лошадьми, гончими или снаряжением, казалось, вообще не замечали её. Она миновала большие и богатые палатки в зелёных и белых тонах с тритоном дома Мандерли из Белой Гавани на вершине, другие палатки, не такие большие и богатые, с чёрными боевыми топорами Сервинов, серебряными перчатками Гловеров и, наконец, скрещенными длинными топорами Дастинов, семьи Бетани, жены Робба. И в центре этого маленького мирка, который казался собственным лагерем внутри лагеря королевской армии, она нашла шатёр своего брата и людей своего брата. Там стоял шатёр из белой и серой ткани, едва ли больше окружающих его палаток, но с огромным знаменем, на котором серый волк бежал по белоснежному полю. Его охраняли воины из гвардии Винтерфелла. И наконец, солдаты, которых Арья знала. Джори Кассель, Доннис и Лью. Люди из Винтерфелла. И среди них — человек, за которым она пришла. Её брат. —...слишком близко к лошадям Рисвеллов, — услышала она слова брата, когда подошла к нему. — Лорд Родрик ценит чистоту своих пород. — Да, милорд, — ответил Джори, поклонился Роббу и поспешил прочь. Какое-то время Робб стоял неподвижно, словно раздумывая, что делать дальше. Затем он, казалось, захотел уйти. Но когда он обернулся, то увидел, что к нему идет Арья. Арья заставила себя улыбнуться. Судя по тому, как он вёл себя утром, когда они приехали, улыбки он не заслуживал. Однако Арья всё равно ему улыбнулась. — Леди Лонгклоу, — поприветствовал он. Его голос был холодным. — Лорд Старк, — ответила она на приветствие, подчеркнув его как можно громче. Если его собственные слова и не показались ему глупыми, то пусть хоть услышит это из уст Арьи. Само собой, он скорчил гримасу, на мгновение опустил взгляд на свои сапоги, а затем снова поднял на неё. — Арья. — Рада, что ты ещё не забыл моё имя, — сказала она, затем снова улыбнулась, и на этот раз улыбка далась ей легче. — Я ожидала другого приема. Уж точно не того, что вы убежишь от нас с Джоном, как будто мы чужие. Робб огляделся по сторонам, нахмурив брови. Затем он кивнул в сторону входа в свой шатёр. — Не здесь, — сказал он, отвернулся и шагнул внутрь. Арья последовала за ним. Внутри было темно. Ткань палатки была плотной, и в ней не горела ни свечей, ни костра. Робб быстро и умело зажёг небольшую масляную лампу с помощью кремня, дававшую слабый, мерцающий свет, и закрыл заслонку палатки. Она как раз собиралась спросить, не рад ли он снова видеть её, когда Робб повернулся к ней лицом. — Могла бы и подождать, — прошипел он. Конечно, она сразу же поняла, о чем он говорит. — Для чего? Может, чтобы получить твоё разрешение? — прошипела Арья в ответ. Она не стала извиняться перед Роббом за то, что была с ним, за то, что вышла замуж за человека, которого любила. — Да, именно. Я — глава нашей семьи. Что, по-твоему, значит для нашей семьи, если одна из дочерей Винтерфелла просто сбежит с мужчиной? Я бы даже дал тебе разрешение, если бы... — Тогда какая разница, Робб? — Ты просто сбежала с ним, Арья. Не дав мне шанса договориться о помолвке, с королём или кем бы то ни было ещё. Это запятнало честь дома Старк, честь Винтерфелла и... — Семь преисподних, — сказала Арья достаточно громко, чтобы её услышали за пределами шатра, и перебила его. На миг ей захотелось ударить брата по лицу за его глупость или просто выбежать наружу, но в последний момент она сдержалась. — Ничего я не запятнала. Я вышла замуж за Джона. За лорда, как вы с матерью всегда хотели. За лорда, который к тому же сын короля и восседает на драконе. Можно подумать, сыновья Флинтов, Хорнвудов или Блэквудов могли бы предложить больше. — Джон не чета тебе, — сказал Робб. Она сразу поняла, что он имел в виду, и уловила в его голосе чистый вызов. — Он не родился лордом. — В отличие от Хьюберта Аррена, хочешь сказать? — Это другое, — прорычал он. — Нет, это то же самое. Ты не одобряешь Джона, потому что он родился не лордом, а... ну давай, не стесняйся произнести... бастардом. Потому что у него не такой великолепный род, как, скажем, у Хьюберта Аррена. И что нам дало его великолепное происхождение? Смерть нашего отца. Кроме того, ты сам только что сказал, что дал бы своё разрешение. Зачем было так себя вести, если Джон… Она запнулась, внезапно осознав кое-что. Дело не в Джоне и не во мне, — поняла она. — Может, он и не рад тому, как всё сложилось, но... Дело не в Джоне и не в нас двоих, не в нашем браке и не в том, как он произошёл. Она знала брата всю жизнь, читала его лицо как открытую книгу, и в тот момент по его глазам было видно, как он взбешён. Гораздо больше, чем он позволял себе говорить или чем выдавали его гневные слова. Но его гнев не был направлен на неё или на Джона. Внутри него горело что-то другое. Что-то ужасное. — Что случилось? — спросила она. — Робб, что случилось? Её брат колебался. Он оглядел палатку, словно ответ на этот вопрос был спрятан где-то в темноте. Затем он снова посмотрел на Арью, и она увидела, что гнев на неё, настоящий или притворный, исчез. Вместо этого в его глазах появилось что-то похожее на разочарование или даже... отчаяние. — Ничего, — сказал он. И снова Арья услышала в его голосе вызов, как у маленького мальчика. — Тебе не о чем беспокоиться. Это дело Севера. Арья была в замешательстве. Что это должно было значить? — Я... — начала она. — Леди Королевских земель, — перебил ее Робб. — Это было ваше собственное решение, миледи. Миледи? На мгновение Арья потеряла дар речи. Затем она почувствовала, как к голове приливает гневный жар. Её лицо и уши уже были красными, как перезрелые яблоки. Но в тот момент Арье было всё равно. Ей хотелось орать и кричать на Робба, спрашивая его, какая муха его укусила. Глупый Робб. Она была его сестрой, дочерью Винтерфелла, дочерью Севера. А не просто какой-то... Но не успел первый гневный звук вырваться из её горла, как створки шатра распахнулись, и Доннис просунул свою глупую голову внутрь. — Милорд, простите, что прерываю вас, но лорд Гловер просит поговорить с вами. — Я иду, — сказал Робб, даже не спросив, о чём может идти речь. — Миледи, — кивнул он в сторону Арьи. Затем Робб снова повернулся и вышел из шатра мимо Донниса. В этот момент ей снова хотелось дам ему по лицу. Ещё одно короткое мгновение Арья безмолвно стояла в проклятом шатре. Она глубоко вздохнула, выдохнула, отодвинула маленький табурет, преграждавший ей путь, и тоже поспешила выйти наружу. Лью всё ещё находился снаружи шатра и вёл себя так, словно ему срочно нужно было стоять на страже. Пробегая мимо него, она увидела, что он собирался что-то сказать: на его губах играла слабая улыбка, а губы уже разошлись. Однако, когда он взглянул ей в лицо, то, казалось, в мгновение ока передумал, закрыл рот, убрал улыбку с губ и постарался быстро посмотреть в другую сторону. Арья вернулась в ту часть лагеря, где были разбиты палатки лордов и рыцарей из Королевских земель, как и их с Джоном. Сначала она собиралась поесть, чтобы хоть как-то утолить голод и ноющую пустоту в желудке. Только что у неё совсем пропал аппетит, но пустота в желудке все ещё давала о себе знать. А потом она поищет сира Джейме, решила она. Упражнения с мечом, несомненно, помогут. Они утомят её и займут мысли, и ей больше не придётся вспоминать взгляд отца в тот последний миг или переживать из-за странного поведения глупого Робба. Когда она вернулась, Джона уже не было в их шатре, и она решила, что он, должно быть, с принцем Эйгоном. Или, возможно, он встретил ещё одного из своих друзей из Королевской Гавани — все они были молодыми рыцарями и сыновьями высоких лордов, которые, несомненно, принимали участие в этой кампании в большом количестве. Если так, то он наверняка сейчас сидит у какого-нибудь костра, пьёт вино или крепкий эль и смеется. Она не собиралась лишать его такого удовольствия. Наскоро поев густого супа и поджаренного хлеба, который откуда-то принес сир Деррик, она нашла сира Джейме, как и ожидала, спустя неполный час у палатки короля. — Мой заклятый брат уже сообщил мне, что начал обучать вас владению мечом, миледи, — сказал сир Барристан, стоявший рядом с сиром Джейме перед королевским шатром. — Я думал, что это шутка, и ждал каламбура до сих пор. — Наша королева так распорядилась, — сказал сир Джейме. Сир Барристан огляделся по сторонам, нахмурив брови. Что он искал, Арья не знала. Затем рыцарь сделал несколько глубоких вдохов и вздохнул как старый боевой конь перед последней атакой, прежде чем ответить. — Ну, коль так, — сказал сир Барристан, снова оглядываясь через плечо, теперь уже в сторону королевского шатра, словно ища того, кто мог бы подслушать его слова, — то, полагаю, нет нужды беспокоить Его Величество по этому поводу. Сир Джейме всё ещё охраняет нашего короля, — сказал он, обращаясь к Арье. — Сир Артур сменит его через четверть часа. После этого у него найдётся время и на вас. — Надевайте пока в свои доспехи, миледи, — сказал сир Джейме. — Вы ведь взяли с собой доспехи, так? — Да, конечно, — сказала Арья. На мгновение она подумала, что сир Барристан мог запретить сиру Джейме продолжать её обучение. Или что он поговорит с королём, и уже тот запретит сиру Джейме. Или что сир Джейме скажет ей, что больше не желает её обучать. И ещё десятки других мыслей, что всё могло бы пойти не так. Однако ничего этого не произошло. Она тут же развернулась и бросилась обратно в палатку. Кроме чистой одежды, трёх тёплых платьев, двух пар сапог и шерстяного плаща, в большой сумке лежали только старые и плохо сидящие кожаные доспехи и маленький деревянный меч, с которым она тренировалась на Драконьем Камне. Джон громко рассмеялся, когда она оставила на Драконьем Камне ещё два платья и пару сапог, чтобы её доспехи поместились в большой мешок из вощёной кожи. Затем он сразу же помог ей выбрать, какие платья оставить. — И не забудьте свой меч, — окликнул её сир Джейме. — Не забуду, — отозвалась она через плечо. — Меч? — услышала она вопрос сира Барристана. — Деревянный, — сказал сир Джейме, уже так далеко, что она едва расслышала его. Бесчисленные взгляды следили за ней, пока она спешила через лагерь, большинство из них были вопросительными или раздражёнными, а некоторые даже возмущёнными: зачем леди понадобились доспехи с мечом, и какое у неё было дело, что она так спешила через военный лагерь. Арья не ответила ни на один из этих взглядов. И вот, спустя час с лишним, она вместе с сиром Джейме оказалась на поляне в одной из близлежащих рощ, достаточно близко к их лагерю, чтобы не подвергаться опасности, но достаточно далеко, чтобы быть защищенной от посторонних глаз. И конечно же, сир Джейме придумал ещё одну подлую уловку, чтобы усложнить её упражнения. Однако ощущение, что он специально делает это, чтобы заставить её сдаться, она выгнала из головы ещё со времен скользких камней и грязных луж на Драконьем Камне. Большинство синяков и огненно-красных пятен на её коже, оставшихся после их последних упражнений, когда сир Джейме без устали терзал её палкой, уже почти зажили. Она не боялась получить новые царапины и синяки. — Она вскрикнула, быстро отпрыгнув на шаг назад, когда сир Джейме ударил её по руке своей новейшей палкой. Хуже короткой боли было то, как она была зла на себя. С такого короткого расстояния она так и ни разу не смогла ударить столь здорового противника, в то время как сир Джейме легко попадал по ней лёгким движением руки. Не прошло и четверти часа, а сир Джейме уже оставил на ней с дюжину новых синяков. — Не делайте таких широких замахов, — напутствовал он. — Они медленные и редко попадают в цель. Кроме того, вы не сможете защититься во время замаха, даже не сможете уклониться, пока готовитесь атаковать. — Но как же я буду вкладывать силу в свои удары, если мне нельзя замахиваться? — Вы можете замахиваться, но не так широко, чтобы бить слишком медленно и оставаться беззащитной. Арья тяжело вздохнула. Ей разрешалось размахивать, да, но не слишком широко. Ее удары должны быть сильными, но не слишком. Она должна надёжно держаться на ногах, но не стоять слишком твёрдо. Она должна двигаться, но не слишком напрягаться. На взгляд Арьи, всё это не имело смысла, чаще всего противоречило само себе. Как она могла научиться чему-то с такими инструкциями? — Сила не важна, — сказал сир Джейме. Арья опустила свой деревянный меч и вопросительно посмотрела на сира Джейме, нахмурив брови. Она тяжело дышала и была рада этой короткой передышке. Сир Джейме, казалось, смог прочесть вопрос, написанный на её лице. — Или, скажем так, не так уж важна. Что очень хорошо для вас, потому что в этом отношении вам, конечно, нечего предложить, — сказал он с самодовольной ухмылкой. Арья проглотила ответ, который уже вертелся у неё на языке. Она сделала несколько глубоких вдохов и заставила себя стереть с лица гневное выражение. — Самое важное — это контроль, — сказал он. — Контролируйте дистанцию между собой и противником, и вы будете доминировать в бою. А доминирование в бою — это половина пути к победе. А теперь снова поднимите свой меч и приготовьтесь. Или с вас уже достаточно? — Нет, — сказала Арья, вызывающе выпятив подбородок. Но не успела она отвести его назад, как сир Джейме уже ударил её по подбородку своей дурацкой палкой. — Ах, — повторила она, но на этот раз не отпрыгнула назад. Арья быстро потёрла ушибленный подбородок и тут же приготовилась к тому, что сир Джейме не смог даже подумать о том, чтобы нанести ей ещё один удар в подбородок. — Атакуй, — приказал сир Джейме, и Арья повиновалась. Она атаковала, на этот раз не размахивая руками. Он снова с лёгкостью отразил её удар, но на этот раз, с удовлетворением поняла Арья, по крайней мере, она не открыла ему свой фланг, и сир Джейме не смог нанести ей прямой удар быстрой контратакой. — Атакуй, парируй, атакуй, атакуй, — продолжал сир Джейме. В конце концов, он снова ударил её, и опять же лёгким движением руки. — Семь преисподних, — выругалась она, больше от разочарования, чем от лёгкой боли. Он мог ударить меня в любой момент, — поняла она. — Не надо ругаться, — сказал сир Джейме, и на его лице вновь появилась типичная самодовольная ухмылка. — Если вы и дальше будете так выражаться, в вас не останется ничего от леди, и тогда мне придется объясняться перед лордом Джоном, почему он вдруг женился на крестьянке. Арья высунула язык, заставив его рассмеяться. — У меня такое чувство, что я не становлюсь лучше, — призналась она затем. — Я пытаюсь следовать вашим указаниям, но почему-то совсем не продвигаюсь. — О, вы делаете успехи, — заверил он. — Только медленно. Как и следовало ожидать. — Потому что я леди, чьи нежные пальцы не могут держать меч? — спросила она, даже не пытаясь сдержать яда в своем голосе. Так сказала бы её мать или Санса. То же самое сказал сир Родрик много лет назад, когда она попросила его научить её владеть мечом. Брану и даже Рикону, младше её и неуклюжему во всём, что он делал, тоже давали мечи, в конце концов. Так почему же не ей? — Нет, — ответил он, пожав плечами. Самодовольная ухмылка исчезла с его лица. — Потому что никто не может продвигаться в обучении фехтованию быстро. Как вы думаете, почему пажи и оруженосцы должны служить много лет, прежде чем их посвятят в рыцари? — Он не стал дожидаться ответа. — Потому что на обучение уходит так много времени. Годы. Многие годы. У некоторых на это уходит целая жизнь, и всё равно они становятся в лучшем случае посредственностями. — Посредственность — это лучше, чем ничего, — сказала Арья, но в тот же миг поняла, что это чушь. — О, вовсе нет, — сказал сир Джейме. — На кладбищах лежит полно посредственных фехтовальщиков. Я не хочу, чтобы, что однажды вы оказались среди них, если вам доведётся участвовать в настоящем сражении. Поэтому я ожидаю, что вы станете лучше простой посредственности. Вот почему важны даже маленькие шаги. И, к счастью, вы их делаете. — Но вы всё равно с лёгкостью меня бьёте. — Да, и так будет впредь, прежде всего потому, что я — выдающийся фехтовальщик, — сказал сир Джейме. И тут же его ухмылка вернулась. Но так же быстро она вновь исчезла. — Что вам нужно, помимо большей силы в руках и пару с лишним ладоней роста, так это терпение. Как бы вы ни старались, вы не сможете научиться фехтованию за несколько недель. И даже не за несколько месяцев. — Арья вздохнула. — Я могу дать вам только один совет, чтобы не отчаиваться, миледи. — И какой же? — Не старайтесь быть идеальной. Просто старайтесь каждый день стать лучше, чем были вчера. — Арья на мгновение задумалась. Затем кивнула. Это был хороший совет, подумала она. — И даже если в какой-то момент вы действительно научитесь владеть мечом, и мне больше не придётся стыдиться того, что именно я учил вас, вы никогда не должны переставать учиться. Вам нельзя обманывать себя в этом даже на мгновение, — наставлял он. — Нет такой конечной точки, когда мечник уже не может и не должен учиться ничему новому. Это наводило на размышления. — Значит, вы сами всё ещё учитесь чему-то новому? — Конечно, — сказал он. — Когда меня возвели в ранг рыцаря Королевской гвардии, я был уверен, что знаю всё, что нужно знать о фехтовании, и освоил всё, что необходимо освоить. Я был уверен, что не уступаю таким людям, как Белый Бык или Меч Зари, раз уж я стал одним из них. — Но всё было не так. Сир Джейме коротко рассмеялся. — Мои заклятые братья были достаточно любезны, чтобы доказать мне обратное на тренировочном дворе в течение последующих недель и месяцев. За первый год после того, как сир Джерольд облачил меня в белый плащ, я узнал больше, чем за всю жизнь до этого. — Понятно, — сказала она, хотя и не была уверена, что это правда. — Парируй, — внезапно приказал сир Джейме. В последний момент она успела снова поднять меч и отразить его удар дурацкой палкой, прежде чем он попал ей прямо в живот. —Парируй, атакуй, парироуй. Держите меч ближе к телу, — снова наставлял сир Джейме. — Особенно если вы сражаетесь без щита. Без щита меч — это твой щит. — Тогда почему бы мне не сражаться щитом, если это даст мне больше свободы в обращении с мечом? — Потому что вы слишком слабы для этого, — прямо сказал он, не переставая огрызаться. — Рыцарский каплевидный щит весит больше полустоуна. [1] — Я могу столько поднять. — Да, но если вам придётся держать щит, вы устанете быстрее. А если держать меч только одной рукой, ваши удары будут ещё слабее, чем сейчас. — Я думала, сила не важна, — вздохнула она. Лицо сира Джейме исказилось в язвительной ухмылке. — Я сказал, не так важна. Но если ваши удары и выпады станут настолько слабыми, что не смогут даже пустить кровь из незащищенной плоти, это определённо проблема. Кроме того, вы так малы, что, скорее всего, будете пахать землю кончиком щита при каждом движении. Это ещё больше утомит вас. — Арья снова хотела ответить что-то колкое, но не успела. — Можно попробовать баклер. Он достаточно мал для такой крохи, как вы, и довольно лёгок...[2] Да, мы могли бы попробовать, — кивнул сир Джейме. — Но не сейчас. — Почему не сейчас? — Потому что у меня нет с собой баклера. И первым делом я выбью из вас всё желание вилять мечом как корова хвостом. А потом мы подумаем о баклере. Сир Джейме продолжал упражнения ещё почти час, а может, и дольше, пока Арья от изнеможения не смогла поднять деревянный тренировочный меч. Боль, от которой всё тело горело как в огне, сделала своё дело. Арья уже не могла сосчитать, как болят все части её тела — руки, ноги, кисти, бока, живот, спина и даже голова, — пока они выбирались из рощи и возвращались в лагерь. Она шла медленно, больше хромая, чем идя. И всё же ей было хорошо, она испытывала восторг и просто чувствовала себя неописуемо живой. Всё это время она не переставала ухмыляться, даже когда сир Джейме заметил, что она выглядит как дурочка. Как и по дороге сюда, почти каждый прохожий провожал их взглядом. Пренебрежительные взгляды, покачивание головой — Арье было всё равно. Ничто из этого не могло испортить её настроения в тот момент. На самом деле она была настолько поглощена своими занятиями, что даже не думала о Роббе и его плохом настроении. Только сейчас воспоминания вернулись к ней. Она должна выяснить, в чем дело. — В ближайшее время нам придется ещё поработать над вашими движениями, — сказал медленно идущий рядом сир Джейме. — Вы должны стать быстрее и проворнее, но при этом не терять уверенности в своих силах. — Я знаю, — задыхаясь, пролепетала Арья. Это не сулило ничего хорошего. Она уже успела понять, что сир Джейме с удовольствием придумывает новые способы истязать её всякий раз, когда ему кажется, что он заметил новый изъян в её движениях. Она задалась вопросом, всегда ли те, у кого сир Джейме учился фехтованию, подбадривали его до тех пор, пока он не мог держаться на ногах от усталости. Она почему-то сомневалась в этом. Сколько она себя помнила, она всегда наблюдала за тем, как её братья упражнялись с мечами в Винтерфелле. По крайней мере, когда ей удавалось вырваться из уроков музыки, танцев или рукоделия с септой Мордейн. Сир Родрик никогда не доводил её братьев, будь то Робб, Бран или Рикон, до такого истощения. Не говоря уже о царапинах и бесчисленных синяках. Иначе их леди-мать непременно устроила бы сиру Родрику такую взбучку, что он пожелал бы, чтобы под ним разверзлась дыра и утянула его в самый глубокий круг семи преисподних, лишь бы спастись от её гнева. Вдруг она задумалась, как поживает её мать. Ведь не только они с Роббом потеряли отца, но и их мать лишилась мужа. Или как поживают Бран и Рикон, которые тоже потеряли отца. Или как чувствует себя Санса, оказавшаяся в безопасности их дома, но так жестоко преданная собственным мужем. Она ещё не успела расспросить Робба об этом, но решила сделать это в следующий раз. Что бы ни беспокоило Робба, он наверняка не откажет ей в расспросах об их семье. Сир Джейме проводил Арью до их с Джоном палатки, а затем попрощался с ней. Когда Арья вошла внутрь палатки, она поняла, что Джона здесь ещё не было. Возможно, он всё ещё с принцем Эйгоном и остальными, а может быть, он действительно встретил здесь друзей из Королевской Гавани и решил пропустить с ними чашу или две, как и полагала Арья Она быстро подхватила чашу, вылила старую воду в небольшое корыто у входа в палатку и наполнила её из большой бочки, стоявшей на телеге неподалёку. Затем она осторожно отнесла переполненную чашу обратно в палатку. Вода была холодной и ледяной, такой холодной, что, когда Арья локтем распахнула створку палатки и пролила немного воды на пальцы, ей стало больно. Это будет весело, — подумала она, криво усмехнувшись и глубоко вздохнув. Арья сняла доспехи, аккуратно сложила их в мешок, положила рядом свой деревянный тренировочный меч, а затем смыла пот с тела мучительно холодной водой. Единственное, что в этом было хорошего, — это то, что холод притупил боль во многих ушибленных местах, куда бил сир Джейме своей палкой. Вытерев ледяную воду сухой тряпкой, она быстро надела то же платье, что и раньше, и обулась в те же сапоги. Волосы она мыть не стала, хотя, как она сама знала, это было бы крайне необходимо. Но даже мысль о том, чтобы мыть голову этой холодной, почти ледяной водой, заставляла её дрожать ещё сильнее, чем от холода. Вместо этого она решила быстро заплести волосы в косу. Вскоре она закончила и посмотрела на себя в маленькое зеркало, стоявшее на столике рядом с кроватью. Она не знала, зачем такому рыцарю, как сир Деррик, понадобилось зеркало. Да ещё и такое. Оно было старым, но его края были украшены такой же старой, облупившейся краской. Маленькие иллюстрации цветов и завитков. Очевидно, это было женское зеркало. Арья не могла сказать, женат ли этот мужчина. Но даже если и был, вряд ли жена сопровождала его в этом походе. Возможно, это принадлежало шлюхе, — подумала Арья. — Могла оставить его здесь в надежде, что сир Деррик в любом случае вернёт её в свою палатку следующей ночью. Шлюха, если таковая имелась, конечно, не предполагала, что сир Деррик за это время предоставит свой шатёр в распоряжение своего нового сюзерена и его жены. Однако Арья решила не спрашивать об этом сира Деррика. Это было не её дело. Её коса, неравномерно толстая и немного кривая, действительно не была шедевром, поняла она, глядя в зеркало. Она могла себе представить, что сказали бы Санса или её леди-мать о таком достижении. Сама она, однако, была довольна, а кто увидит Арью и будет недоволен её причёской, пусть скажет ей это в лицо. Она уже собиралась выйти из палатки, когда её взгляд привлекли некоторые вещи из её немногочисленного скарба, разбросанные на маленьком столике. Сначала она сама не поняла, что именно так внезапно привлекло её внимание. Затем Арья поняла. Это был небольшой кожаный мешочек, старый и потёртый. Она потянулась за ним и расстегнула шнурок. Она заглянула внутрь. Она знала, что найдет внутри, и всё же немного удивилась, когда перед её глазами возникло то же самое, что и в прошлый раз, когда она заваривала чай на Драконьем Камне. Кожаный мешочек был пуст. У неё закончился лунный чай. Семь преисподних, — выругалась она себе под нос и стиснула зубы. Когда Аллара помогла ей раздобыть это в Королевской Гавани, она решила сама позаботиться о том, где будет брать эти травы в будущем. Возможно, думала она, ей даже удастся самой узнать, какие травы, цветы и коренья, насколько она могла судить на глаз, входят в состав и в каких пропорциях, и тогда ей даже не придётся прибегать к помощи мейстера. Но за это время столько всего случилось, столько всего произошло. Её упражнения с мечом, сначала с сиром Виллемом, потом с сиром Джейме, полёт на Драконий Камень, её замужество... И вот теперь чай закончился. Где мне взять ещё? Семь преисподних, — снова выругалась она про себя. Вокруг лагеря полно мейстеров, но я не могу просто подойти к одному из них и попросить лунного чая. По крайней мере, без того, чтобы слухи об этом не разнеслись по лагерю быстрее, чем зудящая сыпь. Возможно, ей удастся купить что-нибудь у странствующих торговцев или маркитантов, сопровождавших королевский поход. В конце концов, в этом лагере было достаточно шлюх — вообще-то она пока не видела ни одной, но в таких лагерях всегда были шлюхи, по крайней мере, она так полагала, — и все они, конечно, пользовались лунным чаем, чтобы внезапно не забеременеть. Ну, или чем-то наподобие лунного чая. Можно было бы пойти к торговцу или даже маркитанту и купить что-нибудь. Вряд ли кто-то из них знал её в лицо. Но вдруг она поняла, что понятия не имеет, сколько может стоить пакетик правильно смешанных трав, из которых можно заварить лунный чай. И даже если бы она знала или могла как-то узнать... У неё не было с собой денег. Да и зачем они ей? Ни в Королевской Гавани, ни на Драконьем Камне они ей не понадобились. Да и здесь тоже. За некоторым исключением. Семь преисподних, — снова выругалась она про себя и усилием воли заставила себя смахнуть слёзы, которые вот-вот должны были появиться на глазах. Тогда она поняла, что делать. На самом деле это было очевидно. Ей придётся снова спросить Аллару. Или, возможно, Рейнис. Конечно, теперь, когда они обе замужем за принцем Эйгоном, им больше не нужен лунный чай. Но, возможно, у них ещё есть немного, и они могли бы оставить его ей. Да, она спросит Рейнис и Аллару. Отыскать Джона она всегда успеет. Накинув на плечи толстый плащ, она снова вышла из палатки и направилась через короткий промежуток между шатрами, рыцарями, лордами, оруженосцами, пажами, солдатами, лошадьми и гончими Королевских земель. Арья добралась до места назначения всего через несколько минут ходьбы по грязному лагерю. Она была рада, что на ней хорошие, крепкие сапоги, которые не только защищали от холода, но и от сырости вязкой земли. Это был сир Артур Дейн, стоявший на страже у огромного шатра лорда Дэрри, в котором пока обитали Рейнис, Эйгон и Аллара. Он слабо улыбнулся, увидев её, и кивнул ей издалека. Арья ответила ему слабой улыбкой и кивком. — Он там, миледи, — сказал рыцарь, кивнув в сторону шатра. — Джон? — спросила она. Конечно. Кто же ещё, — в тот же миг упрекнула она себя. — Да, миледи, — послушно ответил рыцарь. — Спасибо, — заставила она себя произнести и поспешила в большой шатер, пока не стала выглядеть ещё более нелепо, задавая ещё более глупые вопросы. Изнутри шатёр казался ещё больше, чем снаружи. Воздух внутри был приятно тёплым от огненной чаши в одном из углов. Шатёр был обставлен так изящно и удобно, словно лорд Дэрри намеревался поселиться здесь насовсем. С одной стороны стояла широкая кровать, достаточно большая для двух, трёх или даже четырёх человек одновременно, мягкая как грех, стулья и скамьи, обитые толстыми подушками, и даже земля была покрыта мехами и коврами, уложенными на толстые деревянные доски, чтобы защитить их от сырости. Принц Эйгон сидел на одной из широких скамей, обняв двух своих жён по обе стороны. Несмотря на приятную обстановку и, несомненно, удобную скамью, которая выглядела так, словно была сделана исключительно для того, чтобы разместить эту королевскую троицу на портрете, никто из них не выглядел особенно счастливым. Напротив, выражения их лиц поразили Арью таким удручённым настроением. Затем она нашла Джона. Однако он не сидел, а стоял. Вернее, он ходил. За маленьким столиком между ним и королевской троицей, на котором стояло несколько полных, нетронутых на вид серебряных кубков с тёмно-красным вином, он вышагивал взад-вперёд, как гончая на псарне. Его лицо выглядело не лучше, чем у этих троих, и даже мрачнее. Аллара первой заметила её появление. — Арья, — сказала она настороженно-весёлым тоном, — садись с нами. — Она жестом указала на кресло с толстой обивкой у себя под боком. Рейнис через силу улыбнулась, а Эйгон поприветствовал её кивком. Арья увидела, как Джон повернул голову в её сторону, услышав её имя. Он остановился и посмотрел на неё, и на краткий миг ей показалось, что в его взгляде мелькнуло что-то похожее на шок. Затем он подошел к ней и заключил в свои объятия. Он поцеловал её волосы, и Арья слегка вздрогнула. В этот момент она пожалела, что не вымыла волосы. Конечно, он должен был почувствовать вкус её пота во время поцелуя. Но если и так, то он не счёл нужным сказать об этом. — Что здесь происходит? — спросила она, когда Джон выпустил её из своих объятий. Арья села на стул рядом с Алларой, а Джон остался стоять, скрестив руки перед грудью, упрямый, словно вырезанный из дерева. Стул оказался ещё мягче, чем показалось на первый взгляд. Какое-то время никто ничего не говорил. Джон, Рейнис, Эйгон и Аллара просто переглядывались, словно не зная, как ответить на вопрос. Затем заговорил Джон. — Есть новости, — сказал он. — От короля. Арья нахмурилась. Что, чёрт возьми, здесь происходит? — Что же сказал король? — Ничего, — сказал Эйгон. — Речь идет скорее о том, что он сделал. Или о том, что он, возможно, собирается сделать. Я сам узнал об этом только от дяди Льюина, потому что наш венценосный отец до сих пор не счёл необходимым посвятить меня или кого-либо из нас в свои планы. — Что узнал? — спросила она. Её напряжение возросло. Принц Эйгон обычно был... прямолинеен, если не сказать больше. Она узнала его достаточно хорошо, чтобы понять это. Но если даже он подбирал слова, значит, дело было плохо. Очень плохо. — Что происходит? — снова спросила она, на этот раз громче. — Король ведёт мирные переговоры с изменниками, — наконец сказал Джон после глубокого вздоха. — И, как сейчас считается, этот мир предполагает, что Питер Бейлиш будет назначен новым лордом-протектором Долины, пока лорд Элберт не восстановит свои силы. Арье потребовалось несколько ударов сердца, быть может, два или три, чтобы осознать услышанное. Питер Бейлиш... он не... он... Она почувствовала, как от ярости её бросило в жар и холод. На мгновение сначала кресло под ней, потом шатёр вокруг, а затем и весь мир начал вращаться, отчего у неё закружилась голова. Нет, это не может быть правдой. Это было невозможно. Абсолютно невозможно. Она увидела, как Джон направляется к ней, желая заключить её в свои объятия. Только сейчас она поняла, что снова вскочила с кресла. Однако она отшатнулась от его рук. Она не хотела, чтобы её утешали. Не сейчас. Она хотела почувствовать свой гнев, пылающий в её животе, словно невообразимо горячее пламя. И тут она услышала, как кто-то начал кричать — ужасно, пронзительно, злобно и громко, словно демон из самого глубокого круга семи преисподних, с каждым словом всё громче и громче, всё злее и злее. — Нет-нет-нет-нет! Нет-нет-нет! Она узнала свой собственный голос. Жар прилил к её лицу, заставляя его пылать от гнева, а холод пробежал по её конечностям и заставил дрожать. Затем её голос сорвался, и она начала задыхаться. Нет. Она не позволит этому случиться, просто не позволит. Джон не допустит этого. Он обещал ей. Он обещал ей отомстить. И Робб этого не допустит. Он ни за что не позволил бы убийце их отца жить. Нет. Вот в чём дело, — внезапно поняла она. — Вот о чём Робб не хотел мне говорить. То, что он не мог мне сказать. Она не знала, стоило ли сердиться на Робба за это. Но потом выбросила это из головы. Не Робб. Не её брат. Не из-за этого. Не он заслуживал её гнева и ярости. Сейчас она не могла и не хотела злиться на Робба. Робб не был злодеем. Он был её старшим братом, и всё это должно было причинять ему такую же боль, как и ей. Нет, не Робб был причиной её горя. Ими были Питер Бейлиш и Хьюберт Аррен, убийцы их отца, и глупый король, если он действительно хотел оставить этих людей в живых. Но она этого не допустит. Нет, никогда. Она, Джон и Робб не допустят этого. И только когда спустя несколько ударов сердца руки Джона всё-таки сомкнулись вокруг неё, она почувствовала, что слёзы уже бегут по щекам, обжигая кожу жаром и болью. Она почувствовала, как её тело против воли сотрясает внезапный сильный всхлип, короткий, быстрый и неостановимый. Она боролась со следующим всхлипом, который, как ей казалось, поднимался глубоко изнутри. Она почувствовала, как начинает болеть голова и сжиматься внутренности. Арья боялась, что её сейчас вырвет. Следующие минуты расплывались перед глазами, превращаясь в мешанину из гнева и отчаяния, слёз и всё более громких криков. Ей было всё равно, кто её услышит. Это не могло быть правдой. Это просто не могло быть правдой. Она не допустит, чтобы это оказалось правдой. В следующее мгновение она уже сидела на мягкой скамье, Рейнис и Аллара стояли по бокам от Арьи, держа её за руки, а Джон и Эйгон, оба с серьёзным выражением лица и скрестив руки на груди, стояли перед ней и с беспокойством смотрели на неё. Арья поняла, что Аллара начала наливать ей вино. Она не могла сказать, когда начала пить, но когда серебряный кубок снова оторвался от её губ и она посмотрела вниз, кубок был уже более чем наполовину пуст. Она взяла кубок из рук Аллары, заставила себя благодарно улыбнуться и поставила чашу на стол перед собой. — Этого не случится, — сказала она. Она всё ещё задыхалась, но слова просто обязаны были вырваться наружу. — Нет, нет, этого не случится. С каждым словом она снова становилась всё громче, и ей потребовались все силы, чтобы не закричать снова. — Нет, этого не случится, — сказал Джон. Арья подняла на него глаза, встретила его взгляд, серые глаза, полные тревоги и гнева, и на краткий миг различила на его губах что-то вроде улыбки, мимолетной как дым на ветру. Улыбку, которая предназначалась только ей и говорила о том, что он её не подведет. Ни сейчас, ни когда-либо ещё. — Я дал Арье обещание. Обещание, что каждый, кто причастен к убийству лорда Эддарда, поплатится жизнью. — И теперь ты хочешь схватить Длинный Коготь, ворваться в Лунные Врата и перебить их всех? — спросил Эйгон, фыркнув, приподняв бровь и криво усмехнувшись. — Или ты собираешься взобраться на Вейгара и просто сжечь всё дотла? И Врата, и Бейлиша, и Хьюберта, и лорда Элберта? Могу заверить тебя по личному опыту, братишка, что нашему отцу очень не нравится, когда мы сжигаем замки драконьим пламенем. Насмешливая улыбка исчезла с его губ. Однако Арья с удовольствием запихнула бы его глупые слова обратно в его глупый рот. Речь шла об убийстве её отца. О справедливости. Как это можно было сравнивать с тем, что натворил он сам? — Конечно, нет, — прорычал Джон в ответ. — И всё же мы не можем этого допустить. — Его голос стал твёрдым, очевидно, он надеялся убедить брата и сестру в правдивости своих слов. — Питер Бейлиш — предатель и убийца. Он заслуживает смерти. — Я не возражаю, — сказал Эйгон, — но... — Никаких "но", — перебила его Арья. Эйгон посмотрел на неё, нахмурив брови, но ничего не сказал. — Он должен умереть. Они все должны умереть. — Хьюберт Аррен умрёт. Изменники сдадут его нашему отцу, и ему не избежать смерти, если я правильно понял дядю Льюина. — Этого недостаточно. Они все должны умереть. — Все? — спросила Аллара. Арья посмотрела на неё, заглянула в её широкие фиолетовые глаза и в тот же миг поняла, почему Рейнис и Эйгон не смогли устоять перед ней, не смогли сделать ничего, кроме как взять её в жёны. — Хьюберт Аррен и Питер Бейлиш виновны, — сказала Арья, — настолько, насколько это вообще возможно, и их нельзя оставлять в живых. Нет. Нет. Нет. — Думаю, мы все можем с этим согласиться, — сказала Рейнис. — И что теперь? На краткий миг в слишком большом шатре воцарилась абсолютная тишина. — Эйгон прав, — сказал Джон, и его лицо исказилось в гримасе. — Во всяком случае, отчасти. Если Его Величество решит оставить Питера Бейлиша в живых, мы не сможем просто убить его. Пойдя против слова короля, мы сами станем убийцами и предателями. — Мне всё равно, — сказала Арья. Она поняла, что её голос снова стал громким. Однако в тот момент ей было все равно. Как Джон мог сказать такое? — Мне всё равно, слышишь? Ты обещал. Ты обещал, что они все... — Я знаю, — сказал Джон, поднимая руки. — Я знаю, что я обещал, Арья, и я собираюсь сдержать своё обещание. Пока я живу и дышу, жена. Я лишь хочу сказать, что мы не можем просто пойти к Питеру Бейлишу и срубить ему голову с плеч. — Но? — Мы должны убедить короля, — сказал он с едва слышным вздохом. Похоже, он и сам не особо верил в эту затею. — Возможно, это не самый захватывающий способ, но он правильный. Король должен понять, что нельзя оставлять Питера Бейлиша в живых. Он должен вынести приговор, смертный приговор. И как только он это сделает, я буду только рад лично взмахнуть мечом и срубить предательскую голову Бейлиша с его маленьких плеч. Нет, это сделает Робб. — И ты думаешь, что король образумится? — спросила она с осторожной надеждой. — Конечно, — сказал Джон со слабой, но ободряющей улыбкой. — Его Величество — добрый король. Он поймёт. Я уверен, что поймёт. Так что я пойду к королю сейчас, прямо сейчас, и я... — Ты не сделаешь этого, — перебила его Рейнис. Арья потрясённо смотрела на неё. Что это должно было значить? Затем она посмотрела на Джона, который смотрел на сестру с едва ли меньшим потрясением. — Сделаю, — сказал Джон. Арья увидела, что его лицо начинает краснеть. — Я пойду к нему прямо сейчас и... — Нет, — снова перебила его Рейнис. — Не ты. — Но почему? Почему не я? Рейнис вздохнула. Она улыбнулась Джону, но улыбка выглядела натянутой, почти жалкой. — Поверь, Джон, я не только знаю нашего отца дольше тебя, но и гораздо лучше. И поэтому я знаю, что убедить его в чём-либо нужно уметь. Из твоего плана, стоять на коленях перед ним как добрый и верный лорд, и умолять его вынести смертный приговор, ничего не выйдет. — Джон выглядит разгневанным, как заметила Арья, его лицо исказилось в гримасе, а серые глаза окутала тьма, настолько глубокая, что они казались чёрными. Арья отвела взгляд от Джона и посмотрела на Рейнис, желая услышать, что та скажет дальше. — Поэтому я пойду к нему сама. — Ты? — в один голос спросили Джон и Арья. — Да, я. Я пойду и уговорю его. Он должен понять, что лорд Бейлиш виновен, что дом Старк заслуживает справедливости, и что единственный верный приговор для Бейлиша — смерть. По крайней мере, я постараюсь это сделать. — Спасибо, — сказала Арья. И снова в уголках её глаз появились слезы. На этот раз добрые слёзы. И снова она боролась с ними. — Не благодари меня пока, — сказала Рейнис, подняв руку в защиту. — Я поговорю с нашим отцом и сделаю всё возможное, чтобы помочь, но ничего не могу обещать. — Всё равно спасибо. Рейнис опустила руку и улыбнулась Арье. Затем она кивнула. — Когда ты пойдёшь к нему? — спросил Джон всё так же серьёзно, скрестив руки перед грудью. — Сегодня вечером. Я собираюсь снова сменить платье. У меня будет больше шансов убедить его, если он увидит, что я приложила усилия, чтобы выглядеть как можно более презентабельно. — Арье пришлось подавить фырканье. Как будто она и без того не была самой красивой женщиной за тысячи миль вокруг. Если не больше. И всё же ей удалось сдержаться и промолчать. — А вы двое, — сказала Рейнис, указывая изящным пальцем сначала на Джона, потом на Эйгона, — тоже отправляйтесь. — Куда? — спросил Эйгон, нахмурившись. — К Роббу, — сказал Джон. — Он должен знать. — Нет, только не к лорду Старку. К нему вы двоё точно не пойдёте, — резко предупредила Рейнис. — Вы, два балбеса, просто проболтаетесь и пообещаете ему, что я улажу все дела с отцом ещё до того, как увижу его. Нет, сегодня вы больше не подойдёте к лагерю северян. Вы будете держаться от них подальше. — И что тогда мы должны делать? — Я бы посоветовала вам выпить эля. Где-нибудь в этом лагере наверняка найдётся несколько знакомых вам рыцарей из Королевской Гавани, с которыми можно выпить. Это отвлечёт вас. Знают боги, вам сейчас это нужнее всего. Особенно тебе, Джон, так что даже не думай спорить со мной. Не говоря больше ни слова, Рейнис грациозным движением поднялась с мягкой скамьи и сделала короткий шаг к Эйгону. Она положила одну из своих рук ему на щёку, сделала ещё один маленький шаг и поцеловала его в губы. Как только их губы снова разошлись, она опустила руку ему на грудь и быстрым толчком оттолкнула его на шаг от себя. Эйгон испуганно посмотрел на неё. — А теперь, вы двое, на выход, — сказала она, словно обращаясь к детям и отправляя их играть. Она выгнала Джона и Эйгона из шатра, словно котов, что без разрешения забрались в её постель. Немного раздраженные, но хотя бы со слабыми улыбками на лицах, они оба вышли наружу. И вот теперь они втроём — Рейнис, Аллара и Арья — остались одни. В этот момент она с радостью пошла бы с Джоном и Эйгоном и выпила бы вместе с ними. Две или три чаши было бы в самый раз. Она не любила ни эля, ни вина, но почему-то ей казалось, что в такой ужасный вечер это пошло бы ей на пользу. Она с радостью пришла бы и к Питеру Бейлишу, к Мизинцу, и крикнула бы ему в лицо, что его планы провалились и что с его жизнью покончено. Она с радостью вонзила бы нож ему под рёбра этой же ночью и покончила бы с этим человеком раз и навсегда. Но это было невозможно. Что бы она ни знала о его преступлениях и какой бы участи ни желала ему, как бы ни была велика её жажда мести и как бы ни заслуживал этот человек возмездия, просто убить его — значит стать убийцей. Её лорд-отец не хотел бы этого, Арья знала. Одна только мысль о том, что бы он подумал об этом, что сказал бы ей, как бы огорчился и разочаровался, наводила на неё тоску. Она с радостью пошла бы сейчас к Роббу, поговорила бы с ним, сказала, что знает, что его гложет, и что всё будет хорошо. Что они добьются справедливости для их отца, и что предатель поплатится. Но Рейнис была права, как бы неприятно ей ни было это признавать. Рейнис ещё даже не говорила с королём, и идти сейчас к брату и обещать ему справедливость, которую она просто не могла обещать — пока — было бы неправильно. Это было бы несправедливо по отношению к Роббу, это было бы несправедливо по отношению к их убитому отцу. Нужно было дать Рейнис время сначала поговорить с королём, как бы тяжело ей ни было от одной мысли об этом. Арья сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь дать утихнуть гневу, который всё ещё кипел внутри неё. Затем, постепенно, она стала чувствовать себя лучше, лучше и лучше с каждым вдохом. Лишь немного, но с каждым разом чуть больше. Злость, всё ещё пульсирующая в её сердце, постепенно начала спадать, как многодневный отёк под синяком. — Есть кое-что ещё... — сказала она. — Мне нужно от вас кое-что ещё. — Конечно, дорогая. В чём дело? — спросила Аллара, снова взяв её за руку. — Скажи, что тебе нужно, и ты это получишь, — теперь ответила уже полуобнажённая Рейнис из-за занавеса, за которым она скрылась всего несколькими ударами сердца ранее. Тонкое полотно из добротной ткани тёмно-коричневого цвета с искусной чёрной вышивкой висело на верёвке между двумя длинными столбами шатра, превращая часть большого шатра в подобие гардеробной. Занавес был настолько велик, что, несмотря на её рост, головы Рейнис за ним уже было не видать. Лишь сквозь узкую щель внизу, где ткань не совсем касалась земли, виднелись её босые ноги. Её тень выдавала, что она как раз переодевается в одно из свежих платьев, чтобы придать себе более презентабельный вид для своего венценосного отца, как она это называла. — Чай, — сказала Арья. — Мне нужен чай. 1. От 3.5 до 4.5 кг. 2. 1.5 кг.