***
Зимний сад резиденции Белькур - возрождённые под стеклянным куполом сады Семирамиды: разнотравные, сладко пахнущие цветами, привезенными с далёких берегов, и .... абсолютно дикие. Ему не приходится сомневаться, что к созданию этого места приложили руки именитые ботаники, а за каждой травинкой бдит гильдия садовников, искусственно поддерживая образ нетронутого человеческой рукой тропического рая. Наверняка, Камилла разгуливает по нему в прозрачной ночнушке, воображая себя пленницей необитаемого острова, за которой тайком наблюдает племя диких аборигенов, жаждущих её нежного мяса. Возможно, они с её опиумной шайкой даже разыгрывают представление, где несчастная, обнюхавшаяся первосортного кокса Белькур несётся в самую чащу от преследователей, обряженных в соломенные юбки и бра из кокосовых половинок. Алек бы совершенно не удивился. Учитывая больное воображение этой опасной суки. Флюоресцирующая иллюминация мягко подсвечивает края тропинки мертвенно-зеленым, не давая путнику сбиться с пути. Но Алеку плевать. Презрев навигацию, он прорывается напрямик через хитросплетение лиан и стволов деревьев, кроны которых шелестят у самого купола. Ноги запинаются о корни и выбоины, а спина взмокла от пота. Алек потерял куртку и, кажется, вытоптал с десяток внесённых в список "WWF" редких саженцев во время своего гневного спринта. Он легко перемахивает через поваленное дерево, преодолевает неглубокий овраг, на дне которого журчит ручей - тело движется вперёд с размеренностью поршневого двигателя. Адреналин пылает в венах, распространяясь по кровотоку с ударами сердца. Ноги упруго толкают землю. Но мысли далеко. С каждой минутой дышать становится все труднее. Когда он наконец вываливается из объятий сада, ему кажется, что он провел здесь сутки. По меньшей мере пару часов, судя по лунному свету, высеребрившему короткий газон уходящего вниз отлогого склона. У его подножья раскинулось круглое, как блюдце, искусственное озерцо с резной беседкой у самой кромки. Алек бездумно бредет туда. В прохладной тени увитых плющом колонн спряталась выкрашенная в белый скамейка с высокой спинкой. Алек откидывается назад и вытягивает натруженные ноги. Перенапряженные мышцы медленно расслабляются, погружая тело в состояние близкое к невесомости - приятное чувство, знакомое всем любителям длинных пробежек. Вот только глубоко внутри продолжает гудеть циклично замкнутая оптоволоконная цепь, подпитываемая злостью. Её ядовитые пары отравляют кровь и туманят рассудок. Черт! Алек подрывается на ноги и с размаху бьёт по каменной поверхности колонны. Та остаётся равнодушной. Алек бьёт ещё раз. А затем снова и снова обрушивает удар за ударом, разбивая костяшки в кровь. - У Камиллы в спортзале, кажется, была боксерская груша, - вклинивается в его тяжёлое дыхание насмешливый баритон. - Да и я могу составить тебе компанию в спарринге. Только попроси. - Мне не нужен партнёр, - злобно огрызается Алек. - О, так это что-то из психиатрии? - за вопросом следует ехидный смешок. - У меня есть опыт и в этой отрасли. Взбешенный Лайтвуд круто разворачивается на пятках. Бейн обнаруживается на скамейке в компании пузатой бутылки рома. Он успел сменить рубашку на серую хлопковую футболку с треугольным вырезом и мягкие спортивные штаны. Судя по всему, он побывал в душе: влажные волосы, зачесанные назад, открывают высокий лоб, а щеки гладко выбриты. Несмотря на издевательский тон, Бейн выглядит совершенно серьёзным и отчего-то щемяще домашним. - Я к тебе с дарами, - он указывает на два квадратных бокала. - Лучшее из того, что удалось отыскать в закромах Ками. - Бойся данайцев, даров приносящих!* Магнус мелодично смеётся. Этот негромкий звук эхом вибрирует в груди. Напряжение, сковывающее плечи, понемногу отпускает. - Долго меня не было? - Минут тридцать, - прикидывает Бейн, разливая напиток. Бутыль мелодично журчит, расставаясь с содержимым. Бокал отбрасывает на скамью янтарную тень. Алек ловит на себе лукавый взгляд искоса. - Тебе понадобилось гораздо меньше времени, чем Робинзону Крузо, чтобы стать похожим на дикаря. - А ты, стало быть, Пятница? Алек улыбается краешком рта, принимая напиток. Магнус весело фыркает и веско замечает: - Учти, что называть тебя "господином"* я буду разве что в постели. Для этого тебе, как минимум, понадобится отличный сюртук и выездковый стек. - Любишь порку? - А кто не любит? - иронично хмыкает тот. - Мне близок метод "кнута и морковки"*. Если ты понимаешь, о чем я? Алек понимает. Равно как и его член, заинтересованно дернувшийся в штанах. При мысли о смуглых ягодицах Бейна, исполосованных багровыми выпуклыми ожогами от хлыста, рот наполняется вязкой слюной. Алек вылизал бы каждый их них под задыхающиеся стоны и умоляющее: "Господин!", а потом... он бы использовал нечто гораздо большее, чем морковка, чтобы заставить Бейна молить о пощаде. Реальный Бейн возвращает его на землю, поднимая бокал. - За то, чтобы в жизни соблюдался баланс кнутов и морковок! - Для этого нам придётся вытащить его из глубокой задницы. Они звонко чокаются, прежде чем отпить. Напиток действительно хорош. Мягкий, слегка дымный вкус расцветает на корне языка, проваливаясь в желудок обжигающим комом. Алек мелкими глотками поглощает оставшуюся часть, бездумно глядя на зеркальную озерную гладь. Где-то вдалеке одуряюще громко орёт полуночная птица, а густой, как нектар, воздух пахнет влажной землёй и переспелыми фруктами: сладко и гнилостно. - Как Иззи? - Собирается, - спокойно отвечает Бейн. Алек глубоко вздыхает и прячет лицо в ладонях. Затылок ломит от подступающей мигрени. - Мне это не нравится. Бейн негромко хмыкает. - Я заметил. - Ты не понимаешь! - устало огрызается Алек. На злость сил нет. Алкоголь мягко укачивает его на волнах апатии. - Она моя сестра. Младшая сестра. Ты и представить не можешь, каково это: жертвовать кем-то, столь близким тебе! Магнус молчит. Он ничего не доказывает и не спорит. Не понукает продолжать. Просто остаётся рядом. Алек различает его лёгкое дыхание совсем рядом и закрывает глаза. Так легче сосредоточиться. - В детстве, - начинает он, - мы были неразлучны. Я, Иззи и Джейс - втроём против всего мира. Мы не поддались, даже когда отец пытался сломать нас. Наша семья не была образцовой. Мы что-то вроде того пиздеца в Кинговском "Сиянии" - поехавший башней тиран и его жертвы со стокгольмским синдромом. Много дерьма произошло, но мы..., - он с трудом сглатывает, - мы держались друг за друга. Были командой. Алек тянется за ромом и делает широкий глоток прямо из горла, а затем, не глядя, передаёт назад. Бейн понятливо оставляет бокал. На мгновение их пальцы соприкасаются. Алек слышит, как Магнус глотает ром, деля горечь напитка на двоих. Отголоски чужого тепла он украдкой прячет в ладони. - Знаешь, - говорит он Бейну. Голос звучит хрипло и надтреснуто. - У нас была игра. Ограбление. Мы фантазировали, будто мы знаменитые воры, которым предстоит взломать сейф в самом охраняемом банке мира. Для этого мы даже приволокли отцовский ящик для снастей с навесным замком. Набили его нарисованной валютой и смастерили бомбу. Бейн позабавлено хмыкает. Алек легко улыбается в пустоту. - Ага. Набили кусок полипропиленовой водопроводной трубы серой от спичечных головок, порохом и ватой, вымоченной в бытовой химии. Даже "Бикфордов шнур" присобачили, - Алек тихонько посмеивается. - Одного не учли... Мощности давления. Шарахнуло так, что наш сейф разлетелся на фрагменты. Горящими банкнотами усеяло весь задний двор, а соседского пса и вовсе оглушило. Бедолага такого страху натерпелся. Но это был успех! Мы назвали нашу операцию: "Мик Джаггер!" в честь фронтмена группы "The Rolling Stones" - у нас был такой же взрывной звук. И мы не сдались и прикрывали друг друга даже перед взбешенным отцом. Я и Джейс защищали Иззи. Всегда! А теперь я должен отправить её в лапы Моргенштерна перевязанную праздничным бантом и надеяться, что это прокатит. - Иззи знает, что делает. - Нет! Ты не понимаешь... - Понимаю, - резко перебивает Бейн. Алек кидает удивлённый взгляд через плечо. Магнус смотрит в ответ, сдвинув брови. - Понимаю, - чуть мягче повторяет он. - У меня есть дочь, Александр. Мэдзи. Ей восемь. Она все для меня. Весь мир. Поэтому... я понимаю. - Ты из-за неё завязал? Бейн склоняет голову к плечу и мягко улыбается. У Алека перехватывает дыхание. Серебристые блики, отражающиеся от водной поверхности, подсвечивают его лицо дивным неземным светом. Словно Бейн - посланник далёких звёзд. Непостижимо прекрасный и бесконечно мудрый. В его глазах есть что-то такое, от чего у Лайтвуда внутренности стягивает корабельным узлом. Они ведут с ним безмолвный диалог, а Алек не может уловить ни слова. - И да, и нет, - медленно отвечает Бейн. - Я кое-что потерял два года назад. Смысл, ради которого делал свое дело. - Надо же, - шепчет Алек, - я тоже... Поэтому я не могу потерять сестру. Теперь, когда мы снова говорим. Я не хочу терять надежду, что все станет как раньше. - Ты её не потеряешь, Александр. Изабель уже не та малышка, какой ты её помнишь. Ей нужен не защитник, а соратник. Магнус с кряхтением поднимается и разминает затекшие ноги. Алек наблюдает из-под ресниц за тем, как тот грациозно наклоняется, чтобы наполнить бокалы в последний раз. - К тому же, - Магнус подаёт его порцию, ловко удерживая за хрупкий край кончиками пальцев, - у вас неплохо получается. Может, тебе пора перестать стенать о прошлом, Лайтвуд, и сосредоточиться на том, чтобы построить что-то новое в будущем? Если оно, конечно, у нас будет. С этими словами Бейн салютует своим бокалом и лихо опрокидывает содержимое в рот. Пустую тару он пристраивает на деревянном подлокотнике, прежде чем молча покинуть беседку. - Спасибо, - тихо шепчет Алек и аккуратно тюкает по хрустальному бочку своим напитком перед тем, как выпить.***
"Молния"* раскинула крылья, осенив гигантской тенью шестиугольное ГВПП*. Создавалось неясное впечатление, что взлётно-посадочную площадку состряпали наспех, всего за одну ночь. Об этом безмолвно вопила небольшая цепная бензопила, стыдливо выглядывающая из останков безжалостно порубленного кустарника. Его щепа окаймляла поле светло-желтым поребриком. В промозглом утреннем воздухе висел запах деревянной стружки и перепрелой травы. Роль освещения выполняли светодиодные прожектора натыканные по периметру у самой кромки леса, а из-под низкого брюха F-35B выглядывали окончания латинской "H", намалеванной прямо поверх расчищенного газона жёлтой краской. - На самолет не хватило карманных денег, - кривляется Белькур в ответ на немой вопрос Лайтвуда. - Обойдётесь этой птичкой. "Птичка" - многофункциональный истребитель-бомбардировщик пятого поколения, разработанный американской компанией "Lockheed Martin" в консорциуме с гигантами военной инженерии и авиастроения, горделиво сверкает чёрными молниями на фюзеляже. Алек взирает на него со священным трепетом мальчишки, получившим на Рождество настоящий боевой автомат. - А букву нарисовали потому, что модификация оснащена вертикальной посадкой*? - Скажи же, забавно? - требует Камилла, поправляя огромные солнечные очки. Она фотогенично возлежит на шезлонге в компании коктейльного бокала, украшенного бумажным зонтиком. Верная Хайди стоит по правую руку с круглым подносом в ожидании, пока хозяйке не надоест забавляться с соломинкой. - Забавно, - рассеянно признает Алек. - Как Иззи? - Ma cherie*, была отважна, но благоразумна. Meilleure actrice! Bravo!* - Валентин? Белькур самодовольно улыбается. - Поверил! Я стребовала с этого merde* откат в три лимона. И ни сантима меньше. Лайтвуд кивает. Он ни капли не сомневается в бульдожьей бизнес-хватке мисс Белькур. Первая часть прошла по плану: Камилла сдала Изабель Валентину Моргенштерну за вознаграждение под видом своей пленницы. На гениальность их идея особо не претендовала, но это был фактически единственный вариант заполучить необходимую фору. У Иззи был небольшой отрыв, чтобы добраться до лаборатории и постараться заполучить экстрактор прежде чем они придут за ней. Человек Белькур был их пропуском во внутрь. Подробный план, нацарапанный Льюисом, - обратно. Плюс энный запас взрывчатки, чтобы раскурочить гребаный "Круг" вместе с Моргенштерном и его верным псом Верлаком. Просто и со вкусом. О том, что на вкус вся эта хрень отдает самоубийственным сюжетом в духе Гая Ричи, Алек старался не думать. В конце концов, дуракам везёт. Так что у их плана есть все шансы. - Где Бейн? - Здесь. Магнус выныривает из-под крыла и размашисто шагает навстречу. Тактический чёрный комплект из плотного нейлона облегает фигуру, как вторая кожа. Грудная перемычка десантного парашюта туго стягивает грудь, а лаковый приклад FN поблескивает у пояса, надежно зафиксированный в набедренной кобуре, - воплощенный во плоти ангел возмездия с грацией дикой кошки и бритвенно-острой ухмылкой на тонких губах. Алек цепляется взглядом за наглухо застёгнутый ворот-стойку, представляя насколько живописно выглядит спрятанная под ним шея. Внизу живота приятно тяжелеет. - Слюни подбери, - недружелюбно зыркает Бейн и швыряет второй рюкзак. Алек успевает перехватить его в опасной близости от лица. - Кажется, кто-то не в духе, - ехидно тянет Белькур. Хайди паскудно ухмыляется. - Что такое, mon ami, ширина плеч твоего ангелочка не соответствует длине его хозяйства? Магнус немногословно демонстрирует ей средний палец. - Вылет через пять минут. Шевелись! - Я думала, тебе хватит ума воспользоваться обстановкой? - шипит Камилла, когда спина Магнуса удаляется на достаточное расстояние. - Какой ещё обстановкой? Алек настолько искренне недоумевает, что забывает послать Белькур на хер. Та давится своей "Кровавой Мэри" и гневно утирает томатный сок с подбородка каракулевым мехом. Сегодняшний ансамбль для принятия солнечных ванн состоит из микроскопического красного купальника, из которого не получится даже носовой платок, и длиннополой шубы до пят. Чувство прекрасного в Алеке бьется в предсмертной агонии. - Размер твоего мозга эквивалентен размеру пениса, болван! Теперь я понимаю, почему он расстроен. Я предоставила вам свой чудесный сад, а вы даже не удосужились потрахаться по-человечески! - Остынь! Мы просто говорили. - Говорили? - недоверчиво переспрашивает она и обменивается с охранницей выразительными взглядами. Хайди слегка пожимает плечами. - Ты что, импотент? Что нужно было сказать, чтобы Бейну расхотелось заниматься с тобой сексом? - Не твоё дело, - грубо отбривает Алек, злобно дергая ремни на ножных обхватах. - И заканчивайте обсуждать мой член, озабоченные ведьмы! - Может там и обсуждать то нечего? - невинно предполагает Хайди. Камилла заливается радостным смехом. - Стерва! - Приезжайте с Бейном в гости, - надрывается Белькур ему вслед. - Если, конечно, выживите! Алек карабкается через крыло к отсеку пилотирования. Магнус, уже успевший нацепить шлем, жестом показывает ему поторопиться. - И сестру-у привози! Алек отвечает неприличным жестом и щелкает заглушкой на пятиточечном ремне безопасности. Сквозь толстое стекло фонаря* он видит, как Хайди торопливо оттаскивает складной шезлонг со взлётной площадки. Магнус включает генератор, выдвигает рычаг дроссельной заслонки от себя до упора и подключает топливные насосы. - Все в порядке? - не выдерживает Алек. Бейн угрюмо щелкает тумблером ВСУ*, приводя его в рабочее положение. Сквозь низкочастотный гул генератора доносится рваный выдох. Его можно принять за помехи: связь в наушнике хрипит и потрескивает, но Алек знает - это Магнус. Бейн старательно косит под "простачка". Этакий клишированный типаж воскресных кутил, зависающих у барных стоек в Сохо: искрометные улыбки, флирт на грани фола и неунывающий нрав. Образ беззаботного ловкача, который не по зубам старушке с косой, прочно сросся с его натурой. Бейн покупал кофе навынос и дырявил людям тела с одинаковой неизменной улыбочкой, приправленной изрядной долей самодовольства. Ни разу, на памяти Лайтвуда, он не изменял своему шутовскому амплуа и не замолкал так надолго. Ещё недавно Алек мечтал заткнуть его пасть всеми возможными способами, а теперь мается, как девственница при виде голого хера, не зная, что предпринять. Самый очевидный вариант - не лезть и сосредоточиться на деле. Алек тянется к переключателю авионики, затем включает навигационные огни. Интересно, дело в их вчерашнем разговоре? - Я говорил с дочерью, - неожиданно говорит Бейн. Рука зависает над панелью с переключателями гидравлики. Алек искренне надеется, что это совпадение, а не хренова телепатия. Прозорливость Магнуса заставляет уверовать в сверхъестественное. Такими темпами Алеку придётся арендовать растаманский фургончик и навестить Роузвел, чтобы эффектно сняться рядом с всем известным указателем в зоне 51. - Прощался? Дурацкий вопрос, Алек согласен, но зачем так ржать? Лайтвуд оттягивает наушник от оглушенного уха и кидает на веселящегося Магнуса раздосадованный взгляд, чтобы напомнить себе, из-за какого мудака он беспокоился. Пусть даже на минуту. - Я никогда не прощаюсь, - звучит в наушниках снисходительный баритон. - Как брутально, - бурчит себе под нос Алек, отщелкивая четыре рычажка насосной тяги и запуская двигатель. - Прямо хуев Джеймс Бонд! - О да! В последнее время я поклонник всего английского. Он готов поклясться, что в этот момент Магнус выразительно поигрывает бровями, намекая, что именно "английское" ему так нравится. За амальгамовым напылением забрала Лайтвуд не видит его глаз, а вот широкую пошлую улыбочку - очень даже. Бейн даже голову услужливо поворачивает, мол: "Полюбуйся, Лайтвуд!". Алек всерьёз задумывается, так ли нужен ему Бейн при пилотировании? Выбить ему парочку зубов сейчас или приберечь месть, пока они не наберут приличную высоту, и катапультировать говнюка где-нибудь в непроходимых дебрях тайги? - Хули ж ты губки куксил, козёл? Широкая улыбка медленно гаснет. - Твой брат водил мою дочь на "Холодное сердце!" - трагично сообщает ему наушник. - Чего? Алеку кажется, что он ослышался. От рёва разгоняющихся турбин сотрясается кабина. Судно рыскает носом, когда Магнус нажимает педали, примеряясь к управлению. У кромки поля бешено размахивает красными флажками обнюханная Белькур, подавая одной ей известные сигналы. Шквальный ветер треплет её волосы над головой и хлопает полами шубы, как крыльями безумной вороны. - Сукин сын Эрондейл водил моя дочь в кино! - вопит Бейн и тянет штурвал на себя. - Это наша с ней традиция! Диснеевский уикенд и порция панкейков с клубничным милкшейком в кафе "Попс". Истребитель грузно отрывает многотонную тушу от земли, а затем резко ложится на крен. Горизонт заваливается набок. Судно содрогается. На куполообразное стекло щедро летят огрызки веток и листвы. - А-а-а, ты конченый ублюдо-ок, Бейн! - благим матом воет Алек, хватаясь за второй штурвал. Под брюхом "Молнии" Хайди оперативно эвакуирует возмущенно брыкающуюся Камиллу. - Угробить нас решил? Где ты вообще учился летать? - В GTA, сучка! - демонически гогочет в наушнике Магнус. - Мы не умрём, Александр. Сначала мы надерем зад Моргенштерну, потом твоему брату. А потом я свожу тебя в кино! - Пошёл в жопу, Бейн, пока я не надрал зад тебе, - рычит Лайтвуд и выравнивает тангаж. - Ловлю на слове, сладкий! Он точно сбросит этого несносного засранца с истребителя, предварительно отобрав парашют! "Молния" плавно набирает высоту.***
Сознание возвращается к Изабель рывками. Нейронные цепи передают мозгу болезненные импульсы, инстинктивно скручивая тело в безопасную позу эмбриона. Похоже, она неплохо приложилась головой и коленями, когда падала. Или это последствия теплого приема Валентина Моргенштерна? Наверняка определить затруднительно - били Иззи хоть и недолго, но профессионально. Она пробует незаметно пошевелиться и стонет от острой боли, прострелившей спину. Ублюдки отбили таки ей почки. Поход в туалет теперь покажется ей адовой пыткой. - Кажется, кто-то наконец проснулся, - звучит над головой густой бас. У Валентина Моргенштерна голос диктора: чёткая артикуляция, глубокая акустичность, правильные интонационные паузы. Ему бы всякую хрень в "магазине на диване" толкать, а не заговоры в стиле Умберто Эко плести. И либо Моргенштерн не читал "Имя Розы", либо его обдурили в телелохотроне, но именно за этот невинный комментарий даму запинали толпой. В прямом смысле. - Поднять её! Чужие руки грубо вздергивают её за шиворот и сажают на стул. Охраннику приходится придерживать Изабель за плечи, чтобы она не стекла обратно на манящий бетонной прохладой пол. - Здравствуй, девочка, - приветствует её сидящий напротив Валентин. В невысоком, крепко сбитом мужчине с глубоко запавшими глазами и обширной лысиной нет ничего пугающего, но Иззи боится. Во взгляде Моргеншерна есть что-то, отчего внутри поднимает голову первобытный ужас. - Простите, я, похоже, отвлеклась, - хрипит Изабель, едва шевеля распухшими губами. - Кажется, мы говорили о поэзии? Валентин улыбается её шутке. Уголки рта растягиваются в стороны, обнажая крупные желтоватые зубы, но глаза остаются мёртвыми, как у чудовища Франкенштейна. - Храбрая девочка, - с отеческой лаской произносит он, а затем резко бьёт ладонью наотмашь. Пол радушно принимает её тело в жёсткие объятия. Для престарелого маньяка, успевшего нагулять кругленькое брюшко у Валентина весьма достойный удар. Вздумай он бить кулаком - сломал бы челюсть. - Ты доставила мне кучу хлопот, маленькая дрянь! - гремит над головой. Иззи булькает кровью в ответ. Получается не слишком членораздельно, так что Моргенштерну приходится присесть на корточки рядом, чтобы разобрать слова. - И это все? Валентин недоверчиво склоняет голову, становясь похожим на лысого филина. Иззи безмятежно улыбается ему красными зубами. - Мой папочка бил куда сильней, когда я наедалась сладкого перед ужином. Она метко сплевывает кровь на дорогущие Westwood. Моргеншерн молча рассматривает испорченные туфли. Иззи интересно, во сколько сломанных костей он оценит нанесённый ущерб. - Верните мисс Лайтвуд на стул. Охранники снова тянут Иззи вверх. Тело - сплошная гематома, протестующе ноет, а в ушах грохочет кровь. - Твой отец был моим партнёром, - печально говорит Валентин. - Достойный был человек. Жаль, что закончил жизнь так бездарно. Воровство - одна из форм нечестности. Он рассматривает Изабель с брезгливым любопытством и поглаживает Глок-19, как любимую болонку. - Каков отец - такова и дочь. Больное дерево даёт гнилые плоды. Грехи отцов отпустят дети. А воровство - это грех! "Австрийская смерть" девятого калибра укоризненно смотрит ей прямо грудь. С такого расстояния не промахнёшься! Пуля пройдёт навылет. Сердце станет туннелем скоростного транзита на тот свет. - Как и убийство, - выплёвывает Иззи. - Как и убийство, - соглашается Валентин и нажимает курок. Выстрел обжигает барабанные перепонки. Тёплая кровь заливает колени, пропитывая небесно-голубой шёлк. Ножки деревянного стула скрипят под обмякшим телом. Килограммов девяносто, не меньше. - Черт! Связанные ноги мешают Изабель сбросить с себя мёртвое тело охранника. Тот изумленно пялится на неё, слегка приоткрыв рот. Ювелирно аккуратная дырочка во лбу кажется нарисованной. - Я не потерплю предателей в своём доме. Камилле стоило задуматься об этом, прежде чем совать сюда свой длинный нос. - Она будет в ярости. Валентин презрительно морщится. - Из-за смерти шестёрки? - Из-за того, что ты испортил платье, - холодно отвечает Изабель, с сожалением рассматривая темные брызги, веером усеявшие подол. - Это был подарок. Моргенштерн наклоняется к её лицу так близко, что она различает цвет его глаз. Светло-серые, без чётко выраженной каймы, они почти сливаются с белками. Иззи внезапно чётко понимает, почему так боится. У Валентина глаза древнейшего хищника на земле - неподвижные и холодные глаза акулы. - А мы ей не скажем, - доверительно шепчет он. - Когда я закончу с тобой, жаловаться будет некому. Этим мне и нравятся мертвецы - они не болтливы. Он выпрямляется, заставляя Иззи с облегчением выдохнуть. Всю последнюю минуту она безотчетно удерживала воздух в легких. - А теперь, раз наш мёртвый шпион выбыл из игры, его нужно заменить. Кто-то ведь должен встретить твоего брата так, чтобы он ничего не заподозрил. Иззи холодеет. Страх липкими щупальцами оплетает селезенку. - Я одна. Слышишь? Никто не придёт! - Ну, разумеется, - он дарит ей мерзкую успокаивающую улыбочку взрослого, притворяющегося, что поверил в детскую ложь. - Не волнуйся, девочка. Есть человек, которому не терпится встретиться с ним лично. Тени, клубящиеся по углам сырого производственного ангара, оживают. В их уплотняющемся мраке проступают очертания мужского тела. Иззи была уверена, что ещё секунду назад там никого не было. Никого живого. Высокий молодой мужчина, обряженный в полимерную броню цвета ночи, выходит на свет и небрежно поправляет платиновую чёлку. У него угловатая, едва уловимая улыбка, придающая породистому лицу задумчиво-отрешенное выражение. Он превратил её личный состав в месиво кишок и сломанных костей именно с такой откровенно скучающей миной. - Здравствуй, МИ-6. - ТЫ? - Жив? - он вежливо приподнимает брови. - Скорее да, чем нет. Видишь ли, дорогуша, все познаётся в сравнении. Так... когда ты говоришь, мой бывший заглянет на огонек? В глубине его глаз мелькают красные отблески - тлеющие на дне костровой ямы угли. - Я до смерти соскучился!