Обратный отсчет

- Ну и сукин сын же ты, Лайтвуд! Алек иронично хмыкает. Он сидит на влажном хвойном опаде, удобно опершись спиной на поваленное дерево и вольготно вытянув длинные ноги.  В лесу сумрачно и прохладно. Вековые деревья сомкнули кроны высоко над их головами, отсекая нарастающее к полудню солнце. Отдельные лучи-лазутчики, прорывающиеся через плотный заслон, подсвечивают мшистые стволы кедровых сосен и молодые побеги багульника под ними изумрудными брызгами, превращая хмурую тайгу в сказочный лес из Гриммовской истории про Гензель и Гретель. Только вместо хлебных крошек - веревочные обрывки и ошметки коры дождём осыпающиеся вниз. - Гребаный мстительный сукин сын! - пыхтит Бейн где-то выше. Алек флегматично сдувает резной треугольный листик с рукава, прежде чем подняться с земли, и задирает голову вверх. Ноги, обутые в военные берцы, барахтаются в воздухе в метрах двух над головой. - Ещё долго? - Пошёл ты! - предсказуемо взрывается Магнус. - Ты катапультировал меня, придурок! Без предупреждения! - Зато с парашютом. Алек искренне считает этот факт проявлением бескрайней добродетели. Бейн не затыкал хлебало весь полет. Видимо, компенсировал двадцатиминутный утренний ретрит. Катапультация спасла его от куда более болезненного опыта удушения доведенным до точки кипения Алеком. - Можешь засунуть его в зад! - Тебе или себе? В пышной кроне лиственницы удивлённо присвистывает певчая птичка. Их флирт ставит в тупик даже лесную фауну. Магнус прекращает ожесточенно орудовать ножом и услаждает взор видом на красноречиво оттопыренный средний палец. Лайтвуд любуется на него с широкой улыбкой юбиляра, узревшего свечу на именинном торте. Тот факт, что Бейн не метнул в него упомянутый нож, означает, что Магнус не так уж и дуется. А значит, что едва ли не впервые Алек может засчитать себе чистую победу. Это ли не праздник? В следующую секунду раздается оглушающий треск и ему в руки рушится подарок судьбы, обмотанный обрезками строп, как праздничным бантом. Магнус смотрит на него по-совьи круглыми глазами. Алек прижимает несопротивляющееся тело к груди и озаряет яркой улыбкой. - Привет! - Привет, - охотно соглашается Бейн и мстительно лупит рукояткой складного ножа по голове. Алек с оханьем разжимает руки. Оставшиеся метры до земли Магнус преодолевает самостоятельно. - Это за парашют, - сдавленно комментирует он. - Говнюк! Алек озабоченно ощупывает лицо на предмет новых повреждений. Скулу саднит, но крови нет. Плюс один к мужественной харизме. К счастью, Бейн пощадил его нос. Повторно сломанная переносица - сомнительное и совершенно неприглядное с виду удовольствие. - Я думал, тебе понравится. С учётом любви к романтическим мультипликационным мюзиклам. - В этой истории я - Эльза, Лайтвуд, - ворчит Бейн, придирчиво отряхивая штаны от хвойных иголок. - А ты тянешь разве что на Свена. - Кто такой Свен? - безнадёжно интересуется Алек. - Олень! - припечатывает Бейн и веско добавляет: - Северный. *** Круглое брюшко капли медленно вызревает в прозрачной колбе капельницы. Иззи сонно наблюдает за её жизненным циклом от самого начала до финального краткого полёта. Кап! Останки несчастной несутся по пластиковым трубкам, чтобы насытить вены ядовитой дрянью, которую нацедили в подвесной пакет. Иззи от неё дурно. Тело в цепких объятиях дурмана неподъемное. Словно чужое. Оно теперь принадлежит этим утыркам из "Круга", а она заперта внутри, как светлячок в склянке. Режущий глаза свет галогеновых ламп заслоняет круглая тень в накрахмаленном колпачке. У ее новой надзирательницы холодные руки и личико куклы Барби. Иззи отчаянно жаждет вонзить иглу катетора улыбчивой медсестричке в глазное яблоко, но не может пошевелить даже мизинцем. Она злится, но совсем не помнит почему. Кажется, она должна сделать что-то важное, но как ни пытается, не может припомнить, что именно. Мысли, верткие мальки, ускользают и прячутся в толще сознания, стоит ей попытаться сосредоточиться. Затылок ломит от тупой боли. За неимением пищи для размышлений она мечтает об одеяле взамен невесомой простынки, которой ее укрыли до самого подбородка. В стерильно белом помещении холодно, как в морозильной камере. У неё так замёрзли ноги, что она не чувствует ступней. Хотя, возможно, это какая-то хитрая побочка от убойной гадости, которой её накачали. - П..п-пить.. - Простите, мисс, но вам не положено. Дегидратация тела всего тридцать процентов. Жизненные показатели в пределах нормы. Иззи морщится. Точнее, безрезультатно пытается. У "Барби" безжизненный металлический голос дроида из саги про "Звёздные воины". - Пить.. - Простите, мисс, но вам на положено. Дегидратация тела всего тридцать процентов. Жизненные показания в пределах нормы, - настаивает эскорт-дроид. - Б-больно. Медсестра сверяется с миниатюрным планшетом в руках и меняет пластинку: - Информация не соответствует правде. Выброс простагландин не зафиксирован. Наличие болевого фактора не подтверждено. - У-мираю! "Барби" склоняет белокурую головку к плечу, продолжая профессионально улыбаться. На этот раз она обрабатывает информацию куда дольше. - Я приглашу доктора, - жизнерадостно объявляет она и исчезает из поля зрения. Иззи остаётся наедине с попискивающим оборудованием, в плену у бесконечных пластиковых трубок, оплетающих тело. Сонливость наваливается с новой силой. Изабель отчаянно борется с её давящим напором, затягивающим сознание в слепую пелену неизвестности. Капельница над головой мерно отсчитывает минуты. Наконец кто-то склоняется к её лицу. Сквозь муть и резь в глазах Иззи различает слипшиеся в кровавый колтун шатенистые кудри и мягкую линию разбитых губ. Когда Иззи видела его в последний раз, он был похож на милого ботаника. Ей запомнилась робкая улыбка и благоволение во взгляде. Кажется, что это было в другой жизни. - С-сай.. мон! - Здравствуй, Изабель, - едва слышно шепчет он. Теперь его рот не улыбается. В уголках залегли скорбные морщины. Лицо, бугристое и буро-синее от побоев, покрыто щетиной. В отличие от Иззи, к Саймону отнеслись совсем не по-джентельменски. - Т-вое...лицо. Льюис кривит покрытые коркой губы в горькой усмешке и качает головой. - Пустяки. Тебе тоже досталось. Он аккуратно касается её щеки подушечками пальцев. Карие глаза из-за стёкол в треснутой оправе смотрят на неё с щемящей нежностью. От неё у Иззи щиплет в носу и горят глаза, совсем как в детстве, когда она, разбивая колени, мужественно старалась не плакать. - О-о, какая же прелесть! Вы такие милые, аж блевать охота. Иззи не видит говорящего, но, судя по интонации, её старый приятель навесил на свое лощеное хлебало самую омерзительную из существующих ухмылку. Саймон торопливо отшатывается от стола. Иззи успевает заметить его перекошенное страхом лицо. Долго гадать, кто же превратил Льюиса в раскраску импрессиониста, не приходится. - Это совершенно не то, что вы подумали, господин Верлак. - А что я подумал, Льюис? А ну-ка, светило науки, удиви меня. - Ну,... я ... даже не знаю, - нервно лепечет Саймон. Иззи прикладывает титанические усилия, чтобы повернуть голову в бок. На лбу выступает испарина, а дыхание сбивается: тяжёлое и загнанное, будто она олимпийский призер, махнувший сверхмарафон. Жаль, золотую медаль не дадут. Она бы без раздумия задушила бы одного слизняка её атласной лентой. Верлак нависает над съёжившимся Саймоном, упиваясь своим превосходством. Судя по предсказуемо гадкой улыбочке, чужой страх доставляет ему нереальное удовольствие. - Ох, Льюис, Льюис, - фальшивое сочувствие Верлака истекает ядом, как оскалившая клыки гадюка. - "В искушении никто не говори: «Бог меня искушает»; потому что Бог не искушается злом и Сам не искушает никого," - "Но каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственной похотью; похоть же, зачав, рождает грех, а сделанный грех рождает смерть." - торжественно вторит ему Моргенштерн, минуя дверной проем. - "Не обманывайтесь, братья мои возлюбленные!" * Он застывает в двух шагах от её койки: просветленный и одухотворенный, как дайн от души причастившийся церковным вином. Иззи непременно бы повторила фокус с прицельным плевком, дабы омрачить праздность момента, но во рту возмутительно сухо. Саймон настороженно зыркает исподлобья. - Господин Моргенштерн, я... Валентин прерывает его взмахом руки. - Все готово? - Нет. Благостная улыбка на лице Моргенштерна истаивает утренним ледком под беспощадным солнцем. - М-мне пришлось внести некоторые незначительные изменения в программное обеспечение. Системе нужно больше времени на обработку, - частит Льюис, нервно ломая пальцы. - Для успешного завершения процесса экстракции нужно учесть индивидуальные характеристики носителя. Вирус находится в стазисе, но повышенная выработка кортизола и адреналина пагубно влияет на оболочку суперкапсида. Мне нужно ещё время. - Сколько? Саймон вжимает голову в плечи, точно приговорённый на плахе, в жалкой попытке отсрочить неминуемое. - Три с половиной часа. У Валентина дергается щека. Верлак понятливо хмыкает и достаёт армейский складной нож. - Т-три. Три часа, - пытается отвертеться Льюис, не сводя потрясенных глаз с узкого обоюдоострого лезвия. Верлак эффектно прокручивает нож в руке, заставляя тот опасно скользнуть вдоль ребра ладони, а затем перехватывает за рукоять. Свободной рукой он хватает Льюиса за предплечье, принуждая уложить пятерню на стальной столик для хирургических инструментов.  Прямо напротив лица Изабель. - Два с половиной часа! Я все сделаю! Клянусь! Я все сделаю, - испуганно всхлипывает Саймон. Бледные пальцы дрожат и извиваются, как дождевые черви. - Прошу! ПРОШУ ВАС! НЕ НАДО! Верлак строго грозит ему острым кончиком, а затем неуловимо быстрым движением наносит удар. Иззи не успевает зажмуриться. Первые секунды ей кажется, что отрубленные пальцы продолжают ползать по нержавейке. Всего несколько минут назад Саймон касался ими её лица: тёплыми и чуткими. К горлу подступает горькая желчь. Душераздирающий крик Саймона резонирует в черепной коробке, стягивая лоб тугим обручем ненависти. Валентин равнодушно смотрит себе под ноги. Туда, где на полу корчится и рыдает Саймон. - У тебя есть час, мальчик, - спокойно информирует он, когда надрывный вой стихает до жалкого скулежа. - Пятнадцать минут, из которых ты уже успел потратить. На редкость бездарно, смею заметить. Не заставляй меня и дальше разочаровываться в тебе, Льюис. Он тяжёлой поступью покидает кабинет. Прежде чем последовать за хозяином, Верлак, похабно улыбаясь, медленно обтирает окровавленное лезвие о простыню, которой укрыта Изабель. - Поганый... ублюдок! - слова царапают сухую гортань, но Иззи плевать. - Тварь!..Ты жалкий... отвратительный... Тот делает внезапный выпад навстречу. - Да, крошка, именно так твой братец и говорил, когда трахал меня, - шипит он, на выдохе обдавая лицо жаром. - Ты такая же невоспитанная, агрессивная сучка, как и Алек. Вся ваша поганая семейка. На этот раз его черёд захлебываться соплями и умолять, пока я буду резать тебя на кожаные ремни. - Он убьет... убьёт тебя! Верлак выпрямляется. - Он, разумеется, попытается. Но, как и в прошлый раз, нихуя у него не выйдет. Видишь ли, детка, милый Алек не знает моего маленького секрета. Он демонстрирует ей давнишний нож, а затем хладнокровно вгоняет его себе в грудь.  Из ее гортани вырывается задушенный хрип. Гладкая полированная рукоятка укоризненно покачивается в такт дыханию Верлака, который, похоже, не думает сдыхать. Изабель для верности выжидает минуту. Верлак благожелательно улыбается, словно они ведут приятельскую беседу за полуденным чаем с крекерами и это не у него между ребер торчит нож. По-хорошему, он должен был тихо коченеть на полу, а не светить самодовольной харей. - Как? - Тебе интересно? - оживляется тот. - Дело в том, МИ-6, что стоит тебе умереть один раз, и ты уже перестаёшь быть прежним человеком. А может, и человеком вовсе. Как знать. Он жестом фокусника выдергивает нож из своего тела. Бурных оваций не следует. У Иззи нет желания и возможности, а у Саймона - пальцев. На последние она старательно пытается не смотреть, хотя по роду службы видела вещи гораздо страшней. Верлак, очевидно сочтя их неблагодарной публикой, удаляется, напоследок заверив, что смерть их будет мучительной и изощренной. - С-саймон! - хрипит она, отчаянно пытаясь приподняться. - Бога... ради, Льюис... Саймон... С пола доносится жалобный всхлип больше похожий на плач раненого животного. Пронзительный звук обрывается на высокой ноте, заставляя нутро сжаться от острой жалости. - Боже... Господи... Саймон, м-мне жаль... так жаль... Сай... У Иззи печет глаза. Она часто моргает, но слезы так и остаются непролитыми. Наверное, херова Барби все-таки ей соврала, и уровень дегидратации достиг критической отметки, раз она не может заплакать. - Он придёт за тобой... Голос Саймона настолько слабый, что Иззи приходится изо всех сил напрягать слух. - Саймон? - Придёт, - эхом повторяет он, - придёт. Такой, как твой брат, никогда не бросит. Он придёт. - Саймон! - А когда он будет здесь, то он убьёт его. УБЬЕТ ГРЕБАННОГО УБЛЮДКА ВЕРЛАКА, - срывающимся голосом кричит Льюис сквозь рыдания. - И я помогу... ОН СДОХНЕТ! Потому что мы будем готовы... *** Алек выставляет таймер на тачскрине. "Закладка" коротко пикает индикатором активации и зажигает необходимое количество времени на сенсорном экране. Сорок пять минут. - В самый раз для курицы-гриль, - авторитетно комментирует наблюдающий из-за плеча Магнус. Лайтвуд украдкой ухмыляется. Дурацкое чувство юмора Бейна заразно, как моровое поветрие. Лаборатории "Круга", обосновавшиеся на территории старой аварийной ГЭС*, выглядят заброшено и убого. Природный источник, одна из крупнейших полноводных рек, обмелел много лет назад в результате внушительного оползня, спровоцированного медленным подмыванием грунтовыми водами близлежащей горы. Высшим руководством было принято решение повернуть русло реки у истока, перенаправив через безопасную низину. Новенькую дамбу сколотили ниже по течению, существенно истратив городской бюджет, оставив прежнюю электростанцию зарастать бурьяном. Её догнивающие постройки растянулись далеко на окрест, как хребет горного дракона, нашедшего последнее пристанище в дебрях тайги. Проникнуть в засекреченные лаборатории Моргенштерна оказалось до обидного просто. Внутри сырых машинных ангаров высокими технологиями мирового господства даже не пахнет. Где-то в глубине тревожно накрапывает по-весеннему звонкая капель. Ржавые опорные балки аккомпанирует ей вдумчивым скрежетом. Вверху над их головами ветер восторженно дует в неостекленные окна, как в горлышко пивной бутылки. - Не нравится мне это, - негромко замечает Лайтвуд, осматривая пустынные цеха. - Сигнал от Иззи поступает? - Ага. В четырехстах метрах ниже, - бурчит Магнус, не отвлекаясь от своего занятия. Тепловизор остаётся глух к их попыткам. Алеку кажется, что они единственные живые посетители ГЭС, не считая парочки на редкость упитанных крыс, метнувшихся из-под ног ранее. От мысли, что "Круг" обнаружил трекер сестры и намеренно бросил его здесь, чтобы увести их от цели, внутри холодеет. Липко ворочающийся в животе страх вспугивает голос Магнуса: - О, кажись, у меня клюёт! - У меня тоже, - выдыхает Алек. За обшитой рыжеющей сталью дверью движутся желто-алые фигуры. Бейн оборачивается на него. Между ними навскидку шагов десять. Похоже, что два коридора идут параллельно друг другу, но есть шанс, что дальше разлетаются и петляют в сторону. Сигнал от Изабель может исходить из любого из них. Лайтвуд ловит многозначительный взгляд Бейна и кивает: - Разделяемся. - Будешь скучать по мне? - кокетничает Бейн, деловито накручивая глушитель на резьбу. Алек разминает плечи. На скрине тепловизора он успел насчитать пятерых. Уповая на эффект неожиданности, двоих он положит сходу. С остальными придется помахать кулаками. В помещении размером со спичечный коробок палить себе дороже. Он пока не сошёл с ума. В отличие от Бейна. - Задай мне этот вопрос, если выживешь, придурок! - ворчливо советует Алек и дёргает дверь на себя. В обшитом глянцевыми белоснежными панелями коридоре тесно и этот факт весьма на руку Лайтвуду. Двух ближайших охранников он ликвидирует разом. У него достаточно уверенный удар ногой. Получив его, первый охранник заваливается на бок, по инерции увлекая второго. Эффект кеглей. Сегодня у Алека в планах выбить "страйк". Третий охранник успевает повернуться, за что и получает удар коленом в подбородок. В качестве трамплина Лайтвуд использует стену, отталкиваясь от неё ведущей ногой. Выполнив виртуозный пируэт, тело оседает на пол, а Алек получает удар в солнечное сплетение. Дубинка, которой орудует один из охранников, описывает полукруг, метя в висок. Алек подныривает под локоть, перехватывая чужое предплечье, с силой дёргает вниз, одновременно подсекая голеностоп, и, не теряя времени, бросается на оставшегося. Неловкую попытку блока он пробивает спаренной "двойкой"* в корпус, заставляя опустить локти ниже, и завершает размашистым свингом* на развороте. Его триумф прерывает короткий стук.  Алек вскидывает голову и с изумлением обнаруживает.... Бейна, оживленно машущего ему из-за поликарбонатного стекла. За спиной у него коридор-близнец и убитый охранник, бесформенной кучей лежащий на полу. В гордом одиночестве. - Ах ты, сучок хитрозадый! Ты поэтому с "Береттой" наперевес попер? Ты, козлина, знал, что он один! Магнус независимо пожимает плечами. Слов он его не слышит, но делает правильный вывод по жаркой артикуляции, которой Алек сопровождает свой монолог. Бейн кивает на побитую им охрану и вдохновенно рисует на лице восторг. Даже в ладоши хлопает, мерзавец. - Пошёл ты! - привычно огрызается Алек, хотя внутри расползается маслянистое обволакивающее удовольствие. Бейн не скрывает хитренькой улыбочки. Гребаный провокатор! - Ну, чего ещё? Магнус активно тычет дулом пистолета в сторону двери и беззвучно шевелит губами. - Закрыто? Так поищи ключ, болван! Бейн выразительно складывает по буквам слово "идиот", а затем оттягивает пальцем нижнее веко. - Сам идиот! Нашёл, блядь, время... Магнус раздраженно бодает кулаком стекло и снова тычет пальцем в глаз, а затем на дверь поочередно. - Биометрический замок? - доходит до Алека. Магнус усиленно кивает. - А ключ? Бейн насмешливо кивает ему под ноги. Лайтвуд страдальчески стонет. - Да, блять! По закону всемирной подлости ключ-сетчатка оказывается у самого последнего охранника. Алек подтаскивает их к двери по очереди, раз за разом получая отказ в доступе. Бейн отчаянно веселится за стеклом, корча разнообразные мины: от надежды до разочарования. Наконец проклятый замок срабатывает. Алек демонстрирует Бейну три пальца. Бейн отсчитывает назад двумя. Вместо одного Алек показывает ему средний и, довольный собой, дёргает дверь. - О! Слава Богу, вы все-таки добрались! Их долгожданную встречу Себастьян обставил с армейским шиком. В ряды приветственной делегации вошли аж три десятка полностью укомплектованных штурмовиков, ощерившихся автоматными дулами. Позади них сомкнули ряды BRV-O*, создавая бронированный заслон. Их экипаж робко прячется за пулемётной турелью, закрепленной на крыше. Сам Верлак приволок для себя табурет, водрузив его под дрожащим светом одинокой лампы, так что было непонятно, собирается ли он их убивать или читать восторженной публике лиричный отрывок собственного сочинения. - Здравствуй, дорогой! - Когда же ты сдохнешь, Верлак? - устало вздыхает Алек, но опускать "оптику" не торопится. Стоящий сбоку Бейн полностью разделяет его досаду, уверенно целясь из FN в лидера встречающей группы.  Верлака их недовольство приводит в крайнюю ступень восторга. - Боже, как грубо! Отвратительные манеры! - с удовольствием паясничает он, раскачиваясь на табурете. - Разве твой папочка не научил тебя, что следует придержать язык, когда говоришь с тем, кто без труда может тебя уничтожить? Ах, прости, милый, он же сдох. Мои соболезнования, кстати. Век вора не долог. Особенно такого посредственного, как Роберт. Хоть подох красиво. Жаль, что не знаю, кто автор, а то послал бы ему корзину с фруктами. - Может, подстрелим его, пока треплется? Уж больно голос у него противный, - свистящим шёпотом предлагает "автор", лишившийся гипотетических симпатий Верлака. Они стоят на расстоянии друг от друга, так что шепоток выходит зычным. Верлак обращает на Магнуса оценивающий взгляд. Вслед за ним на технический комбинезон Бейна переползает добрая дюжина красных лазерных точек. Еще с десяток пугливо дрожит на лбу, сбиваясь в кучу у переносицы, превращая Магнуса в подобие знаменитой статуи индийского пророка*. Спокойствие, с которым Бейн реагирует на происходящие воистину буддийское. - Ты привёл дружка, - на редкость фальшиво изумляется Себастьян. - Да у нас намечается чудесный тройничок! Магнус морщит нос, словно учуял дурной запах, и пренебрежительно роняет: - Оставь влажные мечты при себе, мальчик. Мы здесь по делу. Свисти лучше своего хозяина. Отпихнутый ногой табурет с грохотом летит на бетонный пол. Следом за ним винтовка, выбитая из рук молниеносным ударом. Верлак сгребает Бейна за грудки и без видимого усилия отрывает от пола. - Повтори! Магнус расслабленно висит в его руках, не выказывая признаков неудобства и не оказывая сопротивления.Только презрительно вздергивает брови. - Гляньте, какая экспрессия! Песику прищемили хвост? Поводок у тебя, видать, совсем короткий, - понимающе хмыкает он и заговорщицки понижает голос: - Тебя неплохо проапгрейдили, Беннер*. Укольчиками балуешься или титановыми имплантами? Жаль, что прогресс не настолько далеко зашёл, чтобы прокачать и твой мозг. Может, деталей не хватило? - Закрой пасть, клоун! - с ненавистью рычит Верлак, смыкая пальцы вокруг шеи и поднимая выше. Тело Магнуса конвульсивно дергается в стальной хватке. Изо рта вырывается сдавленный свист, как из пробитого воздушного шара. Агонизируя, он скребет ногтями чужую руку, безрезультатно пытаясь оторвать от шеи. Алек видит, как закатываются его глаза и медленно багровеет лицо от нехватки кислорода. - Я могу раздавить твою трахею, как гнилой овощ. Что ты скажешь на это, болтун? - Что...ты ...открылся, - хрипит Бейн и резко фиксирует предплечьем локтевой изгиб противника. Техника похожа на айкидо или капоэйра и одновременно не похожа ни на что. Магнус наносит удар без замаха, используя руку Верлака как опорную перекладину туринка и легко взвинчивая тело в воздух. Колено ломает скуловую кость, с жутким треском выбивая височно-челюстной сустав из паза. Нижняя челюсть Себастьяна выезжает вбок, как каретка на допотопной пишущей машинке. Разве что характерного "Дзинь!" не хватает. На пол они падают живописной матерящейся и завывающей конструкцией. Кажется, Бейн пытается применить удушающий ногами, пока Себастьян слепо молотит по нему кулаками. Точнее мешает рассмотреть бестолково топочащая берцами свита Верлака, кинувшаяся на помощь лидеру. Пользуясь случаем Алек снимает семерых. Может и больше, но от подсчёта его отрывает удар приклада по затылку. Последнее, что он успевает увидеть: перекошенное лицо Бейна, которого вбивают в бетонную пыль с десяток ног. *** Иззи удаётся сесть лишь со второго раза. Первый раз она натужно блюет желчью десять минут кряду, перегнувшись через край койки. Красотка "Барби" с дежурной улыбкой стюардессы равнодушно дефилирует по рвоте, чтобы подкрутить колёсико капельницы. - Не бойся. Это последствия искусственной гипотонии. Пришлось ввести твоё тело в пограничное состояние, дабы не возникало подозрений. Виктор настаивал, чтобы я колол тебе сульфозин*. Пришлось выкручиваться, - объясняет Саймон, придерживая сползающий гипотермический пакет правой рукой. - Глюкоза должна помочь. Хреново будет все равно, но двигаться сможешь. - Звучит обнадеживающе, - саркастично хмыкает агент Лайтвуд, стараясь сосредоточиться на дыхании, и не слишком пялится на залитый кровью медицинский халат Льюиса, пока тот аккуратно фиксирует край повязки под компрессом. Первую помощь ему оказывала та же "Барби", при ближайшем рассмотрении оказавшаяся жутким прототипом атоида в теле человеческой женщины, подвергшейся генным модификациям, имплантации бионических органов и обсаженной диким количеством нейролептиков и амобарбиталов. Де-факто "Барби" все еще была человеком де-юре, не обладала собственным сознанием. Она была жутким порождением психоники, созданным Валентином Моргенштерном. Его план оказался ещё более диким, чем геноцид. Тотальное подчинение и мировое господство. Заразив вирусом кровоток человечества, "Круг" запустил бы селективный отбор, отбирая способных сопротивляться патогену для дальнейших экспериментов. Скормив болезни пару миллионов человеческих жертв, Виктор, в лучших традициях мессии, выступил бы с предложением: спасти оставшихся посредством инвазивного высокотехнологического вмешательства, а так же изолировать заражённые земли во имя общего блага. Ради него же он, как библейский Ной, повёл бы сломленную паству в новое будующее. Инновационную эру генной инженерии и бионики, в которой все живое будет заключено в порочный круг: умереть от вируса Моргенштерна или измениться, чтобы служить ему. - Он конченый псих, - убежденно говорит Изабель, принимая из рук медсестры остро пахнущий камфорой* раствор в стакане. "Антидот", - коротко поясняет Льюис, не отрываясь от данных, выведенных на экран компьютера. - Я в курсе, - бормочет Саймон, озабоченно щелкая по мышке здоровой рукой. - Поэтому и сбежал. Догадывался, что он поехавший, но масштаба бедствия не осознавал. - Откуда тогда подробности? Саймон напрягается, замерев перед монитором, и неохотно поясняет: - Верлак. - Рассказал тебе? - Иззи делает ударение на последнем слове и оставляет стакан. Руки почти не трясутся, но противная дрожь прочно обосновалась внизу позвоночника, создавая иллюзорное впечатление ватности нижних конечностей. Иззи осторожно шевелит ступней, прикидывая, сможет ли устоять на ногах. Льюис кидает на неё короткий взгляд из-под насупленных бровей. - Не думаю, что он осознавал. В отличие от остальных, Верлак проходит модификации сознательно. Добровольно ложится под лазер. Мне выпала сомнительная честь ассистировать в последнем вмешательстве, и, возможно, я немного изменил процедуру введения анестезии, применив вместо предписанного анальгетика тиопентал натрия* один к трём с морфием поочерёдно. Изабель удивлённо разевает рот: - Ты вколол ему "сыворотку правды"? Саймон смущенно пожимает плечами, разворачиваясь на стуле. Под глазами залегла синева, а без того впалые щеки ввалились сильнее, туго обтянув скулы. Серовато-пепельный оттенок кожных покровов свидетельствует о том, что Льюис потерял много крови. - Себастьян оказался весьма болтливым малым. Так что мы квиты, - он приподнимает левую руку, замотанную бинтами. Марлевые накладки на месте, где должны быть мизинец и безымянный пальцы, успели пропитаться кровью. - Думаю, что моя будущая жена будет не в восторге оттого, что я не смогу носить обручальное кольцо, - неловко шутит он. - Если, я, конечно, выживу и обзаведусь ей, в конечном итоге. - Ну, я бы надела его тебе на шею и запретила застегивать рубашки, - живо прикидывает Изабель и спохватывается: - Тебе, наверное, жутко больно. Льюис хладнокровно отмахивается покалеченной кистью: - Фентанил творит чудеса. Верлаку он так и не понадобился. - Наркотик? - Сродни ему. Опиоидный анальгетик, который колют тяжело раненным солдатам на поле боя. Нехило угнетает ЦНС, но у меня есть универсальное средство, чтобы справиться. Тебе тоже не повредит. - И какое же? - сдержанно любопытствует Изабель, аккуратно сползая с койки. Ноги слегка подрагивают, но держат крепко. - Водка с коксом. Иззи скептически фыркает. - Предлагаешь обдолбаться и пойти на Моргеншерна священной войной? - Предлагаю уносить отсюда ноги и как можно скорее, - нервно огрызается Льюис, тревожно вглядываясь в портативный монитор. - Охрану срочно стягивают в Восточный центр. Кажется, происходит нечто неладное. На лице Изабель Лайтвуд расцветает торжественная улыбка, больше смахивающая на оскал хищника, учуявшего кровь. - О, и я даже знаю, что именно. Как нельзя вовремя. У тебя случайно не завалялось никакого оружия?