Обратный отсчет

Утро в субтропиках наступает стремительно. Точно вспыхнувшая под потолком сорокаваттная лампочка вырывает их из темноты. Едва занявшееся утро входит во вкус: сгоняет влажные сумерки на дальний край небосклона и трудолюбиво вышивает его полотно пуховой нитью нежно-розового рассвета. По-утреннему ломкие тени ложатся на подъездную дорожку уродливыми угловатыми узорами. Солнце, еще сонное, но уже обжигающе горячее, заливает долину желтым светом, переливающимся на зеленом бархате травы, сверкающим шитьем стекляруса, вытканного свежевыпавшей росой. Она, равно как и редкие лужи, оставленные ночным дождем, исчезнет меньше чем через час, высушенная беспощадной жарой. Несмотря на ранний час, духота уже чувствуется в воздухе. От её давящих объятий не спасает даже легкий морской бриз, доносящий с берега запах соли и прелых водорослей. Не привыкший к тропическому зною Алек всерьез опасается, что к полудню сварится в одежде заживо. Плотный нейлон облепляет тело, как полиэтиленовый пакет, создавая внутри эффект парника, а влажные волосы противно липнут к вискам. Он в очередной раз утирает вспотевший лоб и бросает выразительный взгляд на переминающуюся с ноги на ногу сестру. Той, похоже, аукаются выпитые в рекордные сроки два литра воды: Иззи приплясывает на месте, метая на Магнуса, зависнувшего на крыльце, умоляющие взгляды. Хладнокровие в атмосфере общей нервозности сохраняет только Льюис, бесстрастно наблюдающий за душевными муками Бейна, сидя прямо на дороге. Хотя, возможно, у него успел случиться тепловой удар. - Стучи давай! - не своим голосом гаркает малышка Лайтвуд, вспугнув хрупкую утреннюю тишину вместе с парочкой пестрых птах с черепичного козырька. И Магнус стучит. Скорее от неожиданности, судя по в ужасе вытаращенным глазам. Дверь распахивается почти сразу, точно хозяин все это время караулил за ней. Бейн отшатывается назад на пару шагов, хотя невысокий латинос, переступивший порог бунгало, уступает ему и в росте, и в комплекции. - Ты? В простом местоимении столько концентрированной угрозы, что вскинутый дробовик не оказал бы лучшего эффекта. Магнус пристыжено опускает голову. - Я. - Ага, - удовлетворенно кивает латинос, словно следователь, услышавший чистосердечное на допросе о тройном убийстве, и широко размахивается. А у него неплохой хук правой! Бейн в бреющем полете преодолевает ступени и взбивает придорожную пыль у крыльца. Иззи с Саймоном слаженно выдыхают: "Оуу!", а Алек машинально хватается за челюсть и болезненно кривится. Именно по этой скуле он бил Магнуса всего сутки назад. Это чертовски больно! Латинос легко сбегает вниз с деревянной веранды, замечает их живописную троицу и меряет угрюмым взглядом. - А вы кто такие? Они тут же рисуют на лицах улыбочки разной степени приветливости. Взгляд латиноса становится еще более настороженным. Бейн тяжело приподнимается на локте, натужно выкашливая пыль из легких. - Рафаэль, познакомься с моими друзьями: Александр, Изабель и ... как его там... долбанутый ученый. Ребята, это Рафаэль, мой брат. - - Названный, - категорично замечает Рафаэль и по-братски прицельно лупит по ребрам носком острой туфли. Кто вообще носит туфли на острове? Не подходящий синоптическим сводкам ансамбль дополняют строгие брюки, легкая льняная рубашка с коротким рукавом, застегнутая на все пуговицы, и налаченная прическа-панцирь. Не дать ни взять офисный планктон на обеденном перерыве! Только кожаного портфеля с финансовыми сводками за последнюю неделю не хватает. Им бы латинос лихо бы огрел Бейна по хребту. Хотя надо признать, что Рафаэль неплохо справляется и без подручных средств. Боец из него не Бог весть какой, но отчего-то Магнус не оказывает сопротивления и безропотно позволяет валять себя по подъездной дорожке, изредка покряхтывая от боли. Со стороны это смотрится избиением младенца. На пятой минуте самого нелепого шоу одного ресслера у Алека заканчивается терпение. Он уже собирается окончить бой внеплановым техническим нокаутом латиноса, как входная дверь распахивается снова. А точнее с треском выламывается из косяка и с грохотом впечатывается в стену. - Рафаэль Отриз Сантьяго! Прекрати немедленно! Командирский тон темнокожей женщины, вылетевшей из дома, может посоперничать с приказами самого агента Изабель Лайтвуд. По крайней мере, Иззи уважительно присвистывает. Невысокая, с всклокоченными кудряшками и бейсбольной битой наперевес молодая женщина живо меняет расстановку сил на поле боя. Рафаэля своей алюминиевой хворостиной она гоняет, как наглого козла, покусившегося на драгоценный огород. - Как ты посмел! - пыхтит она, со свистом вспарывая горячий воздух над укладкой-панцирем. - Наброситься на брата с кулаками!... Вот же я тебя... - Я предупреждал: "Пусть только попробует показать свою рожу, и ему не поздоровится", - по-детски обиженно отбрехивается латинос набегу. Бита злобно, но в холостую дзинькает по земле. Женщина перехватывает ее за рукоятку поудобней и сдувает со взмокшего лба кудрявую челку. - Это сейчас твоей роже не поздоровится, Рафаэль! - кровожадно обещает она и снова срывается с места. Теперь в другую сторону и по кругу. Судя по четко заданной траектории, подобные воспитательные моменты для них обоих обыкновенное дело. - Он сам виноват! АЙ!... Больно! - голосит Сантьяго, - Прекрати, полоумная! Рагнор! Уйми свою жену! Высокий, как жердь, мужик в профессорских очках и нелепой вязаной жилетке, педантично выбивающий с помятого Бейна облака пыли, благодушно гудит, не отрываясь от своего занятия: - Катарина, душа моя! Достаточно насилия. - Будешь лезть, заступничек, и тебе перепадет, - рычит Рагнорова "душа" и показательно раскручивает биту в воздухе, как легендарный бэттер "Нью-Йорк Янкис"*. Рагнор мягко улыбается и стремительным броском руки перехватывает спортивный снаряд за оголовье, без усилий вырывая из цепких пальчиков жены. А он не прост! Подобным отработанным до профессионализма жестом разоружает преступников спецназ. За обманчиво мягким обликом интеллигента на краткий миг проглядывает несгибаемая военная выправка вымуштрованного войной солдата. Судя по тому, как стоящая рядом Изабель задирает брови на лоб, она тоже заметила и успела оценить. У Магнуса весьма необычная семья. Хотя стоило ли ожидать чего-либо типичного от Бейна? Катарина тем временем высокомерно фыркает и одаривает лишившего ее веселья супруга острым взглядом. Тот улыбается в ответ с безмятежной нежностью юродивого. - Спасибо, - с чувством произносит Бейн и тут же жалеет о содеянном. Теперь, по крайней мере, понятно, кто обучил латиноса фирменному правой. Катарина, морщась, растирает кулак. - А тебе, значит, можно его лупить! - возмущенно орет Рафаэль с безопасного расстояния. Рагнор огорченно цокает, смотря как усилия его трудов снова валятся в придорожную грязь. - Восемь лет, Магнус. Долбанных восемь лет и ни одного звонка сестре. Семья для тебя что шутка какая-то? - гремит она. В голосе сталь, пламя Везувия в глазах - старшая сестра Вестника смерти Восточного побережья во всей своей красе. - Да нихера ж себе шуточки! - тихо шепчет Изабель Алеку. - Ха-ха, - выдает тот, но быстро затыкается, перехватив внимательный взгляд Катарины. Смотреть так, словно половчее примериваться к горлу топором - их семейная черта. - Я присылал деньги, - хрипит Бейн с земли. - А мог бы письмо. - Там было указано: "Привет!" в референсах, - закапывает себя еще глубже псих. - Ну, тогда: "Привет!" - покладисто соглашается вежливая сестра и прописывает ему такой подзатыльник, что треск ладони о череп слышно даже с десяти шагов. Магнус горестно хватается за голову. Алеку эта мизансцена с приветствиями что-то напоминает. Скула дергается фантомной болью. - Так его! - воодушевленно поддерживает акт рукоприкладства Сантьяго... все еще с безопасного расстояния. - Неужели за восемь лет у тебя не нашлось ничего, кроме гребаного: "Привет!", чтобы сообщить мне? - миролюбиво интересуется Катарина, охаживая брата руками и коленями. - Например: "Эй, Кэт, как дела?" или "Как ты справляешься одна с детьми? Ты вообще их планировала до тридцати?". И мое любимое: "Катарина, отца посадили. Давай выпьем?" Бейну, похоже, надоедает быть грушей в общественном спортзале. За перехваченную в воздухе лодыжку он дергает с такой силой, что сестра опрокидывается навзничь в услужливо подставленные руки Рагнора. - Я не мог иначе. Понятно? - мрачно огрызается Бейн. Так: глухо и тоскливо брешут старые волки, утратившие волю выть. Алек видит сгорбленные плечи и опущенный подбородок. - Вас могли найти. Связать со мной и Асмодеем. Я не мог рисковать. - О, то есть ты хочешь сказать, что так защищал нас? Защищал семью? От издевки в голосе коробит. Бейн предсказуемо взрывается в ответ: - Да, защищал! Как умел, Катарина, но защищал. Понятно? - Предельно, - невозмутимо кивает сестра и внезапно повышает голос: - А тебе понятно, Сантьяго? Все слышал? - Слышал - не слышал, - по-стариковски брюзжит Рафаэль, минуя их стороной и бредя в сторону распахнутых сеней: - Им все равно здесь не рады. Ишь, друзей приволок. Будто приглашали. С каких пор у него вообще есть друзья? Связываться с Бейнами - себе дороже... Вот тут Алек с ним солидарен, хотя от желания наподдать паршивцу под зад в старперских брючках сводит ногу. Иззи провожает его чересчур пристальным взглядом. И даже Саймон, индифферентно втыкающий за горизонт, на мгновение отвлекается от своего философского занятия, чтобы сморщить нос. - Он остынет, - говорит Рагнор, в очередной раз помогая Магнусу подняться на ноги. - Дай ему немного времени. - Боюсь, что у нас его дефицит, - вздыхает Бейн. - Разберемся, - пренебрежительно отмахивается Катарина и сдавливает охнувшее тело в медвежьих объятиях. - С возвращением домой, чертов ты негодяй. Бейн неловко обнимает ее в ответ и прячет лицо в изгибе плеча, за пологом пушистого облака кудрей. - Я дома. - Вы там долго еще торчать будете? Жарко же! - снова нарисовывается в дверном проёме скривленное лицо Рафаэля. - Иди в задницу, Раф! - добродушно советует ему Бейн, украдкой показывая средний палец. - Сам иди, придурок! Тебя вообще сюда не звали! - дерет глотку Сантьяго и демонстрирует в ответ аж два пальца. Алек замечает, что для подобной экспрессии у него слишком довольный вид. - Посмеете затеять драку в доме, и я вас кастрирую мачете, мерзавцы! - тут же включается в диалог на правах старшей сестры Катарина. Они воодушевленно переругиваются и сыплют оскорблениями с явным удовольствием на лицах. Наблюдать за этим равносильно, что смотреть матч по пинг-понгу. Залипательно. - Пройдемте в дом. На улице действительно душновато. Алек и Иззи косятся на Рагнора. Тот улыбается с учтивостью дворецкого из фильмов про графа Дракулу. Солнечный свет бликует в стеклах очков, делая его и без того неоднозначный образ совсем уж маньячным. - Привет. Меня зовут Саймон, - решает внести посильную лепту в диалог Льюис и бликует очками в ответ. Иззи утомленно вздыхает и прячет лицо в руках. *** Торжественный завтрак в честь возвращения Бейна похож на артхаусное кино, срежиссированное кокаино зависимым ипохондриком. Бурное веселье сменяется гневными криками, а кто-то умудряется даже пустить скупую слезу. Лайтвуд провожает растрогавшегося - косая сажень в плечах и бицепсы размером в трехлитровые банки - малого недоуменным взглядом. Всего братьев у Бейна насчитывается с полтора десятка. Среди них азиаты, черные и пара белокурых пацанят с голубыми глазами. Биологическим родством тут и не пахнет. Разве что мать Магнуса страдала непомерными любовными аппетитами и рожала ежегодно на протяжении пятнадцати лет. Количество рук, пытающихся прикоснуться, обнять и наподдать Магнусу, никак не желает иссякнуть. Это напоминает паломничество верующих к святым мощам. Алеку, волей случая оказавшемуся по соседству с Бейном, надоедает нагибать голову, спасаясь от чужих локтей, уже на пятой минуте. Поэтому он сидит, неловко скрючившись за длинным обеденным столом, не предпринимая попыток приступить к трапезе. Отчасти тому мешает факт того, что Магнус продолжает нервно стискивать его кисть в ладони под столом с момента, как они оказываются рядом. Алек внутренне млеет, прячет глупую ухмылку в порции яичницы и аккуратно разминает напряженные пальцы круговыми движениями. Изабель, в отличие от него, отдает должное жирному бекону и оживленно переговаривается с набитым ртом, периодически пихая Льюиса в бок для подтверждения сказанному. Саймон согласно мычит в нужных моментах и недоверчиво тычет вилкой в свою порцию. Полученный в низкосортной забегаловке опыт заставляет его более внимательно относится к тому, что находится у него в тарелке. Катарина слушает их с чрезвычайным интересом, лишь изредка задавая вопросы. Рагнор, сидящий по правую руку, встревоженно хмурит брови, мрачнея с каждой секундой. Рафаэль слушает рассказ с непроницаемым лицом, но от Алека не укрывается ритмичное постукивание указательного пальца о деревянное покрытие столешницы. - То есть, ты хочешь сказать, что армия прокачанных головорезов фанатика-мультимиллиардера, одержимого идеей мирового господства, прибудет к нам на порог не позднее завтрашнего дня? Язвительный голос латиноса легко перекрывает гам за столом, заставляя присутствующих примолкнуть. В звенящей тишине тревожно звякает оброненная кем-то вилка. Удостоверившись, что все внимание приковано к нему, Сантьяго удовлетворенно откидывается на спинку стула и продолжает, манерно растягивая слова: - И если мы не починим хитро сконструированный высокотехнологичный аппарат, то она, - оказавшаяся под прицелом пальца Изабель виновато прячет глаза, а сидящий рядом Саймон воинственно раздувается, словно диковинная рыба фугу, - переродится в рассадник неизлечимой холеры, превратив наш дом в эпицентр катастрофы мирового масштаба? Я правильно тебя понял, Бейн? - Рафаэль! - разъяренно шипит Катарина, приподнявшись над столом. Рагнор предостерегающе сжимает ее предплечье. Сантьяго пристально разглядывает перевернувшееся лицо Магнуса и с садистским удовольствием добивает: - Решил подставить семью под удар, ублюдок? Дрожь, прокатившаяся по телу Магнуса, отдается в груди Лайтвуда. Он в шаге от того, чтобы метнуть свою тарелку с нетронутым завтраком на манер смертельного фрисби. А еще лучше - свернуть мудаку цыплячью шею. От обоих сценариев его удерживает Бейн, пальцы которого сомкнулись на руке, как стальные клещи. Да так, что сдавленную конечность сводит судорогой до самого локтя, жаркой пульсацией простреливая в плечо. - Нет. Это не так. Рафаэль в притворном удивлении задирает брови высоко на лоб. - Нет? Тогда проясни, мой милый братец, какого же хуя после стольких лет ты притащил свой зад на наш порог? Давление пальцев усиливается, срывая с губ болезненный вздох, но Алек не предпринимает никаких попыток освободится. Вместо этого он, не заботясь о чужих взглядах, перемещает вторую руку под стол и аккуратно накрывает ладонью побелевшие костяшки. Бейн раздувает ноздри и длинно выдыхает через нос. - Мне нужна помощь. - Ах, помощь! - издевательски тянет латинос, щедро сдабривая речь приторным ядом. - Как только тебе и твоим друзьям прищемили хвост, ты вспомнил, что у тебя есть семья, и решил взыскать причитающееся. Не зря же ты играл в незримого благодетеля все эти годы. Теперь мы должны костьми лечь в знак признательности? - Сантьяго! Катарина с грохотом обрушивает кулак на столешницу, заставляя посуду подпрыгнуть. Уродливое коричневое пятно от опрокинутой кофейной чашки расплывается по льняной скатерти, стремительно впитываясь в ткань. - Что я сказал не так? Он вычеркнул нас из жизни на восемь лет. Он забыл о нас, Кэт. - Я не забывал! - срывается Магнус, краснея и кривя рот. - Никогда! Не единого дня. Слышишь, придурок? - Тогда почему ушел? Почему оставил нас? Почему не предпринял ни попытки связаться? - окончательно теряет лицо Сантьяго, вскакивая на ноги. - ПОЧЕМУ, БРАТ? - ПОТОМУ ЧТО ОН УБИЛ БЫ ВАС! - А? - латинос удивленно осекается. Катарина, занесшая руку для оплеухи, застывает в комичной позе, нелепо вывернув голову в сторону Бейна. Тот сжимает зубы так, что желваки буграми ворочаются под кожей, набирает побольше воздуха, будто готовясь к длинной речи, и сдувается, как проколотый воздушный шар, обмякая на стуле. - Это я сдал отца... Слова повисают в воздухе, как шаровая молния: ослепляющие и потрескивающие от напряжения. - Ты? Что? - Он узнал, что за той наводкой федералам восемь лет назад стоял я... Вы с Рагнором уехали, прихватив кое-что не принадлежавшее вам. Отец живо бы смекнул что к чему. Чтобы вывести вас из под удара, мне пришлось пожертвовать некоторыми отцовскими активами и переключить его внимание на более насущные проблемы, - говорит Магнус и устало трет глаза свободной рукой. - Клин клином, так, кажется, говорят... Восемь лет назад федералам почти удалось взять его в Индианаполисе. В результате он потерял крупнейший игорный дом и две трети навара от кокаинового трафика с Азией во время облавы. Это значительно подорвало доверие его китайских партнеров. Отец был в ярости. Стал подозрительным. Пришлось, фигурально выражаясь, залечь на дно и изображать послушного пса, чтобы добыть больше компромата и отправить его за решётку. Алек озадаченно хмурится. - Погоди! Та наводка в две тысячи восьмом. Я был там, - он смотрит на Магнуса, но тот упорно пялится вниз, рассматривая их сцепленные под столом пальцы. - Я знаю. - Тот пожар в казино? Магнус качает головой. - Его устроил не я. Глава службы безопасности Асмодея заметал следы. Хотя, надо признать, это оказалось мне даже на руку. - Погибли сотни людей! - Я видел. - Видел? - теперь черед Алека повышать голос. - Ты был там? Магнус страдальчески кривит уголок рта и поднимает почти черные глаза на него: - Не с отцом. По другую сторону. - В каком смы... - Ты посадил Асмодея Бейна? - недоверчиво уточняет крепко сбитый шатен на дальнем конце стола. Тот самый, что вытирал сопли о Магнусову куртку от переизбытка чувств. Бейн уклончиво поводит плечом. - Не совсем я, - Алек удостаивается короткого взгляда. - Мне помогли. Крепыш перехватывает его взгляд и смотрит на Лайтвуда почти с благоговением. Кусочек бекона прилип к уголку приоткрытого в удивлении рта. - Ты федерал? - Был им, - коротко бросает Алек. - Тогда почему? - в голосе Катарины звенит отчаянье. Она не отрывает от съежившегося Бейна напряженного взгляда. Тот словно уменьшается в двое, но неохотно поясняет: - Я защищал не только вас. - Кого еще? - быстро переспрашивает Сантьяго. - Дочь, - вместо Магнуса отвечает Изабель. В ее глазах понимание мешается с сочувствием. - ДОЧЬ? У ТЕБЯ ЕСТЬ ДОЧЬ? Голос Катарины переходит на ультразвуковую тональность. Она выглядит так, словно у Бейна отросла вторая голова и поздравила их с наступающим Рождеством. - Мэдзи. Ей восемь. Почти девять, - сдержанно поясняет Магнус. - Восемь? - подает голос Рагнор - единственный не потерявший самообладания. - Значит, она ...? Магнус снова кивает. - Удалось вытащить из огня. Асмодей не должен был знать. Она жила с моим близким другом до шести лет. В голове Алека тяжело ворочаются мысли. В словах Бейна есть что-то знакомое, но он никак не может ухватить наклёвывающуюся мысль, пытаясь вспомнить, мог ли он видеть Бейна тогда, восемь лет назад. Ему кажется, что он упускает нечто чрезвычайно важное. Запропастившийся кусочек пазла, не дающий картине сложиться в единое целое. Сердце взволнованно заходится в груди, мешая сосредоточиться. Магнус был в Индианаполисе. Не просто был... Он видел Алека. А после сдал ему же компромат на Асмодея несколькими годами позже. Именно ему, а не кому-то еще. Почему? В этом поступке прослеживалось нечто личное. Алек поверил бы в дружеское участие, если бы Бейн не убил бы Роберта, его отца. "Наша семья не была образцовой. Мы что-то вроде того пиздеца в Кинговском "Сиянии" - поехавший башней тиран и его жертвы со стокгольмским синдромом." - звучит в голове его собственный запинающийся голос. Магнус в его воспоминании молча смотрит в ответ своими невообразимо мудрыми глазами, пытающимися что-то сказать. "Я вывел Мариз из-под удара." "Так ты, типа, сделал ей одолжение, убив отца и засадив за решетку?" "Не благодари," - Магнус смотрит на него с раздражающей снисходительностью и покровительно улыбается. Бред! Он почти подстрелил его в Джакарте. Поднял мотель на воздух вместе с его куратором! Внутренности скручивает корабельным узлом. Где-то под ребрами дрожит тошнотворно сладкое ощущение тревоги, словно он перегрелся на солнцепёке. Голова кружится, а в ней, запертые в тесной черепной коробке рассерженным роем ос, кружатся обрывочные мысли. "Магнус Бейн - флагман эскадры военных сил США." "Неуловимый опасный, смертоносный Магнус, дьявол его побери, Бейн - первый вестник грядущего Апокалипсиса." "Открой пошире рот, недомерок, и наслаждайся. Потому что без меня у вас нет ни единого шанса. Хочешь сыграть в "русскую рулетку"?" - Магнус угрожающе оскаливает зубы и вызывающе скрещивает руки на груди. "Алек, он нам нужен!" - звенит в голове крик Изабель. "Ты открылся!" - холодно информирует Бейн и изворачивается в чужой хватке, нанося сокрушительный удар коленом в лицо противника. Нижняя челюсть Верлака удивленно ползет в бок, как каретка старой пишущей машинки. Дзинь! Мерзкий звук, возвещающий о готовности блюда, резонирует от стенок черепа, принося за собой отрезвляющее чувство собственной тупости. Алек - идиот! Такие, как Магнус Бейн не промахиваются. Никогда! Прежде чем Лайтвуд успевает что-то сказать, на уши давит разъяренный рёв раненого быка: - ПОКАЖИ НЕМЕДЛЕННО! - Катарина повелительно вытягивает руку. Бейн со вздохом запускает руку за пазуху и протягивает сестре смартфон. С треснутого экрана жизнерадостно улыбается смуглая девчушка, нисколько не смущаясь потерянному молочному резцу. Магнус в кадре обвивает ее хрупкие плечи руками и смеется, запрокинув голову. На них обоих футболки болельщиков и одинаково лихо задвинутые набок козырьками бейсболки с логотипом бейсбольной команды "Рэд Сокс". Резкий отсвет вспышки слегка засвечивает снимок, сглаживая острые черты лица и подсвечивая счастливые искры в глазах. Непослушная челка выбивается из-под головного убора девочки и ложится на лоб темным завитком. Она нисколько не похожа на Бейна. Но даже дураку понятно, что перед ним семейный снимок. У Алека перехватывает дыхание и противно сосёт под ребрами. - Она... - едва слышно выдыхает Катарина. - Прекрасна! Рафаэль бережно касается пластикового корпуса пальцами и очерчивает большим пальцем воздух, будто откидывает непокорный локон со лба. Между его бровей прорезывается тревожная морщинка. - Ее мать погибла, - хрипло произносит Магнус, - во время того пожара... Я так виноват перед ней! Я должен был предвидеть, что Асмодей предпримет нечто подобное, стремясь избежать ареста. Чужие жизни всегда были для отца разменной монетой. Нам ли не знать? Каждый из нас заплатил кровавую дань, откупаясь от его грехов. Именно это и сплотило нас сделав семьёй. Он поднимает болезненный взгляд на застывшего над телефоном Сантьяго. - Именно поэтому я и пришёл сюда. У кого мне ещё искать помощи, как не у семьи? Рафаэль смотрит на него с непроницаемым выражением и медленно опускается на стул. Затем снова переводит взгляд на светящийся экран смартфона и презрительно кривит губы. - Ну и засранец же ты, - бормочет он смеющемуся Бейну на заставке. - Всегда умел наплести с три короба. - Я никогда не врал тебе, брат. И никогда не забывал. Латинос вяло отмахивается и огрызается - уже по привычке, без прежнего запала: - Трепло! Знаем - плавали! - Ты поможешь? Рафаэль медленно качает головой: - Тебе? Нет. Бейн сжимает зубы, а Сантьяго невозмутимо продолжает: - Я помогу ей, - подушечка пальца упирается в экран телефона, снова зажигая светлую улыбку кудрявой девчушки на заставке. - Моя племянница не виновата, что её отец - кусок говна. Семью не выбирают, знаешь ли. - он пристально смотрит на Магнуса глубоко посаженными глазками и выдает мерзенькую улыбочку: - Но принимают со всеми недостатками. Да, братец? - Мне ли не знать? - вполголоса повторяет тот и незаметно выдыхает.