Обратный отсчет

Рагнор обнаруживает его сидящим на ступеньках крыльца заднего дворика и молча протягивает смятую пачку. Алек непослушными пальцами выковыривает папиросу и зажимает фильтр между зубами, прикуривая от бережно укрытой ладонью спички. - Как она? Рагнор кивает в сторону распахнутого оконного проёма, через который шаловливый ветерок протащил занавеску и теперь, забавляясь, натягивает белоснежную ткань, как парус на мачте боевой шхуны. - Спит. Когда Льюис приволок заплаканную сестру на своём хребте после кратковременной отлучки в уборную, было принято бескомпромиссное решение уложить Иззи в постель. Сантьяго, обладающий, как оказалось, и медицинскими познаниями в том числе, безжалостно констатировал нервное и физическое истощение, а потом долго и нудно отчитывал их за халатность и наплевательское отношение к ближнему. Гуманизм в его из его уст звучал кисло и неправдоподобно, как пивной перегар офисного клерка, оправдывающегося перед руководством за опоздание на утреннюю планерку. Всю дорогу до дома он жужжал упитанной мухой и поминутно нащупывал пульс у Изабель, чем бесил Алека до белых глаз. Иззи его тактильность тоже раздражала, но попыток сломать самозванному медбрату пальцы она не предпринимала, тратя последние силы на то, чтобы не свалиться с рук обливающегося потом Саймона. Кандидатуру брата в качестве носильщика она отвергла, вцепившись в ученого, как аллигатор в антилопу. Добравшись до постели и повоевав для приличия ещё минут двадцать, его младшая сестра, наконец, отбыла в исцеляющие объятия Морфея. Алек же осел привратником у её окна, предварительно выпнув оставшихся участников делегации с крыльца. Причём латиноса, к вящему удовольствию, в буквальном смысле, наконец осуществив укоренившееся в душе желание наподдать ему под зад. Остальные предусмотрительно ретировались сами. Только Льюис долго и укоризненно таращился за него с безопасного расстояния, пока его не утащил оскорбленный в лучших намерениях Рафаэль. Наверное, чтобы было кому поплакаться. Плевать! - Она у тебя крепкая. Отоспится и будет как новенькая. "Ага. Как же!" - хочет сказать Алек. "Хера с два все будет хорошо, слепой идиот!" - рвутся с языка злые слова. "Вали куда шел!" - напрашивается мрачный совет. - "Мне не нужна компания. Не твоя уж точно." - Знаю, - лаконично отвечает Лайтвуд, показывая, что не намерен развивать тему. Он надеется, что Рагнор достаточно умен, чтобы прочитать между строк и не донимать его пустыми разговорами. Сейчас Алек, как никогда ранее, не настроен на пустой трёп. Мысли в голове распирают черепную коробку. Каждая вторая из них заканчивается ехидно изогнутым вопросительным знаком, цепляющим за нутро зазубренным рыболовным крючком. Алек выстраивает их в шеренги, как терпеливый полководец новобранцев, но они разбегаются и путаются, вместо ответов подкидывая ноющую в затылке боль. Ему нужно немного времени и тишины. Ни того, ни другого ему, очевидно, не видать, так как Рагнор, покряхтывая, присаживается на ступеньку рядом. Алек раздраженно затягивается, заставляя сигарету разом прогореть до самого фильтра. Рагнор предусмотрительно протягивает новую. Некоторое время он молчит, собираясь с мыслями и давая Алеку смириться с неизбежным. А затем негромко начинает: - Я познакомился с Магнусом, когда он был совсем юнцом. Я был при его отце, Асмодее, кем-то вроде начальника охраны. По сути, его телохранителем, - он кидает на Алека пытливый взгляд, и тот слегка отпускает подбородок, показывая, что слушает. - Асмодей придерживался мнения, что волю воспитывают лишения. Именно поэтому Магнус потерял мать. Следователь умысла в её уходе из жизни не обнаружил. Асмодей всегда талантливо подчищал концы и был щедр с теми, кто был ему угоден. Жаль, я не понял этого сразу. Рагнор сухо усмехается, разглядывая свои широкие ладони, покрытые мелкой сеткой белесых шрамов. - Впрочем, другими методами воздействия он также располагал в избытке. Алек невольно скашивает глаза на руки собеседника. Старые рваные раны бугрятся под кожей уродливыми рубцами, обхватывая основания неровно сросшихся пальцев петлями. Подобная пытка была распространена среди шахидов на Востоке. Руки подверженного экзекуции обматывались покрытой химическим составом высокопрочной нейлоновой нитью и закреплялись над головой. Самого человека поднимали вверх, заставляя леску медленно врезаться в кожу, буквально ошкуривая плоть с костей. Кислота доставляла дополнительные страдания. Даже если подверженный пытке ломал собственные пальцы, ему редко когда удавалось освободиться от пут. Подобными манипуляциями раньше проверяли крепость веры новобранцев радикально настроенные террористические группировки. "Познав боль, познаешь и откровение". Рагнору откровение открывалось не единожды. - Магнуса растили "девочки" Асмодея, - тем временем продолжает Рагнор. - Катарина была одной из них. На этот раз Алек смотрит на собеседника в упор. Подобное признание любящего мужчины о собственной женщине всегда даётся для не просто. Трудно представить воинственную своенравную Катарину, вертящейся у шеста или обслуживающей толстосумов в приватной кабинке. Но не Лайтвуду кормить чужих демонов. Судя по глубоким заломам в уголках рта, Рагнор своих кормит досыта, всегда держа при себе. Алеку остаётся только молча слушать. Иногда это гораздо больше, чем могут дать пустые слова. - Уж не знаю, как Асмодей проморгал их привязанность. Хотя хер бы он не заметил. Бейн-старший всегда был в курсе слабостей своих подчинённых. Его персональный карт-бланш на чужую лояльность. Кого нельзя подкупить, всегда можно сломать. А Магнус был тенью Катарины. Она заменила ему мать, няньку, учителя и сестру. Именно поэтому она и продержалась так долго. Обычно шлюхи выходят "в тираж" через пару-тройку месяцев. "Мешкам с деньгами" не пристало совать член в одну дырку дважды. Это моветон. К тому же "девочки" под веществами довольно быстро "ломаются". Скоропортящийся товар, так сказать. Но только не Кэт, - он медленно качает головой. - Нет-нет. Катарина была несгибаемой. На "игле" сидела прочно, но никогда не сдавалась и не жаловалась. Ради Магнуса. Асмодей убил двух зайцев разом, заимев согласную на любое извращение рабыню и рычаг давления на юного наследника. И Магнус был паинькой. За что я ему благодарен. И за эту благодарность корю себя по сей день. Лайтвуд открывает рот, но Рагнор останавливает его властным движением руки. Глаза из-под очков смотрят тяжело и предупреждающе, как у гончей, в поле зрения которой попала лиса. Любой лишний звук - как отмашка к броску. Лайтвуд благоразумно закрывает рот, так и не произведя ни звука. - Не стоит, Алек. Не надо. Магнус убивал и мучил. Делал порой ужасающие вещи, вызывающие отвращение даже у прихлебателей отца. Был послушным цепным псом на страже наркоимперии Асмодея Бейна. Ради семьи, которой у него никогда не было. И все, что я мог сделать - это безмолвно благодарить его за эту жертву, потому что пока он следовал приказам отца, Катарина могла дышать. Это малодушие в высшей степени, и мне это хорошо известно. Алек молчит. Если Рагнору нужно его согласие - пусть забирает. Сейчас он не судья, а слушатель. Даже если роль пастора на причастии ему поперёк горла. - А потом все полетело к херам. Федералы давно копали под Асмодея. Вся их деятельность была скорее досадной помехой, чем реальной проблемой. Нужные люди прикормлены, а болтунам мешает говорить свинец во лбу - механизм отлажен, не подкопаешься. О любом рейде Асмодею сообщалось заблаговременно. Но что-то изменилось. Кого-то прижали, кто-то сболтнул. А там и конкуренты подсуетились. Рейды участились и все чаще увенчивались успехом. Федералы накрыли пару точек. Затем устроили облаву на порт, перехватив крупную поставку синтетического героина из Сингапура. Асмодей задергался. Кто-то сливал его федералам, и он хотел знать, кто именно. Поэтому сделал самую тривиальную и действенную вещь на свете. Он бросает на Алека многозначительный взгляд, предоставляя шанс догадаться самому. Лайтвуд вдавливает окурок в деревянный настил крыльца. Игра в "скажи то, что я хочу услышать" начинает порядком раздражать. Откровенности Рагнора он не просил. А попытка ответить на незаданные вопросы порядком злит. Ведь на них должен отвечать совсем не он. - Запустил своего крота в нору, - тем не менее, послушно выдыхает Алек вместе с остатками дыма. Да хрен с ним! Рагнор явно к чему то клонит. Пусть рассказывает свою басню до конца. - Им стал Магнус, - подытоживает тот. Алек удивленно задирает брови. Ладно. Это уже интересно. - Магнус? И его не проверяли? - Проверяли, разумеется. - спокойно соглашается Рагнор. - Все чин-чинарем. Учился, служил, даже отличился, где нужно. Послужной список прилагался. Все необходимые документы и соответствующие бюрократические акты, пройденные в необходимый временной отрезок, в наличии. Нужные люди подтвердили. Крупные чиновитые шишки в блестящих погонах, вопреки расхожему мнению, совершенно не показатель нравственности. Закон блюстят только напоказ, не забывая обогащать экономику наркодолларами. Америка пережила не один кризис благодаря подобным вливаниям. Деньги к деньгам, так говорится. - И его не заподозрили? Не провели параллель с Асмодеем? Одна ведь фамилия. Рагнор уничижительно фыркает. - Только кретин отправил бы своего сына в стан врага под настоящим именем. А федералы знали, что он не идиот. На то и ставка. Талантливо разыграно, ничего скажешь. К тому же кровная связь между ними не афишировалась в широких кругах. Бастардов от третьесортных шлюшек у Асмодея было всегда достаточно. Его мало волновало будущее его семени. С Магнусом вышло иначе. Не уверен, что в дело вмешались отцовские чувства. Скорее Асмодея забавляла сама идея вырастить себе идеального солдата. А может и нет. Хрен этих психопатов разберешь. А Асмодей Бейн являлся ярким их представителем, - Рагнор с оттяжкой сплевывает на землю демонстрируя, свое презрение. - Так о чем я? Ах, да. Легенду правили минимально. Фамилию оставили. А там... знаешь, сколько среднестатистических людей носит одну фамилию, не состоя при этом в кровном родстве? - Дохрена? - лениво предполагает Алек, даже не пытаясь задуматься. Вопрос явно риторический. Статистические сводки - не то, чего хочет услышать Рагнор. - Дохрена и больше, - подтверждает тот, выпрямляя затекшие ноги. - Чёртово колено сводит меня с ума! Афганский "привет" от осколочной. Десять лет как вытащили, а все ноет, - поясняет он, перехватывая внимательный взгляд Лайтвуда. - Разведка? - Морпех. "Сражающийся пятый"*. Второй батальон. - "Отступление, нахрен!"* - цитирует Алек. - Он самый, - смеётся Рангор. - Были времена! - Как оказался у Асмодея? Вопрос небезопасный, но Лайтвуд знает, что собеседник не сочтёт за бестактность. Вскрывая карты, нужно быть готовым выкладывать их на стол до конца. Время блефа прошло. - Деньги, - ожидаемо признаётся тот. - Почестей у ветерана вагон, а средств к существованию и на ломаный грош не наберётся. Больничные счета, задолженность по аренде, налоги. Я готов был отдать за эту страну жизнь. Боролся за правое дело. А остался контуженным инвалидом, не способным устроиться даже на самую низкооплачиваемую работу. Мне предпочитали тех же иммигрантов, на которых спускают собак ультраправые националисты. Таково истинное лицо Америки: одной рукой давить их дома и свободу, а другой подкармливать, как бездомных псов. Я обозлился. На собственной чести далеко не уедешь. Вот и бросил в топку нравственности моральные устои. Работенка то была, по сути, не пыльная, а платили Бейны хорошо. Изнанка дошла до меня гораздо позже. Замаравшись раз подобным дерьмом, уже не отмоешься. Я оказался по ту сторону закона. - Жалеешь? Рагнор задумчиво колупает ногтем фильтр в сигаретной пачке, но новую так и не достаёт. - Нет, - помедлив, отвечает он, - отнюдь. Я встретил Катарину. Она лучшее, что случалось в моей жизни. Поэтому нет. Я не жалею. Взгляд Алека скользит по бескрайнему небу, подернутому перистым кружевом облаков. Легкие и невесомые у центра, но тяжелые, сизые у горизонта - они низко плывут над океаном, размывая тонкую грань с водой. Убывающее солнце подсвечивает их ватные бока мягким лампово-охристым светом, делая картину бесконечно прекрасной и тревожной. Далёкий рокот океана доносит озоновую свежесть грядущей бури. Сейчас бы сюда чего-нибудь покрепче да пару бокалов. Хотя можно и просто бутылку. - Что было дальше? - Когда Магнус ушёл, я понял, что для нас с Кэт все станет очень хреново. Он был единственной преградой между Асмодеем и Катариной. Стихийный буфер, смягчающий отцовский гнев. Несмотря на то, что Асмодей использовал их связь в своих целях, он глубоко презирал сам факт того, что сын привязан к шлюхе и чтит её, как члена своей семьи. Семьи, которую возглавлял Асмодей Бейн. Логика, конечно, притянута за уши, но даже косвенное мифическое присутствие Кэт в их жизни было неприемлемым. Вопрос о её исчезновении был вопросом времени лишь потому, что Асмодей оттягивал этот момент, как именинник, растягивающий удовольствие от распаковки подарочной коробки, предвосхищая сам подарок. Забавляясь, он прикидывал варианты, вслух расспрашивая Катарину, какой бы вариант был бы для нее предпочтительней. В своих извращенных кровожадных фантазиях он заходил так далеко, что я едва сдерживался, чтобы не проломить ублюдку голову голыми руками. Теперь ему ничего не мешало избавиться от неё... Поэтому мы решили сбежать. - Магнус знал? - Едва ли. Он был полностью отрезан. Никакой связи, кроме внутреннего канала с отцом. Добраться до него я никак не мог. Нам приходилось быть осторожными. Просто взять и уйти не выходило. Не тогда, когда все внимание предвкушающего расправу Бейна-старшего было сосредоточено на Кэт. План разрабатывал я. Признаюсь, осторожничал. Просчитывал варианты. Затянул. И довёл до того, что... Рагнор собирается с линии повествования и делает несколько судорожных вздохов. Сигаретная пачка сминается в кулаке, превращая содержимое в табачное крошево. Перед остановившимся взглядом мелькают старые, но не лишённые яркости кадры. - Меня не было рядом. Возможно, Катарина сказала или сделала что-то не так. Проявила характер. Выказала неповиновение. А может, причина не была нужна вовсе... Я нашёл её несколькими часами позже в вип-ложе, где Бейн принимал высоких гостей. Её оставили там как мусор. Как забытую смятую пачку от презервативов, оброненную мимо мусорной корзины... Она уже хрипела. Ребра и нос сломаны. Гематомы на голове. Вместо лица - фарш. Сколько она там пролежала и как только продержалась так долго, одному Господу известно... Меня...Меня Асмодей отправил прибраться, - последнее слово прорывается со свистом сквозь сжатые зубы. - Так и сказал: "Приберись. И смотри, чтобы не осталось пятен на ковре. Это ручная работа". Алек закрывает глаза, отгораживаясь от искаженного болью и гневом лица собеседника, и пытается абстрагироваться. Рагнор - хороший рассказчик, а у Лайтвуда неплохое воображение и обостренный ролью старшего брата синдром защитника. Прежде чем сознание визуализирует услышанное в омерзительно реальную картинку, заменив истерзанное тело Катарины на Изабель, Алек отрывисто требует: - Дальше. - Действовать пришлось быстро и на свой риск, - размеренно сообщает вернувший себе самообладание Рагнор. - Я велел охране вынести Катарину в гараж и погрузить в машину. Затем вернулся к Бейну и доложил о её смерти и необходимости избавиться от тела. - Он поверил? - Нет. Собирался спуститься и проверить лично. Но его отвлек телефон. Звонил Магнус. Асмодей отослал меня вперёд. Поэтому у меня появилась фора. - А что, если бы он все-таки спустился? - Тогда присоединился бы к остальной охране в гараже. В обойме оставалось пара патронов, - просто говорит Рагнор. В его словах нет лишней патетики. Холодная уверенность солдата. - Почему не ушёл сразу? Рагнор не из тех людей, кто тяготеет к драматичным жестам, вроде "взглянуть мерзавцу в глаза напоследок". Если только ему не представиться шанса предварительно загнать между ними хорошую порцию свинца. Вступать в противостояние, не имея весомого перевеса в свою сторону, когда жизнь дорогого человека весит на волоске - глупость чистой воды. А Рагнор не глуп. - Ключ-карта. Личная. Неограниченный доступ. Асмодей хранил её при себе. - Как тебе удалось её стянуть? - Повезло, - криво усмехается бывший военный. - Как я уже говорил: зазвонил телефон, и Асмодей отвлёкся, чтобы ответить. Это было словно чёртово чудо. Даже за сотни километров, сам того не ведая, Магнус вытаскивал наши задницы из пекла. - Магнус говорил, что вы что-то забрали? - быстро спрашивает Лайтвуд, уповая на элемент неожиданности. - Что-то важное. Рагнор медленно моргает и насмешливо фыркает, показывая, что фокус не прошёл. Алек независимо дергает плечом в ответ: "А ты чего ждал?". Историю всегда выгодно рассказывать через свою призму видения. Тогда и злодей получается картинно плох, и герой непоколебимо прав. Алек слышал подобные из каждого утюга, и в каждой из них рассказчик оказывался героем бондианы на страже порядка. Сочувствие - удел придурков и соплежуев. Лайтвуду нужна правда. Раз уж Рагнор взялся её рассказывать. - Не важное, а ценное, - объясняет тот, видимо, решив удовлетворить чужое любопытство. - Десять миллионов долларов, подготовленные для сделки с Сингапурскими партнёрами. Я должен был передать наличные чуть ранее этим днем, но задержался из-за того, что Асмодей вызвал меня. - Неплохие отступные, - хмыкает Алек и перехватывает острый взгляд из-за очков. - Считаешь это остроумным? Лайтвуд умеет различать полутона. Агентов учат распознавать ложь по движению глаз, нервозность - по положению рук, неуверенность по позе тела. Все для того, чтобы уличить подозреваемого в сокрытии информации. Угроза в словах Рагнора не прикрыта ничем. Алек чувствует её холодное дуновение, поднимающие волоски на тыльной стороне шеи, но зрительного контакта не разрывает, удерживая тяжёлый взгляд военного, как фехтовальщик рапиру противника. - Считаю это тупым. Ты знал, что Асмодей не отпустит вас просто так. И подкинул ему лишний стимул для преследования. Рагнор сердито хмурится, но все же взгляд отводит. Алек тоже переводит взгляд вперёд. Смотреть вдаль ему нравится куда больше, чем разбираться в неоднозначном отношении к рассказанной истории. - Магнус сказал также, - невесело усмехается Рангор после недолгого молчания. - Буквально слово в слово. И тут Лайтвуд не выдерживает. - Зачем ты мне это рассказываешь? - Куда ты смотришь? - Чего? Какая нахрен разница? - злится непонимающий Алек. - Я спросил, куда ты все это время смотришь, Алек? - терпеливо повторяет военный. - Вперёд. - Не правда. - На небо. Блядь, к чему это все? Алек чувствует, что закипает. Тяжёлая злоба сжимает липкими горячими ладонями щеки и лоб. Ему хочется послать Рагнора с его смиренной поучительностью так далеко нахер, чтобы тот не нашёл пути назад. Весь это трёп о Магнусе, по сути, попытка рассказать свою историю, попутно отбелившись в чужих глазах. А Алек должен выслушивать это дерьмо со смирением церковного служащего, отпускающего грехи после воскресной мессы. Хватит! Задолбал! Алек подрывается с крыльца и размашисто шагает через задний двор. - Наконец то! Насмешливая реплика догоняет увесистым камнем в затылок. Алек останавливается и круто разворачивается, сжимая кулаки. - Поясни! Рагнор расслабленно откидывается на руки, приваливаясь спиной к деревянной опоре и поудобней пристраивая покалеченную ногу на освободившемся месте. - Согнать тебя отсюда было возможно, только хорошенько разозлив, - удовлетворенно замечает он. - Прилип к крыльцу, как трехдневная жвачка. Накрутил, небось, хрен знает чего. Душевед из меня так себе. Но в твоём случае злость - единственный катализатор, способный заставить тебя действовать. Или ты действительно решил, что я не заметил, куда ты все время пялишься? Вслед за кивком Рагнора Алек поворачивает голову назад. Там, где линию горизонта размывает далёкий дождь, на холме застыла одинокая фигура, притягивающая к себе взгляд Лайтвуда, как магнит. - Он ждёт, - негромко произносит голос Рангора за спиной. - Думаю, вам пора поговорить. - Почему тогда сам не придёт? - с вызовом спрашивает Алек, до рези в глазах всматриваясь в силуэт вдалеке. - Как я уже говорил, Магнус готов на многое, чтобы защитить дорогих ему людей... В том числе и от себя. А теперь иди. Я присмотрю за Изабель. И Алек идёт. *** Стоит признать, что Магнус устроился с комфортом. Он восседает на складном походном стуле, вольготно вытянув стройные ноги, и наблюдает за океаном с мнимой леностью рыбака, вполглаза следящего за поплавком. Только вместо коробки со снастями у него небольшой портативный холодильник с пивом, скромно притулившийся возле ног. Открытую бутылку Бейн небрежно пригрел на животе между ладоней. Судя по количеству жидкости в бутылке, Магнус едва ли сделал и глоток. На Лайтвуда при этом он не обращает ровным счётом никакого внимания. Недавняя решительность испаряется из Алека, как углекислый газ из стеклянного горлышка. Он нервно топчется рядом, словно домашний пёс, вышедший на прогулку в непогоду и высматривающий сухой островок, где справить нужду. - Э-э, ... привет, - наконец выжимает из себя Лайтвуд и тут же мысленно жалеет, что вообще открыл рот. "Привет? Ты что, совсем на голову отбитый?" - мысленно изумляется он. Судя по легкому изгибу уголка губ, Бейн его красноречие тоже отметил и даже оценил. Черт! Магнус молча кивает в ответ и делает приглашающий жест рукой, указывая на второй стул, прислоненный к холодильнику. И все это не отрывая взгляд от долбанного океана! Этот факт изрядно раздражает. Тем не менее, Алек решает присоединиться. Пару минут воюет в раскладным стулом, бесцеремонно угощается пивом, лихо откупорив его об алюминиевый край крышки холодильника, и даже делает глоток. Бейн зеркальным отражением подносит бутылку ко рту и неуловимо кривится. Должно быть, пиво, согретое в руках, мало удобоваримо на вкус. Алеку с этим повезло куда больше. Тишина, установившаяся между ними, не уютная и давящая, будто заряженный ионами воздух перед грозой. Усиливающийся к вечеру бриз откидывает тёмную челку Магнуса, обнажая лоб. Пользуясь затянувшимся молчанием, Алек невольно любуется им. В Магнусе прекрасно абсолютно все, включая недостатки. Широкие крылья слегка длинноватого носа, густые брови с глубокой тревожной морщинкой, прорезавшей чистый лоб, небольшая родинка над самым изгибом левой брови, которую Алек находит особенно очаровательной. И губы... Вопреки расхожему мнению, привлекательные совершенно не чувственной пухлостью, а строгими линиями чёткого контура. Кораллово-красная помада на таких смотрится особенно провокационно. Мысль о том, что эти губы способны вытворять с его членом, прокатывается по телу обжигающей волной, и Алек спешит отхлебнуть ещё пива. Сейчас совершенно неподходящее время! Стремясь отвлечься от неподобающих мыслей, Лайтвуд смещает взгляд ниже уровня рта. На шею. На крепкие плечи, обтянутые нейлоном футболки. Затем на поросшие тёмными волосками предплечья, под смуглой кожей которых вздуваютя вены. Такие же наверняка можно обнаружить на рельефном впалом животе, чуть ниже уровня ремня брюк...На длинные ноги, созданные для того, чтобы обхватывать его за талию во время секса. Бутылка стремительно пустеет. Ступивший на проторенную колею мозг упорно отказывается сойти в избранного вектора мыслей. От этого Алек чувствует себя еще более жалким, чем мог себе представить. Вместо того, чтобы собраться и получить ответы на интересующие его вопросы, он, как гормонально нестабильный подросток, фантазирует о гипотетическом незамедлительном сексе на лоне природы. И это учитывая того факт, что разговор предстоит непростой, а с крыльца за ними наблюдает Рагнор. Феерично! - Поговорим? Предложение получается жалобным и слегка двусмысленным. Тому виной предательская интимная хрипотца, образовавшаяся в пересохшем горле. Такими интонациями собаки выращивают кость у хозяев. Алеку до смерти обрыдло ассоциировать себя с четвероногим другом человека, но рядом с Магнусом он ощущает себя именно таким: просящим и ищущим. Лайтвуд пытается реабилитироваться новой порцией пива. Следующий глоток прибавляет немного решительности. - Нам надо поговорить! - на второй раз выходит куда увереннее. Алек решает закрепить успех и тянется за новой бутылкой. - Говорил с Рагнором? Голос Магнуса звучит сухо и отстраненно. Это не вопрос. Утверждение. На собеседника он все так же не смотрит, поэтому Алеку нелегко догадаться какие чувства Бейн испытывает по этому поводу. - Он решил поболтать со мной немного. Звучит как оправдание, но Алек подбирает формулировку с осторожностью сапёра, сомневающегося какой провод перекусить щипцами. Магнус сдержанно улыбается. - Он тот ещё болтун. Получил ответы на свои вопросы? - Я их не задавал, - просто отвечает Алек. - Почему? Невинный вопрос, но Алек улавливает напряжение. Оно угадывается в обманчивой расслабленности позы. До Лайтвуда внезапно доходит, что Бейн ждал этого разговора не меньше, чем он сам. От этого дышать становится немного легче. - Хотел услышать ответы, - медленно произносит он, взвешивая каждое слово, - но не от него. Между нами есть уговор, если помнишь. Думаю, время пришло. - Время пришло, - эхом отзывается Бейн и, наконец, смотрит на него. Зрительный контакт, которого Алек так дожидался, становится полнейшей неожиданностью. Даже вещи вполне предсказуемые Магнус умудряется продлевать так, что у Лайтвуда что-то захлебывается внутри. Должно быть, пивные газы. Теперь, когда Бейн наконец смотрит на него, выражая полнейшую готовность к диалогу, все терзающие его сомнения становятся глупыми и какими-то неважными. Молчание растягивается, как разогретая солнцем смола. Алек судорожно перебирает в голове недавние вопросы, пытаясь мало-мальски структурировать слова в осмысливаемые предложения. Загодя заготовленный спич благополучно улетучился из его головы, стоило ему оказаться рядом с Магнусом. Ораторскими задатками Лайтвуд, разумеется, никогда не обладал, но и дара речи от волнения не терял. Это буквально первый раз, когда он чувствует себя фактически имбецилом, не способным связать двух слов. Особенно сейчас, когда ему колоссально важно построить диалог безупречно правильно. Бейн явно не планирует облегчить ему задачу и выбирает выжидательную тактику. - Как тебя зовут? - задаёт неожиданный для себя вопрос Алек. Бейн удивленно моргает. - Головой ударился, Лайтвуд? Лёгкий сарказм действует отрезвляюще. Алек медленно выдыхает носом и аккуратно откидывается на спинку, стараясь не перевернуть со стулом. - Отнюдь. Рагнор поведал, что твою биографию меняли минимально. Фамилию оставили прежней. Значит, имя. - Брось! - криво ухмыляется собеседник. - Оно значится во всех памятках, нарытых МИ-6 за годы слежки. Алек отрицательно качает головой. - Не актуальные данные. Сбор информации на тебя начался после отставки. В спецслужбах до поры никто не догадывался, что в их рядах затесался двойной агент. Потом тебя слили, как слили твоего отца. Твоя работа? - Да, - легко соглашается Магнус. - Я решил выйти из игры, когда нарыл необходимое количество доказательств, чтобы засадить отца за решетку. Я сдал им все с двумя условиями. - Какими? - Отпустить меня с Мэдзи и... передать анонимную наводку тебе. - Зачем? - искренне удивляется Алек. - Подумал, что тебе будет приятно, - в привычной ироничной манере привычно отшучивается Бейн. - Упечь Асмодея Бейна, крупнейшего наркобарона штата Индиана, в тюрьму - отличная заявка на международный успех. Рывок вверх по карьерной лестнице. Неплохой подарок вышел, верно? - Издеваешься? - понимающе тянет Лайтвуд. Теперь его исключительно плотские желания приобретают куда более кровожадный оттенок. Впрочем, с Бейном всегда так: желание надрать ему зад тесно переплетено с потребностью этот зад хорошенько отыметь. С каждым словом вероятность того, что он проделает с Магнусом одновременно растёт и крепнет. Без труда догадывающийся о ходе его размышлений, Бейн вызывающе приподнимает бровь и быстро проводит языком по губам. Лайтвуд провожает его движение голодным взглядом, но с мысли себя сбить не позволяет. - И с какой радости такие презенты? Не помню, чтобы я чем-то заслужил твою щедрость. Помнится, ты был отменным мудаком, едва не проделавшим во мне пару лишних дырок. Магнус внезапно смущается. - Э-э, я слегка вспылил. Признаюсь, что мое поведение в Джакарте было излишне импульсивным. Ты постоянно крутился у меня под ногами, так что пришлось тебя слегка урезонить. - ТЫ ЕДВА НЕ ПРОСТРЕЛИЛ МНЕ ПЛЕЧО! - Но не голову же, - резонно возражает Бейн, улыбаясь снисходительной улыбкой взрослого человека, которому ребёнок доказывает, что до солнца можно дотянуться встав на табуретку. Для Алека это становится последней каплей. Пальцы сгребают ткань футболки у ворота и подтягивают собеседника на расстояние удара. Оброненная бутылка катится по траве, расплескивая пену. - ТЫ УПЕК МОЮ МАТЬ В ТЮРЬМУ! УБИЛ ОТЦА! ПОДОРВАЛ КУРАТОРА! ПЫТАЛСЯ ЗАСТРЕЛИТЬ! ПОТОМУ ЧТО СЛЕГКА ВСПЫЛИЛ? - раненым зверем ревёт Алек, занося кулак. Лицо Бейна плывет и дробится перед затуманенным яростью взглядом. Тот смотрит на него без страха, ехидно скаля зубы. - Повторяю: не благодари! Фраза царапает высокомерием, как острым осколком. Если Алек и снял с предохранителя, то именно Бейн нажал на спусковой крючок. - Не буду, - заверяет Лайтвуд... и бьёт. От удара Магнус уклоняется, завалив корпус в сторону. Шаткая конструкция из стульев, не предназначенная для сидячей потасовки, оскорбленно подламывает алюминиевые ножки и капитулирует первой. Потерявший равновесие Алек выполняет акробатический кувырок через холодильник, но руки не разжимает, увлекая тело противника за собой. Утративший самообладание Лайтвуд наносит пару хаотичных ударов перед тем, как оказывается прижатым к земле. Бейн, оседлавший его сверху, прописывает ему хорошую зуботычину, прежде чем тот успевает оценить восхитительность позы. Алек не остаётся в долгу, фиксируя руку под коленом, сдергивает наездника в сторону и добавляет согнутым локтем в челюсть. Что, не нравится? А так? Удар в грудь Бейн пропускает, чтобы скомпенсировать его резким рывком вперёд и вверх. Лайтвуда приподнимает над землёй и опрокидывает навзничь. Сила гравитации умножается на вес тела противника, навалившегося следом. Левую руку Бейн заламывает за спину и лупит по печени так, что в глазах темнеет. Резкая боль в поврежденном плече прекрасно гармонирует с остро-ноющими переливами в отбитой печени, так что Лайтвуд разрывается между желанием заорать или блевануть. Алек все же умудряется вцепиться оппоненту в волосы правой и, зафиксировав голову, бодает лбом в переносицу. Лицо Магнуса заливает кровью. - Сукин сын, - хрипит он, - я твою пожалел. - Пошёл ты, мудак. Себя пожалей, - парирует Алек и помогает себе коленом отжать Бейна от тела и вынудить ослабить захват. Краткий миг свободы он тратит на то, чтобы перехватить инициативу и передавить чужую глотку согнутой в локте рукой. Свое тело Алек использует как аргумент, чтобы придать веса собственному совету. Простреленное плечо, возмущенное подобным обращением, горит и спазмирует, отчего предплечье дрожит и смещается. Тёплая влага пропитывает куртку, оставляя на шее и подбородке Бейна багровые разводы. - У тебя кровотечение, - сипит тот с видом независимым видом вельможи, ведущего светские беседы на приеме. Если, конечно, покрасневшее от нехватки лицо и вытаращенные глаза признак интеллигентного диалога. - У тебя тоже, - с гордостью замечает Алек, стараясь не отвлекаться от своего занятия. Магнус закатывает глаза и булькает кровью, явно намереваясь потерять сознание. Предвкушающий свою победу Лайтвуд теряет бдительность, ослабляя натиск и склоняясь ниже, за что тут же платится. Потому что Бейн... коварно кусает его за подбородок. Неспортивное поведение противника приводит к потере преимущества. Бейн выражает свою признательность пинком в живот. Они катаются по земле, сцепившись как два уличных кота в дворовой склоке. Первым, как ни странно, сдаётся лидирующий в их поединке Магнус. Он разжимает руки и тяжело обваливается на траву, оставляя Лайтвуда тупо пялится в небо. К удивлению последнего, бескрайнее полотно небосклона затянуто грозовыми тучами. На разгоряченное лицо сыплет холодным крошевом начинающего дождя. - Зачем? - между задыхающимися выдохами все же спрашивает Алек. Лежащий сбоку Бейн тяжело возится и устало вздыхает. - Твой куратор был осведомителем Асмодея. Ничего личного. Алек тупо моргает, переваривая услышанное. - А мать? - Мариз я спас. Роберт не оставил бы этого просто так. Доказывать свою невиновность всегда легче, когда виновный мертв. Опровергать обвинения из могилы не так то просто. Либо она, либо он. Я выбрал из двух зол наименьшее. - Почему? - М? - Почему ты вообще решил её спасать? - терпеливо уточняет Алек и закрывает глаза. Разговор, который он так тщательно выстраивал в своей голове, полетел к чертям. Потасовка с Магусом наихудший исход, который он мог себе вообразить. Обида и детское упрямство жгут нутро, просыпая вопросы, как горох из порванного пакета. - Нахрена ты вообще влез в эту историю, Магнус? Если, блядь, это вообще твое настоящее имя. Какое тебе было дело до всего этого? До моей семьи? До моей матери и сестры? До меня, наконец? Ты подмешался в каждый знаковый эпизод моей жизни. Какого хуя тебе от меня надо? Чего ты от меня хочешь? - Вернуть долг. - Чего, блядь? - Алек удивленно приподнимается на локте. Магнус, лежащий на земле, безмятежно улыбается и ловит губами капли. Дождь размывает кровь, расчерчивая щеки алыми и розовыми полосами. Он лежит морской звездой, разбросав длинные конечности по сторонам, и весело спрашивает: - Ты знал, человеческая память избирательна? Вещи, которые кажутся нам незначительными и неважными, могут стать поворотными для кого-то другого. "Эффект бабочки" или как там ещё называют эту хрень, когда раздавив гусеницу можно запустить Апокалипсис? - Магнус издаёт хриплый смешок. - Ты кое-что сделал для меня, Лайтвуд. Сам того не ведая, ты вручил мне самый драгоценный подарок в мире. Поэтому я был в неоплатном долгу перед тобой. Защитив твою мать и выступив в качестве тайного информатора, я думал, что расквитаюсь с этим. Вышло даже поэтично. Ты - причина, изменившая мою жизнь, закрыл отца, ставшего причиной того, что я захотел отомстить за нее. Причинно-следственный круг связей замкнутых друг на друге. Я, признаюсь, наблюдал за тобой, Александр. Все это время. При ближайшем рассмотрении мы оказались даже похожи: деспотичные отцы, порушенные судьбы, честолюбивость и необходимость защищать. О, да, я знаю о Джейсе. - Откуда? - изумляется Алек. О брате он не рассказывал. Не только Бейну. Практически никому. Родственные связи, особенно такие, мало приветствовались в правоохранительных органах. Особенно учитывая факт пребывания Мариз под стражей за хищение в особо крупных размерах и обвинения самого Лайтвуда. Подобная родня - нехилый компромат. За попытку утаить такой "скелет в шкафу" Алек не винил ни брата, ни сестру... Пока сам Джейс не наворотил дел и не оказался в Райкерс. В Алеке растёт справедливое подозрение, что и в этой истории каким-то образом затесался Магнус, чтоб ему пусто было, Бейн. - Пересекались, - уклоняется от прямого ответа Бейн, укрепляя Лайтвуда в правдивости своей догадки. - Когда твой брат обратился ко мне за помощью, первым желанием было послать его. Морально-этический вопрос между нами казался мне делом давно решённым. Но на кону оказалось куда больше, чем возвращение вируса. - Что? - Семья, Лайтвуд, - буднично произносит Магнус, словно оглашает синоптическую сводку на грядущий день. Его буддийское спокойствие порядком бесит, но Алек усилием воли погашает раздражение, чувствуя, что они, наконец, добрались до квинтэссенции повествования. - Объясни, причём тут семья? Что я такого сделал, что ты решил вступиться за мою? - Помнишь тот пожар во время захвата, Александр? - неожиданно меняет тему Бейн. - При чем тут это? - хмурится Алек, забывая отдёрнуть снова назвавшего его полным именем собеседника. - Тогда, во время пожара, погибло много людей, - спокойно замечает Магнус, не замечая его недовольства. - Да. Ты и сам видел. Ты же был там, верно, Бейн? - не выдерживает Лайтвуд. - Твой ублюдок папаша стал причиной гибели сотен невинных людей. Магнус переводит на него равнодушный взгляд. Вспышка Алека не производит на него абсолютно никакого впечатления. Он медленно садится, складывает реки на коленях и по-птичьи склоняет голову на бок. - Скольких вы спасли? Десять? Двадцать человек? - Ты охуел? - севшим голосом спрашивает Алек. - Поверить не могу! Да, ты, урод, издеваешься? Говоря, что смотрел на трагедию, спрашиваешь скольких нам удалось спасти? - Да, я действительно видел, - мирно соглашается Магнус. - Спасти удалось немногих. Ты помнишь их? - Тебе нужна сводка поимённо? Или словесного описания хватит? - ядовито осведомляется Алек. - Не стоит. Я и так знаю, что среди них был почти годовалый ребёнок. Девочка. Ты передал её одному из спецназовцев с приказом позаботиться. Алек озадаченно поджимает губы. Осведомленность Бейна, равно как и выбор темы для обсуждения, ставит его в тупик. Если ребёнок и был, то Лайтвуд совершенно не понимает причём он. - Допустим. И что? Магнус тяжело поднимается на ноги и, охая, разгибается, тревожно хватаясь за рёбра. Теперь Алеку приходится смотреть на него задрав голову. Бейн осторожно стирает ладонью кровь, размазанную по подбородку, и кривится, касаясь пальцами носа. - Черт! Хорошо, что не сломал. На ум приходит мысль, что Бейн нарочно пудрит ему мозги сторонними темами, чтобы уйти от ответа. Причём в буквальном смысле потому что он действительно делает шаг по направлению к дому. Но в это и в этот раз Магнус полностью обманывает его ожидания. Прежде чем двинуться прочь, он уже повернувшись спиной, бросает из-за плеча простую фразу: - Я выполнил приказ.