*
“Я хочу той самой любви, Что побуждает тебя меняться”. — Сегодня у нас в гостях восходящая звезда кинематографа, Су Минхао. Здравствуйте, господин Су, меня зовут Юн Джонхан и сегодня я буду Вашим интервьюером, — Минхао кивает, смотря ему прямо в глаза, пытаясь понять, почему же журналист незаинтересован в его подноготной и в чем подвох. — Расскажите нашим зрителям про новый проект, в котором Вы участвуете. По имеющейся у меня информации съемки уже подходят к концу? — Вы правы, — Су вновь кивает, складывая руки в замок на бёдрах. — “В один прекрасный день из-за тебя” расскажет вам о любви и ненависти двух подростков, пытающихся найти своё спасение, не замечая чувств друг друга. — Какая была самая сложная часть съёмок для Вас? — Съемки на улице, — Минхао негромко смеётся, совсем не узнавая себя. — Две недели почти беспрерывных уличных сцен были крайне трудными для всей нашей команды, — Мингю, сидящий недалеко, понимающе кивает, с дрожью вспоминая кучу летящего в него снега, от которого не спасали даже защитные конструкции. — Но кадры, благодаря общему труду, вышли потрясающее, поэтому это можно назвать лишь опытом, а не сложностями, — Джонхан ему кивает, заглядывая в лист с остальными вопросами. — У Вас достаточно внушительная фильмография и много наград для столь недолгого пути, что доказывает Ваше отношение к делу, — Минхао пытается не хмурится, чтобы не показать своё истинное отношению к происходящему. С чего этот Юн Джонхан вообще решил, что путь Минхао был недолгим? — Почему вы захотели быть актёром, господин Су? — С самого детства я любил перевоплощения, — Мингю прячет улыбку в кулак, вспоминая, какие перевоплощения любил Хао. Су это замечает краем глаза, прекрасно понимая, о чем думает старший, и уже строит план по его уничтожению. — Именно умение перевоплощаться и любовь к этому, по моему мнению, и является главной задачей актера. — О Вашем детстве почти ничего неизвестно, — Минхао на секунду напрягается, совершенно не желая поднимать эту тему. — Получается, Вы с детства хотели стать актёром? — Су прикрывает глаза, все же слегка расслабляясь. — Меня с шести лет готовили к этой профессии, и я рад, что выбор моих родителей пал именно на актёрское мастерство. — По итогу Вы довольны их выбором? — Это было неизбежно, — Хао улыбается, поджимая губы. — Фанатам интересно узнать о Ваших умениях, поделитесь? В недавно вышедшей картине Ваш персонаж стрелял из пистолета. Это был дублёр или Вы сами владеете искусством владения оружия? — В этом фильме дублера не было, во всех сценах я играл самостоятельно, — губы трогает гордая улыбка, которую Хао даже не пытается скрыть. — Я брал уроки вокала в течении восьми лет, с четырёхлетнего возраста и до сих пор танцую, хотя времени иногда не хватает из-за большего количества съёмок. Также в детстве я занимался фехтованием, а стрелять из пистолета научился на полигоне примерно в пятнадцать лет. Ещё вы могли видеть несколько моих картин, я показывал небольшую часть моей коллекции. — Достаточно внушительный список, — Джонхан смотрит слегка удивлённо, явно не ожидав такого. Минхао внутри себя радуется тому, что ему дали возможность показать себя даже на не личном интервью. — Какая была Ваша самая сложная роль? — Роль Ян Чонвона, — губы Минхао искривляются в полуулыбке. Он сидит, закинув ногу на ногу, слегка впиваясь пальцами в правое бедро. — Мы с ним похожи некоторыми чертами характера, но играть его было не просто, — Су решает не озвучивать главную трудность всего проекта. — Какая Ваша самая любимая роль на данный момент? — Опять Ян Чонвон, — Минхао улыбается. — Некоторые роли привлекают своей сложностью, это был один из таких случаев. Играть школьника задиру было крайне непросто, потому что в школе я был достаточно тихим ребёнком, — Хао ловит себя на том, что сегодня слишком много говорит о собственном детстве. Лучше бы он подготовился заранее к вопросам, чтобы не импровизировать на месте. — И последний вопрос на сегодня. Какие самые ценные актёрские навыки и какой совет Вы можете дать начинающим актерам? — Повторюсь, что самое главное — умение перевоплощаться и вживаться в роль. Также для актёра очень важна память. Бывало такое, что мне приходилось ночью перед съёмками учить весь сценарий. Еще эстетический вкус, — Минхао слегка горделиво задирает подбородок, прекрасно зная, насколько эффектно он выглядит в полностью чёрном классическом костюме с расшитым драгоценными камнями пиджаке. — Совет. Если у вас нет психологической устойчивости – путь в профессию вам закрыт, — по телу бегут мурашки из-за воспоминай о недавно пережитой панической атаке, ощущение от которой даже спустя время не притупились. — На съемках часто случаются непредвиденные ситуации, в которых нужно реагировать очень быстро. Поэтому важно быть эмоционально стабильным. — Спасибо Вам за уделённое время, господин Су. Минхао устало выдыхает, когда к нему подходит Мингю со стаканчиком капучино: — Ты отлично справился, Хао. — Без тебя знаю, — Су бурчит, вызывая у Кима улыбку. — А ты почему вообще здесь, колонча? — Минхао хмурится, только сейчас понимая, что вместо Сунёна сегодня с ним рядом был Мингю. — Слежу за тобой, гномик, чтобы ты не натворил делов, пока хены заняты, — Ким уже готовится бежать, когда видит, как Су хочет дать ему подзатыльник. — Я все ещё хочу придушить тебя подушкой, — Мингю на это лишь смеётся, понимающе кивая. — Что с Вэном? — Ким перестаёт смеяться и прищуривается, смотря Су прямо в глаза. — Что? Хочу поскорее закончить со съёмками и всего-то, — Мингю вскидывает бровь, совершенно не веря словам Минхао. — Просто скажи мне, что с ним, поганец. — Не знаю, — Ким жмёт плечами. — Но ты можешь узнать у него сам, — понимающая улыбка и пропитанный злостью взгляд. — Да я лучше ещё раз притворюсь гномом, чем сделаю это. — Ловлю тебе на слове, гномик, — громкий смех и не унимающаяся тревога.*
“Это было мгновение моего одиночества. Я так устал от ожидания”. — Сегодня у нас в гостях один из лучших актеров Азии, Вэн Джунхуэй. Здравствуйте, господин Вэн, меня зовут Юн Джонхан, рад работать с Вами. — Это взаимно, господин Юн, — Джун ярко улыбается, смотря на Джонхана, что пытается не смущаться под таким взглядом. — Господин Су поделился с нами сюжетом дорамы, в которой вы снимаетесь. Возможно, Вы можете рассказать нам чуть больше? — Хан негромко смеётся, прикрывая губы ладонью, а Джун слегка вскидывает брови. — Могу сказать лишь то, что вам точно понравится, — Вэн прикрывает глаза, искривляя губы в ухмылке. — В этом даже не сомневаемся, господин Вэн, — Юн активно кивает, смотря в лист с вопросами. — Тогда перейдём к интервью. Как Вы подходите к сцене, если вы не ладите с партнером по съемкам? — Крайне интересный вопрос. Я редко когда не схожусь с людьми, но, если подобное все же происходит, я стараюсь найти точки соприкосновения с партнером, — Джун говорит медленно, слегка жестикулируя руками, получая в ответ кивки журналиста. — Мы с Минхао не особо ладили с самого начала. Хоть этого и не видно в кадре, но иногда на площадке могла быть давящая атмосфера. Чаще всего, справиться с такими ситуациями нам помогала наша большая команда, благодаря которой на съемках вновь становилось тепло. С течением времени нам с Минхао становилось все проще находиться рядом, поэтому к концу съёмок мы не испытываем особого неудобства, — Вэн бесстыдно обманывает интервьюера и читателей, но он ничего не может с собой поделать. Выносить их отношения на публику было бы огромной ошибкой. — Как вы сейчас чувствуете себя рядом друг с другом? – Мне с ним очень комфортно и мне этого достаточно, — Джун улыбается, явно не собираясь продолжать, пока Джонхан усмехается, обращая внимание на то, что Джун сказал лишь о собственных ощущениях, ни слова не произнеся о чужих. — Расскажете нам, какая роль господина Су у Вас любимая? — Моя любимая роль Минхао? Чонвон, — интервьюер за кадром понимающе кивает, улыбаясь. — Я давно хотел сыграть с ним вместе, но наши графики постоянно не совпадали. Благодаря нашему режиссеру, Чон Вону, мы оказались в кадре вместе и это было весело, — Джун улыбается, вспоминая моменты со съёмок. — По секрету, с Минхао работать очень не просто, но это был крайне интересный опыт, — Джун смеётся. — Надеюсь, нам с ним ещё ни раз удастся сыграть вместе. — Господин Су делился с нами его умениями. Какими умениями обладаете Вы, господин Вэн? — С пяти лет занимаюсь вокалом и танцами. Также играю на фортепиано и гитаре и очень надеюсь, что смогу это вам продемонстрировать в приближающихся проектах, — Джун смущенно смеётся, слегка опуская голову. — Раньше я брал уроки по стрельбе из лука и конному спорту. Ещё владею китайским, корейским и французским языками. — Вы говорите на трёх языках? Это поразительно, — Джун благодарно кивает, пытаясь скрыть красные щеки ладонями. — Надеюсь услышать ваш французский когда-нибудь. — Pourquoi retarder avec le français dans ce cas? Vos éloges me flattent, M. Yun, — Джун переводит всё на корейский следом и обворожительно улыбается, вслушиваясь в чужой переливчатый смех. — Спасибо, это было великолепно, — Юн слегка краснеет, кусая щеку изнутри. — И последний вопрос на сегодня. Что или кто вдохновляет Вас на новые проекты и роли, господин Вэн? — Мне помогает тот, кого я люблю всем своим сердцем на протяжении нескольких лет. Даже мимолётная мысль о нем помогает мне не сдаваться и двигаться лишь вперёд, — Юн на такое заявление удивлённо смотрит на Вэна, потому что такого в его практике не было очень давно. — Поделитесь? — Джонхан решает попытать удачу, чтобы впоследствии напечатать сенсацию. — Боюсь, ему это не понравится, — Джун улыбается, отрицательно мотая головой. — Спасибо Вам за откровения, господин Вэн.*
“Я просто хочу чувствовать всё то, Всё то, о чем я никогда не знал”. Минхао держит в руках готовый выпуск журнала с их интервью и пялится на него, боясь даже открыть его. В своих ответах он уверен, а ответы старшего читать настолько страшно, что пальцы дрожат, норовя выронить вещь на пол. Хао заглядывает в оглавление и жмурится, листая до нужной ему страницы. Он пробегается глазами по собственным словам, а после переходит к части Вэна, от которой начинает трясти еще больше. Он читает ответы Джуна о работе с ним и искривляет губы. Взгляд цепляется за ответ на последний вопрос. Минхао перечитывает его несколько раз, чтобы точно убедиться, что ему не мерещится, широко распахивает глаза, а прежде искривлённый от злости рот приоткрывается в немом крике. Он все же роняет журнал, ступает назад в поисках опоры и, не ожидав, ударяется правой рукой и бёдром об угол стола, но совершенно не обращает внимание на физическую боль, которая никогда не сможет сравниться с моральной, что напоминает сейчас разрушительный цунами, пытающийся смыть всю неприязнь Су, которую тот копил годами, задыхаясь от чувств, сжимающих