***
— Бегите! Скеппи, спасай детей! — Бэд подталкивал парня вперед, который, в свою очередь, крепко держал руки двух перепуганных мальчишек, — Я отвлеку их на себя! — Демон схватил Скеппи, который развернулся, чтобы запротестовать, за щеки и поцеловал в лоб тонкими сухими губами, — Идите к скалам! — Саппи, не плачь, — более старший мальчик сжимал тонкими пальчиками ладошку маленького кентавра, что заливался испуганными слезами, а потом и вовсе взял его за две руки, — Всё будет хорошо! Идём, отец сказал уходить! — Мне страшно! — рыдал тот, — Я никуда не пойду без папы! Не пойду! — малыш бросился к демону, вырвав ладошку из пальцев, как вы уже поняли, Дрима, и обхватил руками когтистую лапу демона. — Иди со Скеппи, Сапнап! — рявкнул тот, злобно сверкнув глазами и расправив крылья. Кентаврëнок испуганно отшатнулся. Это был первый и последний раз, когда Бэд повысил на кого-либо голос, будучи в гневе. Остальное было размыто в его памяти, словно мозг старался забыть тот опыт. Он помнил лишь выстрелы, крики людей, а в это время их терпеливо укрывала своими чёрными крыльями ночь, напустив туманную дымку и неприятную влажность. Мелькали фигуры, слышалось тревожное уханье совы и успокаивающий голос Дрима над ухом. Ладони мальчика, бережно держащие его руки. Он помнил, как сидел, поджав запястья, над лежащим Бэдом и горько плакал, чувствуя, что его руки тёплые от крови, а демон лежал и не двигался, такой большой, но беззащитный, что оставило неизгладимый след в памяти тогда маленького Сапнапа.***
Кентавр открыл глаза, хватаясь за голову и тут же чувствуя, как две мягкие руки обводят его лицо парой мягких прикосновений. Послышался шорох мягких перьев, щекочущих его лошадиный бок, и он перевёл глаза наверх, где виднелся подбородок и шея смотрящего вдаль Карла. — Мой ангел? — Сапнап поднял руку, чтобы проверить, реален ли юноша, или это плод его уставшего мозга. Ладонь коснулась мягкой румяной щеки, и ангел опустил голову, поцеловав парня в лоб, — Ох, Карл… Где я? — У озера, — тихо ответил тот, накрывая его лоб рукой и вздыхая, — Как хорошо, что ты проснулся. — Что с остальными? — подорвался молодой человек, отрывая голову с колен Карла и замечая, что уже глубокая ночь, а луна заливает воду серебристым светом, — Все живы? Парень кивнул, глядя на то, как кентавр поднимается, поджимая под себя израненные пястья. — Больше никто не сунется на наш остров. Я не смог защитить отца в тот раз, когда он потерял зрение. Я был слабаком, но я смог защитить вас сейчас… Не полностью, но смог… — Ты был ребенком, Саппи, — Карл в успокаивающем жесте тронул стиснувшего зубы юношу за плечо, — И по рассказам остальных ты всегда был меньше, чем стандартный детеныш твоего возраста… Ты просто физически не мог бы его спасти тогда… Кентавр поиграл желваками, тяжело дыша и наконец опустил голову в бессилии. — Больше они сюда не сунутся… Нелюди. — Идем, я отведу тебя на мельницу. Там Бэд весь как на иголках. Сапнап встал, искусанные гончими ноги дрожали и подгибались, но он медленно пошёл в чащу, чувствуя мягкие пальцы на своей короткой шерсти. Карл довел его до дома Бэда и Скеппи, попрощался и пошел в сторону своего маленького домика, на прощание поцеловав в щеку. Кентавр, залившись легким румянцем, провел его преданным взглядом, а потом робко постучал в дверь, услышав за ней торопливые шаги, и на пороге показался Бэд. — Отец, — Сапнап опустился на колени, прижимаясь лбом к его рукам, — Как вы? — Скеппи отдыхает, мой мальчик. Карл и Дрим перевязали его, и его жизни больше ничего не угрожает… А ты? — Я в порядке, — соврал парень, чувствуя, как руки демона начали мягко гладить его по спутанным волосам, а тошнота стояла где-то в горле, — Устал очень… Что с Джорджем и Дримом? — Дрим остался ночевать у Джорджа, он присмотрит за ним, — Бэд развернулся, заходя в дом и садясь на край кровати, на которой лежал Скеппи, — Джордж один раз приходил в себя, но потом опять отключился. И они, — он усмехнулся, — Наконец-то помирились…***
Джордж будто издалека услышал тяжёлый стон, даже не осознавая того, что тот сорвался с его пересохших губ. Он попытался разлепить глаза, и это далось ему с трудом. Видимость слишком размытая, чтобы хоть что-то разобрать – всё плыло разными пятнами, а в ушах звенело. За последнее время с этими ужасающими событиями, благодаря браконьерам, пробравшимся на остров, мавка уже точно знал, что ощущение спутанности сознания – это отходняк после очередного обморока. Его зрение хоть немного сфокусировалось, и он осознал, что перед ним сидел взволнованный Дрим. Старший хотел позвать его по имени, но из горла вышел лишь хрип. Русалка дёрнулся к прикроватному столику и протянул ему стакан воды, заботливо приготовленный им заранее. Вода ощущалась как райский оазис для сухих губ и горла. — Спасибо, — Джордж просипел, а парень наклонился, чтобы мягко чмокнуть его в макушку. Это действие заставило Гоги немного порозоветь в щеках от чужой заботы и нежности. — Как ты себя чувствуешь? — младший спросил ласковым тоном, вновь сокращая расстояние между ними, но в этот раз чтобы коснуться губами лба. — Уже лучше, — библиотекарь улыбнулся, глазами не отрываясь от Дрима. Он просто притягивал взгляд, и Джордж не хотел опускать возможность смотреть на него, когда мог делать это безнаказанно. Подумать только, он любил это веснушчатое недоразумение с восхитительными бронзовыми кудряшками. И Дрим любил его в ответ. Русалка бережно помог ему лечь на кровать, ведь раненному был нужен отдых, и сам медленно лёг рядом, не уверенный в том, что ему позволено. Мавка сам потянулся к нему, надеясь на тёплые объятия. Но молодой человек лишь взял его ладони в свои, улыбаясь обнадёживающе, возможно, будучи даже чересчур аккуратным с ним. Спустя несколько минут игры в гляделки и несколько состроенных старшим жалостливых взглядов, Дрим всё же сдался и позволил ему получить несколько робких поцелуев в губы. Они точно были очень желанными и сделали юношу счастливым, судя по тому как он умилительно хихикал, утыкаясь в широкое плечо напротив. Парень же невесомо ворошил его шоколадные волосы, глупо улыбаясь в потолок. За окном заметно вечерело, солнце распустилось розовыми лепестками из облаков в закате. Как бы не было приятно валяться в постели, особенно вдвоём с возлюбленным, в один момент им это наскучило. Русалка порывался пойти заварить им хотя бы чай, но Гоги не отпустил его, ворча о том, что пока он разберётся что лежит в какой коробочке и баночке, наступит утро. Младший хрипло засмеялся с этого, но не стал спорить и помог ему подняться. Парни, преодолевая слабость, пошли на своеобразную кухню, пока Дрим поддерживал юношу за поясницу, а тот держался за его плечо. Они прошли мимо перил, ограждающих сбоку лестницу на первый этаж, заставленный высоченными стеллажами с написанными вручную книгами. Запах чернил и старой бумаги в воздухе, цветочные горшочки и виноградные лозы на стенах создавали невероятно домашнюю атмосферу для двоих возлюбленных. По указу Джорджа младший налил воды в один из небольших котелков и поставил его на огонь. А тот в это время доставал сухие травы с коробочек, аккуратно и терпеливо доставая веточки и листики для чая. Ему было бы легче заниматься привычным делом, если бы Дрим столь усиленно не отвлекал его, то как на зло совершенно невесомо обнимая его со спины, то прижимаясь к его боку, то загораживая его поле зрения, только ради того, чтобы чмокнуть его в щёку. И хуже всего то, что мавка даже не мог злиться на чужое поведение, а лишь неконтролируемо хихикать и краснеть. Кипяток с заваренными травами был залит по кружкам, предварительно процеженный сквозь сито, а чудесный аромат разносился по двухэтажному домику. Дрим вежливо попросил добавить ему в чай пару капель мёда, состроив щенячьи глазки, будто Джордж вообще когда-либо смог бы ему отказать. Гоги открыл одну из баночек на полке и насыпал себе много ягод, превратив свой чай в морс. Теперь двое возлюбленных стояли бок о бок у окна спальни на втором этаже, наслаждаясь своими горячими напитками и слабым прохладным ветерком. За стеклом открывался вид на уютный дворик, обнесённый забором, с колодцем и совсем небольшим озером, что тускло освещались двумя фонарями, которые висели на цепях по обе стороны от главного входа в библиотеку. Парни и не заметили, как полностью стемнело, слишком увлеченные друг другом. — Джордж, — русалка начал тихо и неуверенно, завлекая внимание юноши сбоку, — я думаю, ты уже в состоянии позаботиться о себе сам, но если ты хочешь, я мог бы остаться и помочь... — он бы хотел побыть рядом подольше, но не хотел наглеть и просить об этом напрямую. Вот только Джордж перебил его, вдобавок хватая за руку. — Останься! Тхм, пожалуйста, — он почувствовал себя неловко из-за того, как резко он вскрикнул, и отпустил руку Дрима, но тот сам бережно соединил их ладони вновь, — Хотя бы на ночь... Закончил Гоги практически шёпотом, краснея и опуская глаза в пол от того, что позволил себе побыть прилипчивым. Младший на это по-доброму усмехнулся, нежно потрепав его по щеке. — Конечно, без проблем, Джорджи, — ласковое прозвище, что он использовал задолго до того, как вообще посмел задуматься о чувствах к мавке, заставило его любяще улыбнуться, — Вот только... Мне становится немного сложно дышать, подождешь меня пока я сбегаю до пруда во дворе? — Хорошо, только давай скорее, — юноша не смог бы признать то, что хотел проводить каждую свободную секунду подле Дрима, потому что тот заставлял его ощущать себя столь счастливым и любимым, поэтому он придумал оправдание вдогонку своим словам, — А иначе твой чай может остыть. Дрим угукнул и уже было развернулся, чтобы спуститься на первый этаж, но резко будто вспомнил что-то чрезвычайно важное. Он повернулся обратно к старшему, ласково приподнял его голову за подбородок и чувственно поцеловал, сминая розовые губы, от чего у него даже закружилась голова. — Это чтобы ты "нырнул" со мной, — русалка засмеялся, пока лицо напротив смущённо вспыхнуло. — Господи, идиот, иди уже!.. — Джордж слабо пихнул его в грудь, стараясь не выдать, как у него немного сбилось дыхание. На самом деле его тоже смешило то, что тот инцидент, что чуть не рассорил их и оказался ужасным недопониманием, теперь стал их локальной шуткой. Он наблюдал через окно, как парень выбежал на улицу без рубашки, видимо сбросив её ещё где-то в прихожей. С тем как он разгонялся на пути к маленькому неглубокому озерцу, мавка испугался, что тот попробует прыгнуть в него с разбегу, поэтому провизжал чужое имя на высоких тонах. Тот затормозил уже у подножия воды с широченной ухмылкой, резко оборачиваясь на окно второго этажа, из которого за ним наблюдали. — Ты идиот! — мавка вспылил, но против своей воли, слишком подверженный любви ко второму, захихикал, когда тот по-детски показал ему язык. — Зато я твой идиот!.. — Дрим крикнул в ответ, прежде чем зайти в воду и лечь на спину, когда на месте ног в единственное мгновение появился хвост с зелёно-золотистой чешуёй, что сверкала в тусклом свете фонарей. Его слова заставили Гоги покраснеть. Русалка извернулся в прудике, ныряя с головой и изображая волну всем телом. После он перевернулся на живот и абсолютно глупо замахал ладошкой с зелёными перепонками между пальцев, глядя на фигуру в окне. Джордж засмеялся от того, каким же его парень был идиотом. От собственных мыслей его щёки вспыхнули пуще прежнего. Но, вероятно, он мог бы называть так младшего, особенно учитывая то, что тот сам сказал минутой ранее. Когда библиотекарь заметил, что тот собирался выплывать, он отошёл от окна. Дрим забежал обратно на второй этаж, и юноша тут же поймал его в свои руки, вороша бронзовые волосы полотенцем, зная дурную привычку парня отряхивать свои мокрые волосы прямо как собака. После он накинул полотенце на чужие плечи, бросая небрежное: «прикройся», отворачиваясь и отходя к их остывающим напиткам на подоконнике. — А что?.. Я тебя смущаю? — русалка протянул дразнящим тоном, следуя за ним. — Нет, просто не хотелось, чтобы ты отряхнулся как пёс на все мои книги и важные бумаги, — Джордж легко парировал, но на кончиках ушей всё равно был заметный румянец, — Да и вообще, не очень хочется нести ответственность за твою смерть, если ты заболеешь и помрёшь... Дрим хотел было поддразнить старшего ещё, но осознал простую заботу в чужих действиях и словах и растаял. А тонкая рука мавки, что легла на макушку и ласково разворошила его мокрую шевелюру, заставила его расплавиться на месте. Глупая широченная улыбка, в которую растянулись губы русалки, выглядела слишком привлекательно, чтобы не поцеловать. Спустя несколько минут разговоров ни о чём и порядка десятка зевков, возлюбленные наконец допили свои напитки и пошли спать. Кровать с радостью приняла их в свои мягкие объятия, делая ещё более сонными. И хотя Гоги ожидал таких распростёртых объятий от Дрима, о чём стал ныть, его успокоило обещание, которое младший ему дал. Как только рана в его груди станет заживать, они точно смогут обниматься во сне сколько им вздумается, а пока они могут держаться за руки. Он уже предвкушал то, как будет лежать на тёплой груди парня щекой, и такая сладкая и счастливая мысль заставила его заснуть довольно быстро, слабо улыбаясь сквозь дрёму. Русалка заснул следом, стараясь надолго запомнить то, как они оба трепетно цеплялись за ладошки друг друга, ведь это было столь умилительным моментом и светлым воспоминанием.***
— Спасибо за хорошие новости, отец, — Сапнап встал, — Спокойной ночи. Больше нас никто не посмеет тронуть. Он тяжело дошел до речки, что текла у мельницы и опустился на землю, положив голову на нее. Внутри всё скрутилось, и кентавр с трудом прикрыл глаза. Воображение рисовало тела, мерзкий запах крови, что еще витал в воздухе. Парень не контролировал себя, без жалости убивая этих людей. Юноша приподнялся на локтях, закашлявшись и тут его вырвало. Кентавр не помнил, как вырубился, лежа на берегу реки, омываемый прохладным вечерним воздухом.***
Бэд сидел у головы Скеппи, водя большим когтистым пальцем по алмазу на щеке и едва-едва касаясь смуглой кожи, пока их ритмичное сиплое дыхание нарушало общую ночную тишину. Вдруг алмазный мальчик повернул голову и приоткрыл темные глаза, стараясь сфокусироваться на сидящем перед ним силуэте. Он улыбнулся, ничего не говоря, накрывая руку Бэда своей и вновь прикрыл усталые веки, отворачиваясь к стене. Он понял, что всё хорошо, и им больше ничего не угрожает просто по расслабленному виду старшего, и ему даже не пришлось ничего спрашивать. Демон, почувствовав это, испустил дрожащий выдох, укладываясь рядом и прижимаясь грудью к перебинтованной спине максимально нежно, чтобы не причинить вреда. — Спокойных снов, Скеппи, — Скеппи промычал в ответ, и Бэд легонько ткнул в его здоровый бок когтистым пальцем, — Скажи мне «Спокойной ночи!», — капризно протянул демон, и парень захихикал, извиняясь: — Спокойной ночи…***
Русалка плыл по течению широкой речки, выныривая и резвясь в воде, пока в воздух взлетали радужные брызги. Алмазный мальчик держал демона, что нес на спине большой мешок с их вещами, за руку. — Какая сегодня солнечная погода! — Бэд улыбался, глядя на то, как мальчишка в воде подпрыгнул со смехом, — Дрим, осторожнее, солнце! — Я осторожен! — Дрим снова показался из воды, широко улыбаясь, потом он ринулся вперед, скрываясь за извилистым поворотом реки, а оттуда послышался его испуганный крик. Бэд и Скеппи одновременно сорвались с места, огибая поворот реки и замерли как вкопанные. У берега лежало три мертвых изуродованных когтями тела. Двое взрослых кентавров огромного размера и видимо их ребенок, совсем еще крошечный, даже меньше стандартного кентаврёнка. Кентавры были в крови, из боков взрослых особей торчали странные шипы, и Бэд едва сдержал крик ужаса. Дрим смотрел на них огромными круглыми глазами, пока его не подхватил Скеппи, прижимая лицом к своей груди и вытаскивая из воды. — Нам нужно срочно уходить отсюда, — сбивчиво прошептал он, — С ними расправилась мантикора… Видишь эти шипы? С ее хвоста. Они погибли чуть меньше суток назад, а значит эта тварь поблизости… — Стой, подожди… — Бэд подбежал к кентаврам и вдруг поднял ребенка, без единой царапины, что с легкостью поместился в его руках, — Малыш жив! Он просто спит! — Ну ты же не хочешь забрать его?! Кентавры буйные и неуправляемые! Представь, что будет, когда он вырастет! Демон прижал маленькое существо к широкой груди и нахмурился, пока тот зевнул и дернул копытцем. — Нельзя просто оставить его тут умирать голодной смертью. Он такой малыш, — произнес он, догоняя их, — Он даже не будет помнить об этом когда вырастет… И мы вырастим из него хорошего парня. Он был прав.