Близнецы на вкус и ощупь

Самые неаккуратные студенты традиционно были наказаны в конце занятия по зельеварению. В этот день кабинет был особенно душным, а реагенты в стеклянных колбах так и намеревались выскочить из скользких рук школьников. Как блестящей студентке на этом предмете, Холле, сквозь досаду в душе, пришлось саботировать собственное идеально выверенное зелье, прекрасно зная нравы профессора Снейпа. Остаться после уроков наедине с самым неаккуратным из всех, за исключением, пожалуй, Невилла, — это единственный придуманный ею способ попробовать как-то поговорить с Фредом без всей его женско-мужской свиты тупоголовых пингвинов. Гора грязных котлов, это может занять час-другой, но риск того стоил, откладывать некуда. Спать становилось всё труднее, влюблённость выходила из берегов, руша хрупкий шаткий мир рейвенклонки. «Сейчас или никогда. Всё или ничего» — так она себя подбадривала, наблюдая за струйкой бормочущих студентов, покидающих зал. Фред же не собирался торчать тут весь день, поэтому наколдовал щетку с раствором, которая сама перелетала из котла в котёл. Так его мать мыла посуду дома. Пока раздавался шелест щетины о сталь, Фред, покачиваясь на задних ножках стула, перелистывал недавно присланные из дома комиксы. Никакого внимания на окружающее он не обращал, даже не видел, что за его спиной осталась еще одна студентка. Момент был самый что ни на есть удачный, осталось только собрать всю волю и подойди. На негнущихся ногах и далеко не с первой попытки, стараясь унять нервное дыхание, Холла подобралась к Фреду и положила перед ним трясущимися пальцами свой строго оберегаемый цветок. Уизли поднял глаза и непонимающе посмотрел на неё поверх красочных страниц, не сразу даже разобрав, кто перед ним. — А, это ты, Холла, — и тишина. «Во рту пересохло, скоро не смогу даже губ разомкнуть…» — Что это? — наконец выдавила она из себя неестественно высоким голосом. Гриффиндорец опустил комикс и взглянул на предмет. — Это чернильница, — произнес он равнодушно. Холла замерла в недоумении: он издевается снова или сошёл с ума? Фред, прочитав её взгляд, взмахнул своей улучшенной палочкой, и цветок снова стал тем, чем был ранее: сухой грязной чернильницей со сколом на горлышке. Шокированный писк вырвался из Холлы, она прикрыла в ужасе ладонями рот. Он уничтожил этот прекрасный цветок, который она так берегла, безбожно уничтожил! — Зачем… зачем ты кинул мне это на стол? — наконец она выдала свой второй заранее заученный вопрос. Импровизировать в данный момент не хватало никакой энергии. Фред перебегал взглядом с её лица на чернильницу и обратно, и, наконец, понял, в чём дело. Но как ей ответить? Правильного ответа нет. Медленно провёл взгляд по девушке, собравшей всю свою небольшую волю, но теряющую её по капле с каждой секундой. Холла каким-то образом умудрилась оставить школьную рубашку совершенно белоснежной на этом грязном занятии, где клубы земли взлетали в воздух, а желчь тролля отскакивала от поверхности зелья во всех направлениях. Её черные гольфы были натянуты выше колен и на сантиметр не доставали до подола клетчатой плиссированной серо-голубой юбки Рейвенкло. Сантиметр тех самых бёдер… Длинные русые волосы были собраны в высокий блестящий хвост. — Ты думаешь, это знак внимания от меня? Она не могла считать его тон, девушке было непонятно, это искренний вопрос или желчная ирония. Правдивый ответ в любом из случаев очень опасен. — Ты думаешь, что нравишься мне? — перефразировал вопрос Фред. Мелкая дрожь прошла по телу девушки и не осталась незамеченной. — Я… я не знаю. Его длинные пальцы с выпуклыми костяшками лежали на закрытом комиксе. Холла не могла больше смотреть ему в глаза и перевела взгляд на ладонь парня, но проклятое воображение рисовало, как эта рука оборачивает вокруг себя её волосы и тянет их назад, и как пальцы второй бегут от затылка, по позвоночнику, до копчика… — А я тебе нравлюсь? — спросил он все тем же эмоционально непроницаемым тоном. «Нравишься? Да я думать больше ни о чем не могу, в голове одна пустота, и на этой пустоте возлежит нежно-розовая камелия. Господи, если только скажу «да», тут же стану одной из «этих» девочек на побегушках, заглядывающих ему в рот. Но можно подумать, он не понимает и не видит, как я дрожу всеми фибрами души, и мне примерно так же страшно, как когда я почти выпала из поезда Хогвартс-Экспресс на ходу. Какой смысл врать, если он завтра же забудет этот диалог». Призрачная надежда на то, что Фред возьмет ответственность за цветок, растворилась окончательно и безоговорочно. — Ну? — спросил он снова, поднимая брови. — Мерлин! — шепнула она самой себе. — Да, — сбивчиво, хрипло, вслух. В фигуре и лице Фреда не изменился ни один мускул, и страх с облегчением ядрёной смесью попали Холле в кровь. — Иди к себе в гостиную, я дочищу твои котлы, — сказал Фред, снова раскрывая комикс, — приходи в гости на чай часов в девять вечера завтра. — Я п…приду, — произнесла Холла, и, видя, что его внимание переключилось на комикс безвозвратно, убежала, схватив налету сумку с парты.