Близнецы на вкус и ощупь

Они смотрели друг на друга, как в зеркало, не моргая. Где-то недостаточно закреплён ремешок? Торчит подкладка… Прилегают ли защитные кофры к локтям? — Грязь поля в предвкушении оказаться у тебя во рту сегодня вечером. — Фред заправил хлястик шлема под подбородок брата. — У меня на рот другие планы, — Джордж фиксировал напульсники, обматывая бинты в три слоя вокруг запястий, — что-то более приятное, возможно, шипучее, не обещающее заработать столбняк. — Тогда держись подальше от Чамилы Блейз. Перед финальным матчем квиддича все системы организма как будто совершили переучёт, горячая кровь толкалась в артериях, вынуждая ходить быстрее, говорить громче и брать, не спрашивая. Это день, когда отпускаешь себя на волю. На поле близнецы — самые чистые версии себя. Их любил зал, обнажённо, как ток любит воду, а ментос — колу. Их любила МакГонагалл, вспоминая, как игрок в квиддич похитил её сердце в далёком сорок втором: у него была улыбка Джорджа и хладнокровие Фреда. Поле не просило реверансов и приличий, и грозовой воздух, рвущий вымпела на башнях трибун, ерошащий волосы, выбивающиеся из-под шлемов, как будто здоровался с братьями, словно третий воссоединённый близнец. Возвышаясь над остальными игроками, Уизли вышли из раздевалок в числе первых, и рёв трибун разлетелся по пространству, как материя в момент большого взрыва. По одной руке лежало на плече каждого из них. Адреналин пульсировал, и кончики пальцев покалывали, сжимая гладкий ствол мётел. Они пришли сюда вырывать победу, как вырывают языки врагам. Это будет спектакль, достойный Калигулы, их широкие джокерские улыбки наводили беспокойство на команду Рейвенкло ещё на этапе прохода к центру поля. — Помни, ты стережёшь Поттера, — произнесла в пространство перед собой, но на самом деле Фреду, Анджелина Джонсон. Она капитан, но едва достает Фреду до плеча. — Помню, — ответил он, коротко кивая. Свист поднимающихся в воздух метёл не был слышен в этот день из-за бушующей погоды, и четырнадцать игроков оторвались от земли, словно она положительно намагничена. Уверенные пальцы Джорджа перехватили гладкую древесину биты. «Поиграем?» Древко метлы наклонилось, и под ликование однокурсников он совершил пируэт, пролетая над зрителями, свешиваясь с метлы вниз головой. Игра уже вовсю шла, но у него было время, потому что он ловил бладжеры, как бог, и последний из них был отбит слишком далеко, чтобы представлять для кого-либо опасность. Вибрации неистовства толпы стучали о рёбра, резонируя с сердцем, как музыка, всегда превращающая Джорджа в чистую энергию солнца. Окруженный звуками, которые, должно быть, способны и электроны выбивать из молекул, он перетекал в состояние где-то между исчезновением и появлением в трансгрессии. Стихия — метла, внимание и свобода. Сердце переместилось куда-то в горло, на его месте бурлил коктейль из утреннего эспрессо и небольшого шота медовухи, заставляющий волоски на теле вставать дыбом. Открытой кожи мало, но её, как свою сестру, целовал холодный ветер, что хотелось подставляться, а не прятать. Под ногами — пучина, в которую летели капли с неба, теряясь в размолотой грязи. «Мне кажется, если я спрыгну, я никогда не ударюсь о землю, а буду лететь без остановки, словно бы в сердце чёрной дыры…» «Бах!» — отбит второй бладжер, ненароком оказавшийся рядом. Напульсник берёг тонкокостное запястье от возможной отдачи после удара. Счастливый Джордж наклонился и, зажмуриваясь, слизал капли дождя с гладкой рукояти своей метлы. *** Мелькающие плащи Рейвенкло плохо различимы во мраке грозы, перехваченный квоффл легко пропадал из поля зрения Алисии, Кэти и Анджелины. Поттер не терял надежды увидеть снитч, хотя затея казалась чрезвычайно бесполезной. Он метался то над, то под игроками, у него была система и отточенная координация, но Гарри осознавал только сейчас, какой было ошибкой тренироваться исключительно в погожие дни, когда Рейвенкло, благодаря тактике нового капитана, всегда появлялись на поле в пасмурную погоду и осадки. Их ловец вёл себя на первый взгляд смешно и странно, но только раньше времени вряд ли задумаешься, почему. Что-то блеснуло между каплями непрекращающегося дождя впервые за пятьдесят минут матча, и Гарри решился совершить бросок. Возможно, он и ложный, но не исключено, что это единственный раз, когда он что-то сегодня увидит. — Подстрахуй, Фред! — прокричал Гарри держащемуся в десятке метров позади него парню и резко направил метлу куда-то в сторону колец противника. Он что-то заметил? Фред налёг на свой «Нимбус-2001», держа биту ближе к телу, и заметил уголком глаза, как Анджелина наконец перехватила квоффл у темного, как привидение, охотника Рейвенкло. Вороные ведут в счете. Стрелой пролетел очередной призрак с битой, и бладжер, резко изменив направление, уже нёсся в сторону Поттера. Джордж и загонщик Рейвенкло наперегонки летели ко второму, но Норман заметил сокомандника, а Джордж влетел в него, вывихнув плечо и едва спасая свою метлу от раздробления на щепки. Оскал Нормана не предвещал ничего хорошего, мощным ударом он направил второй бладжер в сторону лица Анджелины, летящей туда же, куда и Поттер, к кольцам противника. Маска капитана была залеплена дождем и выбившимися из-под резинки волосами. Она его совершенно не видит! Этот бладжер достигнет Джонсон раньше, чем первый — Поттера. «Я могу спасти только одного». Стиснув зубы, Фред перенёс свой вес и кинулся на спасение. Успеет ли? Подсекая перед самым носом, загонщик опустил тяжелую биту на бладжер, который, недостаточно точным ударом из-за остроты ситуации, тоже полетел прямо в худощавого Гарри. Патетический вскрик сотряс небеса, Поттер, не сумевший вынести сразу два последовательных удара бладжерами, слетел с метлы, успевая вцепиться в древко лишь одной рукой, пальцы второй хватали воздух, раз, другой. Бесполезно… Фред, сделав полукруг, кинулся на помощь Поттеру. Уведённый квоффл пролетел сквозь ворота Гриффиндора, разрыв в счёте рос. Вдруг перед его глазами что-то заискрило знакомым до боли золотом. Слишком далеко от Поттера… Секунда на принятие решения. — Гарри, эй, Гарри! — орал Фред, — лови! — Замах от плеча, вся концентрация в этом движении, задумчивая капля пота текла с брови, мимо ложбинки глаза, к щеке… Раздался звон камня, брошенного на замёрзшее озеро, и снитч, разрывая дождь, летел, отбитый Фредом, прямиком в Поттера. Мгновение, молниеносно выставленная рука, и Гарри, держась за метлу последними тремя пальцами, вцепился в настрадавшийся пулеподобный снитч. Взмыли в воздух шапки, и даже зонты, и непонятно, это крики гордых гриффиндорцев или гром, скатившийся, наконец, с чернеющего неба. Гриффиндор победил, победил в чемпионате! Джордж подлетел под Гарри, и тот, выпуская, наконец, затёкшую руку, сел на его метлу. На губах Фреда пропитанный озоном воздух втянулся в рот, затягиваясь в легкие, растворился в крови, толкая сердце на бешеный танец. Я — чемпион по квиддичу. *** Фред затолкал мокрые краги небрежно в сумку, в раздевалке Гриффиндора творилось настоящее безумие! Но парень не хотел терять самообладание, он берёг этот момент до гостиной, в которую они все ввалятся через двадцать минут, и тогда эта ночь будет по праву и воистину его. Его и Поттера, конечно же. — Какого. Чёрта. Это. Было?! — оглушительный крик Анджелины, распахнувшей дверь ногой, ударил наотмашь по общей атмосфере веселья. — Это была побе-е-е-да, — пропел Джордж, натянувший свежие брюки на свое еще немного мокрое от душа тело и теперь вальяжно сидящий на скамье. Рельеф его пресса заставлял Алисию внимательно рассматривать царапины на шкафчиках. От него шел пар, мокрые волосы были зачесаны назад, одна из рук вяло болталась — вправлять плечо придется у мадам Помфри. — Я же тебе сказала охранять Поттера! — она дошла до расступающейся группы игроков, злая до кончиков каштановых волос. — Да все нормально, — попытался снять напряжение добродушный Гарри, — я в порядке. — Вообще-то я и охранял Поттера, но второй бладжер сбил бы тебя. — Даже не пикай мне тут! — перебила девушка загонщика, переходя на высокие тональности. Её приземистая фигура с узкими плечами и широкими бёдрами выглядела грозной для своего роста. Не за красивые глаза Анджелина стала капитаном сборной по квиддичу: тренировки, упорство, жесткая дисциплина вывели её в ранг лучших игроков за последние два потока, саботаж её распоряжений был исключён. По окружающим пробежала неловкая рябь. Лицо Фреда потеряло свою весёлую мягкость. Сдержавшись, для чего потребовалось провести языком по обратной стороне зубов верхнего ряда, он сказал на тон ниже: «Мы же победили». Джонсон властно подняла руку, что означало: «Довольно!», и зашагала, не оборачиваясь, в душ, закрыв за собой дверь и оставив на полу мокрую дорожку стёкшей с сапог грязи. *** Два шага из душа в белом махровом полотенце. «Эта грязь на полу, зачем я притащила её сюда, теперь придётся наступать босыми ногами, но… что такое?.. свет всё ещё горит». Раздевалка пуста, лишь Фред, снявший с себя все латы, кроме напульсников, сидит на скамье, вдумчиво распутывая бинты левой руки. Анджелина отшатнулась от неожиданности, рассчитывая застать пустую тёмную раздевалку. — Ты что здесь до сих пор делаешь? — спрашивает она слегка дрогнувшим, но всё тем же металлическим голосом, что и раньше. — Жду очереди в душ. — Но… — Что? Я же не пойду, пока там ты? — Мог бы и в общежитии помыться, — кидает она скептически, направляясь к своему шкафчику по грязному полу. — Сама тащись до дома в потной мантии. — Да как ты разговариваешь со мной? — снова заряжается капитанша, бросая карий взгляд через плечо в восковое лицо своего загонщика. — Хочешь обсудить тональности? — он встает. — Ты опустила меня перед всей командой, а ведь я помог принести победу, — Фред медленно идёт в сторону Джонсон, ко второму ряду шкафчиков напротив. — Я сказала тебе охранять Поттера! — взвинчивается Анджелина пуще прежнего. — Тебе в лицо бладжер летел! — Да не важно это! Ты должен был делать то, что я тебе сказала! — громкость разговора повышается в геометрической прогрессии. — Он бы тебе все зубы выбил, тупорылая ты! — взрывается Фред, ударяя кулаком по металлической двери шкафчика прямо у головы девушки, что он звенит так, словно набит хрустальной посудой. Хлёсткая пощечина приземляется на щёку парня, кожа, всё ещё покрытая потом, горит. — Ну всё, ты довела меня, — он хватает оба запястья Анджелины, выкручивая руки и заламывая их за спину, на белое полотенце. — Ай! Отпусти меня, сволочь! — впервые кареглазая переходит на какое-то подобие женского тона. Его форма пачкает полотенце сзади, узел того и гляди развяжется. Согнувшись в неестественной позе из-за боли, Анджелина не может откинуть волосы от лица, и они мокрой паклей висят, капая с двух сторон. — Больно, да? — подначивает парень, — скажи, что больнее: это или признать, что именно я принес нам победу, заткнув свой поганый рот в присутствии сокурсников? — Джонсон хнычет от боли, её ноги мерзнут на кафеле. — Почему же тебе так обидно, Анджелина? Не потому ли, что ты потеряла квоффл четыре раза за игру? Я, может, и не могу угнаться за двумя бладжерами, но прекрасно наблюдателен. Фред смотрит на влажную тонкую шею и торчащую косточку холки, которую по бокам огибают волосы. — Ты так боишься потерять свою власть, Энджи… Страх — это слабость. — Тяжело стоять, — произносит она уже куда менее выстроенным, сломленным голосом. Колени Анджелины начинают трястись. — Скажи спасибо, что я тебя на четвереньки не поставил, — Уизли выпускает её запястья, и охотница, потеряв устойчивость, обрушивается на скамью вперёд вытянутыми руками. — Фред… Ты меня так сильно ненавидишь? — Пожалуй, сегодня уже готов. Она смотрит в скамью, всё ещё не делая попыток встать. Удар битой по снитчу… В правилах об этом ни слова, а значит, не запрещено. Блик, рвущий тьму, напрямую прицеленный в руку Поттера: видела ли она что-то гениальнее? Никогда им не победить сегодня без этого события. Осталась бы без победы и без передних зубов, а Фред вытащил этот матч из пучины. Перестановка сил, тайных и явных, превратила его исход в сюрреализм. Уизли выкрал у неё авторитет, нагло отобрал, чтобы потом окатить их всех золотыми лучами, в которых охотница погреется лишь как участник, хотя и формально — как капитан победившей команды. Тошнотворный триумф. Спрыгнув на землю с мётел, близнецы втроём с Поттером вцепились в счастливых объятиях, а поклонники, игроки и мадам Трюк ломанулись к ним, наступая на ноги насквозь промокшей под дождем Анджелины, стоящей сзади. Её больше не существовало. Широкая спина Фреда закрывает от неё мир, выкрики любимой публики и их глаза. Вся их энергия текла в загонщика. Шатнувшись от внезапного душевного порыва тоже подбежать и поздравить, Анджелина замерла неподвижно, борясь с нахлынувшими эмоциями. Джонсон практически потеряла контроль над собой, чуть было не отдала ему должное. — Ты — наглый паяц. Фред, уже почти что направившийся в сторону душа, посчитав, что разговор исчерпан, вдруг остановился. Теперь понятно, в чем дело: это личное поражение, и логика тут не работает. Джонсон хочет взять всё и не отдавать ничего, но позвольте… — Я — чемпион. Он делает полшага назад и кладёт властную руку на массивное правое бедро девушки, едва прикрываемое махровым полотенцем. Это невербальный тест на доминирование: «Так ли ты спесива, как взвинчиваешься? Зарядишь ли по роже повторно?» Охотница не шевельнулась, не дёрнулась, не сделала вообще никакой попытки побега, только затаилась в напряжении. «Этот проклятый вор, этот гениальный загонщик хочет слинять просто так, словно мои слова ничего не значили, в свою гостиную к фанатам, пить и собирать лучи? Нет уж. Пусть он любой ценой остаётся здесь». Поднимаясь медленно чуть выше, не остановленный палец чертит круг по ягодице под полотенцем и пропадает между половинками. Мышцы непроизвольно сжимаются, но Фред успевает скользнуть и коснуться тугой складчатой окружности. Палец, как любопытный исследователь, идет ниже, через тонкую перемычку, на губы, из-под которых, судя по ощущению, торчат вторые, не такие скромные, как у Холлы, а полноразмерные, не помещающиеся в отведённое им пространство. И снова медленно наверх, захватив немного влаги, ко второму отверстию. — И кто у нас пищит теперь? Его тёплая пятерня волшебно-отвратительно держит половинку ягодиц Джонсон. Фред плавно отгибает краешек полотенца так, что её загорелые бёдра отчетливо видны в ярком свете раздевалки, которая, к слову говоря, открыта настежь в небольшой коридор. — О чем ты думаешь, Анджелина? — Уизли приспускает свои спортивные штаны левой рукой и вальяжно пристраивает член у самого входа в капитаншу. Её колени трясутся то ли от долгого стояния в согнутом положении, то ли от страха, но скорей всего от потаенного желания быть впервые в жизни жертвой. Жертвой другой мощной силы. Спортивный язык — это единственный язык, который Анджелина понимает, а Фред переиграл её саму, да что там её, он переиграл сам квиддич! Недополученная девушкой энергия, украденная им на пути от неистовствующей толпы, излучается так явно, что та чувствует её кожей, и сжатое поджарое тело спортсменки просит своё, хочет восстановить баланс, хотя сознание совершенно неправильно трактует сигналы. Два пальца Джорджа снова касаются отверстия и затем окунаются в попку Анджелины. — Придется заплатить за унижение перед моими друзьями, — произносит парень, погружая их до самых костяшек, — чего ты там скулишь? Где твоя спесь теперь? — пальцы выскальзывают обратно лишь затем, чтобы снова окунуться между булочек. — Сейчас тебе не так хочется поорать, верно? — всё те же сдавленные всхлипы. Киска, на несколько сантиметров ниже, начинает блестеть, — или ты знаешь, что неправа, и теперь стало понятно, что наказание надо вытерпеть? — он вынимает пальцы и обхватывает рукой свой красивый упругий член. Собрав немного смазки с её широких выпяченных губок, он криво улыбается сам себе, покрывает ею член по всей длине и пристраивает его на входе в попку. — Ты только скажи, что не хочешь. — Пожалуйста, просто вставь его в меня! — произносит полушёпотом-полухрипом совершенно другой, чужой и отчаянно-женский голос Анджелины. Она всё ещё смотрит вниз, сквозь деревянные рейки, на пол раздевалки. Горячее, крупное и мощное расширяет её изнутри, туго, почти что больно, талантливый загонщик вводит член в зад охотницы. Напрямую, без резинки, без предварительных ласк, чистейшее наказание за такое неуважение. Анджелина вытягивает руки вперёд, прогибаясь в спине, ощущая, как Фред насаживает её, держась за объёмные круглые бёдра, продвигаясь все глубже и глубже. Ярость Джонсон теперь направилась на саму себя — «Это тебе за то, что ты четыре раза выпустила квоффл, и ему пришлось вызволять тебя, потому что лента для волос была слишком слабой. А ещё за то, что, по сути, это ты его подставила, затем унизила… Нет, это всё выдумки оправданий. На самом деле, ты просто хочешь, чтобы он тебя сломал, потому что никто другой не может, а он превзошёл все ожидания, и ты теперь имеешь право поклоняться старшему по силе, служить ему, как шестёрка, хотя бы несколько минут. Ведь Фред сегодня король квиддича и так охуенно прекрасен в своей мятой грязной форме, преисполненный нетипичной для себя злости, что ты просто хочешь, чтобы тебя выебал самый сильный игрок на этом поле…» Фред с чувством горького удовлетворения разводит массивные половинки в стороны, предвкушая, как сжатая попка Анджелины, его капитана, сейчас снова обхватит его член, и сглатывает от накатившего возбуждения. Он покроет её, как кобель мимо пробегавшую сучку, смевшую что-то тявкать, стоя на горе покрышек. Головка идёт туго, приятно ласкаясь. Он не шёл сюда за сексом, и его никогда не интересовала Анджелина, но ярость и гордость ударили по рукам, да и, в конце концов, она это заслужила. Двигаясь в ней, Уизли закусил губу, рассматривая девушку сверху. Полотенце на спине было запачкано следами грязи с формы загонщика, эта смесь мягкости и грубости разбавляла нежный образ, который имеет любая девушка, только что вышедшая из душа. Они уже четыре года играли в квиддич вместе, и казалось, что знали друг друга, как родственники, но никогда Фред не предполагал, что вышедшая из-под контроля ссора приведет к тому, что эта боевая спортсменка на четвереньках будет обхватывать сфинктером его член. Если в чём Фред и разбирался, то в чужих мотивах, но сейчас его собственные снова вышли на передний план. «Она ударила меня, неблагодарная бестолочь. Пусть теперь попробует меня в ярости». Загонщик плюнул туда, где его ствол пропадал в девушке, чтобы добавить смазки. — Понятно тебе, кто тут принимает решения сегодня? — он запустил руку вперед между ног и прищипнул клитор двумя пальцами. Анджелина никогда не делала этого раньше. Всё её тело тряслось мелкой дрожью, в душе шла борьба себя настоящей с собой, проигравшей чемпионат. Настоящая хотела вырваться, убежать, плакать, проигравшая была игрушкой победителя, которую тот журит за неумелый бунт. Журит и учит впредь так не делать, ай-яй-яй, плохая игрушка… Пальцы на клиторе многократно усиливают заряд, деваться некуда, остановиться невозможно, парень владеет ею, как собственностью, в эти несколько минут. Шланг погружается по основание, даря безумные ласки туго растягивающемуся входу, яички при каждом качке касаются выпяченных наружу малых половых губ, пронизанных нервными окончаниями. Он заставит Джонсон кончить, и уже сейчас очевидно, что никакие её редкие игры с собой не будут на это похожи. — Гляди-ка, что этот паяц делает в твоей толстой заднице, Анджелина… Так меня ненавидела, что не успела защитить свой примитивный мозг от рикошета. — Его грудь вздымается от возбуждённых глубоких вдохов, дарящих успокоение и триумф. — Я… чувствую! — пищит она, жмурясь изо всех сил от интенсивности сладких колебаний внутри. Руки держатся за скамью, чтобы не слететь от мощи бёдер парня. — Ты скоро кончишь, можешь не трудиться объяснять, — Фред понижает тон, вытирая обратной стороной кисти пот со лба. Он наклоняется к голове Анджелины и произносит на ухо вполголоса, снова вставляя член по основание: — Это тебе подарок от Фреда Уизли в честь победы. Протяжный стон вырывается из горла капитанши, пальцы на клиторе переключаются с трения на похлопывания, и становится мокро, очень мокро, слишком мокро! Сквирт небольшими последовательными брызгами вырывается из неё, капая с руки Фреда на пол и край скамьи. Анджелина хочет упасть на эту чёртову скамью, но попка сама собой продолжает насаживаться на упругий конец. — Ф…Фред! А-а-а… Снимая руку с клитора девушки, Уизли снова хватается за ягодицы с двух сторон, резко набрасывая их на себя и кончает сам, в неё, полный маскулинной спортивной ярости победителя. Загонщик ощущает, как знакомым маршрутом семя стремится наружу, покалывая в канале, оканчивая свой путь в чужом теле. Освободившись от него полностью, Фред вынимает член, и растерзанное колечко медленно принимает практически исходную форму. «Ты хотела моей энергии — получи».