Водоворот

Мицки старается принять эту реальность и слушаться Узумаки. Даже в глаза часто смотрит, коротко правда, потому что часто сдавливает неловкость и волнение. Мужчина же к нему по-прежнему добр. Еда как всегда вкусная, одежда дорогая и красивая, и солнце в Узушио почти всегда светит ярко. Узумаки каждый день водит его гулять по двору, и Мицки решается исследовать заросли буксуса — умудрившись не уничтожить очередное кимоно. Старое, кстати, что он испачкал травой, не удалось отстирать, однако служанки… покрасили его. И теперь оно стало из белоснежного нежно-голубым, лишь чуть темнее, чем его волосы. Рин — Мицки наконец-то запомнил девушку, что всегда приносит им еду — как-то… умилялась тому, как ему идёт такой цвет. Карин потом тоже очень долго его рассматривает и тискает. Он и сам соглашается, что такой цвет приятнее, и тихо ходит в обновлённом кимоно. Правда, не далеко. По-прежнему его мир — это спальная, балкон и несколько коридоров, лестниц, что ведут во двор. И сам огромный двор — он даже больше, чем Мицки показалось в самом начале. В остальном же, он сидит в спальне, а мужчина рядом с ним. Иногда Узумаки уходит поработать и тогда за ним смотрит Карин. Без перерывов — один Мицки остаётся, только если идёт в ванную, но и там мужчина его проверяет, если он долго сидит. Чего ради, он не понимает — чакра Узумаки по-прежнему в нём и если он даже захочет ещё раз попытаться умереть, то не получится. Но не ему противиться такому, и он только послушно показывается мужчине, стараясь всё же привыкнуть к своему положению и действительно отпустить всё. Это сложно. Когда Мицки об этом думает, то становится снова больно и обидно. Но… у него есть только эта комната, и она сдавливает его, не смотря на то, что просторная, вытесняя большую часть мыслей. А остальное он старается забить книгами. Теперь, когда уже точно ясно, что он останется здесь совсем, Мицки не просто листает книги, а действительно читает. Так энциклопедия Водоворота действительно захватывает и он узнаёт столько интересного, что ему хватает этого на весь день. Кроме тех моментов, когда они едят и гуляют, когда мужчина хочет немного разговорить его. Мицки на такое старается отвечать, но чаще всего ему нечего сказать, потому ответы короткие. И Узумаки даёт ему возможность вычитывать энциклопедию, потом разговаривая об этом. Делать больше всё равно было нечего, а читать Мицки всегда любил, да и эта книга действительно привосходная и затягивает его моментально. Он ведь даже и не знал, сколько всего удивительного, необычного есть в Узушио. Впрочем, это для него необычно, а местные всю жизнь живут с такой красотой, разнообразием растений и даже животных. Но в любом случае у него загораются глаза и он с удовольствием тихо сидит на кровати, читая энциклопедию, пока мужчина не хочет с ним пообщаться. Узумаки же только время от времени смотрит на него и улыбается — он рад, что Мицки успокаивается. И даже немного забывается, уносясь в мысли, когда отвечает, рассказывает что-то, что прочёл в энциклопедии. Понемногу всё налаживается. Мицки привыкает целыми днями развлекаться с книгами, привыкает, что мужчина периодически… занимается им — обнимает, говорит, гладит. Тогда он тихо сидит и делает, что хочет Узумаки, отвечает, а мужчина улыбается и, кажется, только больше им интересуется. Это по-прежнему неловко, Мицки периодически вздрагивает и отводит глаза — страшно, чтобы кто-то так им интересовался, был добр — но в целом он почти что привыкает к этому положению. И конечно идёт за Узумаки, когда тот снова ведёт его гулять. — Встретимся кое с кем. — Говорит Узумаки, как всегда ведя его по коридорам, держа за руку. Мицки не очень-то хотелось бы подобного, но раз уж так нужно мужчине, что он будет говорить? Может… и есть вариант попросить оставить его в комнате, но что-то ему подсказывает, что в таком случае он просто с ума сойдёт — даже у него не получится всё время сидеть взаперти. И мужчине точно не понравится: во что он превратится в таком случае. Узумаки уже и так видел его безжизненность и не порадуется ещё одному такому приступу. Так что лучше потерпит знакомство. Тем более идут они на улицу. Там на траве они останавливаются в тени вишни, и Мицки щурится на солнце сквозь листья, пока ещё может расслабиться. Пусть даже если мужчина держит его за руку. Только вот когда он открывает глаза, уже вроде успокоившись, из-за угла дома, там где их балкон, выходят… те самые АНБУ, что за ним следят. Хатаке и Хьюга. Мицки непроизвольно вздрагивает от их вида. Даром что у них не форма АНБУ, а просто джоунинов, что маски сдвинуты на бок с лиц, ему всё равно как-то не по себе. Слишком опасные глаза. — Тише. — Мужчина конечно же всё видит и прижимает его к себе, обнимая. Мимолётно Мицки кажется, что за этими горячими, крепкими руками и правда безопасно. Впрочем… такое ведь и нужно испытывать, если он собственность Узумаки. Однако и другими ощущениями, разумом он уже просто привык находиться с мужчиной, и то, что его взволновал приход других людей, нормально. Пусть даже эти шиноби за ним и присматривают постоянно. Мицки-то их не видит обычно. Да вообще только один раз. — Какаши и Хима хорошие, не бойся их. Я выбрал их, чтобы они за тобой присматривали и заботились. И они весёлые. — Говорит мужчина, поворачивая его к себе, и продолжает обнимать, гладя руками спину. Мицки замирает как всегда, почти утыкаясь носом в шею — Узумаки немного выше. Мужчина гладит его по голове. — Давай познакомишься с ними. Они будут рядом, если тебе что-то понадобится, когда… я буду занят делами. Это… что же получается — мужчина будет оставлять его одного? Без Карин? Под присмотром АНБУ только? Звучит странно. И немного нервирует — Мицки только привык подчиняться ему, слушается Узумаки, а сейчас он говорит, что будет оставлять его одного. Логично с одной стороны — Узукаге занятой человек, да и никто не носится со своими игрушками всё время. Но, с другой… нервно. И страшно немного. Мицки уже приспособился к такому ритму жизни и снова что-то менять не хотелось. Очередные перемены нервировали. Возможность, что с Узумаки что-то пойдёт не так, тоже. Однако… мужчина обнимает его, гладит по голове и осторожно поднимает его лицо, придерживая за подбородок. Мицки взгляд не отводит и смотрит в глаза. — Познакомишься? — Мягко улыбается Узумаки, поглаживая большим пальцем под губой. Он ждёт и почему-то кажется, что позволит уйти, если Мицки откажется… попросится обратно в комнату. Но всё же он соглашается, тихо выдыхая: «Да». Может ему и позволительно многое, может можно выпрашивать что-то, но лучше и безопаснее, спокойнее, просто подчиняться. К тому же он надеется, что не надоест мужчине. Уж если тот держит на память даже ошейник собаки. Может и для Мицки всё-таки найдётся достаточно времени и… заботы. На секунду он правда замирает, слушая как внутри что-то словно обрывается от мысли, которая из «бежать, не подчиняться» перешла в «полностью отдаться». Но… что ж. Смириться в его случае проще всего. И издеваться, как в Конохе, над ним не будут. Узумаки его не отпускает. Так же обнимает, позволяя только повернуться к нему спиной — прижимая к свой груди — а к АНБУ лицом. Шиноби расслаблены. Они тихо ждали в стороне до этого момента и только теперь подходят. Хорошо выучены. Ну да, АНБУ же… Девушка, Хьюга, при этом улыбается мило, радостно, прозрачно-лавандовыми глазами так смотрит заинтересованно. Прямо тянется к нему, будто хочет потрогать, потискать что-то красивое, милое. Хатаке же… спокойный, расслабленный, даже ленивый. И тоже словно безопасный. Не тянется к Мицки, но теперь он определённо понимает, что никто, кроме Узумаки, его здесь действительно не тронет. Буквально не станет касаться. Хотя всё равно волнительно быть с кем-то ещё, кроме мужчины и Карин. Уж лучше их руки, чем чьи-то ещё. — Доброе утро, дядя, господин. — Улыбается девушка, обращаясь сначала к Узумаки, и Мицки застывает в каком-то тупом шоке. Что? — Привет, Хима. — Улыбается в ответ мужчина и тянется к её фиолетовым коротким и торчащим волосам, чтобы потрепать. Привычно. Не первый раз уже. Они… и правда родственники? Это выбивает из равновесия, и на время Мицки просто выпадает из реальности, не в силах толком понять: как и что тут вообще происходит. И как вообще Узумаки смогли породниться с Хьюга. И чтобы аж так — дядя. Впрочем… это не Лист. Люди и кланы в каждой деревне живут по-разному, а здесь ещё и оторванный от всего остального мира остров — свои устои. Не стоит удивляться тому, что кланы смешались. Тем более родство Хьюга и Узумаки далеко не так удивительно как то, что Хатаке Какаши сам, сознательно, покинул когда-то Коноху. И оказался, в итоге, в Узушио, что особенно не ладит с его родной деревней. Удивительно в этом, что особо его за предателя не считали, не разговаривали об этом. И вот сейчас у Мицки есть возможность стоять перед этим странным человеком. Странные чувства. Как и всё в Водовороте. И Мицки старается не думать об этом, всё равно ему подобное и ни к чему. Нужно просто быть послушным и радовать Узумаки — большего от него и не требуется. Так что он пытается спокойно послушать, что же говорят АНБУ и мужчина. И это просто обычный, спокойный разговор — погода, дела, что-то вспомнили с того, что обсуждали когда-то раньше. Поделились настроением. И медленно ходили по двору, перетекая с солнца в тень. Затем Узумаки «познакомил» — уже нормально — Мицки с АНБУ. Он бросил на лица мимолётный взгляд и снова застыл им где-то в районе шеи-груди. В такой… атмосфере шиноби и впрямь казались приятными людьми, но всё же они чужие. Мужчина то уже успел приручить его, а к остальным нужно ещё привыкнуть. Так что Мицки только молчит, лишь раз подняв глаза на Узумаки и растерянно пожав плечами, когда тот спрашивает прогуляться ли ещё, почему-то кивая за ворота двора. Мицки слишком растерян от знакомства и потому слабо понимает. И выматывается. Мужчина замечает, и, ещё немного посидев в тени под фикусом, они возвращаются в спальню. Узумаки гладит его по голове. — Хорошо, что ты не боишься. — Улыбается он, прижимая Мицки к груди. Ему остаётся только тихо дышать в футболку и расслабляться, после такого будоражащего утра. — Они хорошие, ты к ним привыкнешь. — Выдыхает мужчина в макушку, обнимая крепче. Мицки согласно мычит и совсем перестаёт контролировать тело, растекаясь в руках Узумаки. — Да, пора отдохнуть. — Мягко улыбается он, и укладывает Мицки в кровать, укрыв пледом. В голове словно что-то варится, словно ураган какой-то из непонятных мыслей и чувств — слишком перевозбуждены нервная система и разум — но под горячей рукой, уже привычной, в мягкой кровати Мицки быстро это забывает и проваливается в полусон. Спит он не долго и не крепко — время от времени слышит мужчину в комнате, его поглаживания — но этого достаточно, чтобы успокоиться. А дальше день идёт привычно: Узумаки занимается своими делами, не забывая делать перерывы на приставания к Мицки и телевизор, игрушку; а сам Мицки тихо читает энциклопедию, запоминая всё об этом удивительном месте. Обеду он даже рад и съедает всю порцию лапши с яйцом и сосисками. Конечно, в его тарелке меньше, чем у мужчины, но он вполне доволен и всё равно пусть это вкусно, а больше и не влезет. Только вот когда он послушно пьёт витамины, то замечает кое-что странное. И никак не может понять что, пока есть кекс. А потом всё же понимает — волосы слишком сильно закрывают глаза. Падают перед ними. И не помогает, чо он неосознанно заправляет их за уши. Он даже оставляет сладкое и чай, и хватает пальцами прядку перед глазами. Она должна была быть где-то на уровне его глаз, а сейчас свисает уже ниже губ. И внезапно остальные волосы, что теперь лежат на плечах, стали ощущаться. Так странно… И, неужели так много времени прошло? Что же полгода? Больше? Он ведь очень редко отрезал волосы, и раз такие длинные… Мицки так этим впечатлён, что даже выпадает из реальности, и Узумаки с волнением на него смотрит, трогая за руку. — Что случилось? — Заглядывает он в глаза, готовый сразу что-то делать. Мицки растерянно моргает. Может потому он так привык, а Узумаки так заботится? Если столько времени прошло. Мицки выпускает прядку и тихо спрашивает: — А сколько я здесь? — Ему и правда интересно. Узнала ли уже Коноха, что его больше нет? Кто-то взволновался пропажей такого интересного тела? Или его просто вычеркнули из живых и забыли? А вообще хоть кто-то кроме хозяина квартиры знает о его пропаже? Мужчина же от вопроса напрягается, стараясь этого не показывать, и слегка хмурится. — Четыре месяца. — Нервно отвечает Узумаки, и непонимающе, уже открыто хмурится, когда Мицки удивлённо распахивает глаза. Быть такого не может. Он снова берёт пряди, уже двумя руками, и сравнивает. Они слишком длинные для этого срока. Невозможно. — Что-то не так? — Нервничает Узумаки, напряжённо придвигаясь ближе. Мицки хлопает глазами и в удивлении на него смотрит, так же держа в руках длинные пряди. — Они никогда не росли так быстро. — Отвечает Мицки и мужчина теряется. Они оба так и сидят обескураженно. Узумаки потерянно смотрит на него, а Мицки крутит пальцами прядь, что свисает перед носом. Отрезать бы это до нормальной длины — думает Мицки, и запускает в волосы руки, перебирая их пальцами. И теперь замечает ещё и то, что они стали куда более мягкими. Гладкие они всегда были, но теперь они нежные, а не жёсткие. Удивительно. — Хочешь постричься? — Всё-таки находится с пониманием мужчина. Мицки кивает. — М… а тебе так красиво с такой длинной. Но ладно, сходим тогда к Карин после обеда, она тебя подстрижёт. Последнюю фразу Мицки просто пропусткает мимо ушей. Красивый. Он красивый. Никто такого не говорил. Тем более он же Мицки — жалкое, противное создание, которое никому не нужно. И вот мужчина сейчас говорит такое?.. Щекам почему-то становится тепло. И внутри тоже. Так нервно, подрагивает что-то, но приятно. Он красивый… Мицки нервно сглатывает и неуклюже хватает руками чашку с чаем, чтобы спрятаться за ней. Почему-то становится неловко. И от ситуации и от своего внезапного волнения. Он не может отделаться от этих мыслей, от так легко сказанных словах, и взволнованно подрагивает. Это почему-то проникает внутрь него больше, чем должно бы. Мицки ведётся на эти слова. Странным образом. Подстригать волосы уже не хочется. Разве что только чёлку. И как допивает чай, то тихо уходит в ванную, не закрывая дверь — урок усвоен, что мужчина хочет его видеть — замирает перед зеркалом, осматривая себя. Щёки снова немного краснеют от застрявших в голове слов Узумаки, и он трогает их прохладными пальцами. Когти легко вырастают из ногтей, и он ловко, привычно отрезает слишком длинную прядь перед носом. Мужчина непонятливо что-то вскрикивает и подбегает к нему. — Ты чего? Мицки его не слушает, только продолжает осторожно обрывать когтями слишком длинную чёлку, делая её привычной. После ещё так же укорачивает пряди по бокам лица. Так уже лучше, лишь остальные волосы, что лежат на плечах, непривычно и выбивает из равновесия. Но Мицки проводит по ним руками, изучает, как они теперь лежат и пытается осознать. Привыкнуть. Узумаки с интересом наблюдает. Только когда Мицки хочет собрать отрезанное, чтобы выбросить, он осторожно берёт его за запястье. Рассматривает увлечённо, хотя рука совершенно обычная. Разве что кожа прям белая. — Как ты это делаешь? — Спрашивает мужчина, ничего так и не увидев. Мицки сперва растерянно переводит взгляд на свою руку, но догадывается о чём Узумаки. По мимолетному желанию ногти вытягиваются, сразу же принимая острую форму когтей, и утолщаются. Их кромка острая по всему краю — режет всё вполне хорошо. Даже стены. Несколько секунд когти поблескивают в свете лампы, а затем также спокойно, естественно, втягиваются обратно в руку, замирая аккуратными округлыми ногтями. Тут Мицки ещё замечает, что и ногти изменились — стали блестящими, крепче даже в такой форме. Что-то странное всё же происходит… — О… — Увлечённо выдыхает мужчина, ощупывая его пальцы и ногти. Мицки в этот момент чётко осознаёт, ощущает, что рука мужчины больше. Сильнее. Да и он сам тоже — выше не так и много, только Мицки худой и эта разница с тренированным, крепким телом Узумаки сильно заметна. Он понимает, что мелкий и беспомощный. И он пытался сбежать? Это бы при любом раскладе не получилось… Впрочем уже и не важно — что бы уже не случилось, как бы не повернулось, а Мицки уже полностью сдался. — Как ты это делаешь? — Восхищённо спрашивает мужчина. Мицки только пожимает плечами. — Не знаю. Оно само. — У него и правда нет объяснения — слишком мало он знает о себе. Некоторые вещи отец успел вложить в него, но не так уж и много, а самому изучать… У Мицки не было достаточно знаний. Да и какая разница как? Главное, что это работало и он знал, что может этим воспользоваться, что ещё нужно? Этого было вполне достаточно, чтобы выживать. Правда, сейчас Узумаки не получит ответа. Мицки лишь надеется, что тот не захочет выяснять, как он делает подобное — даже с тем, что он покорно принимает свою роль, совсем не хочется быть подопытной змеёй. — Само? Как интересно! Чакру ты, кажется, не используешь для этого, хм… Наверно, это особенность тела? Вроде как дыхание? — Мицки согласно склоняет голову. Это вероятно самое близкое объяснение. — Удивительно просто. — Выдыхает мужчина, отпуская его руку. А потом гладит по голове, немного поправляет обрезанные теперь пряди и улыбается. — А остальное Карин подстрижёт? Самому наверное неудобно. Мицки только качает головой и снова смотрит на себя в зеркало, трогая новую длину волос. Вот когда они опустятся ещё ниже плеч, тогда он их немного подстрижёт — такие длинные волосы точно не для него — а вот как сейчас… Как сейчас ему, кажется, нравится. Узумаки на это улыбается и вместе с ним собирает отрезанные пряди, выбрасывая, а позже снова возвращается за стол. Мицки же, закончив обед, снова устраивается в постели, желая дочитать энциклопедию — остаётся совсем немного страниц. Даже жалко — книга и правда удивительная, вмещает в себя действительно много самой разной информации. Удивительной для Мицки. После он даже не знает, что ещё можно будет прочесть, так как эта энциклопедия наверное одна из лучших книг, что он видел когда-то, но пока ещё есть страницы он старается насладиться этим. Правда, не успевает, когда Узумаки заканчивает обедать, то отбирает у него книгу. — Пойдём к сестрёнке. — Говорит он, осторожно беря книгу из его рук, и кладёт ее раскрытой на тумбочку. Мицки растерянно моргает. Мужчине же нравились его волосы, и вроде бы собирались всё оставить так, зачем тогда к девушке? Однако он ничего не говорит, конечно же, просто кладёт свою ладонь в ладонь Узумаки и послушно идёт за ним к двери. Только лишь как-то… разочарованно хмурится и закусывает губу. Он ведь смирился с такой причёской, более того, ему и понравилось даже, так почему? Мицки закусывает губу и сжимает подол кимоно, когда они выходят из комнаты. Обидно. Ему что, даже здесь нельзя порадоваться такой мелочи?.. Было ведь всё хорошо. Почему опять не так всё? Он, правда, не успевает об этом задуматься сильно, потому что останавливаются они у двери буквально напротив их спальни. Мицки растерянно моргает, пока мужчина стучит. — Что опять?! — Слышится из-за двери голос Карин. Недовольный. — Можно мне хоть собой-то заняться? — Это мы вообще-то. — Кричит в ответ мужчина и пинает слегка дверь. В комнате что-то гулко стучит и топает к двери. Видимо, Карин спрыгнула с кровати. Они немного отходят от двери, и девушка как раз быстро её открывает, держа перед глазами очки и взволнованно вглядываясь в них. При этом у неё лицо блестит чем-то сильно, будто… намазано какой-то жидкостью? И пахнет она слишком сильно — очень много смеси запахов. — Что случилось? — Обеспокоенно спрашивает она, оглядывая их двоих прищуренными глазами. Мицки только растерянно смотрит на её встрёпанные волосы, что собраны в какой-то… что-то наподобие пучка и на пушистый, фиолетовый халатик, что скрывает только ее бёдра. — Да ничего, просто думаю надо, чтобы ты Мицки проверила. Он сказал вот, что у него волосы слишком быстро отросли. Это получается его не будут стричь? Мицки растерянно хлопает глазами, пока Карин держит перед глазами очки и щурится, внимательно вглядываясь в его лицо. Хмурится. — Хм… Ты, что, его подстриг? — Недовольно спрашивает она. Действительно с чёлкой сильно заметно. Это сам Мицки не замечал ничего, а вот Узумаки, так внимательно наблюдая за ним, точно всё видели. — У тебя же руки кривые. — Возмущённо тянет она, зло косясь на мужчину. Тот обиженно поджимает губы. — Ничё я не трогал… — Бурчит он, скрещивая руки на груди. — Он сам. Мицки только шокировано переводит взгляд на девушку. Хотя, казалось бы уже надо привыкнуть к их странному поведению. Но вот нет — он снова совсем обескуражен и нервно сжимает кимоно. Карин сосредоточенно щурится на него. — И правда сам — ровно. — Мужчина недовольно, возмущённо фыркает на такое. — Ладно, входите, я соберусь и займусь миленьким. Мицки так в шоке и неловкости ступает в комнату девушки, куда его осторожно подталкивает мужчина, обжигая своей рукой поясницу. Далеко, правда, входить они не стали. Мицки застывает перед ковром, а мужчина опирается на дверной косяк, пока девушка мечется к шкафу, а потом с вещами в… ванную, наверное. Мицки растерянно моргает и осматривает комнату. Она кажется удивительно похожей на спальню мужчины — будто Узумаки мыслят одинаково — лишь цвет тут преобладает какой-то… мягкий лавандово-розовый. И стол с зеркалом и, видимо, косметикой выбивается из знакомой Мицки обстановки. И много рамочек с фото, расставленные везде, картин на стенах больше. Пахнет разной смесью духов и ещё чего-то. В остальном же комната очень похожа. Может это и из-за планировки дома, но… разве такие люди не сделали бы всё под себя? И раз спальни почти одинаковы остались, значит они и вправду так сильно похожи. Брат и сестра. Не важно даже, что мужчина не унаследовал красные волосы клана. В остальном же они и впрямь очень похожи и близки. Удивительно. Хотя почему бы? Мицки вроде как знает, что люди, живущие вместе всю жизнь, тем более родившиеся в одной семье, похожи в некоторых вещах, так что чему тут удивляться. Однако для него в этой новой жизни и обстановке малейшее изменение, открытие, кажется какими-то слишком большим. Впечатляющим, так что он довольно потерянно на всё реагирует. Видимо, пусть и смирился с происходящим, но ещё не до конца привык. Только к их спальне. Но, в любом случае, Карин быстро выходит из ванной, уже одетая в шорты и очередную фиолетовую рубашку, просто немного другую по крою. И волосы внезапно собраны в торчащий пучок на затылке, напоминая маленький костёр с языками пламени. Только шпилька торчит чёрным мечом. Она поправляет очки, улыбается и гладит Мицки щёки, когда подходит к нему. Немного поправляет чёлку. — Миленько как. Так лучше — твои глаза прекрасные видно. — Снова нежничает она, и Мицки неловко отводит взгляд. Снова щёки словно краснеют. Странные незнакомые чувства такие слова вызывают. Немного пугает, но… кажется… хорошо? Девушка смеётся, трёт его щёки и принимается обуваться. Мужчина же осторожно выводит его из комнаты, придерживая за бока, и не отпускает, когда они идут по коридору. — Ну, сейчас возьмём кровь, я проведу пару тестов с ней, осмотрю тебя, посмотрим что такого случилось. Да и нужно уже подкорректировать витамины. Как раз за один раз разберёмся со всем в лаборатории. Мицки спокойной идёт за Карин впереди, чувствуя сбоку мужчину, хоть и нервничает немного из-за осмотра. Никогда не любил такие вещи. Но на последнем слове он застывает в страхе. Его сжимает холодом, каким-то страшным — словно монстр, от которого он так бежал, наконец-то поймал его. От этого трясёт. Только не лаборатория. Он холодными пальцами цепляется в кимоно и словно становится статуей изо льда — каждая клетка замирает от холода и страха, напряжения, и только внутри всё дрожит. Или не внутри. Он дрожит, и в глазах всё расплывается. Пожалуйста, не надо. Узумаки растерянно замирают на мгновение, но мужчина быстро прижимает его к себе, увидев страх на лице Мицки. Прижимает его лицо к плечу и крепко держит. — Тише, тише, дыши, Мицки. Всё хорошо, нет ничего страшного. — Говорит он в ухо, прижимаясь щекой к пушистым волосам. Шепчет успокаивающе, только Мицки продолжает дрожать. Карин растерянно подходит, гладит по голове. — Ты боишься лаборатории? — Догадывается она, и Мицки всхлипывает, его ноги подгибаются, и не держи его Узумаки, он бы осел на пол. Но мужчина легко подхватывает его на руки, а девушка быстро открывает дверь их комнаты. Мужчина садится на лавочку у двери и осторожно прижимает к себе Мицки, что плачет и дрожит от страха. Карин опускается рядом на корточки и гладит его по спине, пытается успокоить сведённые судорогой руки и пальцы Мицки, которыми он вцепился в кимоно. Они гладят его, обнимают, но Мицки продолжает сжимать страх, а слёзы пропитывают футболку Узумаки. Он всхлипывает и болезненно сжимается. Карин успокаивает его руки, а потом понемногу начинает успокаивать и чакру тоже, заставляя истерику утихать быстрее. Мужчина же продолжает всё это время гладить его, прижимать к себе и слегка укачивать. Девушка всё-таки добивается того, что дрожь уходит и медленно расправляет скрученные спазмом пальцы Мицки. Он уже не всхлипывает, вздрагивает только время от времени, но ещё продолжает тихо плакать. Мужчина продолжает его гладить и ласкает пушистые волосы. — Ты боишься лаборатории, да? — Тихо спрашивает Карин, держа в своих руках его холодные ладони. Мицки тихо всхлипывает. — Миленький, там нет ничего страшного, это не больно. Нужно только взять у тебя кровь и осмотреть, всё ли в порядке. Это не больно и не страшно, обещаю тебе. Ну, ну, не плачь. — Она поднимается на ноги и так же как и мужчина гладит его голову. Мицки всхлипывает и сжимается, хоть тепло этих двоих, кажется, вытесняет весь холод, проникая в него. Только вот страх так и не исчезает, звенит, закладывая уши. Он всегда боялся больниц и лабораторий. Всегда уползал только домой, чтобы залечить раны, даже самые серьёзные — он скрывал кровь, делал вид, что всё лучше, чем есть, а потом корчился в ванной, завернувшись в полотенце и ожидая, пока раны затянутся и кровь перестанет заливать дно душа. Не мог же он попасться в руки медикам Конохи — его бы тогда не отпустили, наверное. А даже если бы отпустили, дать им свою кровь слишком опасно, страшно — кто знает, что они попытались бы сделать. Мицки ведь всегда знал, что другой — отец дал это понять совсем рано, и Мицки сам видел, что и отец такой же. И на людей они оба только похожи. Сначала он боялся всего в Конохе, потом страхи стали обретать смысл — он понял, что просто нельзя попадать в госпиталь — понял, что нужно защитить себя, секреты отца. И страхи делились, обретая форму. Особенно госпиталь, лаборатории стали приводить его в ужас, когда он, изучая Коноху, увидел то, что не должен был. С тех пор все лекарства, медецинские приборы, госпиталь и лаборатории — кошмар для него. И сейчас Узумаки хотят отвести его туда. Самих инструментов Мицки, что удивительно, не боится, понимает, что для чего нужно, но… Что всем этим можно сделать с ним? Это страшно до дрожи. И страх не уходит, даже когда Карин успокаивает чакру — это должно расслабить нервы, тело, что и делает — но этого не достаточно. Потому что против того, что он сдался Узумаки, против понимания, что они не станут вредить, всё равно стоит страх перед всеми этими возможными вариантами. Обязанность выжить. И их слова не уничтожают этот страх. Истерика отступает, подчиняясь воздействию, но разум-то не перестаёт корчится от мыслей. И Мицки боится. Даже после их убеждений, даже когда слёзы заканчиваются в теле. Просто хочется, чтобы этого не было. Мужчина же гладит его, девушка укутывает вуалью своих цветочных, фруктовых запахов и чакрой. Тепло Узумаки, не только чакры и тела, проникает в него, но всё равно… Всё равно страшно. Ему не спокойно, даже когда слёзы заканчиваются и мужчина осторожно, держа его за щёку, поднимает лицо от плеча, чтобы посмотреть. В голубых глаза желание успокоить… нежность. И всё то же увлечение. И Узумаки старается мягко улыбаться. — Послушай… мне… жаль, что ты боишься, но нам нужно проследить за твоим здоровьем. Сестрёнка сказала, что только возьмёт кровь и осмотрит тебя, это не больно — обещаю. Правда? — Он бросает мимолётный взгляд на сестру. — Правда. Ничего больше чем укол. — Улыбается девушка, вставая так, чтобы попадать в поле его зрения. Мицки жалобно выгибает брови, кривится, а в глазах стоят слёзы. Красные глаза — его второй кошмар — грустные, но… такие тёплые. Добрые. Совсем не то, что было с ним. Только… не помогает. Да и в принципе они сделают с ним, что посчитают нужным — нужно бы это усвоить, тем более если это важно. И вправду важно ведь. Да, вот сейчас успокаивают, но позже точно поведут в лабораторию. А совсем не хочется, но убедить себя взять себя же в руки не получается. Как и поддаться их улыбкам. — Тише. — Снова шепчет мужчина, вытирая парочку слез, что всё-таки текут из глаз Мицки. — Послушай, сестрёнка всё осторожно сделает, а я тебя подержу, всё будет хорошо. Обещаю. Мицки зажмуривается. Так хочется попроситься обратно в кровать. Лучше тихо и послушно сидеть там, чем идти в такое место, но… Но всё равно поведут. От этого он не может отказаться — слишком важно мужчине, чтобы с ним всё было хорошо. И Мицки ничего не остаётся, кроме как трястись от страха и ждать этого кошмара. Узумаки ответа так и не дожидается, так что мужчина только крепче обнимает его и встаёт, держа на руках. Так они и идут по коридорам. У Мицки в глазах темно и размыто, и дорогу он не запоминает, как и не слышит толком слов — как Карин с ним воркует. Зато отчётливо ощущает свет ламп, когда девушка включает освещение, и чувствует особенный запах таких мест. Нервно вздрагивает и сжимается в руках Узумаки, крепко зажмуриваясь. Мужчина садится на что-то и снова слегка его укачивает, расслабляет. Вскоре присоединяется Карин и осторожно гладит его руку, тихо объясняя, что будет делать. Мицки потряхивает на коленях Узумаки, особенно когда он видит, что они сидят на кушетке, что скорее всего легко может превратиться в операционный стол. Девушка осторожно поднимает его рукав, улыбаясь и мягко говоря с ним, пока перематывает жгутом руку выше локтя и вводит иглу, набирая в пробирку его алую, драгоценную кровь. Мицки колотит дрожь, но мужчина крепко держит его, прижимает к себе, и Мицки ничего не остаётся, кроме как со страхом смотреть на утекающую кровь и тихо плакать. — Всё хорошо, сейчас я проведу с этим несколько анализов, и мы узнаем, как твоё здоровье. — Улыбается Карин, мягко залечивая ранку от иглы, когда заканчивает брать кровь. Гладит по голове, спустив рукав кимоно, а мужчина его крепко прижимает к себе, снова пряча лицом в футболке. Мицки плачет, пока девушка что-то там делает, шумя чем-то, а Узумаки его укачивает, успокаивает и говорит как хорошо, что он так тихо себя ведёт. Мицки сам сжимается и нервно цепляется в его футболку, стараясь спрятаться, мужчина только укачивает его и тихо улыбается, продолжая успокаивать. Они снова дают ему достаточно времени, чтобы он хоть как-то пришёл в себя и перестал немного дрожать. Затем Карин тоже начинает его гладить. — Миленький, послушай, надо тебя осмотреть. Сейчас нужно лечь на кушетку, чтобы я смогла изучить твою чакру, всё ли в порядке. Как твой организм справляется, хорошо? Давай, осторожно, слезай с Боруто. Вот этого вообще не хочется. В руках у мужчины хоть немного спокойнее, чем на холодной и страшной кушетке. Лучше быть с ним, чем… с таким. И Мицки только сильнее цепляется в футболку, натягивая её, и вжимается в мужчину. Тот как-то резко, словно его ударили, выдыхает, когда Мицки в панике резко прижимает к нему ещё и ноги. Узумаки напрягается, но Мицки не особо может обратить на это внимание — страшно. И не хочется на кушетку. — Мицки, послушай, обещаю — я буду держать тебя за руку, не бойся. Это не больно. Тише, тише… — Успокаивает его мужчина. В слова не верится, но ему нужно всё же подчиниться, и в конечном счёте его судорожно напряжённое тело укладывают на кушетку. Мужчина нависает над ним, улыбается мягко и гладит. Пытается успокоить. Карин с другой стороны кушетки тоже его успокаивает, снова растирая сжатую ладонь. В конце концов, Мицки послушно лежит на кушетке, судорожно сжимая ладонь Узумаки, и невидящим глазами пялится в потолок. Он совсем не расслаблен — напряжён, тело всё застыло, словно перед броском, но он лежит. Карин тихо говорит, что сейчас будет его осматривать и выпрямляет над ним ладони, укрывая зеленоватым свечением. Сердце бьётся слишком громко в ушах, каждая клетка тела болит от напряжения, а холодную руку совсем не согревает горячая ладонь мужчины. Но постепенно поддаваясь Карин, тело снова расслабляется. Мицки плачет и жалобно переводит взгляд на неё, всхлипывая, когда видит, как она хмурится. Ужасно хочется вскочить и броситься отсюда, когда девушка перестаёт изучать его чакрой. Уползти хотя бы. Но нельзя. Карин гладит его по голове, мужчина тоже, а он просто плачет, понимая, что ещё не всё. — Мне нужно ещё кое-что сделать, хорошо? Знаешь, что такое УЗИ? Я посмотрю на тебя одним прибором, это не больно, только холодно. Но ничего страшного. Это всё страшно. И девушка понимает это по его лицу и отходит за чем-то, чтобы потом дать ему выпить успокоительное. Таблетка плохо проходит в сжатое горло, потому Карин приходится проталкивать её, стимулируя чакрой мышцы, и справляться с его дрожью. Затем мужчина снова его обнимает, согревая, но опять Мицки оказывается на кушетке. Только теперь девушка ещё и кимоно развязывает, оставляя его совсем беззащитным. Он дёргается, когда специальный гель холодом ложится на живот. — Тише тише, потерпи немного, миленький. — Воркует Карин, внимательно всматриваясь в монитор и водя по животу прибором. Холодно и страшно. Мицки плачет и хочет обратно в тёплую кровать, просто потому что это совсем несправедливо — было так хорошо, зачем же здесь лежать? Но это всё не заканчивается, а Карин осматривает, кажется, все органы в брюшной полости. Узумаки его успокаивает, гладя по голове, и обнимает как может, но не очень помогает. Потому что холодно ужасно. А потом девушка ещё и наносит гель у сердца, и у Мицки даже челюсть дрожать начинает от того же холода и нервов. Он судорожно, непроизвольно сжимает ноги и сгибает их в коленях, желая тихонько заскулить и свернуться где-то в тёплой темноте. Ещё и сердце запуганно дрожит — что девушка там вообще пытается увидеть, если оно так заходится спазмами? Мицки уже опять плачет в полную силу, но Карин, кажется, сохраняет покой, внимательно изучая, что ей нужно, и лишь когда заканчивает, начинает суетится, вытирая с его кожи гель. Мужчина тоже помогает, а Мицки только всхлипывает и сжимается. Кое-как Карин расправляет его руку, чтобы сделать укол, и Узумаки снова берёт его на руки, уходя из этого места. У Мицки внутри орёт паника, страх, холод, и он ничего не видит из-за этого, из-за сходящего с ума сердца. Только судорожно цепляется за футболку, даже толком не понимая, что он уже в кровати, безопасности. Только плачет и дрожит. Мужчина не пытается вырваться, только сам ложится в постель, укрывает их одеялом и гладит потерянного, испуганного парня. — Уже всё хорошо, всё хорошо. Шепчет Боруто несчастному Мицки. Жалко его очень, и злость берёт от того, что он так боится подобного. Впрочем… не обязательно, чтобы над ним в лабораториях издевались — Мицки был вполне цел, когда они его нашли — Боруто вот сам боялся всяких медиков, пока был маленьким. Может и Мицки просто сам по себе боится этого. Во всяком случае, Боруто пытается не думать про это, чтобы не разозлиться и не испугать парня, а только целует пушистые волосы и гладит дрожащее тело. Постепенно Мицки отогревается, дрожь уменьшается и слёзы исчезают — успокоительное действует и Мицки медленно проваливается в сон. Может уже и можно — не так давно был обед, но раз он так изнервничался, то пускай спит. Боруто мягко улыбается, смотря на спокойного, но ещё немного несчастного парня в своих руках и мягко улыбается. Сердце болью сжимается из-за его состояния, но он успокаивает себя тем, что справится со всеми его ранами, и тогда… что-то да получится у них. А пока он будет только тихо его баюкать, чтобы он успокоился окончательно. К ужину, правда, Мицки так и не просыпается. Боруто пытается его разбудить, дождавшись пока Рин принесёт чай для него, но парень только жалобно хмурится, на секунду открывает слипающиеся глаза и снова сворачивается калачиком. Мужчина только удивляется тому, что парень такой гибкий, и решает его оставить в покое. Правильно — пусть спит. Зато приходит Карин и говорит, что есть некоторые отклонения, но совсем незначительные, и это легко можно поправить — она уже подобрала все необходимые лекарства и подправила дозу успокоительного. Так что через какое-то время Мицки придёт в норму. — А волосы что? — Спрашивает от сестрёнку, когда та садится на кровать и гладит спящего по голове. Мицки слегка морщит нос, но не просыпается, кажется, уже полностью успокоившись. — Это из-за витаминов. — Улыбается Карин, глядя на такое красивое личико парня, гладя нежную щёку. Теперь ещё более нежную чем раньше. — У него не хватало много чего с самого начала. Не опасно, но как на крайней грани, будто организму приходилось выживать. К тому же, думаю, он плохо ел. А сейчас после нормальной пищи, витаминов он ещё восстанавливается. Ещё не всё, но думаю за месяц он будет уже полностью в прекрасном состоянии. Ну вот волосы на это среагировали первыми, потому так быстро отросли. — Значит всё хорошо? — Теперь да. — Улыбается девушка и встаёт с кровати, напоследок потрепав нежные, пушистые волосы. — Так, слушай, что когда ему давать пить… Серьёзно уже говорит она, поправляя очки и беря ручку с блокнотом, объясняя Боруто порядок таблеток. Мужчина внимательно вслушивается и радуется, что скоро с Мицки всё будет хорошо. По крайней мере, хотя бы с телом. А со всем остальным он разберётся позже.