Второй брак королевы

Чайльд не был удивлен словам мужа, так как тот говорил очевидные вещи, тем не менее, он не думал, что вместо того, чтоб защищать любовника, слепо обвиняя Аякса в копировании, Аято выберет сторону королевы. Услышав это, группа, окружавшая Тому, нервно переглянулась. Выражение лица наложника, напротив, было мрачным. Даже рядом с королем он выглядел несчастным. Тарталья лениво покачивал бокал, осматривая зал. Фрейлины, которые изначально находились неподалеку от королевы, одна за другой начали расходиться по сторонам, а Итэр, который хоть и не мог отойти от хозяина, кого-то активно высматривал в толпе. Чайльду показалось, что рыцарю необходимо было с кем-то встретиться, поэтому позволил мальчику уйти. Тот, пусть и не сразу, поблагодарил, сомневаясь, стоило ли ему оставлять господина, тем не менее, заинтересованность в том человеке взяла верх и он откланялся. Как только заиграла музыка, многие дворяне и простолюдины вышли в центр, чтоб потанцевать. Тома тоже куда-то убежал, и Аякс предположил, что наложник спешит к сумерскому секретарю, однако вспомнив, что мужчина покинул дворец несколько дней назад, пришел к выводу, что любовник хочет пообщаться с другими людьми. Юноша был захвачен своими мыслями, когда чужой голос привлек его внимание: — Так, кто кого скопировал? Тарталья по-прежнему сохранял нейтральное выражение лица. Он уже почти привык, что супруг не мог трезво оценивать ситуацию, если это касалось мужа и любовника. — Разве и так не ясно? — Чайльд сделал глоток, прежде чем продолжить: — Невероятно только, что Вы решили заступиться за меня, а не за Тому. Он определенно расстроился. — Ничего не поделаешь. — Устало вздохнул король: — Перед ним я позже извинюсь, а ты - королева... Лицо Инадзумы. Как представитель страны, тебе нельзя позориться, поэтому мне не осталось ничего, кроме как поддержать тебя. — То есть ты только сейчас об этом вспоминаешь... — Тихо пробормотал в бокал Чайльд, чтоб Аято не услышал. — Понятно. Тарталья оглянулся назад, когда яркий свет и веселая музыка начали наполнять комнату. Мужчины и женщины в масках держали друг друга за руки, улыбались и весело двигали ногами в такт музыке. Простолюдины наслаждались новизной бала, в то время как дворяне, казалось, были в восторге от менее официальной атмосферы. Рыжий юноша даже немного завидовал им. Откуда-то из зала донеслись радостные возгласы. Королева повернулась на звук и увидела наложника, танцующего в центре высокой сцены. Его пшеничные волосы блестели в воздухе, легкие ноги кружились, и толпа тянулась к нему, как мотылек к огню. Особенно веселыми казались простолюдины, которые хлопали в ладоши всякий раз, когда Тома подходил к ним. Аякс заметил, что восхищенный взгляд Аято тоже был устремлен на любовника, из-за чего он почувствовал неприятный укол одиночества, однако, вместо возмущений, юноша предложил супругу присоединиться к веселью. Брови короля недоверчиво приподнялись. — Вы выглядите так, будто хотите пойти к нему. — Мне кажется, или ты ревнуешь? — А похоже? — Это было сарказмом, да? Когда же ты перестанешь так говорить, когда злишься? — А почему я должен? Я волен говорить так, как хочу, а Вы вольны считать так, как пожелаете. — Ты знаешь, я думаю… — Аято склонил голову в задумчивости, затем повернулся к супругу с серьезным выражением на лице. Чайльду было интересно, что тот собирается сказать: — Когда моя мать привела тебя сюда, она научила тебя сражаться словами? Почему ты всегда отказываешься поддержать хотя бы одно мое слово? — Вы хотите знать? — Честно говоря, да. — Тогда почему бы нам не отложить короны на пол часика и не поговорить по душам? В нейтральной зоне? Тогда я вам расскажу. Глаза короля сузились: — Ты сказал это однажды, когда мы были детьми. Ты помнишь, что сделал потом? Я больше на это не куплюсь, мне это явно не понравится. Тем более, что в конце ты свалился в обморок, из-за чего меня потом отругали. О чем они говорят? Тома перестал танцевать и, сойдя со сцены, смахнул пот с лица. Он нахмурился, увидев, как головы монархов склонились друг к другу в разговоре. Они выглядели вполне серьезно… У наложника упало сердце. Король никогда не обсуждал с ним государственные дела, свою работу, то, что он делал, о чем беспокоился и так далее. Ему нравились его теплые глаза и внимание, но любовник чувствовал себя неловко всякий раз, когда король и королева говорили о чем-то серьезном. Аль-Хайтам уехал на остров Рито. Тома не получал от него никаких вестей с тех пор, как тот отправился в поместье Лоефальтер расследовать дело о ребенке. Интересно, хорошо ли секретарь справляется со своей работой? Наложник был не в силах подавить растущую тревогу. Однако было еще кое-что, что привлекло его внимание. С другого конца комнаты он заметил герцога Минчи, который, в отличие от вечно популярной герцогини, потягивал вино в одиночестве. Любовник улыбнулся про себя и подошел к нему. Монархи продолжали спорить, пока Чайльд не махнул рукой, уставший от болтовни. Ему больше не хотелось разговаривать. То же самое можно было сказать и об Аято, который с кислым выражением лица позвал проходившего мимо слугу принести еще вина. Тарталья же отказался от бокала, предпочтя ему кусочек торта. Король, увидев, как супруг ест сладкое, недоуменно уставился на него: — Ты уверен, что хочешь торт? — Очень даже. — Аякс знал, к чему тот клонит. — Ты потолстеешь ещё больше. — Это лучше, чем напиваться на людях, не так ли? — Не понимаю... раньше ты был более ответственным. До свадьбы всегда следил за своей тарелкой, чтоб не дай Архонты, там не было ничего лишнего, периодически даже пропускал приемы пищи, после ты немного расслабился, набрал, но был нормальным. На тебя приятно смотреть было, а сейчас что? — Аято разочарованно пялился на Чайльда, который всё так же продолжал есть. — А сейчас мне этого не надо. Наша общая комната теперь пуста, так зачем мне удовлетворять твои эстетические потребности? Тем более, твой наложник неплохо справляется с этим вместо меня, верно? — Королева, ты меня разочаровываешь. — Ну, не знаю. Пойди к Томе, поплачь, какая твоя жена негодяйка, раз позволяет себе хорошо вкусно питаться и поправляться от этого. — Раз тебя не волнует мое мнение, подумай о ... Своем брате... — Лицо короля побледнело. Аякс предположил, что тот вспомнил что-то нехорошее. — Он уезжал и прощался со стройным Чайльдом, а что же скажет, увидев, как ты ешь торт? Тарталья съел ещё один кусочек, задумавшись, что бы старший ему на это сказал. Глубоко вздохнув, юноша заговорил: — "Молодец, мой милый, ешь на здоровье. Я принесу тебе ещё, если захочешь." — Что?! — Что? Аято уставился на супруга, который выглядел совершенно серьёзным. — Вы, Ваше Величество, видимо плохо знаете моего брата. — Чайльд поставил пустую тарелку на столик и взял новую с ещё одним кусочком торта. — В те далёкие времена он был моим главным поставщиком сладкого. — Я же говорил ему перестать... — Король выглядел раздосадованным. Это потешило Аякса. — Тогда понятно, почему в последний раз он принес в два раза больше. — ... Я запрещу ему приходить на территорию дворца. — Аято выглядел злым. Тарталья даже понимал, почему. Правитель не любит, когда кто-то идёт наперекор ему. — Попробуйте. — Коротко пожала плечами королева. Она знала, что у супруга ничего не получится. — Тем не менее, тебя вообще не волнует, что ты наберёшь вес? — Не беспокойтесь, Ваше Величество, на этот случай у меня есть личный портной. — Ты сильно изменился... Что с тобой стало? — Король свёл брови. Тарталья промолчал. Он и сам видел, что стал более расслабленным, будто всё, что раньше было важным, сейчас является лишь обыденностью. И юноша догадывался, из-за чего это могло произойти. Глаз бога... Артефакт, который считался для него отдушиной, вот-вот потухнет. Аяксу страшно представить, что может быть дальше. В этот момент в зале снова заиграла музыка, и все сменили партнеров. Монархи выполняли неинтересную работу просто сидя за столом, но они должны были соблюдать формальные приличия. Чайльд сорвал клубнику с куска торта и положил ее в рот, а Аято со скучающим видом огляделся по сторонам, но внезапно его глаза остановились. Королева проследила за чужим взглядом и увидела, что Тома смеется и разговаривает с кем-то в углу. Он не мог разглядеть, кто это был, так как они были скрыты толпой. Хотя нет, теперь их возможно рассмотреть. Это был герцог Минчи, улыбающийся так, словно наслаждался беседой с королевским наложником. Будет ли Аято ревновать? Аякс мельком глянул на супруга, но тот уже отвернулся и протянул слуге пустой бокал из-под вина. Неужели совсем никакой реакции? Хотя он продолжал поглядывать на них время от времени, король казался в значительной степени невозмутимым. Разве это нормально, что его возлюбленный улыбается и разговаривает с другими альфами? Неужели совсем не ревнует? Ах, да. Аято же доверял Томе. Тарталья отрицательно покачал головой. А вообще, что такого важного в реакции супруга? Это всё лишь между ними. Было бы странно, если бы Чайльда поймали, наблюдающим за любовниками, поэтому снова просто запихнул кусочек торта в рот. — Королева. — Вдруг окликнул знакомый голос, от которого постоянно бегут мурашки по коже. Юноша поднял голову и увидел приближающегося к нему человека в сверкающей золотой маске. — Ваше Величество император. — Аякс коротко поприветствовал улыбающегося Моракса. — Можно Нам посидеть рядом с Вами? Мы не очень хорошо танцуем. — Почему же? У Вас вполне неплохо получается. — Тарталья и Рекс Ляпис одновременно повернулись к Аято, который смотрел на бога и держал в руке бокал с вином. Какой по счету это был? — Приветствуем правителя Инадзумы. — Архонт продолжал улыбаться, но его тон казался холоднее: — Не думали, что Вам так нравится наблюдать за тем, как Мы танцуем. Атмосфера была напряжённой, что не удивительно, эти двое чуть не подрались из-за Томы. И, пусть ненависть Аято была вызвана скорее оскорблением, чем ревностью, он совершенно не старался скрыть свое негодование. Торт вдруг показался несвежим. Королева отложила вилку и протянула тарелку слуге. Золотые глаза взволнованно поглядывали в сторону монархов и императора Ли Юэ. Итэр заметил, что его партнёра что-то беспокоит, поэтому прямо спросил, что происходит. Сяо, несмотря на то, что был отвлечен, продолжал вести, плавно меняя движения танца. Перед ним прекрасный юноша, который так же активно участвует в вальсе, он просто не мог не восхищаться тем, как сильный рыцарь изящно поворачивает свою шею, следуя за музыкой, как грациозно исполняет пируэт, прежде чем позволить адепту снова положить левую руку ниже его лопаток, а правой нежно коснуться шершавой от тяжёлых тренировок ладошки. — Ваш король чересчур самоуверен. — Честно ответил Охотник на демонов, смотря в завораживающие карие глаза. — От чего же так сурово? — Итэр крепче сжал плечо адепта, наклоняясь от него, чтоб выполнить движение. — Считает, что ровня богам, забывая, насколько те жестоки. Ходит по краю скалы, ожидая, когда кто-то таки подтолкнет его. — Не смею отрицать Ваши слова. Тем не менее что Вы имеете в виду, говоря последнюю фразу? — Моракс участвовал во множестве битв, видел тысячи смертей, не пощадил никого из своих врагов. Он без лишних сомнений может избавиться от неугодных подчинённых, что уж говорить про иностранных жителей. Стоит благодарить синеву двух полуночных нефритов, рыжие мириады звезд и холодную сталь, что Гео Архонт так милостив и терпелив по отношению к неразумному правителю, однако неизвестно, как долго бог будет молчать. Итэр сглотнул, не решившись что-то ответить. Вместо этого мальчик перевел тему в более мирное русло, спрашивая о чужом самочувствии. *** Как только Чайльд вернулся во дворец, приказал своему помощнику выяснить, кто передал информацию о его наряде, но тот лишь скептически посмотрел на юношу. Это вообще возможно? То, что носила королева, не было конфиденциальным, и некоторые знатные особы заранее узнавали, что не стоит надевать, чтоб не случился конфуз. Однако буквально через три дня стала известна личность того, кто это сделал, но проблема в том, что этот человек был найден мертвым в собственной комнате. Врачи утверждают, что смерть была крайне мучительной - каким-то образом в теле слуги было обнаружено множество острых кристаллов, травмирующих внутренние органы. Как они туда попали - неизвестно, следов пыток обнаружено не было, поэтому списав это на самоубийство, дело закрыли. Был уже вечер. Люмин, уехавшая на День рождения леди Паймон, вернулась раньше, чем ожидалось. Чуть ли не врываясь в покои королевы, фрейлина активно пыталась донести новость, которую услышала. Аяка пыталась успокоить ее и напомнить о манерах, однако та лишь отмахнулась и бросилась к господину, пытаясь перевести дыхание. Она была здоровой девушкой, должно быть, она бежала сюда издалека. Предполагая, что сейчас услышат нечто шокирующее, другие фрейлины прервали свою шахматную партию и подсели ближе, чтоб ничего не упустить. Люмин глубоко вздохнула, когда все столпились вокруг нее: — Речь идёт о герцогине Минчи... — Если ты про случай с сумерским секретарем, то ты на шаг позади. — Сказала одна из помощниц, но тут же была прервана. — Это совершенно другое. — Блондинка выглядела оскорбленной, поскольку обе эти истории уже были широко распространены. Если быть точным, то одна из них была оживлена старым скандалом, а другая - когда господину Аль-Хайтаму влепили пощечину. — Герцог Минчи сказал герцогине, что хочет развестись с ней. Дамы в изумлении прикрыли рты руками. Аякс тоже был потрясен, отложив книгу в сторону, он принялся расспрашивать, почему вдруг тот решил так поступить. — Это из-за лорда Варки? — Да! Я слышала, как господин Эрох кричал на госпожу Лизу, мол она родила от его брата. — Но почему он вдруг поднимает сейчас эту тему? Одна из фрейлин изобразила улыбку, а Аяка прищелкнула языком. — Вскоре после того, как лорд Варка вошел в храм, герцогиня Минчи посетила его по просьбе бывшего герцога. До этого у них были близкие отношения... С точки зрения Эроха, он бы заподозрил неладное, если бы услышал подобные слухи. Продолжай, Люмин. — Ему также не понравилось, что госпожа Лиза подралась с другим омегой. Герцог не был уверен, потому ли это, что между ней и сумерским секретарем что-то было. — О, это уже слишком. — Герцог, должно быть, расстроен тем, что храм не разрешает проводить тесты на отцовство. Фрейлины заговорили все вместе. Тесты на отцовство, когда-то считались безошибочными, вплоть до дела графини Катерины тридцать пять лет назад. Ее омега пошел в храм, чтобы узнать, кто второй родитель его ребенка, но у Катерины была сестра-близнец. Изучив результаты, настоятельница пришла к выводу, что обе женщины были матерями ребенка, и это открыло лазейку в тестах на отцовство. Но, даже если и был какой-то изъян, эти особые обстоятельства были так редки… — Вообще-то это довольно странно. Герцог Минчи сказал, что они зачали ребенка до свадьбы, но с тех пор, как поженились, герцогиня не забеременела. — Возможно, господин Эрох слишком горд, чтобы признать свое бесплодие. Предполагаемый роман лорда Варки и Лизы произошел, когда Чайльд был еще совсем маленьким, так почему это вспомнили сейчас, после того как это было похоронено в течение стольких лет? — Связано ли это как-то с Томой? Фрейлины перестали болтать и повернулись к королеве. Они не знали, почему вдруг всплыло имя наложника, и, честно говоря, у Аякса не было доказательств. Однако Тома недавно спросил о герцогине Минчи, и вскоре после этого разразился скандал. — Люмин, что сказала герцогиня? — Аяка обеспокоенно свела брови, не зная, как реагировать. — Она сказала, что никогда не разведется. Дело может даже дойти до суда. Дамы заговорили о возможности победы госпожи Лизы. Тарталье показалось, что время для этой ситуации необычно, поэтому попросил фрейлин выяснить, почему герцог Минчи внезапно поднял эту тему. Юноша подозревал, что Тома, должно быть, раздул тревожный ум Эроха, но это само по себе не было поводом для наказания, если только он активно не манипулировал информацией. В любом случае это не помешает узнать. Если Тома виноват в этом, то с ним нельзя обращаться как с наивным рабом, ставшим наложником. Любовник обладает способностью влиять на общество и манипулировать общественным мнением. Нужно остерегаться таких врагов. Но через четыре дня после известия о намерении герцога Минчи развестись произошло нечто более шокирующее. — Королева! Господина Тому зарезала виконтесса Гуннхильдр! Джин Гуннхильдр - молодая девушка, влюбленная в герцогиню Минчи. Когда ее выбрали партнером Лизы на балу Летнего Солнцестояния, она сияла так, словно весь мир принадлежал ей. Вероятнее всего, виконтесса думала, что именно наложник распространил плохие слухи о герцогине, поэтому и решилась на такой отчаянный поступок. Тома, должно быть, впустил ее, потому что знал, что Джин нравится Лиза. Наложник наблюдал за всеми альфами и бетами, собиравшимися вокруг герцогини на праздновании Солнцестояния. — Не знаю, могу ли я это сказать, но … — Фрейлина начала что-то бормотать извиняющимся тоном, но потом замахала руками, словно, не обращая на это внимания, и снова заговорила: — Сумерский секретарь пинком выбил дверь, сказав, что почувствовал запах крови, и, к счастью, остановил виконтессу Гуннхильдр. Ее схватили на месте. — Аль-Хайтам уже вернулся? — Девушка кивнула. Чайльд нахмурился, обдумывая ситуацию: — Ладно. Как там наложник? *** — Как он там? Доктор прощупал пульс любовника. Его лицо было бледным и потным, Тома издал тихий стон, но ответа от дворцового врача не последовало. — Как он там? — Повторил Аято, глядя на повязки, обернутые вокруг живота "Прибрежного мальчика". Выглядело это просто ужасно. Доктор вздохнул и уставился на короля, словно призывая его замолчать: — Просто скажи мне! Голос правителя перешел в крик, и врач закрыл глаза: — Ваше Величество, пожалуйста, немного тише. Я не могу сосредоточиться. Аято отступил и принялся расхаживать по комнате, скрестив руки на груди, его снедала тревога. Он чувствовал, что сходит с ума. Ему уже сказали, что травма не опасна для жизни после первого осмотра, так что же тот делает сейчас? Через несколько шагов король оказался лицом к лицу с сумерским секретарем, стоявшим неподалеку. Аль-Хайтам приветствовал его легким кивком, и правитель хлопнул того по плечу: — Спасибо, что спас Тому. — Не стоит. Это простая удача. Аято кивнул и снова принялся расхаживать по комнате, не обращая внимания на то, что за ним внимательно наблюдают. Секретарь склонил голову набок. Король даже не вспомнил о том, что поздно вечером в комнату его наложника пришел еще один альфа. Аль-Хайтам был поражен, увидев, что монарх отнесся к этому так хладнокровно. Размышления были прерваны голосом дворцового врача: — Что это такое? Как странно! Секретарь перевел взгляд с Аято на доктора, который отпустил запястье Томы и вместо этого ощупывал его живот. — Ваше Величество! Поздравляю! — С чем? — Недоуменно дёрнул бровью король. — Ваш наложник беременный! Мужчины в комнате замерли. — Ребенок…? — Аято с удивлением посмотрел на живот любовника. Он показался ему плоским: — Ребенок? — Полагаю, господин Тома забеременел сразу после того, как Вы спасли его, Ваше Величество. В комнате воцарилось ошеломленное молчание. Король прикрыл рот рукой: — Младенец… *** Готовясь к работе, Чайльд смотрел в зеркало, а Аяка с серьезным лицом укладывала рыжие кудри. Она заметила, что юноша поглядывает на нее, и неловко улыбнулась, однако выражение ее лица оставалось напряженным. Аякс спросил, что так беспокоит девушку. Та ответила со вздохом: — Что будет с виконтессой Гуннхильдр? Тарталья знал, что она знакома с Джин, поэтому переживает за ее судьбу. Ранить наложника короля было явным преступлением, и виконтесса в настоящее время находилась в тюрьме. Люмин открыла рот, чтобы утешить Аяку, но прежде чем успела это сделать, в комнату вошла другая фрейлина, оповещая о визите короля. Несмотря на досаду, у Аякса не было выбора, кроме как впустить супруга, и дама, издав одобрительный звук, поспешно вышла. Юноша отвернулся от зеркала и посмотрел в сторону двери, а через несколько мгновений в комнату вошел Аято. Тарталья задумался, какие слова утешения он должен сказать, однако, на удивление, король не выглядел расстроенным. Вместо гнева или печали, на его лице была едва уловимая радость. Травмы наложника менее серьезны, чем ожидалось? И все же это еще не повод для веселья. — Ваше Величество? Всё в порядке? Ответ ошеломил Чайльда: — Тома беременный. Какое-то мгновение королева не могла осмыслить услышанное. Кто беременный? Тома? — … Я не могу вас поздравить. — Честные слова невольно слетели с его губ. Аято посмотрел на супруга критическим взглядом, но это правда. Аякс не мог праздновать это с ним. — Может, его и не признают частью королевской семьи, но это все равно мой первый ребенок. — Я знаю. — Сердце рыжего юноши бешено колотилось в груди, но лицо мужа казалось странно холодным. Возможно, и его лицо тоже было таким же холодным. — Ты не обязан меня поздравлять, но, начиная со следующего месяца, надеюсь, ты увеличишь пособие так же, как и любому другому наложнику, у которого есть дети. — Конечно. — Он бы сделал это в любом случае и без чужих напоминаний. — Тома еще не проснулся, но раны не опасны для жизни. Королева ничего не ответила, она просто не сводила глаз с дивана, пересчитывая цветы и листья на узоре. Аято тяжело вздохнул и, не оглядываясь, вышел из комнаты. Даже после того, как он ушел, Чайльд просто стоял в оцепенении. Должно быть, юноша оставался так некоторое время, пока не заметил фигуру, сидящую на подоконнике. Чжун Ли сидел на окне с открытой пастью. Окно не было закрыто, так что он, скорее всего, сидел и ждал, когда на него обратят внимание. Дракон прилетел во время разговора? В любом случае это не важно. Тарталья приблизился к животному и крепко обнял, пытаясь передать свои эмоции и боль. Чжун Ли обвился вокруг королевы, пытаясь поддержать. — Спасибо тебе… Мне гораздо лучше, когда кто-то обнимает. Это объятие было лучше тысячи слов.