Второй брак королевы

Чайльд думал, что ему будет одиноко после того, как все его хорошие друзья уехали. Действительность оказалась скорее противоположной: Аято решил устроить банкет в честь своего первого ребенка, и Тарталья был занят больше, чем обычно. — Вы не должны идти. — Люмин трясло от гнева: — Даже в компании или с близкими друзьями, Вы не должны присутствовать. Есть разные обязательства между посещением банкета и большим балом, но, если Аякс не придет на празднование в честь первенца короля, он может в конечном итоге навредить ему. Юноша не хотел просить своих друзей помочь ему, чтобы почувствовать себя лучше. — Я знаю. Лицо королевы выражало вынужденное спокойствие, но под ним клокотало раздражение. Ей не хотелось улыбаться, когда все поздравляют эту парочку, и не было желания притворяться непонимающей, когда все будут смотреть на нее. Но банкет уже назначен, и Чайльд не мог отказаться. Через четыре дня после того, как Аято определился с банкетом, Тарталья машинально прошелся по дворцу, давая указания. В конце концов он улизнул и спрятался на уединенной скамейке. Юноша сидел, подавляя в себе нарастающий гнев, беспокойство, обиду и изнеможение на фоне всего происходящего. Громко выдохнув, королева, откинув все нормы приличия, сгорбилась, стараясь прийти в себя. Именно четыре дня назад секретарь короля уведомил, когда все же состоится празднование. Аято хватило ума попросить своего помощника передать эту новость, и отправиться в инспекционную поездку в другую провинцию. С тех пор супруги не виделись. Хотя, это может даже и к лучшему. С его нынешним настроением, был огромный шанс, что Аякс наступит тому на ногу. Тарталья сидел там один, когда услышал звук приближающихся шагов. Он не хотел поднимать голову, поэтому просто прикрыл глаза рукой. Скорее всего, это правительственный чиновник, придворный чиновник или рыцарь. Они поворачивали назад или проходили мимо. Однако когда кто-то встал рядом с ним, юноша всё же посмотрел наверх. Это был Аято. Должно быть, он только что вернулся из поездки, на нем было более удобное кимоно, а волосы растрепаны. Их глаза встретились, и тот заговорил, слегка нахмурившись: — Ты плохо себя чувствуешь? Аякс слышал голоса неподалеку, приказывающие слугам разгружать багаж. Была целая смесь и других звуков, которые было трудно разобрать. — Я в порядке. Вы только что приехали? — Да…но ты действительно в порядке? — Да. Чайльд представлял, как сильно наступит ему на ногу, прежде чем тот пришел сюда. Теперь, когда муж был прямо перед ним, юноша не знал, что делать. Было тяжело оставаться в присутствии короля, поэтому он встал со скамьи и разгладил помятую юбку своего кимоно. Слегка пошатнувшись от головокружения, преследующего его вот уже несколько дней, Тарталья не сразу заметил, как дернулся Аято, намереваясь подхватить жену под руку: — Всё же, мне кажется, что не все хорошо. — Королева небрежно улыбнулась, но правитель повторил еще раз: — Ты действительно в порядке? Вопрос был тот же, но на этот раз нюанс был странным. Когда Аякс обернулся, правитель остановил на нем мрачный взгляд, словно пытаясь разгадать чужие мысли. Юноша подозрительно прищурился, стоя спиной к супругу. Он не думает, что Аято спросил, потому что увидел унылую фигуру жены на скамейке. — Я в порядке. — Королева улыбалась, делая вид, что ничего не знает. Аято же решил быть прямолинейным: — Тебе так не нравится, что я устраиваю банкет в честь ребенка? Тарталья еле сдержался, чтоб не хохотнуть, находясь на грани истерики. Не нравится? Кому? Ему? О, что Вы, Ваше Величество, Вашу жену абсолютно не волнует, что Вы там делаете для своего первенца от любовника. Вот именно. От любовника... — Я не хочу присутствовать, но так как обязан быть там, уверен, что мне не понравится еще больше. — Королева все еще так холодна. Никакой привязанности вообще. — То же самое относится и к Вам, Ваше Величество, который знает, что я не хотел бы устраивать этот банкет, но все же поручил мне это сделать. Аято вздохнул и сжал виски. Было ясно, какого мнения тот о супруге. Чайльд знал, что для него он холодный и жестокий. — … Ты хоть представляешь, почему я устраиваю этот банкет? — А мне нужно это знать? Нетрудно догадаться почему: Король хотел показать Тому. Он счастлив получить своего первого ребенка. Намеревался задеть чувства Тартальи. А может быть, и все вместе. — Ты уже говорил это раньше. Ребенок наложника официально не является членом королевской семьи. Возможно, однажды они будут забыты в истории, но по крайней мере, пока мы живы, люди будут думать о ребенке как о первенце короля. — И Вы попросили меня подготовить банкет, чтобы признаться в этом? — Признаешь ты это или нет, но так оно и есть. Плотно сжав губы, юноша все ещё пытался избегать чужого взгляда. Он боялся, что проиграет, если посмотрит на мужа. Его шея была вытянута, а челюсти сжаты, чтобы лицо оставалось бесстрастным. — Ребенок … может быть... это может быть и твой ребенок тоже. Надеюсь, ты не возненавидишь его еще до того, как он родится. Королева таки повернулась. Лоб Аякса сморщился от слов Аято. Почему он говорит об этом? Почему ребенок Томы должен стать его ребенком? Тарталья недоверчиво посмотрел на него. Правитель уставился на жену, пытаясь понять ее эмоции. — Ты понимаешь, что я имею в виду? — Вы требуете от меня слишком многого. Как только Чайльд огрызнулся, Аято вздохнул. Сделав несколько шагов вперёд, он осторожно открыл рот, чтобы заговорить. — Мы женаты уже очень давно. — Почему король заговорил об этом сейчас? Юноша настороженно наблюдал за мужчиной, не зная, что тот скажет, однако у него было зловещее предчувствие. — У нас еще нет детей. Королева тяжело сглотнула. Аято скажет это? Даже зная, насколько это больная тема для жены? — Конечно, мы оба молоды, и когда-нибудь у нас может появиться ребенок. Но… — Его лицо потемнело: — Этого может и не случиться. Этого не произошло, когда ты был моложе и здоровее, чем сейчас, вероятность с каждым годом все меньше. — Мне всего двадцать четыре, бесчувственная ты глыба! — Тарталья всё же сорвался: — Вместо того, чтоб дать мне время, ты просто хочешь, чтоб я принял ребенка твоего любовника как своего? Ты думаешь, что несёшь?! — Следи за языком, королева. — Лицо Аято похолодело, но он чувствовал себя виноватым: — Я говорю о самом худшем исходе. Тем более, ты же любишь и хочешь детей, так в чем проблема? — Чем больше ты говоришь об этом, тем больше мне это все не нравится. И есть большая разница. Да, я люблю детей, но это не значит, что хочу воспитывать отпрысков твоего наложника. Я хочу своего ребёнка! Которого сам выношу, понимаешь? — Понимаю. Тем не менее вдруг наш первенец будет хорошим? — Твой первенец. А чем это обернется позже? — Намекаешь, что у меня или Томы плохие личности? — Прямо говорю, что ни я, ни ребенок не будем любить друг друга. Сказав это, Тарталья быстро поклонился, повернулся и ушел. Аято окликнул супруга, но юноша не оглянулся. Где-то в глубине его сердца клубился мрак. Это обожгло нос, заставило глаза онеметь, а в голове что-то гудело. Когда королева вернулась в Центральный дворец, она машинально взялась за работу. Аякс хотел обнять Чжун Ли. Он нуждался в драконе, больше, чем когда-либо. *** Беда! Беда! Беда! Маркиз Хякубэй, наплевав на все нормы приличия бежал по коридору дворца, желая как можно быстрее добраться до кабинета короля, чтоб донести тревожные вести. Чуть ли не вбежав в комнату, он застал Аято, который положил голову на стол, о чём-то усердно размышляя. — Ваше Величество? — Несмело позвал Мадарамэ. — Я боюсь, что королева будет плохо относиться к ребенку... — Пробубнил тот, медленно поднимаясь. — А … она его ненавидит? — Полагаю, что да. Маркиз в знак согласия кивнул: — Ничего не поделаешь. Привилегированные незаконнорожденные дети могут представлять угрозу для наследника. Рот правителя скривился: — Не слишком ли рано беспокоиться, когда у нас даже нет преемника? — Конечно. — Чайльд подобен холодному клинку. Как королева он замечателен, но… — Аято с тяжелым вздохом закрыл глаза: — Если Аякс возненавидит малыша, страшно представить, что из этого выйдет. Хякубэй считал, что еще рано беспокоиться, однако принял слова короля. Правитель мечтал стать отцом, и ребенок будет его первенцем. Это естественно - беспокоиться. — А Вы как считаете? Мадарамэ уже хотел высказать свое мнение, когда вспомнил, зачем изначально сюда прибежал. Прочистив горло, мужчина собрался с мыслями, прежде чем заговорить: — Я думаю, что сейчас это не самая большая Ваша проблема, Ваше Величество... Пришли новости, что старший Тарталья собирается посетить дворец. Аято принялся заполнять документы, слушая маркиза, однако на чужую нервозность он отреагировал весьма скептично: — И что? Выделите ему покои, как обычно. Отец хочет навестить своего сына, разве это не прекрасно? Может даже научит его уму разуму. Хякубэй почувствовал, как дернулся его глаз: — Вы меня не поняли, Ваше Величество. Я говорил про брата, а не отца. Король продолжал что-то писать, однако Мадарамэ заметил, насколько стремительно тот побледнел. — Что ж. — Правитель выдержал длительную паузу, прежде чем продолжил: — Не пускайте его в оружейную. Там только недавно сделали ремонт. Боюсь, ещё один пожар дворец не потянет. *** Тем временем на базаре поднялся шум из-за двух человек. Торговец гнал палкой мужчину, посмевшего повысить на него голос: — Какая из тебя жена, бездновская омега! — Он замахнулся, но неприятель даже не дернулся. — Такая же, как из тебя продавец, ублюдочный бета! Торговец, только сильнее разозлившись, замахнулся, желая ударить уже по-настоящему, но с трудом успел пригнуться, когда в него что-то полетело, со звоном разбиваясь о прилавок в конце магазина. Обернувшись, дабы узнать, что это было, тот побледнел: Его дорогая ваза, за которую можно было получить кругленькую сумму... Он даже покупателя нашёл, но все оказалось бесполезно. — Да как ты... — Заикаясь от злости, продавец поднялся на ноги: — Да как ты посмел, жалкий ... На прежнем месте уже никого не было. Мужчина вел под руку друга, отчитывая того как ребенка: — Ну, вот, вроде умный сообразительный человек, так зачем же срываешься на каждую дворнягу? — Так чего он меня хиличурит? Я ему ясно дал понять, что мне нужно. — Снова твои никому не понятные выражения. — Закатил глаза первый: — Тебе параметры надо было дать, если хотел купить кимоно. Без них не смогут ничего подобрать. — Мне откуда их знать?! Два года прошло! Самые лучшие, да повыдохнут все Фатуи, параметры! — Ладно, проехали. Ты купил уже достаточно, все эти коробки и за неделю не открыть. — А надо, чтоб и за месяц не управились. — Зная его, он тогда их просто выкинет. — Плохо, значит, знаешь. Не выкинет. — Ладно, пойдём. Проходя мимо пекарни, у которой всегда собиралась толпа жителей, мужчины стали невольными слушателями сплетен о беременном наложнике короля. Один из друзей остановился, дабы убедиться, что ему лишь послышалось, однако все переговаривались лишь на эту тему. Медленно развернувшись к своему другу, он с напускным спокойствием уточнил: — Наложник... Короля? Беременный? *** Слова Аято, сказанные вчера, не выходили у Чайльда из головы. Утренний холод пробежал по его коже мурашками, но это не охладило огонь внутри. Ребенок наложника не может быть принцем или принцессой. И все же король предположил, что если Аякс не сможет забеременеть, возможно, он усыновит его… Юноше это не нравилось. Было бы предпочтительнее взять любого другого ребенка, чем рожденного от этих двоих. Сколько бы Тарталья ни размышлял над ситуацией, не думает, что смог бы полюбить это дитя. Нет, он совершенно уверен, что не полюбит. Голос Аяки прервал его размышления, и Чайльд оторвал взгляд от окна. Королева была так погружена в свои мысли, что даже не заметила чужого присутствия. Стараясь выглядеть более непринужденно, он спросил, что случилось. — Великий махаматра здесь. Аякс был удивлен, но не стал задерживаться. Войдя в гостиную, юноша действительно увидел Сайно. Это первый раз, когда они встретились с тех пор, как махаматра ударил Аято. Чайльд посмотрел на чужую руку, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, но тот не выглядел обиженным. — Все в порядке. Спасибо за заботу. Он заметил его взгляд? Сайно ответил резко, как раньше и коротко отмахнулся. Именно тогда внезапное озарение настигло королеву: — Действие зелья закончилось. Тарталья внимательно смотрел на гостя, но когда тот ответил, его голос был холоден: — Вы говорите так, словно только и ждали, когда мы расстанемся. Вы хотели, чтобы я уехал? Юноша удивленно уставился на него, а махаматра вздохнул и извинился: — … Мне очень жаль. Я в неустойчивом эмоциональном состоянии. Вот почему исказил то, что Вы сказали. Надеюсь, Вы поймете. — Тогда зелье все еще…? — Да. Когда королева присмотрелась к нему повнимательнее, то заметила, что чужие руки дрожат. Еще больше забот возникло в ее сознании: — Неужели эффект "Пыльцы туманной травы" действует так долго? — Вот это меня и беспокоит. — Махаматра снова вздохнул. В то же время он отрегулировал расстояние между ними. Казалось, тот хотел держаться от Аякса подальше. — Ты сказал, что создал его, верно? — Да... это был просто научный эксперимент. Настоящий создатель отказался встретиться со мной, поэтому я самостоятельно исследовал уже имеющиеся зелья. — Насколько оно обычно эффективно? — Это просто чувство, когда впервые влюбляешься. Это не продлится так долго, и противоядие должно было сработать. — Вы когда-нибудь использовали его на человеке? — Конечно. Иначе я не дал бы его Вам. — Сайно тяжело вздохнул: — Этот препарат существует уже несколько лет. Если бы он работал так мощно, то давно бы распространился по всему Тейвату. Это правда. Симптомы, которые проявлял махаматра, были не просто влюбленностью, а всепоглощающей, лихорадочной страстью. Такой препарат… у него было бы много применений. — Может быть, это побочный эффект? Чайльд с тревогой смотрел на него, но тот не ответил на вопрос. — Я покидаю Инадзуму. А... Он пришел, чтобы попрощаться... В этот момент у Тартальи в глазах все начало расплываться. Они не были так близки, как с Мораксом, Чжун Ли или герцогиней Минчи, но его сердце страдало от этих повторяющихся расставаний. Юноша начал бессвязно бормотать, прежде чем понял это: — А как наша торговля? А как же дипломатические отношения? Это все еще в процессе. Если Вы уедете… — Король этого не хочет. — Но я отвечаю за это. — Пока это связано с государственными делами, Вы не можете заключать сделки без окончательного одобрения Вашего мужа. Внутри все сжалось, но уже по другой причине. Аякс был зол. Зол, что все его усилия установить дипломатические отношения с Сумеру рухнули, как замок из песка, и все это из-за чувств Аято. Королева стояла с плотно сжатыми губами, и Сайно стиснул чужую руку. Весь его вид показывал, насколько ему жаль: — Не расстраивайся. Пожалуйста. Если ты расстроен, у меня так болит сердце. Пожалуйста… Я не могу придумать шутку, чтоб поднять тебе настроение. Он прижал руку к груди, выглядя печальным. Тарталья заставил себя улыбнуться, но это, похоже, не сработало, и юноша изменил свои слова в другом направлении: — Значит, дипломатические отношения полностью закончились? — Поскольку я не могу заключить союз с Инадзумой, обращусь к другим странам. Неважно, каким именно. — … Понятно. — Королева проглотила комок в горле: — Спасибо, что рассказали мне об обстоятельствах. Жаль, конечно, что так сложилось, но зато я теперь могу немного говорить на языке Сумеру. Это была попытка разрядить обстановку, но, кажется, это не сработало. — Я буду смотреть другие регионы, чтобы узнать, как устранить последствия зелья. — Махаматра говорил, не отводя свой взгляд от собеседника. Чайльд неохотно благословил его: — Я … я надеюсь, что твои союзы пойдут хорошо. — Юноша знал, что тот много работает, и хотел, чтобы Сайно нашел лучшего торгового партнера. С другой стороны, ему не хотелось этого. Внутри, казалось, все перевернулось: — …хотя я говорю это только наполовину искренне. Махаматра широко раскрыл глаза и расхохотался. Он согнулся так сильно, что ему пришлось вытереть слезы. Любовное зелье увеличило реакцию на слова объекта симпатии? Королева не знала, почему тот смеется, но это случалось так часто в последнее время, что она смутилась. Тарталья чувствовал себя так, словно предал очевидное желание. Сайно может сказать что-нибудь за его спиной. — Все хорошо. Это было так мило. — Что? Он молча улыбнулся, и юноша не знал, что сказать. Иногда махаматра говорит… как будто отвечает на чужие мысли. Аякс неловко отшатнулся. Гость открыл было рот, чтобы заговорить снова, но затем остановился. Разве он не собирался попрощаться? Ему больно говорить это? Будет лучше, если королева первой попрощается? Чайльд всегда будет помнить его как человека, который показал, что значит быть любимым. Он не был ему так дорог, как Моракс, но Тарталья наслаждался знакомством с ним все то время, что у них было. Юноша попытался попрощаться, когда Сайно сделал неожиданное предложение. — Поедем вместе. Я хочу, чтобы Вы поехали со мной. Аякс изумленно уставился на него. Что? Он застыл на месте. — Ваше сердце сгниет, если останетесь здесь. Давайте отправимся в Сумеру. Вы будете жить без боли, и Вас будут окружать самые хорошие вещи в мире. — Господин Сайно... Это снова зелье? Королева ждала, но тот так и не забрал свои слова. Глядя в синие глаза, махаматра протянул дрожащую руку: — Я сделаю все приготовления, если Вы позволите. На мгновение юноша не поверил своим ушам. Он чуть не рассмеялся, однако, когда увидел чужие глаза, смех замер на его губах. Этот взгляд честно говорил о тревоге. Человек, которого Тарталья знал по откровенным речам и уверенности в себе, теперь боялся отказа. Возможно, это из-за зелья, но в этот момент тот был абсолютно искренен. Чувство сожаления нахлынуло на него, но… все равно покачал головой. — Нет. — Ваше Величество. — Господин, думайте рационально. Вы делаете это из-за зелья. — Я знаю. Я знаю… Я в порядке. Так ли это? Аякс нахмурился, сдвинув брови. — Нет. Вы не в порядке. — Это все мои эмоции. Вы можете отвергать их, но, пожалуйста, не относитесь к моим чувствам бессердечно. — Господин. Я уверен, это только из-за зелья. Вы будете чувствовать себя виноватым, когда его действие закончится. — Чайльд намеренно говорил с улыбкой, но выражение лица махаматры не смягчилось. Юноша вздохнул: — Не ставьте свою жизнь со мной на то, что Вы сейчас чувствуете. — Когда действие этого препарата пройдет, как Вы можете быть уверены, что мои эмоции вернутся в норму? — Я Вам с самого сначала не понравился, помните? — Мне не нравятся только мои враги. — Аякс слегка наклонил голову, не поняв, о чем тот говорит: — Я просто расстроился. Лицо Сайно было совершенно непроницаемым, но в нем было что-то печальное. Однако его предложение не было чем-то, что можно решить симпатией и импульсом. Тарталья намеренно отвел взгляд: — Вы можете считать то, что я делаю, разочаровывающим, но…это бремя, которое я должен нести со всей ответственностью. Признаю, мне больно что король любит другого мужчину, что он холоден ко мне. Но я - королева. — Тихий, неразборчивый звук неосознанно вырвался у него, и юноша повернул голову в сторону: — Я всю жизнь жил и учился, чтобы стать королевой. Это моя мечта и реальность. Я не хочу потерять свою жизнь просто из-за страданий, через которые меня заставляет пройти мой муж. — Это великая вера, но опасная. — Почему это опасно? — Что Вы будете делать, если Ваш супруг попросит развода? — Этого не произойдет, но тот продолжил, прежде чем Аякс успел ответить: — У Вас такая сильная личность, как у королевы. Но если Вы разведетесь, больше не будете таковой. Я боюсь, что тогда Вы рассыплетесь на части. Чайльд категорически отрицал его слова: — Этого не случится. Аято не дурак. Тарталья был серьезен. Правитель не был полностью лишен разумного суждения. Однако махаматра холодно усмехнулся: — Он уже стал дураком, когда отвернулся от Вас. Люди, пристрастившиеся к любви, скорее всего, действуют импульсивно и делают то, что никогда бы не сделали. Например, как я ударил Вашего мужа. Он тяжело вздохнул. Казалось, Сайно хотел сказать что-то еще, но промолчал, а вместо этого осторожно задал вопрос: — Прежде чем я уйду, мы можем обняться? Объятия не очень приветствовались у знати, особенно у женатых, тем не менее, Аякс решил уступить. Как только юноша разрешил, Сайно шагнул вперед и притянул того к себе. Но это было не то, что Чайльд имел в виду. Куда делось чужое спокойное и отстраненное отношение? Его объятия были нетерпеливыми и крепкими. У королевы перехватило дыхание, когда ее сжали. — Господин Сайно... Тарталья не думал, что это хорошая идея, и осторожно позвал махаматру. К счастью, тот отступил. Он спокойно и вежливо поклонился, поправил свою одежду и направился к двери. Бросив последний взгляд на королеву, Сайно ушел. Чувствуя, как подкашиваются ноги, Аякс лег на диван, желая передохнуть. И вот, юноша снова остался один в этой темной и мрачной атмосфере. Когда-то он уже ощущал ее... Стены, что пропахли болью и одиночеством, давили на маленькое тельце, забитое в самом углу. Мальчик не боялся криков ужаса, не боялся звука ломающихся костей в соседней комнате, но его пугала тишина. Тишина - предвестник бури, предупреждение, что два вишнёвых альмандина вышли на охоту. И жертвой может стать любой, независимо от возраста или пола. В такие моменты каждый измученный ребенок скрывался в темноте углов своей камеры, лишь бы не попасться в ловушку алой смерти. Поразительно, но пробыв в Бездне всего три дня, Чайльд прочувствовал на себе всю ее жестокость. Радовало лишь то, что за все это время мальчик не стал выбором тех самых альмандинов, эгоистично восхваляя всех Архонтов. Он ещё жив, он ещё дышит. И так было до тех пор, пока дверь его клетки с жутким скрипом не отворилась. Будь это чуть раньше, Аякс бы вздохнул с облегчением, что наконец пришло спасение, однако надежда давно покинула это убогое место. Тарталья знал - его время пришло. Испуганно глянув в вишневую бездну, мальчик сдался, на потеху всем тварям, вылавливающих таких же детей, как и он сам. Дальше будет лишь темнота. Дальше будет лишь боль. Правда, чего Чайльд не ожидал, так это безумных, срывающихся визгов, кого-то из жертв. В Бездне крики - обычное дело, но эти были другие. Они живые. Это жизнь в мире смерти. Кто-то борется за своё существование. Толкнув мужчину со всей возможной силы, мальчик вырвался лишь благодаря эффекту неожиданности. Кто-то постучал в дверь. Тарталья бежал на шум, словно бабочка, стремившаяся к свету. Он понятия не имеет, к чему это приведёт, но что-то упрямо шепчет не останавливаться. Свет, там свет, свет! Нет... Темнота? Несколько страшных человек накинулись на парня, стараясь задавить количеством, но тот не сдавался, продолжая царапаться, кусаться, биться ногами и руками. Откуда такое стремление к жизни? - думал Аякс, не решаясь как-либо помочь. Он боялся, ужасно боялся, однако стоило столкнуться с тем безумцем взглядами, Тарталья бросился на мужчину, который старался задушить парня. Кто-то стучит, что-то говорит. Дверь открылась. Этого сумасшедшего ранили... Из-за него... Это Аякс должен был быть на его месте, но незнакомец просто оттолкнул мальчика, принимая удар на себя. Зачем? Зачем? Зачем? Зачем? Зачем...? Он плачет, не зная что делать. Он бессилен и беспомощен. Как помочь? Как помочь? Что делать? Как защитить? Вспышка. Голубой свет. Чужая рука тянется к его лицу. — Ты так устал, что снова видишь это? — Послышался чей-то печальный голос. — Так не пойдет, пора просыпаться. Парень провел пальцем по веснушчатой щеке, стараясь успокоить мальчика. Мужчина провел пальцем по веснушчатой щеке, наблюдая, как синие глаза вновь обретают осознанность. Аякс растерянно повернул голову, смотря на знакомую фигуру: — Ты…? Тот усмехнулся и взял чужую руку в свою: — Я. — Поцеловав ее, он снова тепло посмотрел на Чайльда: — Моя королева.