Второй брак королевы

Аято решил устроить небольшую вечеринку, чтобы подбодрить Тому. Хотя никаких официальных приглашений не было разослано, это все еще было королевское мероприятие, и многие собрались, чтобы присутствовать. Треть гостей хотела сблизиться с наложником короля, а другая часть воспользовалась этим как возможностью завязать связи с высшей знатью. Чайльда не было, поэтому в центре внимания оказался Тома. Он смеялся и болтал с гостями, сияя, когда получал их похвалы и лесть. Но его улыбка исчезла, стоило увидеть лицо, которое не хотел даже вспоминать. К любовнику подошёл один дворянин вместе со своим гостем. — Этот молодой господин совсем недавно переехал в столицу. Он невероятно образованный и талантливый, уважаемый наложник, поэтому я бы хотел представить Вам его. О, Тома прекрасно знал, кто это. Это младший сын Синьоры Лоефальтер. Он был так ошарашен, что не заметил ни веселого смеха аристократа, ни того, что несколько человек вокруг обменялись озорными взглядами. Именно они постоянно говорили Итто о наложнике короля. Хотя старые слухи были похоронены под рядом громких скандалов, некоторые дворяне все еще сомневались или были убеждены, что Тома действительно бывший раб Лоефальтер. Были и те, кто даже делали ставки, решив, что если наложник действительно принадлежал той женщине, то он отреагирует на членов этой семьи. Им нужно было лишь убедиться, что этот человек грязный раб. Любовник вдруг понял, что встреча со вторым сыном Синьоры была спланирована намеренно, но вместо того, чтобы рассердиться, он заставил себя изобразить веселую улыбку: — Мы раньше не встречались. Рад познакомиться. Тот удивленно посмотрел на Тому, но вскоре тоже улыбнулся в ответ, слегка прищурив глаза, из-за чего выглядел более зловеще. Наложник сохранял приятное выражение лица, но его сердце упало. Однако прежде чем он успел что-то сказать, внезапно появился Итто, который неаккуратно расталкивал дворян, за что просил прощения. Взяв брата за руку, он сказал, что им надо поспешить домой. Аратаки взглянул на Тому, но не поздоровался с ним, не говоря уже о том, чтоб показать, будто знает его имя. Как будто они были совершенно незнакомы. Братья Лоефальтер ушли. Возбуждение улеглось, небольшая толпа рассеялась в полном равнодушии. Зеваки, наблюдавшие за происходящим, снова ласково заговорили с наложником, но тот уже не мог наслаждаться вечеринкой, как раньше. Он чувствовал себя неуютно среди людей, которые намеренно привели тех, с кем у него непростые отношения, а потом сделали вид, что не имели никакого злого умысла. Вместо того чтобы продолжать общаться с дворянами, Тома воспользовался возможностью и вышел из комнаты, но наткнулся на Итто, который ждал не так далеко. Увидев его, Аратаки заколебался, потом подошел ближе: — Мать велела мне притвориться, что я тебя не знаю, но решил, что должен рассказать тебе об Уси. Уси... Так звали их ребенка. Эту информацию ему передал Аль-Хайтам. Но теперь это имя было произнесено устами этого человека. Тома побледнел и поспешил прикрыть рот Итто рукой: — Ты угрожаешь мне? Аратаки выглядел удивленным неформальным тоном, но затем угрюмо покачал головой и оттолкнул руки бывшего возлюбленного: — Все совсем не так. — Зная, что я – наложник короля … поднимать эту тему. Разве это не угроза? — Я слышал, что ты купил особняк в столице для Уси. Глаза Томы расширились. Единственным человеком, который знал, что он заплатил за особняк, была сама Синьора. Хотя Аль-Хайтам и одолжил ему деньги, наложник не знал, для чего именно та их использовала. Эти слова, сказанные Итто означали, что Розалина, должно быть, рассказала ему об этом… но сказала ли она своему сыну, что использовала шантаж для этого? Нет. Лоефальтер не захотела бы говорить своим детям, что она шантажист. — Ну и что? — Тома лишь холодно ответил ему. — Уси здоров. Он такой красивый и очень похож на тебя. Я подумал, что должен тебе сказать. — А зачем тебе говорить об этом мне? — Ты столько всего пережил. Особенно когда думал, что ребенок мертв. — Ты видел, как я страдаю, но предпочел не обращать на меня внимания. — Мне очень жаль. Я был так напуган. Наложник уродливо улыбнулся: — Я тоже был напуган. — Я знаю, но мне было еще страшнее. Тебе нечего терять, а мне есть, что. Я не думал, что это было подходящее время оставить все и выбрать тебя… — Я не хочу говорить о прошлом. — Тома посмотрел на Итто с неприкрытым презрением и повторил его слова: — Теперь и мне есть что терять. Ты ведь тоже через это прошел, так что понимаешь меня, да? Твоя мать велела тебе притвориться, что ты не знаешь меня. Тогда сделай это. И скажи своему грубому брату, чтоб вел себя прилично. Хотя наложник считал Синьору отвратительным существом, Итто казался ему еще более ненавистным. Эти холодные слова без колебаний слетели с его губ. Тома на мгновение впился в Аратаки взглядом, как будто тот был насекомым, а затем прошмыгнул мимо него. Однако, несмотря на внешнюю невозмутимость, его сердце бешено колотилось в груди. Он находил это положительно возбуждающим – поменяться ролями со своим бывшим любовником и хозяином. Но сам Итто был обеспокоен, когда наложник сказал, что не хочет видеть Уси. В конце концов Тома решил найти Аль-Хайтама, который был единственным человеком, с которым он мог посоветоваться по этому поводу. Перед комнатой секретаря никого не было, но любовник просто открыл дверь и вошел. Кому-то ещё это покажется самонадеянно, но Аль-Хайтам дал ему на это свое разрешение. Одно это придавало больше уверенности, чтобы доверять ему. Как только наложник зашел, он услышал, как его друг что-то бормочет себе под нос: — О, Бездна… Тома посмотрел в его сторону и увидел, что тот читает письмо, которое держит в руке. У окна сидела зелёная птица. Однако стоило орлу почувствовать чужое присутствие, он вздрогнул и улетел. Секретарь не спеша свернул бумагу и спрятал в карман, обращая внимание на пришедшего. Наложник подошёл ближе, интересуясь: — Плохие новости? — Нет. С чего бы? — Не меняясь в лице спросил Аль-Хайтам. — Просто ты сказал такие грубые слова... — О. — Дёрнул бровью мужчина. — Просто один мой друг немного сошёл с ума. Ничего особенного. Тома гадал, кто же такой этот сумасшедший друг, но секретарь, похоже, не хотел говорить об этом, поэтому он не стал допытываться дальше. Вместо этого наложник рассказал ему о встрече с двумя сыновьями Синьоры и о том, что Итто сказал об Уси. — Как я уже говорил, именно Итто бросил меня на произвол судьбы. А его младший брат вообще исчадие бездны! Не было ни дня, чтоб он не доставал меня, потому что ему не нравилось, что я был с Итто. Они оба знают о моем ребенке, и я беспокоюсь, что будет дальше. Получив эту информацию, Аль-Хайтам ответил непринужденно, как будто чужая проблема не была серьезной: — Если Синьора Лоефальтер велела своему старшему сыну притвориться, что он тебя не знает, значит, она хочет, чтобы тот оставался на месте. Ее дети, вероятно, знают об этих ограничениях. И только когда секретарь произнес эти слова, Тома почувствовал облегчение. Он думал точно так же, но, когда кто-то другой повторил его слова, это было более обнадеживающим. — Ты только об этом хотел поговорить? — Возможно… Ты знаешь человека, который подсыпал яд в мою еду? — Не думаю, что кто-нибудь знает. К счастью, ты не пострадал. — Ясно. За несколько дней до этого … Я взял на себя личное обязательство защитить себя и своего ребенка. Проблема в том, что как только я принял это решение, обнаружил, что ем яд. — Наложник покровительственно обхватил руками живот: — Боюсь, что в будущем это повторится. Есть ли какой-нибудь способ избежать этого? — Есть два пути. Во-первых, нужно попросить помощи у короля. Не спрашивай его прямо, просто продолжай говорить, что ты боишься. Он сделает для тебя все что угодно. Этот образ действий был слишком пассивным, и Тома уже просил об этом. Покачав головой, наложник спросил о втором варианте. Любовник не заметил, как Аль-Хайтам слегка прищурился: — Иногда лучшая защита – это нападение. Прежде чем на тебя нападут, избавься от людей, которые могут напасть на тебя первыми. Глаза Томы расширились от его смелых слов. Этот способ был более агрессивным, но вполне правдоподобным. Он серьезно задумался на мгновение, но вскоре нахмурился и покачал головой: — У моего врага более высокий статус, больше власти и больше богатства. Разве это возможно? — А ты знаешь, кто твой враг? Любовник резко замолчал, сжавшись от собственных неосторожных высказываний. — Значит ли это, что под врагом, обладающим большей властью, ты имел в виду Его Величество королеву? Тома поколебался, потом кивнул: — Сначала мне хотелось сблизиться с Чайльдом. Как братья, конечно. Я ниже его, но так как все всегда хвалили королеву, я полагал, что она также будет относиться ко мне с любовью и вниманием. — Ты же не думаешь, что он будет это чувствовать? — Чайльд сделал меня лжецом и посмешищем перед императором Ли Юэ из-за какого-то недоразумения. Он оскорбил меня, заставив всех думать, что я скопировал его наряд. Он не только позволил своему брату дать мне декоративный меч, но ещё и кинул проклятье под видом благословения. А также ничего практически не сделал, когда Кейа толкнул меня! — Хм. — Секретарь сложил руки на груди. — Королева напала на моего ребенка только потому, что бесплодна. Даже если я не люблю королеву, что сделал ребенок? — Правильно. — Теперь я ненавижу Чайльда. Мне страшно. — Выражение его лица сменилось легким ужасом: — Если он нападет, как я смогу защитить себя? Я не могу напасть на него первым. Аль-Хайтам задумчиво промычал, после чего на его лице появилась холодная слабая улыбка: — Есть только один способ остановить атаку королевы. — Какой? — Тома весь подобрался, слушая, что скажет ему друг. Секретарь долго тянуть не стал: — Ты сам должен стать королевой. — Заметив чужой шок, мужчина закатил глаза: — Все нормально. Тот, кто занимает должность королевы, может меняться довольно часто. Зелёные глаза расширились от удивления. Хотя Тома и жаждал все, чем владеет Чайльд, такая мысль никогда раньше не приходила ему в голову. Его самой большой мечтой было просто иметь счастливую жизнь во дворце, любовь Аято и дружбу Тартальи, а затем иметь своих собственных детей в качестве принцев или принцесс. Но быть самой королевой…? — Раб не может быть правителем. — Лицо наложника побледнело, и он покачал головой: — Ты… ты не должен так говорить! — Это не так уж и трудно. Как я уже сказал, тот, кто сидит в кресле королевы, может часто меняться. К тому же, пока нет официально подписанного документа о том, что ты был рабом, никто не посмеет тебя свергнуть. Дрожащие пальцы любовника не сразу успокоились, и Аль-Хайтам подозвал слугу, чтобы тот подал слабый алкогольный напиток. Наложник сделал несколько нервных глотков, но его рука все время тряслась. — Неужели это может быть… — Конечно. — Но с моим происхождением … это невозможно. — Тогда почему бы тебе не поменять, откуда ты родом? — Поменять? — Скажи, что твои "настоящие родители" на самом деле были дворянами, а ты потерялся в результате какого-то несчастного случая. Что-то вроде того. — Секретарь чуть наклонился и заговорщически прошептал: — А теперь представь себе это. Твои родители искали потерянного ребенка. А потом, когда ты стал наложником короля, и поползли слухи о твоей красоте, они пришли посмотреть на тебя. — Это как в сказке… — Это и есть сказка. Вот почему людям она понравится, верно? — В глазах Аль-Хайтама появился блеск: — Господин, у тебя есть семья? — … Нет. — Это не имеет значения. Есть много бедных дворян, которые могут послужить тебе родителями. — Мужчина удовлетворенно хмыкнул: — Я займусь этим. Тома был слишком ошеломлен, чтобы ответить, как следует. Фальшивые родители… не преступные родители, сделавшие своего сына рабом, а гордые и возвышенные. Статус, который считал оковами своей жизни, было так легко заменить! В то же время он чувствовал сожаление по поводу Аято. Наложник пожалел, что с самого начала не солгал и не рассказал ему о фальшивых благородных родителях. Почему он этого не сделал? Потому что король не собирался делать его королевой, вот почему. — Господин. — Секретарь помахал пальцем перед лицом Томы, отвлекая его от мыслей. — Ты понимаешь, что я сказал? Это может казаться легким, но это опасно. Однако думаю, что это единственный способ защитить себя от королевы. — Я это сделаю. Любовник говорил с решительным выражением лица, а Аль-Хайтам прикрыл рот рукой и усмехнулся: — Очень хорошо. Но ты должен пообещать мне одну вещь. — Я отплачу тебе, когда стану королевой! — Нет. Дело не в этом. — Что? — Что бы там ни говорили, никогда не соглашайся на тест на отцовство. В противном случае все узнают, что ты не связан с родителями по крови. — Конечно. — Наложник улыбнулся и согласился. Он нервно сжал пальцы, когда задал следующий вопрос: — Ну … а что будет потом? Что мне делать после того, как изменю свое прошлое? Если я дворянин, это еще не значит, что я стану королевой. Секретарь ответил на его вопрос своим собственным: — Ты умеешь читать? Тома смутился и тихо ответил: — Я умею читать простые книги. И немного умею писать. — На инадзумском? — Нет, общетейватском. — Плохо. Продолжай учиться и бери много уроков. — Странное выражение появилось на лице любовника, когда он услышал эти слова. Аль-Хайтам скептически дёрнул бровью: — Почему у тебя такое выражение лица? Ты ненавидишь учиться? — Это не так… просто учеба, похоже, не является способом нападения… — У тебя нет выбора. У Чайльда хорошие образование и репутация. — Похоже, он хорошо подготовлен... — Подготовлен или нет, прямое нападение на него вызовет ответную реакцию. Первое, что тебе нужно сделать, это поднять свой образ до уровня королевы, и тогда вы сможете сражаться. Слова секретаря подразумевали, что Тома, какой он сейчас, не на одном уровне с Чайльдом. Наложник надулся, но был вынужден признать реальность происходящего. — Аристократы игнорируют меня из-за предрассудков. Прекратится ли это только потому, что я учусь? — Конечно, нет. Вот почему ты пойдешь за простыми людьми. Заставь их думать, что ты можешь представлять их интересы. — Заметив чужое недоразумение, мужчина объяснил: — Ты ведь знаешь, что половина членов Совета – простолюдины, верно? По правде говоря, рядовой законодатель – это просто почетная должность и не выполняет большой функции. Но они имеют большое значение для простых людей. Мы просто должны заставить этих законодателей поддержать тебя. — Как? — Нынешняя королева популярна, но у нее слишком аристократический имидж. Она родилась в престижной семье и стала принцессой еще до своего дебюта в обществе и помолвки с наследным принцем. Тома попытался представить себе детство королевы, но ему было трудно это сделать. Он понятия не имел, каково это – жить такой жизнью. В самом деле, какая разница между Чайльдом и им самим? Почему Чайльд родился принцессой, а Тома – рабом? Лицо наложника потемнело от зависти, и Аль-Хайтам внимательно посмотрел на него: — Как бы хорошо королева ни обращалась с простыми людьми, они не могут не чувствовать разделяющих их стен. Копайся в трещинах. Обязательно создай себе имидж человека, способного понять и посочувствовать простолюдинам. — Хорошо, — Согласился любовник, после чего почувствовал себя чуть лучше. Улыбнувшись, он поблагодарил своего друга: — Спасибо тебе, ты так много знаешь об Инадзуме. — Да. — Кивнул секретарь, стараясь, чтоб Тома не увидел его лицо: — Просто много читаю. *** Вчера Аято устроил небольшую вечеринку для наложника. Аякс не присутствовал, так как не устраивал ее, и в любом случае это не официальное событие. Тем не менее он слышал, что мероприятие посетило много людей, и в Центральном дворце все еще оставалась часть вчерашнего тепла. Тарталья легко услышал, как несколько придворных чиновников шептались о вчерашней вечеринке, но новости не казались плохими. Рассмотрев важные вопросы, которые должны были быть решены в течение дня, Чайльд как можно скорее вернулся в Западный дворец. Когда Люмин вернулась с прогулки, королева сидела в гостиной вместе со своими фрейлинами. Девушка протянула Аяке сумки, которые занимали ее руки, и быстро подошла к господину с сияющими глазами: — Я сделала то, что Вы просили, Ваше Величество! Это было то, чего Аякс так долго ждал. Одно только буйное выражение лица Люмин говорило, что план сработал хорошо. — Отец Паймон представил младшего сына Синьоры Лоефальтер "этому омеге" в присутствии целой толпы! — Какова была его реакция? — Наложник пытался скрыть свое выражение лица, но было уже слишком поздно. — Девушка не смогла удержаться от смеха: — А сын Синьоры даже не думал о том, чтобы управлять своими собственными эмоциями! После того как репутация королевы была запятнана из-за Томы, Люмин казалась легкомысленной. Она взволнованно топнула ногой и смущенно улыбнулась, когда Аяка бросила на нее сердитый взгляд. Однако ее кротость продлилась недолго, и она с новой силой хлопнула ладонью по дивану: — Но как раз в тот момент, когда все стало интересно, какой-то незнакомец увел сына Синьоры. — Незнакомец? — Да. Он, должно быть, был его старшим братом. — Понятно. — Чайльд задумчиво погладил подбородок: — А как зовут их младшего? Молодая фрейлина слегка склонила голову: — Кавех, Ваше Величество. — Кавех... — Повторил Тарталья, о чем-то размышляя: — Хорошо, спасибо, Люмин. Девушка зарделась от похвалы и сказала, что всегда рада помочь. Аякс же сразу перешёл к следующему вопросу: — Кратко. Что за человек – господин Кавех? В этот раз вперёд вышел Итэр, докладывая королеве о личности данной особы: — Довольно эмоциональный омега. Не всегда может держать себя в руках, однако является крайне умным и талантливым юношей, у которого в планах заняться некоторой перестройкой Академии на Ватацуми. Является Вашим преданным фанатом, судя по некоторым его высказываниям. — Отлично. — Холодно улыбнулся Чайльд. — Люмин, попроси леди Паймон сблизиться с господином Кавехом, а потом представить его мне. — Есть! Когда близнецы и все остальные фрейлины вышли, Аяка заговорила: — Я думала, Вы не хотите связываться с этим наложником. Вы, должно быть, передумали? — Я не могу больше оставаться невежественным. Хотя попытка избавиться от ребенка была злым умыслом, Тома все равно сказал, что Чайльд бесплоден, а также соврал, что Кейа его толкнул. Наложник хотел, чтобы его ребенок стал частью королевской семьи, поэтому Аякс собирался сообщить ему кое о чем заранее… Невесело хмыкнув, Тарталья посмотрел в окно, в надежде увидеть там знакомого дракона или хотя бы зелёную птицу: — Нужно провести правильную черту.