"Бережно и мягко"

      Тихий звездный вечер. Глубокие тени ютятся в прохладных углах. Триада: дутая горячая лампа, тонкие свечки на позолоченной ножке, лунная дымка — настолько крохотная, что умещается в винном ореоле. Плывущие блеклые отсветы. Молочный сумрак дрожащих отражений. Синеватая, осязательная тьма спальни. Пахнет сладкими ягодами, морской солью и пряным парфюмом. Ароматы наполняют комнату сахаристым туманном. Наваждением, ластящимся к холодной коже.       Белая скатерть серебрится в софите лунного лика. На столике наполовину опустошенная бутылка, два стеклянных бордовых бокала и фруктовое канапе на шпажках. Минуты размеренно плывут в теплой ночи, ползущей по балконным перилам. С рутинным кругом циферблата вновь разливается вино, исчезают кислые дольки, мелкие яркие кусочки, глухо вспенивается кромка Неаполитанского залива.       На Джорно шорты и белая рубашка из батиста, три верхние пуговицы расстегнуты и робко оголяют худые ключицы. Он слабо — не то устало, не то безмятежно улыбается, глядя в сторону. Его грациозные пальцы танцуют по столешнице, нога покачивается в фантомном такте. Розовые губы слегка подрагивают, словно боясь превратиться в полноценную искреннюю улыбку. Глаза кротко ловят далекий звездный блеск. Джорно не смотрит на сидящего напротив Мисту. Только опасливо косится, и тогда трепещущие блики в его взгляде озорно вспыхивают.       Гвидо молча наслаждается оставшимся вином. Беря по одному канапе, он неторопливо снизывает со шпажки сладкие кусочки, нежно скользя взглядом по румяному лицу Джорно. Багрянец на его щеках подобен бутонам алых роз, а губы — шелковым лепесткам. Будь у Мисты целая вечность, он стал бы целовать их бесконечно, неотрывно.       Джорно невзначай поправляет раскрытую рубашку, заставляя Гвидо пробежаться глазами по его белоснежной шее, проплестись по острым ключицам, упасть в яремную ямку. Нечто пылко бурлит в Мисте, а Джорно беспечно отправляет в рот арбузную дольку, кратко ухмыляясь. В нем тоже лихорадочно колотится сердце. Почти возмущенно — оно рвется наружу, сжатое ребрами. Гвидо тяжело сглатывает, отцепляясь от пальца Джорно, медленно навивающего золотистый локон. Опустошая бокал, Миста чувствует как дурашливо наливаются кровью и его щеки. Тысячу раз он видел Джорно. Такого разного. Такого, каким он его полюбил однажды и навсегда.       Но в этот вечер прохлада бросает в жар, будоражит и лихорадочно пьянит. Крупицы звезд возгораются подобно искрометным взрывам, и внутри Гвидо тоже что-то буйно вспыхивает, когда Джорно, тихо вздыхая, томно вглядывается в его губы.       — Ты устал, angelo? — произносит Миста, неспешно поднимаясь. — Можем закончить ужин…       — Останься, Гвидо. — стесненно шепчет Джорно под нос и стыдливо заливается бордовым.       Миста изумленно застывает. Он растерянно хлопает глазами, не веря собственным ушам. Слова леденеют в тишине спальни, неистово звенят о холодные стены и безотказно выстреливают в сердце Гвидо на поражение. Дрожь окатывает тело приятной волной.       — Ты… Хочешь сделать это сегодня? Сейчас? — язык вяло выталкивает слова.       — Я… Ну… Да, наверное. — Джорно переводит взволнованный взгляд на Мисту. В его глазах мелькает поразительная робость смелости, а на губах растягивается неловкая улыбка.       Гвидо набирает побольше воздуха в легкие, подавляя нарастающий безумный крик. Казалось, несбыточные мысли, затаенные чувства, пленительные воспоминания мельтешат в голове разрозненными осколками, отражая в огне влечения сокровенные желания. Миста скованно чешет затылок под шапкой и переминается с ноги на ногу.       — Тогда… Я, пожалуй, схожу к себе. Ополоснусь. И ты… — он поднимает глаза на нервно дышащего Джорно, подскакивающего с места. — Тоже прими душ. Я возьму все, что понадобится.       — Хорошо. — бегло бросает Джорно, уже закрывая за выходящим Мистой дверь.       «Твою мать! Твою мать! Твою мать!» — истошно гремит в голове Гвидо. Внутри пламенеет сердце, то рискованно застывая, то непримиримо ускоряясь в миллиарды раз. Он направляется к себе, подрагивая от нетерпения и глупой паники. Подумаешь, всего-навсего заняться сексом. Нет. Заняться любовью. Миста жестко разграничивает эти понятия, с каждым шагом к своей комнате твердо убеждаясь в их вполне очевидной разнице. Голова натужно гудит от случайных и неопределенных представлений того, как все пройдет… Единственное, в чем он уверен на все сто — он доставит любимому парню удовольствие, сделав все бережно и мягко.       Душ обрушивается на Гвидо отрезвляющим холодком. Быстро смывая с себя зудящую пыль, он наспех вытирает оставшуюся влагу и вылетает из ванной. Роется в шкафчиках комода, дотягивается до неизведанной глубины, вытаскивая пачку презервативов и лубрикант. Их первая интимная близость обязана произойти гладко. В прямом и переносном смысле. Сейчас, суя в карманы шорт все необходимое, его непреднамеренный поход в аптеку больше не кажется таким уж нелепым. Миста довольно несуразно смущается, понимая, что, вероятно, предугадывал этот момент. Он совестно вспоминает их первый и, надо сказать, внезапный разговор на эту тему — переброс отрывками фраз. Смешными и какими-то неправильно детскими.       — А ты уже… Спал с кем-то, да? — мямлит Джорно.       — Ага. А ты?       — Нет.       И они замолкают до следующей беседы.       — Знаешь, мне кажется, я бы хотел однажды… Провести ночь с тобой. — все также растерянно произносит Джорно.       — Взаимно. Как будешь готов, скажи мне.       — Ага.       Сказал. Признался. Попросил. «Останься, Гвидо». Эти слова, легкие и ласковые, как свежий прибрежный бриз, возбуждают смелость Мисты. Его сердце опасно колотится, громко стуча в ушах разгоряченной кровью. Он выходит из комнаты уже без шапки, с набитыми карманами и пунцовым от небывалой боязни лицом. Только бы остальные не увидели его в коридоре. Только бы Наранча, Фуго или Триш не заметили его надрывного дыхания и отчетливо кривой походки. Хотя бы Буччеллати с Аббаккио нет. И на том спасибо.       Замирая у двери, Гвидо быстро стучит по ней. «Открывай скорее, иначе я не выдержу».       Джорно отворяет ему. Его растрепанные волосы чуть мокрые, дрожащие губы приоткрыты, щеки неизменно рдеют. Эта неопрятность чарует уютом. Миста молча проходит в спальню, и они просто бестолково стоят пару секунд, беспомощно глазея друг на друга.       — Так… С чего начать? — шепчет Джорно. В лунном свете его влажная мраморная кожа, маленькие капли воды на волосах завораживающе переливаются.       Миста торопливо вытаскивает содержимое карманов, ставя все на прикроватную тумбу. Затем непринужденно, развязно подходит к Джорно, виляя бедрами. Он встает к парню вплотную, и их дыхание греет румяные лица друг друга.       — Хочешь, чтобы я разделся? — спрашивает Джорно, протягивая тонкие пальцы к пуговицам рубашки.       — Давай поможем друг другу. — Миста перехватывает теплые руки Джорно, кладя их себе на талию. Свои же он медленно опускает на бедра парня.       — Я хочу тебя поцеловать.       — Я не против.       Их губы соприкасаются. Слишком долго разделенные, слишком долго истлевавшие в неоправданной разлуке, они ощущаются удивительно холодными. Это мгновенно меняется — обожженные страстью, они опаляются жаром вожделения. Оба углубляют поцелуй, позволяя друг другу слиться в нечто поразительное, дикое.       Пальцы Мисты ловко расправляются с рядом пуговиц, в то время как Джорно бойко ныряет под футболку Гвидо, с нетерпением поднимая ее за края. Они отстраняются, только чтобы сбросить верх. В сторону летят рубашка с футболкой. Миста упирает горящий взгляд к обнаженной груди Джорно. Да, он видел его полуголым на пляже. Но, черт возьми, это неимоверно заводит, и Гвидо понимает, что Джорно чувствует то же самое — необъятную, непокорную, безнадежную тягу к стоящему напротив. Оба тяжело и быстро дышат, будто не понимают за что приняться дальше.       — Мы пожертвуем столом. — выплевывает Миста.       — Что?       Гвидо подхватывает Джорно так, что тот обхватывает его талию ногами. Стремительно, мгновенно успевает свалить со стола и бутылку, и бокалы, и остатки канапе. Безукоризненно белая скатерть превращается в пеструю кашу — мазню из сладких красок. Должно быть, посуда оглушительно гремит о паркетный пол, но ни один из них не слышит звона. Только глухой отзвук взахлеб барабанящего по ребрам сердца. Миста резво усаживает парня на расчищенный стол.       — Гвидо… — грузно выдыхает Джорно, и от горячего воздуха возле уха у Мисты по позвоночнику разбредаются щекотливые мурашки.       — Нравится? — игриво шепчет Гвидо, ловя прикрытые глаза парня. Из-под длинных ресниц сверкают изумрудные свечи.       — Да. — кивает Джорно.       И они целуются снова, грязно сплетаясь языками, сплетаясь взбудораженными телами, беспорядочно ведя горячими ладонями по спинам друг друга. Это тщетная попытка влезть в чужую кожу, стать с ней неразрывным сумбурным целым из пылающего огня. Миста решает привычно упрямствовать — напористо упирает колено в пах Джорно, и тот выдыхает боязливый кроткий стон.       — Прости… Чересчур? — отпрянув, уточняет Миста и отодвигает колено.       — Нет… Нет. Все в порядке. — Джорно рывком сокращает нежелательное расстояние между их бордовыми лицами. Он тянется к губам Гвидо, но тут же опускается к его шее.       — О! — пораженно восклицает Миста, возвращая колено на законное место. Теперь все снова идет по плану.       Джорно покрывает пылкую шею Гвидо ласковыми, но частыми и оттого дерзкими поцелуями. Он искренне надеется, что делает все верно, но слишком боится спрашивать парня, размыкать их единство, разламывать то, чего он жаждал. О чем, скрываясь в заветных и крайне бесстыдных мыслях, фантазировал. Губы Мисты касаются его родимого пятна. Нежно и чувственно ведут вереницу поцелуев по левой лопатке. Джорно отстраняется от шеи Гвидо, только чтобы дотронуться до его раскрасневшейся щеки.       Колено Мисты настойчиво давит Джорно между ног, иногда порывисто двигаясь вверх-вниз. Гвидо тяжело дышит, его глаза беспокойно блуждают по парню, томно закусывающему губу от его движений. Джорно донельзя обаятельный.       — Я хочу тебя. — выпаливает Миста, и глубокие, затененные блаженством глаза Джорно округляются.       — Я тоже. Тебя хочу. — коротко чеканит Джорно. Он слегка подрагивает от предстоящего.       — Перейдем на кровать?       — Да.       Гвидо повторять не нужно. Он с легкостью поднимает Джорно со стола, заботливо укладывая его на кровать. Взъерошенные пальцами Мисты золотистые локоны разметаются по выглаженному одеялу. Джорно сжимает губы, глядя на недвижимо нависающего над ним Гвидо.       — Мне немного страшно. — взволнованно лепечет Джорно, и по багряному лицу Мисты пробегает застенчивая улыбка.       — Ничего. Все будет хорошо, не бойся.       Затем Гвидо наклоняется к Джорно, возобновляя безрассудную игру. Он традиционно целует его в губы — спешно и невыносимо властно. Потом переходит к тонкой шее, ведя по венам языком. Отрывается, сверяясь с неослабным настроем парня. Тот забавно жмурит глаза, опасаясь издать какой-либо звук.       — Можешь стонать, angelo. — усмехается Миста. Джорно широко распахивает глаза, щеки бурлят кровью. — Ага. Я хочу тебя слышать.       Джорно чувствует, как с этими словами нечто беспощадное зреет внутри него, как расплавленным металлом стекает к его паху упоенное вожделение.       — Хорошо. Продолжай…       Миста возвращается к точеным ключицам парня, ямке между ними. Он не торопится, целуя его обостренное желанием тело — лишь чуть раззадоривает, аккуратно подбирается к большему, к вздымающейся жаркой груди. Бросая взгляд на Джорно, напряженно наблюдающего за ним, Гвидо медленно переходит к соскам, твердеющими под его умелыми губами. Хватко выводя языком круги вокруг одного, до второго он дотрагивается пальцами. Наконец Джорно резко выдыхает. Это едва стон, едва крик удовольствия. Несмелый, трепетный горячий выдох.       Миста меняет губы и пальцы местами. Он ухитряется сдерживать растущее внутри пламя, но с каждым прикосновением, с каждым ощущением гладкой, теплой кожи Джорно его череп раскаленно трещит, а страсть норовит сорвать с парня остатки никчемной одежды. Но Гвидо выжидает, дразнит. Заводит.       Джорно и вправду начинает чаще постанывать. Все еще сжато, неловко и стыдливо, но он позволяет себе быть настоящим, неприкрытым вместе с Мистой. Он вытягивает руки вверх от наслаждения, сладко потягивается, довольно улыбается, когда Гвидо скользит пьяными поцелуями по его прессу, приспуская шорты.       — Готов? — шепчет Миста.       — Да.       Гвидо лихо стягивает с Джорно шорты, оставляя его в одном белье. «Я хочу его. Хочу его. Хочу». Он чувствует эту похоть — на удивление кристально чистую, почти святую, как и сам Джорно. Миста обгладывает его тело одурманенными глазами. Идеал. Совершенство во плоти.       «Angelo».       — Что-то… Не так? — растерянно спрашивает Джорно, приподнимаясь на локтях.       — А? Нет, конечно. Я просто любуюсь тобой.       Джорно заливается румянцем пуще прежнего. Да, он мог лежать практически обнаженным перед таким же практически обнаженным парнем, но комплименты, причем абсолютно незатейливые, — вгоняли его в краску.       — Прежде чем мы продолжим, Джорно… Не пугайся. Тебе понравится. Я буду осторожен. — торопливо объясняет Миста, хитро облизываясь.       — Хорошо. Я тебе доверяю.       Гвидо широко улыбается. Сердце велит ему стремглав сдирать белье с Джорно, борзо и нахально делать все то, что хочется. Но мозг — холодная расчетливая машинка тихо тарахтит ему помедлить, повременить. Поэтому он провернет все бережно и мягко. Бережно и мягко.       Миста аккуратно касается натянувшейся ткани трусов Джорно, и тот проглатывает, судя по всему, неприлично громкий стон. Через ткань ощущается густой жар, возбужденная плоть. Лицо Гвидо несносно близко к пылающему паху Джорно. Это безобразно пошло. Но обоим наплевать.       Вдруг Джорно подбирает колени, ошарашенно отодвигаясь. Он выглядит испуганным.       — Эй-эй, тише… — тревожно подрывается Миста, садясь напротив парня. — Что случилось? Я переборщил?       Джорно смущенно подставляет палец к губам: «Тише». Гвидо недоуменно выгибает бровь.       — Джорно-о-о-о-о! Ты спишь уже-е-е?! — визгливый голос Наранчи доносится за дверью, плетью разбивая раскаленную атмосферу. — Джорно-о-о-о-о… Спишь?!       Миста раздраженно вздыхает и потирает переносицу. Джорно тихо хихикает, прикрывая рот рукой.       — Но ты же спишь, да? — елейно ухмыляется Гвидо, подобно кошке подползая к Джорно.       — Конечно. — улыбается Джорно, и его глаза вновь вспыхивают задорным огнем, когда их губы соприкасаются. Невесомый поцелуй — короткое напоминание о прерванном.       Надоедливо сотрясается дверь, Наранча безотвязно и суетливо стучит в нее.       — Твою мать. — под нос выругивается Миста. — Может, застрелить его?       — Он уйдет. — уверяет его Джорно, а потом, усомнившись после очередной картечи постукиваний, добавляет: — Когда-нибудь.       Слова Джорно пророчески сбываются, и влекущая тишина вновь воцаряется в спальне, решетя по стенам надрывными вздохами. Безмолвие и ночь. Горячий свет лампы, огонек свечей, блеклый лунный туман. Блестящая кожа, влажные губы, полыхающее тело. Палящий зной жажды. Джорно, словно срываясь с предохранителя, притягивает к себе Гвидо. Впивается в его губы, вытягивает сладкий вкус вина на его языке. Миста ошарашенно глядит на вцепляющегося в него Джорно. Тот движется по его губам совершенно по-новому — более грубо, более беспечно. Это мольба. Это требование.       Гвидо запросто опрокидывает Джорно на спину, подминает под себя, дерзко прикусывая его нижнюю губу, отчего парень выпускает приглушенный вскрик, и Миста извинительно ведет по месту укуса языком.       — Теперь… Готов? — нетерпеливо шепчет Гвидо, скользя ладонью по разгоряченному торсу Джорно и останавливаясь, будто с азартом, на бугорке белья.       — Да… Да. — отчаяние бьется в голосе Джорно, и он бессознательно выгибает спину, прикрывая дрожащие веки.       Миста нескромно пробирается рукой под резинку трусов парня. Твердая, жаркая плоть ложится в его ладонь. Он с вызовом косится на Джорно — губы того стыдливо растягиваются в наслаждении, щелки глаз озорно искрятся, глядя на багровеющего, сжимающего губы Гвидо. Он бережно сминает кожу, аккуратно ведет теплыми пальцами по возбужденному члену.       — Нравится? — этот неизбежный вопрос дурманит, выбивает дух.       — Да.       — Хорошо.       Миста двигается со знанием дела. Мастерски огибая горящую кожу, обхватывая ее пальцами, он виртуозно ласкает Джорно. Бережно и мягко. Все идет по плану. Джорно извивается в наслаждении, словно подстраиваясь под скользящую ладонь Гвидо. Настоящие, буйные стоны до сих пор хранятся в надрывающейся груди Джорно, и Мисту это немного задевает. Потому он ускоряется, заставляя парня вздрогнуть от внезапной перемены темпа. Однако, Джорно без возражений и упреков выгибает спину, вымученно рдея и молча сминая пальцами одеяло.       Гвидо наивно улыбается. Откровенность, ребяческое смущение припекает его тело, разжижает мозг. Все это абсолютно несерьезно. Его рука всего лишь плутает в белье любимого. Всего лишь поглаживает его горячий член.       — Миста… — сквозь зубы процеживает Джорно, смеживая веки. — Быстрее. Пожалуйста…       Гвидо тотчас ускоряется. Интуитивно сверяясь с должными ощущениями, казалось, хрупкого парня. Джорно напоминает ему стеклянный бокал, наливающийся жгучим вином. Тот щедро краснеет, пока Миста поднимает и опускает ладонь, двигаясь по пламенеющей коже намеренно прытко. Джорно протягивает удовлетворенное мычание, напрягается, вжимаясь в одеяло, цепенеет, закусывая губу. Его пах горит, тело сладко сводит дрожью, и Джорно мелодично стонет, отбрасывая руки над головой.       Грузное дыхание, самозабвенный вскрик парня благозвучно отзывается у Мисты в колотящемся сердце.       — Ну как? — ухмыляется Гвидо, вытаскивая руку из белья Джорно и подползая к его бордовому взмокшему лицу. Парень прерывисто выдыхает что-то восхищенное, складывая губы в милой улыбке, исполненной наслаждения.       — Боже… — смеясь, с трепетом произносит Джорно, смыкая искрящиеся глаза. — Боже… А я все еще хочу тебя.       Миста приятно удивлен напористости Джорно. Он целует его в размазанную по румяному лицу улыбку и выжидающе ложится рядом. С интересом, испытующе наблюдая, как Джорно медленно усаживается на него, Гвидо ухмыляется, чувствуя тепло его тела на своем члене.       — И что ты будешь делать? — заинтригованно выгибает бровь Миста, кладя руки на бедра парня.       — Я ничего не обещаю, но постараюсь. — твердо звучит голос Джорно. Он вмиг сокращает расстояние между их раскрасневшимися лицами, безудержно накрывая губы Гвидо своими. Их языки в который раз запутанно танцуют, и Джорно целует Мисту взасос, ощущая, как огонь вожделения сводится к единственной точке в теле парня. Эта раскаленная точка под ним, и она похотливо упирается в него.       — Ого… — выдыхает Гвидо, отцепляясь от мокрых губ Джорно и восторженно улыбаясь. — О чем я еще не в курсе?       — Я же сказал, что попытаюсь… — Джорно, слезая, свободно раздвигает ноги Мисты, заставляя того согнуть их в коленях. Он бросает на Гвидо беглый взгляд. Щеки — пунцовые, рот жадно хватает воздух, а опьяненное страстью тело безропотно соблазняет.       Гвидо терпеливо следит за тем, как взволнованный Джорно наклоняется к его белью. Его озадаченное лицо отражает усердие, с которым парень пытается сообразить, с чего начать. Словно приняв обет молчания, Миста неизменно сохраняет спокойствие. Неопытность Джорно и забавляет, и лихорадочно играет на струнах его души.       Собравшись с мыслями, Джорно кладет трясущиеся пальцы на бугорок под тканью. Накрывая жаркое место, его ладонь теплеет, впитывая пылкость плоти. Это придает парню уверенности и одобряет учащенный темп, с которым он движется по разгоряченной коже под бельем. Джорно вдруг прекращает ласку, поддевая резинку трусов парня. Он косится на тяжело дышащего Гвидо, на его алые щеки и любовный взгляд, с которым тот смеряет Джорно.       — Давай. — кивает Миста.       Джорно не спеша стягивает с Гвидо белье, оголяя его возбужденный, налитый кровью член. Мисту, к слову, совершенно не тревожит нагота. Его глаза не убегают от глаз Джорно в чудовищном стыде, не расплавляются в покаянии. Напротив, Гвидо не отрывает нежного взгляда от парня, наклоняющегося к его горящему паху. Джорно ложится на живот, и Миста закидывает ноги ему на плечи, вожделея придвинуть его к себе как можно ближе.       Джорно покрывает член Гвидо медлительными поцелуями. Его теплые влажные губы движутся по твердой плоти с деликатной скромностью, томное дыхание горячит кожу, и Миста дает волю стонам. Джорно изумлен, с какой страстью Гвидо протягивает мелодию наслаждения. Джорно подключает к губам язык, и Миста вздрагивает в блаженстве, когда Джорно облизывает жгучую плоть на головке его члена. Чуткость парня обольщает — он словно улавливает малейшие колебания в удовлетворенных вздохах и стонах Мисты, прямо на ходу предвосхищая новые искушающие пороты языка, касания губ и движения пальцев. Пах Гвидо горячо напряжен, член пребывает в пламенной усладе. Громкие стоны трезвонят по стенам спальни, и Джорно, отрываясь, видит, как Миста, обмякая, достигает бесподобного экстаза.       — Angelo, твою мать… — обессиленно улыбаясь, вздыхает Гвидо. Он смотрит на кошмарно разрумяненного Джорно в его ногах. — Я тебя люблю.       — И я тебя люблю. — слегка скованно шепчет Джорно. Он подползает вперед, нависая над Мистой, и их раскрасневшиеся лица оказываются на одном уровне. Дыхание обоих все такое же пылкое и рваное, сердце все так же обезумевши стучит в горячей груди, губы все так же жаждут внимания.       Они одновременно тянутся друг к другу, теплым, ласковым поцелуем завершая ночь. «Бережно и мягко».       — Я все-таки зря ходил в аптеку. — неслышно смеется Гвидо.       — Мы проведем на вилле еще пару дней, — скользя истомленным взглядом по лицу Мисты, произносит Джорно, — Может, и не зря…