4-2. ЛИЦОМ К ЛИЦУ
POV: МЭРИ
— Выходи, Калия, — усмехаюсь от лёгкости, с которой Солнце Ночи вышла на связь, а глаза Анадж превратились в куски серебряного хрусталя — давно не виделись. — С чего это ты решила пообщаться, Марринас? — она вальяжно расселась в кресле, запрокинув нога на ногу. — Какое ты имеешь отношение к Анадж? — Самое прямое. Разве ты не поняла ещё в самом начале, кем она является? — На ней был хороший защитный барьер. — Был, — она усмехается, — как и у того, кто прячется в тени. Выходи, дорогой Кённе. Наши встречи становятся частыми. Мне это нравится, ведь это лицо определённо подходит под излюбленный мною типаж. — Мне плевать, насколько я твой типаж. — Не будь таким серьёзным. Тебе не идёт. — Вы можете по пререкаться потом, — меня забавляла история их недопониманий, но ещё больше было любопытно наблюдать за тем, как эти двое переживают за Анадж и каждый в своей степени отказывается принимать помощь второго. — Наши пререкания имеют потрясающую историческую ценность, не так ли, Второй Принц? — её лучезарная улыбка вызывала поток воспоминаний, которые я не могла контролировать. — Калия, объясни, чего ты хочешь на самом деле? — Вернуться к полноценной жизни, Марринас. — звонкий смех оглушает, ведь я отвыкла от вибраций подобного уровня. Не понимаю, каким образом Анадж удаётся терпеть эту мощь внутри себя и при этом сдерживать её. — Отомстить моему брату, — она была настолько спокойна, что казалась хладнокровной — вернуть ещё троих, за которыми я так скучаю… Скучаю… Хм. Кажется, именно так принято выражать нехватку кого-то в своём безмятежном существовании. — Тосковать по своей семье, это нормально… — А ещё лучше тосковать по тем, кого ты создала — Кённе призирал Калию с самого детства и никогда этого не скрывал. Она оставила сестёр буквально через сотню лет после их сотворения, но мало кто знает истинную причину. Такие причины не принято озвучивать вслух. А то потом появляются всякие… — Принцы, воспитывающие и обучающие мою дочь. Да. Да. Я в курсе, Кённе, что ты с самого младенчества учил Новолуние всем необходимым эмоциям и поступкам, пусть сам того и не понимая, мудро. Ты сотворил самое мощное чувство именно потому, что взрастил его из ненависти к себе. — добрая материнская усмешка — Теперь это самая известная людям схема, о которой столько написано книг и снято фильмов. — Любовь и ненависть всегда идут рука об руку, — меня забавляло, что, даже прожив десятки тысячелетий, Кённе умудрился сохранить детскую непосредственность и открытость. — Только одно сильное чувство способно породить иное чувство такой же мощности, а если этого не происходит, значит… — Чувство было фальшивым! — Калия закончила мою фразу, а новое воплощение Первого Принца скривилось. — Вы можете иронизировать и умничать хоть до утра. Для меня имеет значение безопасность Анаджамун. Если я хоть немного могу допустить мысль, что ты не такая уж и мразь, способная причинить вред дочери, то вот черноглазой брюнеточке я не доверяю совершенно. — Ну, спасибо на добром слове, принц Кённесепан. — Мне нужны гарантии. — Гарантий в этой Вселенной никогда быть не могло, но… — она игриво прикусила нижнюю губу, чем вызвала нескрываемое раздражение Чона. — Ближе к делу, Солнце Ночи. — Я могу ускорить возрождение сада её души. — Отлично! — Тихо, Пернатик! Я пока лишь сказала, что могу это сделать, но ведь не сказала, что сделаю. — Бля, так и знал. Говори чего хочешь. — Хочу чтобы в этот раз ты не проебался! Чтобы Чон Чонгук оказался смелее, чем Кённесепан и не оставил свою возлюбленную наедине с той Силой, что протекает по её венам. — Единственная цель, которую я преследую — быть с ней и сделать всё для её счастья. — А если ты не сможешь быть с ней? — Тогда мне придётся проследить, чтобы тот, кто будет с ней, дал ей всё то, чего она не смогла получить от меня. — Идиот! — Калия резко вскочила с кресла и в её глазах сверкнули молнии. — Эта ёбанная жертвенность уже привела вас к проклятью Сансары! Сколько можно страдать этой хернёй! — Чего ты от меня хочешь? — Чон выглядел растерянным. — Чтобы ты доказал силу своей любви не словами и частичными поступками, Второй принц, а, наконец, сделал ВСЁ, что в твоих силах и всё, что вне этих самых сил. — Калия, я думаю, ты к нему несправедлива, — не знаю, почему вдруг решила за него заступиться, но в памяти вдруг всплыли все сражения этих двоих за своё счастье. — Действительно? — Калия напоминала по-настоящему разъярённую мать, отстаивающую своё мнение о счастье ребёнка. — Да, действительно. Прости, но тут я встану на его сторону, Калия. Пока ты осколками блуждаешь по судьбам своих потомков, эти двое переживали ужасы, пытки, лишения и смерти друг друга из рождения в рождение. Кто-то их поддерживал, но большинство было против. Ты не можешь говорить так, словно Кённе ничего не сделал, ведь даже в этой жизни он уже десять лет кричит о своей любви, пробуждая Анаджамун. Да и она в своём развитии уже превзошла прошлые версии себя. — Я готов поверить тому, что ты сказала в её день рождения. Правда, я очень хочу верить тебе, Калия. — Мне это не важно. Когда ты впервые поговоришь с Анаджамун, ты сам всё поймёшь и осознаешь, как глубоко ошибался, растворяясь в побочках ненависти. — Ладно, потом разберётесь между собой. Мы не можем держать Анадж в отключке так долго — я начинала волноваться за эту девчонку. — Прошу тебя, в память о нашей прошлой дружбе помоги Пурпурному саду зацвести. Анаджамун заслужила пробуждение и своего места рядом с возлюбленным. — Место рядом она займёт быстро, ведь я уже отправила к ней помощников, — Калия щурится и смотрит на Чона, — а ты не смей не оправдать моё доверие. — Ты тоже не расслабляйся. — Напомни мне, Марринас, научить моего зятя культуре общения с матерью его жены. — Сначала стань матерью, — Чон усмехнулся, но это уже напоминало дружелюбие. — а потом и об этикете родства поговорим. В этой жизни я собираюсь стать мужем, отцом и дедушкой. Так что будь любезна, позволь Анаджамун узнать мать своей души. — В этом рождении ты куда благоразумнее.