НАСЛЕДИЕ ВЕРХОВНОЙ ЛУНЫ

POV: КЁНИФАН

      — Что ты тут делаешь? — Амфер выглядел озадаченно.       — Пришёл лично увидеть, что тут происходит.       — Карий нажаловался?       — Мы из тех, кто должен жаловаться, чтобы понимать друг друга?       — Нет. Мы из тех, кто не приходит друг к другу просто так, — он смотрел на Анадж, не имея сил не восхищаться её красотой. Надо признать, с ярко-красными волосами она выглядела превосходно. Я никогда не видел такого её образа и, казалось, растерялся. — Ха, а ведь что-то остаётся неизменным.       — Ты уже вспомнил?       — Я помню обрывки, Юнги. Увы, лишь обрывки, — на мгновение он посмотрел на меня — но и этих кусков достаточно, чтобы понять одно…       — Что же?       — То, что мы вновь повторяем историю нашего прошлого.       — Непроработанное прошлое всегда напоминает о себе.       — Поэтому я и решил, что мне пора вспомнить, что именно будет напоминать мне о себе.       — Ты решил вернуть память, потому что хочешь узнать о связи, что была между вами, — я смотрел на Анадж, понимая, что совсем скоро всем нам предстоит погрузиться во все те тайны, которыми обросли наши души и, что самое страшное, нам придётся научиться сказать правду.       — Да, хочу. А ещё я хочу обрести семью.       — Семья никогда от тебя не отказывалась и все мы рады тебе.       — Все ли?       — Ты помнишь вашу неприязнь друг к другу или помнишь причину этой неприязни?       — Забавно понимать, что ты помнишь это всё, но умело сохраняешь нейтралитет. — Амфер усмехнулся, но я видел в этом взгляде боль. Брат чувствовал всё то, что заставил себя когда-то забыть и от этого ему было сложнее. Ощущать то, чего не можешь вспомнить намного тяжелее, чем помнить, но желать забыть.       — У меня нет выбора. Нейтралитет — единственный шанс сохранить нашу семью.       — И ты готов быть на вторых ролях?       — А ты всё же помнишь больше, чем я думал, — в этот момент я хотел засмеяться, но костюмеры начали одевать Анадж и от неожиданности я просто застыл.       — Смотрю, в этой жизни ты стесняшка, — Амфер пнул меня в плечо — не самое подходящее для тебя качество.       — Я что, по-твоему, смущаться не умею.       — Нет. — он помнит обрывки, и это начинало напрягать, ведь он вполне мог выстроить ошибочную последовательность воспоминаний и придать событиям иной смысл. — Не имеет смысла притворяться, что она тебе неинтересна.       — Так. Что ты конкретно помнишь?       — То, что стёр себе память о прошлом и обо всех вас, чтобы избежать мук совести за что-то, что даже без воспоминаний мучает моё сердце.       — И всё?       — Сам же понимаешь, что я не готов говорить с тобой об этом. Да и не будем врать, — думаю, Амферу было больно, но я не мог говорить с ним о прошлом, не понимая о глубине уже вернувшихся воспоминаний — ты не ради меня появился здесь.       — Я…       — Не надо даже пытаться сейчас врать.       — я не умею врать.       — Ты умеешь, как и все мы, недоговаривать, принц Времени.       — Возвращайся в семью.       — Зачем? У вас там своя идиллия, которой неплохо так заправляет Джун.       — Как я вижу, ты хорошо так обошёл слова правды. Карий искренне верит в то, что ты едва что-то помнишь.       — Он верит в то, что ему выгодно на данный момент, так как погрузился в свои проблемы. Мы уже не самые близкие друг другу браться, ведь появилась конкуренция.       — Едва ли девушку можно считать конкуренцией в вопросе братской любви. Тем более, Карий не заинтересован в чувствах…       — Я и не говорил про чувства, Юнги. Скорее, есть ревность младшего брата к старшим и их общему интересу. Так уж вышло, что я оказался удалённым из семейного дела…       — Ты самоустранился! — мне с трудом удалось остановиться. Амфер выводил меня на эмоции, чтобы собрать информацию несколько иным способом, чем уже был ему известен.       — Давай не будем говорить о том, что и кого устранил, хорошо?       — Ты на что-то намекаешь?       — На то, что возвращайся к тем, кого называешь братьями. — теперь я понимал, насколько мы все его обидели. Когда-то посчитав, что он готов идти своей дорогой, мы позволили ему ошибиться, не поддержав в нужный момент. Эгоизм наших прошлых версий будет ещё долго напоминать о неприятных последствиях в настоящем.       — Надеюсь, ты вскоре поймёшь, что мы никогда от тебя не отказывались.       — Это не понимание, а принятие вашей истины, — прорычав эти слова, Амфер уставился на Анадж, не желая смотреть в мою сторону.       — Уверен, что, вернув воспоминания, ты пересмотришь свои взгляды, — коснувшись его плеча, я уже поспешил телепортироваться назад к братьям в Сеул. Сейчас мне хотелось забыть об этом разговоре.       — Узнаем, — он растворяется настолько резко, что потоком энергии сбивает стулья, которые с грохотом падают и заставляют съёмочную команду обернуться.       — Мой прекрасный суровый Принц Времени, — в сознании звучит до одури знакомый голос — пожалуйста, не злись на юного принца. Он всё ещё остаётся нашим самым младшеньким и требует к себе немного больше внимания, чем все остальные.       — Анаджамун? — я в ужасе оборачиваюсь и вижу, как в отражении зеркала на меня смотрят знакомые серые глаза, в то время как её тело отвёрнуто в другую сторону.       — Спасибо, что помогаешь мне, оставаясь верным своему слову.       — Ты пробуждаешься?       — Не без трудностей, но в этой жизни препятствий на удивление меньше, чем ожидалось.       — Ты движешься к нему?       — Я стремлюсь к вам. Это вторая ступень моего приближения к братьям стихий.       — Какова цель данного приближения?       — Долгожданное единение семьи.       — Послушай, я хорошо тебя знаю. Не ври мне…       — Мне нужно всё то, чего меня лишили.       — Едва ли это можно получить…       — Мы можем получить буквально всё, ведь в наших силах иметь всё, чего мы так сильно желаем.       — Ты перерождалась, не пробуждая истинную душу так много раз, что я отвык говорить с тобой настоящей. — мне было страшно разговаривать с такой её формой, но где-то в глубине сознания, я был как ребёнок рад тому, что могу её слышать.       — Прости. У меня не было возможности появиться. Как бы сильно я ни желала раньше появиться в ваших жизнях, на меня возложили ограничения, которые я обязана была выдерживать до того восхождение, которое вам было уготовано.       — Ты хочешь сказать, что пошла на условия Высших ради нас? — усмехаюсь, не имея возможности сдерживать эмоции.       — Всех нас! На кону слишком много судеб, мой Принц Кёнифан. Мы не имеем права думать только о себе.       — Ты всегда думала о других. Перестань уже!       — Не командуй.       — Если смогу, я сделаю всё, чтобы перепрограммировать тебя.       — Я не понимаю, когда вы успели вырасти.       — Когда остались без тебя.       — Я никогда не была вашей матерью, чтобы иметь подобное влияние.       — Ты была королевой, которую мы возвели на трон. Ты была женой и возлюбленной. Ты была сестрой и матерью. Ты была всем, что мы имели возможность любить. Всем и единственным одновременно. Не смей никогда принижать свою значимость!       — Много чести для той, кто не смогла сохранить трон, Юнги.       — Ты впервые назвала меня этим именем, — не понимаю, как и сам отношусь к этому, ведь ни в одном перерождении мне не удавалось привыкнуть к звучанию нового имени — это так странно звучит.       — А ты впервые принял имя нового рождения. Это чудесно. Я очень долго ждала, когда вы осмелитесь принять вызов Высших.       — Ты считаешь, нам стало легче от этого?       — Нет. Только это стало шагом к воссоединению и уничтожению проклятия.       — Намджун не скажет тебе спасибо, поверь мне.       — Он никогда не умел говорить слова благодарности, так что я едва ли этому удивлюсь.       — Ты недооцениваешь его.       — Не спорю, Юнги. С тобой я совершенно точно не хочу спорить.       — Ээээ… Слишком много лести.       — Посмотри на меня, — понимаю, что в её просьбе нет ничего страшного, но едва могу заставить себя смотреть на рассинхрон тела Анадж и её отражения. Это пугает меня до дрожи в сердце.       — Прости… — вместо желаемого разворота я закрываю глаза руками.       — Ты боишься меня?       — Нет. Твоего проявления. Мне сложно видеть тебя в подобной двойственности.       — Я так сильно изменилась?       — Нет! — хочу посмотреть, но боюсь увидеть то, к чему не готов. Я помню Анаджамун сероглазой блондинкой, а не… Да, их внешность практически идентична. За исключением современных тенденций макияжа, татуажа и косметологии — это всё ещё было лицо Новолуния, которое я помнил.       — А… — она усмехается. — Значит, тебя не устраивает то, как я выгляжу… Грустно.       — Ты выглядишь прекрасно, — не вру, но всё ещё боюсь на неё смотреть — просто не привычно для меня, ведь я помню тебя из других времён и в полном единении души и тела. Сейчас ты немного другая.       — Мне нравится это тело.       — Я очень жду полного пробуждения твоей души и слияния с этим телом.       — Уже скоро. Совсем скоро.       — Ты нужна нам. Очень нужна.       — Вы тоже мне нужны. Без моих братьев стихий я всегда неполноценная.       — Угораздило же нас когда-то так сильно всех склеиться друг с другом.       — Думаю, сёстры Бонтеланас прописывали для нас подобную судьбу, делая из нас первопроходцев в познании чувств и всех их граней. Буквально через нас Вселенная Димисар училась чувствовать и познавать эмоции.       — Это жестоко Анадж.       — Это участь Создателей. Творец обязан понимать, на что обрёк свои создания и детей. Когда-нибудь, мы получим долгожданную свободу от этого предназначения и вымолим прощение, а пока что будем смело идти по уготованному нам пути.       — Твоё принятие пугает меня, — несмотря на нежелание, я поворачиваюсь к ней. Тело уже одето и стоит в ожидании съёмок. Серые глаза в отражении смотрят на меня с любовью и тоской по утраченным годам. Я хорошо понимаю эти чувства. — Ты справляешься с теми, кто в тебе?       — Мы найдём способы подружиться. Не переживай, Юнги. Я не так и слаба, как может показаться на первый взгляд. У этого тела есть секрет, который не позволит мне пострадать.       — Не сомневаюсь. Ты способна уболтать кого угодно стать своим союзником.       — Так что возвращайся к братьям и не волнуйся за меня. Уверена, теперь наши встречи будут становиться лишь чаще.       — Я не могу не волноваться. Твои волосы, хоть и искусственно приобрели красный цв… — я не хочу вспоминать, но не в силах забыть тот день. — Это же снова преобладание огня в твоей стихийной иерархии.       — Пока это тело не пробудится, я не могу использовать силу стихий полноценно. Мне удалось освоить их в примитивном понимании мира смертных, но мне всё ещё приходится в основе своей работать лишь на ментальном уровне. Обидно, учитывая все возможности стихийной магии.       — Твоя душа насыщена такими мощными магическими энергиями, что я не понимаю, как тело смертного… Постой! Это тело не человека, не так ли? — она качает головой и едва заметно натягивает губы в улыбке. — так вот почему осколки смогли взаимодействовать с твоей душой.       — Как будто ты тут ни при чём. — подмигнув мне, она поворачивается к своей оболочке. — Нам пора. Я была рада увидеться и спасибо тебе за всё.       — Поблагодаришь потом, пока что рано.       — Договорились, — послав мне воздушный поцелуй, отражение исчезло и, наконец, меня не пугал рассинхрон Анадж, которая словно собралась воедино.       — Я готова, — красные локоны спадают по плечам, а серые глаза буквально светятся, отсвечивая серебром. Она выглядит чарующей и завораживающей, словно диснеевская принцесса, в которую вложили самые лучшие качества, забыв добавить её внешности черты реалистичных недостатков. Я боялся её. Я восхищался ею. Так много противоречивых эмоций, думаю, мне не было подвластно никогда, ведь я всегда предпочитал конкретику.       Она шла за съёмочной бригадой таким уверенным шагом, словно делала это каждый день. Её не смущали направленные на неё камеры и, мне казалось, она даже испытывала от этого всего какой-то кайф. Думаю, это уже было заложено в её генетическом коде, ведь она всегда была и остаётся королевой. Есть то, что невозможно изменить ни в одном рождении.       — Ты прекрасна, Анадж-амун… И я желаю тебе достигнуть того величия, которого ты достойна. — шепчу ей на прощание.       Она продолжает движение вперёд, но на мгновение оборачивается, не сбавляя темпа и прокрутившись подмигивает мне. Мы все на верном пути. Мы все будем на вершине, о которой сами и не мечтали. Мы будем там, что уготовили для себя же в первом рождении.       Это наша судьба…       Это наша жизнь…       Это наше предназначение…