Самые красивые

      Дверь легко поддалась, и Антон оказался в небольшой, довольно светлой комнате. Сейчас здесь было пусто, однако следы жизни в качестве пустых грязных тарелок, смятых упаковок от Ролтона, банок от энергетиков и просто разбросанных вещей, без сомнения, присутствовали и сразу бросались в глаза.         В целом его новая комната сразу же ему понравилась. Не большая, но и не крошечная, очень даже уютная. Окно было прямо напротив двери, а по бокам от него две кровати, одна из которых двухэтажная. Под окном располагался заваленный сейчас всякой всячиной письменный стол, а справа от двери шкаф для одежды. Слева к стене были прикручены крючки, на которые, видимо, можно вешать полотенца или верхнюю одежду зимой.         Что ж, весьма практично, ничего лишнего.         Шастун облегченно выдохнул, когда понял, что у него сейчас наконец-то появится возможность побыть одному. Он без труда определил, какая из трех кроватей занята, и, бросив чемодан почти у входа, упал на одну из свободных, скинув кроссовки и поджав под себя ноги.         Голова гудела от усталости, глаза, кажется, были готовы вывалиться из своих законных мест прямо сейчас, чтобы больше никогда не сталкиваться со своим хозяином. Еще даже не было пяти вечера, а событий в жизни Антона произошло столько же, сколько за пару лет жизни в Воронеже. А ведь это только самое начало его столичной жизни.         Сам того не заметив, Шастун заснул, натянув на себя как одеяло что-то из вещей нового соседа (а нечего разбрасывать свою одежду по всей комнате), и открыл глаза, когда за окном уже стемнело, помещение освещалось тусклой настольной лампой, а за столом кто-то сидел.         — Привет, — поспешил поздороваться Антон, садясь на отчаянно скрипящей кровати.          — О, добрый вечер, товарищ спящий диспетчер, — рассмеялся сосед, поворачиваясь к Шасту лицом. — Ты бы хоть записку оставил, прежде чем спать заваливаться. Я, конечно, склеротик, дверь иногда не закрываю, но такого тут еще не было, чтобы пришли, нифига не украли, зато спать легли.         — Прости, не хотел тебя пугать, — зевая и потягиваясь, протянул в ответ парень.         — И не надейся, меня не так-то легко напугать. Кстати, меня зовут Серёга Матвиенко, второй курс международных отношений, китайский и английский языки, — представился новый знакомый и уставился на Шастуна, видимо, ожидая того же и от него.         — А я Антон Шастун, первый курс переводческого факультета, французский и английский, — улыбнулся парень. — Очень приятно.        — А мне то уж как приятно, — кивнул в ответ Серёжа и пересел на кровать. — Смотри, краткий экскурс в жизнь общаги. Душ и кухня работают круглосуточно, но горячая вода есть только до 11 вечера. Собственно, комендантский час тоже в это время, так что советую не опаздывать, а то Любочка та еще стерва, ни за что не пустит. Ещё в идеале в общежитии нельзя пить и курить, но кого это волнует? Тут опять-таки главное не попасться коменде, не поджечь ничего сигареткой и не заблевать комнату или санузел.          Антон понимающе кивнул и счастливо улыбнулся, Серёжа нравился ему всё больше и больше. С таким соседом не пропадёшь. Они с минуту посидели молча, пока Шаст разглядывал собеседника. Главное, что бросалось в глаза, это его прическа: смешной хвостик, а по бокам от него выбритые виски. В остальном парень был абсолютно обычный — не худой и не толстый, ростом чуть ниже среднего, со смуглой кожей и веселым, добрым взглядом.         — И да, Антох, я должен сразу предупредить, — как-то нерешительно начал Серёга, после того как их взгляды пересеклись, — пей, кури, но только травку и порошок не юзай, этого я в комнате не буду терпеть. А то я смотрю ты сейчас не в лучшей форме.         — Чего? О чем это ты? — не понял Шаст, заливаясь краской от того, что его в целом заподозрили в чём-то таком.         — Да ты бы зрачки свои видел... Они же туда-сюда со скоростью света бегают. Уж не знаю, от чего такой эффект может быть, не специалист, но давай впредь без этого, — прокашлявшись уже более строго проговорил Матвиенко.          — Ой, блять... — до Антона только теперь дошло, что он сейчас сидит перед соседом без темных очков, которые, по всей видимости, предательски упали, пока парень спал. Очевидно, придется объясняться. — Ты не думай, это не наркота, это у меня... В общем, это врожденное заболевание, нистагм. Я не могу контролировать движение глазных яблок. Жизни это не сильно мешает, хотя глаза быстрее, чем у других, утомляются, а ещё бывает, что вижу размыто, но это не всегда. Есть и другие побочки, но они вообще редкость. Это не заразно, ничего такого. Большую часть времени я сейчас в очках солнечных хожу, а ты бы все равно рано или поздно узнал, так что, если хочешь, можешь начинать издеваться надо мной прямо сейчас.         Внимательно выслушав сбивчивую и довольно беспорядочную речь парня, Серёга приподнял брови и с чуть большим вниманием уставился на Антона. Последняя фраза явно удивила его до глубины души, так что он аж привстал с кровати.         — А над чем тут издеваться? Тох, ты в своем уме? Это же тоже самое, что над человеком без ноги ржать — аморально, неправильно, а главное глупо. Ты ж не виноват, что у тебя с рождения такая особенность, с чего ты вообще взял, что к этому могут плохо отнестись?         — С того, что именно так и поступали мои одноклассники. Я за 11 лет пять школ сменил, и ни в одной нормально жить не получалось, постоянно были насмешки, издевательства и довольно злые приколы, — резко погрустнел Антон, опуская голову и облокачиваясь на стенку позади себя. — Несколько раз били.         — Ох уж мне эти школы, — вздохнул Сережа. — Но я могу тебе сказать, что тут бояться нечего, все люди взрослые.         — Я понимаю, — печально улыбнулся Антон. — Но очки все же буду носить, просто чтобы самому этого лишний раз не видеть и жить спокойно.         — Это правильно. И да, о спокойствии. Ты давай располагайся, а я в душ пойду, не буду мешать. Твоя часть шкафа слева, — сказал Матвиенко, вставая.         Антон не ответил, а лишь молча кивнул, тоже поднимаясь и принимаясь разбирать чемодан.         — Кстати, — уже выходя из комнаты вспомнил Серега, — ты лучше на второй этаж кровати ложись, там пружины не так скрипят, а то если ты во сне вертишься, то мы оба с ума сойдем.         Шаст в очередной раз кивнул, хотя это уже не требовалось, потому что сосед скрылся в коридоре, прихватив с крючков полотенце.  

*** 

      Утро первого сентября наступило слишком стремительно. Вечером до этого Антон снова будто бы выпал из реальности, проживая всё, что происходит, но плохо осознавая. Он вроде бы помнит, как раскидал по полкам в шкафу привезенные вещи, как позвонил маме, как долго извинялся перед ней за то, что не позвонил сразу как приехал. Он помнит, как вернулся потом Сережа, и как они вместе пили чай, параллельно разговаривая и узнавая новое друг о друге.         Сосед настоял, чтобы они легли пораньше, ведь обоим предстояло пойти в универ, только если Антону просто на линейку, то у второкурсников, к числу которых и относился Матвиенко, первого сентября по расписанию стояли первые пары.         Шастун едва продрал глаза, когда будильник громкой и такой привычной мелодией оповестил о том, что назначенный час пробил. Парень отвратительно спал на новом месте: было то жарко, то холодно, одеяло то и дело норовило упасть вниз, а кровать, несмотря на то что он прислушался к совету Серёги и забрался на второй этаж, скрипела как умалишённая, так что Антон лишний раз вздохнуть боялся, чтобы не потревожить соседа.         К тому времени как Шаст успел почистить зубы, сходить в душ и даже приготовить быстрый завтрак, коим являлась обычная яичница, Сережа уже ушёл в университет, предварительно пожелав удачи и сожрав на ходу шоколадный батончик, один из тех, что, как оказалось, в огромном количестве валялись в его шкафчике в столе.          Позавтракав, Антон перешеё к шкафу, чтобы выбрать подходящую для сегодняшнего мероприятия одежду. Как он понял, ничего серьёзного не будет, да и в целом в универе всем всё равно, как ты одет, и именно поэтому он решил не выдумывать лишнего, а надеть обычные темные джинсы, белую футболку и голубое с белым худи поверх неё.          На улице светило солнце, настроение у Антона было отличное, и даже довольно большое количество людей в метро не способно было его испортить. За 15 минут добравшись до нужной станции и нужного места, Шаст отметил, что ему величайшим образом повезло, ведь как он понял из общей беседы факультета, кому-то пришлось добираться около двух часов.         На довольно небольшой площади у университета было, как казалось, ещё больше народу чем в метро. У Антона промелькнула мысль о том, сколько же всего человек во всем вузе, раз здесь сейчас только первокурсники. Однако долго думать у него не было ни времени, ни желания, он отправился искать в толпе знакомые лица.         Несмотря на то что он не был на общем собрании первокурсников, он успел изучить страницы своих будущих одногруппников в социальных сетях и сейчас имел хотя бы мало-мальски приличное представление об их внешности.  Убедившись, что на него никто не обращает внимания и все заняты своими делами, парень приподнял тёмные очки на лоб, чтобы дать глазам передохнуть от постоянной полутьмы, да и в целом без них он видел в разы лучше.        — Эй, парень, ты случайно не Шастун? — окликнул его кто-то, когда он проходил мимо статуи, изображающей сидящую над книгой девушку.         — Абсолютно случайно, но я это он, — улыбнулся Антон, поспешно возвращая очки на их законное место.         — Отлично, теперь я знаю, что вся наша группа в сборе, ты последний, кого я должен был найти, — выдохнул довольно низкий паренек в очках, который и окликнул Шаста секунду назад. — Я уже устал бегать по этой толпе. Я, кстати, Дима Позов, староста твоей группы.         — Да, я помню твой аккаунт в ВК. И знаю, что тебя старостой на собрании выбрали, — улыбнулся Антон, пожимая руку Диме. — Я, если честно, тоже уже устал от этой толпы, хотя только что пришёл. Не подскажешь, где остальные ребята?         — Ты можешь, конечно, походить и поискать их, но я бы не советовал. Минут через пять уже официальная часть начнется, так что лучше бы просто отойти от своеобразной сцены, — Позов кивнул на вход в здание, обвешанный сейчас шариками и выглядящий довольно празднично, — и найти место поуютнее. А то сейчас сюда набегут желающие посмотреть и послушать и своим рвением к прекрасному могут и затоптать. Или ты тоже из таких?         — Я определенно не из таких, — улыбнулся в ответ Антон. — Может, тогда просто вместе пойдет куда-нибудь подальше отсюда? А то я тут вообще ничего не знаю.          — А почему тебя не было на собрании? — поинтересовался Дима, уже начиная двигаться в обратном от входа-сцены направлении.        — Так я в Москву только вчера приехал из Воронежа.         Услышав название города, Позов вдруг резко остановился и обернулся. Его лицо выражало одновременно и недоверие, и радость.         — Ты из Воронежа? Так мы земляки, получается.         Добравшись наконец до нужного места, ребята увлеклись обсуждением школьной жизни, районов родного города, новых университетских дел и просто внешнего вида окружающих. Как оказалось, Дима, так же как и Антон, был из тех, кто никогда не учил никакой иностранный язык, кроме английского, поэтому французский в качестве профильного предмета, стал для него неожиданностью.         — Вообще я хотел на факультет английского языка, но как-то не повезло, — поделился он, садясь на довольно пыльный заборчик, отгораживающий газон от асфальта. — Но я не сильно расстроен. В конце концов кому-то вообще исландский достался.         За разговорами они не заметили, как пролетело оставшееся до начала мероприятия время, и из колонок раздался громкий голос ведущего, поздравляющий первокурсников с поступлением, а всех студентов с началом нового учебного года. Антон слушал в пол-уха, не очень сосредотачиваясь на скучных речах, мало отличающихся друг от друга. Он встрепенулся лишь тогда, когда услышал название своего факультета.         — Что только что про ПФ сказали? — толкнул он в плечо Димку, не особо надеясь на ответ.         — Сказали, что сейчас на сцену поднимется куратор Переводческого факультета, — пробурчал в ответ тот, не отрываясь от телефона. — И что студенты, которые не были на собрании, могут на него посмотреть, чтобы потом знать, к кому бегать с вопросами.        — Ты настолько каждую фразу запоминаешь? А до этого что говорили? — удивился Шастун способностям нового знакомого сосредотачиваться сразу на двух вещах.           — А до этого, — Позов поднял взгляд и из-под очков поглядел на Шаста, — говорили, что на сцену поднимется куратор ФФЯ, и студенты...         — Да понял я, понял, — поспешил остановить его Антон, вытягивая шею в попытках разглядеть то, что происходило впереди. — Ты лучше скажи, который из них наш куратор?         — Тот, что справа с краю стоит. Такой, темноволосый и высокий, которому лет двадцать пять на вид, — пояснил Дима, снова возвращаясь к экрану. — Арсений Сергеевич Попов, препод по культуре русской речи. Говорят, что он заёбистый. Да хорош ты тянуться, успеешь ещё на него поглядеть! — прикрикнул он на Шастуна, который чуть ли не на заборчик залез, чтобы увидеть тех, кто стоял на сцене. — А если так интересно сейчас, то могу тебе его аккаунт в сети показать, посмотришь.         — Давай аккаунт, — легко согласился Антон, снова вставая рядом с одногруппником.         Ссылка на страницу преподавателя во ВКонтакте была почти мгновенно скопирована и отправлена Антону. Тот в свою очередь тут же открыл её, быстро листая открывшийся аккаунт вниз, мельком просматривая все фотографии куратора. В сети он выглядел далеко не так официально, как на сцене минуту назад. Пара постов были явно выложены после профессиональных фотосессий, на них Попов был в разных образах, которые не совсем увязывались в голове Антона со строгим преподавательским статусом. Решив, что рассмотреть куратора он ещё успеет, Шастун заблокировал телефон и быстро кинул его в карман, потому что официальная часть мероприятия подходила к концу.          — Пойдем, — толкнул его в плечо Димка. — Надо найти остальных из группы, а потом идти за студенческими и зачетками. А ещё сегодня экскурсия по универу.         Одногруппников они нашли быстро. Как оказалось, предусмотрительный Позов ещё до мероприятия сказал всем собраться возле всё той же статуи печальной студентки, и сейчас ребята ждали их там. Антон изрядно растерялся, увидев, что многие уже успели подружиться, в то время как он знал только Диму.           В его группе из тринадцати человек было всего четыре парня, если считать его самого и Позова. Шастун представился, а потом выслушал ряд имен, из которого точно запомнить удалось только Сашу и Леху, с девчонками оказалось сложнее. Катя, Лиза, Ира, Надя... Или Нади не было? Решив, что запомнить всех он еще успеет, Антон встал рядом с Димой.         Вечером, лежа на кровати и вспоминая все события сегодняшнего дня, Шаст решил, что все прошло действительно гораздо лучше, чем могло быть. После того, как они выстояли огромную очередь за студенческими и немного пошатались следом за старостой по коридорам университета, пытаясь запомнить хотя бы примерное расположение аудиторий и переходов, часть ребят из группы, среди которых был и Антон, решили пойти вместе до метро, а по дороге зайти в кофейню. То, что радовало Шастуна больше всего было то, что за весь день никто ни разу не спросил, почему он не снимает тёмные очки. А значит, Серёжа был прав, здесь будет проще, чем в школе.        Его мирные размышления нарушил Матвиенко, собственной персоной, который ввалился в комнату в компании высокого худощавого парня, казахской внешности.         — Хорош спать, Антох, — проорал второкурсник, открывая дверь пошире и позволяя незнакомцу ввести в помещение чемодан. — Я нам соседа привел.         — Привет, — поздоровался Шастун, садясь на кровати и тут же ударяясь головой о потолок. — Блять!        — Здорово, — улыбнулся казах.        — Не хорошо так сразу людей с порога матом встречать, — заржал Серёга и, не разуваясь, завалился на свою кровать, закидывая ноги в уличных кроссовках на боковушку и почти сразу же вставляя в уши наушники. — Нур, ты располагайся, твоя койка снизу, под Антоном.         Парень прошёл к своему месту, оглядывая комнату. Шаст подумал, что новенький чувствует себя примерно так же, как он сам с утра в универе, когда заметил, что все успели передружиться, а он немного лишний, поэтому поспешил спрыгнуть на пол.         — Меня Антон зовут, как ты уже понял, — представился он, протягивая руку. — Антон Шастун.         — А я Нурлан Сабуров, — довольно тихо ответил паренек, тоже вставая. — Я второкурсник, но только в этом году в общагу заехал, мало что тут знаю. Вы с Серёгой уже давно в одной комнате?        — Ты не представляешь насколько давно, — усмехнулся Антон, усаживаясь прямо на письменный стол, предварительно подвинув все лежащие на нем бумажки. — Целые сутки уже. Я вообще первак, вчера буквально заселился, так что мне тут тоже всё непривычно. Ты с какого факультета?         —Я с факультета немецкого, вторым языком английский достался.         — А я с переводческого, француз и англичанин в одном лице, — рассмеялся Шаст. — Твоя часть шкафа, видимо, сверху будет, нужно только оттуда мои и Серёгины вещи переложить, а то он вообще успел всё оккупировать.           Остаток вечера они провели, разбирая шкаф и уговаривая Матвиенко хотя бы на первое время сложить вещи аккуратно. Пока они улаживали чемоданные дела Нурлана, Антон узнал, что его новый сосед является одногруппником того самого Макара, с которым он столкнулся в коридоре в день своего приезда, и друзья расстроились, когда узнали, что им не удалось получить места в одной комнате. Разобравшись с вещами, ребята решили отправиться в путешествие по общаге, потому что вчера Антону было не до этого.         Кухня оказалась просторной, светлой, с огромными окнами, в которые сейчас заглядывало закатное сентябрьское солнце, ещё теплое, но уже далеко не такое жаркое, как было летом. На газовых плитах стояли кастрюли с чьим-то недоеденным ужином, а в раковине валялась гора грязной посуды. На удивление сейчас в помещении никого, кроме Антона и Нура, не было.         — Подожди, я покурить хочу, — остановился у подоконника Сабуров, чуть приоткрывая створку окна и впуская в кухню тяжелый, но прохладный московский воздух. — Будешь?         Антон безэмоционально покачал головой, отказываясь от протянутой ему сигареты. Он ни разу не курил, да и не очень-то хотел начинать, ведь перед глазами с самого детства был отрицательный пример отца с его табачной зависимостью. Нурлан отошел к раковине, чтобы стряхивать в нее пепел, а Шаст остался у окна, разглядывая залитый солнечным светом пейзаж.         Перед ним были тысячи домов, улиц, крыш, людей, парков... Когда-то он слышал фразу, что столица никогда не спит, а уж сейчас в столь ранний вечер жизнь в Москве шла полным ходом.          Антон смотрел на машины, несущиеся по дорогам, подростков, бегущих куда-то по улице и по всей видимости спешащих домой, студентов, курящих возле ограды общежития и о чем-то разговаривающих, озабоченных женщин и мужчин, направляющихся домой после работы, пожилых людей, неспеша гуляющих по скверу. Он все еще не верил, что это Москва. Он не верил, что все это происходит с ним здесь, сейчас и на самом деле. Он не верил, что в его жизни начался новый, возможно, более яркий и радостный этап, который принесет столько неожиданного, но, к сожалению, не всегда приятного.        Парень так задумался, что не заметил, как к нему снова подошел Нурлан, предупредив, что собирается вернуться в себе, а потом пойти в душ, поэтому, обернувшись, Антон был удивлен, не увидев позади себя соседа. Он быстро покинул кухню и спустя минуту оказался в комнате, где сейчас никого не было — по всей видимости, Сережа или тоже был в душевых, или просто сидел у кого-то из друзей.         Шастун неспеша прошел в глубь комнаты, его взгляд зацепился за собственное отражение, появившееся в зеркале, приделанном к дверце шкафа с внутренней стороны. На него смотрел высокий, довольно нескладный паренёк с непропорционально длинными руками и ногами, одетый сейчас в широкие клетчатые пижамные штаны и светло-фиолетовую футболку. Непослушные кудри снова лежали своеобразным вороньим гнездом у него на голове, а чёлка падала на лоб. Антон быстрым движением снял тёмные очки, открывая самому себе самый ненавистный элемент своей внешности.         Подойдя чуть ближе, первокурсник уставился в ярко-зелёные, печальные глаза, которые к концу дня немного покраснели, а глазные яблоки которых бегали быстрее обычного. Каждый раз, глядя в зеркало, он надеялся увидеть обычные спокойные как у всех нормальных людей зрачки, однако изо дня в день на него в ответ взирали всё тот же больной нистагмом и потому презираемый парень.          Сейчас, как и всегда, Антон постарался как можно скорее отвернуться, потому что почувствовал, как медленно закипает в нём эта привычная ненависть к самому себе, именно та, из-за которой он и носил очки, скрывая свои глаза ото всех, та, которая не позволяла ему нормально жить вот уже много лет.