GUNPLAY

      — Поаккуратнее! — я еле удержалась, когда меня грубо повернули на крутящемся стенде. Мужчина, который снимал мерки, даже не обратил на это внимание и записал что-то себе в блокнот. Меня поставили как куклу на вращающийся подиум и заставили стоять с раскинутыми руками двадцать минут. Я надеюсь, что моя униформа будет стоить этих мучений.       Кармелия, тем временем, с увлечением рассматривала платья, выставленные на витрине и манекенах. Ей очень нравилось длинное красное, с глубоким декольте. Она трогала на ощупь ткань и прикидывала в уме (видимо стоимость), параллельно записывая что-то в телефон. Я ощущала себя инородным телом в этом клубе любителей блестящих тряпок. Ничего, кроме незатейливой музыки, как в лифтах, не заглушало эту неловкую тишину.       — Франческо, ну пожалуйста! Может, вот это? — она показала пальцем на одно из платьев. Но модельер был невозмутим и продолжил настаивать на своем.       — Бъез денегь можете не п’гиходить, — вот упертый француз! Но и моя госпожа не сдавалась.       — Ну хотя бы вот это! Оно дешевле, я все отдам, честное слово! — она прислонилась к Франческо вплотную и надула губки. — Вы ведь знаете, что у меня есть деньги. Просто сейчас они не со мной…       Он выпрямился и посерьезнел.       — Юная Хавафуэг’а, я вам ужие сказаль. Мои п’гинципи г’аботы не поменялись. Деньги есть — платье вашье. Деняг неть — платья неть! — он снова повернул меня спиной к зеркалу и принялся замерять обхват от предплечья до кисти руки.       Тогда она сделала свое жалобное лицо и принялась смотреть на меня. Я посмотрела на цену платья и покачала головой, давая ей понять, что даже с моей зарплатой, мы не скоро сможем позволить купить хоть что-либо здесь. Я думала, что она расплачется, но Кармелия только легонько топнула ногой и фыркнула.       — Ну и пожалуйста!       После того, как с меня сняли все мерки, то начали расспрашивать, какие фасоны и цвета я люблю. Я растерялась, потому что понятия не имела, что он имел в виду, поэтому сказала, что мой любимый цвет коричневый. Или желтый. Я не определилась. Наверное, больше коричневый. Он закатил глаза и дал мне каталог из стандартных униформ. Там было около тридцати штук, и все были копиями друг друга. Я минут пятнадцать сидела, высматривала отличия, но в итоге сдалась.       — Госпожа, назовите любую цифру от двух до двадцати трех.       — Двадцать три, — небрежно бросила она и снова сделала недовольный вид.       — Хорошо, — я пролистнула на последнюю страницу, закрыла глаза и тыкнула наугад. Показала костюм, который выпал, Франческо. Он ответил, что одежда будет готова через неделю, и мне позвонят.       Мы с Кармелией собрались и вышли.       — А почему вы назвали цифру двадцать три? — решила поинтересоваться я.       — Потому что это возраст, в котором я разочаровалась в людях, — мрачно ответила она.

***

      Настроение у госпожи было предгрозовое, так что я не решалась говорить с ней на эту тему. Вместо этого разговор начали наши желудки, которые заурчали почти одновременно. Какая синхронность…       — Я голодная, — сказала Кармелия и погладила себя по животу.       — Можем зайти на рынок, чтобы купить нормальные продукты. Как показала практика, полуфабрикаты вам противопоказаны, — она заметно погрустнела и уткнулась взглядом в пол.       Мы нашли адрес небольшого рынка неподалеку от нас. Там, помимо мяса и овощей, продавалась одежда, сумки и аксессуары. Людей оказалось не очень много, поэтому владельцы ларьков тоже были не особенно активными. Мы взяли помидоры, пару килограмм разных видов макарон, зелень и решили попробовать какие-то специи. Пока рассматривали продукцию, успели заметить ларек с фаст-фудом. Мы переглянулись, когда наши желудки снова одновременно заурчали.       — Я не очень разбираюсь в итальянском фаст-фуде, — призналась я. Кармелия улыбнулась и потянула меня за руку к лотку.       — Я тоже. Купим то, что вкуснее выглядит!       Перед нами предстало целое разнообразие еды. Горячей, сочной, жирной. Мы скукожились от сосущего ощущения в желудке.       — Что ты будешь? — спросила она, переминаясь с ноги на ногу.       Еда, похожая на бутерброды, лепешки с разнообразной начинкой, мясные шарики в пите, нечто, похожее на картошку, маленькие квадратные пиццы и даже шашлычки! Я решила, что для первого раза хочу начать с чего-то более-менее знакомого, поэтому взяла нечто под названием «пьядина». Она представляла собой тонкую лепешку, сложенную пополам и наполненную ветчиной, сыром фонтин, базиликом, помидорами и маслинами. Кармелия взяла то же, что и я. Пока еда готовилась, мамасита решила пройтись к ближайшему ларьку с одеждой. Низкий мужчина турецкой внешности с тюрбаном на голове громко привлекал покупательниц.       — Недарагой адэжда! Падхади, не стесняйс, только лючший адэжда из Турции! Зачэм переплачивать? Падхады, недарагой адэжда! — около его ассортимента крутилось несколько людей, но покупать пока не торопились.       Кармелия заинтересованно подошла к стенду к остальным покупателям. Она повертела в руках черную рубашку с нашитым на ней стразами тигром и надписью «Wild».       — Маладой дэвушка, для вас спецыальное предлажения! Три сумка па цыне двух! — он показал руками на остальной свой товар.       — Вы что, с ума сошли? — возмутилась она, ощупав ткань у платьев, футболок и кофт, — да здесь же сплошная синтетика!       Мужчина подскочил и кинулся к ней, махая руками.       — Что ты гаварышь?! Лучший адэжда из Турции! Натуральна! Всё дешева и натуральна!       — Да где ж тут натуральное?! У вас на бирке написано: «90% полиэстер, 10% эластан». Что вы вводите людей в заблуждение?       — Дэвушка, не нравица, идитэ вон! Не нагаварывай, мая адэжда мой брат хлопак сабирал! Руками!       — Ну конечно!       Кармелия не на шутку взбесилась. Больно уж она сегодня пылкая. Вокруг их ругани начали собираться люди. Я взмолилась, чтобы наши пьядины приготовились быстрее, чем начнется еще одно представление.       — Не нравыца адэжда, пасматры сумка! Толька брэндавая, кожа, золата! — он всучил ей в руки черную женскую сумку.       — Какое безобразие! — возмущенно прошипела она, — какая мерзкая подделка Dior! У вас даже шов кривой!       — Сумасшэдшый жэнщын! Эта кожа тэленка! Он погиб рады этай сумка! Пашла вон! — турок грубо отобрал у нее сумку.       Я быстро оказалась возле нее и осторожно взяла за руку.       — Госпожа, идемте домой, — я продолжала мягко, но настойчиво толкать ее в сторону выхода. Я готова была даже забыть о еде, потому что начинала видеть взгляды остальных продавцов. Черт, и что делать? Если сейчас начнется драка, я не смогу уберечь ее ото всех этих торговцев. А так как это безобразие уже начали снимать на камеру всякие зеваки, то и оружие доставать нельзя. Может, связаться с Тейтом? Блин, точно нет, толпа вооруженных охранников только усугубит ситуацию. Да и доехать он не успеет.       — Вы тут продаете подделки! Эта обувь расклеится через неделю, а сумки порвутся! Темная одежда полиняет после первой стирки! Имейте совесть, в конце концов! Продаете дешевку из Китая, так признавайте это!       У продавца лопнуло терпение и он начал отмахиваться от нее, прогоняя подальше от своего ларька. Наша еда, наконец, приготовилась, я схватила ее и подошла к Кармелии, пытаясь покрутить у нее перед носом аппетитным перекусом. Я надеялась, что запах еды напомнит ей, что она голодная, и мы поскорее уйдем. Но она смотрела поверх меня и наших пьядин, продолжая нападки на бедного торгаша.       — Ваша одежда и евро не стоит! Хватит наживаться на туристах и бедняках, втюхивая им всякую ерунду! — громко кричала Кармелия, словно поднимала восстание, — долой некачественную одежду и подделки! — несколько людей из толпы свистнули ей, начал подниматься гомон. Я чувствовала, что люди вокруг звереют. Если сейчас же не убраться, может начаться давка, а то и массовая драка.       — Госпожа! — я снова отдернула ее.       Он внезапно вытащил из-за спины какую-то длинную палку с крючком, видимо, чтобы развешивать одежду, и начал махать ей перед мамаситой. Кармелия вспыхнула и выпрямилась, как змея, готовая наброситься на свою жертву. Она хотела подойти ближе, но мужчина то и дело грозился убить ее палкой.       — Что вы себе позволяете!       — Пашла вон, сумасшэдший жэнщын! Хватыт клыентов разганять! А ну вон! Пшла, пшла! — Он снова замахнулся и почти задел ее, но я успела вовремя оттащить ее за руку в сторону.       Пришлось крепко держать ее и тащить в сторону насильно. Иначе она уже начала пытаться снять обувь, чтобы сразиться своим каблуком.       Владельцы стендов вокруг нас, которые продавали такого же качества одежду, кричали что-то на турецком, итальянском и других языках, грозили нам кулаками и прогоняли. Кто-то даже взял швабру, но мне удалось, наконец, вразумить госпожу, и мы быстро смылись с этого злосчастного рынка, оставив после себя толпу заинтересованных людей и разгневанных продавцов.

***

      Мы нашли тенистый безлюдный уголок, где устроились на скамеечке. Людей почти не было, поэтому я просто наслаждалась спокойным теплым вечером в парке. Недалеко играли собаки, прогуливались старички и случайные прохожие. Приятное место, надо бы захаживать сюда иногда. Когда мы уселись, Кармелия даже заставила нас вместе сфотографироваться с обедом в руках. Я даже получилась на фотографии не такой напуганной, грозной и уставшей.       — Да вам в политики надо идти. Никогда не видела, чтобы восстания поднимали так быстро. Еще и на такую тему, — отшутилась я, кусая долгожданный обед.       — У и ф чем я ыла непраа? — обиженно спросила Кармелия, дожевывая пьядину.       — Вы были правы. Это они дураки, — спокойно ответила я. Все равно я мало поняла, о чем шел спор. Она снова сосредоточилась на своей еде.       Пьядина оказалась очень вкусной и почти нежирной. Пита хрустела, но не была пересушенной, мясо было таким сочным, что хотелось растянуть этот момент блаженства. Каждая секунда жевания была раем.       — Фкуфна, — наконец сказала Кармелия, отправив в рот последний кусок пьядины и облизав жирные пальцы.       — Как! Уже съели?       Моя пьядина не была съедена даже наполовину. Видимо, госпожа была так расстроена сегодняшними событиями, что проглотила еду почти не жуя. Потом она глубоко вздохнула и уставилась на меня.       — Почему сегодня все такие злые?       Я пожала плечами, потому что мой рот был набит, и попытайся я что-нибудь сказать, кусочки еды оказались бы на ее одежде. Она снова вздохнула. Какое-то время она рассматривала парк, думая о чем-то своем. А я пыталась вытереть жирное пятно со своих штанов, которое успела засадить.       — Блин.       — Ладно, пошли домой. С платьем что-нибудь придумаем. Может быть, я сошью его сама. А эти торгаши, — она злобно глянула в сторону рынка, — пускай обанкротятся! — потом она обратила внимание на мои жалкие попытки оттереть пятно, растекшееся на пол коленки. — Постираем в посудомоечной машинке.       Я округлила глаза, но спорить не стала.       Кармелия встала, размялась и снова приобрела свой сияющий бодрый вид. Видимо, она становится невыносимой, только когда проголодается. Надо будет носить с собой какой-нибудь перекус на всякий случай…       А потом, как обычно, мамасита забыла про меня, и, как ни в чем не бывало, зашагала в сторону дома, пока я пыталась на бегу доесть остатки своей пьядины.