***
Минут через тридцать фольксваген Аккермана припарковался у дома Альтман. Кира и секунды больше не хотела проводить в этом царстве истерии и слез. Бегло попрощавшись, шатенка направилась к выходу. Леви встретил любимую с улыбкой на лице, но Кира не смогла ответить взаимностью. — Что-то произошло? Ты же говорила приехать за тобой после обеда. — Парочка обнялась. — Да, нам нужно ехать в управление. — Зачем? — садясь в машину, уточнил Аккерман. — Алекс в реанимации. — Кира пристегнулась. — Отец уехал в пять утра, и никто ничего не знает. У нас дома полный бардак, Берта рвет и мечет. Хмыкнув, Леви завел машину, и они направились в сторону управления. Кира была рада, что проходит там практику, благодаря чему у нее есть разрешение на проход, гражданским запрещено там появляться. Доехав до места назначения, Аккерман остался ждать в машине, а Кира, почти срываясь на бег, мчалась к заветной двери. Когда ее проверили на посту охраны, она сразу направилась в кабинет отца, но его там не оказалось. Столкнувшись в коридоре с его личным помощником, Кира выяснила, что брат сейчас находится в клинике округа Кройнцберг. Вылетев из здания, она села в машину и сообщила новый адрес. Ехать без пробок около пятнадцати минут, но они тянулись для нее целую вечность. Кира не вглядывалась в сменяющиеся пейзажи, все сильнее проваливаясь в переживания. Приехав, они вышли из машины и направились к стойке регистрации. Медсестра, сославшись на медицинскую тайну, молчала. Никакие уговоры не могли разжалобить ее. Кира решила ничего не говорить родным, пока все не проверит сама. Она решила начать поиск брата, и подошла в ближайшем отделении к очередной стойке информации. Леви занял свободное место в зоне ожидания. Было немноголюдно, но в воздухе будто витало ощущение обреченности. Он всем сердцем не любил подобные места, но все чаще становился их гостем. В одной из клиник Дрездена у него уже появилось любимое кресло, где он чаще всего пребывал, ожидая новости от лечащего врача матери. Диалог с медсестрой не клеился. Кира уже начала наседать на женщину, что повторяла лишь о «медицинской тайне», как в холле послышались тяжелые шаги. Леви легонько дернулся, зная их владельца. По спине парня прошел холодок. — Что он здесь делает?! — голос старшего Альтмана как гром среди ясного неба эхом ударился о стены. Леви сразу перевел взгляд на Рихарда, не имея особой радости созерцать его фигуру. Он прекрасно знал, что эти слова предназначены ему, но не понимал, чем заслужил пренебрежение и озлобленность в свою сторону. — Папа! — Кира подошла к рассерженному мужчине. — Что произошло?! Где Алекс? — Все в порядке, он стабилен, но к нему сейчас нельзя. — Сухо и практически не меняя тона, ответил старший Альтман. — Можно хотя бы на секунду… — Кира попыталась разжалобить отца, но тот был неумолим. — Но я же переживаю за брата! — Нет! Не заставляй меня повторяться. — Мужчина развернулся и направился туда же, откуда пришел. — Что передать маме и Берте? Отец остановился. Его лицо вновь стало невозмутимым, но глаза горели от злости на надоедливую дочь. — Все в порядке, он стабилен, но к нему сейчас нельзя. Кира оторопела от такого ответа и даже не стала переспрашивать. Быстро подойдя к Леви, она попросила его вернуться в родительский дом и передать все, что он знает. Повернувшись в сторону отца, Кира заметила, как тот стоял в ожидании, что она покинет помещение. Взяв Леви за руку, Кира направилась к выходу. Однако, как только отец отвернулся, она тут же вернулась в помещение и направилась вслед за отцом, оставив Аккерману свои вещи, кроме телефона. Переведя смартфон на беззвучный режим, девушка прошла мимо стойки регистрации как ни в чем не бывало, благо, медсестру отвлек мужчина из ранее сидящих рядом с Леви. Кира бегло осмотрелась, ища взглядом отца, но тот уже успел скрыться в коридорах клиники.***
Кира шла наугад, но встретила отца возле входа крыла реанимации. Чудом не столкнувшись с ним, она скрылась за укромным уголком. Герр Альтман около часа сидел возле входа, периодически одергивая белый халат для посетителей, что электризовался и цеплялся за костюм. Кира решила раздобыть такой же, чтобы меньше выделяться и не получить выговор от сотрудников больницы. Когда Рихард отвлекся на звонок, Кира воспользовалась возможностью и вбежала в заветные двери, но не ожидала увидеть множество удивленных глаз сотрудников больницы. Девушка начала корить себя, что не обдумала дальнейшие действия. Медленно продвигаясь по коридору, она вчитывалась в таблички у кабинетов. Так она дошла до туалета для посетителей. Зайдя в комнатку, она не закрыла дверь полностью, оставив небольшую щелочку. Найдя взглядом табличку «Подсобное помещение», она мигом скрылась за этой дверью, чтобы медработники или кто-то еще не обнаружил незваную гостью. Она вслушивалась в разговоры врачей и медсестер, чтобы по крупицам собрать хоть какую-либо информацию. Смартфон в руке завибрировал — звонок от мамы. Девушка тут же сбросила вызов, написав ответное смс, чтобы те ожидали приезда Леви. Примерно через час Аккерман отписался, что добрался до дома и все рассказал. В коридоре стало оживленно, носились каталки с больными, какие-то сотрудники болтали об обеде. К слову, Киру больше мучила жажда, нежели голод, и девушка мечтала хотя бы о глотке воды. В подсобке было практически пусто, лишь одинокий стеллаж у самых дверей, пара каких-то крупногабаритных аппаратов, подсвечиваемых ее смартфоном. Когда девушка слышала приближающиеся к подсобке шаги, она пряталась за техникой, садясь на пол и сворачиваясь в клубочек. За весь день ее укрытие чуть дважды не раскрыли медсестры, заходившие за препаратами. Кире несказанно повезло, до самого вечера никто не смог ее рассекретить, а она ждала заветного отбоя. Телефон был почти разряжен, но еще поддерживал связь с внешним миром. За весь день она узнала, что брат поступил пять дней назад, глубокой ночью: у него сломано два ребра, руки и несколько пальцев, но это не самое страшное. В следствие черепно-мозговой травмы развилась гематома головного мозга, от которой он ночью впал в краткосрочную кому. Младшая Альтман сидела на холодном полу, теряясь в догадках, мог ли брат попасть в аварию или ему помогли с этими увечьями. Леви ничего не смог узнать через коллег отдела — не было зарегистрированных эпизодов. Свет в коридорах погас, и голоса начали стихать. Девушка считала заветные минуты до того, как сможет выйти из подсобки. Когда наконец наступило подходящее время, Кира сняла обувь, чтобы ходить как можно тише и легонько приоткрыла дверь — никого. Пост медсестер находился в левой части отделения, рядом со стойкой регистрации. Еще днем увидев соседнюю дверь туалета, девушка тут же юркнула туда. Первым делом она открыла холодную воду, мечтая утолить жажду, сравнимую разве что с пустыней Сахара. По коридору раздались тяжелые шаги. Пятый, шестой, седьмой, восьмой. Кира испугалась и решила закрыться в кабинке туалета. Щеколда заела, отчего юной Альтман пришлось придерживать дверь рукой. Девятый. Десятый. Она знает эту походку. В коридоре раздался звук захлопнувшейся двери. Девушка отпустила дверцу кабинки и решила выйти из уборной. В коридоре было пусто, лишь иногда стоны больных нарушали тишину этого места. Она стала идти на голос отца, пусть тот и звучал тише обычного. — ... понимаешь, что твоя ошибка могла стоить мне слишком многого? — Т-так это твои люди меня наказали? — Кира впервые за долгое время услышала голос брата. Он шепелявил и с трудом произносил каждое слово. — Нет, я бы не стал отдавать такой приказ. Это верхушка. — Пояснил отец. — Надеюсь, ты понял, что ущерб придется возместить? — Я не знаю, кто сдал «мешков», — стал оправдываться младший Альтман. «Мешки»? Кира стала вспоминать, кого так называют агенты УБН. — А это никого не волнует. Ты должен был их сопровождать как гарант безопасности, деньги должны быть переданы из рук в руки, а по итогу что? Куча трупов, курьеры сбежали. Сплошные убытки, сынок… Клокочущее беспокойство накрыло Киру. Она пыталась убедить себя, что это, возможно, относилось к координирующей работе брата, но здравомыслие кричало о том, что Александр работает на картель. Как и отец. — Я продам что-нибудь и найду деньги. — Перебил брат. — В этот раз я помогу тебе, но, боюсь это наша последняя ошибка. Никто больше не закроет глаза на то, что ты мой сын, и в следующий раз доведут дело до конца. Девушка вслушивалась в разговор и с каждой фразой чувствовала, как кровь стынет в жилах от страха. Словно она стоит на краю глубокой пропасти, ощущая подталкивающий тычок в спину. — Сможешь договориться о встрече с герр Фрицем? — Кира услышала знакомое имя — фамилию семейного юриста. — Я заложу дом. Пусть подготовит бумаги. — Да, разумеется. Жену и дочку разместим в нашем доме, да и сам там поживешь, не думаю, что ты скоро поднимешься на ноги. — Как смешно, учитывая сломанную ногу. — Не оценив шутку отца, съязвил Александр. — Не дерзи мне, щенок! — грозно отозвался глава семейства. — Скажи спасибо, что я похлопотал и ты все еще дышишь. — Спасибо, любимый папочка. — Я возьму твои следующие передачи на себя, постарайся не глупить и быстрее вернуться к делу, — отец тяжело вздохнул. — Ты мне нужен. Александр закашлял, пытаясь ответить. Отдышка сковала легкие, но он все же собрался с силами: — Подожди еще немного, скоро сестра подтянется, и тебе станет легче. — Да, я уже начал работу над Кирой, — с толикой обреченности протянул отец. — Конечно, я не очень хочу ее втягивать в это, но обороты возросли, мы с тобой даже эти еле тянем. — Брось, пап, если «бизнес» семейный, то и участвовать должны все. Ты сам говорил, что доверять можно только членам семьи. Кровь к крови. — Верно, сынок, она оставит этого отброса и будем работать вместе, а если он начнет воду мутить, подскажем ребяткам, как его найти. — И где закопать поглубже, да? — почти с усладой подсказал Алекс. — Ну как обычно. Ладно, я надеюсь, ты неглупый мальчик и усвоишь этот урок… Глаза Киры расширились от услышанного; она не успела подумать и осмыслить, но знала, что пора делать ноги. Разговор подходит к концу. На посту медсестер была лишь одна, она сидела неподвижно, облокотившись о стену. Выбегая на носочках в приемный коридор клиники, Кира стала искать указатели, но заметила только самый близкий — выход на парковку. За спиной послышались чьи-то мужские голоса. Альтман почувствовала, как кровь от головы отливает в ноги — древняя реакция, заложенная природой, — она должна успеть убежать. Икры ныли от пульсаций, но останавливаться нельзя. Еще пару шагов. Голоса приближались, в одном из них Кира узнала отца. Открыв заветную дверь на свободу, Альтман побежала к самой дальней припаркованной машине, скрываясь за ней. Она взглянула на приборную панель: мигания маячка не было, а, значит, не на сигнализации. Прислонившись спиной к холодной груде металла, она смогла выдохнуть. Кира пыталась сдержать колотившееся сердце, что готово выпрыгнуть из груди, но не заметила, как слезы отчаяния полились по щекам. Прикрыв рот ладонью, чтобы не издать звука, она не могла сдержать эмоций. Всхлипы прорывались из груди, а в голове лишь была мысль о том, что все кончено. Все кончено. Она не могла поверить, что её самые близкие люди действительно работали в картеле. Она находила в кабинете отца странные бумаги и личные дела сотрудников, но не могла понять, что их связывает. Пазл в ее личном расследовании наконец сложился. Кира чувствовала себя мышью, загнанной в угол большим и страшным котом. «Одна ошибка уже допущена», — на повторе крутилось в голове у Альтман. Еще немного, и кот выпустит когти и нанесет сокрушительный удар, но что тогда будет с мышью? Она умрет быстро и без мучений или пушистый подцепит ее когтем и станет играться, прикусывая острыми клыками, то отпуская, то подкидывая вверх и снова прикусывая, пока не поймет, что добыча умерла от кошачьего насилия? Она почти осязаемо ощущала, как земля уходит из-под ног. Девушка наспех думала, как ей поступить. Мораль подсказывала, что отца и брата нужно вывести на чистую воду, но кто ей поверит без доказательств? Знает ли мама о делах отца? А что, если все в сговоре, и только она была в неведении? Кира надела обувь, что до сих пор сжимала в левой руке. Трясущейся рукой было тяжело затянуть шнурки кед. Тяжелые шаги стали раздаваться по старому бетону. Сработала сигнализация. Альтман вслушивалась так внимательно, будто от этого зависела ее жизнь. Пересев вплотную к колесу, чтобы ее не было видно из-под днища, она молилась, чтобы человек быстрее покинул это место. В машину вставили ключ зажигания, и мотор тихонько загудел. Кира зажала голову руками, взъерошив пальцами волосы. Ее глаза были широко раскрыты, а губы стянуты в тонкую полоску. Кира напоминала пороховую бочку. Когда она услышала свист колес, наконец смогла расслабиться, но в груди появилась тяжесть. Кира начала вставать, опираясь руками о бетонный пол, но тут же почувствовала новую порцию боли в груди, будто ее сердце кинули в языки пламени. Альтман прерывисто задышала, словно невидимые руки душили девушку. Она схватилась за ворот футболки, оттягивая его, а наивное подсознание шептало, что это могло помочь сделать очередной вдох. Кончики пальцев то и дело отпускали тонкую материю, не слушаясь владелицу. Их потрясывало мелкой дрожью, а сама Кира чувствовала, будто жизненные силы покидают ее тело. Ничего лучше, чем лечь на холодную поверхность, Кира придумать не смогла. Если начнет терять сознание, уже не сможет удариться и навредить себе еще больше. Она потеряла счет времени тому, сколько продлились ее мучения. Альтман представляла себя фаршем, который еще полчаса назад был цельным куском мяса. Когда ясность ума вернулась, она смогла покинуть парковку, выйдя на заветную улицу. Девушка почувствовала холодный ветерок, что тут же начал играть с ее волосами. Прядки челки тут же затмили обзор. Щеки жгло от слез. Кира направилась в сторону метро, но вспомнила, что отдала все вещи Леви и кроме разряженного телефона у нее ничего нет. А что, если кот совсем близко? Вдруг он уже вытащил острые когти и прицеливается, раздумывая, что он хочет оттяпать первым — правую или левую ногу? Тело Альтман медленно цепенело от страха. Преодолевая себя, она делала один шаг за другим. Обнимая себя за плечи, Кира пыталась на память дойти до дома, но понимала, что плохо знала этот район. Она оборачивалась на каждый шорох. Левая рука перестала слушаться. Все магазины были закрыты, а редкие прохожие вызывали благоговейный ужас. Может, среди них затерялся хищник, уже пришедший по ее душу? Возможно, они были хорошими людьми, но Кира еще не знала истинных врагов в лицо.