***
Вечером Альтман зашла в местный магазин, купила темную краску для волос и занялась домашним окрашиванием, чтобы быстрее смешаться с местным колоритом. Утром она направилась в секонд-хенд, найдя там немного потрёпанный спортивный костюм и пару футболок с джинсами, а также ранец, чтобы лучше соответствовать легенде студентки из бедной семьи. Позже сняла наличные мелкими купюрами и пришла к заветному ресторану. В этом заведении подавали средиземноморскую и ближневосточную кухню, а завсегдатаями были этнические турки, проживающие в Берлине. Вывеска с золотой поталью и внешние убранства из арок, бахромы в интерьере напоминали об их родине. Подойдя к деревянной двери с витиеватой ознамёнкой, девушка увидела надпись: «Требуется сотрудник зала». Наивно полагая, что это подразумевает исключительно работу официанта, она зашла в ресторан, сразу столкнувшись с хостес. — Добрый день! — вспомнив все о том, как расположить к себе и войти в доверие собеседника, Альтман постаралась вести себя сдержанно, но при этом естественно. Как по учебнику встала в открытую позу, психологически располагая к дальнейшему взаимодействию. — Я увидела объявление на двери вашего ресторана, оно еще актуально? Девушка-хостес поприветствовала гостью и обворожительно растянула пухлые губы в улыбке. Она была привлекательна, не смотря на густо подстриженную короткую челку, что визуально сильно округляло ее лицо. Одета была в форму сотрудника ресторана. — Да, актуально. Нам нужна посудомойщица, работа со сменным графиком. Если вы согласны, то необходимо заполнить анкету и оставить резюме, наш руководитель обязательно ознакомится и примет решение. — Да, конечно, мне подходит! — с энтузиазмом отозвалась Кира, в мыслях ужасаясь предстоящей работе. «Посудомойка…» Девушку на секунду будто парализовало. Конечно, любая работа хороша и важна, но ее самолюбие стало биться в истерике. Альтман даже за собой тарелки не мыла, оставляя все фрау Циммер или посудомоечной машине. Хостес на мгновение нырнула под стойку ресепшена, нашла бланк анкеты и протянула его Кире вместе с ручкой, попросив присесть за ближний столик для заполнения. Альтман заполнила лист с двух сторон, старательно выводя каждое слово. Последние пару лет она только печатала на клавиатуре, и рука двигала ручку с трудом, будто делала это второй раз в жизни. Передав анкету хостес, Кира отправилась на съемную квартиру в район Митте. Когда тусклые лампочки зажглись, ей предстала скромных размеров студия со старой дешевой мебелью, слоем пыли и парой разбросанных вещей предыдущего жильца. Подобное не очень вызывало желания чувствовать себя «как дома», но это лишь временное пристанище. Вид из единственного окна выходил на соседский балкон, который, казалось, можно достать вытянутой рукой. Весьма странная для Берлина густая застройка предлагала сравнительно дешевые квартиры, которые были со своими подобными «нюансами». Кира без энтузиазма плюхнулась на скрипучий диван, включив рабочий смартфон и проверяя засекреченный канал сообщений: пусто. В животе гулко заурчало, и она двинулась в часть помещения, угол которого больше напоминал кухню. Пусто. В обычном случае она заказывала еду на дом, но сейчас нельзя привлекать лишнее внимание. Схватив купленный ранец, Кира спустилась в круглосуточный магазин, который приметила, пока шла в квартиру. Цены были немного выше, чем в крупных магазинах, но, взяв набор самых необходимых продуктов, она расплатилась и вернулась в свое временное пристанище. Приготовив омлет — единственное блюдо, которое она хорошо научилась готовить под строгим контролем Аккермана, девушка вяло возила вилкой, наблюдая в окно. Ее сосед, курящий на балконе, выглядел как обыкновенный высокий мужчина с темной бородой и редкими усами, однако немного беспокоил его задумчивый взгляд, кажется, подмечавший каждое ее движение. По спине Киры пробежал холодок, но показывать неприязнь она не стала. Молодой человек затушил окурок, но тут же достал из пачки свежую сигарету. Девушка чувствовала себя актрисой под наблюдением режиссёра, который вот-вот громко объявит: «Снято». Последние крупицы аппетита пропали. Альтман заставила себя доесть и отложила грязную посуду в раковину, скрываясь из вида соседа в дальний угол комнаты. Кире позвонили на следующий день и пригласили выйти в вечернюю смену. Альтман не очень восхищал новый опыт, однако если она быстро внедрится в доверие к нужным людям, то станет просто «бегуном» или «курьером».***
На смене была другая девушка-хостес, и Кире пришлось снова представиться, чтобы ее направили на кухню. Там ее познакомили с напарницей Нергиз, которая должна ввести Альтман в курс дела. — Долго работаешь здесь? — спросила Кира, последний раз поправляя шапочку на волосах и надевая перчатки. — Около года, — почти с гордостью ответила напарница, — работа несложная, платят достаточно. Главное — ничего не разбить. Взяв первую тарелку, Альтман пришлось лицезреть на ней любезно оставленную слизь соуса и чего-то еще, размазанного по всей поверхности. Девушку начало тошнить от этого зрелища, а фантазия вырисовывала нелицеприятные подробности того, что это может быть за коричневая субстанция. Едва скривив лицо в гримасе непреодолимого отвращения, она подставила тарелку под струю воды, чтобы смыть основную грязь. Приступая к намыливанию, она взглянула на Нергиз, которая уже давно орудовала посудой. На вид она была ровесницей или немного младше Киры. Одета так же, в униформу ресторана, без грамма косметики на лице, а темные волосы завязаны в увесистый пучок на макушке и прикрыты шапочкой, как и у всего персонала кухни. Единственная деталь образа, что привлекала глаз, — в ушах висели серьги-гвоздики, своей формой напоминающие полумесяц. Их серебряное свечение заметно выделялось на фоне смуглой кожи. В течение полутора часов они перебрасывались с ней фразами, знакомясь друг с другом. Ближе к одиннадцати вечера ноги затекли и начали ныть. Кира поняла, что пора пройтись. Увидев пританцовывающую на месте напарницу, опытная коллега оживилась, чувствуя и в своих ногах нотки усталости: — Ты куришь? — резко спросила Нергиз. — Да, а разве можно уходить? — нахмурилась Кира. — Целых три раза, но не более чем на десять минут, — с удовольствием протянула коллега. — Остальные полчаса — это обеденное время. Ну что, пойдем, разомнем спину и ноги? — Погнали! — с радостью кивнула Альтман. Почти синхронно выключив воду, они прервали мытье. Нергиз повела за собой Киру, направляясь к запасному выходу. Там уже стояла парочка официантов, бегло переговаривающихся по работе. Альтман задрала подол фартука и уселась на каменную выемку бордюра. Нергиз последовала ее примеру. Девушки вытянули уставшие ноги, а Нергиз достала пачку сигарет и зажигалку. Кира покосилась на девушку, и та будто прочла мысли напарницы, поделилась с ней. Официанты громко засмеялись, привлекая внимание, но разговор парней был абсолютно бесполезен для Альтман — они обсуждали какую-то грудастую посетительницу, у которой порезанный лист салата упал прямо в заветную ложбинку меж грудей. — Марин, ты надолго в Берлине? — голос напарницы отвлек ее от глупой беседы парней. — Не, пока учусь, — Кира подкурила сигарету, аккуратно затягиваясь, — потом домой, в Дрезден поеду. Меня там мать ждет. — У тебя только мама? — девушка нахмурилась, позже цыкнув. Только закончив фразу, она поняла, что взболтнула лишнего. — Да, отец-подлец свалил, как только я родилась, поэтому понятия не имею, кто он. Ма меня одна растила, работала много, а сейчас… — Кира с грустью выдохнула. — В больничке лежит. — М-м, — коротко протянула Нергиз. — Что-то серьезное? — Ну… — Альтман сморщила лицо, делая очередную затяжку. Кира идеально отыгрывала разочарование в непрошенном витке откровения. Невольно ее легендой стала настоящая история из жизни. Первое, что пришло на ум, — то немногое, что она знала о жизни Леви. Интересно, как там Кушель? — Нам пора, — взглянув на смартфон, оповестила Нергиз, выкидывая окурок в урну. Поднявшись с бордюра, Альтман почувствовала еще большую тяжесть в ногах после непродолжительного отдыха. Словно пронзенные острыми иглами, икры заныли от боли, стоило начать подниматься по короткой лестнице. Кира вернулась в квартиру под утро, когда солнце заявило о своих правах, озаряя улицы столицы ярким светом. Она устало плюхнулась на скрипучий диван, мечтая как можно скорее провалиться в сон.***
Почти месяц Альтман выходила в вечерние смены, напрочь сбив режим дня, общалась с персоналом кухни и официантами, иногда подслушивая интересные разговоры в курилке. Особенно когда в выходные дни работали сразу две девушки-хостес. Как выяснила Кира, именно они координировали «бегунов», посещавших их ресторан. Сосед напротив все так же настойчиво заглядывался на Альтман, но со временем ее это перестало раздражать. Хотя один раз он даже попытался с ней поговорить, жестом прося открыть окно, но та его проигнорировала. Альтман сдружилась с Нергиз, несмотря на то, что та ничего не знала о делах «Генч Бичак». Они коротали рабочие вечера вместе, пока в один из дней напарница не вышла на смену. Кира уточнила у хостес, почему работает сегодня одна, но ей тактично ответили: «заплатим ее ставку, иди работай». Вымотавшись на кухне, Кира утром потопала в квартиру, попутно зайдя в круглосуточный магазин. Купив продукты и сигареты, она вернулась в свою временную никчемную обитель. В раковине валялась абсолютно вся грязная посуда, что некогда находилась в кухонных ящиках, но от одного вида тарелок Альтман начинало трясти. Открыв настежь окно, она достала из пачки сигарету и подкурила. Иногда ей казалось, что сосед напротив живет на балконе, а не в квартире. Тот снова курил, оживившись при виде соседки. — Как зовут, красотка? — подмигнув, первым заговорил молодой человек. — Марина, — ответила Кира, — а тебя? — Эрен. — Растягивая первую гласную, улыбнулся он. — Чего усталая такая, с работы? — Ага, а… — девушка замялась. — А ты на балконе что ли живешь? — Ха, — молодой человек понял намек, — а что, не нравится моя компания? Я же не кусаюсь, просто любуюсь... Красивых женщин очень мало по соседству живет. Он выкинул окурок. Кира наконец смогла его рассмотреть — вблизи он казался все же достаточно молодым, скорее всего, из-за того, что побрился. Его ярко-зеленые глаза пылали как изумруд при свете солнца. — Нет, я уже привыкла. Просто вдруг ты Карлсон, — девушка затушила сигарету. — Ну если я Карлсон, то как в сказке должен зайти на чай с вареньем. — У меня нет ни чая, ни варенья, — самодовольно ответила Альтман. — Я принесу, — не сдавался сосед. — Не сегодня, — закончив разговор, Кира закрыла окно, скрываясь из виду. Измученно взглянув на гору посуды, Кира таки решила все вымыть. В голове повторялся ее разговор с надоедливым парнем, отчего та окрестила его примитивным «кретин». Закончив с минимальной уборкой, Кира легла на диван, но сон не шел. Завтра она должна получить новую информацию от Александра. От Альбрехта не было никаких вестей, и в ресторане он не появлялся. Незаметно для самой себя она стала вспоминать прежнюю жизнь, когда была под чутким крылом Леви. Грусть моментально завладела ее сердцем, и Кира почти физически ощутила, как на душе скребут ненавистные кошки. Ей невыносимо сильно захотелось увидеться с Леви, однако это было невозможно. И даже фотографии под запретом — банально из-за отсутствия личного телефона, что хранился сейчас в родительском доме. Все вышло,как он и сказал в их последний разговор. — Агенты не принадлежат себе… — вслух повторила услышанное когда-то Альтман. Девушка не знала, как долго ей еще придется нести груз бремени, но она не могла бросить все, пока не закончит собирать доказательства причастности отца, брата и их соратников к работе в картеле. Обычно говорят, что рыба гниет с головы, но «хребет и кости» могут отомстить за сорванную доставку партии или сбор денег. Если она не уличит их всех, то путь в нормальную жизнь ей заказан.***
На следующую смену Нергиз пришла раньше обычного, в приподнятом настроении. Кира была рада увидеть напарницу просто из-за того, что объем грязной посуды на ее долю будет куда меньше. Выйдя на перекур, Нергиз полушепотом заговорила: — Марин, ты подзаработать не хочешь? — А че, здесь есть еще подработка? — на выдохе с энтузиазмом уточнила Альтман. — Не тут, — голос девушки стал еще тише. — Есть одна работка непыльная, типа кассира. — М-м, и че, нормально платят? — так же тихо уточнила Кира. — Как за неделю здесь. — О! — сильнее оживилась Альтман. — Мне с кайфом, считать умею. — Только там нельзя задавать вопросы и нужно делать все, что тебе говорят. — Да как и везде. — Ты не поняла, — она одернула ее. — Вообще никаких вопросов. Тебя забирают с точки, везут на... производство, ты считаешь деньги, сдаешь отчет, тебя увозят. «То, что нужно», — пронеслось в голове Альтман. Период приглядывания закончился, ее наконец введут в разработку. — Да пофиг, я все сделаю, че надо, — затушив окурок, ответила Кира. — Мне бабки нужны, но главное, чтоб не ноги раздвигать, сама понимаешь. Нергиз одобрительно кивнула, понимая опасения коллеги-подруги. — Я поговорю со старшими, потом скажу решение. — Договорились, — закивала Кира.***
Альтман приехала за пятнадцать минут до назначенного времени. Тихое место возле ларька с восточными сувенирами. Ничего примечательного, кроме того, что на этом пятаке улицы не стоит ни одной камеры видеонаблюдения, лишь крепёж от них, оставшийся с былых лет. В назначенное время из-за угла показался высокий мужчина средних лет. Он шел размеренным темпом, почти неспешно. Альтман по привычке непринужденно курила сигарету, пока тот не остановился возле нее. — Марина? — уточнил голос с легкой хрипотцой. — Да. — Пойдем, — развернувшись, махнул головой мужчина. Абсолютно ни одной приметной детали — ни шрама, ни татуировок на видимых частях тела. Лицо наполовину скрывал балахонистый капюшон, отчего была видна лишь нижняя треть лица. Мужчина был на полторы головы выше Киры, а массивные плечи прказались на мгновение даже устрашающими. Кира не любила всех, кто так сильно превосходил ее по комплекции, потому что понимала — у нее мало шансов, если в какой-то момент подобный голем станет ее врагом. Ни одна тренировка рукопашного боя не помогла ей справиться с этим липким чувством страха, от которого спина напрягалась словно натянутая струна. Глубоко вздохнув, она будто сбросила этот груз, опустив плечи, даже чуть ссутулившись. Нельзя показывать страх или напряжение. Незнакомец шел уверенным твердым шагом, словно это обычная дорога домой. Они завернули в проулок без освещения — вдали показался нос малотоннажного грузового автомобиля. — Надевай, — он достал из кармана плотный хлопковый черный мешок и протянул ей. — На голову? Мужчина разомкнул губы, издав надменный «тц». Кира была готова поспорить — если бы она видела его лицо, то оно выражало немой вопрос: «серьезно?». Девушка перевязала волосы в хвост, старательно убирая передние пряди за уши, чтобы они не растрепались от погружения головы в холщёную ткань. Как только Альтман накинула мешок на голову, почувствовала на своих плечах крепкие мужские руки. Его. От пальцев слабо веяло дешевыми сигаретами. — Не спеши, я поведу. Альтман кивнула головой, но из-за полного мрака улицы и большого балахона на голове мужчина все равно не увидел бы одобрения. Шаг за шагом они шли вглубь проулка. Его руки не делали ей больно, лишь аккуратно подталкивали вперед. Кира запнулась и рефлекторно вытянула руки вперед. — Извините… — промямлила она. — Нормально, — мужчина был снисходителен, но плечи девушки сжал чуть сильнее. — Аккуратно, мы подходим. Он направил ее плечи вбок, давая понять, что пора остановиться и развернуться. Раздался звук открывающейся двери. — Подними ногу и опускай, пока не почувствуешь порог. Альтман выполнила указание, залезая в машину. Ее тут же спереди схватили за предплечья, принимая в салон. — Все, садись, — незнакомый горс прошелестел над ухом, словно осенние листья на ветру. Почти робко выставив ладони, она начала активно ими шевелить, чтобы ориентироваться в пространстве. Нащупав сидение, девушка удивилась: мягкое. Тут же ее рука столкнулась с кем-то, вероятно, с человеком. Кто-то справа шёпотом ойкнул, подтверждая догадку. — Еще одна осталась. — Где-то над головой раздался мужской голос. Снова этот шелест. Через двадцать минут процедура повторилась. Привели и посадили в автомобиль последнюю девушку. Автоматическая дверь захлопнулась, секунда — и машина двинулась в путь. Их везли по городским улицам, судя по частым поворотам и нескольким заходам в круговое движение. Как только автомобиль стал набирать скорость, Кира поняла, что они выехали на скоростной автобан. — Не снимать! — грозно рыкнул сопровождающий их мужчина. — Ты че, инструкцию забыла? — Простите, просто дышать нечем, — пискляво оправдывалась девушка с левого бока. — Мы тебе не полиэтиленовый мешок дали, так что не выебывайся, иначе прямо сейчас выкинем. — Я поняла, простите, эфенди. Он что-то ехидно промычал, но больше ничего не ответил. Между собой мужчины общались на родном языке, отчего Кира с трудом понимала суть разговора. В последние полгода она изучала турецкий язык, у нее даже была разговорная практика, чтобы лучше ориентироваться на чужой территории, но они использовали множество сокращений и жаргон. Они ехали около часа или ей просто так показалось. Когда машина остановилась, за дверью послышались бойкие мужские голоса. Их по одной выводили из машины и велели идти вперед. Альтман ничего не могла рассмотреть, как бы ни крутила головой. Их завели в пустое помещение, судя по отчетливо громкому эху, и приказали стоять на месте. Внезапно раздалось тихое пищание. Оно было то плавным, то прерывистым. Похоже на азбуку Морзе, но по опыту Кира поняла — это металлодетектор. Устройство равномерно пищало возле ног и тела девушки, пока его не поднесли к голове. — Сними мешок! — фраза звучала с сильным акцентом, несвойственному растягиванию гласных в немецком. Кира тут же выполнила приказ и зажмурила глаза от яркого света. Пока ждала возвращения зрения, ее голову начал бесцеремонно трогать обладатель устройства, крутя в разные стороны, будто футбольный мяч. При поднесении металлодетектора к затылку сразу же предательски запищало рябью сигнала. Кира напряглась, дернувшись, и это заметили все. Мужчина сначала рукой бесцеремонно ощупал шею, оттягивая ворот одежды, потом и затылок. Тут же рваным движением он стянул резинку с волос и отшвырнул ее на пол. Волосы небольшой копной упали на плечи Альтман. Металлическая вставка на резинке звякнула об бетонный пол. Повторив процедуру поиска, мужчина удостоверился, что все в порядке. Как только Кира смогла привыкнуть к яркому освещению, увидела десятерых крепких мужчин, одетых в подобие военной формы и с автоматами в руках. Лица их были скрыты черными платками, натянутыми почти до переносицы. Она сделала вид, что испугалась, и уткнулась глазами в пол. Девять пар женских ног стояли в одной линии с ее. — Забирайте их! — тот, кто проводил осмотр, скомандовал на их языке, но в этот раз Кира смогла перевести фразу. Мужчины направились каждый к девушке напротив и, подхватив под локоть, повели их прямо по коридору. Как только все вошли в новое помещение, за ними закрыли тяжелую железную дверь, с лязгом проворачивая замок. Шеренга повторилась — женщины слева, мужчины справа. Один из них скомандовал: — Раздеваемся до белья. И побыстрее. Девушки переглянулись. Были те, кто мгновенно скидывал с себя одежду, аккуратно складывая возле своих ног, а кто-то скованными движениями задирал вверх футболку, оборачиваясь на остальных. — Быстрее, я сказал! — чуть дернув дулом автомата для устрашения, рявкнул крайний к двери. — Кто таких сонных куриц понабрал?! Как только все остались в нижнем белье, этот же мужчина выдал следующий приказ: — Не болтать! Работаем шесть часов, без перерывов. Как только касса наполнится, сообщаем — для этого поднимаем левую руку. В туалет можно сходить один раз — для этого поднимаем правую руку. В тетрадь записываем номера банкнот и сумму в пачке. Банкноты должны лежать в том же порядке, в котором их записываете. За работу. Девушки напоминали слаженный механизм. В комнате раздавался лишь шелест банкнот и царапанье ручки по листу бумаги. Со временем половина надзирателей покинула помещение, а оставшиеся приглядывали за «кассирами». Кира мельком оглядывалась на напарниц — все европейки. Она внимательно вслушивалась в шепот мужчин, пытаясь разгадать их разговор, но ей это не удалось. Возможно, из-за того, что они разговаривали на другом диалекте, например, дунайском. Альтман чувствовала себя двоечницей, что завалила домашку, а все усилия по изучению языка — пустой тратой времени. Спустя два часа она подняла правую руку и к ней подошел крепкий на вид мужчина. Кира молча встала с места, и он сопроводил ее до туалета. Ей дали пять минут, и девушка быстро осмотрела кабинку, унитаз, но записок от информаторов не нашла. Это единственное место, где не было камер, но из-за того, что уборную содержали в чистоте, было очевидно, что здесь тщательно работает персонал. Встав на крышку унитаза, Кира поддернула вентиляционную решетку и ощупала там ладонью — ничего. Горло начало першить после долгого пребывания головы в тканевом мешке, и девушке пришлось выпить воды с под-крана. Неудачно сделав это, казалось бы, простое действие, Кира почувствовала, как холодная вода, попав на тело, вызвала волну мурашек. В одном белье было прохладно, а после своеобразного контрастного душа она почувствовала, как соски затвердели и нагло выпирали сквозь тонкую ткань лифчика. Прикрывшись рукой, Кира покинула помещение и тут же пересеклась взглядом с сопровождающим. Да, он смотрел именно на грудь. А точнее взгляд прошел по шее, где капля воды начала свой путь, скатившаяся по ложбинке между грудей, и остановилась на левой половине лифа, оставшись там влажным пятном. Весь путь Кира слышала его учащенное дыхание, что было почти единственным звуком в коридоре, кроме увесистых шагов от тяжелых ботинок. Она чувствовала себя куском мяса, на которое натравили голодных собак. Вернувшись на место, она продолжила работу. Оставшееся время Кира лишь монотонно перебирала деньги, записывала номера в тетрадь. Последние полчаса дались ей тяжело, но с минуты на минуту все закончится. Утром, добравшись до временной квартиры, девушка сняла с себя все вещи и отправилась в прачечную, расположенную в подвальном этаже. Найдя там спрятанный защищенный телефон, Альтман доложила обстановку и ждала следующих указаний.***
Когда Кира в третий раз вышла на подработку, она, наконец, поняла, что лед тронулся. Прошерстив уборную, она нашла долгожданную записку. «В округ Митте везут 300 фунтов «Антацита» и партию сербских автоматов «Застава М21». Встреча назначена на Рождество. Ждем указаний координатора. 05.12.19» Два дня назад. Кира тут же скомкала бумагу, открыла крышку унитаза и спустила воду. Удостоверившись, что записка не всплывет, она подошла к умывальнику и вымыла руки. Позади нее послышались увесистые шаги сопровождающего, те же, что и в первый день. Сегодня Альтман была предусмотрительнее, надев более спортивное нижнее белье, которое скрывало больше сокровенных мест, нежели ранее. Если, конечно, это могло ей как-то помочь за неимением других элементов гардероба. Она кожей чувствовала, как его похотливый взгляд скользит по изгибам тела, отчего по спине то и дело бегает мурашки. Она благодарила всех известных богов, ведь до сих пор этот голем с автоматом наперевес ни разу не подпер ее к стенке. Девушка еще четыре раза ездила работать «кассиром», алгоритм действий повторялся раз за разом. Больше записок от информаторов не было. Кира решила, что по приезде домой сообщит брату, что ей пора выйти из игры, потому что никакой информации больше нет. Под конец седьмой смены в помещение зашел мужчина с крупными залысинами. Раньше она его здесь не видела, но отчего-то его грубое угловатое лицо ей казалось знакомым. Одет он был иначе, в обычную гражданскую одежду. Подойдя к столу Альтман, он кивком приказал ей встать и покинуть помещение. — На сегодня все. Одевайся, — швырнув к ногам ее вещи, он свирепо наблюдал за каждым ее действием. — Я же не доработала, мне заплатят за сегодня? — Конечно, заплатят. Как только Альтман закончила надевать футболку, почувствовала сильный удар по затылку, мигом потеряв ясность ума и провалившись в темную пучину безызвестности. Придя в себя, она почувствовала сильнейшую мигрень и то, что руки связаны за спиной. Киру крепко держали за шею и вели вперед. Она могла лишь вслушиваться в свои шаркающие шаги, чужую речь и мужской крик, что становился громче с каждым шагом. Она знает, чей это голос. Как только железная дверь со скрежетом открылась, у девушки почти заложило уши от воплей ее напарника. Альбрехт Шварц. — Последний… — отчеканил голос, почти без акцента. Приглушенный свет помещения не ослепил ее, но перед глазами все равно летали белые мушки от удара по затылку. Изображение еще плыло, и девушка прикрыла веки. Звук упавшей железки заставил вновь взглянуть на происходящее. Окровавленные плоскогубцы лежали у ног прикованного к стулу агента УБН. Кира ужаснулась увиденному — на лице Альбрехта не было живого места, представляя собой красно-бурое месиво и торчащий вбок нос. Несколько передних зубов выбито и теперь лежало возле ног агента в луже крови и слюней. Из кончиков пальцев сочилась тонкими струйками кровь, стекая по подлокотникам стула, а вместо ногтей лишь оголенная плоть. Он хрипел — все еще дышал. И молчал. Альтман затрясло как осиновый лист на холодном ветру. Ее посадили напротив мученика и держали за волосы, заставляя смотреть на пытки: словно попкорн в микроволновке, раздался звук треска костей. В этот раз пальцы. Снова крик. Хруст. Сдавленный крик. Хруст. Слезы бесконтрольно лились по щекам девушки, оцепеневшей от жестокости происходящего. С правой рукой они закончили. — Вы, бляди, как вы на своем там балакаете? А, вспомнил — свиньи. — Мужчина говорил с сильным акцентом. — Думали нас взъебать? Типа мы первый день этим занимаемся! На кого вы работаете? Сколько вас? — Что за херня?! Зачем меня сюда привели? Я его не знаю! — как на духу прокричала Кира. Ее лицо тут же припечатали к полу. — Будешь пиздеть, в кокореч порежу, — рыкнули сверху, — я сам тебя видел с этим говнюком вчера в ресторане. Что ты ему рассказала? Перед глазами все кружилось от сокрушительного удара лбом о бетон. Под точкой соприкосновения почувствовалось что-то теплое, и серая поверхность вмиг орасилась в багряный. Альтман затошнило сильнее. Снова. Голоса летали вокруг, расплываясь в пространстве. А в голове всплыло воспоминание их короткого разговора с Альбрехтом, который ждал ее возле черного входа, когда она появилась в курилке. Они болтали не более тридцати секунд. Но его слова были очень обнадеживающими — ее скоро должны были вывести из игры. — Еще разок? — дернув ее за волосы, рявкнул мужчина с залысинами. Кира была податливой игрушкой в его руках. Куда дернет — туда и она, как лоскут шелка на ветру. Лоб разбит, и алая жижа заливала и без того не видящие глаза. — Да погоди ты, — всплеск руки товарища-турка остановил того от поспешных действий. — Она прям щас загнется — и хер че узнаем. Иди лучше взбодри ее. На лице мужчины появился довольный, почти звериный оскал. Он подхватил Альтман под локоть и потащил ближе к выходу. Попыток сопротивления не было. Пара секунд — и Кира почувствовала, как во рту и носу начала скапливаться какая-то ледяная жидкость. Легкие начали ею наполняться, раздирая грудную клетку спазмом кашля. Воздуха осталось критично мало. Она пыталась высвободить руки, но кроме бесполезных дерганий за спиной ничего не происходило. Глоток спасительного кислорода вновь вернул ее в эту омерзительную реальность. Всплеск воды оросил все вокруг, а Кира наконец-то открыла глаза. Ванная была наполнена водой и кусками льда, отчего особо острые части холодных осколков оставили тонкие порезы на лице девушки. Мужчина потянул ее за волосы и вновь погрузил в воду. Кира успела задержать дыхание, но из-за холода не могла плотно сомкнуть губы. Ледяная вода снова имела абсолютную власть. Девушка колотила коленями пол, иногда глухо ударяясь об алюминиевую ванную. Как только ее агония утихла, вновь потянули из толщи воды. Так продолжалось несколько раз, но для Альтман казалось, что прошла целая вечность. Мысли о неминуемом конце тормошили ее сознание, но попытки придумать, как спасти хотя бы себя, не появлялись. Легкие рвало на части, носоглотка уже онемела от холода, и каждый вдох было неимоверно тяжело сделать. Нижнюю челюсть свело от холода судорогой, и она почти ничего не могла сказать. После очередного погружения в ледяное царство Кира поняла, что такими темпами просто испустит дух. И это будет очередной бесполезной смертью очередного агента УБН на задании. — Я… я все… скажу. — Задыхаясь, прошипела Альтман. — Не… с-мей… — приглушенно раздался вымученный голос Альбрехта. В наказание его тут же пнули в живот, и тот свалился на спину вместе со стулом. Мыча, Альбрехт покрутил головой, словно пытался подняться, но в его положении это невозможно. — Ну? — выжидающе вскрикнул мучитель Альтман. — Если ты… меня убьешь, то глава семьи Али-Шахир… вас всех уничтожит. — Во-от как, — в голосе слышалось пренебрежение. — Ты думаешь, он из-за какой-то крысы пальцем шевельнет? — Я дочь главы… УБН. Мой отец — «законный» представитель семьи Али. — Тяжело дыша, она продолжила: — Вам всем пизда, если… я не выйду отсюда на своих ногах. Мужчины переглянулись. Девчонка блефовала, не иначе. У каждого картеля были покровители из различных ведомств. Иначе бизнес вести проблематично — другие банды могут вставлять палки в колеса, срывая поставки или передачу «кэша», а легавые быстро находили склады и ловили курьеров. Другое дело, когда был, как они это называют, законный представитель. — Лихо ты придумала, — ответил голос неподалеку, оттуда, где лежал второй агент. — Мы бы поверили, но… — Проверьте мои слова, — громко вдохнув очередную порцию воздуха, она продолжила: — меня зовут Кира Альтман. Рихард Альтман — мой отец. Фамилия оказалась слишком звучной в узких кругах, и второй турок достал телефон, выйдя из помещения. Уши заложило от погружения в воду, и она не разобрала разговор за стеной. К Кире подступил приступ кашля, от которого, казалось, она по кусочкам выплюнет легкие. Обмякнув, она почувствовала, как волосы стало сильнее тянуть. Она проклинала все, на чем белый свет стоит. В мыслях, конечно же. То, что ей пришлось раскрыть свою личность. То, что как безвольная тряпка сейчас висит перед своим возможным убийцей. То, что совсем немного не успела отыскать улик на своих родственничков. И то, что Леви был прав. Он всегда был прав, как оказалось. — Что это все… — простонал Альбрехт. — Заткнись, — прохрипела Кира, почти праведно разозлившись, ведь она просила назначить встречу в любом другом месте, кроме ее работы. Однако Шварц, сославшись на свои особые обстоятельства, настоял на рандеву в ресторане. В помещение вернулся турок. По его сведённым у переносицы бровям и тонкой полоске губ напарник заподозрил неладное. — Отпускай ее! — будто сам не веря, что говорит, скомандовал мужчина. — Че?! — руки, держащие волосы, наполовину ослабили хватку. — Че слышал, — рявкнул мужчина, ожидая выполнения приказа: — Говори! Последнее было адресовано ей. Кира с трудом разглядела кивок в ее сторону, в глазах двоилось или даже троилось все происходящее вокруг. — Я хочу заключить с вами сделку, — она все еще тяжело дышала, а голос надламывался, будто она подросток в пубертате: — Возьмите меня в разработку, а я буду сливать вам все, что будет известно о поставках семьи Али. У меня есть доступ ко всем делам агентов, я раскрою вам личности всех крыс в вашей семье. — Сладко поешь, девчонка, в чем подвох? — Нет для вас подвоха. Отец со мной делиться не хочет, сам сидит кальян с Али гоняет да по точкам бегает, а как я заикнулась, так сюда меня забросил. Наверняка этому мудиле дали приказ меня засветить, — кивая в сторону агента, закончила Кира. Выстрел. В воздухе запахло пороховым дымом. Альбрехт даже не успел издать последний стон, канув в небытие. О его существовании в этом мире напоминала лишь растекающаяся лужа багровой жижи под затылком. Кира застыла, скованная ужасом. — И сколько доли ты хочешь? — Два процента от моих сделок. — Альтман заставила вернуться себя в реальность. — Мне много не надо, я жить хочу. Мужчина молча вышел, вновь набирая начальство. Его не было несколько минут, но, когда он вернулся, губы растянулись в едкой ухмылке. — Ну и как мы с тобой поступим? — очевидно, старшие сделку приняли. — Выбросьте меня в черте города где-нибудь, чтобы меня нашли. Через недельку я вернусь в ресторан и принесу личные дела агентов, что сидят у вас под крышей. Делайте с ними что захотите, но с каждым по отдельности и не сразу, чтобы меня не раскрыли. Наспех она вспомнила нескольких человек, что работали как на отца, так и с ней в этой операции. Убьет двух зайцев одним выстрелом. — А как ты объяснишься перед своими, почему осталась в живых? — Скажу, что сбежала.