Торжество виновности

      Она встретила этого человека в самый нужный момент жизни. Он вновь подарил ей чувство окрылённости, а глупая влюбленная улыбка не покидала уста. Конечно, девушка сначала отрицала эти положительные перемены, продолжая веселиться на эмоциональных качелях неразделенной любви. Поэтому несколько часов игнорировала сообщение, что пришло от незнакомого номера.       Точнее, она догадывалась, кто отправитель, но в момент обмена номерами попросту не внесла его в книгу контактов, думая, что все произошедшее — вздор. Сердце ворчало о предательстве, но разум отрезвлял, что ничего серьезного в ее любовном фронте никогда и не было. Все это мнимое.       После всей заботы и любви, что она подарила своему начальнику, девушка услышала лишь: «Какого черта ты лезешь в мою жизнь, Рал?». Вот так просто, даже не обращаясь по имени.       Петра стоически выдержала остаток рабочего дня после серьезного разговора с Аккерманом, а по дороге домой, еле волоча ноги, не заметила, как уселась на самую дальнюю скамью парка. И тихо заплакала.       Не скулила, не разрывала глотку криком, лишь глотала слезы и чувствовала, как щемит сердце. Интересно, так всегда, когда ты получаешь безапелляционный отказ?       Волосы наполовину скрывали лицо и не позволяли редким прохожим увидеть покрасневшие глаза и кончик носа. Все шли мимо, но не он.       Краем глаза она заметила, как чья-то фигура приземлилась по левую сторону от нее. Нервно перебирая пальцы, Рал приняла решение покинуть свою обетованную, не желая обременять постороннего своим состоянием. Мужской голос громким шепотом ее остановил:       — Слышали об эффекте «случайного попутчика»? — приятный баритон мягко околдовывал ее опустевший разум. — Сегодня я в вашем распоряжении.       — Зачем вам это? — огрызнулась девушка, а тонкие губы предательски задрожали. Нет, сдерживаться сил не осталось.       — Может, потому что я хороший человек? — его голос старался звучать мягко и игриво, но Петра уловила нотки грусти.       — Хороших людей не бывает… — то ли по собственному опыту, то ли насмотревшись ярких примеров в полицейском штабе возразила Рал.       — Не знаю, кто вас так обидел, но, думаю, я смогу вернуть вашу веру в хороших людей. — Он сделал вкрадчивую паузу. — Что у вас случилось?       Когда она подняла голову и через усилие взглянула на него, ее глаза говорили лишь о терзавшей боли. Услышав лишь пару реплик, воображение Рал успело нарисовать обладателя баритона в лучших традициях романтических фильмов: красивый, благородный, добрый и отзывчивый. Но перед ней предстала несколько иная картина: парень казался ее ровесником, с осунувшимся лицом и неаккуратной прической средней длины. Прямые темные пряди колыхало от ветра, отчего они превращались в нечёсаные сосульки, а его одежда была прямиком из масс-маркета и не говорила о хорошем достатке — типичный средний класс. Взгляд цепляла лишь одна деталь — его глаза. Они выражали те же чувства, что переполняли ее саму, хотя он, конечно же, не позволял себе слабины в виде слез.       Сначала она отказалась говорить, и молодой человек признался, что и у него сегодня выдался паршивый день. Петра учтиво заметила, что бравада о добрых людях была лишь для отвлечения внимания. Компаньон угрюмо хихикнул и согласился — он хотел равноценного обмена. Он выслушает ее, а она — его.       «В очередной раз придумала себе невесть что…», — горько усмехнулась Рал.       Решив, что хуже не будет, она действительно стала рассказывать о своих переживаниях. Предполагая, что это их первая и последняя встреча, девушка не скрывала деталей. Наоборот, распаленное задетое девичье сердце сгущало краски и выдавало желаемое за действительное.       Ее случайный попутчик тоже поведал историю. Петра даже не думала, что парни могут быть такими сентиментальными. Хотя учитывая, что ранее она ровняла всех под свой идеал, который на самом деле был лишь необщительным и грубым манипулятором, помешанным на чистоте... Но все эти годы бронированные розовые очки, конечно, видели его иначе.       Они делились самым сокровенным, и даже когда зажглись уличные фонари, не прекратили диалог. Когда ночной ветер стал порывистее, а уши начали гореть от холода, парень предложил ей пройтись до одной кофейни в центре. Сначала Петра отнекивалась, говоря, что ей нужно домой, но молодой человек проявил настойчивость и обещал проводить ее до дома или вызвать такси, если она не доверяет его компании.       Горячий чай с лимоном и заварные пирожные казались самыми вкусными, что Петра пробовала в жизни. Тепло медленно захватывало тело и мгновенно расслабляло, а десерт, что был единственным питанием на сегодня, казался лучшим блюдом в ее жизни.       Ярко-зеленые, почти изумрудного цвета глаза с доброй усмешкой созерцали голодную девушку, что за считанные минуты расправилась с угощением. Краешек губ испачкался в заварном креме, поэтому, подхватив салфетку, парень аккуратно приблизился к ее лицу.       — Можно?       Румянец нежно опалил щеки девушки. Она робко кивнула, и молодой человек убрал крем с лица. Ее глаза благодарно заблестели, а сердце учащенно забилось. Удивившись такой реакции, Петра неосознанно начала перебирать пальцами.       А потом он проводил ее до дома и перед расставанием предложил обменяться номерами, обещая, что не станет ей докучать. Рал согласилась.       Их молчание длилось около недели. Петра начала думать, что новый знакомый больше и не объявится в ее жизни, пока на смартфон не пришло сообщение:       «Здравствуйте, Петра. Как поживаете? Жилетка больше не нужна?) Мне вот, похоже, пригодилась бы».       Рал тут же вспомнила шутку «случайного попутчика», что их встреча — клуб жилеток разбитых сердец. Сначала она хотела отмолчаться. Потом ее стала терзать совесть за ее бесчеловечность, и ближе к вечеру она ответила:       «Здравствуйте, в том же кафе, могу сегодня в 20:00».       Но в этот раз их встреча не была пропитана слезами, щепетильными подробностями личной жизни, и от нее не веяло запашком жалости. Петра удивилась, увидев в руках молодого человека скромный букет цветов. Разноцветные гортензии пестрили в крафтовой бумаге и были вручены девушке прямо в руки. Она расплылась в улыбке, как школьница, неконтролирующая эмоции.       — Простите, что уговорил вас прийти сюда подобным образом, но лучшего я придумать не смог. Боялся, что встретиться со мной просто так вы не захотите.       После этих слов прозвучала еще куча разных, с оттенком радости и ехидства, наполненных мечтами и желаниями. Весь вечер они мило гудели о себе и обо всем вокруг. И тут Петра поняла, что мир не сошелся клином на ее угрюмом начальнике. И этот молодой человек весьма прекрасен в своей простоте. Ему необязательно быть таким же, как Аккерман: блистать умом и сообразительностью, крепко стоять на своем и заламывать руки за спину всем, кто нарушает букву закона. Иногда для того, чтобы влюбиться — ничего не нужно.       И вот уже через три недели с той встречи он предлагает проводить ее до дома после работы. Петра задерживалась, доделывая последнюю сводку по приказу Леви, а ее возлюбленный отчитался в смс, что ждет ее у входа в здание.       За окном разыгралась непогода, и девушка решила позвонить своему новому увлечению и пригласить его подождать в кабинете. Начальник давно покинул участок с своим призраком прошлого, будто и не было их разлуки длиною в пять лет, а остальной отдел медленно и верно разбредался по домам.       — Ничего себе! Не думал, что ты детектив…       — Я инспектор, а детективы в Америке. Мне осталось еще чуть-чуть.       Молодой человек поправил темно-русые волосы, запуская пальцы как гребень и оттягивая их назад. Присев рядом с одним из самых ответственных сотрудников отдела, он любопытно разглядывал кабинет, то и дело задерживаясь на каких-то стопках бумаги, таблицах и самом интересном объекте — маркерной доске, почти полностью исписанной версиями.       — Круто! — вдохновленно выпалил он, прочитав написанное.       Петра гордо усмехнулась, несмотря на то, что все версии были не ее авторства.       — Да, — согласилась она. — Наш главный инспектор крутой.       — А кто это?       — Ты меня сейчас отвлекаешь, потом расскажу…       Говорить о нем на самом деле не хотелось. Вообще после той отчитывающей беседы Леви очень холодно относился к своей помощнице, сведя их взаимодействие к еще большему минимуму. Но стоило отдать ему должное: на работе он занимался работой, а не выпячивал напоказ свои отношения.       Петра задерживалась дольше, чем планировала, и уже полчаса заставляла себя ждать. Чувство неловкости проигрывало желанию бросить все, доделать утром. Просто ей не хотелось услышать тот отчитывающий тон снова.       — Ура! — весело выдохнула она, хлопнув в ладоши.       Ее спутник тоже оживился, почти вскакивая с места.       «Заскучал», — подумала Петра.       Они медленно шли в сторону ее дома, Рал рассказывала о работе то, что разрешено знать гражданским лицам. Вопросы о начальнике она игнорировала, мягко переводя тему. А затем, неожиданно для себя, когда дом, где ее квартира, так быстро показался на горизонте, пригласила молодого человека подняться к ней.       Было ли слишком рано для подобного предложения или в самый раз? Она не знала, но парень его принял, и они вместе вошли за порог скромного жилища.       Утро следующего дня Петра провела в обнимку с молодым человеком, ярко-зеленые глаза которого с нежностью смотрели на ее заспанное лицо.

***

      Кира Альтман сидела в приемной, ожидая своей очереди на переаттестацию. Ее участь разделяли еще четыре человека со всего Берлина, но девушкой среди них была только она. Двое мужчин средних лет искоса поглядывали на молодую коллегу, перешептываясь в духе: «Папочка кого-то подвинул, чтоб дочурку посадить». Альтман старалась не вслушиваться в их разговор, собирая легкое волнение в кулак.       Негодование начало накрывать ее своим тягомотным одеялом еще со вчерашнего вечера. Сначала плечи и руки начали подрагивать от волнения, затем левая нога ерзала носком по полу. Туда-сюда. Туда-сюда.       Она — некогда лучший агент под прикрытием, проведшая несколько боевых операций и в одиночку прекратившая существование группировки «Генч Бичак», — чувствовала себя студенткой полицейской академии перед экзаменами.       На деле же, Кира засиделась за завтраком, чуть не опоздав. А позже поняла, что забыла зарядить телефон, дома у Леви нужного переходника не оказалось. Под нравоучения о грамотном планировании времени Аккерман довез ее до величественной площади Александрплац, отправившись в соседнее крыло здания отдать завершенные дела прокурору.       Конечно, она представляла себе этот день иначе: войдя в холл главного штаба, она медленно и властно оглянется вокруг, поправит край пиджака, что растрепался от сильного ветра, и поднимется на нужный этаж. Там ее встретят как «в доску свою», прекрасно помня о ее заслугах в УБН, и отдадут новый значок, личное оружие, пожелав с улыбкой: «Хорошей службы».       Да, Кира на днях посмотрела боевик про спецагента, где главная героиня носила тот же цвет волос, что и Альтман, отчего сразу же прониклась происходящим на экране. А в мыслях уже воображала себя на месте актрисы.       Пусть в ее голове не было сценариста, режиссёра, съемочной команды и зрителей, но вот так легко погрузиться в мир сладкой иллюзии ей очень нравилось. Такое безобидное баловство пугало тем, что сама Кира не так невинна, как она бы этого хотела. Отпечаток ее службы носит очень скверный характер. Память о работе агентом была еще свежа, и эмоции не превратились в штиль. Очень редко в голове барабанила мысль, что спокойная и безопасная жизнь обошлась ей слишком дорого. И теперь она с упоением убегает от реальности, примеряя личину актрисы боевика, спасающей мир от всемогущего зла.       После первого мужчины, который был предположительно ровесником Леви, вызвали ее. Кира предъявила досье и папку с выполненными делами за три месяца работы в полицейском штабе.       Перед ней сидела комиссия из трех человек, которые и до этого были в курсе всего, что находилось в руках Альтман. Личный разговор был коротким, и ее практически сразу направили на полигон, чтобы убедиться, что она не растеряла навык.       Тир находился на -2 этаже. Заветная кнопка лифта загорелась синим, а девушка тут же почувствовала резкое короткое качание вверх-вниз. Кабина начала движение.       Весь этаж был похож на бункер, разделенный массивными кусками стали на маленькие комнатки. Из некоторых доносился звон боевого оружия, а по всему пространству витал едва ощутимый запах пороха. Ее ждала секция А4, внутри которой стоял наблюдатель — мужчина в стандартной униформе полиции, с планшетом в руках.       На столе лежал знакомый ей Walther P99, рядом красовалась коробка с патронами. Кира взяла наушники и защитные очки.       Наблюдатель дал команду приготовиться.       Альтман извлекла магазин из рукоятки, затем взяла патроны и снарядила ими магазин. Легким движением левой руки вернув обойму в пистолет до характерного щелчка, она сняла предохранитель.       Мужчина озвучил инструкцию, и Альман направилась к нужной метке расстояния. Отведя затвор в крайнее заднее положение и отпустив его, Кира привычно приготовила пистолет к выстрелу. Услышав громкую команду: «Огонь!», она начала стрелять в цель. Двенадцать пуль поразили десятку, оставив на листке с мишенью зияющие дыры. Остальные четыре пули образовали следы на отметке девять.       Спустя сорок восемь патронов и три отметки, Альтман услышала стоп-команду и сняла наушники и очки. Экзамен закончился. Наблюдатель одобряюще пожал руку Киры и попросил направиться на пятый этаж за получением нового значка и собственного оружия.

***

      Леви Аккерман сидел за рулем своего фольксвагена и пил черный чай, купленный в соседнем кафе. Его скучающий взгляд направлен на главное крыло величественного штаба полиции, ожидая знакомую фигуру в дверях.       Время тянулось нехотя, секунды и минуты ползли настолько уныло, что в сочетании с приятным напитком Леви даже начало клонить в сон. В последние несколько недель и пара часов крепких сновидений стала роскошью. Работы слишком много в его жизни…       Стук в лобовое стекло вырвал его из приятной и пустой грёзы, а довольная Альтман крутила в руке значок главного инспектора. Сколько он выкрал времени на сон?       — Поздравляю. — Краткость была неизменной чертой Аккермана.       — Спасибо, — пристегиваясь, ответила Кира. — Теперь ты снова соблюдаешь свою догму.       — Что? — непонимающе взглянул на коллегу Леви. Имея гениальную сообразительность в области раскрытия убийств, он совершенно не воспринимал замысловатые метонимии.       — Не заводишь отношений с подчиненными, — тут же пояснила девушка.       — Тц, тебе обязательно постоянно мне напоминать об этом?       — А как же, — задорно хихикнула Кира. Слишком редко ей удавалось подловить Леви на каких-то пустяках, от которых он едва заметно смущался.       Добравшись до штаба, Альтман сразу же направилась в кабинет первого старшего инспектора. Эти три долгих месяца она появлялась там лишь несколько раз, но каждый раздражал вулкан неуверенности в своих силах, выплевывая лаву из сомнений, беспомощности и ничтожности. Больше всего она боялась услышать: «Спасибо за ваше усердие, но я принял решение, что вам следует покинуть наш отдел.» Сейчас, ощущая в кобуре личное оружие, а в кармане брюк значок главного инспектора, она чувствовала себя более уверенно.       После злосчастного собеседования Смит более не делал своих изощренных проверок на психологическую устойчивость. Пятый округ был лучшим в Берлине не без заслуги талантливого первого главного инспектора. Кира понимала, что у него просто нет свободного времени на планирование очередной многоходовки, чтобы какая-то девчонка снова тряслась, сидя в кресле напротив него. И была права.       Увидев необходимые документы, подтверждающие квалификацию, он по-отечески с добротой пожал ей руку, наконец искренне пожелав хорошей службы. В его словах действительно обошлось без предшествующего недоверия и сжигающего чувства сомнения.       Кира вернулась в свой на пару с Кирштайном кабинет и с легкой тенью улыбки покрасовалась значком.       — Рокировочка вышла… — беззлобно усмехнулся Жан, — теперь ты тут главная.       — У тебя еще все впереди. — Заверила его Альтман, ни капли не сомневаясь в своих словах.

***

      Рабочий день тянулся так же, как и все до него, — дело, изучение экспертиз и улик, допрос подозреваемых. Когда-то Кира могла лишь мечтать, чтобы это стало ее рутиной, и сейчас она была ей по нраву. Работа в криминальном отделе действительно не курорт, но гораздо спокойнее службы в УБН.       Аккерман написал ей только под вечер, интересуясь, закончила ли она с работой или ему стоит ехать домой сразу после осмотра очередного места преступления. Кира усмехнулась, испытывая дежавю, — раньше Леви забирал ее после пар в академии.       Садясь на пассажирское сидение, Кира по привычке открыла приложение с доставкой еды, ища свой любимый ресторан среди других вкусных предложений.       — О-о, я уже не могу есть эти твои чертовы изыски, фройляйн Альтман. — Леви негодующе простонал, увидев знакомый интерфейс. — Давай я сам что-нибудь приготовлю.       — Хорошо, но помогать я не буду. — Строго предупредила Кира.       — Я сам справлюсь, только в магазин заедем.       — Ладно, — девушка погасила экран смартфона.       Продуктовый кишел отработавшими офисными клерками и студентами. Белый воротничок там, белый воротничок здесь. Аккерман обычно ходил в этот магазин в выходные, случавшиеся среди недели, когда людей было гораздо меньше. Вот только работа велела ему позабыть об отдыхе уже три добрых месяца.       Выбирая продукты, Леви невольно зацепился взглядом за семейную пару у стенда с детскими смесями. Мирно спящий ребенок в коляске не замечал громкого шепота спорящих о чем-то родителей, продолжая изредка причмокивать и угукать. Наблюдая за ними, Леви с грустью подумал, что такие милые человеческие моменты очень далеки от его жизни.       С выбором необходимого он закончил так же быстро и методично, как и со всем, чего касаются его руки. Кира же часто отвлекалась на яркие обертки, изучая этикетки, отчего своим промедлением вызывала недовольство Аккермана, не выносящего толпу.       Расплатившись и сгребя продукты в пакет, Леви поймал себя на мысли, как давно он не занимался чем-то… обыденным? Прогулка с девушкой, поход в магазин, романтический ужин, просмотр фильмов, нежные поцелуи... Мог ли он припомнить хоть один особенно прекрасный вечер за эти пять лет? Нет.       Были ли такие вообще? Тоже нет.       Все это время он словно блуждал по тропе жизни, окутанной густым туманом. Образы, рисованные дымкой, всплывали где-то, но не перед ним. Он неохотно вспоминал, какой была его жизнь последние года, хотя… правильнее будет сказать: убеждал себя, что плохо помнит, а если плохо помнит, значит, этого не было. Пытался искусственно вызвать амнезию, потому что сердце, переполненное потерями, каждый раз больно ёкало, стоило остаться наедине со своим прошлым.       Подростком он думал, что мечта — это что-то очень высокое и одухотворенное, а обыденность в виде семьи, успехов и благ — лишь часть жизни и априори имеется у каждого человека.       Когда они с Кирой расстались, он долго корил себя за то, что не попытался с ней поговорить и выяснить настоящую причину ее решения.       Когда он стоял в зале кремации, смотря, как языки пламени уничтожают измученное болезнью тело матери, понял, каким отвратительным сыном был.       Когда Леви вторую неделю жил в своей машине, потому что влез в долги после похорон и оплаты аренды апартаментов матери в Дрездене, он осознал, что раньше возвращаться в пустую квартиру было неплохо.       Когда рядом плечом к плечу работают твои друзья, ты не остаешься одинок, если что-то не получается, всегда есть тот, кто поможет в трудную минуту.       От неприятных мыслей уголки губ дрогнули вниз, но он быстро взял себя в руки.       Взглянув на Альтман, он с опаской подумал: как долго продлится его самая простая обыденная мечта? Получится ли сохранить то, что ему всегда было дорого, и создать что-то еще более дорогое сердцу? С той женщиной, которую он любит. От которой хочет детей. Участвовать в воспитании, открывать мир новому человеку, обучая и передавая свой жизненный опыт. Или просто наблюдая, как этот маленький человек становится взрослым…       Неважно.       Он всю жизнь не знал своего отца и слишком рано повзрослел. Только к тридцати годам, окончательно потеряв все человеческие узы, понял, что в малолетстве его заветной мечтой была нормальная семья.       После череды отвратительных решений он пообещал себе, что должен сделать все, что в его силах, чтобы задуманное стало явью. Пришлось долго ждать…       Всю дорогу они ехали молча. Кира заснула, удобно усевшись на кресле справа, оставив Аккермана с его шумной головой наедине. Он со скепсисом посматривал на девушку, будто не веря, что это действительно она мирно сопит на пассажирском сидении. Как раньше. Будто и не было тех обстоятельств, что разрушили их идиллию. Припарковавшись и заглушив двигатель автомобиля, Леви тяжело вздохнул, усталость пульсировала как родниковый источник. Пора возвращаться домой.       — Wach auf, mein Schatz, — ласково прошептал ей на ушко Аккерман.       Кира сонно пробурчала, размыкая тяжелые веки.       Открыв входную дверь квартиры, Леви заподозрил неладное, резко втянул воздух в легкие, отчетливо почувствовав посторонний запах. Стойкая смесь хвои и сигарет. Он остановился и вытянул руку, преграждая путь Альтман.       — Тс-с… — коротко шикнул Леви.       Повисло напряженное молчание. Оставив пакеты с продуктами на входе, Аккерман достал служебное оружие, тут же сняв с предохранителя. Каждый его шаг был тихим и медленным, стараясь не раскрыть передвижение. Он следовал по коридору, под ногами что-то шелестело. Тусклый свет из фойе освещал путь лишь наполовину. Когда видимый участок кончился, Леви усилил бдительность. Медленно проходя в спальню, он легонько толкнул носком ботинка не до щелчка закрытую дверь. Никого.       Мигом вернувшись в коридор, он проследовал на кухню. Помещение озарял свет уличного фонаря и в полумраке выглядело так же безобидно. Ванная с туалетом тоже не таили нежеланных гостей.       — Включай свет! — грозно скомандовал Аккерман.       Кира, до этого стоявшая в проходе двери, неуверенно шагнула в квартиру и потянулась к выключателю. Свет ярким лучом заполнил пространство, представив взору неприятную картину: некогда почти стерильно вычищенная комната походила на грязный барак. Бесчисленное количество следов от ботинок дополняли вещи, разбросанные на полу.       «Неужели его ограбили..?» — пронеслось в голове Киры.       Больше всего досталось спальне, которая служила и домашним рабочим кабинетом главного инспектора. Еще утром на столе были педантично разложены папки с документами, а слева лежала записная книжка, которая теперь покоилась на полу между кроватью и шкафом. Несколько страниц вероломно вырвано.       — Леви, я позвоню в полицию… — на автомате отчеканила Альтман, достав смартфон.       — Нет, не смей! — быстрые шаги с кухни почти эхом отбивались в разгромленной квартире.       — Почему? — недоуменно спросила Кира. — Тебя же ограбили…       — Ничего не пропало, никуда звонить не нужно! — Аккерман выхватил телефон девушки, положив в карман своего пальто.       — Ты сейчас пошутил? У тебя всю квартиру перерыли…       Он ее уже не слышал. Леви оценивающим взглядом осмотрелся, пытаясь понять логику поиска недавнего посетителя. Личные вещи в виде одежды почти не тронуты, значит, искали не ценности. Больше всего досталось рабочему столу и всем тумбам, где были ящики. У единственного комода вытащили ящик, оставив рядом с ним. Искали его тайник…