«Уэнсдей, я оставила морковные котлетки в холодильнике. Если проголодалась — возьми и разогрей их на сковороде. Дверь в мою комнату плотно закрыта — меня это не потревожит.
Твоя соседка Эн»
Девушка берёт ручку из сумки и пишет на обратной стороне: «Спасибо. С меня сладкий рулет. Тот, который ты любишь», потом прикрепляет обратно небольшим красным магнитом и открывает белоснежную дверцу. В нос сразу ударяет запах моркови. Аддамс не особо это любит, практически ненавидит эту оранжевую материю, но как может преподнести это Синклер… Она просто не сможет отказаться от такого полезного завтрака. По рукам пробегает холод, когда она достаёт сковородку из-под нижней полочки и ставит на газовую плиту. Черноволосая не дружила с кухней сколько себя помнила. С осторожностью положив на обшарпанное дно немного сливочного масла, следом выложив котлетки, радовалась тому, что в доме оказалось именно это масло. Не подсолнечное. Терпеть она его не может. Уэнсдей уходит в ванную на пару минут, чтобы почистить руки от грязи и умыться прохладной водой. Она не заботится о том, что тушь медленно стекает по щекам и сейчас она похожа на героиню трагичных мелодрам. Девушка чувствует некую долгожданную недо-свободу, но больше всего голод. Питаться одними сладостями — идея так себе. Можно и желудок испортить. Возвращаясь обратно, она принюхивается — кухня наполнена целиком и полностью запахом жареной морковки. Это заставляет живот издать отчаянный рык. Это заставляет Аддамс поморщить нос. С детства она не любила это чувство голода. Было ощущение, словно кто-то отчаянно пытается прогрызть её изнутри. Девушка собирает котлеты со сковороды, положив их на фарфоровую белую тарелку, и, сев за стол, облегченно выдыхает. Несколько часов непрерывной ходьбы и неожиданный отдых — это то, о чём она мечтала. Взяв вилку в руки, она делает первый укус: блаженно и великолепно. Иногда ей хочется расцеловать Синклер за такое страстное безумие умения готовить из того, что есть дома. Даже те самые брокколи, которые они обе ненавидят, блондинка может приготовить так, как делают это в дорогих ресторанах. Иногда Уэнсдей шутила над ней, что вот неожиданная взрослая жизнь приводит и к положительным моментам, но Энид мотала головой. Она всегда мечтала быть беззаботным подростком, но, видимо, её мать решила иначе. Отца она не видела уже год. Аддамс тоже иногда задумывается над тем: не решили ли родители оставить её взрослеть прямо тут? Она хотела встретить своё совершеннолетие, до которого осталось совсем немного, в любимом месте — старый построенный домик, который отец подарил, когда ей исполнилось едва десять. Там всегда было уютно, а, когда девочка подросла и сделала собственный ремонт, там стало ещё уютнее. Уэнсдей хотела там жить, но из-за суровых зим это было невозможно. Черноволосая доела ранний завтрак, получив одобрение от желудка, и поставила опустевшую тарелку в раковину. Она следом приготовила себе чай, сделала глоток, разогнав сухость во рту, и услышала, как скрепит дверь в коридоре. Неужели прошел целый час с того момента, когда она пришла? Это ещё раз подтверждает теорию, что время скоротечно. Аддамс не стала пугать соседку, вдруг примет её за вора, особенно с такой размазанной тушью. Девушка подождала, пока та примет освежающий душ и зайдет на кухню, чтобы сделать привычный зелёный чай, который она так любит. В это время Уэнсдей решила заглянуть в телефон. Ей показалось, что пришло уведомление. Она не ошиблась. На циферблате телефона было сообщение от Мэрилин, в котором было сказано, что она благополучно вернулась домой и сейчас ляжет спать. Черноволосая улыбнулась, отправив ей радостный смайлик и пожелав хорошего сна. В это же время из душа, зевая, вышла Энид, завернутая в свой розовый мягкий халат. Она издала короткое «ой», когда увидела Аддамс. — Не думала, что ты сегодня заскочишь домой, — поприветствовала её блондинка, фирменно улыбаясь. — Но доброе утро, гулящая. Как погуляла? — Доброе утро, Эн, — ответила девушка, не обращая внимание на сарказм. К нему она давно привыкла. — Я всё-таки решила зайти домой, ибо была жутко голодна, а гуляла с Мэрилин. Знаешь, нам обеим стоило немного развеяться: как-никак, а мы друг другу не чужие люди. — Когда ты меня уже с ней поближе познакомишь, а? А то всё говоришь о ней и говоришь… — девушка выглядела обиженной. На самом деле, ей было счастливо слышать, что её подруга имеет кого-то близкого, а вот она сама… Ведь Мэрилин их лично познакомила, когда заселила Аддамс в эту квартиру. — И кстати, как тебе котлетки? Готовила по новому рецепту, который нашла в старой книге, — радостно воскликнула Синклер. — Очень вкусно. Никогда не любила морковь, но это было исключением, — похвалила Аддамс, похлопав в ладоши. — А что насчёт Мэрилин: обязательно устрою вам встречу. Думаю, вы найдёте общий язык, особенно учитывая то, что она женщина из тех, которые знают, в какой позе легче получить оргазм, — черноволосая подмигнула. Блондинка покраснела, покачиваясь из стороны в сторону, пряча руки за спиной. На самом деле, Синклер хорошо была просвещена в такой сфере, но лишь не хватало практики… Иногда она посматривала на женщин, которые хорошо в этом разбирались, но сердце и душа тянулась к парням. Энид знала, что девственность потеряет именно с парнем. Точнее не знала, а чувствовала нутром. — Ну, думаю, если она так хороша в этом, я спрошу у неё пару советов насчёт первого раза, если ты не будешь подслушивать, — ответила блондинка, краснея. — Но не при первом знакомстве. Скорее всего, через встреч так пять. А то знаешь ли, не то ещё подумает! Уэнсдей помотала головой. Она всегда знала, что Синклер из тех людей, которые являются экстравертами, но слишком стеснительны, чтобы пытаться сразу сблизиться с кем-то при первой встрече. Пока соседка болтала о своём, Аддамс на мгновение задумалась о собственной учёбе и о том, что, скорее всего, через каких-то жалких два года она снова переедет обратно к себе. Она скучала по родителям и брату, но возвращаться туда не хотела. Было так скучно, а тут столько возможностей, что хватайся за то, куда душа тянется. Она подняла глаза на блондинку, и тут над головой загорелась лампочка. — Эн, слушай, у меня к тебе серьезный вопрос. Насчёт тебя, кстати, — неожиданно поменяла тему Аддамс. — Но не переживай, а то я тебя знаю, Эн. — Что случилось? — Энид тут же напряглась, встав в стойку смирно. Не нравилось ей то, как быстро Уэнсдей могла менять разговор и направлять его в другое русло. — Если ты так хорошо готовишь, почему бы тебе не поступить на шеф-повара? — задумчиво спросила она, тыкая пальцем в котлету. — Думаю, тебя примут. На мгновение в кухне повисла тишина. — Оу… да я как-то… даже не пыталась… — она неловко потёрла затылок. — Были мысли, когда я сюда переехала, но больше их нет, да и я не особо сейчас над этим задумываюсь. — Почему? Ты же тянешься к этому. Ты бы могла стать превосходным шеф-поваром. Ты прям… окутана этой аурой собственных дорогих ресторанов и жаркой кухни. — Моя мать сказала мне, что у меня не выйдет и что лучше мне оставить эту затею и стать кем-то другим. Например юристом или адвокатом, — девушка пожала плечами, разогревая чайник. — А почему ты спрашиваешь? Ты никогда раньше об этом не говорила. — Просто, живя с тобой целый год, я никак не могла, не заметить, что у тебя талант к этому и ты укрепляешь его каждый день. Раньше просто не решалась задать этот вопрос, боясь, что задену за живое, но сегодня оно как-то само в голове созрело, — объяснила Уэнсдей. — Я не думаю, что твоя мать права. Она не видит, насколько тебе это важно, понимаешь? Тем более, твои родители не содержат тебя и ты сама вправе решать, что тебе нужно на самом деле, разве нет? — Я не знаю на самом деле, — Энид поникла. — Я живу тут два года и привыкла работать на различных работах, пока не нашла постоянку. Не думаю, что поступать сейчас будет разумным решением. — Не сейчас, так на следующий год. Тебе не обязательно поступать именно сейчас. Мы можем накопить денег и снять квартиру попросторнее, чтобы тебе было удобнее тренироваться. — До следующего года нужно ещё дожить, Уэнс, но я обязательно подумаю над этим. — Я помогу, если будет трудно. Готовить, конечно, я не умею, но в качестве группы поддержки — вполне годна. — Я лишь буду рада твоей компании, и ты это знаешь, садистка, — Синклер обняла её со спины. Аддамс, как обычно, пахла розами, которые любила рассматривать на аллее. — Ты всё ещё злишься на меня, да? — Уэнсдей сделала глоток чая, облокотившись на соседку. — Эн, я же не специально взяла тот камень. Было темно — взяла первое, что попалось под руку. — Это тебя не оправдывает, — отрицала блондинка. — У меня такой синяк, что Маркус спросил, что не бьёшь ли ты меня тут за тот случай, — девушка надула щёки, но тут же кое-что вспомнила. — И кстати, он вернул деньги. — Так быстро? Ого. И что он сказал в своё повторное оправдание? — она усмехнулась, чуть не поперхнувшись собственным чаем. Довольно странное явление, не правда ли? — Сказал, что дозвонился до матери, а она там уже скинула деньги ему на счёт. Он снял и вернул обратно. Извинился, конечно, ещё миллиард раз, но уже не суть важно. Главное, что в кассе теперь нет недостающих пробелов и нам не придется пахать в два раза больше обычного. — Тогда его смерть я отложу на пару месяцев, если, конечно, этот случай не повторится ещё раз, — пригрозила девушка, сжимая вилку в руках. — Вот я ему, конечно, устрою… — Да погоди ты его убивать, Уэнс! — прервала её блондинка радостным голосом. — Он пригласил нас сегодня навестить его сестру после вечерней смены. Обещал потом угостить орехами в шоколаде. Сходим? — спросила девушка голосом, полным надежды и желания выбраться куда-то помимо работы. Больница тоже подойдёт. Черноволосая на мгновение задумалась: после прогулки с Мэрилин она сильно устала, да и сил хватит лишь на работу и учёбу. Тем более, если их пути пересекутся с Ларисой Уимс, то маловероятно, что она выползет с рабочего места живой. Но если посмотреть с другой стороны, Уэнсдей не будет отказывать подруге лишь из-за этого. Эта бесчувственная блондинка, желающая контролировать всё и вся, только её проблема. Возможно, если бы Аддамс не зашла в тот день в кафе — высокомерной блондинки не было бы в её жизни. Зато не так скучно, если не учитывать некоторые факты, но студентка закрывает на них глаза, как и привыкла делать с раннего детства. — Только с одним условием, — предупредила девушка, поднимая ладонь вверх перед лицом подруги. Синклер приподняла бровь, но лишь кивнула и стала внимательно слушать. — Если сегодня та блондинка не нагрянет к нам — я обязательно присоединюсь к вам после учёбы, хорошо? — Да, конечно. Если сильно устанешь, можешь не приходить, но на всякий случай я скину тебе адрес, чтобы ты знала, куда ехать, — блондинка поцеловала её в макушку и ушла в другую комнату, ритмично припрыгивая. Аддамс непривычно потёрла затылок. Не привыкла она к этим телесным контактам, но когда её обнимала Мэрилин или Энид, то что-то неожиданно менялось внутри, заставляя студентку пересмотреть свои взгляды на жизнь. Тепло рук, робкие прикосновения — всё это она читала в маминых романах, которые крала глубокой ночью, пока её родители украдкой занимались сексом в своей огромной спальне. Приходилось закрывать уши и пробираться туда, чтобы не привлекать внимания. Девушка вновь вернулась в ванную, смыв с себя остатки макияжа и взглянув в зеркало: последний год явно измотал её, судя по тому, что тёмные круги под глазами заняли больше пространства на лице, чем раньше. Уэнсдей замазывала всё тональным кремом, хоть и не любила эти вещи. Девушка переоделась в привычную студенческую одежду, сделала высокий хвост и побрызгалась сладкими духами, которые подарила ей Мэрилин на её шестнадцатилетние. Уэнсдей начала тянуться за маленькой косметичкой, когда что-то заставило её этого не делать. Да плевать на внешний вид! Люди же не будут смотреть на неё, как на пациента сбежавшего из психушки? Она надеялась, что нет. Не очень то и хочется привлекать к себе взгляды людей. Аддамс бросила косметичку обратно и, поправив брюки, улыбнулась непривычно радостной улыбкой. Она не знала, что послужило поводом для этого, но, видимо, прогулки с Мэрилин на неё положительно влияют. Когда девушки покинули квартиру, Энид пришлось уезжать на своем розовом скейте от Уэнсдей, ибо она во второй раз облила её водой. Нарочно. Дождь и лужи послужили хорошими помощниками в этом деле. Конечно, Мэрилин и Уэнсдей попали под него намного раньше, прячась в библиотеке и смеясь, что промокли до нитки. Но в этот раз Аддамс решила не использовать тяжелую артиллерию против соседки, лишь когда они приблизились к кафе, защекотала блондинку что есть силы. Надо было видеть лицо бедной Синклер, когда она от неожиданности чуть не упала в огромную лужу рядом и издала громкие «Блять!». Уэнсдей победно улыбнулась. Энид показала ей средний палец. Идиллия. Они по традиции подождали Маркуса, который запыхавшийся бежал со стороны моста. Парень поздоровался с ними, но ещё не рисковал протягивать руку в знак приветствия. Вдруг Аддамс неожиданно вытащит серп и отрежет ладонь ему по самое запястье за кражу. Но, кажется, девушка об этом даже не задумывалась, когда заходила в кафе, облегчённо выдыхая. Отсутствие сна придало ей некие силы — студентка никогда не понимала как работает это на самом деле. Они стали расставлять стулья, протирать столы от накопившейся за ночь пыли и включили кофемашину, чтобы проверить, всё ли цело. Когда убедились, что всё в порядке, тут же перевесили вывеску «закрыто» на «открыто». С утра народу мало, особенно в будние дни. Никто из них не удивился, что только через час к ним заглянула молодая девушка, чтобы купить айс-латте. Энид мгновенно обслужила её и получила чаевые. Начало рабочего дня удалось. Постепенно посетителей стало больше. Уэнсдей и Энид взялись за дело, пока Маркус стоял возле машинки и ждал следующего заказа. На улице было душно и жарко, поэтому почти каждый зашедший просил что-нибудь холодное. Это относилось и к десертам. Трое подумали, что стоит попросить директора добавить в их меню мороженное. Хотя, зная его жадность, это было бы маловероятно, но попробовать стоило. Аддамс неожиданно остановилась, когда ощутила, что у неё засосало под ложечкой. Девушка обернулась, когда над дверью прозвенел звоночек. Блондинка была в чудесном расположение духа, судя по её белоснежной улыбке на лице. Она выбрала привычный столик посередине и положила руку на золотистый звоночек. Черноволосой пришлось за мгновение отнести поднос и придти на вызов. — Добрый день, — выдавила Уэнсдей из себя, притворно улыбаясь. — Что будете заказывать? — А что можете предложить? — неожиданно откликнулась Лариса, поднимая голову, чтобы посмотреть на неё. — По твоим предпочтениям, юная леди. — Я не пью кофе, — отрезала девушка, чем вызвала большой интерес у женщины. — Но в такой жаркий день могу предложить сладкий чай с абрикосом и шоколадную панна-котту со сгущёнкой, — черноволосая обернулась, чтобы посмотреть, есть ли он в наличии. — Как раз остался последний. — Десерт или чай? — Уимс усмехнулась, громко захлопнув меню. — Не люблю брать последнее, если хотите знать. Обычно последнее является самым отвратительным и невкусным. Все же ингредиенты уходят на первые порции, не так ли? — Десерты нам доставляют из местной кондитерской. Там всегда хватает ингредиентов, чтобы сделать каждый десерт вкусным и пропитанным, — объяснила Уэнсдей, теряя терпение. Неужели эта женщина столь же придирчива и на работе? — Тогда расскажите мне состав чая и я, возможно, сделаю заказ, — Уимс испытывала её, хотела словить на ошибке. — Желательно раскрыто, — добавила блондинка, сложив руки замочком на столе. — В чай входит абрикосовый нектар, чёрный чай, лимон, экстракт ванили и мяты и кубики льда, — разложила девушка, покачиваясь из стороны в сторону и тыкая ручкой по чистым листам блокнота от нетерпения. — По желанию, клиент может добавить больше сиропа или ванили. — Похвально, юная леди, похвально, — Уимс вытащила несколько купюр из сумки и протянула их девушке. — Без сдачи. — Хорошо. Через несколько минут ваш заказ будет готов, — Уэнсдей взяла деньги и тут же отлучилась, показывая Маркусу листок, чтобы тот принялся за заказ. Когда девушка отошла за кассы, она стала пересчитывать деньги и осознала, что женщина дала в два раза больше, чем стоило всё, что она заказала. Аддамс почувствовала потребность вернуть ей сдачу, чтобы не было конфликтов. Было один раз, когда на вид такая же богатая девушка решила дать деньги и попросила без сдачи, а потом на следующий день кричала о том, что её обворовали в этом кафе. Нервы она потрепала всем знатно. После того, как произошёл этот инцидент, никто в этом кафе не осмеливался забирать такую крупную сумму денег. Не считая чаевых. Обычно их было мало и проблем никогда не возникало. Уэнсдей отложила нужную сдачу себе во внутренний кармашек фартука, и, когда Маркус сообщил, что всё готово, взяла поднос с напитком и десертом. Руки девушки тряслись. Ну конечно, встретить злую королеву несколько дней подряд — так себе удовольствие. Она боялась, что, дойдя до столика, может случайно обронить всё на дорогой костюм женщины, но, на благо, этого не произошло. Аддамс благополучно всё поставила на стол, вытащив сдачу и положив её следом. Блондинка сначала не заметила этого, когда сделала глоток холодного чая, но потом голубые глаза устремились на купюры. — Что это? — Уимс недовольна скривила губы и подняла бровь. — Я же говорила, что сдачи не надо, — недовольное шипение. — Нам нельзя забирать такую крупную сумму денег, если это вдвое превышает оплаченный заказ, — Уэнсдей обернулась на Энид в надежде найти хоть какое-то спасение в глазах соседки, но та лишь помотала головой и принялась обслуживать соседний столик. Аддамс её понимала. — Почему? В таком знаменитом кафе никто не оставлял крупную сумму денег в качестве чаевых? Или у вас тёмное прошлое, юная леди? — женщина взяла маленькую ложечку и воткнула её в шоколадную оболочку десерта. — Просто у нас был такой инцидент. Не буду вдаваться в подробности, но после этого директор запретил принимать такую сумму денег. — Странные правила, — Уимс попробовала десерт и довольно замычала. — Раньше здесь был ночной клуб. Точнее, бордель, — следом произнесла блондинка. — Вы знали об этом, юная леди? — Нет. Думаю, когда здесь верховал бордель, я ещё не родилась на свет, — губы искривились в натянутой ухмылке. — Если вам ничего не нужно, то я пойду. — Постой, Уэнсдей Аддамс, — притормозила её Лариса, всунув в ладонь студентки сто долларовую купюру. — Купи себе ту кофточку на которую ты заглядываешься, ладно? — и было сказано это с такой нежностью, что Уэнсдей не могла понять: издёвка или желание помочь? Девушка с осторожностью взяла деньги, боясь, что следом может быть насмешка, но Уимс лишь улыбнулась и, взяв свою сумочку, покинула кафе. Уэнсдей посмотрела на купюру ещё раз, чтобы убедиться, что она не фальшивая. Когда она ушла за стойку, то Энид сразу подбежала к ней, начиная расспрашивать всё ли в порядке. Аддамс сказала, что да, и спрятала деньги под чехол телефона, убрав его в фартук. Её смена вот-вот закончится, и она пойдет на учебу, размышляя, почему женщина дала ей деньги и откуда она знает про кофту? Следила? Она маньяк? Девушка не заметила, как машинально начала размышлять вслух, пока Маркус легонько не ударил её по плечу, приложив указательный палец к губам. Уэнсдей мгновенно замолчала и покраснела, надеясь, что ничего из её размышлений они не услышали. Они продолжали работать. Уэнсдей старалась не думать о деньгах. Возможно, это было совпадением или эта женщина в её возрасте тоже хотела кофту и решила так над ней зверски пошутить? Кто знает. Девушка обслужила последний столик, когда телефон в её кармане загудел. Её смена закончилась, а значит, пора перетаскивать своё тело в университет. Попрощавшись с Энид и Маркусом, Аддамс покинула кофейню, села на привычный трамвай, оплатила билет и, прислонившись лбом к стеклу, стала смотреть на проходящих мимо людей. Кто-то играл с детьми, кто-то выгуливал собаку, а кто-то гулял со своим партнёром, держа в руках огромный букет цветов. Девушка тяжело вздохнула. Её жизнь была похожа на день сурка, который всё время повторялся: дом, работа, работа, дом. Если не учитывать прогулки с Мэрилин, которые придавали ей чуточку жизни. Уэнсдей вытащила телефон. Она надеялась, что мать прислала ей хоть какое-нибудь сообщение, но на почте опять было пусто. Девушка закрыла глаза. Ей так не хватало материнского тепла, колыбели на ночь или хотя бы лёгкого прикосновения, которое скажет, что всё будет хорошо. Или поцелуя на ночь в макушку, крепких объятий или совместной готовки. Хоть Уэнсдей и не умеет готовить, она всегда любила наблюдать, как её мать творит волшебство около плиты. Когда трамвай остановился на нужной остановке, Аддамс слезла. Она хотела зайти в местную забегаловку, но потом передумала. Она хорошо перекусила утром, а вечером Маркус обещал угостить их орехами в шоколаде. Да и деньги не очень хочется тратить. Покачав головой, девушка перешагнула порог университета и сразу же наткнулась на Тайлера, который, облокотившись на стену и скрестив руки на груди, определенно кого-то ждал. Уэнсдей проскочила мимо и поднялась на нужный этаж. Сегодня в университете было особенно хорошо. Все окна были открыты, создавая желанный сквозняк. Пройдя в аудиторию, Аддамс заняла своё место и стала ждать преподавателя, пока остальные что-то бурно обсуждали. Прошло около пяти минут или больше, когда Тайлер упал рядом с ней, перекидывая ногу на ногу. Он выглядел обеспокоенным: сдирал кожу с большого пальца, что было ему несвойственно. Стук пальцев по деревянной поверхности, стрелки часов нервно тикали. Их хозяин тоже ничуть не выражал спокойствия. Он был взъерошенный, словно пробежал несколько кругов вокруг колледжа прежде чем войти внутрь. Пальцы его рук были испачканы чем-то чёрным, похожим на уголь или сожжённые листы книг, которые пытались вытащить из огня. — Почему тебя вчера не было? — спросил парень, облокотившись головой на руки и тяжело дыша. — Мне надо кое-что тебе сказать. — Устала на работе, решила взять выходной. Ничего же страшного не случилось? Без меня тут никто не умер, верно? — Уэнсдей улыбнулась, но Тайлер не разделил этой улыбки, как обычно это делал. — Ты выглядишь каким-то напряжённым. Что произошло? Что я упустила? — Библиотеку хотят закрыть, Уэнсдей, — ответил он, не желая говорить этого вслух. Он любил её точно так же, как и Аддамс. — Мы собираем петиции, чтобы этого не произошло. — Почему? Чем им не угодила библиотека? — Аддамс тут же всколыхнулась, вставая из-за стола, громко по нему ударив. — Это было распоряжением директора, да? — парень кивнул. — Уэнсдей, ты можешь успокоиться, пожалуйста? Гневом ты делу никак не поможешь, — пытался успокоить её Тайлер, хватая за руки. — Уэнсдей… Но девушка уже не слушала. Она вылетела из аудитории, не обращая внимания на протесты Галпина и направилась в кабинет директора. Плевать даже, если её исключат. Она защитит то, что ей дорого. Возможно, даже ценой собственного благополучия. Когда она дошла до кабинета, то тут же зашла внутрь, даже не утрудив себя постучаться. Мужчина поднял голову, оторвавшись от документов. Его улыбка вызывала отвращение. — Уэнсдей Аддамс! — громко воскликнул он, раскинув руками в стороны. — Наша прелестная ученица. Что тебя привело ко мне? — Почему библиотеку хотят закрыть? — каждое слово наполнено гневом, желанием убить этого мудака безжалостно. — Это довольно личные причины, Уэнсдей. Не думаю, что тебя это касается. — Не хотите видеть Мэрилин, верно? Не хотите видеть человека, которым воспользовались, а потом бросили, как только узнали, что она беременна, я права? — она подошла к столу и облокотилась на него руками. — Вы мудак, если вы забыли, кем являетесь на самом деле. — Уэнсдей, это повышает все нормы субординации, — спокойно ответил мужчина. — Тебя не касается, почему я закрываю библиотеку. Это было решением совета профессоров. — Знаешь что, ты, ублюдок, я знаю всех профессоров в этом университете, с каждым знакома лично, и любой из них не хочет, чтобы библиотека покинула пределы этого здания. Я могу спросить у каждого: правдивы ли ваши слова. И я не устану обходить колледж по несколько раз, чтобы собрать петиции с каждого студента по отмене закрытия, понимаете? Мужчина прокашлялся, поправив чёрный галстук. Ему не нужно было проблем, особенно когда его карьера директора была на самом пике. Он сделал глубокий вдох, достав какой-то документ из нижнего ящика и положив на стол перед девушкой, взял чёрную ручку и начертил подпись. Уэнсдей вопросительно подняла бровь. Она не могла прочитать, что находится в этом документе, ведь это сложно сделать, когда буквы смотрят на хозяина. Но, сжимая между пальцев зажатый ключ, давала себе понять, что в случае чего, этот кабинет может украситься красной краской. — Можешь идти, Уэнсдей. Я позабочусь о том, чтобы библиотека оставалась на прежнем месте, — выдавил из себя директор, натягивая что-то наподобие улыбки. — Ещё какие-нибудь вопросы? — Не забывайте, кем вы является на самом деле, или вам об этом напомнят не только я и Мэрилин, а все, кто находится в этом университете. Каждый узнает, как вы поступили тогда… мистер Чарли. Уэнсдей не боялась, что её могут исключить. Даже самому директору это будет не выгодно, чтобы престижная студентка покидала университет из-за закрытия библиотеки. Либо просто Аддамс знала слишком много, чтобы он вот так просто мог её отпустить. Девушка вышла из кабинета с победной улыбкой на лице. Торнхилл учила её, как правильно давить на людей, зная их слабые точки. Сначала девушка думала, что такое умение слишком жестокое по отношению к человеку, но сегодня её мнение мгновенно изменилось. Точнее, она не применяла такое решение к нормальному человеку, а вот для него... его даже ублюдком назвать нельзя — просто мешок костей и кишков. Черноволосая обратно вернулась в аудиторию, ощутив на себе косые взгляды однокурсников. Кто-то тут же начал шептаться, видя какая запыхавшаяся она была, а кто-то печально смотрел вслед и кивал головой. Преподаватель философии попросил её присесть, и она с радостью это сделала, заняв место возле Галпина. Парень тут же схватил её за руку, сопереживающе прожигая взглядом. Уэнсдей положила ключи себе в карман и сообщила ему о том, что библиотеку никто закрывать не собирается и это всего лишь был нелепый вброс директора. Тайлер облегчённо выдохнул. Эту новость ждали почти все в колледже. Хоть в библиотеку толком никто и не ходил, но Мэрилин все обожали. К ней часто приходили, чтобы попросить совет. Она была своего рода психологом при университете. Потом начались пары, и Уэнсдей погрузилась в знания, записывая всё в тетрадь корявым почерком. Она ненавидела, когда преподаватель диктовал так быстро, но и понимала его, ведь уложиться надо было вовремя. Тайлер в это время помогал ей, пересказывая сказанную часть лекции ей на ухо. Удивительно, но брюнет обладал хорошей памятью, которую часто использовал на итоговых экзаменах. Вскоре пары закончились. На благо, Аддамс устала не так сильно, как думала. Поэтому, написав Синклер о том, что она присоединится к ним в больнице, покинула университет, предварительно посмотрев адрес на карте. Она не сразу заметила, что Тайлер пошел за ней. Только тогда, когда он схватил её за плечо, потому что она слишком быстро шла. — Что такое? — тут же спросила девушка, поворачиваясь к Галпину. Опять же он выглядит таким задыхающимся и взъерошенным. Особенно его волнистые волосы, которые легли по разные стороны. — Ты куда так спешишь? — поинтересовался Тайлер, слегла присев за корточки, чтобы быть наравне с Аддамс. Любил он её низкий рост, а особенно шутки про него. — В больницу. Навестить сестру своего знакомого, — Уэнсдей показала карту в телефоне, на которой было указано местоположение. Большой красной точкой. Такой же, как магнит на их холодильнике. — О, так слушай, мне туда же. Хочешь, могу подвезти тебя на мотоцикле? Не переживай, на права я сдал на отлично. Они не покупные, клянусь. — Ну смотри, если мы по случайно вылетим с моста, я утоплю тебя, а потом пойду следом, чтобы загробная жизнь тебе сладкой не казалась. А так, почему бы и нет? — Тогда пошли. Он тут, неподалёку, — и указал пальцем в сторону парковки. Когда они оказались на месте, то в глаза девушки тут же бросился Honda Steed 400¹ чёрного цвета или, как его обычно называют, «мотоциклы для настоящих байкеров». Тайлер подал ей шлем, который Аддамс тут же надела и села сзади, обняв парня за талию. Она никогда не каталась на мотоциклах. Даже в детстве старалась обходить их стороной и больше предпочитала машины и комфорт, нежели это. Но сегодня что-то заставило её усомниться в собственных доводах. Когда парень тронулся с места, черноволосая держала глаза закрытыми, боясь открывать. Лишь ветер просачивался сквозь пальцы и волосы, наполняя свободой и желанием посмотреть на мир по быстро перематывающейся кассетной плёнке. Аддамс медленно открыла глаза, лишь крепче стискивая руки на талии брюнета, боясь упасть. Пролетающие мимо стоящие фонари, напоминающие ночных светлячков, шум моря под мостом, которое ударяется о каменные стены и взлетает вверх, желая подняться до неба. Она видела это на фотографиях из интернета, но теперь, ощутив такое на себе, оживали картины из старых сказок Андерсена². Русалочка превращалась в пену, а когда-то горящие фонари тухли, как спички в руках у маленькой девочки. Это было совершено другое чувство… чувство невесомости, появляющееся желание отпустить руки и кричать всему миру, что она свободна. Уэнсдей, конечно же, руки не отпускала. Не хватило ещё упасть на оживлённое шоссе, где из тебя сделают кровавую котлету. Тайлер ехал не слишком быстро. Он аккуратно объезжал каждую машину и превышал скорость лишь тогда, когда знал, что рядом нет оживлённого движения. Он обращался с мотоциклом так, словно ездит на нём с самого рождения — нежно и внимательно. Аддамс никогда не понимала такого трепета к неодушевлённым предметам. Даже к людям иногда она относилась так, словно они являются оловянными солдатиками. Когда они прибыли на место, Уэнсдей поблагодарила Тайлера и направилась к главному крыльцу, где её уже встретили Энид и Маркус. — Уэнс! Как я рада, что ты всё-таки пришла, — воскликнула блондинка, обняв подругу и прижимая к себе маленького плюшевого медвежонка. — Смотри, как думаешь, ей понравится? — Думаю, что да. Зная больницы и этот тошнотворно-белый цвет, медвежонок в её руках будет смотреться очень гармонично, — Уэнсдей посмотрела в сторону Маркуса. — А у него что? — она указала взглядом на деревянный ящик в его руках. — Такая большая коробка в праздничной упаковке… Подарок? — Это, вроде, посылка от мамы, но я могу ошибаться. Он молчит, как только мы прибыли к больнице, — объяснила Синклер, пожимая плечами. — Ладно, пошли, а то скоро часы для посетителей закончатся. Девушка последовала за подругой, поднимая голову, чтобы осмотреть масштабы клиники. Детский отдел находился дальше, поэтому им пришлось пройти через регистратуру, чтобы не возникло проблем из-за неизвестных посетителей. Коридор был пустой, обклеенный различными персонажами из мультфильмов, висел телевизор на специальной подставке, а ещё запах спирта, когда уборщица протаскивала мимо ведро с хлоркой. Медленно мерцающий приглушённый свет, словно из фильмов ужасов. Они прошли в конец коридора. Розовая дверца с красивой принцессой. Маркус открыл дверь, пропуская девушек внутрь. Комнатка была небольшая. Всё место занимала специализированная кровать, медицинские аппараты, которые были подключены к маленькому тельцу. Девочка мирно спала, посапывая и что-то бормоча себе под нос. Капельница была подключена к её руке, обмотанной бинтами и пластырями. Уэнсдей села на стул. Ей всегда не нравилось то, как жутко было находится в таким местах, когда различные аппараты пикают, а жидкость переливается в тело благодаря маленькой трубочке. Черноволосая почувствовала, как её начинает тошнить, но крепко держалась, обещая себе, что после больницы сходит в тот магазин и купит себе ту кофту за чёртовых сто баксов. Пока Маркус осторожно будил сестру, Энид всё время наблюдала за подругой, которая побледнела ещё сильнее. Уэнсдей пыталась делать дыхательную практику, которую вычитала где-то из газет по психологии, но что-то она ничерта не помогала. Кажется, никогда она не любила больницы. Когда девочка проснулась, Синклер аккуратно вложила ей медвежонка в руки и ярко заулыбалась, заставляя девочку звонко засмеяться. Парень открыл коробку и вытащил оттуда большую фарфоровую куклу. Зелёные глазки младшей тут же засияли, когда она крепко обняла её, стараясь не сломать. — Она давно хотела её, — прошептал Маркус на ухо Уэнсдей, чтобы немного отвлечь девушку. — Пьеретта ещё с пяти лет упрашивала маму купить ей что-то похожее, но та всегда отказывала, аргументируя тем, что это слишком дорого, хотя все деньги тратила на своих мужиков. — Я вижу то, как она счастлива, — ответила Аддамс, смотря на девочку. — Извини, что я ничего не купила. Не успела забежать куда-нибудь. — Да всё хорошо, не переживай. То, что ты пришла — уже подарок. Пьеретта всегда любит новых людей в своём окружении. — А что с ней? — Врачи пока машут руками, но говорят, что ничего страшного. Пару недель полежит тут, а потом снова вернётся в жизнь. Уэнсдей слабо улыбнулась. Когда приёмные часы закончились, Энид с Уэнсдей покинули палату, а Маркус остался с сестрой. Черноволосая практически бежала на улицу, чтобы вздохнуть чистый воздух и сесть на лавочку. Блондинка посмеялась над ней, подавая влажные салфетки, чтобы студентка вытерла собравшийся пот со лба. Аддамс взяла салфетки, вытерла лицо и посмотрела на большие часы, которые висели на стене больницы. Девять часов. Тот магазин работал до одиннадцати. Идти до него недалеко, но Уэнсдей не хотела, чтобы Синклер шла за ней. По определенно личным причинам. А потом разговоры, отмазки и поход блондинки домой, которая, надувая щёки, недовольно смотрела на соседку. Аддамс обещала рассказать ей позже. Энид записала её слова на диктофон. Уэнсдей добралась до магазина буквально за двадцать минут и зашла внутрь, направляясь к нужному стеллажу с вещами. Та кофточка лежала на месте, словно ждала её, и черноволосая схватила вещичку, прижимая к себе. Потом прошла на кассу, протянула сто долларовую купюру и забрала покупку. Девушка надела её сразу под пальто, когда на улице стало холодно. Когда она пришла домой, то Синклер уже спала, плотно закрыв дверь. Аддамс прошла на цыпочках в свою комнату, переоделась в спальную одежду и бросила кофту на кровать, чтобы насладиться долгожданной покупкой. Когда девушка прижала её к себе, почти засыпая, то в нос ударил до боли знакомый запах, а под ложечкой вновь засосало.Запах сладких духов?