Потерянный рай

      Когда Уэнсдей проснулась, первые несколько секунд её обдавало сильным холодом. Тёплое одеяло лежало где-то внизу, в ногах, а рядом пустующее место — вот причина её мурашек по коже. Несколько секунд девушка совершенно не понимала, где находится. Она не помнила, чтобы Энид делала перестановку в комнате или у Мэрилин был срочный ремонт. Студентка поднялась, когда с ужасом и недоумением осознала, что обнаженная, не считая халата, который сполз до талии. Моментально натянув его обратно, она поднялась с кровати, осматривая комнату: она была почти пустая, не считая кровати, двух стульев и маленького столика. На одном из стульев стопкой лежала чистая одежда. Аддамс сразу же переоделась, ощущая хоть какую-то ясность. По крайней мере, она не была обнажённой. Девушка тихо приоткрыла дверь: в длинном коридоре вкусно пахло чем-то мясным, и она до сих пор не могла понять, почему так сильно болит затылок и нос. Зеркала, к сожалению, в комнате не было. Зараза.       Она направилась по коридору, на запах, когда, приоткрыв дверцу, увидела злую королеву и потеряла дар речи: женщина, которую она считала самой злой на земле, вязала длинные шерстяные носочки, а на столе стояли две тарелки с жареным беконом и омлетом. Платиновые волосы королевы покоились на плечах, красный бархатный халат до пола, и очки на переносице. Уэнсдей хотела открыть дверь, чтобы вытребовать объяснения, но в последний момент заметила лежащий на комоде пистолет. И кто оставляет такие вещи на настолько видном месте? Сейчас она не хотела знать ответ на этот вопрос, а просто схватила его, крепко сжимая. Он оказался тяжелее, чем Аддамс могла себе представить. Проверив, есть ли пули, чему научил её отец, она наконец-то открыла дверь и застала злую королеву врасплох.       Уимс тут же подняла голову, оторвавшись от своего любимого занятия, и застыла. Чего-чего, а вот такой благодарности за свою помощь она точно не ожидала, но понимала причину. Врачи предупреждали её, что девушка может не помнить произошедшего в силу мощности удара о землю.       — И тебе доброе утро, — произнесла блондинка, заставив девушку вздрогнуть. — Где ты его нашла? — Уимс с удивлением осознала, что забыла убрать его в сейф. Неряха, так ведь и поймать могут.       — Что, чёрт возьми, я тут делаю?! — закричала студентка, направляя пистолет на женщину. — И почему я была голая? Что вы со мной сделали? Вы, блять, решили до конца мне жизнь сломать, или как?!       — Тише, юная леди. Врачи сказали, что тебе нельзя нервничать и… — Лариса даже не успела договорить, как холодное дуло прижалось к её лбу. — Ладно, я поняла. Спокойно нам поговорить не удастся. Что именно ты хочешь знать, юная леди? Ты совершенно ничего не помнишь со вчерашнего вечера, верно?       — Вы опоили меня чем-то, да? — голос дрожал, как и руки. Она была напугана до ужаса, а в глазах стояли кристальные капли, которые вот-вот грозились стечь по бледным щекам. — Отвечайте! — приказала девушка, маяча указательным пальцем в области курка.       — Хорошо, — выдохнула Уимс, стараясь сдерживать себя, чтобы не напугать её ещё больше. Её инстинкт самосохранения рвался наружу. Ещё бы он этого не делал… — На тебя напали в беседке Дьявола, в том пустом районе.       — Вы лжёте! Я же помню, как уходила от Мэрилин и… — она замолкла, когда неожиданная боль пронзила голову, заставляя Уэнсдей выронить пистолет. Девушка прижала пальцы к вискам, когда воспоминания стали плыть и плыть, пронзая забывчивый мозг. Что-ж, Уимс была рада, что это произошло до того, как пуля осталась в её голове. — Боже… — выдавила студентка, подняв голову, чтобы посмотреть на женщину, — Вы…вы спасли меня?       — Ну, если бы ты не закричала, кто знает, чем это могло закончиться, — блондинка пожала плечами, будто каждый день спасала людей и для неё это дело лёгкое. Или наоборот. — Будешь завтракать? Я не особо знаю, что ты ешь, поэтому приготовила что-то в стиле студента, — но Аддамс молчала, не говоря ни слова, и Уимс поняла, что девушка ещё находится в состоянии шока. Врачи, кстати, об этом тоже предупреждали. Они много о чём предупреждали, ведь сотрясение мозга дело серьёзное. — Послушай, я не сделаю тебе больно или что-то в этом духе, хорошо? Я просто хочу, чтобы ты была в порядке, юная леди.       — Почему, Лариса Уимс? — и снова этот вопрос, что и тогда. — Почему вы это делаете? — повторила девушка, кусая себя за нижнюю губу. — Вы же ведь хотели лишить меня работы… Единственного шанса на хорошую жизнь, а теперь вы… — Уэнсдей от испуга шагнула назад, когда высокая фигура возвысилась над ней.       — Да не хотела я лишать тебя работы, юная леди! — наконец-то выдала Лариса, сжимая кулаки, чтобы не ударить по столу и не напугать её. — Мне совершенно незачем лишать тебя работы, ведь ты… — она замолкла, двумя пальцами медленными движениями разгуливая по переносице вверх и вниз. — Господи, как же сложно это признавать… Я знала твою мать, — резко произнесла Уимс, чтобы начать с чего-то более простого.       — Зная мою мать, я не удивлюсь, что вы с ней ещё и спали, — равнодушно отскочило от девичьих губ. — И мне это не дало какой-либо информации. Мне нужно знать, зачем вы используете эмоциональные качели, чтобы пытаться использовать просто, по вашим действиям, тупого и ничего не понимающего подростка.       — Я такое не говорила, юная леди, — женщина подняла бровь.       — Вы показывали это. Делали так, будто я ничего не должна понимать. Никакой нормальный человек не будет манипулировать подростком, если он только на всю голову не больной. Если вам что-то нужно от кафе, то обратитесь к директору и всё что вам хочется, спрашивайте у него. Я хочу, чтобы вы исчезли из моей жизни и перестали меня тревожить. Деньги, которые вы потратили на меня, я переведу на ваш счёт.       — Какая же ты упрямая, юная леди… — выдохнула Уимс, но деваться уже некуда. Помощь этой девушки ей нужна. — Так, хорошо. Сделаем так. Заключим пари: ты помогаешь мне с одним делом, и я пропадаю из твоей жизни и больше не буду тебя тревожить, ладно? Такое тебя устроит?       — Вполне, — ответила Уэнсдей после нескольких минут молчаливого обдумывания предложения. Лучше так, чем вечно это нелепое создание будет тянуться за ней. — И что мне нужно сделать такого, чтобы вам помочь?       — Директор вашего кафе подозревается в продаже людей, в основном это дети и подростки, — начала объяснять женщина, приказав девушке сесть на стул. Та, на удивление, согласилась, наклонив голову вбок и нахмурив свои брови. — Мы пытались выйти на его след, но единственная информация, которая гуляет о нём в интернете та, что он владеет зданием, в котором вы работаете на данный момент. Он будто не существует на земле. Никакие камеры его не фиксируют. Нашей задачей было устроить скандал, чтобы выманить его, ведь он всегда скрывает улики, но ты, к сожалению, промолчала.       — Погодите… — притормозила Аддамс, подняв ладонь, словно в её голове сложился конструктор. — Маркус… — произнесла его имя так медленно, собирая в голове правильное предложение, чтобы прямиком попасть в мишень. — Он ваш помощник, да? — в этом случае она не могла ошибиться: было слишком много совпадений.       — Да, — согласилась Лариса, кивнув головой. — Маркус является моим помощником уже несколько лет. Его я и попросила оставить кафе открытым, чтобы пробраться внутрь. Конечно, произошли некоторые трудности: его младшая сестра попала в больницу, наверное, ты знаешь об этом. И скажу так: он не хотел красть деньги. Просто не сумел до меня дозвониться, чтобы сообщить. Не держи на него зла, юная леди. Он хороший парень.       — И можно ещё один вопрос?       — Да, любые вопросы, — Лариса махнула рукой, делая глоток горького кофе. — Если на то дело пошло, я отвечу на всё, чтобы между нами не осталось недомолвок и недопониманий.       — Почему именно я? — спросила Уэнсдей тихим голосом. Она боялась услышать то, что заставит её покинуть этот город навсегда. — Просто ведь есть ещё и Энид, и сам Маркус! Они ведь могли устроить такой скандал, что прям… — она вообразила руками взрыв. — Взорвал бы весь интернет!       — Только не злись и не стреляй, ладно, когда узнаешь правду? — предупредила блондинка, ногой пытаясь дотянуться до ружья, чтобы подтолкнуть к себе. Надо же перестраховаться.       Уэнсдей безнадёжно выдохнула. Боковое зрение у неё всегда было лучше обычного.       — Я всё вижу, — оповестила Аддамс. Женщина оставила свои попытки на потом.       — Мы следили за тобой на протяжении месяца, чтобы выяснить твой маршрут от университета до кафе, — она внимательно посмотрела на девушку, но та даже не поменялась в лице. Что ж, это был хороший знак. — Ты в любом случае проходила мимо него, иногда заглядывала, особенно когда днём была хорошая выручка. Нам особенно повезло, когда ты всё-таки зашла туда, обнаружив, что внутри пусто и кроме меня никого нет.       — И какой исход вы ожидали? — она взяла вилку в руки, но к еде так и не прикоснулась.       — Мы потерпели фиаско, когда ты не позвонила директору, — призналась Лариса. — И мне пришлось как-то пользоваться ситуацией, чтобы этот звонок всё-таки произошел. Возможно, для тебя это покажется странным, но такова наша работа.       — Но почему? — Уэнсдей воткнула серебряные зубчики в остывший бекон. — Вы же могли просто попросить меня. Это же ведь не такая сложная задача, не так ли?       — Когда человек для тебя хоть что-то, да значит, будь друг или враг, — это уже не незнакомец, которому нельзя доверять, как учила мама. Поверила ли бы ты мне, если бы я подошла к тебе и сообщила, что ваш директор подозревается в таких ужасных делах, а? — улыбка чеширского кота отобразилась на женском лице.       — Нет, — откровенно ответила Аддамс, медленно начиная понимать суть происходящего.       — Вот и я о чём. Я просто поняла, что ненавистью мне не добиться нужного результата, и я… — Лариса не успела закончить, когда Уэнсдей подняла вилку на уровне своего лица, всматриваясь и улыбаясь.       — И вы пытались найти со мной контакт, верно? — а потом тут же убрала в сторону, чтобы посмотреть реакцию Уимс.       — Верно. Вчерашняя ситуация дала мне понять, что ты девушка бойкая и в случае чего можешь дать отпор, — она пальцами постучала по плечу, и Уэнсдей сразу поняла, о чём идёт речь. — Только неаккуратная. Пришлось возвращаться назад, чтобы убрать улики.       — Вы убили его? Я просто слышала выстрел.       — Просто ранила, а сейчас он и его дружки находятся в месте, где им и положено быть, — она встала и очень поспешно покинула кухню, но потом вернулась, держа что-то в руке.       — И где же? — поинтересовалась девушка.       — Психиатрическая лечебница. Я знаю, что там делают с такими. Обычная тюрьма для них будет цветочком, а тут… — она взяла ножик и провела по лезвию кончиком пальца, облизывая пересохшие губы, — сама понимаешь. Я люблю, когда очень плохие люди получают по заслугам.       — Не сомневаюсь, — а потом Уэнсдей посмотрела на настенные часы и широко открыла глаза. — Где мой телефон? — почти панически спросила она, когда Уимс протянула его её. Так вот зачем она уходила. — Я забыла написать Мэрилин. Она наверное так волнуется…       — Не переживай. Вчера, когда я вернулась туда, то телефон лежал на земле, почти нетронутый. Не знаю: был там пароль или нет, но я сразу нашла в контактах твою подружку. Написала ей от твоего лица, что ты успешно добралась домой и… могу спросить?       — Что? — она оторвала голову от экрана телефона.       — Почему ты называешь Мэрилин мамой?       — Это долгая история, — выдохнула девушка, а потом подняла голову, ненароком вспоминая про свою биологическую мать. — Вы сказали, что знали мою мать, верно?       — Да.       — Вы можете рассказать, как и где вы познакомились?       Лариса просто кивнула головой. Эта история полна всякого рода дерьма, но женщина расскажет лишь половину, приукрасив всё хорошей фантазией.       Это место называли адом. И нет, речь идёт не о школе или университете, а о логове Дьявола, куда могли попасть только самые сильные или смелые. Это было своего рода одно из боевых искусств, только не каждый мог продержаться там в течение недели. Молодая девушка, только закончившая учиться на врача-хирурга, решила попытать удачу. Она знала себя и свой организм, поэтому с уверенностью могла сказать, что продержится там дольше, чем остальные её бывшие друзья. Она оказалась права. Конечно, не считая того, что теперь её тело было похоже на звездный путь, состоящий из фиолетовых пятен, Уимс выдерживала всё, что давал ей учитель: ходьба на раскалённых камнях, удары тростью по всем местам, даже самым сокровенным, и хлыстом, которые девушка принимала с гордостью и с мокрой тряпкой между зубов. Но потом в один день к ним пришла ещё одна девушка. Её звали Мортиша Фрамп. Сказать честно, то блондинка восхищалась ею: идеальная техника, знания боевых искусств и очень искусная внешность, как у пантеры. Они сразу нашли общий язык. Но жизнь любит кровь, как говорил их учитель. В один день они шли друг против друга. Заданием было убить соперника и выбрать нового заместителя мастера. Мортиша не стала драться: бросила хлыст на пол, поднимая руки вверх. Уимс проделала то же самое. Они покинули секту, зная, что лучше так, чем одна из них будет лежать в могиле. Вскоре после прошедших нескольких лет, Фрамп вышла замуж и забеременела. Её избранником оказался Гомес Аддамс, который к своим двадцати пяти имел бизнес и обещал Мортишу забрать к себе. Он так и сделал. Только перед отъездом Аддамс взяла с Уимс обещание, что если через несколько лет она познакомится с её дочерью, то будет оберегать её. Лариса лишь поклялась, что сдержит его.       Когда Уимс рассказывала, она многое утаила, не особо желая, чтобы девушка знала половину подробностей её грязной прошлой жизни. Уэнсдей слушала, не перебивая, и теперь уже начала есть, жадно уплетая за две щеки и тихо причмокивая. Когда Лариса закончила, девушка продолжала молчать и есть, не поднимая взгляд. Казалось, что ничего её не удивило. Буквально даже то, что её мать знает тонкости боевых искусств и была в такой жестокой секте… Что ж, кажется, психика девушки уже пережила достаточно дерьма, чтобы как-то реагировать на очевидные факты. Лариса поняла, что так даже лучше. Ей не стоит сейчас напрягать себя, особенно после травмы головы.       Когда Аддамс опустошила тарелку и выпила стакан чая одним подходом, она посмотрела на Уимс самым что не есть извиняющимся взглядом. Сначала женщина не поняла: взгляд наполнен ненавистью или недопониманием. Она всегда плохо ладила с подростками, и понимать их эмоции было крайне трудно, особенно когда он не очень разговорчивый. Конечно, Уэнсдей не входила в эту категорию, но, кажется, после произошедшего она немного замкнулась в себе, боясь, что Лариса может проделать то же самое, просто приставив пистолет к её голове.       — Я начинаю вспоминать вчерашние события, — внезапно произнесла девушка, неловко сжимая бумажную салфетку. — Мне жаль, что я обвинила вас в том, чего вы не делали. Ну и конечно, что попросила вас лечь рядом со мной. Вы же, по сути, ничего мне не должны, а я тут со своим страхами… — черноволосая пожала плечами и встала со стула. — Ещё раз извините.       — Всё в порядке, юная леди, — поспешила её успокоить женщина, тоже вставая и перегородив ей путь. — Ничего страшного нет в том, что ты чего-то боишься. В следующий раз будь осторожнее, хорошо? Не хочу, чтобы с тобой что-то произошло.       — Не надо сдерживать клятву моей матери, Лариса Уимс. Мне не очень приятна ваша забота, но я благодарна, что вы спасли меня. Я передам маме, что видела вас, — она устало обошла женщину и направилась к выходу. — Я пойду.       — Ты должна стать его следующей жертвой, — нехотя произнесла блондинка, останавливая её, схватив за плечо. — Пожалуйста, Уэнсдей, поживи у меня некоторое время. Я клянусь, что не трону тебя и пальцем, а, если ты не хочешь меня видеть, я могу прислать слугу, чтобы она поухаживала за тобой.       — Когда эта хрень в моей жизни закончится? — спросила девушка. — Я так устала всё время что-то решать, делать, а теперь я должна ещё и стать жертвой. Я не хочу умирать, вы это понимаете?       — Никто не говорит, что тебя убьют, — попыталась объяснить Уимс, но, кажется, Уэнсдей и не слушала. — Мы поймаем его. Нам лишь нужна наживка и всё.       — И эта наживка — я, да? — тихо спросила студентка. — Вы хотите подбросить меня ему, как никому не нужного щенка?       — Да, юная леди, — не стала отрицать она. — Но я могу обещать и гарантировать тебе, что он не сможет тебе что-то сделать. Ты будешь под полным контролем и защитой. Я удовлетворю любые твои прихоти, но для тебя будет лучше, если ты проживёшь эту неделю у меня. Если мы его не поймаем, придётся пожить немного дольше.       — У меня университет и работа. Мне нужно ходить туда, и что я скажу Мэрилин? А Энид? Извините, я не могу с вами контактировать, ведь на меня объявил охоту больной на голову работорговец. Так вы себе это представляете?! — закричала Уэнсдей, со злостью отбросив женскую ладонь с плеча. — Вчера на меня напали — сегодня я узнаю, что могу стать жертвой — моя мать меня ненавидит и даже не пишет, чтобы хотя бы спросить жива я или нет, сука, я устала! Просто, блять, оставьте меня в покое, пожалуйста!       Блондинка наблюдала, как девушка направляется к выходу. Она не могла позволить уйти ей, как бы та этого не хотела, и удерживать девушку простив воли было незаконно. Женщина перебирала сумбурные мысли в своей голове, не зная что сделать, когда Уэнсдей уже завязывала шнурки и открывала входную дверь. Уимс остановила её, грубо схватив за локоть, и насильно потащила в комнату. Девушка кричала, вырывалась и била её, но блондинке было совершенно плевать, когда она толкнула её внутрь комнаты и закрыла дверь снаружи. Теперь удары приходились по деревянной, но крепкой двери; нецензурная лексика лилась на Уимс, как водопад, но сама женщина старалась не обращать на это внимания, зная, что никто не услышит девушку, а на окнах стоят решётки. Уэнсдей не прекращала попытки выбраться: кричала, царапала дверь ногтями, как дикий зверь, и пинала ногами, не обращая внимания на боль в коленях. Лариса продолжала стоять за дверью и говорить, что так будет лучше для неё.       Когда все удары стихли, а обвинения вовсе прекратились, женщина слегла приоткрыла дверь и заглянула внутрь: Аддамс лежала на кровати, свернувшись калачиком и плакала, сжимая ладонями тонкое одеяло. Уимс знала, что делала. Знала, что ей сейчас больно, и одновременно страшно, и что в её голове, Лариса стала тем самым монстром из её ночных кошмаров. Женщина прошла внутрь, закрыв дверь изнутри и присела на кровати рядом с девушкой, которая отпрянула от неё и шикнула, как дикая кошка. Её глаза опухли от неконтролируемых слёз, а костяшки рук были перепачканы кровью. Только сейчас блондинка заметила глубокие отметины на двери. И снова пожалела о том, что это произошло так ужасно.       И всё же Уимс знала, что делала, но одновременно ненавидела себя.       Она смотрела на Уэнсдей, положила ладонь ей на ногу. Девушка дёрнулась, но не пыталась её оттолкнуть, хотя Уимс этого могла и ожидать. Женщина заметила, что даже через одежду тело девушки слишком холодное. Нервы, это всё нервы и вчерашняя борьба. Уимс посмотрела на затылок студентки: он был чист, ведь рана не была такой страшной, как она представляла себе, когда ехала по дороге, а нос и губа уже пришли в нормальное состояние благодаря холодному льду. Как ни странно, но они провели в больнице целых три часа, чтобы убедиться, что с Аддамс всё хорошо и жизненно важные органы целы и без повреждений. Аддамс продолжала молчать, подавляя в себе всхлипы, рассматривая серую стену.       — Послушай, Уэнсдей, мне жаль, что приходится это делать. Ты можешь меня ненавидеть, презирать, бить, проклинать, но, пока мы его не поймаем, я не спущу с тебя глаз. Вчера ты могла умереть. Представь, если бы на месте меня был какой-нибудь ужасный мужчина или женщина, кто бы просто напросто испугался? Они бы сделали с тобой всё что угодно и, в крайнем случае, отдали бы в бордель, если бы посчитали пригодной для таких заведений. Мне жаль, мне так жаль, что ты пережила такое, и я не хочу, чтобы с тобой случилось что-то ещё хуже, чем предыдущие. Я буду делать для тебя всё что ты захочешь, любые прихоти, только щёлкни пальцем. Только, пожалуйста, не делай себе больно, молю.       — Вы можете вечером набрать мне горячую ванну? Мне холодно в этой комнате — хочу немного согреться, — попросила Уэнсдей, когда немного успокоилась. — И у меня нет тёплой пижамы.       — Мы можем съездить в магазин, и я куплю всё, что тебе пригодится, — предложила женщина, когда Уэнсдей присела и вытерла слёзы рукавом кофты. — Я клянусь, что не сделаю тебе больно, юная леди. Мне самой больно от того, что я сотворила.       — Я…я понимаю, — черноволосая быстро покачала головой, приостанавливая её объяснения. — Мне просто надо сказать Мэрилин и Энид, что некоторое время я поживу у парня. Им не обязательно знать, что происходит на самом деле.       Лариса знала, что Аддамс всё ещё боится, но делает вид, что это не так. Она вышла из комнаты, но закрывать её не стала. Девушка пришла на кухню, чтобы забрать телефон и набрать себе стакан холодной воды и ещё попросила тёплую пижаму и новую зубную щётку с пастой. Уимс сказала, что где-то через час они могут съездить в торговый центр и студентка может выбрать себе всё, что пожелает. Уэнсдей перебила её, сказав, что кроме пижамы и средств личной гигиены ей ничего не надо. Блондинка просто промолчала, наблюдая, как расцветает синяк на молодом запястье. Она попросила девушку сесть, чтобы обработать раны, и черноволосая покорно послушалась, не желая спорить. Сил и так не осталось, а им ещё надо будет съездить в город. Следующие десять или двенадцать минут Уимс с особой нежностью и заботой обрабатывала раны специальным кремом и накладывала бинты. Аддамс за это время ничего не говорила, даже не наблюдала за процессом: её черные глаза уставились в одну точку. Лариса почувствовала, как собственное сердце сжалось от ужасающей боли.       Когда раны были обработаны, Уэнсдей опустила взгляд и стала с интересом разглядывать белоснежные наручники. Это было не так плохо, как она представляла. Под длинными рукавами было совершенно незаметно. Уимс сказала ей, что теперь они могут съездить в магазин за всеми необходимыми вещами.       Когда они покинули квартиру, Аддамс не пыталась сбежать, когда Уимс этого и опасалась. Девушка села в машину, пристегнулась и стала ждать, когда они тронутся. Лариса не стала включать музыку — ехали они в полной тишине, лишь иногда были слышны скрежеты тормозов и сигналы других машин. Студентка разглядывала пейзажи за окном, словно оживая и вспоминая, как она впервые ездила с Тайлером на его мотоцикле. Это были тёплые моменты. Потом они прошлись по магазинам: Уэнсдей взяла пижаму, зубную щётку, пачку прокладок, зубную пасту и два комплекта нижнего белья. Всё, что нужно ей для временного проживания. Ещё попросила купить больше фруктов, чтобы набраться сил для дальнейшего, и книгу по французскому языку. Лариса сказала ей, что знает его в совершенстве, но Аддамс лишь слабо улыбнулась, и они направились к машине, так и не проронив ни слова.       Путь назад выдался намного легче. Никто из них не задумывался о чём-либо: просто ждали момента, когда доберутся до квартиры и лягут по разным комнатам. Стало вечереть. Солнце медленно уходило, раскрашивая небо в яркие оттенки оранжевого и красного. Уэнсдей остановилась, чтобы запечатлеть момент и дальше пошла по каменными ступенькам. А потом всё, как по сценарию немного кино: ужин, ванна, примерка пижамы, все нужные процедуры личной гигиены и снова молчание, которое воцарилось между ними, как каменная стена. Только под конец, когда уже наступала ночь, Уэнсдей пришлась к ней и села на мягкий диван, жалуясь, что ноги холодеют быстрее, чем раньше. Это одновременно больно и неприятно, ведь ступни нельзя прижать друг к другу.       — Я связала носочки. Если они подойдут тебе по размеру, можешь забрать, — предложила блондинка, когда, наклонившись вбок, взяла их с тумбочки.       Девушка примерила их — они идеально облегали ступни, и Аддамс улыбнулась, когда пряжа стала тепло согревать, прогоняя надоевший холод. Всегда были проблемы с гемоглобином.       — А зачем вы их вяжете? — неожиданно спросила девушка, заставив женщину оторваться от просмотра телевизора.       — Отдаю в детские дома, — с улыбкой ответила блондинка. — Мне иногда скучно сидеть без дела, поэтому вот, развлекаюсь, как могу. И приятно, и пойдут на пользу.       — Надеюсь, кому-то они согревают душу намного больше, чем мне. — Спокойной ночи, Лариса Уимс.       — Спокойной ночи, юная леди. Если что-то понадобится, обязательно зови.       Уэнсдей покинула просторный зал, устало зевая и медленно передвигая ноги, иногда наступая на них. Лариса смотрела ей вслед, и было тяжело осознавать, что жизнь девушки поменялась так скверно за один вечер и день. Женщина думала о том, сколько времени ей понадобится, чтобы восстановиться и сколько времени им нужно, чтобы поймать этого работорговца и сохранить жизнь юной леди.

      Ведь жизнь не всегда так жестока, верно?