Мой смысл жизни

Всю ночь ему не давал покоя образ Чишии на крыше. Нираги ворочался, вспоминая, как прижимал к себе его тело, не давая упасть. Вспоминал неспешные движения чужого языка во рту. Далекий гул города на фоне. Чувство, что одно неверное движение, и они оба полетят вниз. Сугуру представил, как разбиваются их черепные коробки об асфальт, пока они падают во время поцелуя. Зрелище ужасное, но ведь романтизируют же захороненных вместе любовников? А тут зубы вперемешку, попробуй пойми, где чьи. Последний вдох на двоих. Последние объятья, последние конвульсии. Возможно, откушенный язык. А то, что творилось на качелях! Нираги был беспробудно пьян Чишией, одержим мыслями о нем. Ему было мало, мало, мало! Хотелось выгрызть сердце из груди блондина, чтобы потом целовать дома, лежа под одеялом. Он жаждал дышать его губами, стирать язык о его кожу, бить наотмашь, чтобы громко и больно! Хотелось раствориться в нем, почувствовать каждой клеточкой тела. Каждое слово, каждый взгляд Шунтаро проходили через него, как пули, то застревая внутри, то навылет, оставляя сладкую дрожь в теле. Нираги маялся в постели, в этом странном бредовом состоянии, когда и приятно и невозможно одновременно. Все его существо кричало о том, что надо действовать, чтобы унять пламя внутри, эту безумную бурю энергии, на которую его вдохновлял одним своим видом студент-медик. Утро он встретил в ванной, стоя над раковиной и пытаясь понять, что делать дальше. Сон так и не пришел, но это ерунда! Настроение было лихорадочно возбужденным, хотелось бежать по улице и хохотать в голос, как полоумный, пока его не упакуют в стерильную смирительную рубашку и не запрут в четырех мягких стенах, где он будет продолжать кататься по полу, выкрикивая признания в любви Шунтаро. «Интересно, а можно заказывать букеты из кукушкиного дома?» - Сугуру улыбнулся своему отражению. Его двойник смотрел в ответ черными глазами, сосредоточенными и злыми, но довольными до крайности. Он облизнулся и слегка прищурился. Настроение было такое, что хоть стихи пиши и пришпиливай на зеркало в мужской уборной кампуса, в окружении кровавой вязи, складывающейся в слова угроз и ругательств. Он вышел из дома рано, когда фонари еще не погасли, и неторопливо побрел в сторону университета. Музыка в наушниках была соответствующей — бодрая, мотивирующая на глупости и безрассудства. Нираги накинул на голову капюшон, пряча лицо в тени от моросящего дождика, и думал о том, оценит ли Чишия, если в пять утра ему в окно прилетит кирпич с примотанной бумажкой, исполненной лирики и глубоких чувств? Или кинет кирпич обратно в обожателя, прицельно отправляя в мир иной? Город пах утренней свежестью, прозрачный воздух, еще не оскверненный выхлопами, наполнялся ароматом луж и ранних цветов. Ночной дождь омыл небо и листву на деревьях, впитался в крашеные стены домов, в бетон площадок для скейтбордистов, остался жемчужинами на выцветших граффити. Нираги тихонько мычал себе под нос песню, когда заметил фигуру женщины, повернувшей из-за угла на его улицу. Он узнал эти нелепые движения плеч, как будто прохожая хотела двигаться изящно, но потом, устыдившись этого, съеживалась сама в себе, как улитка. - Ба! Лила Джойс Мартинс! - глаза брюнета заблестели. Ну конечно, она как-то говорила, что плохо спит и ходит по утрам за сигаретами. Из-за депрессии она плохо спала, а иногда, наоборот, могла валяться в постели сутками, не вставая даже чтобы покушать. И курила она много, могла за ночь приговорить пачку. А где же еще разжиться табаком, как ни в круглосуточном супермаркете? Он прибавил шагу, обдумывая на ходу, как бы незаметно утащить ее с широкой улицы куда-нибудь, например, в глухой переулок или тупик. Лила быстро шла домой, чуть прихрамывая на одну ногу. Она не смотрела по сторонам, только, сжавшись и скрестив руки на груди, спешила вперед. Было видно, что больше всего на свете ей хотелось оказаться в своей квартирке, чтобы вновь предаться праздности. Подошвы ее сандалий были ненадежными, и женщина то и дело оскальзывалась. Возможно, отсюда и хромота. Все также погруженная в свои мысли, Лила достала из пачки сигарету и прикурила. И тут все случилось так стремительно, что писательница и коуч даже не успела осознать в полной мере нелепость и фатальность ситуации. Она наступила на обертку не то от чипсов, не то от шоколадки, поскользнулась и упала на колени, при этом уронив сигарету и зажигалку. Пытаясь удержать предметы в ладонях, она не выставила руки вперед, поэтому больно стукнулась носом об асфальт. - Черт! Черт! Черт! - прохрипела она, пытаясь подняться. Нираги встал сзади, держа руки в карманах куртки. Он проследил, как зажигалка, подскочив, прокатилась по дороге и упала точно в люк перед лицом Лилы. Недолго думая, он пнул женщину в оттопыренный зад, и она, хрипло вскрикнув, полетела прямиком в канализацию. «Не зря Джонни утащил люк, однако!» - подумал брюнет, заглядывая в дыру. Тело лежало наполовину в воде, перекошенное, в неестественной позе. Глаза жертвы в последний раз широко распахнулись, да так и застыли. Челюсть повисла, из носа текла кровь. Кажется, из ноги торчала кость, шея искривилась под углом, не совместимым с жизнью. - Обставим как несчастный случай, - заключил Нираги. Фонари вокруг погасли, и рассвет остался единственным источником света. Дождик перестал моросить. «Так о чем это я? Ах, да! Чишия…» - Is this entertaining? - пропел он себе под нос, и пошел дальше в университет, покачивая головой в такт.