Vergin Flyer Lucy Lennox V-карта

Джек После двадцати четырех часов, проведенных вместе в гостиничном номере, мы решили отправиться в небольшой городок Гуз-Бэй. Мы узнали от женщины на стойке регистрации, что будет зимний карнавал, поэтому мы последовали ее указаниям в городской спортивный комплекс как раз вовремя, чтобы принять участие в соревновании по приготовлению чили. Там были установлены ремесленные и торговые киоски, а ди-джей играл музыку. — Как мне решить, не нравится ли мне это, потому что мне не нравится чили, или мне это не нравится, потому что этот конкретный перец чили плохой? — спросил Тео. Я взглянул на него. На нем снова была моя толстовка с капюшоном «Кольтс», так как вся одежда, которую он упаковал, больше подходила для деловых встреч во Франкфурте, чем для холодного канадского зимнего карнавала. Она была огромной, но все же чертовски мило смотрелась на нем. — Я думал, ты вегетарианец? Он пожал плечами и нерешительно откусил чили. — Зависит от моего настроения. Мне следует. Для вас лучше, если вы едите здоровую пищу и любите бобовые. Я указал на его миску своей собственной ложкой чили. — Это полная миска бобовых, которые тебе не нравятся. Тео швырнул недоеденный перец чили в ближайший мусорный бак. — Думаю, мне нужно сладкое лакомство, чтобы очистить свой вкус. Я смеялся. — Ты сахарный наркоман. Я никогда не видел, чтобы кто-то ел столько сладостей, как ты, особенно тот, у кого такое подтянутое тело. Его щеки порозовели. — Я набрал вес с тех пор, как перешел на офисную работу. Я, наверное, должен прекратить с конфетами сейчас. На моей старой работе я был на ногах целыми днями, передвигался, поднимал пациентов. Каждую смену я выводил на прогулку нескольких больных, пусть даже просто по коридорам. Теперь я провожу так много времени за столом, что удивляюсь, как моя задница не расплющилась до размеров гигантского блина Я сделал большое произведение, оглядываясь назад на его задницу. — Там нет блинов. Просто великолепная пара… Тео ткнул меня в бок, хотя и смеялся. — Остановись. Это семейное событие. — Брюк, — закончил я. — Боже. Что, по-твоему, я собирался сказать? Он снова ткнул меня. — Я ношу рваные джинсы и толстовку достаточной длины, чтобы скрыть и мои блины, и мои куриные ножки, большое спасибо. — Ну, пусть память покажет, что я люблю блины и куриные ножки, так что вот. Мы бродили по ремесленным лавкам, останавливаясь то здесь, то там, чтобы купить местные угощения. Тео особенно обрадовался, когда обнаружил, что пожилая пара продает пряжу ручной работы. Он болтал с ними целых двадцать минут, расспрашивая об их ферме и овцах, о процессе окрашивания пряжи и о том, какие проекты лучше всего сделать с клубком светлой, кремово-желтой пряжи, которую он выбрал. — Вы тоже продаете спицы? — взволнованно спросил он. Как только они помогли ему собрать то, что ему было нужно для того, что, как я теперь видел, было простой детской шапочкой, они пожелали нам обоим всего наилучшего с нашим новым ребенком. — Я думаю, что там перепутались какие-то провода, — прошептал я ему, когда мы ушли. — Я всегда хотел попробовать круговые спицы, и это отличный повод. Если я смогу начать перед нашим завтрашним рейсом, может быть, я смогу отвлечься во время поездки домой. — Ты умеешь вязать? Он посмотрел на меня, нахмурив брови. Я заметил, не в первый раз, что у него было маленькое пыльно-коричневое родимое пятно в форме Флориды у его линии роста волос рядом с пробором в его волосах. — Думаешь, я купил пряжу и спицы ради забавы? Я снова смотрел ему в глаза. Ирисы такие странно светло-зеленые, они напомнили мне полет над кристально чистыми водами Карибского моря. Я прочистил горло и встал в очередь за парой кружек горячего шоколада, чтобы согреться на обратном пути в отель. В то время как в Чикаго была ранняя весна, здесь, в Гуз-Бей, определенно все еще стояла настоящая зима. — Я предположил, что это подарок для твоей мамы или сестры, — признался я. — Не обращай внимания на мой откровенный сексизм. — Нет, все хорошо. Я узнал от одного из моих пациентов некоторое время назад. Ее артрит стал слишком болезненным, чтобы закончить последнюю половину шарфа, который она начала для своего двенадцатого внука. Она вязала шарфы для всех остальных внуков, и этот был последним. После одной из своих смен я предложил остаться и попытаться закончить за нее. Это оказалось взрывом. Мы так сильно смеялись. На это у меня ушло, наверное… не знаю, две недели работы над этим тут и там. И как только это было закончено, я увлекся. Я не умею делать что-то необычное, но мне нравится, когда мои руки заняты чем-то, когда я смотрю телевизор. Я представил себе Тео, сидящего рядом с пациентом в доме престарелых и вяжущего шарф, пока они сплетничают об игровом шоу по телевидению. Легко было представить его таким, получающим удовольствие от прослушивания старых историй и искренне ценящим время, проведенное с ними. — Я играю в глупые игры на своем телефоне, — признался я. — Я провожу много ночей в отелях, поэтому я нахожу что-нибудь по телевизору, а потом играю в Candy Crush, или в Words With Friends, или в 2048. Моя старая соседка миссис Стикли говорила мне, что, по ее мнению, наше поколение выросло в условиях многозадачности и именно поэтому нам всегда приходилось делать слишком много дел одновременно. Тео сузил глаза и ухмыльнулся. — Наше поколение? Настала наша очередь заказывать, так что я сказал молодому человеку за прилавком, чего мы хотим, и вынул немного наличных, чтобы заплатить за это. После того, как он вручил нам две чашки, я предложил отнести бумажный подарочный пакет Тео в обмен на то, что дам ему выпить. Он не задумываясь передал его мне и начал дуть на какао, пока мы направлялись к двери, чтобы вернуться в отель. — Так что да. Ты немного моложе меня, — начал я с ухмылкой. — Я подумал, что если ты летишь на больших самолетах за «Юнайтед», ты должен быть как минимум… из середины тридцатых? Ухмылка Тео была очаровательна. — Отлично. Может быть, я всего лишь на волосок старше тебя, — сказал я, перекидывая ручки бумажного пакета через руку, чтобы сделать глоток горячего напитка. — Но я хочу, чтобы ты знал, есть капитан Боинг-777, которому всего двадцать шесть лет. — Это ты? — Ти был очарователен, когда дразнил меня. Это заставило меня хотеть, чтобы он делал это чаще. — Нет, умник. Это не я. Мне… — Я сделал большое дело, оглядевшись, чтобы убедиться, что никто меня не слышит, прежде чем наклониться и прошептать: — Тридцать шесть. Звук хихиканья Тео, приглушенного его рукой, был лучшим, что я когда-либо слышал. Я любил смешить его. Я протянул руку и взъерошил ему волосы. — Смейся сколько хочешь, юный падаван. Он оттолкнул мою руку и ускользнул из моей досягаемости, все еще смеясь. — Если это заставит тебя чувствовать себя лучше, ты очень хорошо стареешь. От его взгляда мой член затвердел. — Тебе придется нести меня обратно, если ты не перестанешь смотреть на меня так, потому что я не смогу ходить. Он хлопнул ресницами. — Как смотреть на тебя? Как будто ты аппетитная порция выдержанной говядины или вкусный стакан выдержанного виски? Я обнял его за плечи и притянул к себе, бормоча себе под нос о неуважении к старшим. Мы дразнили друг друга всю дорогу до гостиничного номера, где я тут же толкнул его лицом вперед на стол, сдернул с него штаны и нижнее белье до щиколоток и начал показывать ему языком, пальцами и, наконец, своим твердым телом, что некоторые вещи действительно становятся лучше с возрастом.