Vergin Flyer Lucy Lennox V-карта

Тео Однажды я прочитал книгу о девочке-подростке, которая потеряла отца в трагической аварии, связанной с вождением в нетрезвом виде. Автор описал горе девушки как прогулку через океан против сильного течения по рыхлому песку. Я даже не мог представить, каково это было бы потерять отца, но я знал, что потеря дедушки Бэнкса опустошила меня так, как я не ожидал. Мои бабушка и дедушка давно умерли, и я никогда толком их не знал. Потеря дедушки Бэнкса была первым случаем, когда я пережил смерть любимого человека, и эмоциональный переворот, который она вызвала, был значительно более запутанным из-за того, что я чувствовал себя не совсем семьей. Гордон всегда относился ко мне как к семье, а Майк и Деб никогда. Крис и его двоюродная бабушка Хэтти относились ко мне как к семье, но никто из других тетушек, дядей и двоюродных братьев не относился ко мне так. У семьи Бэнксов было так много денег, что я всегда чувствовал себя немного бедным полуродственником, о котором мало говорят. И это было прекрасно. Но это сделало неделю после смерти Гордона очень странной. С одной стороны, Крис цеплялся за меня, словно я был его второй кожей. В ту минуту, когда я прибыл в больницу с Хэтти на буксире, Крис схватил меня и крепко держал, рыдая мне в шею, как будто одного из нас только что освободили террористы-похитители. — Он ушел? — Я спросил его, предполагая, что его нервный срыв был вызван смертью Гордона. — Еще нет. Он хочет видеть Хэтти. И тебя. — Крис отстранился и провел ладонями по глазам. — Извини, Ти. Я просто… я думаю, что раньше не воспринимал это всерьез. Он всегда был больше, чем жизнь, понимаешь? Я не думал… А ты пытался мне сказать. Я притянул его для еще одного объятия. — Я знаю. Трудно представить, что можно потерять кого-то столь важного. После того, как Хэтти подошла к прощанию, я пробрался в комнату Гордона. Майк стоял в углу и тихо разговаривал по телефону, а мама Криса стояла у окна и смотрела на весеннее солнце. В то время меня поразило, как странно было столкнуться со смертью близкого человека, когда солнце продолжало светить, а мир продолжал вращаться. Я всегда представлял себе, что это должен быть тоскливый, темный и дождливый день, когда смерть приходит, чтобы забрать кого-то, но, конечно, я знал лучше. Я проработал в Уилтоне достаточно долго, чтобы увидеть, как многие милые пациенты ушли из жизни в такие прекрасные дни, как этот. И, черт возьми… может быть, это и хорошо. Может быть, солнце было символом оптимизма или чего-то в этом роде, напоминая остальным о том, что нужно встряхнуться и наслаждаться жизнью, которая у нас еще была. Гордон выглядел ужасно. Его кожа была покрыта пятнами, а дыхание уже замедлилось. Я знал, что после добавления диагноза болезни сердца он решил подписать приказ о нереанимации на случай повторного инфаркта или инсульта. Увидев, как его жена пережила несколько инсультов перед смертью, он боялся подвергнуть свою семью таким же потрясениям. Я понимал и уважал его решение, но все равно было чертовски больно смотреть, как он умирает, хотя я знал, что врачи могли бы продлить ему жизнь. Но я также знал по опыту, что это не всегда было правильным решением, и восстановление после обширного инсульта в его возрасте с осложняющими медицинскими факторами было бы утомительным и непосильным. — Привет, — прошептал я, взяв его замерзшую руку в свою. Его пальцы немного согнулись, когда я держал его. — Мне очень жаль, что меня не было с тобой, когда это случилось. Надеюсь, они хорошо о тебе позаботились. — Я вытер слезы с лица и глубоко вздохнул. — Спасибо, что вырастили Майка, чтобы у него был Крис, чтобы я мог познакомиться с вашей семьей. Спасибо за все, что ты когда-либо делал для меня. Я тебя люблю. Его рука снова переместилась в мою, и я сжал его немного крепче. Вероятно, он был сильно усыплен для успокоения, и невозможно было сказать, какими были бы его способности к пониманию, если бы он вообще был в сознании. Тем не менее, я хотел, чтобы он знал, как много он для меня значил. Когда я наконец поцеловал его в щеку и вышел из комнаты, я снова нашел Криса и упал в его объятия. Мы провели остаток дня, прислонившись друг к другу на диване в семейной приемной. Крис еще несколько раз заходил в комнату Гордона, пока наконец не скончался. Оставить Гордона в больнице оказалось труднее, чем я ожидал. Я подумал, может быть, это хорошо, что у меня был такой опыт, потому что я мог лучше сопереживать семьям моих собственных пациентов. Справиться с этим оказалось намного хуже, чем я думал. После мрачного ужина с родителями Криса мы пошли домой, в квартиру Криса недалеко от Юнион-стейшн, где я предполагал, что проведу ночь на диване, как всегда делал, когда оставался ночевать. Но Крис взял меня за руку и повел в свою спальню, снова обнял меня и провел руками вверх и вниз по моей спине. Когда он отстранился, он запечатлел долгий поцелуй на моей щеке. — Остаться со мной здесь сегодня вечером? Пожалуйста? Я удивленно кивнул и разделся до футболки и трусов-боксеров, прежде чем забраться на роскошную кровать размера «queen-size» с модными простынями и пушистыми подушками. Там я был в одной из моих давних фантазий о том, чтобы забраться в кровать Криса Бэнкса, но я так устал, что заснул прямо перед тем, как он забрался рядом со мной. Но этим утром я резко проснулась, когда начал прижиматься к твердому телу и более твердому члену, прижавшемуся ко мне, прежде чем понял, что это был не Джек Снайдер. Я прикрыл рот рукой, чтобы не завизжать, и в то же время мой мозг дал объяснение, напомнив мне, что прошлой ночью я делил постель с Крисом. Руки Криса сжались вокруг меня и притянули ближе к себе. — Мм, ты так хорошо ощущаешься, — пробормотал он, просунув ногу между моими. Я почувствовал прикосновение его стояка к моей заднице, и это заставило меня вскочить с кровати, чтобы «срочно» посетить ванную. Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо. Что только что произошло и что я чувствовал по этому поводу? Я воспользовался туалетом и вымыл руки, прежде чем порыться в его шкафу в поисках запасной зубной щетки. Пока я чистил зубы, я читал себе лекции. Это не то, как это пойдет вниз. Ты не будешь пользоваться тем, что кто-то переживает горе. Мое сердце грохотало. Ничто из этого не казалось правильным, и этого было достаточно, чтобы напомнить мне, что нужно притормозить. Кроме того, он практически все еще спал. Он ничего не имел в виду. Я закончил и вернулся в спальню как можно небрежнее, ожидая неловкой встречи, в которой я был бы вынужден отказаться от его ухаживаний и объяснить, что в данный момент он находится под огромным эмоциональным стрессом. Он храпел. Я вздохнул и пошел на кухню варить кофе. Когда он, наконец, вышел из спальни через час, никто не заметил ни его нежной хватки, ни полуэрекции. Отлично. Хорошо. Это было хорошо. Но после долгого дня, посвященного семейным делам и похоронам, Крис снова попросил меня остаться. И и прижимание повторились. И снова на следующую ночь. Меня бы смутили смешанные сообщения, если бы они не были смешанными. Днем Крис был таким же ласковым, как и в постели. Он брал меня за руку, переходя улицу или принимая трудное решение, он склонял голову мне на плечо, когда был подавлен, и даже несколько раз поцеловал меня в щеку. В один из таких случаев я мог бы поклясться, что он целился в мои губы, но мой телефон зазвонил в последнюю минуту, заставив меня повернуть голову, прежде чем я понял, что он делает. Это было как… внезапно мы стали больше, чем просто друзьями, но я не знал, что мы, черт возьми, с этим делать. Тем временем Джек продолжал проверять меня, чтобы убедиться, что со мной все в порядке. Он спросил, не забываю ли я есть и высыпаюсь. Когда в четверг он написал мне сообщение, чтобы узнать, сможет ли он организовать доставку ужина в тот вечер, я расплакался. Я был в Уилтон Мэнор, проверял Хэтти, когда получил сообщение. Я только что помог ей положить ожерелье обратно в ее маленькую шкатулку для драгоценностей, когда слова, которые она сказала, поразили меня в полную силу. — Я должна отдать это Крису, чтобы однажды он подарил его жене. Я вспомнил, сколько раз мать Криса говорила о «будущей жене» Криса, и как эта фраза всегда была как нож по сердцу. На этот раз это было слишком. — Что такое? — сказала себе под нос моя подруга Тринити, выходя из-за поста медсестер, чтобы потащить меня по коридору в комнату отдыха. — Бедняжка. Ты должны быть полностью выжат. Садись. Она всегда была «мамой» смены, когда я там работал, так что я позволял ей суетиться надо мной. Было приятно наконец быть тем, кто получает утешение, а не дает его. — Вот этот парень, — глупо сказал я. Мой голос был надтреснутым и жалким. Она поцокала. — Мм. Всегда есть. — И… — я фыркнул и взял протянутую мне салфетку. — …и он самый хороший человек во всем мире. Она села напротив меня за столом для перерывов и взяла одну мою руку в свою. — Это не то направление, в котором я думал, что это пойдет. Мои слова прерывались фырканьем и икотой, когда я пытался объяснить свою проблему. — Он… он… он заботится обо мне, Тринити. Он… присматривал за мной, как… Я даже не могу тебе сказать. Он спрашивает, ел ли я, спал ли я. Он даже спросил, нужен ли он мне, чтобы отдать в химчистку мой костюм для панихиды. Этот мужчина… — Когда она отпустила руку, чтобы схватить коробку с салфетками со стойки позади нее, я сложил руки на столе и уткнулся в них лицом. Слезы стали еще сильнее, когда я снова и снова прокручивала в уме текст Джека. Она погладила меня по спине и шикнула так чудесно, заботливо, как это делают некоторые из лучших медсестер, но сочувствие только усилило мое эмоциональное состояние. — Прости, Трин. Я просто устал, понимаешь? Это была длинная неделя. Я использовал больше салфеток, чтобы вытереть лицо, и попытался сосредоточиться на замедлении дыхания. Она села рядом со мной и продолжала одной рукой тереть мне спину, а другой оперлась головой, положив локоть на стол. — Скажи мне это. С каких это пор Крис стал таким парнем, который так о тебе заботится? Она сказала это не совсем стервозно, скорее… она была удивлена и растеряна. — Это не Крис, — шепотом признал я, как будто Судьбы каким-то образом меня услышат и все испортят еще больше, чем они уже сделали. Не то чтобы это была чья-то еще вина, кроме моей. Теперь, когда Крис наконец пришел в себя, мое непостоянное сердце задумалось. Я не был уверен, какой реакции Тринити я ожидал, но это точно был не смех. Она хихикала, как сумасшедшая. — О милый. — Она снова рассмеялась, хотя и пыталась скрыть это за рукой. — Извини. Просто… ты годами тосковал по этому мальчику. Я так счастлива, что ты нашел кого-то другого. Я уставился на нее. — Действительно? Ты сейчас шутишь? — Что? Не делай вид, будто все здесь не знают, как сильно ты сердишься на внука Хэтти. Этот мальчик был похож на причудливую чертову шоколадку, появившуюся здесь, когда ты умираешь от желания чего-нибудь сладкого. — Он ее внучатый племянник, — поправил я себе под нос. Как будто это имело значение. — Кроме того, я даже не люблю шоколад. — Лжец. Каждый проклятый раз, когда ты проведешь двойную ночную смену на выходных, ты протащишь сюда гигантскую коробку молочных конфет. Я знаю это, потому что когда ты это делал, я воровала одну или двенадцать из них. Я выдохнул. — Мне нравится карамель. — Да, ну, а кому нет? Дело в том, что хорошо, что ты перешел на более зеленые пастбища. Этот парень Бэнкс никогда не был достаточно хорош для тебя. Я подумал о мужчине, который каждую ночь держал меня в постели на этой неделе, мальчике, который первым появился в больнице в ту ночь, когда я вывихнул лодыжку, поскользнувшись на льду на стоянке в старшей школе. Друг, который кричал от волнения, когда я сказал ему, что поступил в школу медсестер, и человек, который угостил меня моей первой официальной выпивкой, когда мне исполнился двадцать один год. Крис был рядом во время стольких важных моментов в моей жизни, что его любовь ко мне в прошлом было трудно отделить от потенциала его любви в будущем. — Это не правда. Он был рядом со мной двадцать лет. Он был тем, кто подтолкнул меня переехать в город, чтобы получить степень в университете. Он помог мне получить работу в Уилтоне. Крис держал меня, пока я слушал крики моей сестры во время родов. — Защищая его, я только больше уставал. Мне казалось, что я могу забраться на широкие колени Тринити и заснуть на ее хрустящем, чистом халате, пока ее длинные накладные ногти очерчивают мягкие линии вверх и вниз по моей спине. — Во всех этих ситуациях ты мог бы поменять Криса на свою сестру, и это все еще имело бы смысл?— Я поднял бровь, и она закатила глаза. — Кроме родов. Не будь умницей. — Что ты хочешь сказать? — Дело в том, что есть разница между тем, кто любил тебя всю жизнь как родного или друга, и тем, кто хочет быть твоим возлюбленным, кем ты хочешь… знаешь что? Я только что поняла, что у сейчас точно такой же разговор, который у меня был с моими подругами с седьмого класса. Мне было трудно следить за ней. — Как же так? Она снова взяла меня за руки. — Дорогой, есть разница между любовью к кому-то и любовью к нему. Так что ты должен подумать о том, какая у тебя будет с Крисом, а какая у тебя с новым парнем. — Новый парень не хочет серьезных отношений. Что, если именно Крис сейчас хочет быть со мной? — Синица в руках лучше, чем журавлб в небе, — задумчиво сказала Тринити. Я не ожидал, что она встанет на сторону Криса. — Точно. Ее улыбка была сочувствующей. — Если только та, что у тебя в руке, не хромой цыпленок, а журавль в небе — самый красивый разноцветный павлин, о котором ты мечтал всю свою жизнь. Я попытался рассмеяться. — Я чувствую, что где-то там есть гей-шутка, но я слишком устал, чтобы это понять. Тринити взяла мои руки между своими и погладила их. Ее кожа была теплой и мягкой, успокаивающей. — Независимо от того, какая птица лучше, ясно, что сейчас не та неделя, чтобы принимать такие решения. Я прописываю постельный режим и многое другое. Может быть, сделать перерыв в попытках быть рядом с другом и вместо этого уделить немного времени себе. Она была права. Я был так взволнован от размышлений о том, что происходит с Крисом, вдобавок к проверке Хэтти и вмешательству в офис, пока Майка и Криса не было дома, что я едва знал, где конец. Когда я, наконец, обнял всех в Уилтоне на прощание и направился на станцию, я написал Крису. Тео: Я иду домой в свою квартиру на ночь. Я не получил ответа, но подумал, что он занят со всей семьей, собравшейся в городе. Возможно, он даже отправился в большой дом своей семьи в Баррингтоне, так как именно там должна была состояться служба в субботу. Его мать уже была забита гостями и умоляла его прийти помочь развлечь всех. Я понял, что никогда не отвечал Джеку после того, как он предложил заказать мне ужин ранее в тот же день. Я так много хотел ему сказать, но мне нужно было хотя бы начать с некоторой благодарности за то, каким внимательным он был на этой неделе. Может быть, после того, как я поем и отдохну, у меня будут лучшие слова. Тео: Спасибо за твои сообщения. Я слишком устал, чтобы сказать больше, чем спасибо. По дороге домой я не торопился, бродил по окрестностям, прихватив кофе со льдом, несколько продуктов на ужин и пару коробок открыток с благодарностью, чтобы помочь маме Криса поблагодарить всех за цветы и еду, которые я подарил. Пока я был в магазине канцелярских товаров, я увидел набор скрепок в форме маленьких самолетов. Может быть, это было глупо с моей стороны, но я пошел вперед и купил их в надежде, что когда-нибудь снова увижу Джека и смогу отблагодарить его за то, что он так много думал обо мне на этой неделе. К тому времени, как я вернулся в свою квартиру, я уже чувствовал себя более расслабленным. Тринити была права. Мне нужно было некоторое время в одиночестве, чтобы перевести дух и сосредоточиться. Был только четверг, но это была длинная неделя. Гордон умер в субботу вечером, и каждый день с тех пор длился пятьдесят часов вместо двадцати четырех. Но уход от Криса и Хэтти и всех приготовлений к панихиде был именно тем толчком, в котором я нуждался. Я вздохнул с облегчением и увидел свет в конце туннеля. Мне было грустно терять Гордона, но я также знал, что жизнь продолжается, и он хотел бы, чтобы мы были счастливы. Когда я вошел в свое здание и поднялся по лестнице, я подумал о том, насколько изменилась бы моя работа теперь, когда мне не нужно было бы присматривать за Гордоном. Я бы вернулся к консультационной стороне полный рабочий день. Работа в офисе и телефонные звонки. Время, проведенное за компьютером, для анализа планов проекта и составления рекомендуемых протоколов передового опыта. Осознание этого меня угнетало, что неудивительно. Удивительным было то, что у меня появилась новая перспектива. Жизнь была слишком коротка, чтобы оставаться на работе, которая меня угнетала. Пока я был в Уилтоне, я заглянул внутрь и навестил по крайней мере десять моих любимых пациентов. Я играл в шахматы с миссис Варма и помогал миссис Чисолм с неудачной покраской ногтей. Я слышал все о новой правнучке мистера Крамера и следил за новостями теленовеллы миссис Грешем. Возвращение туда зарядило меня энергией и заставило почувствовать себя лучше, чем когда-либо. Может быть, это было частью того, что способствовало моему взрыву с бедняжкой Тринити. Я знал, что не смогу уйти из Banks Consulting в ближайшее время — я бы не поступил так с Майком и Крисом прямо сейчас, — но я также знал, что не смогу оставаться там вечно. Независимо от того, что произошло между Крисом и мной, мне нужно было работать напрямую с пациентами. Теперь я это знал, и знание с такой уверенностью что-то во мне успокоило. Когда я вошел в свою квартиру, я был потрясен, увидев Криса в своей постели. Он сидел, прислонившись к спинке кровати, и листал свой телефон. — Что ты здесь делаешь? — Я спросил. — Ты сказал, что мы останемся здесь на ночь, поэтому я пришел прямо из офиса. Я взял твою любимую тикка масала. Она в микроволновке, так что кошки до нее не дотронутся. — Он снова стал смотреть в свой телефон, как будто для него было совершенно нормально находиться там. Несмотря на то, что я вернул ему запасной ключ, когда только въехал, я мог бы пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз он был у меня дома. Дело не в том, что ему это не нравилось, просто мое жилье было далеко от центра города, а его — прямо посреди всего. Его дом всегда было более удобным. Я поставил свои вещи и проверил собственный телефон, чтобы перечитать сообщение, которое я ему отправил. Тео: Я иду домой в свою квартиру на ночь. Почему я был раздражен? Я открыл рот, чтобы сказать что-то о том, как собирался провести вечер в одиночестве, но, конечно же, не мог выдавить из себя ни слова. Это было бы грубо. Сократ мяукнул мне с пола, требуя внимания. — Черный так скулит с тех пор, как я сюда попал. Я думаю, он голоден, — сказал Крис, не отрываясь от телефона. Сначала я покормил кошек, а потом убрал продукты. Наконец, я вытащил индийскую еду из микроволновки и приготовил себе тарелку. — Хочешь, я положу тебе тоже? Здесь есть чем поделиться. Он взмахнул рукой. — Нет, я уже поел. Я проголодался. Я сел за свой маленький столик и принялся копаться, наклоняясь, чтобы погладить кошек, когда они терлись о мою ногу. Крис бросил телефон и потянулся за пультом к моему телевизору. — Хочешь посмотреть игру Кабс? Я доел последний кусок ужина, прежде чем встать, чтобы вымыть тарелку у раковины. — Конечно. Но сначала я приму душ. Все было очень нормально… по-домашнему. Но не так, как я всегда себе представлял. Чего-то не хватало. Я вспомнил ту ночь, когда Джек остался ночевать, ночь перед инсультом Гордона. На следующее утро… когда он сварил мне кофе и покормил кошек. Я разделся и пошел в душ. Воспоминания о той ночи и утре нахлынули на меня горячей водой. Я также вспомнил душ, который мы вместе принимали в Гусиной бухте, где вид его больших рук, намыливающих мое тело, делал меня твердым, как сталь. Это не было неожиданностью, просто мысль о руках Джека на мне снова заставила меня возбудиться. Я гладил себя мылом под видом умывания. Я никак не мог подрочить с Крисом прямо по ту сторону двери, особенно если мужчина, о котором я мечтал, был моей случайной связью, а не самим Крисом. Но, черт возьми, мне было приятно чувствовать себя и вспоминать то, что я чувствовал в объятиях Джека. То, как он однажды толкнул меня лицом в стену душа и присел на корточки, чтобы сделать мне римминг. Я завизжал от шока, но потом звук быстро сменился стонами и мольбами о большем. Я закрыл глаза и вспомнил. Вдруг в душе появился сквозняк. Я открыл глаза и увидел совершенно голого Криса, открывающего дверь душа с явным намерением присоединиться ко мне. Прежде чем я это осознал, я закричал, черт возьми, и выпрыгнул из кожи, схватившись за кран, чтобы не поскользнуться и не упасть. Я случайно выключил горячую воду, оставив меня под брызгами чистого ледяного ада. — Чертов ад! Что ты здесь делаешь? — Я закричал, выбрасывая руку перед быстро сдувающимся членом, и в то же время пытаясь снова включить горячую воду. — Господи, Ти. Я собирался присоединиться к тебе в душе. О чем, черт возьми, он говорил? — С каких это пор? — Поскольку ты мой парень. С тех пор, как я всю неделю пытался заигрывать с тобой. Слово на букву «П» привлекло мое внимание. Я не был уверен, что в данный момент можно быть более удивленным и взволнованным. — Убирайся, — сказал я сквозь стучащие зубы. — Я не могу с этим справиться прямо сейчас. Пожалуйста, выйди и закрой дверь. Он выглядел обиженным, но безропотно сделал, как я просил. Как только я остался в ванной один, и у меня снова была вода приличной температуры, я уставился на закрытую дверь, которая отделяла меня от Криса. Что, черт возьми, только что произошло? И что, черт возьми, я чувствовал по этому поводу?